Kitabı oku: «Энциклопедия коммуникаций и делового общения. Теория и навыки: всё от семантики до журналистики», sayfa 3

1.5. Языковая конвенция

Но есть самый важный лингвистический фактор, обуславливающий понимание или непонимание знаков языка и речи. Лингвисты называют этот фактор языковой конвенцией.

На одном шахматном турнире был такой забавный случай, который записал и проанализировал один из участников, по совместительству – лингвист Н. Голев. Много шахматистов играли в одном зале, на каждом столе были специальные шахматные часы с двумя циферблатами. Но на все часы был всего один ключик для перевода стрелок. И шахматистам надо было просить этот ключик друг у друга. Вот как описывает эту ситуацию Н. Голев: «Первоначально наиболее характерными были разговорные формы – номинации: дай мне эту… (характерный жест вращения пальцами) … стрелки перевести; ну, эту… (жест) … для перевода; у вас время подводить?; чем стрелки подводят; шурупчик этот… для стрелок; дай штырек, ну, винтик этот для стрелок; вон ту… т. п… В конце турнира было довольно заметно преобладание двух: переводка и переводилка.»⁵

Маленький шахматный народец, ощутив необходимость назвать не имеющий общего названия предмет, буквально за три дня выработал языковую конвенцию. Они, не сговариваясь специально, тем не менее пришли к единому названию. И под этим названием теперь одинаково понимали один и тот же предмет – переводилка.

Обычно этот процесс занимает у народов века!

Языковая конвенция – это некий договор, который люди, пользующиеся одним языком, будто бы заключили между собой, чтобы понимать одни и те же слова одинаковым образом.

Нелепо предполагать, что некогда состоялся съезд народа, на котором такая конвенция была подписана. Формально никакой конвенции нет. Этим термином лингвисты называют поразительный феномен, реально существующий в языке.

Как уже говорилось, знаки языка являются символическими знаками с условным значением. Форма языкового знака никак не связана с обозначаемой вещью или явлением. Звуковые колебания воздуха при слове корова никак не связаны с представлением о реальной корове. Между словом корова и коровой нет ни причинно-следственной связи (как у индексальных знаков – признаков), ни связи по подобию (как у иконических знаков). Единственная связь, привязывающая слово корова к корове – это связь, установленная людьми произвольно, условно. Это животное вполне могли назвать краказяброй. Но назвали коровой и зовут так испокон веков. Почему – никто не знает.⁶ Как будто русские люди договорились, что это животное называет коровой и все тут. Вот эту иллюзию договора и называют языковой конвенцией.

Причем все, любой и каждый человек, владеющий русским языком, при слове корова обязательно поймет, что речь идет именно об этом, а ни о каком другом животном. Точная привязка знака к обозначаемой вещи является достоянием всего народа, говорящего на этом языке.

Вероятно, для того, чтобы название стало всеобщим, оно должно перешагнуть некий порог употребимости (и «понимаемости»). До каких-то пор явления и вещи могут называться случайными именами, эти имена будут понятны по ситуации. А потом, когда эта вещь или явление прочно входит в широкий обиход, одно из случайных имен, видимо, также получает всеобщее распространение, вытесняя или оттесняя другие случайные имена. Здесь важен фактор удобности названия и частотности употребления. Переводилка в истории с шахматистами победила именно благодаря удобности названия (с ее помощью переводят стрелки) и частотности (постепенно так стало говорить большинство).

Допустим, мы живем в древней русской деревне, называем корову коровой. К нам приходит чужак, тоже русский, но в их деревне корову называют кракозяброй. Он пытается нам что-то рассказать про кракозябру, но мы его не понимаем, хмыкаем и пожимаем плечами. В конце концов, он видит, что мы (а нас большинство) называем корову коровой. Ему некуда деваться. И ничего не попишешь, он тоже будет называть ее коровой, иначе его не будут понимать. Он подстраивается под большинство, то есть под частотность употребления. Очень похоже на случай с переводилкой, только спрятано в веках.

Примерно таков механизм выработки общего понимания – языковой конвенции.

Конкретные случаи языковой конвенции постоянно уточняются, модифицируются, как того требуют обстоятельства жизни народа и языка, появление новых реалий.

Любопытные наблюдения над формированием языковой конвенции приводит лингвист Борис Норман. В 60-е годы в СССР появились первые фломастеры. Тогда они были еще редкостью, их привозили из-за границы. Постепенно эти предметы стали обобщаться в особое понятие, но еще долго не получали своего четкого наименования. Бытовали названия плакар, волокнистый карандаш, да и в написании наблюдались варианты: фломастер или фламастер? Сегодня фломастер – уже устоявшееся название, единообразно понимаемое любым носителем русского языка. Иными словами, в русском языке установилась конвенция называть этот предмет этим именем и понимать под этим именем этот предмет. Если сегодня кто-то скажет: «Дай плакар!» – мы вытаращим глаза. Плакар проиграл по удобству и частотности фломастеру. Конвенция закрепила название и написание фломастер⁷.

Тот же Борис Норман отмечает, что карандаши с тонким выдвигаемым стержнем специального названия так и не получили. Чтобы назвать такие карандаши, их надо описать, как сделано в предыдущем предложении («карандаши с тонким выдвигаемым стержнем»). Это не совсем так – в советское время такие карандаши назывались цанговыми (так называется похожее стержневое крепление в инженерной науке). Но сейчас название цанговый карандаш практически не используется – новое поколение карандашей со сверхтонким стержнем почему-то не хочет называться этим грубым словом. Очевидно, языку еще предстоит сформировать конвенциальное название для такого карандаша. Или же употребление этого карандаша в обиходе народа столь незначительно, что язык в разработке специального названия не нуждается. Вообще, любопытно: предмет есть, а своего названия у него до сих пор нет! (название простой карандаш – не в счет, оно не подходит.)

Конвенция достигается исторически, независимо от воли конкретных людей. Однако она может быть установлена также и искусственным путем – то есть буквально люди договариваются называть вещи какими-то именами. Естественное или искусственное установление языковой конвенции является основным признаком естественных или искусственных языков.

Естественные языки – это исторически сложившиеся в народе знаковые системы, это языки, на которых мы говорим в своем обиходе. Конвенция в этих языках также устанавливалась исторически, независимо от воли отдельных личностей (исключая разве что случаи, когда какой-нибудь гениальный писатель или правитель вводил в обиход новое слово – такое случается).

Искусственные языки – это языки, созданные человеком специально. Их материалом могут быть слова естественных языков или какие-либо иные символы. Например, искусственными языками являются языки программирования или язык математики. Их символы придуманы конкретными людьми и значения этих символов тоже задано конкретными людьми. И даже отношения между символами – тоже прописаны конкретными людьми. Иными словами, языковая конвенция в таких языках, то есть договоренность называть определенные вещи определенными именами, установлена искусственно, специально.⁸

Промежуточное между естественными и искусственными языками положение занимает язык науки. Научный язык состоит из комплекса обычных слов и специально установленных терминов. Своеобразие научных языков в том, что они кодифицированы, то есть значения жестко закреплены за словами-терминами. Термины почти всегда однозначны, передают точный смысл.

Таким образом, в научных языках языковая конвенция устанавливается порой произвольно-исторически, порой специальными усилиями выдающихся ученых, лидеров науки, создающих теории и профессиональные словари. Лидеры науки считают, что такое-то открытое ими явление следует называть так-то. И другие ученые соглашаются с этим. В научных языках конвенция порой устанавливается волей наиболее авторитетных представителей науки.

Представление о феномене конвенции, о возможности искусственного установления конвенции особенно важно в новых отраслях знаний или даже в новых проектах, для обслуживания которых создается свой микроязык. Ведь создание такого языка носит признаки как искусственного, так и естественного процесса.

Менеджеру полезно знать, что необходимые слова (не обязательно термины, это могут быть и слэнговые или вообще случайные, но необходимые в работе выражения) можно вводить в обиход специальными искусственными мерами. К примеру, новое необходимое слово быстрее войдет в речевой обиход коллектива, если будет употребляться в фиксированной форме – в рабочих документах. Иногда это необходимо делать специально, чтобы обеспечить взаимопонимание и взаимодействие в коллективе. Грубо говоря, механизм установления языковой конвенции можно и нужно использовать для решения задач менеджмента. Тем более в инновационной сфере, когда необходимо внедрять новые обозначения для новых явлений.

Однако не менее важно для менеджера представление о конвенции вообще, как о некой договоренности одинаково понимать одни и те же слова. Обеспечение понимания является одной из важнейших задач управления. Механизмы понимания сложны, преобразование знака обратно в смысл неизбежно сопровождается потерями смысла. Если эти потери будут слишком большими, сообщение не принесет результата, команда не достигнет цели. Поэтому при производстве сообщения менеджер должен делать его доступным для адекватного понимания. Иногда это специальная работа, например, по упорядочиванию сообщения, оснащению его дополнительными сигналами (иллюстрациями, примерами, цифрами) и так далее.

Менеджер должен умело соблюдать языковую конвенцию, а инновационный менеджер – иногда и управлять ею, вводя в оборот трудового коллектива новые названия.

1.6. Стабильность и изменения в языке

Многие лингвисты сравнивают язык с живым организмом. Языку так же присущи зарождение, развитие, а порой и умирание.

Одним из основоположников эволюционной теории языка был прусский лингвист Вильгельм фон Гумбольдт (1767—1835). Знавший многие языки так называемых примитивных народов, ученый четко осознавал, что «еще не было обнаружено ни одного языка, находящегося ниже предельной границы сложившегося грамматического строения. Никогда ни один язык не был застигнут в момент становления его форм». Тем более нет никаких прямых данных о происхождении языка. Иными словами, по Гумбольдту, национальные языки возникали сразу и вдруг, то есть происхождение языка из чего-то, ему предшествовавшего, – это скачкообразный переход из одного состояния в другое. На первом этапе происходит «первичное, но полное образование органического строения языка».

Становление языков продолжается вплоть до «состояния стабильности», после достижения которого принципиальное изменение языкового строя уже невозможно. «Если язык уже обрел свою структуру, то важнейшие грамматические формы уже не претерпевают никаких изменений; тот язык, который не знает различий в роде, падеже, страдательном или среднем залоге, этих пробелов уже не восполнит» – писал ученый.

В. фон Гумбольдт определил базовую природу изменений языка: язык вызревает прежде всего своим грамматическим строем – набором классов имен, времен глаголов и так далее. Эти процессы в языке настолько величественны и продолжительны, что уходят в далекое прошлое, нашему взгляду недоступное.

В самом деле, изменения в грамматическом строе русского языка за тот промежуток времени, который мы можем наблюдать от первых памятников русской письменности, не очень значительны. А вот отличия в лексике, в словах – весьма заметны

Лексический состав – наиболее изменяемая часть языка. Это и понятно – ведь меняются условия жизни, появляются новые реалии, заимствуются из обихода других народов новые предметы и явления с их названиями. Все это требует новых обозначений. Поэтому если изменения в строе предложения, скажем, на временном отрезке от Пушкина до наших дней незаметны, то изменения в лексике видны невооруженным глазом. Лексика – наиболее подвижная часть языка.

Но разные классы слов по-разному подвержены изменениям. В частности, в исследованиях лингвиста А. А. Поликарпова приводятся любопытные данные о возрасте слов русского языка. Как оказалось, наиболее долгоживущими являются вспомогательные, незнаменательные части речи, служащие для выражения эмоций или организации строя речи – союзы, предлоги, частицы, междометия, вводные слова. Возраст этой группы слов – от 2 до 6 веков. Средний возраст употребляемых ныне глаголов – 2—4 века. А средний возраст большинства употребляемых ныне прилагательных и существительных – 2—3 века.⁹

Логика этих данных объяснима. Эмоциональные слова и слова, обслуживающие строй языка, как правило, более стабильны, потому что более стабилен строй языка и эмоциональная природа человека. Слова, обозначающие действия, – глаголы – тоже довольно устойчивы, потому что более-менее устойчив набор действий, характерных для человека по его физической природе. А вот имена менее стабильны, потому что окружающий мир человека меняется все быстрее и все чаще возникает потребность в новых именах, тогда как многие старые отмирают.

Слова не только рождаются или умирают, но и меняют свое значение. К примеру, в 30—40-е годы прошлого столетия слова дипломник и дипломант употреблялись для выражения одного и того же понятия: «Студент, выполняющий дипломную работу». При этом слово дипломник считалось разговорным, а дипломант – литературным. Сейчас слово дипломник сохранило свое значение, а более возвышенный стиль слова дипломант привел это слово к другому значению – так теперь называют лауреатов творческих конкурсов.

Любопытна судьба слова вратарь. До Октябрьской революции так называли монаха, отвечающего за ключи от ворот монастыря. В годы советской власти слово вышло из обихода совсем. Однако в 50-60-е годы XX века оно вернулось в спортивную лексику с совершенно новым значением.¹⁰ Потому что старая забытая русская лексема оказалась пригодной для этого значения.

Ученые по-разному оценивают изменения в языке. Одни рассматривают это как поступательные процесс, ведущий ко все большему расцвету языка. Но часто встречается и такая версия: языки со временем портятся от неумелого пользования. В частности, такая точка зрения популярна сейчас, когда открытость российского общества привела к усилению культурных контактов. С этими контактами усилилось и внешнее воздействие на русский язык, который, по мнению некоторых, уже перестает быть русским. Отсюда представление о порче, деградации языка.

Впрочем, внешние влияния на русский язык были всегда и всегда воспринимались негативно, до сих пор русский язык существенно не испортив. Еще в середине XVIII века поэт и драматург Александр Сумароков в пьесе «Пустая ссора» обличал тогдашних стиляг:

Французским словом он в речь русскую плывет:

Солому пальею¹¹, обжектом вид зовет.

И речи русские ему лишь те прелестны,

Которы на Руси вралям одним известны.

В другой работе Сумароков пишет: «Слова немецкие и французские нам не надобны, кроме названия таких животных, плодов и прочего, каких Россия не имеет… Восприятие чужих слов, а особенно без необходимости, есть порча языка».

Изменения в языке, в самом деле, могут быть более или менее динамичными. В эпоху социальных преобразований изменения более динамичны. Так это было в эпоху Петра, так это происходит в нынешнюю эпоху социальных преобразований. Нынешние изменения в языке подстегиваются не только реформами общества, но и глобальным процессом информатизации, ускорения коммуникативных потоков. Все эти воздействия, конечно, сильно влияют на язык.

Приводят эти влияния к деградации или развитию языка – вопрос неоднозначный. Язык должен удовлетворять современным потребностям общения, осмысления, взаимопонимания. С этим новый русский язык, безусловно, справляется.¹² Однако же справедливо и жалобы на то, что это уже не совсем классический русский язык, что его заполонили заимствования и жаргонизмы, что снизилась общая грамотность и так далее.

Эти упреки справедливы. Более того, они обнажают еще одну важную черту языка, позволяющую ему выживать – стремление следовать некоему классическому канону, некоей норме.

Нормативность – важнейшая характеристика языка. Не будь нормы, люди растащили бы язык на подсобные хозяйства – в каждом подворье был бы свой диалект. Но конвенционально установленные нормы помогают всем людям, говорящим на этом языке, изъясняться и понимать друг друга.

Языковая норма – это целый комплекс частных норм – фонетических, синтаксических, лексических, стилистических. Они цементируют корпус языка на каждом его этаже, позволяют языку сохранять историческую преемственность и не поддаваться слишком активным изменениям, которые могут оказаться случайными, вредными или даже смертоносными для языка.

Сетуя на современные изменения в русском языке, люди обращаются к литературному канону, созданному классиками русской литературы. Это был красивый, стабильный, привычный язык, в котором если и появлялось новое слово, то оно было предметом изучения и восхищения, примером неологизма в школьной программе.

Этот идеологический канон языка, бесспорно, помогает сохранять единство языка, сохранять ту самую языковую конвенцию, создавшую язык. Даже неграмотные люди признают, что язык Пушкина и Тургенева – о, это да, это красивый, правильный, «настоящий» русский язык. Благодаря нормам обеспечивается не только понимание, но и стабильность языковой общности людей и даже в какой-то мере психологический комфорт этой общности.

В то же время язык неизбежно подвержен веяниям нового времени и должен отвечать реалиям дня сегодняшнего. Поэтому изменяется не только язык, но изменяются и его нормы (прежде всего, как уже было указано, лексические). И все же нормы тормозят изменения, так как слишком быстрые изменения в языке приведут к утрате взаимопонимания, к распаду языковой общности. Язык, как живой организм, стремится подстроиться, но и сохранить свою целостность.

В результате жизнь языка определяется двумя полюсами – нормой и изменениями. Баланс между нормой и изменениями обеспечивает, с одной стороны, развитие языка, его современность, с другой, – функциональность языка, его приспособленность для понимания разными людьми и поколениями.

Глоссарий

Язык – 1) Естественный язык, важнейшее средство человеческого общения. Язык неразрывно связан с мышлением; является социальным средством хранения и передачи информации, одним из средств управления человеческим поведением. Реализуется и существует в речи. Разновидности языка (национальный язык, литературный язык, диалекты, языковая культа и др.) играют различную роль в жизни общества. 2) Любая знаковая система, например язык жестов, язык математики, применяющий специальные символы, и др. 3) То же, что стиль (язык романа, язык газеты).

Речь – реализация языка, конкретное говорение, протекающее во времени и облекающееся в звуковую (включая внутреннее проговаривание) или письменную форму. Под речью понимают не только процесс говорения (речевую деятельность), но и его результат (фиксируемые памятью или письмом речевые произведения).

Мышление – высшая ступень человеческого познания, процесса постижения действительности. Позволяет получать знание о таких объектах, свойствах и отношениях реального мира, которые не могут быть непосредственно восприняты на чувственной ступени познания. Формы и законы мышления изучаются философией (теорией познания) и логикой, механизмы его осуществления – психологией и нейрофизиологией.

Знак – материальный, чувственно воспринимаемый предмет (явление, действие), который выступает как представитель, символ другого предмета, свойства или отношения. Различают языковые и неязыковые знаки; последние делятся на знаки-признаки (индексальные знаки), знаки-копии (иконические знаки) и знаки-символы. Понимание знака невозможно без выяснения его значения.

Означаемое – содержательная сторона знака, представление о понятии (явлении, предмете), которое обозначено данным знаком. Находится в неразрывной связи с другой его стороной – означающим. Означаемое – абстрактная единица плана содержания.

Означающее – формальная сторона знака, находящаяся в неразрывной связи с другой его стороной – означаемым. Означающее – абстрактная единица плана выражения.

Знак индексальный – знак-признак, в котором означающее является непосредственным проявлением, признаком или свойством означаемого: дым от огня, уровень ртутного столбика в градуснике, пузыри на лужах от дождя, след на песке.

Знак иконический – знак-копия, в котором означающее структурно или качественно похоже на означаемое, копирует его. Значение иконических знаков достаточно легко распознать по этому сходству означающего с означаемым. Таковы план сражения, знак бокала на таре с хрупким содержимым, сигналы светофора с красным стоящим человечком и идущим зеленым, знак «выход» (человек, выбегающий в открытую дверь) и т. п.

Знак символический – знак-символ, в котором связь между означаемым и означающим установлена произвольно – исторически или волей конкретных людей. Сами по себе означаемое и означающее никак не связаны: означающее непохоже на означаемое и не является его признаком. Символическое значение знаку-символу придается людьми. И распознается значение знака-символа только в том случае, если человек уже знает, что у этого знака – это значение. Таковы все слова человеческого языка (кроме звукоподражательных), а также знаки сигнальных и знаковых систем (азбука Морзе, нотная запись и т.п.)

Естественные языки – исторически сформировавшиеся национальные языки. Языковая конвенция в естественных языках устанавливается естественным образом в ходе исторического становления языка. Естественным языком считают также язык жестов (кроме специального языка глухонемых).

Искусственные языки – специальные языки, в отличие от естественных конструируемые целенаправленно для международного общения (например, эсперанто, интерлингва), автоматической обработки информации с помощью ЭВМ (языки программирования и машинные языки), записи информации из определенной области науки и техники (информационные языки) и др. Языковая конвенция в искусственных языках устанавливается искусственным путем, то есть волей или договором конкретных людей

Научный язык – язык, используемый для функционирования науки, различных специальных областей человеческой деятельности. Характеризуется наличием признаков как естественного языка (использование слов общего обихода), так и искусственного языка (использование специально установленных, разработанных конкретными людьми терминов).

Языковая конвенция – негласный подразумеваемый договор между людьми называть одни и те же вещи (предметы, явления и т.п.) одними и теми же словами. Ключевой фактор, обеспечивающий понимание в пределах одного языка между незнакомыми людьми. Языковая конвенция устанавливается исторически в ходе формирования лексического запаса языка или (реже) искусственным путем – по решению ученых, правителей, усилиями выдающихся писателей и мыслителей.

Контрольные вопросы

1. Какая существует связь между языком и мышлением

2. Что такое знак, какова его структура?

3. Какие бывают виды знаков? Назовите, опишите их и приведите примеры.

4. Что такое язык и речь, чем речь отличается от языка? Что первично, язык или речь? Как возникла речь?

5. Как происходит понимание речи?

6. Что такое языковая конвенция, как она формируется?

7. Почему языку необходима стабильность и почему язык меняется?