Kitabı oku: «Болотник. Книга 3»
Глава 1
Уже две недели я лежу в больнице. И последнюю неделю – в знакомой мне по первому пробуждению в этом времени палате. До этого в реанимации лежал. Черепно-мозговая травма и большая потеря крови. Если бы не мой ангел хранитель, с автоматом в руке и лицом моего друга Андрея, лежал бы я не на мягкой кровати, а в холодной и сырой могиле. Да и всем, кто меня спас и вытащил, я теперь по гроб-жизни обязан. А это очень много людей. Семён, который всё сделал как надо, весь состав мобильного спецотряда КГБ из пятнадцати человек, пилот вертолёта, что, рискуя разбить машину, посадил свой МИ-4 на берегу реки, ну и конечно операционная бригада Каменногорской больницы – они штопали меня почти шесть часов. Рана в бедро оказалась почти смертельной, бедренная артерия повреждена, и штатный санинструктор спасшего меня отряда, до самой операционной, вручную пережимал артерию своими огромными кулаками, воткнув их в низ моего живота. Голове тоже досталось сильнее чем я думал, ну может и на пользу ей пойдёт, уж слишком много необдуманных решений я начал принимать в последнее время.
Семён успел. Подробностей я не знаю, но Палыча с командой перехватили ещё на выходе из тайги, а уже вечером того же дня, аэропорт Каменногорска принял спецборт из Москвы. Отряд из офицеров спецназа, не задерживаясь ни на минуту, выдвинулся для задержания нарушителей границы. Ребятки, наверное, побили все рекорды по марш-броскам. Они с ходу вступили в бой с моими несостоявшимися убийцами. Того гада, что почти уже добил меня, срезал очередью из автомата, никто иной как старший лейтенант Кирюшин Андрей, мой друг, а теперь и жутко секретный товарищ из КиГиБи. Второго, удалось взять живым. Раненый мною китаец не смог оказать сопротивления, не очень-то повоюешь без одного, почти только что выбитого глаза. Всего одна дробинка, а столько негативных последствий для китайского бойца. Экспресс допрос, и основная группа спецназа, оставив со мной и раненым китайцем санинструктора, скрылась в тайге. Удалось ли им взять остальных, так и осталось для меня тайной, но группа в Каменногорск не вернулась. По словам сотрудников КГБ, которые приходили опрашивать меня, у ребят всё в порядке, раненых и пострадавших нет. Больше выудить у чекистов ничего не удалось, но и то хлеб, пусть ребята живу долго и счастливо, а брат мой Андрюха – пусть живёт вечно.
Алёна почти не отходит от моей кровати. Она неделю провела под дверью реанимации и даже вздорная и хамоватая медсестра Нинка, вежливо и почтительно здоровается с ней первой, когда заступает на смену. Мне в палату несут всегда только самое лучшее и свежее, обход и раздача пищи, тоже начинается с моей палаты. Но это точно не из-за меня. Уважают тут мою жену, а я люблю безмерно. Ну как можно не уважать человека, который, почти не смыкая глаз несколько дней подряд, с готовностью брался помогать медперсоналу в любом деле, которое ей только было по силам. Подменить старую санитарку с разболевшимся радикулитом и помыть за неё полы в коридоре, подежурить на посту, пока уставшая медсестра кемарит ночью на кушетке, помочь с раздачей пиши – она бралась за всё. Говорит, так ей было легче отвлечься от тяжелых мыслей. Хотя пора бы уже ей привыкнуть. Не удается мне последнее время без приключений обходится.
За мои «подвиги» новый орден мне не дадут, и в Москву, на торжественное награждение я не поеду. Афишировать на весь Союз такой прокол пограничников, которые входят в состав КГБ, никто не будет. Я подписал кучу расписок, и сейчас даже не уверен, имею ли я права, хотя бы в своей голове вспоминать о том, что там было на самом деле. Но и без награды я не остался. Медаль «За отличие в охране государственной границы СССР», торжественно повесили мне на больничную пижаму, буквально вчера, начальник областного управления КГБ. Теперь у меня на груди несёт службу солдат с автоматом ППШ на перевес, стоящий у пограничного столба, а на заднем плане – горы. Красивая медалька, только вот не было там никаких гор, и столба не было, и ППШ тоже (а он бы мне ух как пригодился). Я-то помню, хоть и в голову раненный. Тайга там была, а до границы как до луны раком. Вот, о тайге как раз вторая, обратная сторона медали напоминает, в нижней её части по окружности расположены дубовые ветви, перевитые ленточкой. Удостоверение подписано какой то невнятной подписью, с припиской «Зам» перед должностью Председателя комитета. Торопились ребятки, кто то по быстрому подмахнул не отвлекая большое начальство. Ну и ладно, и так сойдёт. Номер на «ксиве» есть, печать тоже, дата награждения стоит. Пограничников я уважаю, и носить эту медаль для меня будет очень почётно. В своё время многие Афганцы, представленные к «отваге» или к «звёздочке», получили именно эту медаль, в виду отсутствия «свободных лимитов» на награждение. Как-то не густо, по сравнению с орденом за беглых зеков конечно, тут вещи вообще несравнимые, но тогда нас с Семёном – Палыч двигал. А в этот раз двинули его уже мы. Сёма так вообще, грамоту только какую-то получил. Или благодарственное письмо? Хрен пойми, на ней заголовка нет. На тему нашего с ним поступка даже статью в газете написали. Без особых подробностей, было указанно, что мы, помогли пограничникам в задержании нарушителей государственной границы. И всё.
Сегодня первый день, когда ко мне допустили других посетителей, кроме жены и мрачных мужичков в погонах.
– Тебя хоть из дома не выпускай. Человек-магнит, какой-то. Все приключения на свою задницу, что могли случится в нашем районе, наверное, в ближайшие пятьдесят лет, собрал. Куда блин не пойдёшь, там труп, беглые зеки, перестрелка или вообще – «метеорит» с неба свалится – меня ругает дядя Миша. Он сейчас временно исполняет обязанности начальника охотхозяйства, пока Палыч под следствием. Вида, что чем-то недоволен, мой новый, временный шеф не подает, хотя они и были вроде приятелями с Палычем. Даже первый в мою палату прорвался, типа навестить героя и поблагодарить от лица начальства.
– Не гунди, дядя Миша. И без тебя тошно. – я поморщился. Сам уже над этим думал не раз.
– Ладно, потом поговорим. Ты это, поправляйся короче – Конев чувствует себя в роле начальства ещё неуверенно. Смущается и не знает, как себя вести.
– Поправлюсь, куда я денусь. Поздравляю кстати дядя Миша с повышением.
– Да какое там к херам собачим повышение? С чем поздравлять? Я временно назначен. Бумажки же кому-то нужно подписывать. Сказали, что начальника нового уже подобрали, пока он к своим обязанностям не приступит побуду, а потом дела ему и сдам. Не моё это – вздохнул Конев – подосрал всем Палыч конечно знатно…
– Что ни будь про него слышно?
– Нет. Говорят, в Москву увезли. Эх. Это всё Каринка, сучка такая, его с панталыка сбила… – горюет дядя Миша по своему давнему товарищу, впрочем, судя по всему, ко мне у него претензий нету.
– А при чем тут его жена?
– Ну как причем? Она же ссыльная была, в пятьдесят третьем только реабилитировали. Раньше под Владивостоком жила. Может ты и не знал, но она наполовину китаянка. Мать у неё русская была, а вот отец китаец. И брат у неё когда-то был. Она говорила, что брат с отцом пропали без вести в тайге, но особо по ним не горевала почему-то. Думается мне, что они как раз в Китай и подались, а уж потом, на Каринку как-то и вышли. Палыч конечно мужик суровый, но жену свою любил очень сильно, иначе как «воробушком» её и не называл никогда. А она, не «воробушек», а самый настоящий «заёбушек»! На людях так чуть ли не тапочки, как собака, ему носила, но мы то знали, как она им крутила, верёвки из него вила! Никогда он поперёк её воли ничего не делал. – разоткровенничался дядя Миша.
– Да уж… Ну а с женой теперь что?
– Её тоже забрали.
Мы помолчали, думая каждый о своём.
– Разберутся я думаю. Не будем о грустном. Так чего там за нового начальника нам сватают? Ты в курсе?
– Никто не в курсе. Тайна мать её! Говорят, скоро представят начальство нам новое. Нет бы кого из своих назначить, так решили нам варяга какого-то сунуть. Чего теперь будет – хрен его знает.
– Ясно. Чего там про меня в посёлке говорят? Только честно дядя Миша.
– Да чего только не говорят. Многим в своё время Палыч на хвост наступил. Они молчали все, до поры, до времени, а теперь голову подняли. Вот эти тебя хвалят. Ну а остальные… Остальные молчат пока. Всё до сих пор в себя прийти не могут. Не ожидал такого никто от Палыча.
– Ну так Палыч не один был, с ним же ещё четыре человека было, приятелей его.
– Ну какие они ему приятели – морщится дядя Миша – не думаю, что они добровольно с ним пошли. Мужики эти ему обязанные были сильно. Вот Фёдор, например, он ему денег был должен, много. Занимал в своё время на строительство дома для сына, а дом и сгорел, как только построили. И Павлуха его снова выручил. Или вот Максима взять. Палыч его от тюрьмы спас, человека он насмерть, пару лет назад на мотоцикле сбил. Так вот Палыч как раз и с родственниками потерпевшего договорился и в милиции хлопотал. Да и остальные тоже, кто чем, но все ему должны были. Жалко мужиков.
– Жалко… Реку то открыли с болотом? Комиссия уехала?
– Реку до болота можно уже пользовать. Толян, участковый наш, говорить, что комиссия уехала, и остальное должны к осени открыть. Да вот толку то что, к осени этой? С рыбалкой в этом году мы пролетели.
Следующими меня посетили как раз мои друзья, Толик с Савельичем и Иванычем. Зашли сразу после Конева. Ждали, когда уйдет дядя Миша, чтобы без посторонних поговорить.
– Андрюху я видел, но мы толком даже поговорить не смогли. Мы с Семёном их группу до кедровника сопровождали. Я думал сдохну, когда туда шли. Бегут как кони и выносливые как верблюды. Они все оружием и снарягой обещаны, а я налегке, а и то чуть не помер. При этом они похоже из-за нас с Сёмой шаг свой сдерживали. И Андрюха с ними наравне пёр. Поздороваться только успели, да он мне сказал, что потом мол поговорим, ну и всё считай. –Толик рассказывает мне, свою часть истории встречи со спецназом КГБ.
– Ну и я с ним тоже считай не увиделся. Не до разговоров мне было. Но Андрей обычно своё слово держит, а значит будем надеяться, что скоро его увидим, и поговорим.
– Когда Андрюха в контору подался, я думал, что хорошего из этого ничего не выйдет, а ты смотри как оно всё вышло… Правильно люди говорят – всё, что ни делается всё к лучшему. – вступил в разговор Савелич.
– Лучше и не скажешь. Он мне жизнь спас, буквально в последнюю секунду успел.
– Завязывал бы ты Кирилл, с тайгой этой. В депо возвращайся. Так ведь и погибнуть можно. Сколько раз ты уже по краю ходил. Про жену подумай. – у Иваныча своя, привычная песня.
– Не буду я про неё думать!
– Чего так?! Поссорились что ли?!
– Я как про неё думать начинаю, так у меня потом мачта по пол дня стоит, и одеяло на ней как парус в штиль болтается.
– Тфу на тебя! Был дураком, так теперь ему последние мозги отбили! Я ему о серьёзных вещах, а он мне в ответ херню всякую несет! Вот уйдет от тебя, такого дурного, Алёнка, вручную грести будешь!
– Вручную я не согласен Иваныч – смеюсь я в ответ. Ввести в смущение старого токаря очень просто. Быстро выходит из себя старче, при таких откровенных шутках, но зато сразу забывает, о чем говорил до этого.
– Он себе тогда какой нибудь моторчик изобретет – ржёт Толян.
– Хе-хе! Его не исправить Иваныч, тут только можно подальше от него держатся или наоборот, поближе. Он же из каждого своего приключения с прибытком выходит, так глядишь, за пару лет и меня по наградам обгонит. – смеётся Савельич – Ещё одну банду на своём огороде найдёт и готово.
– Ну так, снаряд в одну воронку не падает, новых бандитов точно не будет – хохочет Толян.
– Эх молодой. Ещё как падает. И трижды и пять раз может упасть. Мне ли не знать. Всю войну в артиллерии прошёл. – вздыхает Савельич – Димка, командир мой, тоже такой шебутной был в молодости. Рисковать любил, и взлетел высоко, только вот кончил плохо…
Ну что тут сказать. Человек стремится вверх, к вершинам. Когда у него всё получается, он рвется ещё больше вперёд, мотивируется, а вот когда на его, таком успешном и ровном до этого пути, встречается, как ему кажется, непреодолимое препятствие, многие останавливаются или катятся вниз. Не каждый найдёт в себе силу воли, сдать чуть назад и обойти непробиваемую стену, что стала перед тобой.Я вспомнил своего старинного друга, оставшегося в прошлой жизни. Женька. Он падал и прогорал в бизнесе раз двадцать! Его искали и менты, и бандиты, он сидел в СИЗО, он много раз влетал в неподъёмные долги, терял машины, квартиры и деньги, его избивали, покушались на его жизнь, от него ушли две жены – но каждый раз он возрождался к жизни как птица Феникс, с новой идеей для бизнеса и непонятным для окружающих энтузиазмом. И он не остановился! Когда я попал сюда, Женьку уже по имени почти никто, кроме самых близких и старых друзей, не называл, для всех, и тем более, для своих восьми сотен работников он был Евгений Кайратович, и никак иначе! Вот это сила воли! А Дима был слаб, или просто растерял задор и утратил инициативу. Я надеюсь со мной такого никогда не случится.
Наступил обед, и Алёна безжалостно прогнала моих друзей из палаты. Пора принимать пищу, а потом и на процедуры.
Лёжа на больничной койке было время подумать о жизни. Я чуть всё не потерял. Какие-то пару месяцев, а я превратился в «пироманьяка» и убийцу. Взорвал древние артефакты, которые до меня стояли, наверное, тысячелетия, убил семь (даже в голове не укладывается цифра!) человек. Не скажу, что я сожалею о содеянном, всё же мне пришлось защищать свою жизнь, но хорошего в произошедшем мало. Я превращаюсь в монстра. Да что там говорить, когда мне выпадает редкий шанс пожить беззаботно и тихо дома, я делаю всё, чтобы вырваться обратно в тайгу или на болото! Мне нужен адреналин в крови. Это уже не нормально. Правильное название тому что со мной происходит – посттравматический синдром. Он проявляется по-разному, но иногда и так как у меня. Человек попадает в травмирующую ситуацию с настолько ярким выбросом гормонов, настолько настоящую в сравнении с пресной мирной жизнью, с настолько экстраординарным опытом, что не может найти что-то настолько же «подлинное» в мирной жизни. Это наркотический эффект. Возникает он не у всех, а у тех, чей опыт был тяжелее опыта других, – участие в открытом ближнем бою, опасные ранения, реальная угроза для жизни. А потом человек не может найти в мирной жизни чего-то сравнимого. И он начинает ударяться в экстрим и теряет барьеры, совершает поступки, которые другому кажутся безумными. А делается всё это для того, чтобы снова почувствовать тот гормональный, адреналиновый всплеск, который был тогда. Это и толкает меня в опасные ситуации и уже почти сделало опасным для общества. Надеюсь вынужденное безделье в больничной палате поможет мне прийти в себя и избавится от этой зависимости. Хотя вряд ли… Тут нужен хороший специалист, а сейчас такое не лечат. Всерьёз этой проблемой наше общество озаботится только после возращения молодых ветеранов из Афганистана, и обзовут её – Афганский синдром. Многие в своё время голову ломали, почему именно после этой войны проблема проявилось так ярко и жёстко, ведь миллионы ветеранов после Великой отечественной вполне себе мирно влились в обычную жизнь. Тут я думаю и сравнивать нельзя, тогда была «Победа», война закончилась явно, и дата у этой победы есть, и все были к ней причастны, ну а из Афганистана мы просто ушли. Вот и осталось у парней чувство чего-то незавершённого, остались неотомщёнными погибшие и раненные друзья.
Мои раздумья прервали новые посетители. Довольно представительная делегация. Трое солидных мужиков в возрасте, у одного в руках букет цветов.
– Здравствуйте Кирилл Владимирович. Позвольте представится – Гусев Аркадий Викторович, я являюсь Главным госохотинспектором по охотничьему надзору – заместителем начальника Главного управления охотничьего хозяйства и заповедников СССР, ну а это Шпиц Сергей Францович, представитель областного Потребсоюза и Сидоркин Илья Алексеевич – главный охотовед вашей области. – представил себя и своих спутников, седой мужик в сером костюме.
– Очень рад, чем обязан? – их визит для меня полная неожиданность. Чего их, таких важных, в мою палату занесло? Да ещё и с цветами… Надо обязательно сказать им, что я не из таких!
– В первую очередь мы от всей души поздравляем вас. По представлению республиканского потребсоюза, правлением Центросоюза вы награждены знаком «Отличник охотничьего промысла Центорсоюза». – торжественным голосом произнес Шпиц и достав из маленькой, красной коробочки, нагрудный знак, положил его мне на одеяло, в области груди.
– Неожиданно… Но я ведь трудовых подвигов на ниве добычи пушнины не совершал – проговорил я рассматривая доставшийся мне знак.
– Не скромничайте. Благодаря вам, государству было возвращено ценных мехов почти на семьдесят тысяч рублей! Это ли не трудовой подвиг!
– Пожалуй… – с сомнением согласился я, подозрительно глядя на улыбающихся мужиков.
– И это ещё не всё – подключился к разговору охотовед.
– За цветочки тоже спасибо, право не стоило – охотно выразил я благодарность представителю вышестоящего ведомства. Покупали, несли, старались, надо быть благодарным даже в мелочах.
– Ой. Конечно, забыл совсем, это тоже вам – Шпиц перехватил букет у охотоведа и положил его на тумбочку.
– Ну что вы, какие цветы! В виду известных вам событий, начальник Приреченского охотхозяйства освобожден от занимаемой должности. Оценив ваши заслуги и безупречную репутацию, Управлением принято решение о назначении на эту должность вас. Ещё раз поздравляю. Надеемся, что вы оправдаете возложенное на вас высокое доверие. У меня лично в этом нет никаких сомнений.
Вот тебе бабушка и Юрьев день. Прощай моя вольная жизнь, хотя с другой стороны, с моего поверженного врага выпал не хилый такой трофей. Ну что, Кирюха, теперь ты «большой начальник».
Глава 2
– Орденоносец, отличник охотничьего промысла! – закончил расхваливать меня перед коллективом охотхозяйства Сидоркин– главный охотовед области. Ну прям расписал как в одном всем известном фильме: «спортсменка, комсомолка и наконец просто красавица!».
Меня представляют коллективу. Всех почти собрали. Я и не знал сколько людей работает в охотхозяйстве, а тут, на площади перед заготовительной конторой, за сотню человек собралось.
Как я и думал, начальник из Москвы, Гусев Аркадий Викторович, прибыл в наш городок не для того, чтобы лично меня поздравить и наградить. Он возглавлял ведомственную комиссию по проверке деятельности охотуправления в связи с ЧП. Он и принял решение о моём назначении. У областников была целая куча кандидатов на это хлебное место, но все они у московского начальника не вызвали энтузиазма. Нужен был человек, который точно не замазан в схемах бывшего начальника, но уважаемый и на слуху, а на эту роль подходил только я. О чем он и сказал областному начальству, не стесняясь в выражениях. Вот и двинули меня наверх, одним росчерком пера, попутно бросив подачку в виде нагрудного знака. Врагов у меня явно прибавится. Хоть сейчас Сидоркин и заливается соловьем, но мне дали понять, что я взлетел только по недоразумению, и за мной будут следить в оба глаза. Никто не любит выскочек.
Из больницы меня выписали пару дней назад, однако я продолжаю приезжать на перевязки. Пока я передвигаюсь на костылях, и по сути ещё на больничном. Только вот дядя Миша явно не справляется с обязанностями начальника и мне пришлось выйти на работу не долечившись.
Со мной, перед сотнями любопытных глаз стоит группа поддержки – Семён и Конев. Семён теперь тоже «Отличник», такой же, как и у меня нагрудный знак сверкает у него на груди. Мы с ним прям обладатели раритетов. Больше никто в посёлке такими наградами не отмечен. Нам всем не уютно перед толпой, но если по Семёну и дяди Мише это заметно, то я надеюсь, что по мне нет. Я уже командовал в своё время целой ротой, у меня есть опыт.
После общего собрания, отдельно собрались самые значимые люди, для любого подобного предприятия. В моем кабинете сидят бухгалтер, охотовед (он же мой зам), главный механик, и заведующая канцелярией. Штат маленьких начальников не весь, отсутствуют заведующий складом, заведующий заготовительной конторой, заведующий производственным участком и главный бухгалтер. Но причина пропуска такого мероприятия у них, можно сказать уважительная, ни очень то поучаствуешь в производственном процессе из стен СИЗО. На совещании присутствовал и Конев.
Смотрят на меня настороженно коллеги. Репутация у меня о-го-го.
– Значит так. Затягивать надолго не будем. Ещё ни раз увидимся в ближайшее время. Сейчас мне от вас нужны документы, которые я перечислю. Каждый знает свой участок работы, поэтому давать отдельные поручения не буду, сами разберётесь. И так, мне нужно штатное расписание, полный список ТМЦ (товарно-материальных ценностей) и их состояние, карта охотхозяйства, план развития, план на пятилетку и годичный план, результаты проверок за последние три года, бухгалтерскую отчетность за тот же период, состояние счетов и остатки в кассе, все договора с контрагентами, тоже за три года, если есть длящиеся более этого времени – их тоже. Подготовите мне отчеты о своей работе, должностные инструкции по каждой штатной единице. Всю канцелярию, входящую и исходящую, приказы, распоряжения бывшего начальника за последний год мне на стол, естественно несёте сразу и всю накопившуюся почту. Пока всё. Прошу всех быть на месте и отлучатся только после моего личного разрешения. За работу товарищи. За нас эти Авгиевы конюшни никто не разгребёт. Дядя Миша, останься пока.
Товарищи вылетели из кабинета как наскипидаренные. Чего это с ними? Вроде обычные вещи при знакомстве с новой должностью запросил. Иначе никак, нужно в работу тут же включатся, на раскачку нет времени, вот-вот сезон начнётся.
– Жёстко ты с ними – Конев мнётся, не знает куда деть руки.
– В смысле? – ничего не понял, вроде не ругался.
– Ну ты же с ними даже не поговорил, задание дал и разогнал по норам. А ещё они теперь с твоего разрешения даже в сортир бегать будут. Да и видел бы ты своё лицо, смотрел как будто примериваешься, с какой стороны ловчее их жрать начать. С уважением надо к людям, обходительно.
– Слушай дядя Миша, я на эту должность не напрашивался. Меня под зад пнули и сказали идти работать. Облизывать и уговаривать я тут никого не собираюсь. Хотят работать – пусть работают, а нет – заявление на стол и свободны. Меня жалеть никто не будет, ну и я соответственно тоже. Добрые начальники долго в своих креслах не сидят и порой меняют свой кабинет на тюремную камеру. А меня любить не надо, но выполнять ВСЕ свои распоряжения по рабочим процессам я заставлю любого!
Я видел множество начальников, которые могли сколько угодно рассуждать о своей требовательности, но при этом зачастую их волновало лишь то, насколько они нравятся своим подчиненным. Более того, они желали, чтобы о них хорошо отзывались, и хотели дружить со своим коллективом. Такой начальник боится, что если он установит высокие требования и будет требовать от сотрудников «выполнить и перевыполнить план», то к нему начнут хуже относиться. А в результате неизбежно страдает работа. Да на него просто хрен кладут все, кому не попадя.
– Поменялся ты Кирилл. Как только задницей кресло почувствовал, так сразу и поменялся. – старый охотник поднялся, собираясь выйти из кабинета.
– А ну ка сядь! Куда собрался? Я с тобой ещё не договорил. – нервные все. Некого нахрен послать. Ну ни чего, я тоже нервы свои показать могу.
Конев грохнулся на стул так, что он даже затрещал. Смотрит волком. Может помягче надо было? Да нет, правильно я всё делаю, надо расставить точки над ё сразу.
– Я за этот стул, который Палыч насквозь своей жопой пропердел, не держусь. Хочешь, садись сюда сам. Но вот только ты посидел тут три недели, и чего-то не вижу я радости на твоём лице. Меня из-за тебя с больницы вытащили и под молотки бросили! Вы Палыча слушались? Делали, что он вам говорил? Вот и меня будете! Или вы думали, что раз сел щегол на кресло, так мы его быстро научим, как правильно себя вести и общество уважать? А вот фиг вам! – я сунул дулю в сторону обалдевшего Конева – нифига не научите! Я вас сам научу родину любить! Я-то думал, ты мне поможешь, подскажешь как старый и опытный товарищ, а ты?! Уважение должно быть взаимным! Как вы ко мне, так и я к вам! Уважение им надо, обходительность… Тфу на вас! Достали! – голова разболелась, хоть вой.
– Уважение заслужить ещё надо. Палыч за своих всегда горой стоял. Он себе такого никогда не позволял… – начал было дядя Миша, но я его перебил.
– Он на вас ездил и обворовывал! Где теперь его «свои»? В п……! Со стариками он конечно, как ты там сказал? Обходительный был. А молодёжь? Они все ему должны были, и он с ними как со своими крепостными обращался. Как только я сдачи начал давать и огрызаться по делу, как он меня гнабить начал, а вы все молчали! Ты конечно за меня заступался, но так, без огонька, но я тебе и за это благодарен и именно поэтому тебе сейчас хоть что-то пытаюсь объяснить. Не будет у меня любимчиков! Все теперь на одинаковом положении. Ну а про заслужить уважение…. А я по твоему его не заслуживаю?
– Заслуживаешь. За сына я тебе по гроб жизни благодарен буду…
– Да при чем тут это?! Не получилось у нас разговора. Эх ладно. Хотел идти, дядя Миша, иди. Я тут как ни будь и один попробую управиться.
Конев молча поднялся и не глядя в мою сторону вышел. Хреновый разговор вышел. Я похоже ещё одного союзника потерял. Жалко, что дядя Миша меня не понял, а я ведь на его помощь очень рассчитывал. Ну ладно, может остынет ещё. Теперь надо работать, работать и ещё раз работать. Трудный период мне предстоит, пока всё не войдёт в правильное русло и можно будет расслабится. Тут бы с охотничьим сезоном разобраться, не просрать, так сказать, выполнить план заготовки пушнины. За старое с меня никто не спросит, а вот с этого самого дня и пошел уже мой период. А ведь наша конторы занимается не только промыслом.
Охотничьи хозяйства делятся прежде всего на промысловые и спортивные. Эти два типа хозяйств во многом различны.
Промысловые хозяйства организуются для получения какой-либо продукции, спортивные – для отдыха охотников-любителей. Основное направление деятельности в промысловых хозяйствах – эксплуатирование животного мира, в спортивных – его воспроизводственное. Добывание зверей и птиц в промысловых хозяйствах представляет тяжелый труд, в спортивных – вид спорта, развлечение. Промысловик работает для заработка, любитель – для удовлетворения охотничьей страсти и получения трофея. Промысловый охотник использует по преимуществу самоловы, любитель – исключительно ружье.
Ведущими видами в промысловых хозяйствах служат звери и птицы, дающие ценную продукцию, в спортивных – виды, добывание которых представляет наибольший спортивный интерес. Промысловые хозяйства создаются как хозрасчетные предприятия, в спортивных хозяйствах эффективность любительской охоты и рыбной ловли измеряется совсем другими показателями. Приведенного в принципе достаточно, чтобы показать резкую грань между промысловыми и спортивными хозяйствами.
Но есть ещё и третий вид – промежуточный. Который сочетает в себе оба этих вида. Вот наше хозяйство как раз из таких. Добываем зверей, птиц и рыбу, занимаемся сбором дикорастущих растений, но и параллельно ведаем спортивной охотой в округе. Лицензии и путевки на отстрел копытных, перелетную птицу и других зверей, для спортивной охоты, выдаем тоже мы. И это значит только одно, геморроя в нашей контошке больше в три раза – чем в обычной промысловой.
Я сидел над бумагами, принесенными мне сотрудниками и держался за голову. Это жопа дорогие товарищи. Штат – сто тринадцать человек! Есть тут даже такие экзотические должности как сторож-уборщица и конюх. Одних только штатных охотников шестьдесят пять человек, и ещё двадцать, по штату, можно привлечь на сезон. Дополнительно числятся и около тысячи охотников-любителей! Это все мужики с оружием, по военным штатам почти полк! И как мне всё это вывозить? Опыта управления такой конторой у меня ноль целых, ноль десятых.
Я упорный и нудный бываю, просто жуть. Уже неделю вся контора воет, а моя больная голова потихоньку начала вникать в дела того огромного хозяйства, что мне досталось в наследство от Палыча. А ведь он с этой махиной управлялся играючи. Всё у него под контролем было, никто без разрешения пикнуть не смел. Ну ничего, я тоже разберусь, в лепёшку разобьюсь, но сделаю! А с дядей Мишей мы помирились. Он сам пришёл ко мне домой, с бутылкой самогона. Посидели вдвоём, поругались снова, потом даже чуть кулаки в ход не пошли, но в итоге у нас с ним теперь мир и дружба. Начал осознавать Конев, что как раньше, уже никогда не будет и другим старожилам теперь эту мысль доводит. Я его попросил особо не давить, на стариков пока. Пусть думают. Ну а мне нужно озаботится сбором своей собственной команды. Нужны люди, на которых можно положится и которым можно всецело доверять.
– Не надоело тебе Савельич в армии сапогами плац топтать, да свою часть кому не попадя отдавать? – начал я разговор со старым другом – сколько лет уже лямку тянешь.
– Ты Кирюха кругами не ходи. Я не баба. Сразу говори, что тебе надо. Я же тебя знаю, как облупленного. И запомни салага, военнослужащие отдают воинское приветствие, а честь, как говаривал мой командир, в бане девки отдают.
– Ладно. Прямо, так прямо. Ты уже свою военную пенсию заслужил. Поэтому предлагаю тебе увольняться и переходить на работу в охотхозяйство. Нужен грамотный и опытный заведующий складом. А у тебя и опыта и знаний в этом деле больше, чем у любого гражданского будет. Всё же столько лет на складах работал и до сих пор на свободе.
– Сплюнь придурок!
– Тфу, тфу, тфу. Так чего скажешь?
Савельич задумался. Ну а что думать? Соглашаться надо! Не вечно же ему в строю стоят. Пенсии сейчас у военных пенсионеров примерно вдвое больше чем для прочих граждан. Вояки выходят на заслуженный отдых ещё довольно молодыми, а работать при этом им разрешается без всяких ограничений. Так что военные пенсионеры являются, по меркам этого времени, весьма обеспеченными людьми. Да и работы в охотхозяйстве у него будет в разы меньше, ну а я буду спокоен за свой склад. К тому же всякое может случится. Иногда, для производственной необходимости, надо что-то взять с баланса предприятия, обменять, например, на нужные фонды, да на те же запасные части для транспорта. Так было всегда, и у всех. Поэтому от завсклада очень много зависит. Нужны своеобразные умения и знания. Нормы усушки и утряски, там всякие знать, правильно списывать, что бы комар носу не подточил.
