Kitabı oku: «Операция «Артефакт»», sayfa 10

Берия вышел из-за стола и начал прохаживаться по ковровой дорожке.

– Павел Анатольевич, а ты помнишь, как в прошлом году мы тестировали способности одного еврея, который перебежал к нам из Польши? Напомни мне его фамилию.

– Вольф Мессинг, Лаврентий Павлович.

– Точно, Вольф Мессинг. Забавная штучка этот еврей. «Хозяину» его фокусы очень понравились. А где он сейчас?

– После проверки мы поселили его в гостиницу «Москва» и устроили на работу в Москонцерт.

– А как ты смотришь на то, чтобы воспользоваться способностями этого Мессинга для тестирования старика? Кстати, а ты сам веришь в способности Мессинга?

– По правде говоря, Лаврентий Павлович, я уже давно не верю ни в Бога, ни в чёрта. Что касается Мессинга, то я думаю, что наши эксперты правы, называя его «индуктором». Он считывает информацию о людях благодаря своей уникальной способности улавливать еле заметные нюансы психического состояния человека и правильно их интерпретирует. Конечно, надо отдать ему должное, делает это он виртуозно. Но ваше предложение о привлечении к этому делу Мессинга очень оригинально. Мы даже не рассматривали такой сценарий. Завтра же и приступим.

Судоплатов замолчал, наблюдая за тем, как ходит по кабинету нарком, боясь потревожить его размышления. А Берия в этот момент думал о том, надо ли докладывать об этом Сталину или всё-таки стоит повременить и дождаться первых результатов допроса старика. Вслух же он произнёс:

– Займитесь этим делом лично. Жду вас с докладом по этому вопросу ежедневно. Если ситуация начнёт проясняться раньше, информируйте меня немедленно. Запросите резидента в Берлине о деталях операции «Пророк». На сегодня достаточно. Вы свободны.

Когда дверь за Судоплатовым закрылась, Берия положил перед собой толстую папку текущих документов, которые надо было сегодня просмотреть и подписать. Часы в углу показывали полвторого ночи…

* * *

Придя к себе в кабинет, Судоплатов приказал дежурному офицеру разыскать своего заместителя Наума Эйтингона.

Эйтингон явился незамедлительно.

– Наум Исаакович, доложи мне всё по делу «Рентгена». Я только что был с докладом у наркома, и поверь мне, дело принимает нешуточный оборот. Я думаю, что Лаврентий Павлович будет докладывать о нём «Хозяину», а у нас пока нет никаких конкретных результатов.

– Товарищ старший майор…

– Наум Исаакович, перестань. Не надо мне разводить здесь солдафонство, мы с тобой не на параде. И тем более мы с тобой в одном звании. Будь проще, продолжай…

– Павел Анатольевич. Сегодня в десять часов утра я провёл первую беседу с объектом. Во время беседы за ним наблюдали при помощи сложной системы зеркал наши консультанты – психологи, Малиновский и Лифшиц…

– Они слышали ваш разговор? – прервал Эйтингога Судоплатов.

– Нет. Они видели только нашего пациента. По результатам их наблюдения было написано заключение. Вот оно, – Эйтингон протянул Судоплатову написанный от руки документ.

«…Комиссия в составе академика Лившица В. И. и доктора медицинских наук Малиновского Р. М. провела дистанционный осмотр пациента (Х) на предмет его психологической адекватности и вменяемости. Во время наблюдения за пациентом нами было отмечено:

1. Представленный для осмотра пациент (X) своим примерным поведением стремится создать себе образ безобидного и доброго человека. Несмотря на то, что он находится в связанном состоянии, он продолжает оставаться спокойным, ведёт себя сдержанно, контролирует свои эмоции и поведение. Однако это поведение обманчиво. Постоянно суженные зрачки глазных яблок говорят о высоком уровне адреналина в крови и его готовности в любую минуту вступить в открытое противостояние с применением силы.

2. Пациент быстро адаптировался в помещении, в котором преобладает белый цвет, и сумел дезавуировать его влияние на своё подсознание, что свидетельствует о его познаниях в вопросах медицины и психологии;

3. На пятой минуте допроса обследуемый нами объект неожиданно и пристально посмотрел в замаскированное зеркало. От этого взгляда доктор Малиновский на десять секунд потерял сознание, а у академика Лившица пульс кратковременно поднялся до 180 ударов в минуту. Всё это свидетельствует о том, что обследуемый нами пациент обладает неизвестными науке способностями;

В связи с тем, что дальнейшее наблюдение за пациентом (Х) стало небезопасным, наблюдение было прекращено…»

– А какое твоё мнение о старике? Ты ведь сам опытный психолог и хорошо чувствуешь собеседника. Давай, выкладывай свои соображения.

– Тяжело судить о человеке, когда не видишь его лицо, а слышишь только голос. Но я думаю, что старик что-то скрывает. В нём чувствуется, какая-та непонятная сила. Понимаете, Павел Анатольевич, у меня сложилось такое впечатление, что это не я проводил допрос, а он. Есть такое понятие, как внутренняя энергетика человека. Так вот, у нашего старика эта «энергетика» зашкаливает все мыслимые пределы. Уж насколько я являюсь подготовленным человеком, и с кем мне только не приходилось работать, начиная от уголовников и заканчивая руководителями партии, поверь мне, такого невидимого давления со стороны оппонента я не испытывал никогда.

– А это не опасно? – Судоплатов пристально посмотрел в глаза Эйтингона. – Ты ведь должен понимать, что не сегодня-завтра с ним захочет побеседовать Берия, а потом, возможно, и сам «Хозяин». Помнишь, как это было с Мессингом? Кстати, о Мессинге. Лаврентий Павлович предложил воспользоваться его способностями для тестирования старика. Как ты смотришь на это?

– Интересная идея, но она требует подготовки Мессинга к предстоящему разговору. И я думаю, что это займёт не один день.

– Да как ты не понимаешь, нет у нас столько времени. Наверху, – Судоплатов выразительно показал указательным пальцем на потолок, – требуют результата. Для поиска «Рентгена» немцы задействовали все свои агентурные резервы, а это значит, они знают о нём то, чего не знаем мы. Нам в самый кратчайший срок надо выяснить, кто этот старик, какими способностями он обладает, и если предположить, что этот старик и «Рентген» одно и то же лицо, то ты должен узнать об этом первый. Ты меня понял?

– Так точно, товарищ старший майор!

– Действуй, делай с ним, что хочешь, но к двадцати часам завтрашнего дня, когда я пойду на доклад к наркому, у меня должен быть конкретный результат.

Глава 2. Проверка

Ещё не забрезжил рассвет, когда лампочка над моей головой зажглась, и у входной двери послышалась какая-то возня. Вошли несколько человек, и через секунду ширмы не стало. В центре комнаты стоял мужчина с удивительно умными, проницательными глазами и следами усталости на лице. Несмотря на ранее время суток, он был тщательно выбрит, его белая рубаха была накрахмалена, а галстук был явно не советского производства. Во всём его внешнем виде чувствовалась «порода», которой обладают люди, чувствующие своё превосходство над окружающими. Я узнал его по голосу. Это был мой вчерашний собеседник. Он жестами приказал «санитарам» освободить меня от пут, после чего положил на тумбочку рядом с кроватью свою толстую красную папку. «Санитары» были в резиновых хирургических перчатках, поэтому при прикосновении к моему телу считывания информации не происходило. Вся процедура проходила при полном молчании, которое никто не спешил нарушить. Принимая предложенные правила игры, я ждал момента, когда нас оставят наедине. Мужчина подошёл к окну, для вида подёргал оконную решётку и, развернувшись ко мне, произнёс:

– Как вам спалось?

– Спасибо за заботу и за то, что выполнили мою просьбу касательно освобождения меня от пут.

– У вас будут ещё какие-нибудь принципиальные просьбы? – он театрально обвёл комнату рукой.

– Нет, спасибо. То, что вы сделали для меня, говорит о том, что вы человек слова. А этого для меня в настоящий момент более чем достаточно.

– Вы знаете, у меня к вам есть предложение. Давайте мы для начала позавтракаем, поскольку на голодный желудок у нас разговор явно не получится, – и он громко хлопнул в ладоши три раза.

Дверь тотчас отворилась, «санитары» внесли в комнату круглый стол, поставили на него несколько блюд, закрытых баранчиками, чайник и два стакана в подстаканниках. Когда «обслуживающий персонал» скрылся за дверью, мужчина жестом пригласил меня к столу.

Усевшись друг напротив друга, мы напоминали шахматистов, которым предстояло сыграть в интеллектуальную игру, в которой призом для одного из них могла стать жизнь.

– Давайте для начала вернёмся к нашей вчерашней беседе и определимся, как мы будем друг к другу обращаться. К сожалению, я не могу вам назвать своего настоящего имени, поэтому зовите меня просто Иван Сергеевич.

– Я назову вам своё имя позже, после того, как вы расскажете мне, почему я нахожусь здесь. Кто я, подозреваемый, арестованный, осуждённый?

– Я буду с вами откровенен, как никогда, – проговорил мой собеседник, – думаю, вы поймёте меня правильно и будете благодарны за мою откровенность. Вы согласны с такой постановкой вопроса?

Я мотнул головой в знак согласия, поскольку мой рот в этот момент был полон еды. Вместе с поглощаемой пищей ко мне пришло чувство восстановления сил, как после тяжёлой и изнурительной работы. Собеседник, напротив, ел немного и больше для поддержания компании. Когда я заканчивал вторую порцию, он начал наливать для меня чай из чайника, произнося фразу:

– Для вашего возраста у вас очень хороший аппетит и отменное состояние зубов. Таким зубам позавидуют даже молодые.

Когда с чаем было покончено, опять появилась обслуга, которая быстро убрала остатки посуды со стола.

Положив перед собой на стол принесённую красную папку, Иван Сергеевич предложил вернуться к тому месту нашего разговора, на котором мы остановились вчера.

Из радиоперехвата радиограммы германского посла в Японии Отта Ойгена в Берлин, 28 декабря 1938 года.

«За период с мая по октябрь 1938 года специальным подразделением военной разведки Японии выявлены и доставлены в специальную лабораторию в пригороде Токио, 42 «объекта» из районов Юго-Восточной Азии, континентального Китая и Тибета, обладающих способностями в области медитации, левитации, целительства и предсказания. Для изучения и обобщения методов их работы привлечены более ста научных сотрудников различных министерств и ведомств. Считаю необходимым форсировать работы по данной тематике в Европе, Африке и в странах Ближнего Востока.

Подпись: Рамзай»

– Как видите, уважаемый, все разведки мира пытаются использовать в своей работе людей, обладающих в той или иной степени неординарными способностями. В нашей стране в силу того, что мы с самого начала поставили заслон различным псевдонаучным учениям, данная тематика не разрабатывалась и во внимание не принималась, поэтому в этой области исследований мы безнадёжно отстали. Однако наши аналитики, обобщив поступающие материалы по линии разведки, пришли к заключению, что работа по данному направлению может иметь как научное, так и прикладное значение.

Поэтому сейчас мы вынуждены семимильными шагами форсировать образовавшийся пробел в нашей работе, тратя на решение этих задач колоссальные физические и материальные ресурсы страны. Страны, которая ведёт в настоящее время кровопролитную войну с жестоким и беспощадным врагом. И чтобы победить в этой войне, мы готовы заключить договор хоть с Богом, хоть с самим чёртом.

Вы, может быть, сейчас задаётесь вопросом, «Какого чёрта он зачитывает мне совершенно секретные документы и выбалтывает государственные тайны?» А я Вам отвечу без утайки. Если в самое ближайшее время вы не пойдёте с нами на сотрудничество, я прикажу вас расстрелять. Вот видите, до какой степени я с вами откровенен!

В комнате повисла долгая мучительная пауза. Иван Сергеевич не торопил меня с ответом. Он отрешённо поднялся из-за стола и начал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину. И когда молчание дошло до своего пика, я нарушил его первый.

– Иван Сергеевич, скажите мне честно. Вы сами-то верите в Бога и во всю эту чертовщину?

– Откровенно сказать, нет.

– А как же вы будете определять у людей сверхспособности, если вы сами в это не верите? Как вы сможете отделить зёрна от плевел? – я вопросительно посмотрел в его глаза.

Он выдержал мой взгляд, что свидетельствовало о железной выдержке этого человека. И я в очередной раз убедился, что передо мной стоит очень порядочный, сильный и честный «противник», с которым мне надо быть по одну сторону баррикады.

– Если мне будет продемонстрировано и показано что-то из того, что сможет сразить меня наповал, – продолжил он, – то, возможно, я изменю своё мнение по данному вопросу. Но в моей жизни я ничего подобного никогда не видел. И ещё! В это тяжёлое для нашей страны время я прошу вас проявить максимальную сознательность и понимание относительно нашей с вами беседы и сделать правильные выводы.

Я понял, что наш разговор подошёл к завершающей черте, и теперь всё будет зависеть только от меня.

– Хорошо! Вы убедили меня, я готов пойти на сотрудничество с вами. Что вы хотите услышать?

– Первое, кто вы есть на самом деле?

– Я не знаю.

– Постойте. Минуту назад вы заявили, что готовы к сотрудничеству, а теперь идёте в отказ?

– Я говорю вам чистую правду. По документам я Кулагин Архип Захарович, но на самом деле эта фамилия не моя. Возможно, и отчество не моё. Для того, чтобы вы всё поняли, я должен для начала рассказать о себе…

И я начал рассказывать Ивану Сергеевичу автобиографию в укороченном виде. Я сознательно упустил тот факт, что я был в банде у Серого, что вместе с Чистяковым мы искали клады и где находится найденное золото. Я также рассказал ему о том, что по непонятной для меня причине со мной произошла мгновенная метаморфоза, в результате которой я в одночасье превратился в старика. И в завершение своего повествования я признался, что если бы не та дурацкая пуля, то я бы в тот день обо всём рассказал Гаврилову, поскольку именно для этого я шёл к нему в отделение.

Трудно было понять по невозмутимому лицу моего собеседника, верит ли он тому, что я рассказал, или нет. Поэтому после окончания моего монолога я поинтересовался:

– Этого будет достаточно?

– Всё, что вы сейчас рассказали, и вправду интересно. Хоть прямо сейчас садись и пиши книгу о ваших похождениях. Но мне нужны факты, а я их пока не вижу. Я слышу лишь пустые слова. Вы можете мне сейчас, прямо здесь, продемонстрировать свои способности, о которых вы говорили? Только, я прошу, делайте это без гипноза.

– Хорошо! Хозяин – барин! – я окинул взглядом комнату и попросил разрешения встать.

– Давайте начнём вот с этого. Здесь, на противоположенной стене, напротив кровати находится потайное зеркало, которое можно принять за белую металлическую пластину. При помощи неё, не далее, как вчера, двое ваших людей наблюдали за мной во время нашей с вами беседы. Один из них выше среднего роста с залысинами на голове. У него нос с горбинкой. Второй, наоборот, роста небольшого, но зато носит усы и бороду, сильно картавит и не выговаривает букву «л». В вашем левом нагрудном кармане лежит удостоверение красного цвета, в правом кармане пиджака платок и связка ключей. Сейчас, подождите секунду… с пятью ключами. На брючном ремне вы два дня назад собственноручно сделали дополнительное отверстие, поскольку ваши штаны начали спадать. Галстук вам купил ваш друг, которого зовут Василий. Ну что, достаточно?

– Впечатляет, ничего не скажешь. Но я, по правде говоря, ожидал не этого. То, что вы сейчас сказали, могут многие. С одним таким человеком вы познакомитесь чуть позже. Мне нужны более весомые доказательства вашей исключительности.

– В таком случае я попрошу вас снова сесть за стол. Мне нужны только ваши руки. Не бойтесь. Я знаю, что за нами наблюдают в зеркало, а также то, что за дверью стоят шесть человек, готовые в любую минуту ворваться и скрутить меня в случае малейшей для вас опасности. Поверьте, я не самоубийца.

Мой собеседник сел за стол и протянул мне свои руки. Через секунду я их выпустил и, посмотрев ему в глаза, проговорил:

– Вас зовут Наум Исаакович. Вам 42 года. У вас было два брака, в следующем году вы женитесь ещё раз, и это будет ваш последний брак. В настоящее время от прежних браков у вас есть сын и дочь. Сыну 18 лет, а дочери 15. Сын с прошлого года служит в НКВД. Но в будущем браке у вас родится ещё двое детей. И снова это будут сын и дочь. На вашей совести смерть многих довольно известных людей, в том числе и Троцкого, и за это вас щедро наградили. Но это не спасёт вас от тюрьмы. Помните поговорку «От сумы и от тюрьмы не зарекайся»? Так вот, она касается вас, самым непосредственным образом. Два раза вы будете сидеть в тюрьме. Первый раз недолго, а потом придётся посидеть 11 лет. А хотите знать дату своей смерти и её причину?

– Ну что ж, валяйте!

– Вы умрёте в кругу своих родных и близких в результате остановки сердца 3 мая 1981 года, – я выжидающе смотрел в глаза собеседнику, пытаясь понять его реакцию на происходящее.

Но он был невозмутим, и я даже позавидовал его выдержке.

– Для того, чтобы убедить вас в моих исключительных способностях, этого будет достаточно? – задал я свой последний вопрос.

Иван Сергеевич, или как там его, Наум Исаакович, через непродолжительную паузу встал и произнёс:

– Этого пока будет достаточно. А сейчас мне надо вас покинуть. Отдыхайте. Всё, что вам будет нужно, вам немедленно доставят. Для этого надо будет только нажать на кнопку звонка, которую вы найдёте в прикроватной тумбочке. Только я прошу вас, ради Бога, не делайте никаких необдуманных поступков, которые наши люди могут неправильно истолковать. В ближайшее время к вам в «гости» заглянет ещё один посетитель, про которого я говорил. Мне бы хотелось, чтобы вы «нарисовали» его портрет наподобие того, который вы сейчас составили обо мне. Помните, что такая же задача будет поставлена и перед ним, – и он быстрыми шагами направился в сторону двери.

– Когда мы увидимся с вами снова? – спросил я вдогонку.

– Всё будет зависеть от того, какое впечатление произведёт на моё руководство содержание нашей беседы, – и он стремительно вышел, оставив меня одного.

* * *

День тянулся медленно. После обеда ко мне пришёл врач, который жестами объяснил, что мне надо сделать укол и осмотреть шрам от ранения на груди. По всей видимости, всем, кто в той или иной степени был связан со мной, в приказном порядке было запрещено разговаривать со мной.

Через закрашенные стёкла окон я наблюдал, что день близится к вечеру, а ко мне больше так никто не приходил. Я лежал на кровати, уставившись в потолок, прекрасно понимая, что через систему зеркал с меня не спускают глаз наблюдатели, фиксируя все мои движения. Чтобы успокоить их, я закрыл глаза и притворился спящим. Через какое-то время сквозь полудрёму я услышал, как кто-то робко вошёл в комнату, кашлянул и в ожидании моей реакции застыл у двери. Приподняв веки, я увидел переминающегося с ноги на ногу черноволосого кудрявого человека чуть старше сорока лет. Он очень волновался, и по всему было видно, что он не знает, как ему себя вести в подобной ситуации. Решив помочь ему, я заговорил первым:

– Проходите, присаживайтесь, – проговорил я, поднимаясь с кровати и указывая ему жестом на стул возле стола.

Он быстрыми шагами проследовал на указанное место и поднял на меня свои проницательные глаза.

– Здравствуйте, – это было первое произнесённое им слово, которое выдало в нём иностранца.

– Вот это да! – я с удивлением уставился на него. – Я так понимаю, что вы и есть тот таинственный незнакомец, о котором мне говорили с утра, который должен прийти и протестировать меня.

– Да, наверное, это я, – промямлил мужчина.

– Ну и как, любезный, вы будете тестировать меня? – поинтересовался я у своего гостя, пытаясь проникнуть вглубь его сознания.

Однако я натолкнулся на непробиваемую «стену».

– Мне сказали, что вы обладаете редкостным даром. И я, как человек, долгое время работающий в этой области, хотел бы увидеть это собственными глазами. Если вы позволите? – он смотрел искренне и доверительно. – В свою очередь, я могу вам продемонстрировать кое-что из своего репертуара. И полагаю, что обмен опытом ни мне, ни вам не помешает. Ну что, вы согласны?

– Мне терять нечего, я порядком уже заскучал, находясь здесь в полном одиночестве. Поэтому, конечно же, я согласен обсудить с вами все вопросы.

– Хорошо. С чего начнём? – он задумался, пытаясь на ходу придумать сценарий нашего общения. – Я предлагаю сделать так. Сначала я покажу вам свои заготовки, а в ответ на это вы продемонстрируете мне ваши. И после каждого такого опыта мы обменяемся своими впечатлениями.

– Принимается, – проговорил я, усаживаясь за стол напротив него.

– Как вы понимаете, мне запретили называть своё имя. Поэтому я чувствую себя неловко. Но нам надо как-то себя обозначить, чтобы было удобнее общаться.

– А зовите меня просто «Дедушка», – пришёл к нему на помощь я.

– В таком случае зовите меня «Фокусник».

И мы с ним засмеялись, довольные тем, что ловко выкрутились из сложившейся ситуации. А вместе с этим смехом лёд в наших отношениях начал таять, и скоро мне показалось, что я знаю этого человека уже давно.

– Давайте начнём с самого простого. Загадайте какое-нибудь число про себя. Загадали? А теперь посмотрите мне в глаза. Так. Хорошо! Это цифра 51!

– Правильно.

– А теперь, – «Фокусник» достал из нагрудного кармана записную книжку, вырвал оттуда листок и вместе с карандашом положил на стол, – напишите втайне от меня задание, а также последовательность, в какой я должен его выполнить.

Он встал из-за стола и, отвернувшись, подошёл к окну, чтобы не видеть, что я пишу на листке. Выждав паузу, когда я закончу писать, он попросил меня сложить листок вчетверо и положить его напротив себя.

– Вы знаете, «Дедушка», мне сказали, чтобы я к вам не прикасался, поэтому я вынужден держать дистанцию. Надеюсь, это не заразно?

– Не беспокойтесь, это абсолютно не заразно и вообще не связано с медициной.

Он подошёл к столу, взял листок в свои руки, закрыл глаза и на несколько секунд ушёл в себя. Потом подошёл к кровати, взял подушку и переложил её в ноги, а одеяло повесил на спинку изголовья. Затем открыл тумбочку, нажал на кнопку звонка, дождался, когда в комнату зайдёт дежурный офицер, и попросил его принести два стакана чая.

Я был поражён его способностями к чтению скрытых текстов и мыслей. Так значит, я не один такой, значит, помимо меня есть ещё такие же люди, и один из них сейчас стоит передо мной! Как это здорово!

У меня было такое чувство, которое испытывают дети, находясь в первый раз в цирке. Это был водопад эмоций, восторга и удивления. Мои размышления прервал офицер, который принёс чай. После этой внезапной паузы до меня дошло, что я не должен сейчас восхищаться собеседником, а должен создать у него впечатление, что его психологические опыты являются жалким подобием моих возможностей.

– Я поражён вашим умением и талантом, – проговорил я искренне и в то же время отметил, что сидящий передо мной человек тщеславен и любит лесть в свой адрес.

Кто он? Шарлатан, умелый мистификатор или гений, нанятый чекистами для выполнения своих корыстных целей? «Ладно, мы сейчас это выясним», – проговорил про себя я.

Любуясь собой и вытирая пот со лба, «Фокусник» уселся на своё место за столом.

– Теперь ваша очередь, «Дедушка», показывать свои способности, – проговорил он, как будто мы играли с ним в детскую игру.

– Вы знаете, я никогда не пробовал делать то, что вы сейчас продемонстрировали мне, – начал я издалека. – Это просто гениально и восхитительно, – я сейчас был тем удавом, который усыплял бдительность своей жертвы и поэтому не скупился на похвалу. – Если бы мы с вами встретились в более приватной обстановке и по другому поводу, то, поверьте мне, я бы просто умолял вас поделиться со мной своими секретами. Но поскольку, как я понимаю, времени у нас особенно нет, да и обстановка настраивает на серьёзный лад, то я просто продемонстрирую вам свои способности. Например – я сделал театральную паузу. – На вас сейчас надет костюм, купленный вами три месяца назад в магазине, расположенном в том же здании, где вы живёте. Простите, я не знаю названий улиц в этом городе. В правом нагрудном кармане пиджака лежат часы в золотом корпусе с цепочкой, которые вам подарила одна очень милая особа. Она в своё время имела на вас большие виды, но вы не ответили ей взаимностью. В память о себе она сделала вам этот дорогой подарок. В потайном кармане ваших брюк, вот здесь, – я изобразил у себя на поясе место размещения кармана, – лежит золотой перстень. Этот перстень вам подарил ваш «импресарио», я не знаю значения этого слова, но вы зовёте этого человека именно так. Раньше вы носили этот перстень везде и всегда, но сейчас, узнав, что носить золотые кольца и перстни в нашей стране не принято, вы стали прятать его в карман. И надеваете его только перед своими выступлениями, поскольку считаете, что он приносит вам удачу. Так, далее, – я внимательно посмотрел ему в глаза и обратил внимание на то, что он весь внутренне напрягся и даже вспотел.

«Значит, волнуешься, товарищ «Фокусник». Хорошо, что волнуешься, мне это только на руку».

– Под левой лопаткой на спине у вас есть шрам. Вы получили его давно, ещё в детстве, когда с мальчишками лазили в сад воровать яблоки. После этого вы получили от отца хорошую трёпку за порванную рубашку. Я закончу этот раунд тем, что скажу, вы уж не обижайтесь, но у вас на правом носке большая дырка. Наверное, в силу небольшого достатка вы не привыкли выбрасывать вещи, которые отслужили свой срок. Поэтому ваш гардероб полон всякого старого и рваного белья. Но и это ещё не главное, – я просто впился в него своими глазами и стал подниматься из-за стола.

Я уже понял, что он сломался, и решил добить его окончательно. Положив свою ладонь на его руку, я в тот же миг узнал о нём всё.

– Скажите, Вольф, а зачем вы ввели в заблуждение чекистов о своей жизни за границей? Ведь то, что вы рассказали им, во многом не соответствует действительности.

Тут мой собеседник зарделся краской и, как чревовещатель, не шевеля губами, умоляющим тихим голосом произнёс:

– Ради бога, тише. Я вас умоляю. Вы погубите меня. Не делайте этого.

Было видно, что этот человек находится на грани нервного срыва.

– Того, что я рассказал вам сейчас, было достаточно для того, чтобы у вас сложилось своё представление обо мне? Или мне продолжить?

– Нет, нет, больше не надо, – взмолился «Фокусник», посматривая на дверь, за которой он видел своё спасение.

– Так что, вы хотите уже уйти?

– Да! Я думаю, что нашей непродолжительной беседы будет более чем достаточно.

– Хорошо. Сейчас я вызову охрану, – я подошёл к тумбочке и нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась, на пороге появился дежурный офицер, который вопросительно смотрел на меня.

– Мой друг хочет покинуть меня, – я жестом указал на гостя, – проводите его.

Я подошёл к «Фокуснику», чтобы пожать на прощание его руку, но он отпрянул от меня, как от прокажённого, спрятав руки за спину, и бегом устремился к выходу. Офицер придержал его и помог выйти из помещения. Дверь закрылась, и на этот раз я остался в одиночестве на целых семь дней.

* * *

Казалось, что обо мне все забыли, но через неделю в сопровождении дежурного офицера ко мне привели двоих гражданских, которые сняли с меня мерки. Один из них был портной, другой – сапожник. Отсюда я сделал вывод, что меня хотят показать кому-то ещё, и поэтому решили придать мне более презентабельный внешний вид. В конце концов, не в пижаме же меня показывать людям.

И хотя по своей натуре я молчун, тем не менее долгое нахождение в одиночестве действовало на меня угнетающе. Это было большим для меня испытанием, нежели ожидание дальнейших событий. От нечего делать я возобновил по ночам свои выходы в астральное тело, а также сделал несколько выходов за пределы моей новой «темницы».

А там было всё так, как я и предполагал. За дверью находилось небольшое помещение наподобие тамбура. Возле входа стоял вооружённый часовой, а чуть правее от него располагалось место дежурного офицера с телефоном на столе. Далее следовала металлическая дверь, обитая с двух сторон дерматином, которая выходила в широкий и длинный коридор. В том месте, где коридор соприкасался с лестницей, стоял дежурный, проверяющий документы у всех входящих на этаж. Здание не походило на тюрьму или следственный изолятор, и поэтому я находился в неведении относительно места своего пребывания.

То, что меня на время оставили в покое, не говорило абсолютно ни о чём. Как я понимал, кто-то сейчас на самом верху решал мою судьбу, а может, даже вопрос, жить мне дальше или нет. Поэтому мне надо было быть готовым ко всему.

Как-то ночью, проснувшись от яркого света, я увидел стоящего перед кроватью Эйтингона в военной форме с двумя ромбами в петлицах и двумя звёздами на рукавах.

– Здравствуйте, Архип Захарович, вернее доброй ночи! Извините за столь поздний визит, но сами понимаете, идёт война, и нам отдыхать некогда. Садитесь на стул, сейчас придёт парикмахер, который вас подстрижёт и побреет. У нас с вами сегодня ещё много дел.

Как только я сел на стул, ко мне подошёл молодой парень, который сразу же начал подстригать мои седые волосы. Руки «брадобрея» соприкасались с моей кожей, поэтому скоро я знал о нём всё. И то, что он родом из бедной еврейской семьи, и то, что его устроили на работу по протекции родственника, который служит в аппарате управления НКВД в больших чинах. И то, что в скором времени он совершит головокружительную карьеру, и самое печальное, что в июне 1953 года он будет расстрелян по приговору суда как враг. А пока он старательно намыливал мне лицо и очень аккуратно сбривал щетину с моих дряблых щёк.

После того, как меня побрили, Эйтингон указал мне на ширму, за которой меня ожидала новая одежда и обувь. Через пять минут я выглядел, как новый целковый. Из-за отсутствия зеркала я не смог оценить мастерство портного, который сшил для меня мой первый в жизни костюм, поэтому пришлось довольствоваться оценкой Наума Исааковича:

– Костюм сидит хорошо! А как ботинки, не жмут?

– Что вы! Очень мягкие ботинки, я ещё никогда такие не носил.

– Вот и замечательно, что вам всё понравилось. Пойдёмте на выход, я думаю, что кое-кто нас уже заждался.

* * *

Наша группа состояла из шести человек. В центре шли мы с Эйтингоном, охранение по бокам и сзади. Во время нашего следования по коридору и лестнице мы не встретили ни одного человека, все были заранее удалены с нашего пути. Мы спустились на самый нижний этаж и прошли через целый ряд решетчатых дверей, которые открывал впереди идущий офицер. В конце концов мы подошли к камере, в которую вошли только я и старший майор.