Kitabı oku: «Колхозное строительство 2», sayfa 6
– А долго ждать? – а ведь сильно обижена на Любимова.
– Начните хвалить в газетах. Поставьте в пример другим режиссёрам.
– Змей ты, Пётр Миронович. Пять путёвок в «Артек» и пять в «Орлёнок» попробую достать. Высоцкий завтра позвонит в десять утра. Да, Пётр Миронович, это правда, что француз тебе больше миллиона долларов посулил?
– Думаю, намного больше.
– Выгнать, что ли, мужа? Женишься на мне? Школу, как Шолохов, откроешь? – нда, не любят в нашей стране и богатых.
– Детскую больницу.
– В одиннадцать перезвони.
Вот и думай, удачно всё прошло или нет. Путёвок десяток добыл. «Орлёнок» не хуже «Артека», хоть и звучит не так пафосно.
А после Мкртчяна удалось дозвониться и до третьего потенциального поставщика путёвок. Александр Васильевич Борисов, председатель Облисполкома, хмыкнул, услышав, кто его от государственных важных дел оторвал, и сразу же наехал.
– Пётр Миронович, а вы в курсе, что у меня жена опять ваше приложение к газете за три рубля купила?
– Зачем? Я ведь вам подписку оформил? – не въехал Пётр.
– Оформил. Так это на литературное приложение, а жена купила интересную газетку, «Садист» называется.
Точно. Газета «Заря Урала» начала выпускать новое приложение для садоводов и прочих крестьянствующих субъектов. А что, вон сколько всяких героев и кандидатов в городе – пусть примут участие в расползании знаний по передовым методам ведения дачного хозяйства. А если серьёзно, то Пётр дал команду корреспондентам покопаться в разных газетах и журналах и сверстать первый номер приложения, а второй уже делать по просьбам и предложениям читателей. Вот второй номер, скорее всего, и купила жена председателя облисполкома. Пётр газетку видел – на самом деле полно полезных советов. И апофеозом – объявления, где садоводы могут написать о желаемом обмене одних семян или луковиц с саженцами на другие. Пусть в Краснотурьинске будут самые красивые сады.
– Не переживайте, Александр Борисович, и на это приложение оформим вам подписку.
– Пять.
– Ну, пять так пять.
– Жена с коллегами поделилась, а те в крик – и им надо. Женщины!
– Александр Борисович, у меня к вам просьба есть. Я тут одну акцию провожу по озеленению города, и хочу к этому делу школьников привлечь. Ну, и как приз – путёвка в «Артек». Не поможете? – Пётр даже специально в просьбе число не озвучил. Пусть начальство само щедрость проявит.
– Хорошо. Я поузнаю, что можно сделать.
– Там ещё ведь и пионерский лагерь «Орлёнок» есть.
– Есть. Внука в прошлое лето туда отправлял. Восторгов было! Перезвоню через пару часиков.
Перезвонил. Три в «Артек» и пять – в «Орлёнок». Это ведь уже двадцать одна. Осталось чуть – правда, и людей способных на это, немного осталось среди знакомых. Что ж, попробуем позвонить Георгию Михайловичу Рогульскому, заместителю председателя Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР, – решил Штелле.
Пётр успел по приезде из первопрестольной переговорить с обоими начальниками ИТУ. Отказать не отказали, но и энтузиазма не проявили. Так ведь и понятно, зачем им лишняя головная боль? Это в первый разговор полковники скуксились, а ведь на следующий день состоялся и второй, после того как с ними пообщались из Москвы со Свердловском по этому же поводу. Энтузиазму опять не добавилось, но добавилось рвения. Товарищам приказали, и обязали, и хвоста накрутили. И ладно. Самая долговременная вещь – это «времянка», а самые лучшие фанаты – это те, кому выгодно фанатеть. Выбьется команда в первую лигу – смотришь, какая очередная юбилейная медалька отколется, а то и в столицу Урала заберут на повышение. А ежели команда в призёры выбьется? Стимул.
Рогульский рассказал о почти принятом решении по созданию команды второй лиги «СКА-Маяк», осталось пару подписей собрать – и на путёвки отреагировал без хмыканий и уговоров. Перезвонил через пятнадцать минут и сообщил о принятом решении выделить в Краснотурьинск в ДСШ десять путёвок в «Артек» и пять – в «Орлёнок». Блин! Надо было с этого товарища начинать.
Событие семнадцатое
Высоцкий позвонил. По стандартному «здравствуйте» было не понятно, как он относится к этому разговору. А вот голос был узнаваем, хотя хрипотцы поменьше – ещё не искурил и не надорвал связки на своих спектаклях.
– Владимир Семёнович, вы ведь знаете, кто я? – после обычных дежурных приветствий спросил Пётр.
– Тяжело не услышать ваши песни, если их не переставая по радио крутят, – нейтрально отозвался Высоцкий.
– Тогда давайте сразу к делу. Я сейчас готовлю концерт, посвящённый Дню Космонавтики. Юбилей – десять лет. Десять лет космической эры. Пока для нормального концерта не хватает пары песен. Над одной сейчас работаю, но пока сыровата, а вот тут недавно был в Москве и услышал из открытого окна ваш «Марш космических негодяев». Пока в самолёте летел, всё пытался слова переделать так, чтобы песня не про негодяев была, а про покорителей звёзд. Вроде получилось.
– Услышать можно? – после почти минуты молчания прохрипела трубка.
– Нужно. Слушайте. Изменений немного.
Вы мне не поверите и просто не поймёте:
В космосе страшней, чем даже в дантовском аду, —
По пространству-времени летим на звездолёте,
Чтоб открыть сверхновую звезду.
Но от Земли до Беты – восемь лет,
Ну а до планеты Альфа-Зет,
Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.
Вечность и краса – ох, влипли, как!
Наизусть читаем Киплинга,
А кругом – космическая тьма.
На Земле читали в фантастических романах
Про возможность встречи с иноземным существом,
А теперь летим к ним без сомнения на равных —
Нам все встречи с ближним нипочём!
Но от Земли до Беты – восемь лет,
Ну а до планеты Альфа-Зет,
Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.
Вечность и краса – игрушки нам!
Наизусть читаем Пушкина,
А кругом – космическая тьма.
Нам прививки сделаны от хворей всех сверхновых,
От любых болезней и от бешеных зверей —
Нам бояться нечего потоков ледниковых:
На Земле бывало веселей!
Но от Земли до Беты – восемь лет,
Ну а до планеты Альфа-Зет,
Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.
Места нет в ракете, тесно тут,
Стоя сон по нескольку минут,
Всё забито блоками,
Наизусть читаем Блока мы,
А кругом – космическая тьма.
Прежнего земного не увидим небосклона:
Если верить россказням учёных чудаков,
Ведь, когда вернёмся мы, по всем по их законам
На Земле пройдёт семьсот веков!
Но от Земли до Беты – восемь лет,
Ну а до планеты Альфа-Зет,
Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.
Не достать, к несчастью, книжки нам,
Наизусть читаем Пришвина,
А кругом – космическая тьма.
Пётр закончил читать речитативом свою переделку и замолчал. Молчали и на том конце провода. Долго молчали. Штелле не начинал первым, боялся спугнуть Высоцкого. Первым не выдержал Владимир Семёнович. Как-то жалобно, что ли, произнёс:
– Это ведь совсем другая песня. Не моя. Смысл ушёл.
– Владимир Семёнович, даже спорить не буду – ваша лучше. Далеко мне до вас. Один только маленький нюанс: не хотите разве вместе с Гагариным оказаться на одной сцене и спеть её? Дома для друзей, да и на других концертах, пойте свой вариант, а для всей страны, которая отмечает десятилетие космической эры, для мальчишек, мечтающих стать космонавтами, мечтающих покорять другие планеты, лететь к другим звёздам, спойте мой вариант. Это не догма, если хотите что исправить – пожалуйста, но это должен быть «Марш покорителей космоса», – Пётр слышал, как сопел в трубку Высоцкий.
Потом её прикрыли ладонью и там забубнили. Слышно не было даже отдельных слов, только раз промелькнуло «Юрий» – дак и без слов понятно, что звонит Высоцкий из кабинета Любимова, и тот сидит рядом, ну или стоит. Советует. А как надо относиться к этому советчику-антисоветчику? Пётр считал, что именно вот такие люди, как Любимов, Солженицын, Андрей Николаевич Сахаров со своей неоднозначной супругой-кукушкой Еленой Боннэр и разрушили страну. Даже не «Меченный» и «Борька алкоголик». А эти! Борцы! Победили. И что, сладка победа? Наркотики и нищета основной массы населения. Проституция. Бандитизм девяностых. Полные полки в магазинах. Полные полки поддельных продуктов. Шоколад, который не плавится, а сворачивается при попытке получить фондю, колбаса, которая не жарится, и далее по списку. Свобода слова? Свобода показывать порно детям, свобода материться с экрана? Так вот уж прям невтерпёж было, чтобы обязательно матом, и не меньше, чем на всю страну? Получилось ведь. У любой медали две стороны. Иногда вторая – уж больно отталкивающая. Нужна ли такая медаль?
– Я должен приехать в этот ваш Краснотурьинск? У меня ведь спектакли, да и договор есть с клубом железнодорожников о выступлении, – бубнёж наконец прекратился.
– Гагарин едет и будет здесь 1 апреля. Нужно приехать сюда, Владимир Семёнович, здесь будет запись. Говорухин будет снимать концерт, – вроде лёд тронулся.
Опять забубнили. На этот раз недолго.
– Второго прилечу в Свердловск, как до вас добраться?
– Не пойдёт. Гагарин приезжает 1 апреля в Краснотурьинск. Он три дня вас ждать не станет. Тогда лучше вообще не приезжайте, – ну, доберёмся ещё до подсказчика!
На этот раз бубнили чуть не пять минут.
– Как до вас добраться?
Блин, словно вагон разгрузил. Надо ли было? Надо. Нью-Васюки превыше всего.
Событие восемнадцатое
Нэй, на на на!
Позвонила я тут Васе,
Друг сказал, что он на Марсе,
И у них сегодня танцы.
Я, конечно, сразу к Пете,
Полетели на ракете,
чтобы
Нэй, на на на!
Потанцевать,
На Марсе потанцевать,
Нэй, на на на!
Будем потом вспоминать
Танцы на Марсе!
Нэй, на на на!
Нэй, на на на!
Нэй, на на на!
На на на!
– Ну, там ещё пару куплетов про Венеру и Луну. Что думаешь?
– Очень хорошо, что вы не решили стать певцом. Не ваше, – зазвенела как колокольчик Маша Нааб, она же по совместительству Вика Цыганова.
– «Вайя кон Диос», что с испанского «ступай с Богом», без сомнения поют лучше, но эта самая Даниэлла ещё только чуть старше тебя. Ещё не пишет песен и не поёт, да и не дотянуться до Бельгии, придётся самим выкручиваться, – постарался попасть в тон девочке Пётр.
– Наши примадонны тоже не подойдут, хоть и по другой причине. Если у вас нету ни слуха, ни голоса, то у них всё слишком «есть». Как-то раз была на одном концерте с Долиной. Вот она точно в песню попала, не хуже самой Даниэллы. Ей сейчас лет десять-двенадцать. Мы вроде ровесницы теперь получаемся, а ведь она была меня старше намного. Стоп, стоп, стоп! Я знаю! Нужно срочно звать Эдиту Пьеху. Здесь её голос подойдёт. Нужно только чуть акцент усилить, убойная будет вещь. Странный вы человек, Пётр Миронович. Как можно было такую переделку придумать? Мне бы такое и в голову не пришло. А музыку напишу, там ещё такой сложный перебор на гитаре. Вспомню, только гитару нужно в руки взять.
– Да, знаешь, случайно получилось. В самолёте мимо кресла прошла проводница в своей мини-юбке. Только пару шагов от меня сделала, как самолёт попал в воздушную яму. Её повело, сначала шагнула в сторону, потом два шага назад. Вроде выровнялась, но потом всё повторила – вот тут я и вспомнил вступление из этой песни. Если это в конце восьмидесятых был самый убойный хит, то теперь весь мир порвём.
– Думаете, эту песню пропустят? Не слишком будет смело? – Маша-Вика изобразила движения Даниэллы.
– Без сомнения смело. А ведь ты права, Вика, кроме Пьехи никому нельзя доверить. Ей разрешат. Она иностранка, ей можно. А если Гагарин на подтанцовке будет, то ещё и на ура прокатит.
– Думаете, он и правда приедет? – недоверчиво покачала головой девочка.
– Фурцева обещала.
– Как вы с ней поладили? Меня всю жизнь её именем пугали.
– Она так стремится назад в Политбюро, что на всё пойдёт ради этого. Я ей пообещал заработать триста миллионов долларов концертами и песнями, вот она и загорелась. Теперь этот таран не остановить, – изобразил паровоз Штелле.
– Думаете, такую огромную по нынешним временам сумму можно заработать песнями? – Вика округлила глаза.
– Непросто. Для этого придётся уничтожить «Битлз», занять их место на небосводе. Ну, и по пути всяких «Роллингстоунзов» похоронить с «Квинами». Не дать появиться «Бони Эмам» и прочим «Аббам». Нужно будет фильм, как «Абба» снять. Заработаем. Они одним фильмом не меньше отгребли. Слышал, только у нас больше тридцати миллионов посмотрели – что уж про всякие Америки говорить.
– Наполеон отдыхает. Для начала заполучите Пьеху, – хмыкнула Цыганова.
– Пошёл звонить.
– Пётр Миронович, и попросите опять тех гитаристов – там сложная партия.
– Уже побежал.
– Пётр Миронович, сто раз пожалела, что с вами связалась. Кто будет потом? Большой театр весь привозить?
– Привозить? Екатерина Алексеевна, вы тоже решили нас посетить? Там, наверху, это не покажется подозрительным?
– Всё шутишь. Зачем Пьеха нужна?
– Песню написал про космос. Даже не бомба, настоящий ядерный взрыв. Нужен очень влиятельный продюсер, желательно из Америки, а то песню они у меня украдут.
– Правда? Опять шутишь? Правда?
– Екатерина Алексеевна, ещё раз повторяю, нужен очень и очень известный западный продюсер. Только эта песня принесёт десяток миллионов долларов.
– Сначала хочу услышать. Приеду первого апреля с Пьехой, Гагариным, Ростроповичем, Ойстрахом, Хилем и Зыкиной – и несколько десятков менее звучных имён. Представляешь, что будет, если концерт провалится?
– Не провалится, – вот и поговорили.
А ведь Нью-Васюкам гостиницу пора строить, пятизвёздочную. Вон какие сомы стали заплывать.
Событие девятнадцатое
Звонок раздался в восемь, как говорится, нуль-нуль, на том конце трубки ждали.
– Пётр Миронович, не рано? – голос был незнаком.
– Слушаю вас, – нейтрально ответил Пётр.
– Это Давид Фёдорович Ойстрах вас беспокоит.
– Очень внимательно вас слушаю, – плохо, наверное, что мэтры в Москве в шесть утра уже по телефону названивают. Не к добру.
– Мы тут с несколькими товарищами обсудили ваше видение и попробовали предложенные композиции сыграть. «Шторм» Вивальди в вашей трактовке, несомненно, выигрывает. Произведение непростое. Девочка, которая передавала ноты, сказала, что исполнитель должен бегать по сцене. Идея ясна – только ведь мне скоро шестьдесят. Я привезу трёх скрипачей – сына, Володю Спивакова и Витю Третьякова, он победитель Международного конкурса имени Чайковского за прошлый год. Вот они со Спиваковым и будут бегать, а мы уж с Мстиславом Леопольдовичем Ростроповичем посидим. А вот вторая вещь хороша! Кто автор, не подскажете?
А кто автор? А автор у нас Дидье Маруани. Сейчас парнишке лет тринадцать, ещё напишет много чего. Не обеднеет без одной вещи, «Just Blue». Через пару десятков лет у нас это будет называться «Волшебным полётом». Пусть называется. Ничего красивого в словосочетании «просто синий» нет, а именно так переводится композиция. Или это альбом так назывался – «Волшебный полёт»? Чёрт его упомнит.
Маша-Вика долго отнекивалась, не хотела быть автором. А кто ж тогда? Поругалась и махнула рукой.
– Моя приёмная дочь Мария Нааб.
– Та девочка, что диктовала ноты? Сколько же ей лет? По голосу совсем ребёнок, – заволновались в Москве.
– Десять.
– Вы шутите, товарищ Тишков! – даже акцент одесский прорезался.
– Отнюдь. Маша – уникум.
– Непременно приеду. Вы сказали – приёмная? А что с её родителями?
– Отец этой зимой умер от туберкулёза, – а кто мать? Вот ведь блин, даже профессий этих Наабов он не знает.
– Жаль. Хотелось бы пообщаться.
– Приезжайте, пообщаетесь с самой девочкой.
Событие двадцатое
Уехали. Нет. Уехали! Уехали! Произошло это 7 апреля. Получается, теперь целый месяц можно жить спокойно? К сожалению – нет. Ну, во-первых, не все уехали. Остался на пару дней Высоцкий, записывать свои же песни. «Сыновья уходят в бой», «Он вчера не вернулся из боя», «Мы вращаем Землю». Пётр дал Володе (ровесники всё же, и характерами сошлись, так что перешли на «ты») послушать военный концерт, который руководство страны приберегло ко Дню Победы, а потом предложил записать эти три песни, и если у того появится желание, то пользоваться ими как своими на любых концертах, совершенно бесплатно. Совесть замучила? Да нет. Просто биться за копейки уже не надо. Денег вполне хватает, а скоро и от господина Бика река полноводная потечёт. А совесть? Так Окуджаву не меньше обокрали, а Владимирова, а Тухманова, а Мигулю? Не для себя. Воровство – это когда в корыстных целях. Вон ведь Юрию Деточкину вся страна сочувствует – а мы не хуже. И не в обезличенный детдом деньги, а в благоустройство родного города. Те просто проедят, а здесь останутся на века. По крайней мере, хочется на это надеяться.
Вот сейчас Владимир Семёнович и осваивает свой же репертуар, а заодно согласился дать 9 апреля концерт для жителей города. Много ли маленьких городов в Свердловской области могут похвастать концертами Высоцкого? Ответ простой – «НОЛЬ».
С той же целью остались и Буйнов с Градским. Нет, понятно, не «Сыновья уходят в бой» записывать – другие песни. Всё же у Сирозеева голос слабоват, а у Богатикова специфический. Попробуем некоторые песни отдать Буйнову, а «День Победы» – Градскому, с его-то голосищем.
В Краснотурьинске фурор, да ещё какой. Фурцева слово сдержала и прислала негритянку. Двух. Просил же Пётр кубинку или эфиопку – вот и получил и кубинку, и эфиопку. И, до кучи, хоть и не просил, приехала ещё одна кубинка, но испанских корней. Черноокая Сиомара Анисия Орама Леаль, более известная как Ракель Ольмедо – в будущем мексиканская и кубинская кинозвезда, а сейчас начинающая актриса и певица. Как очутилась на Северном Урале? Узнала, что в лучший ансамбль мира требуются певицы. Узнала от подруги Селии Крус – к той обратился наш посол на Кубе с просьбой подобрать молодую темнокожую певицу. Подобрала, да ещё и интересный довесок. Негритянку звали Джанетта Анна Альмейда Боске, и была она ни много ни мало дочерью известного кубинского революционера, а сейчас заместителя министра РВС – Революционных вооружённых сил Кубы – и целого «КОМАНДАНТЕ» до кучи. Между прочим, батянька был третьим человеком на Кубе, получившим это звание, после самого Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары. Ещё батянька, Хуан Альмейда Боске, – член Политбюро ЦК КПК с октября 1965 года, да к тому же известный на Кубе автор песен. Дочка была выше всяких похвал внешне. Рост – как по заказу, просил же Пётр высоких. Девушка была сантиметров на пять выше Петра, а рост реципиента был где-то метр семьдесят восемь. Худая, поджарая, как бегунья на длинные дистанции. Чуть бы бюст побольше – и вообще секс-бомба. Копна волос в мелкую кудряшку, большие глаза, совсем не негритянский нос – явно поучаствовали испанцы или другие колонизаторы в разбавлении кровей. А вот губы – как у накаченных силиконом див начала 21 века. Одним словом, четвёрка с плюсом. Почему только четвёрка? Ну, потому что Эфиопия на этот конкурс представила вообще супердиву. Рост чуть ниже, где-то метр восемьдесят – только это единственный минус по сравнению с кубинкой. Бюст явно на полновесную тройку, осиная талия и вполне себе приличные бёдра. Ярко-коричневые глаза под длиннющими ресницами. Вполне европейские черты лица, настоящая грива чёрных с лёгким оттенком рыжинки волос. И просто красавица – где только такие водятся? Здесь в генотипе, скорее всего, поучаствовали евреи, хотя, может и без итальянского участия не обошлось, они же долгонько куском Эфиопии владели – той самой Эритреей. Сейчас, оказывается, Эфиопия совсем не дружественная СССР держава – поторопился Пётр. Менгисту Хайле Мариам придёт к власти, свергнув императора, только в середине семидесятых – сейчас же там правят бал США, но заместитель министра туризма и культуры Эфиопии Мохамед Дирир послал двух дочерей учиться в СССР. Самого его арестовали, и сейчас он под судом, старшая дочь вернулась на родину и тоже была арестована, а вот младшая оказалась умнее и попросила убежища в СССР. Ну а так как она училась в Гнесинке, то Фурцевой под руку и подвернулась. Звали диву Керту, что с какого-то их языка переводится как «воин». Имени она вполне соответствовала – чуть что, сразу кулаки сжимала, и в глазах прекрасных пламя. Ох и намучаемся.
С языками у обеих певиц будущих было так себе. Английским – чуть-чуть, с огромным акцентом и коверканьем слов. Сам Пётр английского не знал – ну разве несколько слов, тейбл там да фейс, а ещё компьютер – потому правду ему открыла Наталья Евгеньевна Горбаневская, очередной диссидент, сплавленный в Краснотурьинск. Наталья Евгеньевна уже успела с борьбой за Венгрию засветиться и принять участие в акциях против процесса четырёх – типа «свободу Гинзбургу». Ну, может, и права была Фурцева, их сюда отправляя – в Краснотурьинске им вместе с Заграевской Инной Михайловной, присланной ранее, развернуться сильно не дадут. И при деле. Первая песни на немецкий и французский переводит, вторая – на английский. И до кучи кучу народа этим языкам обучают. Гастроли всё ближе – не с русскими же песнями туда ехать. «Там» не поймут, а значит, и не оценят. Вот теперь на три ученицы больше стало, а заодно и сами будут брать уроки испанского – не до диссидентства. Выспаться бы тётечкам. Устроены бывшие москвички в ГорОНО методистами, выделили им комнаты в коммунальных квартирах. Пусть хлебнут русской глубинки, постоят в очередях – может, и одумаются.
И ещё один повод посплетничать в городе: узбечки-сестрички выходят замуж. Угадайте с трёх раз, кто счастливчики. Повезло двум бывшим зэкам. Доохранялись. Танкист Пётр выбрал старшую, на целых двадцать минут, а гражданин Макаревич довольствовался тем, что осталось. Ну а что? Девушки красивые. Цивилизацией не испорченные. Экономные, опять же. Прелестный акцент из прелестных губок. С квартирами только беда. Пока просто поменялись комнатами в общежитии, но это ненадолго. Буквально через пару недель сдаётся дом по улице Колхозная, в котором получает квартиру начальник колонии подполковник Иванцов, а в его однокомнатную переезжает Пётр Оберин.
С председателем колхоза чуть сложнее. На правом берегу Турьи, чуть дальше посёлка Южный, город выделил место под строительство домов. Снег уже сошёл, делянки колышками обозначили, чуть потеплеет, и начнут котлованы под фундаменты копать. Дома будут строить из оцилиндрованного бревна. Станки на заводе уже изготовили и проверили в работе, буквально завтра-послезавтра ДОК начнёт выдавать первую продукцию – а нужно её много, ведь кроме домов для будущих колхозников нужно строить и санаторий в Трускавце. План, разработанный Петром совместно с главным архитектором города Любаном, в Министерстве цветной металлургии приняли. Двадцать красивых шестиместных домов с кухней и мансардой, плюс два больших дома под пионерский лагерь на сорок человек в сумме, плюс столовая на двадцать человек с кухней. Никаких отдельно стоящих зданий «типа сортир», все удобства внутри домов. Геологи пробурят скважину, завод изготовит оборудование для откачки из недр воды, её фильтрации и озонирования – не хлором же людей в местах отдыха травить. Берег озера нужно будет отсыпать песком, построят несколько беседок и маленькую кафешку со столиками под открытым небом. Красота! Только на всё это нужно вагоны и вагоны этого самого оцилиндрованного бревна. Это кроме кучи всяких резных финтифлюшек для украшения сказочных теремов. Деньги Ломако выделил, осталось освоить. Кроме всего этого, чуть в стороне будет построено два дома для ВИП-персон из министерства. Ну, так планировали – однако пришлось для реализации проекта обратиться за помощью к председателю Облисполкома. Нужны вагоны для перевозки, нужна бригада со Свердловской киностудии, которая наловчилась терема рубить – много чего нужно, так что ВИП-домиков стало четыре. Так это, без сомнения, к лучшему! Сейчас, во времена всеобщего дефицита, иметь ВИП-соседей полезно для снабжения. Себя-то ведь не обидят.
