Kitabı oku: «Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия», sayfa 6
Машина остановилась у подъезда гостиницы «Метрополь» с той стороны, которая выходит к Китайгородской стене. Их встретил молодой мужчина, поздоровался и поставил чемоданы в гостиничную тележку. Дональда и Ивану провели в холл, они зарегистрировались, получили ключи с деревянной «бомбочкой», на которой был указан номер их апартаментов, и на лифте поднялись на шестой этаж. Чемоданы уже стояли в номере.
Ивана пошла искать ванную комнату.
– Я приму душ и спать, – сказала она, сняла туфли, бросила дамскую сумочку на диван и босиком пошла в ванную.
– Удачи! – ответил Дональд и пошел осматривать номер. В огромной гостиной черным пятном выделялось пианино с прикрепленными на лицевой деке двумя золотыми подсвечниками. Остальной интерьер не отличался разнообразием, но поражал доисторической роскошью мебели из карельской березы. Угловая горка, диваны и кресла – все радовало глаз дорогой обивкой. Наборный паркет в тон карельской березы с вкраплениями черных элементов тускло блестел новым лаком.
С левой стороны от входа в номер на полу стояла большая, расписанная цветочными орнаментами ваза. Ее ограждал плетеный канатик, висящий на четырех столбиках.
Ваза представляла собой темно-зеленый фарфоровый шестигранник с цветочным набором картинок в изумрудном обрамлении на каждой из граней. Из нижней части шестигранника, от каждой его грани, уходили вниз белые изогнутые плоскости. Расширяясь, они соединялись внизу, образуя основание вазы. Его зеркальное отражение уходило вверх центральной части вазы. Лишь цветочный орнамент на плоскостях был другой.
Над вазой висела довольно большая картина в скромной черной раме и почему-то под стеклом. В первую очередь в глаза бросились распущенные веером огромные черные листья. Среди них алели растрепанные бутоны цветов. Когда Дональд приблизился к картине, чтобы рассмотреть ее внимательней, то увидел, что от черных листьев уходят вниз тонкие стебли, между которыми притаились утки.
От ансамбля вазы и картины попахивало чем-то китайским. Так и оказалось. На стене рядом с картиной висела медная табличка. На кириллице и по-английски было написано:
«Ваза. Китай. Период Канси (1662–1722).
Картина «Лотос и утки-мандаринки». Автор Чжан Да-цянь. 1947 год.
Дар председателя Коммунистической партии Китайской Народной Республики товарища Мао Цзэдуна. 1950 год».
Дональд решил отложить изучение гостиничного номера. Голова после долгого и неспокойного перелета стала совсем тяжелая. Страшно хотелось спать.
Спальня с зашторенными тяжелыми портьерами окнами выглядела не интимно, но располагала ко сну. Рядом с большой кроватью стоял зеркальный трельяж, и Трамп безошибочно узнал стиль начала века модерн.
Дональд, считавший себя крупным специалистом как раз в гостиничном бизнесе, все же отметил про себя всю архаику, которую он так себе и представлял. В московских апартаментах не было стекла, белых стен и мягкого коврового покрытия, что в Америке считалось обязательным для гостиничных номеров. Даже обои в люксовом номере были продолжением сочно-медового цвета мебели, отчего апартаменты казались отгороженной от мира богатой капсулой или шкатулкой для хранения семейных реликвий и драгоценностей.
Он подошел к кровати, сбросил ботинки, снял пиджак и упал на мягкую кровать. Высокая и удобная перина поглотила его. Звон в ушах после ревущих двигателей Ил-62 постепенно слабел, Дональд провалился в глубокий сон. Скоро в спальню пришла Ивана, откинула одеяло на своей половине кровати и легла рядом с ним. В Москве было десять часов утра – полночь по нью-йоркскому времени.
* * *
Он проснулся от телефонного звонка. Поначалу казалось, что звонят во сне. Но резкие трели не прекратились, когда он повернулся на бок, потом на другой. Ивана лежала рядом, накрыв голову подушкой, как она делала всегда, чтобы ей ничто не мешало спать. Американец встал и прошел в гостиную, где на небольшом ломберном столике трезвонил телефон. Дональд уселся на кресло и снял трубку.
– Господин Трамп, здравствуйте, меня зовут Сергей, – услышал он голос в трубке. Человек говорил на хорошем английском. – Я референт председателя Исполкома Моссовета товарища Сайкина.
– Привет! Как дела? – автоматически ответил американец и вытянул ноги.
– Надеюсь, вы отдохнули с дороги?
– Да, все прекрасно!
– Завтра у вас рабочий день с посещением московских строек, осмотром гостиничного комплекса и экскурсией в Алмазный фонд Кремля. Все очень интересно, – продолжал Сергей. – Сегодня в восемь часов вечера вас приглашает на дружеский прием председатель Московского городского совета товарищ Сайкин. Ресторан «Арагви». Сейчас шесть часов вечера, в 19:45 у входа в гостиницу вас будет ждать автомобиль, на котором вас привезли из аэропорта.
– О'кей, – привычно ответил Трамп и посмотрел на часы. Супермодные электронные «Casio G-Shock» показывали восемь утра. Он прибавил семь часов разницы – получилось шесть вечера. Менять время на московское, нажимая маленькие кнопочки, ему не захотелось, он отправился в ванную. И через полтора часа они с Иваной вышли из «Метрополя», где их ждал черный автомобиль. Трамп проснулся окончательно и только сейчас обратил внимание на русский «кар».
– Отличная машина, – обратился он к водителю, который услужливо открывал левую заднюю дверь для Иваны. – «Паккард»?
Оказалось, что водитель его прекрасно понял и ответил на хорошем английском:
– Извините, но это советский автомобиль ГАЗ-13 «Чайка».
– У вас делают хорошие машины. У меня есть почти такая же – «Паккард Партисиан», раритет 58-го года. Сколько стоит «Чайка»? Я хочу купить. В Нью-Йорке такого «кара» нет ни у кого! – Он хлопнул по плечу шофера, который открывал правую заднюю дверь для самого Дональда.
– Спросите у кого-то другого, – ответил, улыбнувшись, водитель и сел за руль. Машина тронулась, быстро сделала два поворота и через три минуты остановилась около огромного постамента. На лошади сидел человек в шлеме и кольчуге. Он указывал рукой куда-то в сторону и вниз. Лошадь показалась американцу тяжеловатой, но он промолчал. Мало ли на свете лошадей? Бывают и такие.
Дональд и Ивана вышли из машины. К ним подошел молодой человек в черном костюме и представился:
– Меня зовут Сергей. Это я звонил вам два часа назад. – Он отошел в сторону и рукой указал на вход в ресторан.
Они вошли в зал. Все столики были заняты. В воздухе плавал дым, слышался шум разговоров сидящих мужчин и женщин. Было много людей в военной форме, со звездами на погонах и медалями.
– Нам туда, – указал Сергей на массивную дверь в стене, за которой оказался кабинет с большим круглым столом посредине. – Присаживаетесь, господа! Валерий Тимофеевич сейчас придет. Его кабинет через дорогу, в здании Моссовета. Он будет с минуты на минуту.
Трамп и Ивана подошли к столу. Такого нагромождения блюд они не видели никогда. Только в фильмах, где показывали пирующих королей со своими свитами. Не хватало быка на вертеле. Первыми в глаза бросились десятки бутылок. Дональд различил водочные, винные, с шампанским и минеральной водой. Бутылки торчали островками небоскребов посреди десятка тарелок с нарезанным мясом, розовой и белой рыбой, овощами, зеленью и чем-то прозрачным, чего он не видел никогда. В глубоких серебряных чашках лежала черная икра. Середину стола украшало огромное блюда с осетром, обложенным вафельными розетками с красной икрой, дольками лимона и печеной картошкой.
У стен стояли четыре официанта. Двое отодвинули стулья, и американцы сели за стол. На родине было не принято заставлять столы выпивкой и всей едой сразу. Приносили по мере надобности, вино наливали официанты, как только бокалы пустели. Дональд по привычке надел на себя маску отрешенности, сложил руки на животе и замер. Ивана знала о его привычке и достала из сумочки путеводитель по Москве. Но ждать пришлось недолго.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел высокий человек, брюнет с зачесанными назад волосами. Трамп встал. Они оказались одного роста с Сайкиным и крепко пожали друг другу руки. За Валерием Тимофеевичем в кабинет вошли еще несколько человек, и Сергей поочередно представил их американцу. Все они были начальниками, связанными со строительством в Москве.
– Рад, что вы решили посетить Советский Союз и Москву, – начал говорить Сайкин, а официанты принялись наливать в рюмки и бокалы алкоголь. Делали они это так ловко, что ни Дональд, ни Ивана не заметили, как не только рюмки были наполнены водкой, но и тарелки загрузились русскими закусками – рыбой, селедкой, солеными грибами и отварным языком.
Затем московский начальник долго говорил о родном заводе – оказалось, что до недавнего времени он руководил гигантским автомобильным заводом, ЗИЛом, и не посмел отказать Горбачеву, когда он начал менять кадры после объявления им перестройки.
Трамп знал такую породу людей. Они всегда говорят только о своем бизнесе. Такие, как Трамп, интересны им количеством денег, которые они готовы вкладывать в их часто безумные проекты. Он вспомнил предупреждения партнеров по бизнесу, побывавших ранее в перестроечной Москве. Вспомнил, как они восхищались бесконечным застольем, длинными и пустыми разговорами, потому что русские не разбирались вообще ни в чем! Ни в инвестициях, ни в банковских кредитах, ни в правах собственности. Для них все было общее, народное. Они смотрели на иностранцев как на сумасшедших, готовых осыпать их деньгами. За это их поили «в хлам», кормили на убой. Приглашали с семьями в гости и обещали познакомить с папой или мамой, часто большими партийными начальниками, коротающими дни на пенсии.
В тот вечер все случилось ровно по этой схеме. Голодные помощники Сайкина принялись зачищать тарелки и дружно чокаться бокалами с вином и рюмками с водкой за дружбу с Америкой, перестройку, Горбачева и Рейгана. Вспомнили фильм «Великолепная семерка» и оркестр Глена Миллера. В длинной череде этого мусорного разговора Трамп отметил лишь тост самого Сайкина, который он произнес в адрес «лучшего в мире американского автопрома».
В разгар веселья, когда и Трамп, и его супруга были уже заметно пьяны – отказаться от тостов было никак нельзя, – он вежливо попросил переводчика спросить господина Сайкина, когда они смогут поехать на Болотную площадь, где советский посол в США Дубинин обещал ему место для строительства московского Трамп-тауэра.
– На Болотной обещал? – переспросил Сайкин и вытаращил на Дональда глаза. – Там же режимная зона, Кремль рядом, подземные коммуникации, закрытая ветка метро…
Сайкин осекся. Видно, наговорил лишнего. Он задумчиво посмотрел сначала на американца, затем на стол, все так же забитый едой. В его голове шла борьба – как поступить? Остаться и оттянуться по-крупному, к тому же все расходы проведены по линии международных контактов, их уже не вернуть. Или быстро уйти, пока не наговорил лишнего. Сайкин знал особенности этого ресторана. Все столики здесь имели уши! Метрдотель этого заведения – отставной полковник КГБ, а все столики, за которые сажают иностранцев, технические сотрудники из «органов» готовят за два часа до их прихода. Слушают и пишут всех.
– Завтра с вами свяжутся, господин Трамп. Вас отвезут в Черемушки, это лучший московский район новостроек. Выберите место – и, как говорится, Бог вам в помощь!
Он протянул Дональду руку, не дождался и похлопал его по плечу. Затем резко повернулся к выходу и ушел. За ним, словно по команде, встали его подчиненные. Двое успели опрокинуть по рюмке, но и они ушли.
– Господин Трамп, – вы можете остаться, сколько захотите. Машина будет ждать у ресторана хоть до утра, – это был Сергей. – Я буду рядом, ни о чем не беспокойтесь. – И он скрылся за дверью.
Дональд посмотрел на Ивану, затем на стол. Спать абсолютно не хотелось, хотя в Москве уже был поздний вечер. Он протянул руку к бутылке водки, бросил в сторону официанта, который хотел ему помочь:
– Отвали! – И налил рюмку.
«В конце концов, должен я ощутить всю прелесть идиотизма, о котором меня предупреждали, но я не верил?» Он налил жене красного сладкого вина, сухого не было, поднял свою рюмку. Они чокнулись с Иваной, рассмеялись. Трамп оглянулся на официанта и сделал знак – наливай!
Первый приезд в Москву Дональду запомнился только этим застольем. И номером в гостинице «Метрополь», в которой больше четверти века назад останавливался китайский диктатор Мао Цзэдун. Второй и третий дни прошли в пустых разговорах и прекрасных экскурсиях по Кремлю.
На третий они улетели в Нью-Йорк. Билеты взяли на американскую «Дельту», хотя она и летела с промежуточной посадкой в Германии. В Советском Союзе он не был больше никогда.
Глава 6
После смерти шефа – Юрия Андропова – в 1984 году подполковник Олег Калугин был переведен из Москвы в Ленинград. Служба в областном управлении КГБ оказалась нудной и унылой. Он так и не понял, почему Горбачев отодвинул его от себя после десяти лет, во время которых он был практически членом семьи Михаила Сергеевича. Особенно близкими они стали с дочерью секретаря Ставропольского обкома – Ириной. После того несчастного случая, когда змеи покусали ее и детдомовца Андрюшу, она стала замкнута и труслива. Боялась оставаться дома одна и всегда просила родителей, чтобы дядя Олег был рядом. Казалось, он успокаивал ее одним долгим и немигающим взглядом.
Но детская привязанность не могла продолжаться вечно. После перевода Горбачева в Москву, где он стал одним из секретарей ЦК, Олег и вовсе перестал видеться с его семьей. Черная полоса жизни стала еще черней, когда его перевели в Ленинград. Он стал ждать ареста. Ему не верилось, что контакты с ЦРУ США и особенно «вербовка» в Нью-Йорке в 1958 году остались тайной между ним и Андроповым и не были отражены в его личном деле. К тому же он продолжал посылать шифровки в ЦРУ на имя «Отца». Еще теплилась надежда, что совместная многоходовая операция КГБ и ЦРУ продолжается. При этом Комитет был явно активнее американцев, поскольку карьеру Михаила Горбачева – будущего «наводчика мостов» с Западом – курировал лично Юрий Андропов. И он резко шел в гору. Про Трампа не было слышно ничего, хотя согласованная с директором ЦРУ операция длилась целых двенадцать лет. За это время умер Андропов, в Центральном разведывательном управлении США сменилось семь директоров.
После московских высот Олега бросили курировать православную церковь в Ленинграде. Кадры были хорошие и проверенные. Но читать отчеты о настроениях верующих было настолько скучно, что закралась мысль: не махнуть ли через финскую границу? Но все еще оставалась надежда на то, что операция не закрыта, и его отправили «на отстой», чтобы перестал мозолить глаза Михаилу Сергеевичу. В конце концов, план по его внедрению в мировую правящую элиту был почти выполнен.
Надежда затеплилась с новой силой, когда он прочел в «Комсомольской правде» небольшую статью о том, что «известный американский застройщик Трамп посетил Москву и обсудил с председателем Московского городского совета тов. Сайкиным проект строительства в Москве небоскреба, какие Трамп уже построил по всему миру».
В тот день после работы Калугин выпил от радости бутылку виски, подаренную ему митрополитом Ленинградским и Новгородским Антонием. Алкоголь иной раз жертвовали прихожане, и Антоний избавлялся от искушения, раздаривая бутылки нужным и влиятельным людям. Разумеется, он знал, что предпочитает его куратор.
Пристрастие к этому диковинному в СССР крепкому алкоголю появилось у Олега еще во время его работы «корреспондентом» Московского радио в Нью-Йорке. Вот и сейчас по телу разлилось приятное тепло. Напряжение отступило, но порадоваться было не с кем. Последнее время он жил в квартире один. Когда его перевели в Ленинград, жена осталась в Москве, не хотела бросать работу. Он разговаривал с ней мысленно. Вот и сейчас закрыл глаза, откинул голову на спинку кресла и представил жену, с которой прожил уже почти тридцать лет. Но «разговор» продолжился не с ней. Резко зазвонил телефон. Он поднял трубку:
– Олег Данилович, товарищ подполковник?
– Так точно, подполковник Калугин слушает!
– Завтра в 15 часов вам нужно быть в приемной председателя. Пропуск на вас заказан. Знаете, где приемная?
– Так точно, знаю.
– Тогда до встречи.
Калугин положил трубку телефона, сел в кресло и сосредоточился. Для ареста его не стали бы вызывать в Москву. Учитывая серьезность операции, инсценировали бы несчастный случай – и дело с концом. Значит, причина может быть в приезде американца. Значит, ржавые шестеренки решили смазать и вызывают его в Москву. О том, что дело касалось Трампа, говорил тот факт, что вызывал лично председатель КГБ Чебриков.
Он поднял трубку телефона и позвонил жене. Предупредил, что вызван к начальству и уже едет на вокзал.
«Красная стрела» прибыла в столицу в восемь утра.
* * *
Когда поезд остановился на перроне Ленинградского вокзала, подполковник Калугин выскочил первым из вагона и бегом направился ко входу в метро. Времена, кода его встречали у вагона или у трапа самолета, прошли. Он доехал до станции метро «Щербаковская», перешел по подземному переходу и направился к дому с огромной стеклянной витриной внизу, над которой горела синяя неоновая надпись «Океан». Калугин получил в этом доме квартиру, поскольку отсюда была прямая ветка метро на Лубянку. Можно было доехать и на троллейбусе – всего несколько остановок.
Встреча с женой лишь усилила его эйфорию – она была по-прежнему красиво одета и вообще выглядела «дорого-богато», как и положено преподавателю Физтеха. Она ждала его одна – дети давно жили своей жизнью. После того как Олег принял душ и они почти час просидели на кухне за разговором, Людмила погладила его брюки, достала из шкафа новую белую рубаху и черный галстук. Ботинки он начистил сам, оделся, взял портфель, в котором практически ничего не было, и вышел на улицу. До назначенного времени оставалось три часа.
Калугин решил добраться до Лубянки пешком – соскучился по Москве, широкому и солнечному проспекту Мира. Он вновь спустился в переход и оказался на круглом пятачке между домами и проспектом Мира, у станции «Щербаковская». Машин в Москве было заметно больше, чем в Ленинграде, но они не раздражали, делали широкий проспект веселым и современным. Калугин перешел Крестовский мост, пересек Рижскую площадь, миновал кафе «Сфера». Через полчаса подошел к Колхозной площади, за которой начиналась Сретенка и Большая Лубянка. Купил мороженое и прогулялся по Кузнецкому мосту да ЦУМа. Отсюда совершил последний бросок до площади Дзержинского. Здесь, в доме номер 2, он провел много лет и сейчас надеялся, что все вернется на круги своя.
Когда он открыл огромную дубовую дверь главного входа, ему показалось, что он вышел отсюда пару часов назад – здесь ничего не изменилось. Тот же дежурный офицер в фуражке с темно-синим околышем, те же посетители, что входили и выходили в фойе по короткой лестнице, за которой начинались коридоры, лестницы и лифты.
Все повторилось, как и двенадцать лет назад, когда он прибыл на доклад к Юрию Андропову из Ставрополя. При входе на второй этаж, который раньше называли «андроповским», сидел дежурный офицер. Он так же спросил Калугина про оружие, посмотрел удостоверение. Так же указал на дверь приемной, за которой сидел новый начальник самой таинственной спецслужбы мира – КГБ СССР.
Часы в приемной Чебрикова показали ровно 15.00, когда у дежурного офицера звякнул телефон и он произнес:
– Так точно, в приемной. Слушаюсь!
Он положил трубку, встал из-за стола и подошел к двери главного кабинета. Взявшись за ручку, повернулся в сторону Олега и коротко сказал:
– Олег Данилович, товарищ подполковник, проходите. – Офицер отворил дверь, Калугин прошел мимо него и отворил вторую дверь «предбанника».
В кабинете председателя тоже ничего не изменилось. Хотя нет! Над столом висела большая фотография Ленина в черной раме, которой раньше здесь не было. Виктор Михайлович Чебриков сидел за столом в белой сорочке без галстука и внимательно смотрел на вошедшего Калугина. Его заинтересованность была заметна даже за огромными, в черной оправе очками. Лицо, как и на портретах, напоминало гипсовую маску. Олег видел его и раньше, но сейчас ощутил его «рентгеновский» взгляд на себе. Он вытянулся по струнке, руки по швам, и четко проговорил:
– Товарищ председатель Комитета государственной безопасности, подполковник Калугин прибыл по вашему указанию.
Чебриков продолжал внимательно смотреть на него, затем взял со стола большой распечатанный конверт с тремя сургучными печатями. Олег замер и продолжал смотреть в глаза Чебрикову. Но тот обратился не к нему:
– Давай, Владимир Александрович, заходи!
Через мгновение боковая дверь, ведущая в так называемый приват, где руководитель мог прилечь, попить чая наедине, принять душ и даже ванну, открылась, и в кабинет вошел Владимир Крючков, еще одна правая рука Юрия Андропова, а стало быть – и Виктора Чебрикова. Он тоже, как видно, не куда не торопился, так же молча начал разглядывать Калугина. Тот знал о Крючкове совсем немного. Уже давно он был начальником Первого главного управления КГБ СССР – внешней разведки. Ввод советских войск в Афганистан был, в частности, его звездным часом. При этом считался человеком порядочным, хотя и абсолютно закрытым. Стоя перед этими двумя монстрами, Калугин даже не понял, кто из них главный.
– Здравствуйте, Олег Данилович! Пока не могу звать вас, как Юрий Владимирович, просто Олегом, но это дело наживное. – Он вышел из-за стола, подошел к Калугину и протянул для пожатия руку. В другой руке держал большой конверт голубого цвета. Второе рукопожатие было уже с Крючковым. – Давайте пройдем туда. – Чебриков пошел в сторону двери в «приват». Крючков указал жестом, чтобы Олег следовал за председателем.
В комнате отдыха не было ничего особенного. Стол, диван-кровать обычного магазинного образца, холодильник и книжный шкаф. Чебриков подошел к книжному шкафу, как видно, на что-то нажал, и шкаф отъехал в сторону. За ним оказалась еще одна дверь, но и она отворилась, вероятно, председатель нажал еще на одну неведомую кнопку. Все трое прошли через дверной проход, в небольшой комнате зажегся свет.
– Присаживайтесь, Олег Данилович, – указал Чебриков на круглый стол с тремя стульями.
Дверь закрылась, и все трое сели за стол. Председатель положил на него конверт, постучал ногтем по лакированной поверхности стола и наконец произнес:
– Не удивляйтесь, комната защищена листами свинца толщиной двадцать сантиметров. На всякий случай, чтобы никто ничего не услышал. А то и у нас, знаете ли, всякое может быть.
Калугин молчал. Пока его ни о чем не спрашивали. Чебриков положил руку на голубой конверт:
– Это письмо Юрия Владимировича Андропова. Просил вскрыть после его смерти. Я вскрыл пакет на следующий день после кончины товарища Андропова – 10 февраля 1984 года. О чем он пишет, вы прекрасно знаете, хотя и не читали. Чисто эмоционально хотел вызвать вас сразу, чтобы вы ввели меня и Владимира Александровича в курс дела. Но временно воздержался. Разина мы давно в литерном режиме отслеживаем – каждый шаг, как говорится. Михаил Сергеевич Горбачев – новый генеральный секретарь нашей партии, руководит в строгом соответствии с рекомендациями Юрия Владимировича – начал перестройку. Объявил политику гласности. Все, как здесь написано. – И он мягко похлопал ладонью по голубому конверту. – Что касается ваших коллег «из-за бугра», – он улыбнулся, – здесь пока пробуксовка. Удалось ненадолго выманить этого самого Трампа в Москву. И не знаю уже, что из этого получится. Таких строителей в Америке – пруд пруди. Как вы считаете, Владимир Александрович? Какое ваше мнение? – Чебриков обратился к Крючкову.
– Конечно, самый простой вариант – это завершить операцию. Но если Дональд Трамп вырвется наверх, время будет упущено. Не использовать такую уникальную связку – «Разин-Трамп» – нельзя.
– Понятно, Владимир Александрович. Но какие рычаги влияния есть на Трампа в Соединенных Штатах? Понятно, о вербовке речи и быть не может. Но как его можно завести в Белый дом? На коллег из ЦРУ я не очень надеюсь. Что у них на уме – одному Богу известно. Да и меняются они по два раза в году.
– Трампа мы внимательно «пасем» уже три года – сразу после смерти Юрия Владимировича. Трепло редкое, но самомнение огромное. Упрямый и хитрый до тупости. Такие народу могут нравиться – косит под своего парня, любит баб. Через свои каналы в американских СМИ мы провоцируем его отвечать в интервью на вопрос – хочет ли он стать президентом США? Отвечает, как дочери Дубинина. Кстати, после возвращения из Москвы он дал интервью журналу «Плейбой» – в основном о русских женщинах. Но бросил и такую фразу – мол, он понял в Москве, что может сделать политик-новатор вроде Михаила Горбачева. И что он решил оставить со временем бизнес и окунуться в политику. Трамп, кстати, член Республиканской партии. Лично знаком с бывшим президентом Никсоном и нынешним президентом США Рональдом Рейганом. Одним словом – перспектива кое-какая есть. Надо ждать.
– А как считаете вы, Олег Данилович? – спросил Чебриков Калугина.
– Товарищ председатель, – начал было Калугин, но Чебриков его прервал:
– Зовите меня Виктор Михайлович. Вы давно не простой подполковник, а важный крот ЦРУ в рядах Комитета государственной безопасности. Кстати, не забудьте указать в очередной шифровке, что была встреча со мной и товарищем Крючковым. Порадуйте «Отца», что операция по наращиванию влияния на генерального секретаря через дальнего родственника Дональда Трампа – Андрея Александровича Разина-Трумпа – вступает в решающую фазу. И что дело за ними – толкать Трампа в президенты.
– Так точно, Виктор Михайлович, – ответил успокоившийся Калугин. Было ясно, что его не забыли и не собираются зачищать. А Разин никогда не выходил у него из головы. Он вырос и должен активно включиться в «игру Андропова». Вернее, стать инструментом в этой игре с американцами. – Вы абсолютно правы, Андрея Разина пора двигать. Он уже наш козырь при Генеральном секретаре ЦК. Пригодится для другой операции с американцами, если сорвется эта. Но я бы не стал закладываться на провал с Трампом. Наоборот, дадим понять руководству ЦРУ и тем, кто за ним стоит, что Разин становится не просто дальним родственником Трампа. А кем еще – это главный вопрос, если продолжать игру и ждать, пока Трамп созреет для политики.
– Поясните, Олег Данилович, что означают слова о том, что вашего детдомовского друга «пора двигать»? – обратился к Олегу уже Владимир Крючков. Стало очевидно, что тот абсолютно в курсе дела и является сменщиком Чебрикова, когда тот уйдет в секретариат ЦК. Это была обычная карьерная практика любого председателя КГБ. – Он, как говорят, «академиев не кончал». Мы устроили его руководить комсомолом в Тюмени. Обожает собирать активистов и ездит по поселкам к вахтовикам песенки петь. Веселый такой.
– Может, двинуть его по профсоюзной линии? По партийной? – Виктор Чебриков размышлял вслух о том, что можно сделать в такой ситуации, как приблизить его к Горбачеву? Он снял свои огромные старомодные очки, начал тереть усталые глаза – как видно, много читал.
– Прошу прощения, – уже сам встрял в разговор Калугин, – но сами знаете, как идет перестройка и что популярность партии, а возможно, и профсоюзов заметно упала. Не мне вам об этом говорить. А что, если устроить вокруг него, а лучше с его участием грандиозный скандал, чтобы его имя стало известно всем? Пусть станет музыкантом, чтобы о нем знали все и мечтали познакомиться. Дальше я беру на себя его встречу с дочерью Михаила Сергеевича – в смысле мы все трое знакомы с детства…
– Мы знаем, – буркнул Крючков.
– …а дальше уж совсем бомба мирового масштаба – надо их поженить!
– Кого поженить? – в один голос переспросили Чебриков и Крючков.
– Андрея и Ирину, – Олег пытался как можно скорее выговориться. Понимал, что после таких слов он может выглядеть в их глазах полным идиотом. – Я знаю Ирину Горбачеву. Опекал ее больше десяти лет. У нее что-то с психикой после укуса змеи, всего боится. Только меня подпускала близко к себе, мы часто говорили с ней наедине, когда я охранял семью сначала в Ставрополье, а потом здесь, в домашней резиденции Михаила Сергеевича на Ленгорах.
– Все равно трудно тебя, Олег Данилович, понять! Что с того, что она имеет психологическую травму? Кто подпустит к ней хитрована, у которого под ногтями тюменская грязь? – вновь перебил его Чебриков.
– Наши разговоры с Ириной Михайловной всегда заканчивались воспоминаниями о тех днях в Привольном. Ну, когда мы оказались в больнице. Ирина часто интересовалась, где Андрей, даже просила отыскать его. Но я, сами понимаете, сделать этого не мог. Если получу возможность вновь видеть ее, то организовать случайную встречу будет вполне возможно. А лучше – если она узнает об Андрее не от меня, а из газет и сама потребует от Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны встретиться с ним. Дальше все будет зависеть от сироты. Сумеет ли он увлечь Ирину Михайловну так, что станет ей интересен. Не думаю, что он дурак и не воспользуется случаем. В детстве у них уже получилось. Сегодня нужно одно – чтобы он представлял собой не просто что-то необычное, а был суперзвездой, кумиром молодежи, с которым мечтают познакомиться миллионы девушек.
– Вы смотрели фильм Гайдая «Кавказская пленница»? – неожиданно прервал его Владимир Крючков.
– Смотрел и не один раз.
– Помните реплику Фрунзика Мкртчяна: «Жених согласен, родственники тоже, а вот невеста…»?
– Позвольте вам возразить, товарищ Крючков? – спросил Олег.
– Валяйте, – уже с улыбкой ответил шеф внешней разведки Советского Союза.
– Товарищ Мкртчян был водителем персонального автомобиля мелкого руководителя далекого горного района. Комитет госбезопасности способен поднять человека на такую высоту, о которой и мечтать не приходится. Я знаю это по работе с нашими товарищами в рядах Ленинградской епархии.
– С попами проще – дело привычное. Конкретно, что вы предлагаете в нашем случае? – уже заинтересованно спросил Чебриков.
– Виктор Михайлович, дайте сутки. Завтра к 9.00 представлю на утверждение полный и исчерпывающий план. – Калугин пошел напролом.
– Это рано. Приходите, как и сегодня, к пятнадцати.
– Слушаюсь, разрешите идти? – спросил Олег строго по уставу.
– Не торопитесь, вам эту дверь не открыть, – ответил Чебриков, поднялся из-за стола и подошел к двери. Опять что-то нажал, и они вернулись в «приват» кабинета Чебрикова, а потом и в сам кабинет. Со стены на них смотрел то ли с ухмылкой, то ли с укоризной вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин.
