Kitabı oku: «Файролл. Два огня», sayfa 5

– Детский сад, штаны на лямках, – вздохнула девушка, но зацепила мой мизинец своим и писклявым голосом, очень похожим на трень-бреневский, громко сказала: – Мирись, мирись, мирись и больше не дерись.

– Чего дразнишься? – раздалось сверху. – Вообще улечу от вас!

– И тогда мы устроим большой праздник! – проорала Кролина. – Позовем музыкантов и накроем столы. А король по этому поводу даже распахнет для народа свои винные подвалы.

– Тогда – шиш вам, не дождетесь, – совершенно нелогично, но зато в своей манере среагировала на это фея и куда-то полетела.

– Совсем она избезумилась – расцепила мизинцы Кро и покачала головой. – То ли от безделья, то ли от вседозволенности.

– Сильнее, чем раньше? – скептически хмыкнул я. – Мы о Трень-Брень говорим. У нее, по-моему, в голове всегда свистел ветер. Ну, еще иногда туда ударяет моча, но это по ситуации.

– Пороть ее некому, – сурово заявила Кролина. – Хотя и это уже не поможет, как по мне. Вот что она позавчера устроила?

– А что она позавчера устроила?

– Это маленькое чудище с крыльями прослышало о какой-то странной твари, что живет в соседнем лесу. Вроде как виверна, но небольшая и почему-то гавкающая как собака. Скорее всего – квестовый монстр. Так нашей фее и дела не было до того, что у нее на нее ни квеста нет, ни разрешения покидать замок. Она подбила трех рыцарей пойти с ней, вся эта дружная компания поперлась в этот лес, отыскала одно-единственное болото, которое там есть, и в нем завязла. Мы этих рыцарей еле спасли, они же почти уже утонули, хорошо еще, что парнишка, которого ты к ней приставил, Питер, в замок прибежал. Его, кстати, наверное, скоро канонизируют, бедолагу, как великомученика. Представляешь, что было бы, если бы эти рыцари там коньки отбросили? Это ж НПС, они же подотчетные, нам их Орден на время дал.

– А виверна? – я не знал – то ли плакать, то ли смеяться.

– А виверну они не нашли, – Кролина сплюнула. – Зато к вечеру нарисовался колоритный товарищ, ну тот, седой, которого мы в замке Атарин видели.

– Брат Юр? – удивился я немного. – О как. То-то ты про подотчетность запела, я еще удивился – откуда ты такие слова знаешь?

– Ну да, – Кро засопела. – Он вроде как выговаривал им, а по сути – мне. Умный такой НПС, язвительный, я таких до этого не видала.

– Это ладно, – потер подбородок я. – Любопытно, откуда он так быстро узнал о происшествии. Хотя – туплю, брат Херц, конечно, сообщил. Опять же – происшествие это, по сути, яйца выеденного не стоит, чего это он сам сюда по этому поводу приперся?

– Не знаю, – пожала плечами Кро. – Но у меня появляется огромное желание эту мелочь крылатую на пряник подманить, а перед этим розги нарвать и их вон Флоси твоему вручить. Или Миху, он с последнего времени нашу фею видеть не может. Как крылья ее зашуршат, так он в лице меняется и камень поувесистей ищет. И еще приговаривает: «Воздух, воздух». Не знаешь, чем она его так достала?

– Не она, – вспомнил я встречу похмельного брата Миха и пикси Тристана. – Но существо вроде нее.

– Да, вот еще, – Кро щелкнула пальцами. – У нее какие-то знакомые завелись, как по мне – странноватые. Сам посуди – кто доброй волей приятельство водить с этой чумой крылатой будет? Тебе имя Тём ничего не говорит?

– Совершенно, – я немного обеспокоился. – Скажи, ты думаешь то же, что я сейчас предположил?

– Через нее хотят подобраться к нам? – понимающе улыбнулась Кролина. – Конечно. Я сразу это предположила, как только о чем-то таком услышала.

– А что она про этого Тёма говорила? – мне стало совсем тревожно. – Другие имена какие-нибудь называла?

– То-то и оно, что толком ничего, – Кролина досадливо поморщилась. – Один раз упомянула это имя, да пару раз сказала, что у нее встреча с друзьями, причем даже не встреча, а «дела». Какие у нее могут быть друзья и какие у нее могут быть дела, сам посуди?

– Завтра прижмем ее в углу и все выпытаем, – решил я. – Как из холма вернемся, так сразу. Нам тут тайны не нужны. Что она не крыса – я уверен. И мозгов у нее на это не хватит, да и не тот она человек. Но по дури и доверчивости своей она таких дров может наломать, что нам мало не покажется.

– Вот-вот, – подтвердила Кро. – Правильное решение.

– А теперь пошли, я с новенькими знакомство сведу, – подтолкнул ее в плечо я. – Веди меня, вербовщица.

– С кем? – постучала себя по лбу пальцем Кролина. – Тут сейчас человек пять, может, восемь. Остальные кто где. У нас же не армия, у нас игра.

– Вот тебе и раз, – удивился я. – А как же?

– Да так же, – девушка засмеялась, как колокольчиками прозвенела. – Завтра знакомство сведешь, причем сразу с большей частью. У тех, кто ушел в рейд, на завтра ночной кипеш намечен. Так сказать – налет на безмятежно спящего противника. Я как раз хотела поучаствовать и тебе это предложить. Там с ними сразу и познакомишься, и в бою на них посмотришь.

А что – удачно! И еще непременно надо будет завалить десять Мак-Праттов или их союзников, квест закрыть. Хотя – в одиночку десятерых… Я ж не храбрый портняжка? И потом – там одним боем дело не решается, там надо принять участие в пяти схватках. С другой стороны, – один противник – одна схватка. Ладно, завтра видно будет. В любом случае, это лучше, чем не делать ничего, только сидеть здесь, да думать о том, что кабы, кабы…

– Слушай, насыщенный день будет, а? – подмигнул я Кро.

– Не то слово, – девушка даже потерла руки от предвкушения. – Закисла я здесь, если честно, в этой рутине. Ромул этот еще…

– А он-то что? – точно-точно, они же вместе шли.

– Пройдоха он, – засмеялась Кро. – Но полезный. Таки подбил меня создать хранилище. Ну, я и подумала – если у нас все не как у людей, так пусть в кланхране непись сидит.

– И?

– И! – Кролина уже не смеялась, хохотала. – Он обошел всех, представляешь – всех наших и потребовал, чтобы они все ненужное ему по описи сдали. И еще попробовал переписать их имущество. Ну, доспехи, имеющуюся денежную наличность…

– Да ладно? – о таком я даже не слыхал. Я такое и представить не мог.

– Серьезно, – Кро булькала от смеха. – Игроки-то ничего еще, кто посмеялся, кто нехорошо о разработчиках сказал. А вот НПС… Твой Флоси его чуть в сортире не утопил, фон Рихтер пообещал, что отработает на нем несколько рассекающих ударов, конь Гунтера его копытом лягнул, а несколько горцев вообще разбираться не стали и намяли бока, когда застали его в коридоре простукивающим стены. Так он теперь только со мной ходит и жужжит как комар о том, что так дела не делаются.

– Гунтер-то тут при чем? – не понял я. – Он же не в клане?

– Живет здесь, кормится из нашего котла – значит, тоже наш. – Кролина, отсмеявшись, глубоко вздохнула. – Ромулу детали не важны, ему важно, чтобы имущество в хранилище сдали.

– Надо будет с братом Юром поговорить, чтобы он повторно этому шустряку объяснил, к кому стоит подходить, к кому нет, – я не удержался и снова хмыкнул. – И кланхран посетить, хоть посмотреть, что там к чему.

– Да хоть сейчас пошли, – Кро коротко глянула на меня. – Чего тянуть?

– Время, мой милый друг, время. У меня еще кое-что на сегодня намечено, – я повернулся к Назиру. – Ну что, пошли, навестим твоего батюшку?

– А ты никак к ибн Кемалю собрался? – проницательно заметила Кро. – На предмет?

Тайны в предстоящем мероприятии никакой не было, и я в двух словах обозначил цель своего предстоящего визита к главе ассасинов.

– Разумно, – одобрила Кро мое решение. – Со всех сторон разумно. А вот Раньен удивил, удивил. Нет, что он непись башковитый и непростой, мне было сразу понятно, но вот то, что он такой интриган – не ожидала.

– Коллегия хочет усилить свое влияние на короля, – объяснил ей я. – Чем больше его долг перед ней – тем крепче ее позиции, тем выше шанс того, что при необходимости Лоссарнах выставит свое войско на их защиту. Не забывай – у них на хвосте висит могущественный враг.

– А какой? – вкрадчиво спросила Кро. – Я пыталась узнать, с кем они так не дружат, но никто не говорит. Может, ты меня просветишь?

– И рад бы, – по возможности искренне сказал я ей. – Только мне и самому это не слишком ясно. Тогда, в Кадрансе, когда замок инквизиторов разносили по камушку, я так ничего и не понял. Но точно знаю одно – абы кто такую штуку не сделал бы, поверь мне.

– До меня тут кое-какие слухи донеслись, – совсем тихо сказала девушка, чуть ли мне не на ухо. При этом, что примечательно, она повернулась к Назиру спиной. – Говорят, что появился какой-то Черный Властелин. Думаю, что это враки, очередная вспышка фольклорной горячки… Но фиг знает? А если – правда? Может, стартовала континенталка, масштабный сценарий? Я слышала, администрация игры не всегда такие вещи афиширует, на парадоксах работает.

– Черный Властелин? – я скорчил недоверчивую рожицу. – Да ну, это все байки.

– Я так же думаю, – слова словами, но по лицу Кро такого сказать было нельзя. Она явно много размышляла на эту тему и пришла к каким-то выводам. – Но если – нет?

– Даже если это и так – нам-то с того чего? – я приобнял девушку за плечи. – Где мы, где Черный Властелин?

– Инквизиторы, – Кро не стала вырываться и даже как-то так тепло улыбнулась. – Если их он гнобит – значит, раньше или позже он снова за них возьмется, понимаешь? И придет сюда. Ну, может, не сам, может, войско его или что-то в этом роде… Нам тогда всем хана, я трезво оцениваю ситуацию. С пистолетом на танк не бегают.

– Вот тогда это и обсудим, – тема была скользкая, и я хотел с нее максимально быстро соскочить. – А пока… Завтра, без десяти десять я буду вот прямо тут. Пойдем за топором.

– Но ты все равно подумай над моими словами, – попросила меня Кролина. – Пожалуйста.

– Само собой, – я отпустил девушку, достал свиток портала и подмигнул Назиру. – Ну что, телохранитель, пошли под крышу дома твоего?

Если и есть где-то в этой игре стабильность – так это тут. Где-то реки меняют русла, горят и отстраиваются города, душат шнурками друг дружку короли и повстанцы, скачут на черных конях черные всадники и под горами копится воинство Странника – а здесь все так же, как и было в тот день, когда стартовали сервера игры. Скалы, небо над ними и пропасть под ногами. И пребудет здесь все так же до того момента, пока чья-то рука не дернет рубильник, который все это отключит.

– Э-э-э-эй! – заорал я, стоя на акустической точке, которую мне некогда показал брат Юр. – Э-э-э-э-эй! Мне бы к Хассану ибн Кемалю. У меня вот что есть!!!

И я замахал кожаным фирманом, который давал мне право многоразового посещения главы ассасинов.

– И вовсе незачем так орать, – Назир меня похлопал по плечу. – Вон мост, его уже поднимают. Тебя ждут, я же предупредил, что мы придем.

– Так ты когда предупредил-то? – я убрал фирман в сумку. – Сколько дней уже прошло?

– Если Мастер сказал, что он кого-то примет, его будут ждать столько, сколько нужно, – немного торжественно произнес Назир. – Ибо воля его – это воля небес, и единственно верный для нас, его детей, путь в этом мире.

Да, вот тебе и очеловечившийся ассасин. Прав Раньен, если дедушка Хассан отдаст ему приказ перерезать мне глотку, то он думать не будет, сразу возьмется за дело. При этом в расчет не будет браться ничего, даже то, что он, может, накануне мне жизнь спас. Восток – дело такое… Тонкое.

Что примечательно – Назир остался у входа во внутренние помещения замка. По его коридорам меня вели двое детей ибн Кемаля, одного я помнил еще по походу на джинна, второго видел впервые. Все происходило в мертвейшей тишине, и это здорово давило на психику.

– Что, надумал меня проведать, да? – контраст между темными переходами Атарина, по которым я минут десять гулял в компании с его молчаливыми обитателями, и ярко освещенными палатами Хассана ибн Кемаля, который по-дружески широко раскинул руки, чтобы обнять меня, был разительным. Меня, по крайней мере, пробрало. – Что ты такой напряженный, что? Ты к другу пришел в гости, не надо нервничать. Или тебя мои дети немножко напугали?

– Прохладно тут у вас, – улыбнулся я. – Озяб, пока шел.

– Так гора, – отпустил меня ибн Кемаль и назидательно продолжил: – Гора – она из камня. А камень тепло не любит. Вот как бывает – день жаркий, дышать нечем, камень такой горячий становится, что если на него тесто бросить – лепешку испечь можно! Человек если на него сядет – жарко ему будет, дым из носа пойдет, да. А потом солнце зайдет – и все, камень снова холодный станет. И если человек на него сядет – так камень не то, что греть его не будет – он сам из него тепло тянуть станет. Ты понял, мальчик, что такое камень?

Если честно – не понял я, что он до меня донести хотел. Но это же ибн Кемаль – он же слова в простоте не скажет, так закрутит, что мозги через уши вытечь могут от напряга. Может, он имел в виду, что если раз прохвоста вроде меня в своем доме по-доброму встретить, так я потом на шею влезу и понукать им начну? Или, может, чего другое?

– Как не понять, почтеннейший Хассан, – тем не менее ответил я и поклонился. – Спасибо вам за науку, каждое ваше слово словно ограненный камень-самоцвет, который оставляет свой отблеск в моих глазах и запечатлевается в моей душе.

Бамс! И мое лицо обожгла пощечина.

– Никогда не льсти тем, кто старше тебя, – строго погрозил мне пальцем ибн Кемаль. – Никогда. Те, кто старше и мудрее – они всегда видят, когда им лгут, и после этого уже не будут тебе доверять. Те, кто старше и глупее, те, кто тебе поверит – они зря прожили жизнь. Они не могут различить правду и ложь – так что тебе в них? Они же глупы.

– Опять спасибо за науку, – поклонился я ибн Кемалю, потирая щеку. – Это я не льщу, это я от чистого сердца.

– Вот теперь – верю, – ибн Кемаль показал ладонью, чтобы я распрямился. – Кушать будешь?

– Нет, – отказался я. – Не хочу.

– Нет – так нет, – Хассан опустился на ковер и жестом указал мне на место рядом с ним. – Как Назир? Хорошо ли он тебя охраняет? Не доставляет ли беспокойства?

– Смотрит за мной так, как мать родная не смотрела, – вот тут врать не надо, здесь одна чистая правда. – Иногда даже принимаю его за свою тень.

– Плохо, – покачал головой Хассан. – Если как тень – значит, ты его видишь. А так не должно быть, понимаешь? Вернее – он обязан стать совсем невидимым, чтобы появиться только тогда, когда это будет необходимо. Ай, плохо. Может, мне тебе другого моего сына дать?

– Нет, не надо другого, – даже замахал руками я. Да ну нафиг, я к этому только привык. – Мне и так хорошо.

– Как скажешь, – Старец с Горы помолчал с полминуты, а после попросил: – Сынок, ты прямо говори, зачем пришел. Не надо меня бояться, не надо тратить время на вежливые разговоры, после которых можно будет переходить к делу. Ты сразу говори, что тебе от старого Хассана надо. Ты мне как родной стал, да. А родные – они просто приходят и говорят: «У меня беда, помоги».

Ну, без прелюдий – так без прелюдий. Почему нет? Так даже проще.

– Уважаемый Хассан, мне нужна жизнь человека, – я уставился ему в глаза. – Плохого человека.

– Кто знает – плох человек или хорош? – Хассан в задумчивости подвигал бровями, белыми как снег. – Кто это определяет? Его друзья? Нет, они его любят. Его враги? Снова нет, они его ненавидят. Так как же понять – каков человек на самом деле?

– Я не знаю, – у меня снова не было ответа, мне нечего было сказать этому мастеру парадоксальных вопросов.

– И я не знаю, – ибн Кемаль улыбнулся краешками губ. – Ты молодой – и не знаешь, я старый – но тоже не знаю. Нет такого человека, которого на этом свете хоть кто-то да не любил, каким бы он ни был. И даже если его любит хотя бы одна живая душа – он не так уж плох.

– Согласен, – признал я. – Но мне все равно нужна жизнь этого человека, каким бы он ни был.

– Це-це-це, – Хассан покачал головой. – Жизнь взять так просто…

– Не так уж и просто, – буркнул я. – Если бы это было просто – я бы и сам это сделал, не стал бы вас своими просьбами утруждать.

– Просто, просто, – не согласился со мной Хассан. – Ты просто думаешь не так, как я или мои дети. И действуешь не так. Вот согласился бы тогда пойти ко мне учиться – сейчас знал бы, как хрупка и уязвима плоть человека и как ничтожна любая защита. Защиту делает человек – а людям свойственно ошибаться.

– Кабы я пошел учиться к вам, я бы сейчас и этих проблем не имел – не удержался я от сарказма.

– И это верно, – признал Хассан. – Чья жизнь тебе помешала?

– Служителя культа, – вздохнул я, показывая, как мне нелегко это произносить. – Некто годи Талиен из Пограничья. Бунтует против законной власти. Проповедует кровавые ритуалы, по слухам – даже людоедство. Отвратительный тип.

– Ай-ай, – Хассан сморщился, будто что-то горькое раскусил. – Не люблю иметь дело с религиями. Люби свою веру – и не отрицай другие, так меня отец учил, а его – его отец.

– А при чем тут вера? – не понял я. – Он и веру продал, стервец. Хуже того – он использует ее как орудие против законной власти. Паразитирует на ней.

– Все слуги богов, сколько бы их ни было, паразитируют на вере, таковы законы бытия. Религия и вера – это только почва для посадки зерен, они всего лишь инструменты, как мотыга или арба. А вот сбор урожая, который эти зерна дали, и его употребление – это уже не божественное, но людское, да. Так что этот твой годи – он такой же, как и все.

– И он смертен, – гнул свою линию я.

– Смертен, – согласился ибн Кемаль. – И я возьму для тебя его жизнь.

Вами выполнено задание «Исполнители».

Награды за выполнение задания:

1800 опыта;

700 золотых.

Он таки согласился! Ффух! Теперь надо еще узнать, почем его услуги.

– Спасибо, – я склонил голову. – Не хочу показаться невежливым или дерзким, но вопрос оплаты работы, которую вы на себя приняли – это тоже очень серьезная тема. Мне бы хотелось знать…

– Это правильный вопрос, – ибн Кемаль огладил бороду. – Всякий труд должен быть оплачен. Я возьму с тебя за это один золотой.

Один золотой? Что-то не так. Что-то совсем не так.

– Если вы назвали такую низкую цену из дружеских побуждений – то мне сейчас очень неловко, – приложил ладонь к груди я.

– Я всегда говорю только то, что хочу сказать, – немного равнодушно произнес ибн Кемаль. – Я заслужил это право тем, что много видел и много понял, и потому пользуюсь им постоянно. Ты заплатишь мне один золотой. И еще я попрошу тебя о небольшой услуге. Дружеской, дружеской, не волнуйся. И ты, как мой друг, можешь даже от нее отказаться, ты можешь мне сказать: «Извини, Хассан, но я не буду этого делать». И ты все равно получишь голову этого твоего годи и не потеряешь моего расположения. Мы ведь друзья, да?

– Да, – выдавил я из себя ответ и улыбку, хотя внутри у меня все клокотало. Как же задолбали эти дружеские услуги. И что от меня потребуется теперь?

Глава пятая
в которой раздаются инструкции и хруст

– Что, что такое? – Хассан даже наклонился вперед, заглядывая в мое лицо. – Что случилось, дорогой?

– Да все в порядке, – задавил я в себе эмоции. – Так что мне сделать для вас, почтенный Хассан? Чем мне вас порадовать?

– Слушай, тебя моя скромная просьба так взбудоражила, так встревожила, что я теперь даже не уверен в том, что мне от тебя хоть что-то нужно, – посетовал ибн Кемаль, доставая невесть откуда четки. – Твое душевное спокойствие мне куда важнее моих старческих прихотей. Быть посему – мои дети сделают все, что тебе нужно, за плату в один золотой. Ее будет вполне достаточно, поверь мне. Да я бы и ее не брал, но традиции, понимаешь… Нельзя без хотя бы символической платы человека убивать, не очень это правильно. Ладно, расскажи мне о том, чью жизнь заберут мои дети.

Вам предложено принять задание «Инструкция».

Данное задание является третьим в цепочке квестов «Охота на годи».

Условие:

Рассказать исполнителям все, что известно о годи Талиене.

Награды:

600 опыта;

Получение следующего квеста в цепочке.

«Исполнителям». Стало быть, в игре есть и другие добрые люди, которые охотно отправят ближнего своего на обратную сторону Луны. Хотя – о чем это я…

– Ну, что ты замолчал? – ибн Кемаль щелкнул косточкой четок. Красивые у него четки – камушки будто костяшки, отделанные золотом. Хотя, может оно так и есть. Не удивлюсь, что это фаланги мизинцев его врагов.

Я тряхнул головой и рассказал старцу все, что знал о Талиене и его нынешнем местоположении.

– …и его смерть должна выглядеть естественной и по возможности срамной, – завершил я свое повествование. – Это очень важно.

– Конечно, важно, – кивнул головой ибн Кемаль. – Смерть – это вообще самое важное дело в жизни. Если воин или жрец умирают как герои – они становятся кумирами, с их именем на устах живые потом идут умирать и часто побеждают. Если же они умирают, как бродяги или проходимцы – их имена втаптывают в грязь и очень быстро забывают. Хотя иногда потом они оживают в песнях базарных плясунов, как правило – в срамных. Тоже слава, но лучше никакого посмертия не надо, чем такое. Ты не волнуйся, мальчик, все будет так, как надо. Я немножко подумаю, да. Я подумаю, как сделать так, чтобы всё было хорошо для всех, кроме этого Талиена.

Немного посопев, я все-таки решил спросить еще раз об оплате. Мне очень не хотелось этого делать, понятно было, что это капкан, но нутром я чуял – если этого не сделать сейчас, замок Атарин будет закрыт для меня навсегда, а это очень нерационально. Кто знает, что будет дальше? И потом – я еще не полностью изложил Хассану задачу для его людей.

– Почтеннейший Хассан, – мягко произнес я. – Мне не по душе то, что вы можете подумать обо мне плохо. Вы подумаете: «Какой он невежа». Или: «Он не уважает меня, ему трудно выполнить маленькое поручение». Так не должно быть. Я не хочу, чтобы так было. Скажите мне, что надо сделать – и я займусь вашей просьбой сейчас же.

– Горячий, да, – улыбнулся в усы ибн Кемаль. – И умный. Успокойся, сынок, не надо от тебя старому Хассану ничего. Ну, может, только чтобы ты сказал мне: «Хассан, я друг тебе, отныне и навеки». Этого будет достаточно.

Сто процентов – это ловушка. Уж не знаю какая – но это точно так. Но… Ладно, пусть будет, одной заморочкой больше, одной меньше… В конце концов – этот дедушка точно не самый хреновый из тех друзей, которыми я тут обзавелся.

– Так это и на самом деле так? – недоуменно пожал я плечами.

– Знаю, – благосклонно покивал ибн Кемаль. – Но хотел бы это услышать от тебя. Считай это моей безобидной старческой причудой.

– Мудрейший Хассан, я ваш друг, отныне и вовеки, – по возможности торжественно произнес я.

«Вы дали обет дружбы старцу с горы, Хассану ибн Кемалю, также известному в Раттермарке как «Кровавый Хассан». Помните, что обет дружбы на Востоке значит куда больше, чем клятва богам или даже кровное родство. Тот, кто его нарушит, будет навеки проклят – и на земле, и на небе, и в жизни, и в посмертии.

Отныне Хассан ибн Кемаль вправе прийти к вам в любой момент и потребовать, чтобы вы отдали ему дружеский долг, выражающийся в каких-либо услугах, и вы не вправе ему отказать. Исключение составляют только те просьбы, которые ведут вас к клятвопреступлениям (т. е. к нарушению каких-либо обязательств, взятых на себя ранее).

Внимание!

Требования Хассана ибн Кемаля будут выражаться в квестах, отказ от принятия которых повлечет за собой применение к вам штрафных санкций (вид и объем штрафов будет определяться по каждому непринятому вами квесту).

Примечание.

Количество выдаваемых вам подобных квестов ограничено временными рамками. Вам не может быть выдано более двух подобных заданий в течение одного календарного месяца.

Примечание.

В случае удачного выполнения обязательных заданий, выдаваемых вам Хассаном ибн Кемалем, вами могут быть получены очень неплохие и даже уникальные награды в виде редких предметов, умений и цепочек заданий.

Вот и гадай – то ли получил на свою голову проблемы, то ли офигенную фишку срубил. С одной стороны, геморрой, с другой – умения и задания. Но, с учетом того что задания мне не нужны – выходит, что геморрой.

А дедушка-то молодец. Я теперь ему друг, а он мне кто? Он-то мне в ответной симпатии не клялся, так что сыграл я, как всегда, в одни ворота. В свои. Вот такой вот дон Корлеоне с восточным колоритом напротив сидит, в усы улыбается, да знай костяшками четок щелкает, да. Ладно, могло быть и хуже, он меня мог заслать куда-нибудь за тридевять земель прямо сейчас. А тут – абстрактные поручения в предполагаемом будущем, это все не смертельно.

– Я рад обрести такого друга как ты, сынок, – растроганно сказал Хассан. – Твои слова тронули мое сердце. Давай один золотой, и отныне твой враг – мой враг.

Вами выполнено задание «Инструкция».

Награды за выполнение задания:

600 опыта.

Великая сила дружбы. Сказал – и все, квест закрылся. Ах да, еще денежка… Я достал из сумки золотой и протянул его Хассану.

Вам предложено принять задание «Ожидание».

Данное задание является четвертым в цепочке квестов «Охота на годи».

Условие – ожидать смерти годи Талиена. В случае, если она не воспоследует в течение одной недели по игровому времени, поинтересоваться у исполнителей, почему они до сих пор не выполнили взятые на себя обязательства.

Награды:

1000 опыта;

200 золотых;

Получение следующего квеста в цепочке.

Ага, поинтересоваться. Вот так, по-братски, прийти к ибн Кемалю, ввалиться прямо вот в эту комнатенку, и эдак с наездом спросить у него:

– Я чего-то не понял. Почему это чмо в перьях еще живо?

Маловато дали наградных за этот квест. Он очень непростой… Ладно, это все лирика, надо последний штрих внести в общую картину предполагаемого политического заказного убийства.

– Я всегда был вашим другом, – прижал ладонь к сердцу я. – Хотя еще я в чем-то видел в вас своего наставника и даже, простите за смелость, духовного отца. Мне даже не надо было произносить эти слова о дружбе, они отчеканены в моем сердце…

Бамс! – и мне снова прилетело по щеке.

– На этот раз не за то, что ты врешь, – Хассан, как всегда, улыбался. – Впрочем, если ты сейчас и соврал – это не страшно, мне приятно слышать подобное, даже если это ложь. Сейчас я ударил тебя за многословие, неподобающее мужчине. Ты сам сказал – я тебе как отец. А отец учит своих сыновей всему, что они должны знать об этой жизни. Иногда это надо делать словом, а иногда – и силой. Другой разговор, что это надо чередовать, и каждый из инструментов пускать в дело в нужное время.

Я было хотел подчеркнуть его мудрость и многогранность познаний, даже рот открыл, но в последний момент остановился. Ну его, того и гляди, снова по роже вдарит.

– Молодец, да! – ибн Кемаль заметил мои телодвижения и с довольным видом погрозил мне пальцем. – Надо всегда знать – когда говорить, когда молчать. Ты способный, да. Из тебя еще может выйти толк. Хотя я об этом уже… Ну, ничего. Я старый, мне уже можно повторять одно и то же – мой разум не так остр и скор, как в юности, да и духом я стал помягче. Тянет как-то на наставления, воспоминания, да. Ладно, что мы все обо мне. У тебя все? Что хотел и знал – то сказал?

– Нет, почтеннейший Хассан, не все, – помотал головой я, ловя его удивленный взгляд. – Еще кое-что есть. Не могли бы ваши дети, те, что будут… мммм… Работать над этим делом, перед выполнением своей миссии или сразу после нее положить на тело Талиена вот этот мешочек?

Я достал из сумки означенный предмет, который некогда мне вручил на том гэльтском свете давно скончавшийся годи Оэс, и протянул его ибн Кемалю. Черт, как фраза-то предыдущая жутко звучит, а? И ведь – из песни слов не выкинешь, так оно и было на самом деле.

– Магия? – спросил, принимая у меня мешочек с землей Хассан, подбросил его на ладони и утвердительно повторил: – Магия. Ох, мальчик мой, не имел бы ты с магами и чародеями дел, да. От них в мире один кавардак и неразбериха. Вечно машут своими посохами и бородами, лезут везде где только можно, добиваются власти и думают, что они самые умные, самые сильные и бессмертные. Ну, про первые два заблуждения говорить не стану, а вот насчет третьего… Это очень неверное мнение, я бы сказал – в корне. Но – будь по-твоему, как скажешь. Что-то передать покойному хочешь – какие-то слова, какие-то пожелания? Кроме пожеланий долгой жизни, конечно же.

– Все, что я хотел ему сказать – я уже сказал вам, – немного криво выразился я, но повелитель замка Атарин меня понял и снова ухмыльнулся в усы.

– Ну, если это все – то на этом и закончим, – четки сверкнули и исчезли в рукаве его халата. – Ночь на дворе, может, заночуешь здесь, у меня? Мой дом – твой дом.

– Да нет, пойду, – отказался я. Какая мне разница, когда свиток тратить. Нет, вполне возможно, что за этим предложением запросто могла последовать возможность получить пару заданий, думаю, этот замок в ночи может порадовать любознательного игрока, но мне они не нужны. – Завтра утром у меня много дел.

– Дела, дела, – ибн Кемаль вздохнул. – Весь мир с ума сошел, все стали такие занятые. Никто не хочет просто остановиться, поднять голову вверх и посмотреть на солнце или звезды, чтобы понять, как они прекрасны, и навсегда сохранить эту красоту в своем сердце. А потом, когда придет их час покидать этот мир, они думают: «Боги, почему я ничего вспомнить не могу, кроме того, что все время куда-то бежал? Ведь было же что-то еще кроме неотложных дел в этом мире?». А как он может что-то вспомнить, если прожил свою жизнь в постоянной гонке, полагая, что так и нужно? А разве так нужно? Да и кому это нужно… Подумай о том, что я тебе сейчас сказал, подумай. Умей не только стремиться вперед, умей делать остановки в пути, чтобы поразмыслить – а по той ли дороге ты вообще идешь? Не свернул ли ты случайно со своего пути, в спешке этого даже не заметив? Может, ты уже на чужой дороге, в чужом краю, занимаешь не свое место и делаешь совсем не то, что должен? Может, надо отойти в сторону, лечь на землю и просто посмотреть в предвечное небо, которое все видело и все знает?

– Я подумаю, – если честно, таких речей от Хассана я вовсе не ждал. Его восточные закидоны были для меня уже привычны, но тут он выдал совсем уж необычный монолог. – Обязательно подумаю о том, что услышал от вас.

– Ай, обманешь, – отмахнулся ибн Кемаль. – Выйдешь за порог и слова мои из головы выкинешь. Не спорь, так и будет. Я знаю. Я сам таким был. Я слушал своего наставника, кивал, а сам думал о том, что у меня своя голова на плечах есть, и что я уже сейчас знаю и понимаю больше, чем он. Прошли годы, и только сейчас я осознал, как он хотел мне добра, делясь своей мудростью, и как ему было больно видеть, что я не хочу пускать его слова в свое сердце.

Наверное, надо было сказать о том, что я-то как раз пустил его слова в свое сердце, но что-то мне подсказывало, что тогда по роже в третий раз за этот вечер получу. Не то чтобы меня это пугало, но нафиг надо.