Kitabı oku: «Проект особого значения. Версия 20.24», sayfa 8
Татьяна Волчяк
Уровень 1. Загрузка…
День первый
– Давай поднимайся, солдат, – прозвучал над ухом голос командира.
Я открыл глаза и поморщился от света желтой лампы Ильича. Дурдом… НИИ, называется. Продвинутые технологии – висит груша, нельзя скушать. Сплюнул на пол вязкую слюну с прожилками крови. Да, хорошо меня обработали, на лицо бы глянуть. Губа точно разбита. Не успел вернуться с последнего задания и зависнуть в баре с девчонкой, как меня вновь в пекло. Не люблю ученых. Мозги выкрутят и высушат своими заумными терминами. Им бы все открывать новые и совершенные способы убийства человечества. То бомбы, то вирусы, то интеллект искусственный, будто естественный уже непригоден.
– Командир, может, другое задание дадите, а? Я готов родину защищать, в Сибирь, если хотите, сошлите или на нефть в Африку. – Я нехотя поднялся с пола.
Длинный коридор и ни одного стула. Явно посетители здесь редкие гости.
– Поговори мне тут. Сам виноват. Нечего было к дочке генеральской подкатывать. Не для тебя, солдафона, растили.
– Сан Саныч, так она сама, а мне что, много надо? Только с базы вернулся, голодный.
– Ничего, посидишь тут в спокойствии пару дней, на пробирки посмотришь да за парнем приглядишь. Молодой гений, говорят. Павел Потемин, семнадцать лет, имеет нарушения аутистического спектра, на контакт идет плохо. В общем, отвезешь куда скажут, и свободен. – Капитан протянул папку с фотографией и краткой информацией.
Я пробежал глазами, выцепил важные детали. Память меня никогда не подводила, быстро запоминаю. Воду от фактов отделяю мгновенно. Математикой я не блещу, но с логикой и быстротой реакции – полный порядок. За это и ценит меня руководство.
Мы на пятнадцатом этаже, ниже уровня земли. Пока спускались, дважды сменили лифт и прошли пару лестничных пролетов. Бункер, не иначе. Захочет неподготовленный человек сбежать – не выйдет. Командир продолжает зачитывать мои обязанности, а у меня башка раскалывается. Хоть бы таблетку дали, что ли. Телефон отобрали, табельное тоже. Оружию здесь не место, а сигнал телефона может сбить настройки высокочувствительной техники – вот и весь ответ.
Черт, зачем поперся в тот бар… Лучше б отоспался в своей общаге, чем сейчас докторов наук лицезреть.
– Сержант, соберись!
– Так точно! Приглядеть за парнем и отвезти, – повторил за капитаном. – Основная задача?
– Сохранение жизни.
Я присвистнул.
– Смотреть, чтобы он ненароком себе ресницы не подпалил, пока эксперименты ставит? – хмыкнул.
Саныч не ответил, лишь покосился на меня и нахмурился. А вот это уже нехорошо. Если он брови сводит, все серьезно, держи ствол наготове и смотри в оба. А ствола-то и нет.
Взявшись за ручку совдеповской двери, командир замер и прошептал:
– Мне жаль, Жека.
Не успел я спросить, о чем он жалеет, дверь распахнулась. Меня схватили под локоть, пытаясь заломить руку за спину, и я, не разбираясь, врезал негостеприимному типу в челюсть. Сгруппировался быстро. Присел, вломил в пах появившемуся второму, а замешкавшегося третьего взял в удушающий захват левой.
– В сторону! Три шага назад, иначе сверну шею вашему дружку.
Наверное, вчерашняя попойка сказывается, головная боль жуткая, с подкатывающей тошнотой. Твою ж… Чуйка моя слабо работает после перепоя, но, думаю, командир сожалел далеко не о моем нежелании быть нянькой мелкому пацану, играющему в науку.
– Вы что творите, балбесы? – прозвучал за спиной чей-то старческий голос.
Я развернулся вместе с мужиком, которого удерживал, осмотрел новое действующее лицо. Старичок с ноготок в белом халате, на глазах – окуляры с лупами вместо линз. Только зрачки и видны. Не похож он на семнадцатилетнего гения-аутиста. Хотя кто их, ученых, разберет, может, открыл какой ген старения. Сегодня молодой – завтра старый.
– Ты кто? – спросил меня дедуля.
– А ты? – не стал сразу раскрываться, в напряженной обстановке обычно правду выкладывают, ну если, конечно, перед тобой не обученные шпионы.
– Владимир Васильевич Минтарев. Ученый. Генетик. Инженер. Нейробиолог. Лингвист…
– Стоп! Хватит! Я понял.
М-да… Все Эйнштейны мира отдыхают, если русские берутся доказывать теоремы. Все, что я понял из сказанного, – он ученый. Ненавижу ученых.
– Где Потемкин? – задал главный вопрос.
– Какой Потемкин?
– Фельдмаршал великой императрицы, – начал я злиться. – Где Павел?
– А… – протянул старик. – Ты про Пашку Потемина?
Тот, кому я заехал по хозяйству, усмехнулся. Я бы, конечно, поддержал его веселье и пошутил пару раз по его ухмыляющейся роже, но голова моя закружилась, в глазах сверкнуло, и последнее, что запомнил перед тем, как отключиться, какую-то тарабарщину старика.
– Давайте, живо, живо… на кушетку его…
* * *
Сны у меня всегда яркие. Нет, я не шизик. Но, будучи спецназовцем, много дерьма повидал в жизни. По малолетке я загремел быстро. Приворовывал по мелочи. Пару кошельков стянул, квас в магазине, а когда сосед на Юльку мелкую залез, меня накрыло. Очнулся в изоляторе. Сказали, забил до смерти того урода. Долго не просидел, на исправление взяли. Сначала то тут, то там гоняли по госслужбам, частным охранкам, а к тридцати годкам в спецназ пригласили. Скажем так, очень вежливо пригласили, но без права отказаться. Я не сопротивлялся. Родаков у меня нет, спились оба. Друзей тоже особо не было, недоверчивый я. Может, только к Сан Санычу проникся. Ниче такой мужик, много дельного говорит. Своих ребят не подводит и не бросает в спорных ситуациях. Ему за полсотни перевалило, но на заданиях не отсиживается в кабинете, а идет впереди всех.
Странно, я сплю и все это вижу со стороны. Всю свою жизнь наблюдаю, как фильм ужасов. Чертовщина… Фрагмент за фрагментом и во всей палитре красок. Неужели белочка и ко мне допрыгала? Видел я, как парни не выдерживали и дурочку ловили, а потом таблеточки, укольчики и палата с решеткой.
Тьфу, тьфу… Не дай бог!
Голова сейчас треснет и расколется на два полушария. Невыносимая боль в черепушке – и это во сне? Вон Маринка идет, мы с ней одно время зависали, но не сложилось. Красивая девка, зачетная, ушла к богатенькому мурзилке. Я не в обиде. С меня что взять? Сегодня тут, завтра там, а послезавтра, может, и не наступит. Мамка моя за столом обеденным сидит и плачет. А я рядом на табуретке, по спине ее глажу. Вот и ее похороны следом. Сердце не выдержало после очередного сетования на судьбу за рюмкой горячительного. Жуткое время было. Следом вижу, как с ребятами на задание пошли. Заложников освобождали. Улыбаюсь, заварушка еще та вышла, но все живы и людей спасли, а террористов нет, ну так они и не люди. Бог с ними, там всех нас рассудят.
Так, надоело мне свою жизнь рассматривать, чего я там не видел? Пора просыпаться. И только я об этом подумал, глаза сами открылись. Подскакиваю на кушетке, за секунды сканирую обстановку.
Белый потолок в неоновом свете, на нем черные круги. Такие обычно от петард бывают и от спичек, которые зажигали в подъезде и подбрасывали кверху. Смотрели, как они к штукатурке прилипают.
Полукруглое помещение в диаметре не меньше двухсот метров. В глазах рябит от количества аппаратуры. Датчики, приборы с надписью «Собственность корпорации „ЗАСЛОН”», а посередине – стеклянная емкость от пола до потолка. В ней хаотично движется розовая жидкость, от которой и исходит этот мерзкий неоновый свет. Непонятная субстанция то ускоряется, то замирает, расщепляясь на капли.
С ближайшего стола я стянул металлический прибор. Хоть какое-то оружие. Справа от меня что-то запиликало, а слева прозвучало:
– Добрый вечер. Вы бы положили обратно амперметр, он вам ничего плохого не сделал, – явился местный Эйнштейн.
– Он – нет, а в вас я не уверен. Где Потемин?
– Он у себя, вон там, – махнул в сторону старик.
Не выпуская из поля зрения ученого, я подошел к раскрытой двери. Стоя у большой доски, худощавый темноволосый парень чиркал мелом какие-то символы. Иероглифы, не иначе. Сразу за ним сидело двое знакомых бугаев. Короткие стрижки, камуфляжная форма. Определенно военные с немалым опытом, но довольно молодые ребята. Они спокойно резались в карты, словно в будний день без видимых происшествий на базе.
– Твой ход, Миха. Давай не мухлюй.
– Да пошел ты, дай подумать.
– Я тебе сейчас башку проломлю, фильтруй слова, упырь.
Третий стоял в отдалении. Увидев меня, не среагировал. Отвернулся к пацану и стал рассматривать его каракули.
– Проходи, не стесняйся, – протиснулся между мной и дверью старик.
Выпускать из рук тот самый метр я не стал. Приблизился к парню возле доски. Обзор здесь лучше, все на виду.
– Очнулся, буйный, – отвлекся от игры тот, кто хватал меня за локоть. – Я Михаил. Это Ден, – указал на напарника по игре, – а там Андрей. С нашим профессором ты знаком, а этот малый и есть твой Потемкин, – заржал Миша. – Тебя как называть?
– Смотрю, смешно тут всем, кроме меня. Вы кто такие?
Не нравится мне происходящее. Спокойные они чересчур после моего яркого появления.
– Тебя ведь послали для охраны, так и нас также, – сухо ответил смурной и задумчивый Андрей, не отрывая взгляда от доски.
Словно понимает, что там пацан черкает. А может, и понимает?
Анализировать поведение людей – мой конек, но я никак не могу сконцентрироваться. В глазах мутно, и давит на уши с такой силой, будто при контузии. Была у меня такая гадость однажды. Но то от снаряда, взорвавшегося рядом, а сейчас что? Сотрясение, или водка паленая была?
– Я Евгений Громов, можно просто Жека, – представился. – Вы тоже охрана для мальца? Так чего тогда набросились?
Мужики промолчали, и неудивительно. Это я туплю. Очевидно же, что сюда никого не впускают. Вот и перестраховались парни, пытаясь заломить меня до выяснения обстоятельств. Хотя должна же быть связь с внешним миром? Разберусь позже, а пока…
– Таблетка есть? – задал мучавший меня вопрос. – Голова трещит.
Ден и Миша посмотрели на меня с сожалением и покачали коротко стриженными головами. Что ж… Придется перетерпеть.
Все еще с осторожностью и не теряя бдительности, я примостился на край стула неподалеку от охраняемого объекта. На меня перестали обращать внимание. И я сконцентрировался на Павле. Он же, словно нарочно, так мерзко скрипит мелом по доске, что меня коробит. Я потер переносицу, пытаясь справиться с накатившей тошнотой.
– Эй, гений, – шепнул ему, но он не отозвался. – Павел! – произнес громче, но все равно без толку.
Рисует одну и ту же завитушку, похожую на знак бесконечности. Стирает ее и прорисовывает точно такую же раз двадцать, не меньше. А затем его переклинивает. Он судорожно начинает черкать нули и единицы в какой-то понятной только ему последовательности.
В глазах моих рябит, а парню все нипочем. Я перевел взгляд на свои наручные часы. Четверть шестого вечера. В отключке я провалялся весь день. Просто великолепно. А еще жрать охота. Интересно, чем они тут питаются? Сухпайками или биомодифицированными продуктами? Я бы и то, и другое съел.
– Держи, Евгений, – протянул мне стакан с водой ученый. – Немного лимона добавил.
– Спасибо, хотя я бы не отказался от чего-то более существенного, – но воду выпил.
Немного кислая и привкус железа. Зато сразу дышать легче стало.
– Я тебе что, прислуга?! – взвизгнул старик. – Я ученый! У меня дело стоит, пока вы тут в войнушки играете. Устроили поле боя. Никакого терпения не хватит. Понабрали. Здесь лаборатория, сверхчувствительная аппаратура, которая реагирует на малейшую вибрацию воздуха. Взлетим на небеса и даже ничего не поймем.
Надо же, не атеист, как многие продвинутые.
Эйнштейн, засунув руки в карманы белого халата, скрылся в другой комнате. Оттуда продолжала доноситься его пламенная речь и причитания.
– В подсобке есть холодильник. Иди перекуси, – кивнул Миша.
Набив живот едой, я подобрел и немного успокоился. С парнями удалось переговорить, но они, как и я, были без понятия, когда и куда необходимо отвезти парня и чего они тут экспериментируют. Договорились дежурить по сменам, круглосуточно наблюдать за малолетним гением. Мои часы были в первой части ночи, а к трем утра меня сменил Андрей.
Только я прилег на кушетку и на всякий случай положил рядом облюбованный мной амперметр, как вырубился.
Моя жизнь мне не снилась. Но снился старик-ученый с пацаном, а за ними стоял Андрей. Половину из их слов я не мог разобрать, но честно пытался.
– Ты это видишь? – спросил дедок у Павла.
Парень занервничал, глаза забегали, ударил себя рукой в лоб и снова прилип к доске.
– Нет, Павел, нанофобам проведи корреляцию. Перенаправить импульс каждого закрепленного мода с нейроном, чтобы не показывали информацию об испытуемом, а синхронно работали с каждой нервной клеткой. Перепрошей интерфейс, а то получится как с предыдущим объектом. Потеряем над ним управление. Работай! – с нажимом произнес очкарик и подошел вместе с Андреем к спящему Мишке.
– Поверни его на бок, – дал указание Эйнштейн.
Тот приподнял Миху, словно он ничего не весил, и развернул. Дедок поднес к виску бойца длинную иглу и воткнул ее в кость. Надо же такому присниться. Жуть. Солдат дергался в конвульсиях, пока ученый не вынул из него металлическую хрень. Повертел ее в руках, посмотрел на датчик, закрепленный на конце иглы, и с сожалением сказал:
– Жаль, не состоялась сцепка с белками крови. Фобы не доставлены к нейронам. Он не жилец, выноси его.
Молчаливый Андрей потянул Мишку за ногу и оттащил к стене. Стукнул кулаком по серой поверхности пять раз: три быстрых и два удара с задержкой. Открылся небольшой проем. Кто стоял по ту сторону двери, я не увидел, только руки, потянувшие списанного охранника и выволокшие его из лаборатории.
– Евгения надо осмотреть, – произнес дедок и направился ко мне.
Тут я напрягся. В руке Эйнштейна та самая длинная игла, которую он воткнул в Михаила. Захотелось мгновенно проснуться, но ученый притормозил и взглянул на настенные часы.
– Нет. Рано еще. На сегодня достаточно, закончили. Нужно немного поспать, – заявил дедок, а я облегченно выдохнул.
Андрей как по команде улегся на свою кушетку и закрыл глаза. Я же еще долго рассматривал сонную лабораторию. Удивлялся, почему никто не дежурит, не приглядывает за Павлом. Михе простительно, его уволокли, а Ден чего не просыпается? Хотел ущипнуть себя, проверить, сплю или нет, но тут ко мне подошел Павел. Наклонился надо мной и прошептал в ухо:
– У тебя в крови нанофобы, сейчас они мимикрируют под нейроны твоего мозга. Управление фобами пока под моим контролем. Никому здесь не верь. Не выдавай меня. П-помоги!
День второй
Завтракаем все вместе, даже Эйнштейн с Пашкой отвлеклись от схем на доске, а я никак не могу отделаться от своего сна. Посматриваю на Потемина, но он погружен в себя и не реагирует.
– Так что там с Мишей? – спросил я Дена.
– Его отправили на другое задание. Андрею сказали, что сами здесь справимся. Повезло Мишке, а нам куковать здесь неизвестно сколько.
– Ты серьезно?
– Ага, – почесал затылок боец и продолжил уплетать бутер с вареной колбасой.
Я привык доверять своим ощущениям. А то, что Миша ушел на другое задание, совершенно точно полный бред. А мой сон не такой уж и сон. В такие совпадения я не верю. Либо я стал ясновидящим и меня посещают вещие сны, либо я схожу с ума.
– А кто сказал? Приходил кто? – пытался я выяснить нюансы. Но тут в моем мозгу что-то щелкнуло. Перед глазами заплясали обрывки увиденных ранее нулей и единиц и, чтоб меня, загрузка… вращающийся прелоадер. Я терминатор, не иначе.
– Ден, у тебя голова не болит? – не стал дожидаться ответа на предыдущий вопрос, так как этот стал более актуальным.
Зажмурился сильно, надавил на веки, но эта хрень перед глазами не исчезает.
– Болела поначалу, как пришел. Это все от аппаратуры – излучения, магниты. В общем, ты понял. Сейчас обвыкся – и норм. Не хотелось бы заработать здесь какую-нибудь болячку.
Ден продолжает хаять технику и говорить о раковых клетках и лучевой болезни. А у меня в мозгу черт ногу сломит. К тому же добавился голос Пашки, который сейчас напротив меня молча жует кашу.
«Не привлекай внимания. Слушай и не перебивай. Кратко… Сейчас в твоей голове нейрофобы устанавливают свою нейросеть по типу естественной человеческой. Сенсорные, двигательные, рецепторные нейроны охвачены наноботами, а точнее, нейрофобами. Микроскопические боты, схожие по строению с нейронами человека. Чтобы этот процесс полностью завершился, требуется время. Так как в среднем в голове не менее восьмидесяти миллиардов нейронов. Технически нервная клетка – это электрический передатчик, сигнал которого можно перехватить. Что, собственно, я и сделал. Настроил связь с твоими клетками через моды и сейчас могу передавать свои мысли тебе, а ты мне. Но не в этом суть. Цель данного эксперимента – создать управляемого солдата. Мои исследования в программном обеспечении фобов имели совершенно другую суть. Они должны были восстанавливать мозговую активность, поврежденные связи между нейронами. Огромный спектр заболеваний, от которых возможно избавиться навсегда. Я решил эту задачу. Альцгеймер, инсульт, аутизм, улучшение когнитивных способностей… В этом мне помогала корпорация «ЗАСЛОН», но вмешались другие…
Тут поток ахинеи прекратился, и в голове повисла гнетущая тишина. Я сижу с открытым ртом и нервно моргаю, рассматривая спиннер загрузки в правом глазу. Я точно шизик.
– Жека, чего завис?
– А? – посмотрел я на Дена.
– Бэ! Голова не перестала болеть, спрашиваю?
– Нормально, – ответил я и решил, что мне хорошо бы побыть одному.
Ничего лучше не придумал, кроме как пойти посидеть на толчке. Там всегда думается лучше. Добрый друг унитаз встретил меня с распростертыми объятиями, когда меня выворачивало в его керамическую белизну. Отдышался я нескоро и, смыв за собой, взглянул на себя в зеркало.
Губа разбита, на скуле ссадина. Провел рукой по коротким светлым волосам, всмотрелся в голубые глаза. Вроде я – это я. Пощупал лицо, потрогал коленки, ущипнул себя за бок. Ощущения нормальные, там, где и надо. А то, помню, оставшийся без ноги солдат шутил, что чешет бедро, а чувствует пальцы потерянной стопы. Нет, у меня все в норме.
Пацан сказал, что во мне какие-то фобы, но как они в меня попали? Недолго думая, разделся догола и стал осматривать себя. На боку красуется обширный синяк, но ребра целы. Ушиб на локте и лицо в ссадинах от встречи с защитниками генеральской дочки. А вот под правой лопаткой словно прививка от столбняка, небольшая припухшая точка от укола.
– Сукины…
Вдох – выдох, еще раз вдох – выдох.
Хрен вам, а не универсальный солдат, твари.
Так, что я имею? Ни черта не знаю и не понимаю, но во мне какие-то штуки, которые присосались к нейронам и сейчас загружаются во мне. Подстраиваются под мои мозги.
– Гадство… Ненавижу ученых.
«Не ругайся», – прозвучало в голове, и я от неожиданности дернулся, свалив флакон освежителя на пол.
– Ты чего там буянишь? – спросил Ден за дверью.
«Скажи ему, что живот прихватило», – выручает голос Пашки.
– Дай посидеть, ваша колбаса стухла.
– Да нормальная она, – слышу в ответ Дена.
«Отлично, слушай дальше. Времени совсем не осталось. Ты должен вывести меня отсюда. Денис – не жилец, его мозг не выдержал нагрузку и начал терять естественные нервные клетки. А без них нейрофобы бесполезны».
– Миха мне не приснился? – шепчу, глядя на стену туалета.
«Нет, он мертв. Не отвлекайся. Андрею не доверяй, он запрограммирован и управляется извне. Кем, не знаю. Взломать его код не выходит. Они установили криптографический алгоритм, и без сети мощных компьютеров мне его не взломать».
– Почему тогда меня вышло взломать?
«Ты пока в процессе установки и под нашим наблюдением. Владимир Васильевич не трогал тебя, но сегодня дело дойдет и до этого. Думай, как нам выбраться. Как только спайка нейрофобов с клетками мозга завершится, ты будешь иметь доступ к данным собственной памяти. Все когда-либо тобой увиденное и услышанное сможешь по желанию применять. Обработка информации и реакция станут намного быстрее, чем обычно. Будто у тебя не одна голова, а две».
– Почему я должен тебе верить?
«Потому что только я могу тебе помочь, а ты мне».
Послышался щелчок, и связь прервалась.
Ладно… У меня две головы… Охренеть… Чтоб вас…
Сижу и перевариваю, но, кроме мата, ничего на ум не идет.
Так, со стариком проблем возникнуть не должно, хоть и не люблю трогать пожилых. Но тут он сам напросился. С Андреем что делать? Если он под контролем извне, значит кто-то там за нами наблюдает его глазами. Сволочи, из мужика робота сделали. Теперь становится все на места. Связь идет через него, только зачем было набрасываться на меня при встрече, если он знал все наперед?
– Жека, ты че, уснул? – Голос Дениса вывел из гнетущих мыслей.
Я нажал на кнопку сливного бачка и вышел в лабораторию.
– Ты как? – спросил товарищ по несчастью, о котором даже не подозревает.
– Пойдет, – отмахнулся и присел за стол рядом с Эйнштейном.
Смотрю на две лупы на глазах старика и соображаю, что делать дальше. До вечера осталось совсем ничего, а плана толкового нет. Значит, буду действовать по обстоятельствам. Первоочередная задача – нейтрализовать Андрея, а дальше хватать пацана и делать ноги. Только вот сомневаюсь, что меня встретят с цветами и дадут очередную награду, когда я открою дверь выхода. Что ж, проверим…
Поднимаюсь, подхожу и дергаю ручку. Понятное дело, заперто, но тут взволновался дедок.
– Евгений?! – вопросительно посмотрел на меня.
– Мне нужно переговорить с начальством, – делаю вид, что так и надо.
– Не положено, – отзывается Андрей или все же Андроид?
– В смысле? – включаю дебила.
Боец подходит ко мне и заглядывает в глаза. Жутковато становится. Вроде смотрит на меня, но в то же время не видит. Здоровый мужик, выше меня на полголовы, да и габаритами помощнее будет.
– Не положено, – повторяет безэмоционально.
– Тогда объясни, каким образом мы поймем, когда готовиться к перевозке пацана, – киваю на Павла. – Или у тебя особые привилегии и где-то завалялось средство связи?
Продолжаю стучать в деревянную преграду. Выбить ее проще простого, но буянить пока не собираюсь. Проверяю, так сказать, пределы терпения тех, кто все это затеял. Не думаю, что меня убьют. Я ценный экземпляр, и нейрофобы их не из дешевых игрушек. Поэтому увеличиваю давление на дверь. Не поддается. Размахиваюсь и со всей дури бью кулаком. Тут же образовывается дыра, но рука упирается в новую преграду.
– Ептить… Это что за Китай?! – удивленно восклицает у меня за спиной Ден.
А я стою и смотрю в прореху, за которой стена.
– Нас замуровали, – отвечаю, и мое правое ухо оглушает выстрел.
На инстинктах приседаю, меняю положение и, перекатившись через спину, оказываюсь позади Андрея. Выбиваю из его рук пистолет Макарова и бью локтем в висок. Андроид пошатнулся, но не упал. Делаю подсечку, но неуловимое движение громилы – и он заходит мне за спину, делает болевой захват, валит меня на пол, заламывая руку, и придавливает коленом.
Пытаюсь выйти из незавидного положения. Бегло осматриваюсь, чем можно приложить бойца. Натыкаюсь на лицо Дена с кровавой точкой во лбу. Сглатываю и нащупываю какой-то предмет. Не обращая внимания на жуткую боль в руке, выкручиваюсь и бью в морду Андроиду. Раз, еще раз, пока он не заваливается с рассеченной башкой на пол.
Хмыкаю, увидев в своей руке тот самый амперметр. Недаром он мне понравился. Андрей с залитым кровью лицом быстро очухался. Поднимается и движется на меня.
– Да когда ты вырубишься? – чуть не стону в голос. Отступаю назад, видя в его руке направленный на меня ствол. – Спокойно, солдат! Я тебе не враг, слышишь? – пытаюсь достучаться до него.
– Свяжи его, – приказывает Эйнштейн, прячась за горой мышц бойца.
Ученый держит шприц в трясущейся руке, покрытой старческими пятнами, и истошно повторяет одно и то же:
– Свяжи… Свяжи…
Старый козел не ожидает подвоха, спокоен. Пока к нему не подходит Потемин и не выхватывает шприц из руки. Бросает его мне в тот момент, когда Андрей оборачивается к нему. Ловлю иглу и засаживаю ее в шею бойца. Пара секунд – и он падает без сознания.
– Что ты наделал, гаденыш! – орет ученый и замахивается на Пашку.
Перехватываю щуплую руку старика и одним четким ударом вывожу его на время из строя.
Юный гений от крика или страха начинает в припадке бить себя по голове и орать. Что с ним делать, не пойму. Успокаивающе говорю, что все хорошо, но толку нет. Словно у него предохранители перегорели и он в своей темноте никак не может выйти к свету.
– Пашка, слышь! Павел!
Ноль реакции. Ладно, оставлю его в покое. Связываю Андрея и закрываю ему глаза тряпкой, вдруг очнется, а там наблюдают через него. Конечно, не факт, что это так, но все же. Камер здесь я не вижу, а они наверняка через Андроида и связывались с Эйнштейном. Деда усаживаю на стул и даю леща.
– Давай просыпайся.
Ученый открыл глаза, а я поправил на нем окуляры.
– Рассказывай все, что знаешь!
– Нечего рассказывать. Ты уже не принадлежишь самому себе. Ты часть эксперимента – и, судя по всему, удачного, как и Андрей.
– Дальше! – подгоняю его, понимая, что где-то там наверху уже предпринимают действия для моего обезвреживания. – Не тяни. Как извлечь из меня ваши фобы?
– Откуда ты знаешь?! – взвизгнул старик и, прищурившись, взглянул на Павла.
– Кто заказчик этой дряни? Министерство?
– Кто?! – засмеялся дед. – Министерство?! У них нет таких денег, – еще сильнее заржал очкарик. – Частные лица. Ты думаешь, прошла пора создания сверхсолдат, телохранителей, бесстрашной мини-армии? Нет! Есть группа лиц, желающих иметь бесценного сотрудника, который будет выполнять все, что они прикажут. При этом только корми его – и все.
– Потемин сказал, нанороботы созданы, чтобы помочь больным с повреждением мозга.
– Ты словно не с этой планеты, сержант. Что, по-твоему, выгодней, лечить людей или зарабатывать на них? Все банально и просто. В каждой организации, занимающейся новыми открытиями, есть свои люди. В ЗАСЛОНе, где работал Павел, также. Невозможно, чтобы такие структуры не имели сторонних наблюдателей.
– Ты говоришь о крысах?
– О них самых. Засланные казачки. Это не только военные, но и люди частных небедных лиц. Он, – кивнул на парня, – создал уникальную вещь. Вывел способ вербовать сигнал нейромедиатора и перенаправлять его на искусственный нейрофоб. Своего рода протез, замещающий недостающие нейроны человеческого мозга. Ты даже не представляешь, какие возможности это открывает. Встроенный в живую материю компьютер. Мозг в мозге. Неограниченные перспективы во всех направлениях. Медицина, оборона, оружие в международных отношениях. Только представь, обычный уборщик в Пентагоне, который без жучков и прочих средств слежки передает информацию одним лишь взглядом. Фиксирует ее и перенаправляет файлом куда надо. Заказчик быстро подсуетился, и юного гения выкрали.
Я не дурак, но у меня не все сходится. Меня привел Сан Саныч, а он боевой солдат. Значит, все-таки министерство в курсе происходящего либо стоящий выше командира генерал захотел выпендриться и создать себе маленькую армию. А я так удачно попал с его дочуркой, да и семьи у меня нет, чтобы родные подняли шумиху. Тогда откуда у этого генерала на все это средства, тоже вопрос. Возможно, он лишь посредник. Или все намного хуже? Только куда хуже? В этой истории я в самой глубокой заднице. Ну еще и Павел, который нужен до тех пор, пока приносит пользу. А как только узнают принцип работы этих фобов – избавятся.
– Если вы знали, что меня приведут, зачем было заламывать руки при встрече?
– Знали я и Андрей. Нанофобы тебе ввели за несколько часов до твоего прихода. Но, чтобы произошла активация, необходим был выброс адреналина. Сцепка ботов с белками крови. Пульс и давление увеличиваются, тем самым ускоряя доставку фобов в мозг. А естественная иммунная система не успевает среагировать на инородные, оттого и вредные для организма производные. После загрузки человеческое тело воспринимает нанофобов уже как часть себя и не мешает их работе.
Половину не понял, но с адреналином ясно.
– Так как вытащить из меня ваших роботов?
– Никак! – выплюнул дед. – Скажи, загрузка уже идет?
Я кивнул.
– Совсем скоро станешь управляемой живой игрушкой без батареек. Живым роботом, подчиняющимся приказам хозяина. В твоей голове сейчас происходит взлом нервной системы, она перестраивается для выполнения приказов.
Сукины… Не сдержался и треснул в нос Эйнштейну.
– Неп-правда! – подошел к нам Павел. Крутя головой и заикаясь, пацан продолжил: – К-код п-перепрошил, к-код на него! Спрятан в под-дсознании в его личных файлах, – указал на меня пальцем.
– Ты чего так разговариваешь? – спросил я Пашку.
В моей голове он живо и без запинок раскладывал все по полочкам, а сейчас заикается.
– Он же аутист с кучей других сопутствующих заболеваний, в том числе и заика, – встрял ученый, вытирая кровь с носа.
– П-послушай т-тут! – ткнул мне в лоб Потемин.
Я замер на секунду, и в голове прозвучало: «У меня расстройство аутистического спектра. Гиперреактивность мозга и внешнее проявление не всегда поспевают за процессами в моей голове. В мыслях же могу передать информацию спокойно».
Парень порывисто прошел к столу и завис над компом. Тонкие пальцы быстро задвигались по клавиатуре, а я слушаю дальше: «Они пытаются взломать установленную мной защиту твоих нанофобов. Хотят взять контроль над сигналом. Пока не выходит, но это дело времени, тебе нужно поторопиться. Загрузку необходимо ускорить, после установки им до тебя не добраться. Сеть будет замкнута на тебе. Видишь ту огромную колбу с красной жидкостью? Возьми герметичный контейнер на столе».
Я слушаюсь, не понимая, для чего это все. Беру металлический бокс и подхожу к сияющей неоном красной жидкости.
– Ты что делаешь, недоумок! – скрипит дед.
«Не слушай его. Поставь контейнер на погружающуюся панель. Отлично. Жди. Эта субстанция – твой пожизненный препарат. Его необходимо вводить внутримышечно раз в пять дней. Он не даст твоему мозгу перегреться от информации. Будет отделять естественную сеть нейронов от искусственной. Это важно! Если не принимать, начнутся бесконтрольные импульсы, своего рода вирусные программы, сбивающие настройки и не дающие синхронно работать двум твоим компьютерам. Ты просто потеряешь сам себя и погрузишься в мир искусственной нейросети».
Плавающие капли за стеклом стали просачиваться в маленькое отверстие на дне колбы. Когда последняя капля исчезла, металлический контейнер вновь появился на панели.
«Теперь возьми шприц, набери один кубик раствора и вколи его себе. Он ускорит загрузку», – прозвучал голос Павла.
Что ж, выхода у меня нет, придется довериться. Хоть Эйнштейн и орет, что я труп и мой мозг просто не потянет усиленную подачу информации, свернется сушеным урюком от этой розовой жидкости. Ну а что мне остается? Если не вколю дрянь, то могут успеть взломать код и подчинить меня себе. Нет, лучше помереть, чем выполнять беспрекословно приказы неизвестного урода.
