Kitabı oku: «Холодное солнце», sayfa 4

Глава 6

На веранде полицейского участка Улсура маялись без дела пятеро полицейских. Двое болтали, третий говорил по телефону, четвертый пил чай, пятый смотрел куда-то вдаль. При внезапном появлении помощника комиссара они всполошились и беспомощно заметались. Чандра устроила им разнос – вероятно, ожидаемый, – после чего Патель последовал за ней внутрь.

Он поморгал, пока глаза не привыкли к сумраку. Большое помещение, два десятка столов; с обеих сторон по дверному проему в смежные помещения, где сумрак был еще плотнее. Откуда-то из глубин эхом разносился чей-то плач. Столы констеблей и инспекторов, фотографии объявленных в розыск, полки с папками и файлами, приемное отделение и сам воздух – все было пропитано духом бюрократии. Патель чихнул.

Они вошли в кабинет начальника участка, чтобы дождаться его. Сержант подошел к доске с фотографиями разыскиваемых. Снимки в профиль и анфас, рецидивисты, их преступления – изнасилования, грабежи, поножовщина – не слишком отличались от тех, что совершались в Лондоне. Разве только черные, как смоль, волосы и густые усы придавали индийским преступникам облик мультяшных злодеев, вот и вся разница.

Начальник участка торопливо вошел в комнату и рассыпался в извинениях за долгое ожидание. Затем, по-беличьи поглядывая на Пателя, торопливо повел их по коридору. Они шли мимо камер, населенных всевозможными отбросами общества, проститутками – вероятно, завсегдатаями этих мест. Они жались по углам или сидели вразвалку, разговаривали либо молчали. Многие провожали полицейских взглядами. Пропитанные мочой каменные блоки источали аммиачную вонь, от железных решеток исходил кислый запах человеческого пота. Запах безысходности и апатии. Мигающие лампочки под потолком. Стены заплеваны соком бетеля¹⁵ и словно покрыты пятнами застарелой крови. Должно быть, заключенным нужно было хоть что-то жевать, чтобы скоротать время, пока боги индийского правосудия решали их судьбы.

Наконец начальник остановился, кивнул младшему инспектору. Тот взял ключ у констебля и отомкнул замок. Они оказались перед деревянной дверью со смотровым стеклом.

Чандра повернулась к начальнику.

– Дальше мы сами, можешь подождать у себя в кабинете.

Инспектор, глуповато ухмыльнувшись, испарился.

– А ты, – Чандра обратилась к констеблю, – принеси воды и чая.

Констебль, уже преклонных лет, с проседью в волосах и усами, с той же глуповатой ухмылкой поспешил исполнять распоряжение.

Патель не видел ничего подобного у себя на родине – чтобы подчиненные мужского пола столь безоглядно подчинялись женскому авторитету. Без раздражения, ни секунды не раздумывая.

– Каковы будут дальнейшие действия? – спросил он.

– Я стану переводить. Задаем вопросы по очереди.

– Ему предоставили адвоката?

– Серьезно?

– Он хотя бы знает о такой возможности?

– Возможности оттянуть неизбежное? – В голосе Чандры слышалось раздражение.

– А что насчет записи допроса, разрешите поинтересоваться?

– Разрешаю.

Патель не мог скрыть досады.

– К такому я не привык.

– Послушайте, нам просто нужно задать пару вопросов. Исключить этого парня из списка подозреваемых.

Сержант поколебался, затем кивнул, сдвинул заслонку на двери и заглянул внутрь. В глаза ударил яркий свет, и разглядеть что-либо не представлялось возможным. Патель открыл дверь.

Мальчик сидел на металлическом складном стуле напротив пластикового стола. Он не вздрогнул при их появлении, даже не повернул голову. Просто смотрел на свои колени. По другую сторону стола находились еще два металлических стула: для Пателя и Чандры.

Мальчик наконец поднял голову. Его круглые, как блюдца, глаза перебегали с Пателя на Чандру и обратно так, словно он не мог решить, на ком сосредоточить внимание. На вид ему было около шестнадцати.

Чандра первой задала вопрос.

– Имя?

– Рави.

Или даже пятнадцать, подумал Патель.

– Возраст? – спросил он.

И стал ждать, пока Чандра переведет. Но мальчик ответил сам:

– Четырнадцать.

Патель поднялся.

– На минутку, – сказал он Чандре и вышел в коридор.

Когда та вышла, сержант прислонился спиной к закрытой двери.

– Так нельзя, – произнес он, с трудом сдерживая злость, – он же несовершеннолетний. Должен быть какой-то протокол, даже если у вас принято как-то иначе. Да, я привык к такому. Но нельзя сажать подростка в тюрьму ко взрослым. Нельзя применять к подростку методы допроса для взрослых.

Чандра и глазом не моргнула.

– Только не корчите из себя социального работника, Патель. Это уже четвертое убийство. У нас нет ни единой улики. Представьте, какой шум поднимется в СМИ после пресс-конференции… Нам нужны зацепки, и немедленно.

На это Пателю нечего было возразить. Хоть он и должен был следовать собственным протоколам, но при этом находился вне своей юрисдикции. Технически это его никак не касалось. И все-таки…

– Вы можете показать мне протокол допроса?

– Нет.

– У вас предусмотрена процедура обжалования?

– Нет.

– Комитет по этике?

– Нет.

– Надзорные органы или арбитры, которые изучали бы полицейские процедуры и протоколы?

– Не смешите.

Патель глядел на нее в упор. Чандра смотрела на него.

– Я хочу выразить свое несогласие. – Он подался вперед.

Чандра не двинулась с места.

– Кому вы хотите выразить несогласие? Своему начальству или моему?

– Только вам. – Всем своим видом он выражал праведное негодование. – Продолжим, только давайте с ним помягче.

Они вернулись в комнату и вновь заняли свои места.

– Ты говоришь по-английски? – начал Патель.

– Да, сэр.

– О’кей, – сказала Чандра. – Расскажи нам, что произошло сегодня утром.

Мальчик содрогнулся.

– Я каждое утро приношу пакет молока для мадам, обезжиренного. Обычно звоню в дверь, и служанка, Сарала, открывает и забирает молоко. Я думаю, Сарала много отлынивает от работы. Ленивая леди. Сегодня я звоню – никто не открывает. Такого не бывает никогда. Если Саралы нет, то мадам сама открывает дверь. Потом я вижу – дверь открыта. Почему? Я думаю. Толкаю дверь – и что-то не так.

Глаза-блюдца сузились, мальчик покачал головой.

– Сарита-мадам всегда ходит в западной одежде. А теперь лежит в кровати в сари и с тикой…¹⁶

– Тикой?

На его выразительное индийское лицо легла тень, и он, отведя глаза, уставился в пол.

– Я знаю, она мертва. Я ничего не трогаю, сэр. – Он поднял глаза на Пателя, буквально на миг, после чего снова уперся взглядом в пол.

– И что же ты сделал?

– Я ничего не трогаю, иду в коридор и звоню в полицию по городскому телефону. Мой телефон не ловит из дома Сариты-мадам.

Чандра со значением покосилась на Пателя. Тот продолжал смотреть на подростка.

– Так, а почему после звонка ты отправился домой?

– Мне не по себе, сэр.

– Зачем ты собирал сумку? – спросила Чандра.

– Я хочу в свою деревню, повидать маму.

В дверь постучали, и вошел констебль с подносом. Под настороженным взглядом мальчика он поставил пластиковые чашки и треугольную коробку бисквитов. Патель прочел название «Британия милк биккиз». В голове всплыла старая патриотическая песня «Правь, Британия».

Каждый взял по бисквиту. Пластиковый стакан был до того тонким, что мальчику пришлось держать его за края. Рука дрожала, однако он не пролил ни капли. «Правь, Британия! Британия, правь волнами…» В чем-то мальчик напоминал собаку. Возможно, дело в его выражении, манере поведения рожденного прислуживать?

– Так, давай еще раз и от самого начала, – сказала Чандра. – Можешь рассказать, что именно произошло этим утром? Не спеши.

Подросток смахнул крошки со рта и выпил чай, затем глотнул воды и начал по новой. Как и в первый раз, когда он добрался до той части, когда обнаружил тело Сариты Мохан, вопреки обыкновению завернутое в сари, взгляд его скользнул в сторону. Глядя в пол, мальчик рассказал, как осознал, что госпожа мертва, и как он позвонил в полицию. На сей раз он не стал поднимать глаза на Пателя.

Когда парень закончил, Чандра отпустила его в туалет в сопровождении констебля. Патель ощутил монотонное биение в черепе. Вероятно, джетлаг. Дома сейчас семь утра. Ему самому нужно было в туалет, а еще хотелось есть и пить. Сержант взял второй бисквит. Сладкий и хрустящий, лакомство для детей. То, что нужно. Он съел еще один.

Чандра переговорила с младшим инспектором за дверью и вернулась.

– Им он поведал ту же историю.

– Он что-то недоговаривает.

– Что будем делать?

– Пусть рассказывает снова и снова, пока нить не распутается. Стандартный метод.

– Я знаю метод получше – и побыстрее.

– Какой же?

– Вам необязательно знать детали. Можете подождать в кабинете у инспектора. А я дам знать, когда выбью из него правду.

– Боже правый, Чандра, ему всего четырнадцать, и он не серийный убийца…

– Когда я проходила стажировку на «диком западе», в штате Бихар, то ежедневно арестовывала насильников младше этого юнца.

– Но здесь ведь не «дикий запад», так? Подростки четырнадцати лет в большинстве своем проводят время за мастурбацией.

– Может, в ваших краях оно и так…

Несколько секунд они буравили друг друга глазами.

– Согласна, маловероятно, что он убийца, – сказала наконец Чандра, – хотя он определенно что-то скрывает. Всего пара ударов…

– Нет. Я не могу этого позволить.

Чандра вскинула брови.

– За время пребывания в вашей стране я не заметила, чтобы наши подходы сильно отличались.

– Это не Гуантанамо. И он всего лишь ребенок. Инстинкт подсказывает мне применить иной подход.

– А, – она улыбнулась. – Знаменитое чутье мистера Пателя…

Сержант почувствовал слабость. Ему нужна нормальная еда. И после – хорошая порция «Ино». А потом душ; он убил бы за возможность помыться… Патель сделал глубокий вдох. Желудок сжался.

– Позвольте мне попытаться.

Чандра задумалась на мгновение.

– Хорошо. Но если попытка провалится…

Мальчика привели обратно. Он выглядел старше своих четырнадцати лет, тем более что Патель привык к сытым британским детям. Этот юноша работал ради выживания. Он не был ни жестоким подростком, ни убийцей, ни насильником. И тем не менее что-то скрывал.

– Сынок, – обратился к мальчику Патель. Он инстинктивно понизил тон, вложив в голос отеческие нотки. – Я уверен, ты хороший парень. Ты усердно трудишься, чтобы выжить, и ты уважал мисс Мохан. Готов поспорить, твой шеф ценит тебя и хочет, чтобы ты поскорее вернулся в магазин, как только мы отпустим тебя. Для меня очевидно, что ты невиновен. – Он заглянул мальчику в глаза. – Но ты что-то скрываешь.

Подросток кивнул на свой индийский манер. Качнул головой. Так делали некоторые из родственников Пателя. Это могло значить и «да», и «нет», а иногда и все разом. Не важно, насколько простым был вопрос. Все зависело от их ответа после такого покачивания головой. Это что-то из индуизма. Правда сама по себе зависит от точки зрения, но материальные факты иллюзорны. Как постичь это британскому сознанию?

Патель, нахмурившись, попытался разжать зубы. Сложно было понять, воспринимает ли мальчик его английский. Он старался говорить на гуджарати Восточного Мидленда. В подражание отцу. Растягивая гласные, нараспев, как настоящий индиец.

Патель видел, как ходит вверх-вниз кадык на худой шее мальчика.

– Послушай, – сержант подался вперед. – Я знаю, что ты о чем-то недоговариваешь. Не бойся, расскажи нам. Это может быть важным. Помоги нам поймать убийцу.

Чандра затихла на соседнем стуле. Патель ждал.

Мальчик часто задышал. Полные ужаса глаза заметались с Чандры на Пателя.

– Сэр… Сарита-мадам. Я хожу к ней четыре года. Она всегда в джинсах, короткой футболке. Иностранная одежда. Высокие каблуки. Сегодня, на кровати, она выглядит чистой и святой. Вот так. – Он сомкнул ладони, его дыхание выровнялось.

Патель почувствовал, как скрутило внутренности.

– Красиво, сэр. Как богиня Лакшми. Я собирался звонить в полицию. Достал свой телефон. Глаза, полные слез, телефон заливает. Я вытираю телефон футболкой, смотрю на мадам. Вижу один край сари. – Мальчик поднял руку в плече и показал себе под мышку. – Он…

Он сказал что-то на диалекте, глядя на Чандру.

– Соскользнул, – подсказала она.

Мальчик кивнул.

– Я думаю, все эти полицейские приедут и посмотрят на нее. А ее мараппу си-скользнуло. Я не думаю. Кладу телефон в карман на футболке. Обычно я кладу телефон в задний карман. Осторожно, не трогаю мадам, поправляю сари, чтобы выглядело больше… как это?

Он снова посмотрел на Чандру.

– Пристойно?

– При-стойно, – повторил мальчик и сконфуженно повернулся к Пателю. – И, когда я поправляю сари, я поворачиваю, и телефон… си-скользнул и упал под кровать.

– И поэтому ты отправился домой собирать сумку?

– Я боялся, сэр. Я не хотел лезть под кровать, брать телефон. Внизу мадам, сэр.

– Потому что она мертва?

– Да. – Мальчик забылся и дольше прежнего смотрел на Чандру. Затем, покраснев, вновь повернулся к Пателю. – Я не хотел, если бы призрак забрался мне на спину. Я пойти в коридор. Полиция, я думаю, увидит мой телефон и подумает все плохое. Я не знаю, как мне поступать.

Вот оно что, подумал Патель. Бесполезная информация. Он вскрыл вторую упаковку бисквитов и предложил мальчику.

Чандра позвала констебля и младшего инспектора.

– Запишите показания и отпустите его, – распорядилась она.

Патель взял пачку бисквитов и поднялся.

– Да, и свяжитесь с группой криминалистов по делу Сариты Мохан. У них есть старая «Нокиа», такой черный брикет. Пусть кто-нибудь привезет его в магазин и отдаст этому ребенку.

Озадаченные полицейские лишь медленно покивали. Патель отошел от гуджарати Восточного Мидленда и говорил обычным своим языком. Он посмотрел на Чандру, как пару минут назад на нее смотрел мальчик.

Она усмехнулась и повторила:

– Позвоните криминалистам по делу Сариты Мохан. У них есть старая черная «Нокиа». Скажите, чтобы привезли ее мальчику в бакалейный магазин.

Чандра говорила по-английски, используя примерно те же слова.

– Да, мэм, – хором проговорили полицейские и рьяно закивали Пателю.

Глава 7

– Что насчет ланча? – спросил Патель. Это дало бы возможность установить некоторые правила, прояснить его роль в происходящем, наметить план действий.

Чандра беспардонно припарковалась на двойной желтой.

– Только если по-быстрому.

Патель не ожидал, что ланч пройдет настолько быстро. В заведении, обставленном пластиковой и стальной мебелью, трудились несколько мужчин в дхоти¹⁷. Патель отыскал два свободных места у самого тротуара, в то время как Чандра встала в очередь. Выбор горячих блюд был поистине огромным. Патель стал ждать. Рядом с ним мужчина ел и что-то громко говорил, яростно жестикулируя, своему молчаливому соседу, который, по всей видимости, его даже не слушал. Чандра не спросила, чего бы ему хотелось. Он взглянул на меню, записанное мелом на доске. Буквы были английские, но с тем же успехом это могли быть иероглифы. Чандра принесла две тарелки.

Патель увидел в своей тарелке смесь размокшего риса и чечевицы с неведомыми специями. Аромат был не сравним ни с чем из того, что он знал.

– Биси-беле-бат. Визитная карточка Карнатаки.

Патель погрузил ложку в блюдо.

– Видимо, в жаркой стране без острой еды никуда…

– Видимо, – Чандра впилась зубами в дахи-вада¹⁸.

Патель болезненно икнул.

– Нравится? – Чандра кивнула на его тарелку.

– Бесподобно.

Язык обволокло смесью из семнадцати видов специй и масла гхи. В рот словно набились красные муравьи. Патель с тоской поглядел на тарелку Чандры с пышными мучными шариками в йогуртовом соусе. Тоска прошла, когда Чандра ложкой разделила один шарик и его взору предстали кусочки зеленого чили.

– Я надеялся, – сказал Патель так тихо, насколько это было возможно в такой обстановке, – что мы сможем перебрать наши возможности, наметить план действий…

Кто-то по соседству уперся локтем Пателю в плечо. Мужчина повернул к нему голову и удивленно уставился.

– Конечно, – ответила Чандра. – Начинайте.

– Здесь шумновато.

– Выпьем кофе тут, по соседству. – Чандра указала вилкой куда-то поверх головы Пателя, затем соскребла с тарелки остатки дахи-вада и элегантно отправила в рот, все вместе с чили. – Вы почти не притронулись к биси.

Патель отложил ложку.

– Думаю ограничиться ласси¹⁹.

Чандра покачала головой.

– Вам не стоит мешать ласси и кофе. Плохо для желудка.

– Понял. Значит, просто кофе.

* * *

Вентилятор, вращающийся под высоким потолком, обдувал их слабым бризом. Патель, по примеру Чандры, выпил свой кофе быстро, обжигаясь, но не моргнув при этом и глазом. Чандра закончила телефонный разговор.

– Родители Сариты? – спросил Патель.

Чандра мотнула головой.

– Нашли в себе силы приехать в больницу и опознать тело, но потом были вынуждены перебраться в другой корпус и успокаивать нервы.

– Оба?

– Ага.

– Серьезно? А как насчет помочь нам?

– Видимо, состоятельные люди тяжелее переносят утраты в отличие от тех, кто победнее.

– А нельзя их как-то заставить? Это же всего на пару часов, а информация могла бы нам пригодиться…

Чандра пожала плечами.

– Адвокаты-гиены. В лучшем случае мы сможем поговорить с ними только завтра.

– Друзья? Любовники?

– Работаем над этим. Наши сотрудники обзванивают всех из списка контактов… Ее секретарша передала список профессиональных контактов. Помощник комиссара Кумар проверяет версию о конкурентах по бизнесу. Хотя маловероятно, чтобы кто-нибудь пытался скрыть иные мотивы схожим убийством.

– Что еще?

– Я направила людей, чтобы обошли соседей. Какой-нибудь сплетник мог заметить постороннего. У нас уже открыта прямая линия по предыдущим убийствам, звонки принимаются круглосуточно. Информация о сегодняшнем убийстве будет размещена в анонсах всех новостных передач и в газетах. Вы не поверите, но у нас сотня человек занята тем, что фильтрует весь тот шлак, который к нам поступает.

– С ума сойти.

– Что подводит нас к вопросу: какова ваша роль в этом расследовании?

– А какую роль отвели бы мне вы?

– Может, назначить вас младшим следователем? Будете моим помощником?

Патель состроил мину, что-то среднее между гримасой и улыбкой. Типично английское явление.

– Мне дали четкие инструкции. Официально я направлен сюда в качестве консультанта. Впрочем, это довольно широкое понятие.

Патель знал, что по крайней мере в данном аспекте Скиннер оказался прав. Иерархия имела значение. Для него было бы куда выгоднее взаимодействовать с индийцами с позиции консультанта, нежели подчиненного Чандры.

– Честно, в моем подчинении достаточно констеблей и младших инспекторов, занятых по различным направлениям расследования. Мне нравится. Свой собственный советчик из Лондона… Вы можете всюду следовать за мной и консультировать.

Пока от его консультаций не было никакого проку. Патель чувствовал, как ускользает время. При мысли о том, что убийца до сих пор на свободе и выслеживает очередную жертву, у него зачастил пульс. Он спросил нарочито будничным тоном:

– То есть мы можем стать напарниками, как в американских фильмах про копов?

– Ага, – сухо согласилась Чандра. – Я буду Уиллом Смитом, а вы – тем забавным парнем.

Патель еще обдумывал остроумный ответ, когда у нее зазвонил мобильный.

Пока Чандра вела разговор, появился официант и навис над их столиком, склоняясь так и эдак в попытках удостовериться, что посетители допили кофе. Чандра говорила на каннада, а Патель тем временем тренировал «пристальный взгляд» на молодом человеке, который и не думал встречаться с ним глазами.

Убрав телефон, Чандра переключила все свое внимание на официанта. Она скривила губы и что-то неразборчиво рявкнула. Молодой человек ретировался на кухню.

– Новенький.

И вновь Патель отметил, что в своей свирепости Чандра чем-то напоминала богиню – жестокую богиню старой, суеверной религии. Кали в придорожном святилище, волосы раскиданы, язык окровавлен… Или Дурга верхом на тигре.

Чандра словно прочла его мысли.

– Чтобы добиться успеха в мире мужчин, мистер Патель, женщина постоянно должна занимать атакующую позицию. Ни шагу назад, ни тени улыбки.

Сержант присмотрелся к лицу Чандры. На ее губах все же играла улыбка, подбородок и нос вздернуты. Чуть склонив голову, она, в свою очередь, изучала его лицо, и это, очевидно, ее забавляло.

– К слову, я видела тот матч, – сказала она. – Когда вы повредили руку. Я не смотрела весь матч. Но в тот день я приезжала к отцу с учебы и села рядом с ним. Никто тогда не придал значения вашей травме. Полагаю, никто и не догадывался, насколько все серьезно. Я ожидала, что вы скоро вернетесь, все вокруг ожидали этого… Никогда не думала, что доведется пересечься с вами на профессиональном поприще спустя десять лет. Покупать вам ланчи, кофе и чай, осматривать с вами трупы…

– Ну хватит. – Ланч, кофе и трупы в одном предложении…

Чандра взглянула на часы.

– Нам пора. Сейчас начнут вскрытие Сариты Мохан.