Kitabı oku: «Страна мечты», sayfa 4
– А мы-то думали, зачем Он дал её Вам на попечение?
***
После обеда все разошлись по своим делам. Аника заняла кабинет герцога, чтобы написать письма. Его светлость должен был принять каких-то людей, и посоветовал Ольве, чтобы та случайно не столкнулась с ними, провести время до вечера в своей комнате и хорошенько отдохнуть, так как на следующий день им с царицей предстояло отправиться в дальнюю и долгую дорогу.
Девушка поднималась к себе в комнату в глубокой задумчивости. За обедом она узнала много, но не достаточно. В голове никак не могли ужиться мысли и чувства – слишком противоречивые и неопределённые. В своих представлениях Ольва привыкла делить людей на две категории: «плохих» и «хороших». С первыми в своей прошлой жизни она всячески старалась избегать встреч, а так как к таковым она относила абсолютное большинство, и исключить их полностью из жизни не было никакой возможности, то главной стратегией её поведения до сих пор оставалось сведение общения с ними до минимума. Она терпеть не могла своих одноклассников, соседей, продавцов в магазинах, бабулек, с завидным постоянством сидящих на лавочках вдоль подъездов, большую часть родственников, практически всех учителей и просто прохожих на улице… Все эти люди провинились лишь в одном – они были «как все». Иначе как о «серой массе», Ольва о них не думала. «Хороших» было мало: всех их девушка могла пересчитать по пальцам. Отличались они тем, что более или менее соответствовали представлениям Ольвы об идеальном человеке, а именно: красота физическая непременно должна была сочетаться в них с отличным воспитанием, художественным вкусом, талантами, умом, образованием и прочими достоинствами, обычно характеризующими положительных героев в литературе неглубоких жанров. Как правило, близко таких людей Ольва не знала, она могла лишь со стороны судить, что вот эта личность, должно быть, обладает всеми нужными качествами, потому что она «сделала то-то», «посмотрела так-то», «сказала следующее»…
В новом мире ей это пока не удавалось. И герцог, и Аника производили впечатление людей умных. Кэн был безупречно красив, царица обладала отменным вкусом в одежде и грациозностью. Оба представлялись Ольве людьми незаурядными, но, тем не менее, она никак не могла вынести своё суждение о них. Её смущали их взаимоотношения, и она никак не могла определить их отношение к ней. В результате, девушке оставалось лишь надеяться, что в ближайшем будущем всё как-нибудь прояснится, она сумеет выработать определённое мнение о каждом и, соответственно, решить, искать их дружбы или нет. В любом случае, в настоящий момент ей было ясно лишь одно – пока ей следует стараться держаться рядом с Аникой.
Скучающей в одиночестве Ольве оставалось лишь скинуть неудобное платье, юркнуть в мягкую уютную постель и в мыслях, полных тревоги и надежд, уснуть.
Проснувшись на закате, девушка увидела, что в спальне произошли перемены. Недалеко от ярко пылающего камина стояло что-то отдалённо напоминающее ванну: с высокой спинкой и зачем-то опущенной в воду периной. Рядом стояла большая ёмкость с горячей водой и горничная, которая держала в руках кувшин.
– Не угодно ли госпоже графине принять ванну? – после поклона безмятежно спросила она, стоя прямо, как хорошо вымуштрованный часовой.
Ольва утвердительно кивнула в ответ, хотя было совершенно ясно, что вопрос задан просто из вежливости, так как для процедуры всё было готово. Графиня ещё при примерке поняла, что стесняться слуг здесь не принято. Вздохнув, Ольва скинула сорочку, мысленно уговаривая себя, что в этом нет ничего особенного и, покраснев, как можно быстрее юркнула в ванну. Вода закрыла её лишь до груди, но, всё же, девушка уже не чувствовала себя столь обнажённой. Горничная старательно полила кусок фланели пахнущей цветами мыльной жидкостью. Ольва закрыла глаза, чтобы прочувствовать всю нежность и уют тёплой воды в хорошо прогретой комнате. Перина оказалось очень удобной. Девушка почувствовала прикосновение к шее: это служанка тихонько начала проводить по ней мочалкой. Слегка вздрогнув от первого прикосновения, Ольва снова опустила веки, позволив той продолжать, ибо женщина делала это столь бережно, что графиня опять почувствовала себя хрупкой экзотической вещицей, обращаться с которой необходимо трепетно и аккуратно. На сей раз, ей это понравилось. Ольва совершенно расслабилась, забыв все тревоги прошедшего дня. Головная боль ушла, и думать, вообще, не хотелось.
Вымыв госпожу с головы до пят, служанка помогла графине выбраться из ванны на пушистый ковер, длинные ворсинки которого ласково обхватили обнажённые мокрые ступни. Промокнув тело одним полотенцем и умело завернув длинные волосы девушки в другое, горничная мягко растерла её кожу каким-то душистым маслом и помогла надеть длинную батистовую рубашку. Потом, усадив в кресло, расчесала и просушила волосы, привела в порядок ногти. Ольва наслаждалась. Она чувствовала разливающуюся по её телу негу, и перед её мысленным взором цвёл залитый солнцем сад, сияло яркое спокойное небо, переливались хрусталь и позолота, блестели карие глаза герцога, виделся изящный силуэт Аники… Картинки были так ярки и прекрасны, что сидя в удобном мягком кресле, Ольва неожиданно ощутила счастье.
***
– Ты звала меня? – герцог вошёл в свой кабинет, где за его письменным столом расположилась Аника.
– Да. Ты закончил свои дела?
– И твои тоже. Кроме гонцов, я отправил людей проверить, нет ли завалов в горах.
– В горах?
– Я советую ехать горной дорогой, она вся под моим контролем. Леса, при всём моём уважении к графу, опасны неприятными встречами.
– Что ж, чем меньше населённых пунктов на пути, тем лучше – тем внезапней будет моё появление в Королевске. Важно успеть не дать Блэсту подготовиться.
Герцог слегка усмехнулся:
– Для него это будет неприятный сюрприз.
– Ты тоже думаешь, что он спелся с Аймой?
– Это очевидно.
– К сожалению, и я, и Свэг, эту очевидность не заметили… Спасибо, что ты сказал!
– На здоровье. Кстати, что ты хочешь на ужин?
– Всё равно. И… если можно, подай графине еду в её комнату. Скажи, что я устала и не буду ужинать, или ещё что-нибудь… Придумай. При всём добром отношении, мне пока тяжело её видеть.
– Ничего не надо придумывать, я велел приготовить ей ванну. После неё ужин в постель будет совершенно естественным.
– Спасибо тебе! – Аника благодарно протянула руку Кэну. Тот в ответ слегка сжал ей пальцы.
– Не за что! Ты знаешь, я безумно испугался сегодня. Представил, что остался здесь без тебя… Это страшно.
Аника подняла на Кэна глаза. В них герцог прочёл вопрос.
– Мне ведь не с кем даже будет поговорить так, чтобы меня поняли. Мы же тут оторвыши, интеллектуальные изгои. Кому и как я смогу излить душу, если захочу, а тебя не будет? Поэтому, если не сможешь победить – беги, спасайся! Обещай мне, что не взойдешь на эшафот, что не будешь рисковать!
Аника опустила взгляд и с грустной улыбкой отрицательно покачала головой.
– Я не могу обещать, но я постараюсь. Мне теперь себя не жалко. Я измучилась, надежда умерла. Долг свой перед людьми и богами я исполню, насколько это будет в моих силах. А ты давно уже справляешься и без меня, и найдёшь себе другого собеседника, если захочешь. Какие интеллектуальные преимущества? В чём они? Наша особенность лишь в том, что Властитель позволил воплотить нам детские наивные мечты – одной дал власть, другому – богатство, но что из того? Разве это прибавило нам интеллекта? Да и счастья дало немного…
– Я не про то… – возразил герцог, удобно развалившись в кресле напротив собеседницы. – Дело не в силе нашего разума или научных знаний, а в том, что мы ведаем, куда лежит путь. Мы несём в себе опыт человечества, историю, которая здесь ещё не случилась. Ты развиваешь и строишь то, в чём другие сомневаются, или что, вообще, не замечают. Они ищут, бросают на полпути, возвращаются, идут не туда, плутают, ходят кругами, ты же бежишь по прямой. Благодаря этому, ты так быстро возвела такое государство, что все лишь ахнули!
Аника задумчиво слушала Кэна, усмехнувшись на последних словах.
– Вот и проверим в Королевске: ахнули ли? Или никому это не интересно.
– Знаешь, я не удивлюсь, если они не оценят твоих успехов, – кивнул Кэн. – Поэтому я и говорю – нас не поймут, и ни с кем ты не сможешь быть откровенной, как только с равным. Так останься! Не губи себя. Хотя бы ради меня. И не мучь себя больше – чудес не бывает.
– И это говоришь ты? Мне? Чудес не бывает?
Кэн мотнул головой:
– То, что с нами произошло, разве чудо? Деньги, корона – разве это так уж невозможно? Всё это вполне материально. Чудо – это из другой области. Что-то высшее, что-то из сферы духа… Как вдохнуть в камень жизнь… А наше чудо слишком напоминает эксперимент. Неизвестно – чей, неизвестно для чего, но вполне реальный. Как если бы ты взяла в лесу ёжика и перенесла бы его жить в дом и смотрела – как ему?
Царица тихонько, с сомнением, засмеялась.
– Ты упустил одну деталь, Кэн: ёжик никого об этом не просил, и даже если мечтал, я не смогла бы прочесть его мысли, как Властитель читает наши.
– Разве это что-то меняет?
– Только одно: нам некого винить.
Ирония, то и дело мелькавшая до этого во взгляде герцога, пропала. Нахмурившись, он сдвинул красивые брови и задумался. На некоторое время настала тишина. Аника встала из-за стола и подошла поближе к разогретому камину, обхватив замерзшие полуоголённые плечи руками.
– Ловко! – ухмыльнувшись, внезапно громко сказал мужчина, словно ответил своим мыслям.
Женщина вздрогнула и повернулась к нему.
– Ты всё ещё полагаешь, что с тобой сыграли злую шутку? А я – так нет…
– А что? Что? – воскликнул тот.
– Не знаю. Мне уже не под силу – думать, – откликнулась Аника, и слеза тихо покатилась по её щеке: – Я столько размышляла эти годы, что сломала о данный вопрос свой ум. Мы не узнаем, мы не в состоянии. Как мы можем понять, что и зачем Он делает, если даже не знаем, кто Он? А мы?… Мы даже толком не знаем, кто мы, и что с нами происходит… Моя надежда умерла не оттого, что я не верю в чудеса, просто истёк её срок годности. У всего есть срок – у человека, у государства, у целого мира, что уж говорить о надежде? Что было, то прошло. Назад пути нет. Ничего не изменится. Мы можем лишь достойно завершить свой путь и постараться облегчить его другим.
Слеза на щеке царицы высохла, она вернулась на покинутое кресло, её плечи распрямились. Кэн задумчиво смотрел на неё.
– Ты это сможешь, – уверенно сказал он. – Только не торопись. Не торопись завершать: ты ещё очень долго сможешь облегчать жизнь другим. Мне, например.
Слегка улыбнувшись, Аника взглянула на собеседника.
– Ты всегда был эгоистом.
– Да! – весело ответил тот, и лучезарная улыбка вернулась на его лицо.
Часть 2. СРАЖЕНИЕ ЗА МИР
Пусть шпионы королевы
Пуще роз цветут в кустах,
Не отступит самый верный
Истинной любви монарх.
Из песни «Марко Поло».
Глава 1. Путь
Проснулась Ольва от настойчиво бубнившего голоса служанки:
– Ваше сиятельство, пора! Её величество ждут!
Вставать не хотелось, так уютно и спокойно было в тёплой постели. Глаза закрывались сами собой, а чтобы их открыть, приходилось делать усилие, сравнимое с подниманием тяжёлой гири. Тем не менее, вспомнив, как много интересного должно ждать её в новой жизни, девушка быстренько поднялась с кровати, помотав вскружившейся от резкого подъёма головой и сбросив с себя сонливость, как лёгкое одеяло.
Она умылась, оделась в поданное горничной тёплое тёмно-зелёное платье с длинными рукавами и закрытым воротом, которое село по её фигуре, как влитое, и отдала под умелые руки служанки свои непослушные волосы. Та ловко скрутила и забрала шпильками длинные пряди в причёску, и предложила Ольве надеть маленькую шляпку с узкими полями в тон наряду. Сверху на платье полагался еще мягкий на ощупь, но плотный широкий плащ. Оглядев себя в зеркало с головы до пят, графиня пришла к выводу, что одета, как подобает её статусу и предстоящей дороге: удобно, практично и со вкусом. Она улыбнулась своему отражению, и, довольная, выпила поднесённый ей стакан молока, после чего спустилась в сопровождении горничной вниз.
Там она увидела ожидавшую её Анику. Царица была уже полностью готова к отъезду и расхаживала из стороны в сторону, рядом стоял герцог. Ольва сделала попытку поприветствовать присутствующих реверансом.
– Доброе утро, графиня! Не до церемоний, – кивнула её величество Ольве. – Вперёд!
Все вышли на улицу, где уже ожидала карета.
– Прощайте, ваша светлость, – с грустной улыбкой сказала Аника, повернувшись к герцогу и подав ему руку. – Если даст Властитель, ещё увидимся. Спасибо за радушный приём!
Ольва, неожиданно для себя обнаружила, что взгляд царицы может быть тёплым и добрым. Именно так она смотрела в эту минуту на мужчину.
– Не за что, ваше величество, – в тон ей ответил Кэн. – Вы же знаете, что принимать Вас у себя – для меня большая честь. И не только честь… Это – радость. Я уверен, что мы увидимся с Вами снова. Властитель всегда покровительствовал Вам, как царице: я надеюсь, Он не оставит Вас и впредь…
Аника отрицательно покачала головой:
– Я давно уже думаю иначе.
– Нет, не оставил. Если бы оставил, Он бы про Вас просто забыл. А это – не так…
Аника помолчала, опустив веки, а потом сказала:
– Я уже боюсь слишком верить во что-либо, ваша светлость, и, тем не менее – спасибо! Силы и разум меня пока не покинули, а раз так, я собираюсь, прежде всего, полагаться на них. Счастливо оставаться, герцог!
Она повернулась и пошла к распахнутой перед ней Вансетом дверце кареты.
– Счастливого пути! – сказал Кэн и поспешил вслед за ней, чтобы помочь подняться в экипаж.
– Ольва! – позвала царица, устроившись в экипаже.
Герцог помог подняться и девушке, ласково ей улыбнувшись и попрощавшись.
Вансет захлопнул за дамами дверцу, и Кэн отошёл. Он склонил голову, слуги согнулись в глубоком поклоне, охранники вспрыгнули верхом на коней, и карета в сопровождении двух десятков всадников тронулась в путь.
***
Приютившись в углу кареты рядом с сидевшей с противоположной стороны Аникой, Ольва взглянула на царицу. Та сидела в своём углу кареты и, придерживая тонкой рукой, туго обтянутой перчаткой, краешек бархатной занавески, смотрела сквозь оконце экипажа на мелькающие за ним сосны. Она застыла в этой позе и дышала так тихо, что стала похожа на изваяние. Черты лица Аники были неправильны, но и в её движениях, и в неподвижности было столько красивых форм, что вольно-невольно, графиня любовалась ею. Засмотрелась и сейчас. Но тут же одёрнула себя, стоило лишь женщине шевельнуть рукой и прислониться головой к мягкой обивке каретной стенки. Ольва заметила, что царица не рассматривала пейзажи за окном, её взгляд был устремлен не на деревья, он всего лишь скользил по ним. В то же время в нём не было равнодушия уставшего или скучающего человека. Взгляд был озабоченным, напряжённым, думающим. Ольва догадывалась, что существует какая-то проблема, посвящать в которую её никто не собирается. Графиня приуныла. Ей уже не хотелось, просто полагаясь на судьбу, быть наблюдателем и незаинтересованным оценщиком происходящего. Она желала активных действий, чтобы скорее освоить новое пространство и время, сулящее ей немало удовольствий и радостей. Она хотела включиться в жизнь, быть участником игры. Но царица молчала, а первой нарушить тишину Ольва не решалась. «Ничего, у меня всё впереди. Я ещё успею разобраться, что к чему – стоит лишь набраться немного терпения. По-хорошему, надо бы добиться расположения Аники. Даже если я ей не нравлюсь, она говорила, что ответственна за меня перед Властителем, поэтому так или иначе зла мне не причинит. Но не хотелось бы стать лишь оберегаемой от невзгод дурочкой. Роль фрейлины, которой доверяют, гораздо интереснее», – мысленно рассуждала девушка.
Карета гладко катила по мощёной камнем дороге, лишь изредка вздрагивая на рессорах. Мерный стук копыт успокаивал и постепенно вгонял рано разбуженную девушку в дрёму. Мысли Ольвы непроизвольно сменились свежими воспоминаниями о расцветающем саде, голубом небе, роскошных апартаментах, тлеющих в камине углях… Тревога отступила и дала простор оптимистичным грёзам…
***
Экипаж неожиданно несколько раз резко тряхнуло, и Ольва проснулась. Она не помнила, как задремала, и теперь не знала, сколько времени они провели в пути и где находятся сейчас. Ещё мутными ото сна глазами она бросила взгляд в окошко кареты: всё тот же густой, тёмный лес напирал толстыми ветками на узкую дорогу. Но теперь он поднимался вверх по каменистым склонам и кое-где перемежался голыми каменными глыбами. Девушка поняла, что они достигли отрогов гор, вершины которых были видны из герцогской усадьбы. Дорога, судя по тому, как трясло карету, изменилась. Ольва бросила взгляд на Анику. Та сидела, мерно покачиваясь в такт экипажу, полуприкрыв глаза и не обращая внимания на спутницу, всё думала о чём-то. Рядом с ней на сиденье лежал небольшой тёмный томик в бархатном переплёте: похоже, пока девушка спала, царица читала. Юная фрейлина вздохнула. Ей было скучно, и стало укачивать. Она снова закрыла глаза и попыталась заснуть, но Ольва уже достаточно выспалась, и сон не шёл. Девушка вновь посмотрела на Анику и заняла свои мысли тем, что же представляет из себя эта женщина? Для глубоких выводов, однако, знаний не хватало. Несмотря на то, что они провели вместе уже достаточно много времени, царица оставалась загадкой. Невозможно было определить, например, добрая она или злая? А этот вопрос был для Ольвы приоритетным. Герои в книжках всегда делятся на плохих и хороших, даже если это с первого взгляда и не понятно – так учили в школе, и девушка переносила это правило на жизнь. Вздохнув ещё раз, Ольва отвела глаза. Она рассмотрела внутреннюю обивку экипажа, юбку своего нового платья, туфли, вновь выглянула в окошко, попробовала сосредоточиться на пейзаже, но деревья, камни и небо словно подменяли друг друга, оставляя вид почти неизменным… Девушке уже хотелось есть и пить, но царица будто не замечала ни времени, ни голода, ни жажды, и лишь изредка меняла позу. Ольва, от нечего делать, попыталась что-нибудь нафантазировать, но богатое на выдумки сознание, так часто выручавшее её в прежней жизни, попав в этот мир, забарахлило, и после нескольких неудачных попыток развить в своей голове какую-нибудь занимательную историю, девушка сдалась. Она снова стала смотреть в окно, но в желудке у неё уже так бурлило, а во рту так пересохло, и ей стало столь жаль себя, что ненароком в её голову вползли, как ядовитые змеи, мысли, порождающие обиду. «Могла бы и догадаться, как мне скучно и тошно, – думала она про Анику. – Она-то тут – хозяйка. Могла бы и поинтересоваться, как я себя чувствую. Как можно быть такой равнодушной?! Хотя бы пару слов сказала со мной… Так ведь нет, молчит, как истукан! И видите ли, мне нельзя заговаривать первой… Ну раз так, должна же она понимать, что я, может быть, сказать что-то хочу, но не могу! Она обо мне вроде как заботиться должна… Как же! Только о себе и думает! Возможно, ей кажется, что это ниже её достоинства? Фу, ты – ну, ты…» В конце концов, Ольва так накрутила себя, что нос её зашмыгал, а из глаз потекли слёзки.
– Что случилось? – Аника вздрогнула на своём месте, будто проснулась. – Что с Вами, Ольва?
Девушка, услышав долгожданный вопрос, разрыдалась.
– Да что такое с Вами?! Вам плохо?
Царица дёрнула за шнурок, болтающийся у неё под рукой на стенке кареты, и экипаж медленно остановился. Ольва, пытаясь вытереть слёзы, размазала их ладонями по щекам и покраснела, как помидор. Ей стало стыдно за свою несдержанность, но сейчас уже деваться было некуда, и она прощебетала:
– Я очень хочу пить… ваше величество.
В глазах женщины мелькнуло удивление, и внезапно она засмеялась.
– Почему же Вы не сказали? – мягко спросила царица, хохотнув.
В это время в оконце мелькнуло встревоженное лицо Вансета, и Ольва поторопилась спрятать от него заплаканное лицо, а Аника сделала телохранителю знак рукой, чтобы тот не волновался и отъехал, а после достала из корзины, спрятанной у неё под сиденьем, флягу с водой и, отвинтив крышку, протянула её девушке. Та судорожно отпила несколько глотков, пытаясь успокоиться.
– Так почему же? – вновь задала вопрос женщина, не дождавшись ответа.
– Вы же сами говорили, что я не могу начинать разговор первой… – не сумев избавиться от обиды в голосе, ответила Ольва.
Аника заглянула своей фрейлине в глаза так, что той сделалось неловко, и Ольва поспешно отвела взгляд.
– Но мы тут наедине, – сказала царица, неожиданно ласково для девушки. – Когда мы один на один, можно и заговорить. Да и в другой ситуации, фрейлине допускается обратиться, просто нужно извиниться и спросить разрешения… Да элементарно кашлянуть, чтобы привлечь внимание.
«Да, кашлянешь тут, – промолчав, подумала надувшаяся графиня. – Ты всё равно ничего не услышишь… Сидишь, словно и нет тебя тут».
– Сколько Вам лет, Ольва? – задала совершенно нелогичный, на взгляд девушки, вопрос Аника.
– Шестнадцать, – шмыгнула носом фрейлина. Но как Ольва ни была обижена, она заметила, как дрогнули веки царицы, будто та что-то вспомнила, или её ум посетила какая-то важная мысль.
– Если хотите, пока мы стоим, выйдите – разомните ноги, – чуть помолчав, предложила Аника. – Но не долго, минут пять. Через полчаса мы должны достигнуть места, где можно будет немного отдохнуть и пообедать, а потом нужно снова отправиться в путь.
Девушка глянула сквозь окошко на дорогу. Крутая каменная насыпь показалась ей не лучшим местом для прогулки.
– Я в состоянии потерпеть полчаса, ваше величество, – отказалась она.
Царица дёрнула за шнурок, послышался крик кучера – «Гэй, гэй!», карета тронулась, набирая скорость.
– У нас неотложные дипломатические дела в Королевске, – пояснила Аника заметно успокоившейся спутнице. – Это столица Роскии. Поэтому нам придется ехать даже ночью, не обессудьте, графиня. Но я надеюсь, что все эти неудобства ненадолго, и Вы вскоре найдёте ту жизнь, которую искали.
Ольва уже пожалела, что побоялась остаться у герцога, её покоробило от слов царицы, и, осмелев, она тут же высказала:
– Вы надеетесь, ваше величество? Разве не от Вас это зависит? Вы же – царица!
Аника вновь пристально посмотрела на свою подопечную, но, на сей раз, девушку это не смутило. В Ольве заговорило раздражение: она устала от долгих переживаний, сомнений, физических мук. В гостях у Кэна она получила небольшую передышку и окунулась, наконец, в то великолепие, о котором так мечтала, но всё начиналось снова…
– В этом мире много государств, и, соответственно, много правителей, – ни капли не разозлившись, спокойно ответила женщина. – Я – лишь одна из них, и не самая могущественная. Например, королевство Лучии – гораздо больше и сильнее моего.
– Тогда я не понимаю, – растерянно произнесла Ольва. – Почему Властитель поручил меня именно Вашим заботам?
– Кто знает?.. – чуть пожала плечами её величество, и взгляд её стал рассеянным и остановился на мелькавших за окошком ёлках. – Возможно, потому, что я попала в этот мир так же, как и Вы. Мне проще понять Вас, а Вам легче общаться со мной, чем с местными. К тому же, Раёк – очень красивая страна…
– Как и я?! – девушка почему-то не предполагала подобного, хотя, если задуматься, это становилось очевидным, и она спросила. – А много нас тут… таких?
– Я не знаю. Я могу поручиться лишь за себя, за Вас и за Кэна, и… за ещё одного человека, – добавила Аника, вспомнив изгнанного музыканта, и тень печали и тревоги отразилась на её лице, но усилием воли царица прогнала всплывший из памяти образ.
– В любом случае, пока Вы – моя фрейлина, и Вам придется следовать за мной, делать, что я скажу, – твёрдо сказала она и, прищурившись, с иронией добавила. – И не дерзить при этом, а то казню. На это у меня есть все права.
Юная графиня поняла, что последнее сказано, скорее, в шутку, чем всерьёз, и, тем не менее, её передёрнуло от испуга. Состроив обиженное личико, она искоса глянула на Анику, но благоразумно умолкла, подумав: «Куда я попала? Во что я вляпалась?!.. А, всё-таки, как же здесь интересно!!!»
***
Ехали почти без остановок, спали на ходу, полусидя, укрывшись шерстяными одеялами и обложившись маленькими подушками. Но теперь Аника периодически удостаивала свою фрейлину беседой и давала ей уроки правильного поведения.
Иногда царица задавала вопросы:
– Вы владеете каким-нибудь музыкальным инструментом?
Ольва не владела.
– Вы поёте?
Девушка не знала.
– Какой вид искусств предпочитаете?
Кино. Аника нахмурилась:
– Такого понятия здесь не существует. Допустим, театр.
Допустим. И ещё литература.
– Литература? Прекрасно! Что именно?
Историко-приключенческая. Её величество хмыкнула.
– Вышиваете, вяжете?
Нет.
Между подобными короткими тестами и назиданиями, как правильно стоять, сидеть, есть, пить, ходить и так далее, Ольва пыталась выяснить что-нибудь о цели их визита в Королевск, но её величество отделывалась только одной фразой – «поймёте, когда приедем».
Однажды царица вытащила из своего маленького саквояжа пожелтевший свиток и дала его своей подопечной:
– Это Ваша родословная Ольва. Вы должны её выучить наизусть. Повторяйте имена Ваших предков утром, днём и вечером, как заклинание. Вам простят любое незнание, но если Вы забудете или переврёте данные имена – Вас не поймут. И берегите Ваше генеалогическое древо – это важный документ.
Когда, наконец, они миновали горы, и с отрогов перед ними распростёрлась зелёная долина, поросшая мелким кустарником и кое-где пересечённая перелесками, они остановились в небольшой одиноко стоящей сторожке, где Анику ждал гонец с какими-то бумагами, которые она незамедлительно стала читать. Стало ещё теплее, солнце всё реже пряталось за облаками, Ольва забыла о плаще, и даже в платье из плотной шерстяной материи днём ей становилось жарко. Юная фрейлина уже так привыкла трястись в карете, что теперь ей казалось – земля покачивается под ногами, тем не менее, ходить по траве было столь приятно, что девушка отказалась от гостеприимства хозяина сторожки и бродила по окрестностям всё время, пока царица была занята. За графиней по пятам следовал Дирс, но она уже не замечала его молчаливого внимания. Она вдыхала чистый горный воздух, и ей казалось, что никогда она не дышала так глубоко, рассматривала не столь яркие, как в саду у герцога, но ароматные цветы и травы, глядела в огромное чистое небо с тёмным силуэтом парящей где-то на невероятной высоте большой птицы, и тоска пути, которому она уже не ждала конца, отступила. Она перестала тревожиться, но вновь начала мечтать. Невзначай, горы давили на неё громадами вершин, глыбами скал и глубиной ущелий, которые, несмотря на удобство кареты, так или иначе ей приходилось видеть. Ольве казалось, что по равнине путь будет проще, и вот-вот они достигнут Королевска, в который так торопилась Аника.
Но ожидания не оправдались. Там же, у сторожки, дамы распрощались с частью сопровождавших их людей. Большая часть всадников повернула обратно, гонец и с ним ещё один из спутников ускакали вперёд, а сопровождать дам осталось несколько человек, включая Вансета и Дирса.
– Нам нужно явиться в Королевск неожиданно, – пояснила её величество, – а невозможно проехать незаметно такой толпой. И хотя тут, вдоль болот, дорога малолюдная, лучше ограничить количество охранников. Так мы сойдем за простых дворянок, следующих из Королевства Трёх Королей. Здесь как раз проходит путь из Эскеля и северных графств в Столетск и Выходск.
Данные географические подробности мало что объяснили фрейлине, но её взволновало не это, а таинственность, которой царица окружила их путешествие. Но так как на предыдущие похожие вопросы ответов не последовало, то Ольва не стала пытаться задавать новые.
Более того, передвигаться пришлось значительно медленнее. Долина, открывшаяся взорам, оказалась большим болотом, дорога, проходившая мимо топей, была большей частью вязкой от влажной грязи и неровной, пару раз карета застревала, а однажды ей потребовался даже небольшой ремонт. Ольва чуть не заплакала, увидев, что подол её прекрасного дорожного платья весь заляпался грязью на вынужденной стоянке.
– Не спешите переодеваться, графиня, – остановила её Аника, когда девушка потянулась к саквояжу, куда перед отъездом из дома герцога служанка упаковала запасной, более лёгкий, наряд. – Наши туалеты, скорее всего, будут ещё ни раз забрызганы, пока мы не выберемся на сухой тракт. Поберегите второе платье, иначе Вам не во что будет переодеться после.
Ольва вздохнула, но совета послушалась. Грязь неприятными сгустками засохла на юбке.
Утомлённые переездом через болотистую местность, путешественники на четвёртые сутки выехали на широкую наезженную сухую дорогу, но хлынул дождь, грунт размыло – и сложности начались снова.
– Хорошо, что дождь застал нас здесь, а не на болоте, – утешила фрейлину Аника. Графиня покрылась мурашками, стоило ей представить, как они недавно рисковали.
– Здесь дороги не те, что во владениях Кэна, там они вымощены камнем и за ними следят, как и в Райке, он знает преимущества быстрого передвижения, – со вздохом пояснила царица. – И в целом, его герцогство – оазис цивилизации по сравнению даже с центром Роскии. Скоро Вы в этом убедитесь.
У графини не было такого желания. Ей уже давно хотелось обратно, в уютную резиденцию герцога.
***
Но всё когда-нибудь заканчивается. Погода наладилась. Подошла к завершению и долгая сложная дорога. На закате карета с Аникой и Ольвой, окружённая несколькими всадниками вкатилась в Столетск – крупный город, стоящий на противоположном от столицы Роскии берегу огромного Королевского озера. Из окошка фрейлина успела увидеть лишь низкие каменные дома, заборы, над которыми сетью нависали узловатые ветви деревьев и фигуры людей, преимущественно плохо и бедно одетых. В порту их ждало маленькое торговое судно под флагом Райка – царства Аники – наискось разделённое пополам полотнище: ярко-голубого и зелёного цвета с серебряной короной в центре. Надвинув капюшоны плащей на головы так, чтобы скрыть лица, дамы ступили на борт. Ольва заметила, что её спутница с облегчением перевела дыхание, едва они оказались в тесной капитанской каюте, специально для них освобождённой. Графиня решила, что главные испытания позади, и это её немного успокоило. Поужинав, уже в сумерках, девушка вслед за царицей вышла на палубу. Солнце, низко опустившееся над гладью озера, больше походившего на море, поливало серо-сиреневые облака и серебряную воду золотыми бликами и дорожками, по главной из которых плавно двигалось их судно. Казалось, они плыли прямо в закат. Затянутый в тёмный бархат и воздушную ткань вуали, полностью закрывавшей лицо, неподвижный стройный силуэт царицы в ореоле растекающегося по небу золота выглядел украшавшей горизонт драгоценной камеей, и снова девушка нежданно обнаружила красоту этого мира. Она почти не дышала, боясь спугнуть прекрасное мгновение, лишь чувствовала, как прохладный воздух ласково обвивает открытую кожу лица, и смотрела, смотрела… Пока Аника не шевельнулась и не повернулась в её сторону.
