Kitabı oku: «Четыре угла»
Глава 1.
Покручивая ножку пузатого бокала, в котором на дне переливался неразбавленный виски, Полина наблюдала за шустрым барменом, поглядывающим на нее заинтересованно весь этот час. Он был симпатичным, достойно сложенным молодым человеком с длинными дредами на голове и тоннелями в ушах. И если на такое проявление индивидуальности в Питере она бы не обратила внимания, здесь, в Калининграде, парень выглядел диковинно и экстравагантно.
Полина усмехнулась и опустила голову, давая бармену мнимую надежду на то, что эта холодная, но притягательная особа наконец почтила его персону должным вниманием, когда он и так перевыполнил сегодняшний план по жонглированию бутылками.
Жаль, что скупая улыбка девушки была посвящена ни ему, а надписи на его бейдже, где вместо имени вызывающе пестрело – Эй, как тебя там?!
Полина задумалась.
Действительно.
Когда ты только приходишь в бар с целью надраться, чувак за барной стойкой для тебя волшебник или святой, которому ты заглядываешь в рот и ловишь его взгляд, чтобы обратить на себя внимание. А как только всемогущий алкоголь разливает смелость и геройство по венам, так волшебник вмиг бесполым существом становится: без имени и уважения, рассчитывающий разве что на панибратское «эй!» или «слышь!», ну а чаще всего на свист и щелканье пальцами.
– Девушка, можно узнать ваше имя? Я хочу представить его вместе со своей фамилией, – затылка Полины коснулось дыхание.
Она замерла.
Пару раз моргнула.
Всего на секунду сжала ножку бокала, но тут же вернулась в обычное равнодушное ко всему состояние.
Этот глупый подкат… такой привычный и до боли знакомый…
Этот голос…
Лучше бы память его не идентифицировала, но импульсы уже разогнались в крови, запуская необратимый процесс…
Или еще обратимый, пока Полина сидела к голосу спиной. Она его чувствовала кончиками ушей и затылком. Он стоял и ждал, когда девушка к нему обернется, но Полина не торопилась.
И все-таки это была не лучшая идея.
Она уже три дня находилась в родном Калининграде, и за эти три дня ни единой знакомой души и лица. Забуриться в не самый популярный бар города ей казалось отличным решением, чтобы скоротать этот вечер. Какими бы сложными ни были отношения между Полиной и ее матерью, но сегодняшняя проведенная днем операция у родительницы при всей своей простоте и будничности даже у индифферентной Полины вызывала чувство беспокойства.
И всё же, откуда он здесь?
В четверг, в Богом забытой забегаловке…
В месте, от которого раньше педанта Роберта Гризманна тянуло блевать…
А он ждет.
Стоит и дышит ей в спину.
Интересно, он подошел, потому что узнал ее или неведомо решил склеить подружку на вечер?
Полина сомневалась.
Если обернется, она встретится с прошлым… от которого пряталась четыре долгих года.
С прошлым, утонувшим в крепком алкоголе и беспорядочной связи, от которой до сих пор тошно и гадко. Нарочно с грязью себя смешала, чтобы Он, если бросится ее отыскать, не смог простить, не посмел дотронуться впредь, побрезговал…
С прошлым, которое не оставило ничего кроме ран в душе и сердце, ставшее пустой оболочкой, но сумевшее затянуться грубыми рваными шрамами…
С прошлым, забравшим у нее настоящее…
Три секунды сомнений…
Две…
Одна…
– Неужели это еще на ком-то работает? – повела плечом Полина и нарочито медленно крутанулась на высоком стуле. – Привет, Роберт.
Нет, он ее не узнал…
Тогда, когда подошел…
Он узнал сейчас, когда вспыхнули его глаза стальным блеском. А разве у Роба были серые глаза? Полина не помнила, какого цвета были глаза Роберта Гризманна. Вернее, даже не замечала…
Она была в плену других – серо-голубых, прозрачных, с синеватыми вкраплениями, обрамлённых темными густыми, но короткими ресницами. Этот контраст светлых волос и темных ресниц и бровей Полину всегда восхищал. Она считала это особенностью. Она вообще считала ЕГО особенным…
– П-Полина? – опешив, Роберт судорожно сглотнул имя и смутился.
Качнул головой, словно стряхивая наваждение. Он не верил, что видит ее – Полину Воронцову или…
Или она уже не Воронцова?
Макеева?
Надо же, он помнил ее девичью фамилию…
А, может, за четыре года она снова вышла замуж и носит мужнюю? Чужую…
И она вновь чужая… такие не остаются одинокими…
Гризманн оглядел девушку вновь.
Полина по-прежнему сидела перед ним, забросив ногу на ногу и уперевшись локтем в край барной стойки.
Она – не видение… Она… Полина… настоящая и она рядом…
Роберт даже смог среди кабацкой вони, потного смрада, алкогольных выдыхаемых паров и сладких сиропов уловить тонкий, чувственный аромат девушки…
Гризманн разволновался и почувствовал, как перехватило гортань. Провел рукой по затылку.
– Я, – краешком губ улыбнувшись, ответила девушка.
Наклонила голову и в ответ стала разглядывать Роберта Гризманна: статный привлекательный брюнет, черная однотонная рубашка с длинным рукавом. Роберт никогда их не подворачивал. Даже летом. Даже в жару. Моветон, все дела. Побочные эффекты приличия и воспитания в интеллигентной семье Гризманн.
А Он постоянно открывал предплечья, накрутив манжеты до самого локтя. Как вахлак. Как человек, выросший в семье простолюдин. А для Полины не было ничего сексуальнее, чем жилистые мужские руки. Его руки.
Классические темные брюки, заправленная в них рубашка, золотые запонки, начищенные до блеска туфли Роберта и, как золотая вишенка на торте, – элегантные часы не соответствовали окружению. Гризманн здесь выглядел как дорогой пиджак, наброшенный поверх спортивного костюма.
Нет, ничего не изменилось в личности Роберта: всё тот же интеллигентный педант. Только лицо повзрослело: несколько морщин порезали лоб и утиные лапки появились в уголках глаз, темная густая, но дорого оформленная борода сделала черты лица мужественнее. И стрижка новая. Кажется, новая… Хотя, нет… Не помнила Полина и этого…
– Блин, – выдохнул Роберт, – тупо получилось, прости, – парень покачал виновато головой, усмехнувшись. – Я… просто… черт, – дыхание спёрло. Слова давались с трудом, словно весь воздух и силы из него выкачали. – Я не знал, что… Прости, Полин. Ты… давно в городе? – шумно выдохнул.
Всегда красноречивый Роберт Гризманн, умеющий складно, правильно говорить и владеть поставленной речью, сейчас блеял как двоечник.
– Расслабься, Роб, – вновь натянуто улыбнулась Полина.
У нее все эмоции были натянутыми, выжатыми. Естественной выходила всего лишь одна – равнодушие.
Однако, они оба понимали.
Оба помнили, как бы того не хотелось. И это задело Гризманна. Резануло ржавым гвоздем по языку, который хотелось выдернуть, потому что если бы он знал… Если бы знал, что этим вечером встретит Полину, он никогда… никогда бы не подъехал с таким дешевым подкатом подростка, который когда-то сработал с Полиной…
Только пять лет назад он принадлежал не Роберту, а Ему…
Другому она тогда назвала свое имя. Его фамилию позже надела.
Роберт не сомневался, что судьба бросает ему второй шанс. Издевательски, с дьявольской насмешкою. Заметила, наверное, старая перечница, как он мучался, как страдал ночами, представляя девушку в объятиях лучшего друга, как изнывал и стискивал губы, когда видел их двоих – счастливых и влюбленных.
И вновь Роберт этот шанс просерает.
Душно от этого стало. Воротник чертовой рубашки стянул.
– Уже… – Полина подхватила телефон и взглянула на время, – ровно 83 часа, – ответила девушка на вопрос о том, сколько времени она находилась в Калининграде.
В этот момент соседний стул освободился, и Гризманн решительно запрыгнул на него. Теперь они с Полиной сидели практически на уровне глаз друг друга, а если немного податься вперед, можно соприкоснуться коленями. От этого понимания Роберта бросило в жар. Мало того, что он не мог ничего связного сказать, так теперь кровь прилила к его лицу, заставляя кожу позорно пылать.
Да что это с ним?
Роберта потряхивало. Точно, как в тот день, когда он впервые увидел Полину… Это он! Он ее разглядел в толпе серых лиц… Роберт!
А не …
Дежавю…
Как пять лет назад. Только теперь они с Полиной вдвоем, Его рядом нет…
И если это не знак, то…
А если замужем она? Мысли метались в голове парня, перебивая друг друга.
Роберт стремительно бросил взгляд на безымянный палец правой руки Полины, покоящейся на коленях.
Пусто.
Нет кольца, но это ничего не значит.
Ничего не значит, а сердце взволновалось.
Дернулось внутри. Кольнуло.
Четыре с лишним года прошло, а шторит по-прежнему.
Гризманн считал, что упокоился. Год бесился после побега Полины из Калининграда. Целый год как на иголках, и улицы пустые. Без нее они пустые, как и он сам, хотя Полина и не принадлежала ему никогда. К матери ее домой приезжал, адрес в Питере спрашивал, телефон, но та упорно молчала. Кремень женщина, строгая училка.
Не перебесился, значит. Вновь поднялось всё откуда-то, вспомнилось и надеждой заклокотало.
Восемьдесят три часа…
Больше трех дней Полина дышала с Робертом одним балтийским воздухом… Несоленым, холодным и северным… А он просто жил и не знал…
На миг Роберт задумался. Если бы он сразу после встречи с руководителем этого свинарника ушел, судьба покрутила бы пальцем у виска и назвала бы его неудачником. А если они встретились – это непременно знак. Теперь, увидев Полину, Роберт не сомневался в правильности своих действий. Мысль уйти из общего с Воронцовым бизнеса уже несколько месяцев не давала спокойно спать. Нет, он не собирался окончательно рубить канаты, но хотелось начать сначала. Выкупить дешевый захудалый кабак и сделать из него чертову конфету. Их общие с Алексеем Воронцовым клуб и кофейня налажены. Дивиденды никто у него не отнимал, а руки чесались. Чесались всё сделать самому, без гребанной обаятельности Воронцова. Без его налаженных связей и умения влезть в задницу без мыла своей харизматичностью. Он хотел сам. Самостоятельно. Не зря же Гризманн окончил вуз с красным дипломом. А тут вот… Полина вернулась…
– Ты… надолго? – откашлялся в кулак, маскируя волнение.
Как же Роберт боялся задавать этот вопрос. И узнать хотелось до скрежета зубов, и услышать ответ было страшно…
Полина опустила лицо, сжала и разжала кулак. Перевела взгляд на бармена, который поглядывал на нее с осуждением, и вновь посмотрела на Гризманна.
Роберт стушевался, подтянулся, следом сгорбился. Он не знал, как сидеть, куда наклонить голову и как вести себя с ней.
Полина смотрела на него слишком глубоко. Не поверхностно, как раньше. Не как та смущенная непресыщенная девчонка, пряча робкие улыбки и взгляды.
Она смотрела на него как стерва: с поволокой и холодом, самодостаточностью и превосходством. Теперь он чувствовал себя перед ней юнцом, девственником на дискотеке старшеклассников, где твои одноклассницы-одногодки уже везде оформленные девушки, а у тебя брюки из детского мира.
– Не знаю, Роб, – Полина потянулась за бокалом и опрокинула в себя остатки виски. – Я в отпуске и еще не планировала, как буду его проводить.
На самом деле Полина не собиралась вдаваться в подробности, что три дня назад она приехала на родину ради матери. И если бы не сегодняшняя операция на глаза, девушка еще тысячу лет решалась ступить на родную балтийскую землю. Сколько она проведет в Калининграде времени, Полина не знала. За четыре с лишним года она впервые ушла в отпуск, скопивший множество отгулов и выходных, непривычно растягивающих ее будничные дни.
Столько бесполезного свободного времени. Зачем оно нужно? Куда его девать, на что тратить?
На работе не было возможности жить: рутина забрала Полину в рабство, отняв эмоции, чувства и мысли. Так день пролетал незаметно, и сил не оставалось, чтобы думать и тосковать. А в отпуске сложно. Приходится жить, только бы вспомнить, как это делается…
Гризманн следил за каждым движением Полины, за каждой эмоцией, чтобы не пропустить ничего, чтобы впитать в себя как можно больше, и дома, когда он останется наедине с собой, в душе или же в постели он смог… Зараза.
Это ни черта не по-дружески…
Пока Роберт прикидывал, как сделать так, чтобы отпуск Полины продлился в их родном городе дольше, девушка открыла маленькую сумочку и вытащила пачку сигарет и зажигалку.
Чиркнула и затянулась, не переставая смотреть Роберту в глаза.
Полина редко курила.
В особые нервные моменты, когда равнодушие начинало сбоить. Но сейчас она курила намеренно.
Специально наглядно давала понять Гризманну, что той чистой Полины больше нет. Чтобы не проводил параллели и не сравнивал.
Перед ним другой человек…
– Изменилась? – выпустив сизый дым, Полина сощурила глаза.
Очень!
Роберт очертил круг лица Полины взглядом, с трудом сдерживаясь, чтобы не опустить его ниже, где несказанно манили оголенная шея и вырез белой футболки.
Очень изменилась.
Поля всегда для Гризманна была яркой и привлекающей внимание при всей своей простоте. Интеллигентная, скромная яркость…
Сейчас она ослепляла. Тоже яркостью, но другой: настроенной в фильтре для обработки фотографии. Сделанной, искусственной… Но по-прежнему привлекающей внимания. Он же не прошел мимо. Вновь, как пять лет назад, зацепился взглядом за нее, вычленил, выделил…
Всё внутри Роберта протестовало, вело борьбу друг с другом: не заметить изменений в Полине можно было только слепому.
Она другая… она вся другая.
И дело даже не в том, что ее волосы стали на несколько оттенков темнее, а длина их короче. Совершенно не в том, что черты лица заострились, акцентируя скулы и губы, не в том, что явная худоба позволяет разглядеть каждую выступающую косточку, а голос стал твердым и давящим… Это всё такие мелочи, по сравнению с тем, что взгляд – холодный и уставший, поведение, повадки и пристрастия стали чужими. Перепрошитыми… И это не нравилось Роберту. Но то, как бешено заходилось его сердце при этой, другой Полине, говорило, что сердцу плевать, оно выбирает её снова.
– Ни грамма, – соврал Гризманн и улыбнулся. Тепло и уютно. Чтобы дать понять, что зажатая в пальцах сигарета ничего не меняет в его отношении.
– Обманываешь, Гризманн. Но принимается, – возвратила в ответ полуулыбку. Подтянула к себе пепельницу и затушила сигарету.
И вновь напряжение… вновь неправильность и неловкость… Они рассматривали друг друга: Полина – не смущаясь и открыто, Роберт – воровато и скованно. Сердце Гризманна бунтовало. Выпрыгивало.
Взъерошив волосы, Роберт усмехнулся:
– Давай, что ли, сначала? – растянул губы в добродушной улыбке. – Как-то неправильно получилась наша встреча, – замолчал. – Привет?! – приветствие больше походило на неуверенный вопрос, словно Роберт спрашивал разрешения.
Полина улыбнулась. Опустила глаза и только сейчас обратила внимание, как до побеления сжимается ее кулак, упирающийся в бедро.
Сначала… Слово такое страшное… безграничное и объемное… Временем поросшее… судьбами и ошибками – не сотрешь, не выветришь…
Не смей, Полина.
Не смей.
«Но он же ни в чем не виноват», – протестует настоящее.
«Он – часть твоей зачёркнутой жизни», – козыряет прошлое и крыть эту карту видится сложным.
Не начинай… Не возвращайся к началу… ты там уже была и тебе было больно…
– Привет, – на выдохе прошелестела Полина и встрепенулась, оказавшись в плену рук и запаха Гризманна: устойчивого, основательного и резкого.
Когда он успел прижать ее к себе? Стиснул в объятиях и так же стремительно отпустил, возвращаясь на стул.
– Как дела? – поинтересовался Роберт, опьяненный близостью.
Этот неконтролируемый порыв… Он сам не понял, как поддался ему и сжал девушку в руках. Она такая маленькая и жесткая… Натянутая точно вибрирующий нерв.
Черт… теперь он знает, каково это держать Полину в руках, и как теперь с этим знанием спать? Жить?
– Прекрасно, – растерялась Полина, сраженная таким близким приветствием Роба. – Кхм, – откашлялась. – Как ты?
«Зачем? – ругала себя Полина, – зачем она спросила?».
Зачем продолжать выкапывать давно зарытое под мокрой притоптанной землей?
– Я? Тоже, – пожал неуверенно плечами Роберт. Столько всего хотелось сказать, рассказать, а больше выспросить. Узнать у Полины, как жила она эти четыре года, чем дышала. С кем она вернулась домой? Кто ее ждет? По кому скучает? Но разговор не клеился. Напряжение – оно так и маячило между ними. – Тебя угостить? – кивнул на пустой стакан Полины.
– Мне уже пора, Роб, – обвела лицо парня взглядом. – Спасибо. – Полина действительно собиралась уже домой, дело не в Роберте. Или всё же в нем? Непонятное смятение плескалось внутри: словно ты на пороге чего-то нового, но хорошо забытого старого… Когда и вперед ноги не несут, и назад повернуть – стыдно перед собой. За слабость и трусость.
Девушка смахнула со столешницы пачку сигарет в сумочку и опустила ногу на пол.
– Тебя ждут? – все-таки Гризманн решился задать терзающий его весь вечер вопрос. – Извини, если…
– Я одна, Роберт, – Полина резанула взглядом. Жестким и острым. Отсекла любые последующие вопросы, вкладывая в два слова ответы на них.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга напряженно, пока на лицо девушки ни вернулось бесстрастие. Внутри же Роберта творилось безумие: всё трубило и отбивало бешенные торжественные биты. Одна! Она одна!
– Оплачу? – засуетился Роберт, подзывая бармена.
– Уже оплачено, Роб. Не беспокойся, – Полина легко коснулась запястья парня, останавливая.
Гризманн опешил. Опустил лицо и уставился на пальцы девушки. Кожа под ними пылала. Горела. Прикосновение, пусть неосознанное, заставило Роберта втянуть громко воздух и мотнуть головой, справляясь с головокружением. Ни хрена себе реакция.
– Ты не оставила мне никаких шансов, – усмехнулся парень. Ничего не получается. Ничего! Ни разговор поддержать, ни остановить, ни джентльменом себя проявить. Бетонные стены. Повсюду. – Давай тогда подвезу? Или и здесь мимо? – с надеждой заглянул девушке в глаза.
– Хочу прогуляться, – улыбнулась Полина.
Она не врала. Ей нужно было подумать. Нужен воздух и одиночество.
– Предлагать проводить не имеет смысла, да? – выгнул виновато бровь Роберт, слегка растянув угол губ.
Улыбаясь, Полина утвердительно покачала головой.
– Старею, – усмехнулся Гризманн. – Уже девушку не получается склеить.
Полина расхохоталась. Так искренне и неожиданно, что опешила сама. Резко смолка и уставилась на Роберта, который, не отрываясь, смотрел на ее губы.
Звук смеха Полины его парализовал. Эта случайная эмоция… такая живая и настоящая.
– Пока, Роберт, – Поля судорожно схватила сумочку и спрыгнула со стула.
Грудь ее часто вздымалась.
Плохо. Очень плохо. Нужно покурить. Срочно.
– Полина, – рука Роберта обхватила предплечье девушки. Поля вздрогнула и обернулась к нему. – У меня в субботу день рождения, – смотрел ей в глаза, которые метались по лицу Гризманна. – Я буду рад тебя видеть.
– Роб… – на выдохе произнесла Полна и устало прикрыла глаза.
– Я понимаю, Поль, – тяжело вздохнул. – Его не будет. Не будет, слышишь? – бессознательно крепко сжал предплечье девушки. Потому что опять мешает Он. Вновь между ними встал Он. – Мы практически не общаемся, – Полина распахнула глаза и непонимающе уставилась на Гризманна. Не общаются? Воронцов и Гризманн – лучшие друзья со времен детских горшков и одной кем-то давно пережеванной жвачки на двоих не общаются? – Приходи, – умоляюще смотрел на Полину. – Шашлыки, свежий воздух, озеро рядом… – приводил аргументы Гризманн.
– Я… не знаю, Роберт, – смутилась Полина. Причин на самом деле было много, и одна из них – послеоперационная мама Полины. Девушка не знала, когда точно выпишут родительницу. Операция не сложная и долго в больнице её не продержат. – Я подумаю.
Роберт мысленно скрестил пальцы. Подумает. Она подумает, и это уже хоть что-то.
– Хорошо. Обменяемся контактами? – Роберта становилось слишком много.
Внутри Полины начинало сбоить.
Это всего лишь номер телефона… всего лишь.
Ничего не случится, если он узнает одиннадцать цифр.
«Случится! – орало нутро. – Ты сама строишь мост между двух берегов прошлого и настоящего. Жги его, жги!»
Полина металась внутренне, но внешне оставалась совершенно безмятежной.
– Диктуй свой, – вытащила из кармана джинсов телефон и оживила сонный девайс.
С неприкрытым энтузиазмом Гризманн продиктовал свой номер, проверяя каждую введенную девушкой цифру, и завис пальцем над экраном, чтобы дождаться и вбить номер Полины.
Однако Полина сохранила цифры и невозмутимо убрала телефон обратно в карман.
– Я тебе позвоню, – может быть… Нужно на воздух. Нужно подумать… – Пока.
Перекинув через плечо цепочку сумочки, Полина направилась в сторону выхода, но вновь была остановлена:
– Поля! – окликнул ее Роберт. – Я рад, что ты вернулась, – мягко улыбался парень.
Полина задумалась и… улыбнулась в ответ.
А она? Рада ли?
Мысли в голове девушки бесновались, сталкивались между собой и приносили болезненные ощущения в затылке.
Выскочив на улицу, Поля медленно и глубоко потянула носом вечерний влажный воздух, расправляя легкие.
Открыла сумочку и нащупала сигареты.
Вторая за полчаса.
Много.
Всего становится много…
