Kitabı oku: «Фартлек. Игра со скоростью», sayfa 3

– Посмотри, – встаю с тумбы. – Оставлю свой телефон на ресепшене.

Я принципиально не говорю, что узнаю его номер телефоне у администратора сама. Пусть знает, что Алиса Коваль здесь главная. Стягиваю долбанную шапочку и, не дожидаясь его реплики, выхожу из помещения бассейна, оставляя последнее слово за собой.

Глава 10. Алиса

Официально – гонки на пустыре не легальны. Но о них знают все, и однажды сам губернатор приезжал посмотреть на шоу. Мы не гоняем за деньги, мы катаемся в удовольствие. Именно поэтому нас еще не разогнали.

Сухой воздух с песком оседает на зубах и неприятно скрипит.

Пустырь – открытое место, поцелованное ветрами. Мото-трасса, проходящая между барханов, закипает под раскаленным солнцем, создавая колеблющиеся в воздухе миражи. Степной ветродуй сегодня так некстати разбушевался и гонит песок с вершин барханов, засыпая глаза и ноздри. Такое ощущение, что песок везде: в ушах, в волосах и в трусах.

Еду медленно, глотая пыль от проносящихся мимо байков.

Я ищу Саню, но из-за пыльной бури нормально никого разглядеть не могу.

В стороне грохочет тяжелый рок, перебиваемый ревом моторов.

– Лисичка, привет, – со мной кто-то здоровается. Меня не спасают солнцезащитные очки, поэтому щурюсь и сооружаю из ладони козырек. Приветствую в ответ и кручу головой по сторонам.

– Коваль, сюда! – Сашкин голос, как маяк, на который я следую на минималках по наитию.

Первыми замечаю хромированные золотые катки (1) синей Ямахи Малеева. При виде этого байка у меня инстинктивно начинают капать слюни. Я ни разу не сидела за рулем легендарного мотоцикла друга. Санька мне его не дает, и я даже не представляю, что должно произойти, чтобы Малеев разрешил прокатиться на своей железяке.

Его синяя Ямаха прекрасна. Икона, поражающая воображение! От острой щучьей морды до вздёрнутого вверх хвоста – эта машина создана для трека.

– Привет! А где шлем? – хмурится друг. Закатываю глаза и киваю себе за спину.

Я еле втиснула его в рюкзак, но двигаться в нем в такое пекло сродни с самоубийством. На мне и так полная экипировка. Под черепахой (2) я истекаю потом, как в бане. И даже воздухопроницаемая куртка не вентилирует мою кожу.

– Ну и пекло, – стягиваю с головы белую бейсболку со логотипом отцовской строительной фирмы и обмахиваюсь ею. – Есть вода?

Обычно, когда ребята устраивают такие заезды, они предусматривают всё: закупают снеки, воду, топливо, мото-запчасти и медицинские средства первой помощи.

Сашка ныряет в огромную сумку-холодильник и достает оттуда бутилированную воду:

– Лови, – бросает, а я ловко ловлю.

Огромными жадными глотками пью спасительный напиток.

– Кайф. Теперь жить можно. Какие результаты? – опустошив половину, закрываю бутылку.

– Пятый круг. Четыре из пяти у Дориана, – кратко информирует Малеев.

– Я пойду на шестой, – сообщаю, подбрасывая бутылку в руках.

– Через мой труп, – моментально мой друг становится свирепым быком, вставая в позу.

– Значит через него, – ехидно улыбаюсь и посылаю Санечке воздушный поцелуй.

– Коваль, ты совсем рехнулась? Капец, ты ненормальная, – друг пинает переднее колесо моего японца. – Черта с два я тебя пущу, – угрожающе наставляет на меня указательный палец.

– А я не спрашиваю, папочка, – раздражаюсь в ответ. Мне надоело, что Малеев постоянно указывает мне что и как делать? Я бесспорно уважаю и люблю друга, прислушиваюсь к его советам, но принимаю решения я самостоятельно.

– Алиса, – Сашка подлетает настолько близко к моему лицу, что я на себе чувствую веяние его длиннющих ресниц. – Ты видела, какие сегодня пыльные бури? Видимость – никакая. Куда тебя несет, сумасшедшая?

– Ребята пять кругов отмотали – все нормально, – взрываюсь я. – Почему со мной обязательно что-то должно случиться? Блин, да я ждала этого дня, как явление Христа народу. Из-за гонок я занятия по плаванию отменила, Малеев. А теперь ты считаешь, что какой-то ветер сможет меня остановить?

– Ну зашибись, ты больная. У парней опыт более твоего, дура, – ругается Сашка. – И мозги у них на месте.

– Ну спасибо, дорогой друг. Такого, значит, ты обо мне мнения? – завожу двигатель, гневно бросая в Малеева взгляд полный обиды.

Пусть катится к черту со своей заботой.

Еще и дурой безмозговой считает.

– Алиса, стой, – орет чертов папочка, хватаясь за руль. – Включи мозги!

– Руки убери. И не нужно мне приказывать.

– Алис, я прошу, остановись, – Саня отпускает, но идет рядом, всё ещё взвывая к моему рассудку. – Пожалуйста.

Сашка смотрит такими глазами, что мое сердце чуть вздрагивает. Черт. Ненавижу ругаться с другом. Но… я принимаю решения сама. И точка.

– Встретимся на финише, – подмигнув, выкручиваю газ.

– Идиотка!

Возможно.

Но я делаю то, что хочу! Это моя жизнь! И если мне суждено разбиться насмерть на байке в дюнах, то пусть это будет красиво!

Просидеть всю свою жизнь офисным планктоном от звонка до звонка – не для меня. Бояться, что тебе на голову упадёт кирпич или огромная снежная глыба с крыши – тоже мимо. Ходить в магазин за хлебом и стоять в очереди в регистратуру, чтобы записаться на прием к проктологу, потому что от офисной сидячки вылез геморрой в заднице, меня не устраивает.

Я не могу жить в мире условностей и стереотипных ценностей. Я свободна. Я – вольная птица…

Подаю на себя заявку в следующий круг и еду на старт.

Достаю шлем, настраиваю гоупрошечку, чтобы запечатлеть свой сегодняшний триумф. Крепко фиксирую ремешок на мотошлеме, чтобы во время езды не разболтался. Подушечками пальцев собираю пыль с переднего колеса и растираю в ладони – мой ритуал перед началом заезда. Надеваю перчатки, когда за спиной слышу грозный ультиматум:

– Она никуда не поедет. Яр, вычеркивай ее из заявки, – запыхавшись, чеканит Малеев.

Ар-р-р… Яростно сжимаю кулаки. Достал просто.

– Яр, не слушай его, – рявкаю я. – Я поеду.

– Ярослав, ты ведь понимаешь…

– Малеев, иди нахрен!

– Ребят, до начала страта три минуты. Вы уж разберитесь быстрее, а?! – смотрит на время наш букмекер.

Но я не дожидаюсь, пока Малеев начнет меня отчитывать при всех, и срываюсь на линию старта. Ровняюсь с Дорианом, который до этого выиграл четыре заезда.

У нас с ним давние счеты. У меня ни разу не получалось его обставить. Не могу сказать, что он профи, он просто гребанный везунчик и задира. Но сегодня я собираюсь подвинуть его везучесть своим упрямством.

– Кто к нам пожаловал?! – мерзко протягивает Дориан, проходясь по мне оценивающим сальным взглядом. – Сама Мото-Лиса решила показать мастер-класс? – в его словах я отчетливо слышу издевку. – Надеюсь, с прошлого раза тебе есть, чем удивить?! – злорадно выгибает бровь.

– Опасайся поворотов, малыш! – бросаю придурку и опускаю визор.

Я не слышу, о чем воняет чертов мудила, потому что мой слух сосредоточен на счете:

– … четыре, три, дваа-а-а…ста-а-арт!!!

Рев моторов и визг шин заглушают ликование зрителей. Кроме участников здесь много тех, кто приезжает просто посмотреть и проникнуться гоночным вайбом.

Загородная недостроенная дорога имеет форму неправильного кольца, протяженностью в 12 километров с несколькими крутыми поворотами. Эту трассу я хорошо знаю, но сегодня Малеев прав, впрочем, как и всегда: я ни черта не вижу. Поднятая в воздух пыль нисколько ветром, а скоростью байков, создает ощущение туманности. Мимо пролетает Дориан, прихватив песчаный край обочины, и окатывает меня дымом, перемешенным с пылью.

Сукин ты сын, долбанный Дориан!

Его дешевые понты уже давно никого не впечатляют.

Бросаю экстренный взгляд в зеркало и перестраиваюсь влево, подрезая чувака на БМВ.

Моя кровь разгоняется по телу, а уши закладывает с каждой выжимаемой передачей. Это адреналин. Я чувствую легкое покалывание на коже и задерживаю дыхание. Ощущение невесомости и приятного страха наполняют меня без остатка, и я уже ничего не вижу, кроме трех мотозадниц, которые, непременно, мне нужно догнать.

В ушах свистит скорость, а сердце несется быстрее, чем мой Ниндзя.

Тук-тук-тук-тук…

Крепко сжимаю руль, становясь с моим железным конем одним целым. Это непередаваемое ощущение взаимной диффузии. Наклоняю корпус, практически укладываясь на топливный бак. Под ногами чувствую всю мощь своего японца.

Впереди тот самый вредный поворот, из которого не раз вылетали ребята.

Я знаю, что нужно сбросить скорость, чтобы качественно войти в поворот, но я не была бы Алисой Коваль, если бы следовала правилам. Бросаю взгляд на спидометр и вместо того, чтобы сбавлять, сильнее выкручиваю ручку газа. Мой байк реагирует как пес, сорвавшийся с цепи. Мы чувствуем друг друга. Поэтому, когда мой Ниндзя втискивается между Хондой Дориана и китайцем, я практически полностью доверяю свою жизнь железному монстру.

– Двигаемся, мальчики! Дамы вперед! —со скоростью света проношусь по туннелю из байков, вхожу в поворот, на секунду прикрывая глаза.

Я распахиваю их тогда, когда мчусь по прямой абсолютно живая!

– Юху-у-у! – ору себе в шлеме, с трудом соображая.

Еще пару виражей прохожу на автомате под действием эйфории и концентрированного адреналина.

Финиширую первая, и когда полностью останавливаюсь, не сдерживаюсь и устраиваю феерический отжиг: включаю первую передачу, закусываю передний тормоз и отпускаю сцепление до загрузки передней подвески. Щедро добавляю газу и отпускаю сцепление. Задние колесо срывается и начинает буксовать на месте, орошая зевак дымом с песком. Сжигаю резину нахрен, но мне ни черта не жалко, потому что праздную ошеломительный триумф!

Знаю, что Малеев придушит меня из-за сожжённых покрышек, но блин, я это сделала! Я уделала долбанного Дориана!

Когда я снимаю шлем, мои перепонки разрывает свист! Ко мне подлетает дядя Юра и стаскивает с мота, чтобы зажать в своих громадных объятиях:

– Моя девочка! Как красиво ты их, а! – Юра кружит меня словно пушинку. Меня поздравляют лица, которые вращаются относительно меня.

– Поздравляем!

– Лисичка, молодец!

– Дай пять, сестра!

– Красотка, анриал!

И только одно лицо смотрит на меня с осуждением.

Прошу дядь Юру опустить меня на землю и бегу к Малееву, запрыгивая на жилистую спину. Обнимаю его бедра ногами, цепляюсь за шею. Друг пытается меня скинуть, как раздражающий рюкзак, но я цепляюсь мартышкой и не собираюсь никуда сползать.

– Ну как я? – шепчу на ухо Сане, не прекращающему движения. Он идет вперёд с болтающейся мною у себя за спиной.

– Как идиотка.

Рррр! До сих пор не остыл?

– Ну, Сань! Ты видел? Видел?

– Как ты чуть не отправилась на тот свет? Видел.

– Ну не будь таким душным, – целую друга в потную шею. – Скажи, я крутая?

– Ты крутая, – Сане удается меня скинуть. – И чертовски глупая. Иди сюда, – друг притягивает меня за рукав куртки и обнимает, утыкаю мою непутевую голову себе в грудь. Его сердце, точно оркестровые литавры, тарабанит аллегро. Волновался мой герой. – Я переживал за тебя, – его голос такой тихий и нежный, что я начинаю себя ненавидеть, за то, что постоянно приношу этому святому человеку беспокойства. Даже мой отец не волнуется с такой силой, как этот неродной по крови человек.

– Знаю. Но ты меня все равно любишь.

– Люблю, – вздыхает Малеев.

В обнимку шагаем к ребятам. У меня сейчас перевозбуждение. В груди кипят непередаваемые эмоции. Проходим мимо небольшой компании мужиков, и я замечаю знакомую физиономию. Тот мудак-новенький, между ног которого я проехалась с превеликим удовольствием, улыбается и, при виде меня, начинает лениво хлопать в ладоши.

Фыркаю и отворачиваюсь. Мне на хрен не сдалась его похвала.

– Сань, а этот что здесь делает? – незаметно киваю подбородком в сторону родственника Палыча.

– Кто?

– Вон тот смертник.

Сашка пожимает плечами, давая понять, что не владеет такой информацией.

До позднего вечера мы зависаем на пустыре, и я снимаю происходящее на камеру для своего субботнего влога. И только тогда, когда песок сыпется из всех щелей моего тела, а волосы превращаются в сухую солому, я неспешно возвращаюсь домой.

Еду без шлема, давая распущенным волосам свободу. Они развиваются, периодически ударяя по лицу.

Всю дорогу ощущаю напряжение. Будто за мной кто-то наблюдает. Я кручу головой по сторонам, но никого не вижу. Я не удивлюсь, если из-за чрезмерного выброса в кровь адреналина, у меня развивается паранойя.

Заезжаю на заправку и иду в кассу. Оплатив полный бак, заправляю железного монстра.

Возвращаю пистолет на место и резко оборачиваюсь.

На противоположной стороне дороги стоит Черный Всадник на Ямахе. Тот самый незнакомец, которого я уже встречала. И пусть его тонированный черный визор опущен, я чувствую, что он смотрит на меня. Это ощущение не покидало меня весь обратный путь.

Быстро забираюсь на мот, но Всадник неожиданно газует и устремляется вверх по дороге. Я хочу его догнать, но у меня не получается. Он такой шустрый и резкий, что я теряюсь в потоке машин. Выглядываю по сторонам и бью ладонью по бензобаку, когда его не нахожу.

Да кто ты, мать твою, такой?

(1) 

Катки – обод, внешний край колеса, удерживающий шину

(2) 

Черепаха – комбинированная защита тела мотогонщика

Глава 11. Андрей

Это крыло Комплекса практически пустое. В вечернее время у нас функционируют только групповые занятия и тренажёрный зал. До закрытия остаётся полтора часа, которые я планирую посвятить занятию с Коваль. Я освободился еще в два дня, но не поленился вернуться сюда обратно. Пусть стерва не считает, что я играю только по ее условиям.

Выходку с номером телефона я схавал. Но это не значит, что забыл.

Я отправил время занятия ей в мессенджере, которое было прочитано, но слишком упрямая Коваль не посчитала нужным что-либо ответить.

Не уверен, что она придет. В ее крови слишком много бунтарского яда, лишающего возможности предугадать ее действия.

За окном моего кабинета начинает смеркаться, погружая офис в полумрак. Стучу пальцами по столу и бросаю взгляд на часы. Семь минут от начала занятия должно хватить, чтобы стерва уяснила – я тоже умею быть принципиальным.

Ударяю ладонями о поверхность стола и резко поднимаюсь.

Иду по темному коридору, потому что охрана уже погасила освещение этой части спорткомплекса.

Я попросил оставить лишь второстепенный свет в бассейне, подсвечивающий воду и периметр помещения. И сделал я это не в качестве радеющего за экономию электричества.

Мой внутренний движок ускоряется с каждым приближающимся шагом. Это волнение мне нравится и пугает одновременно. Меня радует, что после Тони я еще могу чувствовать к кому-то влечение, но пугает, что это влечение направлено в сторону девушки, с которой в принципе у нас ничего не может случиться. Коваль – очевидно не мой формат. Я не потяну её. И ни сколько в материальном плане, сколько в моральном.

Мне за тридцать и, когда все твои друзья уже давно переженились и нарожали целый палисадник детей, то ты единственный в компании кажешься бракованным и ни к месту. Наши дружеские встречи сводятся к семейным вечерам, где в большинстве случаев обсуждаются зеленые какашки и прочая детская херотень.

Не скажу, что я страдаю от своей холостяцкой жизни. Но всё чаще я стал ловить себя на мысли, что не прочь с мужиками обсудить долбанные поделки в детский сад.

Мы расстались с Антониной чуть больше трех месяцев назад как раз из-за этого. Я хотел семью, а она – меня. Без обязательств, совместного проживания и общего бюджета. Карьера, деньги, путешествия, секс – это всё, что ей было необходимо.

Не понимаю, откуда в моей голове появилась раздражающая щепка в виде Алисы Коваль, мешающая другим мыслям и занявшая слишком много места собой.

Она еще хуже, чем Тоня. Коваль – тот тип женщин, с которыми находиться рядом сродни с пробежкой по минному полю: рванет так, что свою душу ты будешь собирать по частицам, разбросанным на сотни километров. Но дело в том, что телу и сердцу плевать, они выбрали её.

Толкаю дверь и вхожу в бассейн. Оглядываю помещение на присутствие одной заразы.

Аромат её духов подавляет резкий запах хлорки. И если это не помешательство, то она должна быть здесь.

Но на бортах никого нет и на тумбах тоже.

Тревожное ощущение сковывает мышцы. Тихие рваные всплески воды заставляют ускориться и рвануть к воде. Сохранившиеся на подкорке воспоминания пробиваются сквозь толщу пыльных пластинок, сложенных в нейронах мозга, и отправляют меня в детство, где шестилетним пацаном в деревне у родственников я в одночасье понял, кем стану в будущем.

Я бегал в трусах по берегу и выл от ужаса, когда на моих глазах тонул соседский мальчишка. Мне 31 год, но я до сих пор помню тот страх перед неизбежностью. Когда проклятая воронка затягивает беспомощное детское тельце и, все твои деревенские товарищи без оглядки бросаются на помощь к утопающему, а ты единственный городской стоишь по щиколотку в противном иле и винишь себя за то, что до сих пор не научился плавать. Ты, как трус, топчешься на берегу и ревёшь от того, что не можешь ничего сделать.

В то лето я окончательно решил, что буду спасателем. Вернувшись домой в город, я уговорил родителей отдать меня в спортивную школу по плаванию, где спасателя из меня не сделали, но воспитали неплохого спортсмена…

Вот и сейчас, спустя двадцать пять лет, приближаясь к воде, я чувствую страх…

На второй дорожке вижу бултыхание и хаотичные взмахи рук. Когда голова Коваль скрывается под водой, я прямо в обуви бросаюсь в бассейн не задумываясь, что это может быть очередным организованным представлением для меня.

Ныряю под водную гладь и за считанные секунды оказываюсь рядом с Алисой, выталкивая девчонку из воды. Я держу её голову на поверхности, давая возможность набраться глотков необходимого воздуха. Меня трясет так, что зубы ударяются друг о друга. Алиса кашляет, отплевывая воду, и судорожно дышит.

– Всё хорошо. Алиса, дыши. Ровно. Я здесь. Всё позади, слышишь? – срываю с неё стягивающую голову резинку. Волосы каскадом рассыпаются по воде и тут же намокают.

Глажу по мокрым волосам, успокаивая. Алиса впивается ногтями мне в плечи, но я не чувствую этой боли, я чувствую иную. Только сейчас осознание того, что я мог не успеть, закатывает меня в бетон.

Коваль кашляет, задыхаясь. В моих руках ее хрупкое тело вибрирует и сотрясается крупной дрожью. Ее глаза беспомощно бегают по мне и кафельным стенам помещения. В них страх и паника. Подбородок дрожит, а спрятанные под водой ноги бездумно мечутся, будто она до сих пор борется со стихией.

Сцепляю руки Алисы у себя на шее, а её ноги инстинктивно оборачиваются вокруг моей талии. Плавно подплываю с ней к бортику, попутно нашептывая слова успокоения. Одной рукой держусь за поручень металлического трапа, ведущего из бассейна, другой – придерживаю девушку за спину. Она висит на мне, как детёныш-обезьянка, и я вместе с ней вылезаю из воды. Шлепаю аккуратно по скользкому кафелю, дыша девчонке в мокрую макушку. Ее лицо уткнуто мне в место между шеей и ключицей, и я чувствую ледяное покалывание от того, насколько холодно она дышит.

Я несу ее на спортивную скамью и наклоняюсь, чтобы уложить. Осторожно укладываю девчонку, которая неожиданно впивается в меня испуганным взглядом, когда я пробую отстраниться:

– Н-нет. Н-нет. Н-не ух-ходи, – Алиса хватает меня за руку, не давая разогнуться.

– Я только возьму полотенце и приду, – мягко кладу ладонь поверх ее ледяной руки, давая понять, что не брошу.

– Нет. Я прошу тебя.

Алиса приподнимает голову и смотрит так пронзительно глубоко, что я теряюсь в пространстве. Из легких вышибает воздух и нечем дышать уже становится мне.

Ее бледное лицо и синие губы близко.

Не понимаю, когда Коваль обхватывает меня за шею и притягивает к себе с такой силой, что я практически укладываюсь на девчонку сверху.

Грешная верхняя губка призывно зовет…

Я смотрю на ее рот и тянусь согреть его своим жадным горячим поцелуем.

Но Коваль уворачивается, отталкивает и усаживается верхом. Она смотрит мне в глаза, а я – на ее губы и не понимаю, почему они еще не на моих. Я вновь тянусь к ним, но слышу лишь треск своей мокрой футболки, которую Алиса с ожесточением рвет на моей груди.

У меня отказывают мозги окончательно, когда я в ответ разрываю купальник Алисы. Она мычит, словно ей больно. Но ей ни черта не больно, а вкусно, когда языком она проводит по моим мышцам грудной клетки.

Я точно в огненном аду, потому что то, что сейчас происходит дьявольски горячо и остро.

Ее дыхание сбивается, теперь мы дышим одинаково учащенно. Оттягиваю за волосы девчонку назад, слегка задрав голову. Она смотрит на меня с вызовом, изогнув губы в усмешке. Трогаю ее лицо взглядом, шаря по нему жадными глазами. Когда Алиса проводит языком по своей верхней губе, срываюсь и тянусь ее облизать. Но попадаю в скулу. У меня нет времени и желания мозговать сей факт, когда руки дьяволицы во всю справляются со шнурком моих шорт.

– Алиса, – стону я, ощущая прикосновение к изнывающего стояку. Я еще пытаюсь нас остановить, хотя понимаю, что это лишь хреновый образец моего джентльменства.

– Юдин, просто давай сделаем это. Мне нужно, слышишь? – её холодная рука на контрасте с пожаром в трусах взрывают меня изнутри.

Припадаю к желанной груди и беру в рот острый сосок, погружаясь в водоворот неистового желания. Сжимаю ягодицы, не задумываясь, что оставлю на них красные пятна, потому что хочу, чтобы они на ней были. Только мои руки и только я.

Вздрагиваю и прихожу в себя, когда получаю ощутимой шлепок по щеке.

– Без рук, – она дышит, как выигравшая дистанцию спортсменка. – Просто, твою мать, сделай то, что я прошу, – орет мне в лицо и еще раз херачит по нему, отрезвляя.

Безумие в её глазах передается мне, а иначе как назвать то, что я сдвигаю полоску нижней части купальника и ныряю пальцами в нее. Алиса выгибается дугой и в свете тусклой подсветки и искристой водяной глади эта девушка выглядит как мой персональный рай. Ее вращательные движения бедрами прямо на моем твёрдом стояке вышибают окончательно остатки разума. Ее стон, отражающийся от стен, эхом ударяет по голове и озаряет пониманием, что сейчас на нас смотрят несколько камер. Быть порнозвездой я не рассчитывал. Поэтому под недовольное мычание стаскиваю безумную Коваль с себя и хватаю за руку.

Поправляю на себе шорты и срываю рваную футболку. Тяну девчонку к выходу, по пути прихватываю ее полотенце и набрасываю на оголенные плечи.

Глава 12. Андрей

– Куда ты меня тащишь?

Алиса останавливается и выдергивает ладонь из моей руки. Смотрит так, будто видит меня впервые. Грудь часто вздымается, а к щекам начинает приливать кровь.

– Здесь полно камер, – отвечаю я. Напрягаюсь. Мне не нравится её тон, он не сулит мне ничего хорошего, о чем я мечтаю последние пять минут. – Я решил, что…

– Ты решил не теряться и поиметь меня за входной дверью? – Коваль срывает с себя полотенце и бросает его на пол. – Я, по-твоему, похожа на шлюху?

– Ты первая ко мне полезла, – охреневаю я.

– Я была в шоке, – орет ненормальная, вскидывая руки. – А ты решил воспользоваться моим состоянием.

Её слова острее наточенного ножа. От них мне становится мерзко. И хоть я мечтаю об этом с первой нашей встречи в мужском туалете клуба, но я бы никогда не смог использовать её в качестве удовлетворения своих похотливых желаний.

– А я в постоянном шоке! От тебя. С самого первого занятия. И раз на то пошло, может это ты решила воспользоваться мной в качестве антистресса?

Уверен, у охраны выдался занятный вечерок – наблюдать за нами в экран и слушать, как мы орем друг на друга.

– Не льсти себе, Юдин. Для этой цели я бы нашла кого-нибудь получше, – выплевывает Коваль и проносится вихрем мимо меня.

Зажмуриваюсь от удара дверью.

Это, черт возьми, что сейчас было?

Я, конечно, не питаю надежд и рационально оцениваю, что до Аполлона я не дотягиваю, но какого-то фига ее слова метко бьют по самолюбию.

Ну и стерва ты, чертова Коваль.

Поднимаю с кафеля её полотенце и иду за ней следом.

У меня желание отпороть нахалку этим полотенцем, как представлю, что по Комплексу она разгуливает в разорванном мною купальнике. В груди начинает неимоверно печь от воспоминаний, как моя рука касалась изящной груди и ласкала нежнейшую кожу.

Врываюсь в женскую раздевалку, не заботясь о том, что в ней может кто-нибудь находиться. Но, к счастью, в помещении никого, кроме заразы, нет. Коваль вздрагивает и испуганной лисой смотрит на меня. Она успела стащить порванный купальник, и сейчас на ней из одежды – только микроскопические трусики.

– Не смей на меня пялиться!

Коваль наклоняется и стягивает с себя резиновый шлепанец с цветком и с яростью бросает его в меня. Легко ловлю, блокируя встречу со лбом.

– Тогда прикройся, – в ответ швыряю в нее полотенце, прихваченное в бассейне.

Алиса уворачивается, и тряпка пролетает мимо.

– Идиот! Свалил отсюда!

Я смотрю, как Коваль начинает беспорядочно доставать свое барахло из шкафчика и бросать его на банкетку. Ее движения рваные и неосознанные: надевает джинсы прямо на мокрые ноги. Оголенная грудь подпрыгивает вместе с ней, когда Алиса пытается натянуть прилипшие к коже брюки.

– Какого черта ты без меня полезла в бассейн? – я стою у двери, не решаясь пройти дальше. От нее исходят такие разрушительные искры, что часть долетает сюда. – Я на первом занятии проводил инструктаж, чтобы без инструктора в воду ни ногой. Алиса? – рявкаю, когда замечаю, что девчонке фиолетово, о чем я здесь ей толкую.

– Засунь себе в одно место свой инструктаж, Юдин. Понял?

Зараза забрасывает в спортивный рюкзак поочередно свое барахло и пыхтит как обиженный бычок.

– Ты ненормальная. Тебе об этом когда-нибудь говорили? Ты понимаешь, что, если бы я пришел на пару секунд позже, ты бы утонула? – Алиса на последнем слове вздрагивает, но по-прежнему старается меня и игнорировать. – Если ты считаешь, что смогла укротить скорость, то всё остальное тебе тоже подвластно?

– Ты меня утомил, Юдин. Разве мужчинам не запрещено находиться в женской раздевалке?

– Точно так же, как и женщинам в мужском туалете, – уверен, что она даже не понимает, о чем я говорю, но уколоть стерву считаю необходимым.

– Что? – щурится Коваль и завязывает волосы на затылке.

– Ничего. Чтобы в следующий раз думала своей бестолковой головой и не лезла без меня в бассейн. Ты меня поняла?

Алиса закидывает рюкзак на одно плечо, хватает мотоциклетный шлем и пинает ногой дверцу шкафчика.

Дрянная девчонка.

Подходит ко мне и задирает голову:

– Следующего раза не будет. Я больше не приду, – пихает меня в сторону и выдергивает из моих рук свой шлепанец. – Отдай. Не твой размер, Юдин.

Точно. Коваль в целом не мой размер. И я это понимаю, но из меня не вышел бы успешный спортсмен и тренер, если бы я не умел бороться. Я с детства привык не сдаваться, а значит попробую.

Но дьяволица оказывается упрямее, чем я ожидаю: она не приходит ни на следующее занятие, ни через неделю.

Я писал ей сообщения, а вчера проглотил свою гордость и позвонил Алисе. Мои сообщения и звонок остались не отвеченными. Стоит признать, что во время ожидания, находясь в бассейне, я дергался от каждого шороха. Я ждал Алису. Как чертов сталкер я выжидал субботний влог и пас ее в соцсетях, где она тоже всю неделю не появлялась. И только сегодня, в пятничный вечер, история в профиле Мото-лисы подсказала, где мне искать пропажу. Я отключил мозги, иначе, если бы я думал, хрен бы я оказался у какого-то сомнительного гаража на первом этаже и с жилыми окнами на втором.

Из распахнутых железных ворот доносится музыка и, если бы я точно не знал, что здесь тусуются байкеры, решил, что попал на попсовую вечеринку. Знакомая популярная музыка не вяжется с этими серьезными ребятами.

Я не прячусь и уверенно появляюсь в открытых дверях. В нос ударяет специфический запах: жженой резины и мастерской. Волнение лёгкими волнами окатывает мое тело, но я не думаю, что оно связано с тем, что эти ребята кажутся опасными. Оно связано с понимаем, что, возможно, мне посчастливиться встретиться с Коваль.

Когда я вхожу, улавливаю и другие запахи: сигарет, пота и сладкого дыма. Здесь не менее двадцати человек разного возраста. Они галдят и смеются. Но ее смех я вычленяю из десятка других. Он необычный. Такой, который ты с легкостью подхватываешь. Да и вообще, я никогда не считал Алису обычной. Может, поэтому я смотрю на нее, сидящей рядом с белобрысым бритоголовым парнем в обнимку и понимаю, что ревную. Ревную девушку, не принадлежащую мне.

Они поочередно курят кальян и выдыхают дым друг другу в лицо. Я его помню: часто мелькает в ее субботних влогах и, кажется, она называет его Саня. То, что они близки подтверждает расслабленность их поз и взаимные переглядывания, которыми они делятся между собой. На меня Алиса так не смотрит. На меня она смотрит как на говно, случайно прилипшее к её подошве фирменных кроссовок.

Белобрысый парень что-то шепчет ей на ухо, отчего Коваль задирает голову и начинает звонко смеяться. Бритый улыбается и смотрит на ясное лицо, а я ревную еще больше. Тоню я тоже ревновал, хотя она никогда не давала мне повода. Сейчас я ревную чужую девушку, которая среди двадцати человек является одной единственной особью женского пола.

На что я рассчитывал, когда сюда притащился?

Она замечает меня, и улыбка сползает с ее губ.

Замечает меня и этот чертов Саня.

Коваль наклоняется к нему, что-то говорит и передает курительную трубку. Пока она пробирается через сидящих, мое присутствие замечают многие. Сложив ладони в передние карманы джинсов, дожидаюсь Алису. С каждым метром ее приближения мой пульс ускоряется, а это означает, что те волнения, которые я ощущаю рядом с ней, мне не кажутся.

– Что ты здесь делаешь? – Алиса складывает руки на груди. К моему удивлению, она не испепеляет меня желчью. Она искренне удивлена.

Мои глаза с удовольствием шарят по гибкому телу, а член приветственно дергается. Мы скучали с ним оба.

На Алисе короткие джинсовые рваные шорты и высокие мотоциклетные ботинки. Яркая желтая футболка завязана на животе крупным узлом и открывает умопомрачительный вид на ее кожу. Здесь тусклое освещение, но я все равно замечаю, что она смуглее чем, когда я видел и трогал ее в последний раз.

– Привет, – вытаскиваю руки из карманов и зеркалю ее, складывая на груди.

– Как ты меня нашел?

– Тебя не было на занятиях.

– Повторяю. Что ты здесь делаешь?

– Я тебе писал и звонил.

Алиса сбрасывает руки, и расслабленное лицо приобретает вид, с которым она обычно общается со мной. То есть с ненавистью.

– Юдин, я тебе отчетливо сказала, что ходить больше не буду, – она пытается кричать шепотом и оборачивается назад.

– Сдалась? Смелая и дерзкая Алиса Коваль так быстро сдалась? – усмехаюсь я. – Интересно, а они знают? – киваю на присутствующих за ее спиной.

– Заткнись, Юдин, – шипит Алиса, стягивая губы в тонкую нитку.