Kitabı oku: «Юность под залог»
Анна Богданова
Юность под залог
«Добренького здоровьица! Это опять я – Аврора Владимировна Дроздомётова! Спешу доложить, что за то время, пока я писала предыдущий роман, мне стукнуло пятьдесят один год, но климакс так и не оставил меня в покое! Говорят, у некоторых женщин он (этот невыносимый процесс) длится аж двадцать лет! Ужас! Если и у меня будет протекать менопауза столько же, я за себя не ручаюсь – точно прикончу кого-нибудь! А как иначе, когда жар приливает, когда с головы текут струи пота, когда внутри все дрожит и трясется?! Ну как тут сдержаться? И потом, эти странные желания – как чего в голову втемяшится, так вынь да положь! Вчера, к примеру, в час ночи захотелось мороженого! Пришлось вставать с кровати и идти в ближайший ночной магазин! Ну да ладно. Главное, чтоб желания были скромными.
Как вы, наверное, поняли, я человек слова: обещала, что будет продолжение книги, и вот – пожалуйста! Читайте с удовольствием!
Я человек одинокий, несмотря на то что у меня есть дочь – Арина Метелкина, актриса, которая бросила Москву, меня, детский театр, развелась с мужем и вот уж несколько лет играет на сцене провинциального театрика в основном мужские роли и счастлива, бедняжка. Скоро выйдет премьера «Горе от ума», где она будет выступать в роли Чацкого. Смех, да и только!
Я человек одинокий, несмотря на то что у меня есть муж (четвертый, кажется, а может, пятый – теперь и не вспомнить. Можно документы поднять, да недосуг) – старый пердун (на четырнадцать лет старше меня) – Сергей Григорьевич Дроздомётов. Господи! И зачем я только согласилась взять его фамилию?! Ну что это за фамилия?! Курам на смех! Ну да ладно. Живет он в деревне Кочаново ...ской области в трехстах километрах от Москвы из-за проблем с легкими – видите ли, не может он дышать городским, загрязненным воздухом – и носа в столицу не кажет! Ну и не надо! Мне-то что! Мне так даже лучше! Меня, главное, не трогать! Так нет! Не живется ему спокойно! Каждую неделю звонит из ближайшего поселка городского типа, зовет, упрекает – мол, жена ты мне или кто? Приезжай немедленно! А что мне, цивилизованному человеку, делать в этой глуши, в избушке на курьих ножках на окраине темного леса, среди деградирующих соседей, где показывают всего две программы телевидения и нет телефона?! Мне – человеку творческому?!
Скажу вам по секрету. Мой Дроздомётов хоть уж и не может ничего (ну вы поняли, конечно, чего он не может), вовсю пристает к деревенским бабкам – то одну за сиську цапнет, то другую за задницу ущипнет! И какое мне удовольствие на это смотреть?!» – отбарабанила наша героиня на подержанном портативном компьютере, подаренном ей чуть больше года назад дочерью, перечитала текст и впала вдруг в странное состояние нерешительности, сомнения, безысходности даже какой-то.
Она принялась нервно раскачиваться на табуретке взад-вперед. Чуть было не грохнулась спиной на кафельной пол, чертыхнулась и со злостью воскликнула:
– Это что ж такое получается?! Что во втором томе своих мемуаров я буду пересказывать содержание первого?! Эдак никогда с места не сдвинешься! Эдак я дальше своей свадьбы с Юркой Метелкиным и не уйду! А впереди еще столько событий! Столько поклонников, любви! Вся жизнь впереди – можно сказать, лучшие годы! Как быть? Как? – вопрошала Аврора Владимировна у кухонных стен, у расцветшего мелкими розовыми, марганцовочными салютиками кактуса, у не вымытой из-под молока белой чашки с синим петухом.
Но ни стены, ни кактус, ни чашка – ничто, да и никто, кроме самой Дроздомётовой, не мог дать ей ответа на сей чисто технический литературный вопрос – как ненавязчиво и не утомляя многоуважаемого читателя, кратко, но полно пересказать в новой книге содержание предыдущего тома.
Аврора Владимировна злилась, ходила по кухне взад-вперед, ругаясь так громко, что слышно было на улице, поскольку балконная дверь из-за невыносимой жары начала июля была распахнута настежь. Приступ ярости закончился тем, что она запульнула ни в чем не повинную гжелевскую чашку в окошко. Только услышав, как та разбилась об асфальт, Дроздомётова несколько успокоилась, и взгляд ее упал на плитку горького шоколада.
– О! – восторженно воскликнула она, прикрыла ноутбук и принялась варить крепкий кофе.
Аврора Владимировна не сомневалась, что горький шоколад в сочетании с крепким кофе непременно натолкнет ее на умную, нужную мысль, поскольку знала, что один гениальный шахматист, фамилии которого теперь и не вспомнить, всю свою жизнь завтракал исключительно шоколадом и что именно это кондитерское изделие и сделало из него, собственно, гения. Вот таким образом размышляла наша героиня, когда влетела в маленькую комнату с подносом, на котором несла, с ее точки зрения, экзотический завтрак. Поставив его на низенький журнальный столик, она включила телевизор и принялась переключать программы.
– Утром ничего хорошего никогда не показывают! Ерунда какая-то сплошная! – возмущалась она, рассасывая квадратик шоколада, как вдруг на экране появилась знаменитая писательница любовных романов.
– А над чем вы работаете сейчас? Или это тайна? – спрашивала литературную львицу молоденькая худосочная журналистка.
– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовалась Аврора Владимировна и буквально впилась взглядом... Да что там взглядом! Плечами, шеей, головой, носом даже впилась она в телевизор. Причем героиню нашу интересовало не столько над чем в данный момент работает известная романистка, сколько то, на чем и за чем она сидит. Матерую писательницу, по всей видимости, снимали у нее дома, в собственном кабинете. Она сидела за письменным столом, размеров которого Дроздомётова никак не могла определить – бедняжка пригибалась и так и эдак, подскакивала к телевизору, пытаясь заглянуть внутрь и увидеть там то, что скрыто от камеры, но все впустую. Зато уж кресло, в котором вальяжно развалилась «инженерша человеческих душ», наша героиня рассмотрела, можно сказать, детально. Большое, крутящееся, с высокой спинкой и подлокотниками, черное и наверняка кожаное.
– Конечно! В таком кресле, да за таким столом и «Войну и мир» грех не написать! – хмыкнула Аврора Владимировна и с той самой минуты буквально заболела идеей о создании точно такого же кабинета. Ход ее мыслей был примерно таков: «А чем это я хуже ее? И почему я свои мемуары должна сочинять на кухне, сидя на убогой табуретке без спинки, за разделочным столом? Я что ж, не могу себе кожаное кресло позволить? Или я поганее ее пишу?»
Весь день и всю ночь Аврора Владимировна думала о рабочем кабинете, который должен непременно сделать из нее великую писательницу, подобно тому как ежедневная плитка шоколада из простого, ничем не примечательного мальчишки сделала гениального шахматиста. Лишь под утро она задремала, и все ей снились крутящиеся стулья, табуретки и кресла. Столы виделись как-то неопределенно – больше какие-то фрагменты да углы.
Утром Дроздомётова проснулась в крайне возбужденном состоянии. Бодрая, полная сил и энергии, несмотря на дурно проведенную ночь, она была готова к самым решительным действиям.
Аврора Владимировна первым делом достала из шифоньера сберегательные книжки (эта манера хранить документы под стопкой чистого постельного белья перешла к ней от родительницы – Зинаиды Матвеевны), проверила сумму, число и, довольно кивнув головой, аккуратно положила их вместе с паспортом во внутренний кармашек сумки цвета недозрелого банана. Этот кивок означал одно: что подошло время снять ежеквартальные проценты с двух книжек – этой суммы вполне хватит и на стол с креслом, и на пропитание. Спасибо покойной Татьяне Романовне – матери Сергея Дроздомётова, которая неожиданно для всех оставила после себя внушительный капитал. Ах, если б только покойная знала, что ненавистной невестке (которая, кстати сказать, два года ходила за ней, как за малым ребенком, подсовывая утку и кормя с ложечки) достанется ровно половина от ее накопленных (совершенно непостижимым образом) денег, – воскреснув, она б захотела умереть снова.
Наша героиня твердо решила обустроить свой кабинет ничуть не хуже, чем у известной писательницы любовных романов, – она даже прикинула, какую фотографию поставит в рамочке напротив себя – там, где они с дочерью на фоне ...ского монастыря. «Это намного практичнее и рациональнее, чем покупать очередной золотой комплект с искусственно выращенным сапфиром», – так думала она, выходя из дома. Если честно, то серьги с кольцом Авроре Владимировне хотелось ничуть не меньше кресла со столом – у нее с юности, нет, пожалуй, даже с детства была слабость к такого рода безделушкам. Еще будучи ребенком, она пообещала своим обидчикам сестрам Таращукам, у которых мать работала на ювелирном заводе и таскала им оттуда всякие железные колечки с разноцветными стекляшками (а те раздавали их девчонкам во дворе – всем, кроме Авроры), что когда вырастет, то у нее будет колечко на каждом пальчике не только на руках, но и на ногах! И обещание это сдержала! (Ведь она человек слова!) Более того, Дроздомётова порой удивлялась: и отчего у человека всего два уха? Было хотя бы четыре пары. Тогда она имела бы возможность показать свои лучшие серьги...
И, конечно, если б не увиденное по телевизору интервью со знаменитой романисткой, наша героиня, не задумываясь, приобрела бы комплект с сапфирами. Во-первых, покупая золото, надежно вкладываешь деньги, во-вторых, если, не дай бог, останешься на старости лет без куска хлеба, с золотом не пропадешь – даже в войну его можно было обменять на продовольствие. А в-третьих... В-третьих, это просто красиво. Так думала Дроздомётова всегда – даже тогда, когда еще не была Дроздомётовой.
Но теперь все изменилось. После написания первой книги мемуаров она вдруг почувствовала себя другим человеком – она ощутила себя писателем. Более того, писателем не простым, не каким-то там бумагомарателем, борзописцем и щелкопером, а избранным кем-то свыше сочинителем.
Если раньше, буквально год тому назад, она тяготилась одиночеством, с тоской вспоминая прошлое, ненавидя настоящее и совершенно не представляя будущего, то сейчас все занимало ее: привычные вещи, предметы и явления порой кажутся ей чудом. К примеру, укладывая на сковородку куски обыкновенной говяжьей печени, Дроздомётова не может не сравнить их с медузами. Недавно построенный дом со шпилем, который так раздражал и бесил ее полтора года назад, она воспринимает по ночам в свете полной луны не иначе как готический замок где-то на краю земли, в котором уродец хозяин заточил прекрасную девушку и требует от нее страстной любви. Девушка сопротивляется, отказывается от пищи, не разговаривает – одним словом, держится изо всех сил, а уродец хохочет на весь замок-многоэтажку гомерическим смехом, приговаривая:
– Все равно моя будешь! Поняль? Да?
Иногда в сознании Авроры Владимировны происходит некоторое смещение – в несчастной гордой девушке она видит себя в молодости. И настолько входит в роль несуществующей заложницы, что порой даже плачет от обиды и злости на уродца в свою поролоновую противоаллергическую подушку.
Согласитесь, с таким богатым воображением и буйной фантазией грех не стать настоящей писательницей. Остался сущий пустяк – отшлифовать, выработать и довести до идеала свой стиль. Но с опытом это придет. Делов-то!
Посему теперь Авроре Владимировне непременно нужны были стол и кресло – настолько, что она даже отказалась от золотого комплекта с сапфирами (!).
Сняв в сберкассе проценты, она примчалась домой и кинулась к телефону – обзванивать своих приятельниц и знакомых (подруг у нее к пятидесяти одному году не стало – все они растерялись, растаяли на тернистом жизненном пути, выпали, подобно гнилым зубам в старости).
Дроздомётова набрала номер Вероники Александровны Бубышевой – женщины глубоко несчастной, основным занятием которой в ее шестьдесят с небольшим лет было перекатываться в кровати с одного бока на другой, засыпать под орущий телевизор и поглощать шоколадные изделия не то что в неограниченных, а в неконтролируемых количествах. Ее горе было зарыто в далеком 1992 году. В то роковое лето от нее ушел любимый муж Ларион, с которым они прожили душа в душу двадцать лет, – ушел к другой женщине. И не сказать чтоб уж очень молодой, красивой или богатой – так, ничего особенного. Просто она как-то случайно забеременела от него (да-да, он именно так и объяснил все супруге).
– Как? И что же теперь? – ничего не понимая, вопрошала Бубышева. – Ты ведь категорически не хотел детей! Я ж от тебя пятнадцать абортов сделала! – перешла в наступление она, но ни удивление, ни наступление – ничто уж не могло изменить сложившуюся ситуацию. Ларион ушел. Что только не делала Вероника Александровна! Она ревела белугой, она следила за теперь уже чужим мужем, она звонила ему на работу и угрожала. Она даже травилась: выпив горсть снотворных таблеток и предварительно сообщив по телефону бывшему супругу о своем безумном поступке, Бубышева улеглась на диван и, приняв красивую, полную неги и печали позу, принялась ждать (скорее все-таки Лариона, чем смерть). Он, конечно, приехал, вызвал «Скорую», Веронику Александровну промыли, спасли, и с тех пор Ларион разрывается на две семьи, а Бубышева никак не может понять, что же все-таки произошло в девяносто втором году? С тех пор минуло почти пятнадцать лет, а приятельница Авроры Владимировны заедает свое горе ежедневно и беспричинно плачет с завидной стабильностью – с восемнадцати до двадцати часов, ходит к гадалкам и экстрасенсам в надежде вернуть любимого супруга, который теперь, после стольких лет одиночества, вряд ли ей нужен. Дело в том, что Вероника Александровна за это время превратилась в закоренелую эгоистку и не может отказать себе даже в самой пустяшной мелочи. Но сама она вряд ли об этом догадывается.
– Але, – басом проговорила Бубышева – хоть она никогда в жизни не курила, голос ее отчего-то напоминал мужской.
– Ника! Это я, здравствуй, как ты? – выпалила залпом Аврора Владимировна, дабы побыстрее перейти к интересующему ее и животрепещущему вопросу о том, где можно выгодно и удачно купить кресло со столом.
– Как? Никак. Снова плакала. Ларион обещал позвонить утром – не позвонил, – уныло проговорила Вероника и вдруг воскликнула: – Вот я не понимаю, зачем врать?! Ведь он еще вчера знал, что не позвонит, а наобещал! Зачем обещать было? Вечно врет! Все время изворачивается!
– Да ладно, утро-то еще не кончилось! Всего-то одиннадцатый час! – утешила ее наша героиня и хотела уж было перейти к волнующему ее вопросу, как Бубышева снова забасила:
– Как же, позвонит! Ничего не позвонит! А я сиди жди! У меня что, дел нет? Я вон уже в дверь с трудом вхожу. Надо будет косяки сносить. Хотела сегодня поехать липосакцию передней брюшной стенки сделать! Уж узнала все, настроилась!
– Зачем это? – удивилась Дроздомётова – она никак не могла привыкнуть к тому, что приятельница только и делает, что выбрасывает деньги на ветер.
– Как зачем?! Говорю же, в дверь с трудом протискиваюсь! Косяки-то сносить – совсем уж последнее дело! И потом похудею, похорошею, и Ларион ко мне вернется... – мечтательно проговорила она, но Аврора Владимировна, представив Бубышеву такой, какая она была теперь – с седой стрижкой «под ноль», обрюзгшую, дряблую, с ежиком колючих, отросших усов, усомнилась.
– Дорогая? Эта твоя липосакция?
– Не спрашивай – все равно не скажу, – буркнула та, но, подумав, добавила: – Дорогая.
– Я по телевизору слышала, что это опасно. Это может привести... – И Аврора Владимировна чуть было не начала рассказывать своей давней приятельнице об ужасных последствиях пластической хирургии, трансплантации волос и липосакции, но та ее перебила:
– И не отговаривай меня – слушать ничего не желаю!
– Ну и ладно! Ты мне лучше скажи, где можно купить хороший письменный стол и крутящееся кресло. Мне для работы надо.
– В магазинах офисной мебели. Где ж еще-то?! Хотя постой, постой... – Вероника Александровна запнулась, будто силясь припомнить что-то очень важное. – У Ритки, ты помнишь Ритку?..
– Певичка, что ли?
– Ну да. Так у нее муж ведь руководит этой фирмой-то... Ну как ее... По изготовлению... Ой, ну как это называется... Надгробных плит! Во!
– И при чем тут крутящиеся кресла с письменными столами?
– Притом что он недавно мебель в кабинете менял. Денег у него куры не клюют, а жлоб жуткий! Лишнюю копейку не истратит! Ритку с этой мебелью замордовал совсем – все выбирал, где дешевле. Там за доставку берут, там за сборку, там и за то и за другое. И ведь нашел!
– Да? Ну-ка, ну-ка! – оживилась Дроздомётова.
– Ни за доставку, ни за сборку в этой фирме ничего не берут. Так-то! – с гордостью сказала Бубышева и замолчала.
– Что за фирма-то?
– Ой! Ну как ее?.. Сейчас, сейчас! Нет.
– Что – нет?
– Забыла, – обреченно проговорила Вероника.
– Ну вспоминай, вспоминай! Или Ритке позвони узнай!
– Она в Японии на гастролях! Сейчас, сейчас! Ну так еще морских разбойников называют! Похожее название... Как же это!.. – терзалась Вероника.
– Пират? – с надеждой спросила Аврора.
– Не-е, не пират.
– Флибустьер?
– Это что еще такое? Не-ет. На «к». На букву «к»!
– Контрабандист?
– Ой! Да ну что ты! Нет!
– Корсар?
– Точно! Но фирма называется не «Корсар», а «Корзар»! Ага! Вспомнила! Там «з» вместо «с», поняла? – Бубышева так обрадовалась, словно к ней навсегда вернулся Ларион. – Узнай телефон магазина, который ближе к твоему дому, сходи возьми каталог и закажи модель по телефону. У них нет выставочного павильона. Вот. Ну я все-таки поеду в косметическую клинику, сделаю липосакцию, – решительно сказала она и нажала на отбой.
Вероника Александровна Бубышева отправилась выкачивать жир из передней брюшной стенки, дабы избежать сноса косяков, а наша героиня, узнав, где находится фирма офисной мебели под пиратским названием «Корзар», не раздумывая, метнулась туда.
– Я хочу стол и кресло! – прогремела она, ворвавшись в тесную комнатку, где сидели три худые девицы, уставившись в мониторы компьютеров.
– Что? Что вы хотите? – испугалась одна из них. Вторая вздрогнула. Третья осталась невозмутима: она по-прежнему что-то пристально разглядывала на экране – будто муху, которая миновала жидкокристаллическую поверхность, забралась внутрь и, забившись в нижний правый угол, никуда не собиралась оттуда вылезать.
– Стол я хочу с крутящимся креслом, как у известной писательницы любовных романов, которую вчера утром показывали по телевизору! – с жаром пояснила Дроздомётова.
– Ах! Понятно! – с облегчением проговорила пугливая девица и, равнодушно вынув из тумбочки толстый журнал, протянула его Авроре Владимировне. – Просмотрите дома, выберете – позвоните, назовете серию, мы вам скажем цену. Доставка на следующий день, сборка через день, – выпалила она заученный текст.
– А доставка бесплатная? – подозрительно спросила Дроздомётова и затаилась.
– Да, как и сборка. Всего хорошего, – вместо «до свидания» сказала девица.
– Мне нужен хороший стол и кресло! Я ведь писатель! Пишу по десять, а то и двенадцать часов в день! – ни с того ни с сего ревностно заявила Аврора Владимировна. – И вообще я вот тут у вас сейчас сяду, все выберу и сразу закажу, – заявила она таким тоном, что отказать ей было никак невозможно.
Наша героиня уютно расположилась на стуле и, водрузив на стол сумочку, принялась сосредоточенно листать каталог. Она смотрела, прикидывала, думала, представляла, как та или иная модель будет смотреться в маленькой комнате. Она то и дело узнавала у девиц, сколько стоит этот чудненький столик или вот это изумительное креслице. Один раз она даже потребовала чаю с лимоном, посетила туалет для сотрудников и покинула фирму офисной мебели через три часа, выбрав великолепное крутящееся кресло с высокой спинкой из черного кожзаменителя (цены на кресла из натуральной кожи уж больно кусались) – точь-в-точь как у сочинительницы любовных романов – и милый компактный столик восьмидесяти сантиметров в длину с черными (под цвет кресла) боковушками и верхом оттенка вишни. «Зачем мне стол длиной метр сорок? Он займет всю стену у окна», – решила она. К тому же общая стоимость покупки была весьма соблазнительной – настолько, что Аврора Владимировна могла себе позволить еще и вожделенный золотой комплект с сапфирами.
Дроздомётова была на седьмом небе от счастья – она весь вечер смотрела то телевизор, то каталог с мебелью и ровно в полночь улеглась в кровать, совершенно довольная собой, своим выбором, сегодняшним днем и ценой покупки.
Спустя два дня Аврора Владимировна сидела в новом кресле, за столом, пахнущим елкой, несмотря на то что изготовлен он был из высококачественного (если верить каталогу) ламинированного ДСП («Может, теперь ДСП делают из соснового сырья?» – подумала она). Из потемневшей рамки на нее смотрела она сама и Арина на фоне ...ского монастыря.
– Я настоящая писательница! – в восторге воскликнула Дроздомётова – аж дыхание перехватывало у нее от собственной значимости и важности.
Наша героиня с нескрываемым удовольствием поглаживала поверхность стола, стучала по боковушкам, вдыхала еловый запах, крутилась на кресле по часовой стрелке и против оной, но не писала. Пыталась. Однако не помогали ей отчего-то в этом новые покупки – не приходило ей на ум решение этого проклятого технического литературного вопроса: как ненавязчиво и не утомляя многоуважаемого читателя, кратко, но полно пересказать в новой книге содержание предыдущего тома?
К концу трудового дня Аврора Владимировна поняла, что стол на самом деле не такой уж и удобный, каким показался ей на первый взгляд. Во-первых, мощное кресло руководителя категорически отказывалось вкатываться внутрь, поскольку расстояние между боковушками стола в точности совпадало со стальной крестовиной кресла. Во-вторых, стол был высоким, даже слишком – настолько, что у нашей героини за день пустого сидения за ним затекли руки – что уж говорить о том, когда она в поте лица будет корпеть по двенадцать часов над своими мемуарами?! В-третьих, стол узок – ноги затекли ничуть не меньше, чем руки, поскольку деть их просто некуда – можно сидеть лишь в одном положении, как египетская известняковая статуя военачальника Маи периода Среднего царства, что представлена в Берлинском музее.
– Нет! Это не стол, а гроб какой-то! – возмутилась Аврора Владимировна и, выключив компьютер, выскользнула из «саркофага», как обмылок из рук.
Все следующее утро Дроздомётова листала каталог офисной мебели, скрупулезно выбирая себе новый стол.
– Ничего, ничего приличного! – разочарованно, даже отчаянно то и дело выкрикивала она, как вдруг случайно открыла раздел «мебель для руководителей» и буквально на второй странице наткнулась на то, что ей было нужно, – на свою мечту, на настоящий стол писателя. С черными боковушками под кресло, со столешницей богатого рыже-шоколадного цвета радики, длиной метр сорок (уж тут есть куда ноги пристроить!). А главное, с тумбочкой из трех ящичков, один из которых закрывается на ключ. Эта последняя мелкая и незначительная деталь, этот микроскопический ключик, что соблазнительно поблескивал над черной изящной ручкой, моментально развеял все сомнения Авроры Владимировны. Она поняла, что эта вещь, разобранная и сложенная в узкой коробке на складе офисной мебели, должна, обязана просто, принадлежать ей.
Наша героиня кинулась к телефону и позвонила в фирму «Корзар». Она долго объясняла девушке, что хочет вернуть обратно купленный вчера уродливый стол и приобрести новый.
– Я доплачу! Доплачу! Вам же выгоднее! – кричала Аврора возбужденно в трубку, но девушка оставалась непреклонна: она требовала от Дроздомётовой объяснения, присланного в отдел сервиса по факсу, почему именно ее не устраивает купленный стол. Аврора Владимировна имела смутное представление, куда ей пойти, чтобы отправить факс, как именно его отправлять и какого объема он должен быть. – Ну вас! Я хочу купить новый стол! Отстаньте от меня со своим факсом! – вышла она из себя, и девица соединила ее с менеджером.
– Добрый день, фирма «Корзар», Юрий. – Аврора Владимировна, услышав приятный мужской голос, сразу как-то успокоилась, раскрепостилась и решила поделиться с Юрием своими проблемами относительно неудачно купленного стола-гроба.
– Юрочка! Ой! Вас зовут точно так же, как моего первого мужа! Вы непременно, непременно поможете мне! Я в этом уверена! Здравствуйте! – радостно воскликнула она, будто знала этого самого Юрия всю жизнь. – Это вас беспокоит писательница Аврора Дроздомётова! Я купила стол... – И Аврора Владимировна пустилась в долгие объяснения, почему именно ей не подходит этот стол и по какой причине ей нужен другой. – Я ведь писатель, Юраш! Я сижу за компьютером по десять, а то и двенадцать часов. Понимаете?
– Да-да, я очень вас понимаю! – с готовностью отозвался «Юраша» – он уже приготовился к долгому разговору.
– Ведь каким должен быть настоящий письменный стол? Это же неправильно, что после долгого сидения за ним затекают руки!
– Так он вам высоковат? – обрадовался Юрий, что наконец-то выяснил корень, причину, так сказать, проблемы госпожи Дроздомётовой.
– Да-да! Вы совершенно правы! Высоковат! Так высоковат, что грудь прям на столе лежит! Это разве дело?! – возмутилась писательница.
– Что вы говорите?! – проникся Юрий.
– Вы мне скажите! Скажите! – требовала Аврора Владимировна. – Ведь грудь на столе никак не должна лежать! Линия столешницы должна быть на три сантиметра выше пупка! Так или нет?
– Давайте выберем другой! Я вам посоветую. Вот, к примеру, страница двадцать пять, справа. Как?
– А он не очень низенький? – усомнилась Аврора Владимировна. Она напрочь забыла о письменном столе богатого цвета радики с тумбочкой и блестящим ключиком, так соблазнительно торчащим из верхнего ящика. Теперь ей нужен был совет профессионала.
– У нас Лидочка точно за таким работает. Я сейчас к ней подойду и спрошу, удобно ли ей или нет. – И Юрий пошел спрашивать. Аврора Владимировна нервно листала измусоленный каталог.
– Вы знаете, очень удобный стол! Очень! – сообщил услужливый менеджер.
– Да? – Дроздомётова сомневалась. – А эта ваша Лидочка высокая или низенькая?
– Не очень высокая... Метр шестьдесят, наверное...
– А я метр шестьдесят семь!
– О! Да у вас и рост какой хороший! – промурлыкал Юрий – он чуть было не ляпнул, что рост у Дроздомётовой настолько же завидный, как и грудь, которая лежит на столе. – Нет, у Лиды даже не метр шестьдесят! Меньше.
– Эх! Голубчик, что ж вы мне советуете-то?! У меня ведь коленки будут упираться! – вскипела писательница.
Сколько проблем! Грудь лежит на столешнице, руки затекают, коленки упираются! Как подобрать такой фигуристой женщине достойный письменный стол? Именно над этим ломал голову менеджер Юрий. И в эту минуту Аврора Владимировна заявила, что хочет столик цвета радики с тумбочкой, ключиком и условием, что купленный «гроб» они увезут без всяких факсов с ее стороны.
– Хорошо, хорошо! Тогда этот стол обойдется вам дешевле на стоимость того стола, который мы заберем, – с облегчением молвил Юрий, – итого с вас... – И он назвал цену, которая до глубины души поразила Аврору Владимировну. Она поняла, что золотой комплект с сапфирами накрылся медным тазом, и тут же затянула:
– А удобно ли мне будет, Юраша, за ним работать? Я ведь писатель! Пишу мемуары о своей жизни. Да! – с гордостью проговорила она. – Вот закончила первый том, где подробнейшим образом изложила все события своего детства, описала знакомство своих родителей... А знаете, как они нашли друг друга и откуда приехала в Москву в начале прошлого столетия моя родительница? И не догадываетесь! Моя мать – Зинаида Матвеевна (в девичестве Редькина) – родом из деревни Харино, что в Вологодской области. Из многодетной семьи. Да-да! Моя бабка, мать моей матери – Авдотья Ивановна, нарожала от моего деда Матвея Терентьевича шестерых детей. Каждый год рожала, пока тот не умер от воспаления легких!
– Да что вы говорите?! – Юрий сделал вид, что очень удивился. Менеджера охватило двойственное чувство: с одной стороны, он хотел побыстрее отвязаться от приставучей писательницы, но с другой – не мог. В фирме «Корзар» действовала политика «клиент всегда прав», особенно в тех случаях, когда этот клиент собирался что-то купить. Поэтому, чтобы не испортить все дело, ему оставалось лишь одно: выслушать Дроздомётову до конца и расстаться с ней таким образом, чтобы той снова захотелось в дальнейшем что-нибудь приобрести в их фирме.
– Да! Представьте себе! Дед умер, а бабка моя осталась с шестью детьми на руках. Старший – Василь Матвеевич – резкий, характерный человек, всю жизнь гулял от своей жены Полины. Он всем вечно дарил на праздники валенки и платки! – Аврора Владимировна все больше и больше увлекалась историей своей семьи. То, что наша героиня сейчас рассказывала совершенно незнакомому человеку, которого ни разу в жизни не видела, она не излагала еще никому. Ее приятельницы и знакомые кое-что знали о ее жизни, Арина же с Сергеем Григорьевичем были слишком заняты, чтобы выслушивать в очередной раз воспоминания Дроздомётовой по междугородной связи. – Дальше шла Антонина, – обстоятельно продолжала сочинительница, но Юраша перебил Дроздомётову, задав совершенно неуместный, по ее мнению, и глупый вопрос:
– Куда дальше шла Антонина? Кто такая Антонина?
– Да никуда она не шла! – немного рассердилась Аврора Владимировна. – У моей бабки с дедом после Василия, который всю жизнь всем дарил валенки с платками, родилась дочь Антонина. Что тут непонятного? – возмутилась рассказчица. – Антонина Матвеевна.
– А-а, – протянул Юрий.
– Эта самая Антонина (моя тетка) приехала в Москву и очень удачно вышла замуж за мастера зингеровских швейных машинок – Александра Вишнякова. И уже у них с Вишняковым родилась дочь Милочка, которая стала художницей. Понятно? – спросила она менеджера.
– Понятно.
– Вот и славно! Эта самая Милочка, моя двоюродная сестра...
– Как?
– Что как?
– Почему это она вам сестра?
– Да потому что Антонина с моей матерью родными сестрами друг другу приходились! Вот почему! Вы, Юрий, перебиваете меня! Договорить не даете, посему и понять ничего не можете!
– Извините, пожалуйста, – растерялся тот.
– Милочка все плакаты, помню, рисовала для фабрик и заводов. Вишняков (отец ее) умер от рака пищевода, вслед за ним ушла и Антонина (мать Милочки), – разжевывала Аврора Владимировна. – Бедняжка не смогла пережить такого удара судьбы и скончалась в расцвете сил. После Антонины бабка Авдотья Ивановна родила Павла – своего любимца, неудачника. То есть третьего по счету ребенка. Павел этот, когда возраст подошел, женился на Ирине Карловне – и только у них родилась дочь Виолетта, как его посадили.
