Kitabı oku: «День, когда мы встретились вновь», sayfa 3
Она была той, кто родила ему двоих прекрасных малышей, любила его больше самой себя, но неизменно получала презрение в ответ. Я же желала, чтобы мы двое поменялись местами – в моем сердце теплилась надежда проснуться в одно солнечное утро и быть забытой его величеством.
Однако ни наличие детей королевы, ни ее любовь не могли оттянуть внимание Короля от не способной иметь детей, ненавистной всеми, кроме детей меня. Добивало также и то, что милая и улыбчивая первое время Диана с легкостью отдала своих детей мне, игнорируя приказ и угрозы Эдельвейса. Так я стала мамой девятилетнего мальчика и двухмесячной девочки. Это спасло меня, ведь король был строг и непреклонен, а должность воспитателя, занимающая большую часть моего времени, не могла ему понравиться. А так у меня появился смысл жить дальше. Одновременно с обретением королем двух точек давления на меня.
Малыш Дан был моим якорем долгих девять лет, пока королева не узнала, что ждет второе дитя, которое, в отличие от первого, отдала мне лично в день родов, отказавшись даже стать ему кормилицей.
Я не могла судить ее за это – каждый имеет свое мнение и чувства, обосновывающие его поступки. Моим жгущим сердце ярмом всегда была холодность к Эдельвейсу, всеми силами пытающегося навязать мне хоть частицу своих эмоций и чувств. И, возможно, «справедливые» боги нашего мира накажут меня на том свете за это, раз не наказали того, кто убил пугающее количество людей.
Я зашла в ванную и спустилась по ступеням в фурако, встроенную в пол, и замерла в прохладной воде. Таковой она была именно для меня – я видела крохотные осколки льда на поверхности. Наиболее странным моментом в моей жизни оставался не факт принадлежности королю, не безэмоциональность и даже не то, что я не чувствовала боль, холод, жару, некоторые прикосновения и все, что было связано с физическим контактом с кожей. Нет, это было даже не так необыкновенно, по сравнению с печатью, которую оставил младший принц, что появлялась на руке, стоит кому-либо сделать что-нибудь, что будет мне неприятно. Потому что… я не изменялась. Годы, прожитые с момента, когда я отпустила принца, должны были отпечататься на лице и теле хоть как-то, однако, подходя к зеркалу, день за днем я видела в нем юную девушку, едва перешагнувшую совершеннолетие, но не тридцатилетнюю женщину.
Очевидно, печать прошлой династии несла в себе колоссальную силу и помогла мне выжить во дворце, однако, чем я заслужила такое? Тем, что открыла проход и помогла бежать? Так сделал бы кто угодно. Я лишь поступила, как велела мне моя совесть.
***
Это был последний бал перед нападением Эдельвейса. По какой-то необъяснимой причине я совершенно его не запомнила, этой ночью я ясно увидела яркие огни светильников-шаров, украшающих бальный зал, и будто перенеслась в прошлое.
В тот день матушка заставила меня надеть фиалковое платье с неприемлемо глубоким декольте, которое я постоянно прикрывала фатиновой накидкой. Мама называла это охотой на жениха или же правильным вложением в будущее. Я же играла заученную роль перед аристократией и стояла рядом с принцами, радуясь тому, что оба они были младше меня и женихами стать никак не могли.
– Диля, – на меня взглянули ясные карие глаза Касьяна Мэттилдур, принца Оттинкильского, – пойдем спать.
Я было улыбнулась, но была перебита строгим наследника:
– Ян, я же говорил, что ты не можешь так обращаться к Леди! Это не прилично!
Десятилетний мальчик хитро улыбнулся и назло старшему брату взял меня за руку.
– Ты так каждый раз говоришь, – рука мальчика сжала мою.
– Сейчас точно не стоит так делать! – прошипел пятнадцатилетний юноша, – на нас же все смотрят! Леди Диасция, будьте с ним строже, иначе он совсем разбалуется!
Я закусила губу и улыбнулась, зная, что наша мнимая перепалка на самом деле даже таковой не является.
– Как скажете, ваше Высочество, – я даже склонила голову в знак почтения и важности момента.
Но руку младшего принца не отпустила, ко всему прочему этого не потребовалось – наследник лишь махнул на нас рукой и обернул взгляд на зал с танцующими парами. Среди них мелькала и сиреневая юбка мамы, мило улыбающейся отцу, зеленая модная в этом сезоне принцессы и одиозно-красная молодой королевы.
– Ты вообще не должен здесь присутствовать, – продолжил свое любимое дело, а именно ворчание, старший принц, – ты еще слишком мал, чтобы находиться на балу!
Ян довольно задрал нос, радуясь тому, что смог выпросить разрешение стоять со мной здесь.
– За меня Диля попросила, – похвастался он.
Слева раздалось недовольное фырканье, граничащее с завистью, отчего младший принц нахмурил брови и шагнул вперед, спустившись с небольшого подиума. Не отпуская руку и повернув ко мне голову, он улыбнулся и сказал:
– Хочешь посмотреть, как я научился танцевать?
В его глазах читалась небывалая радость и детская непосредственность, которая должна была исчезнуть через год или два. Эти мгновения уже были одними из последних в нашем общении – король собирался нанять мальчику «взрослого» учителя. Бал был знаковым для Яна и прощальным для меня. Потому как в этом возрасте детей, которым нужна была няня и воспитатель, становились серьезными учениками и считались взрослыми Лордами.
У меня щемило сердце. Плакать я не стала только потому, что не хотела портить момент первого ощущения взрослости для принца.
Разница в росте у нас была разительная – Касьян выглядел младше своих ровесников и был на удивление щуплым и низким. Возможно именно по этой причине я не желала с ним расставаться. Или же причиной тому было то, что он был первым ребенком, которого я «выпускала»? Так или иначе, но из-за разницы в росте в танце ему приходилось держать руки немного поднятыми, а мне делать шаги меньше и быстрее, чем это следовало бы.
Но это был самый яркий момент моей юности, который я вспомнила только сейчас – в мрачном и опостылевшем до судорог сейчас.
Королева стояла поодаль в кучке своих «фрейлин-крысок» и косилась на меня. Короля еще не было, потому танцевать никто не смел. Очередной фетиш его величества, даже оркестру запрещено играть, пока мы вдвоем не выйдем в середину.
И вот король заходит в зал, подходит ко мне и берет мою холодную руку своей. Танцевать я не любила никогда, из-за чего отказывала всем, кто приглашал меня раньше. Исключением стал милый младший принц, с которым мы должны были перестать видеться, и Эдельвейс, отказ перед которым послужил бы поводом для агрессии. А я старалась избегать этого – раны от его ударов заживали долго, будто оставаясь памятниками моего непослушания.
Легкое па, пируэт, остановка и поклон. И новый круг мучений по пустому залу среди завистливых и просто злых взглядов придворной аристократии – за десять лет его величество собрал вокруг себя целый табор лжецов, хитрецов и казнокрадов, ненавидимых и гонимых предыдущей династией.
Только претерпев глобальные изменения, Оттинкиль наконец осознал, что строгий и в какой-то мере жестокий король Мэттилдур был хорошим и справедливым правителем. Но право выбора нам никто не давал, да и прошлый правитель теперь мертв. Единственной надеждой угнетенного народа стал возникший словно ясный луч предрассветного солнца Касьян Мэттилдур, сумевший спастись тогда и выросший талантливым полководцем и уже половину года отвоевывающий территории своего королевства. Я была рада близкому освобождению, если можно так назвать близкую смерть: или от меча война принца, или от печати, работоспособность которой изучить я так и не смогла – Эдельвейс просто не подпускал моего «мужа» ко мне ближе, чем на два метра. А как единственную любовницу захватчика меня должны пустить в расход сразу же после жены и двух наследников короля. Я была согласна пойти на меч грудью сама, лишь бы спасти двух безвинных детей, которые были моими детьми в большей степени, чем отцовыми и материнскими.
– Щенок осадил Белон! – громко произнес король, не обращая внимания на тихие вскрики толпы, мимо которой мы проплывали, – я уже чувствую его дыхание затылком!
Пограничная для столичной области смотровая башня Белон находилась в семи днях пути от королевского дворца. Тот факт, что принц находится настолько близко к нам, говорил лишь о том, что вскоре наши головы будут украшать пики дворцовой стены. Надеюсь, моя не будет висеть рядом с эдельвейсовой.
Бежать для его величества было признаком трусости и глупости. Как и отпускать в бегство кого-либо из аристократии и семьи – на мой малодушный вопрос об отправке детей и королевы за границы, я была одарена очередным всплеском гнева. Что ж, магию у меня никто не сможет забрать, а потому проверенные ходы подземелья помогут вывести моих детей из этого кошмара. Не в момент осады, так в момент нападения или смены власти.
– Сунься он сюда, и я снесу с его лица эту мерзкую улыбку! – громкая ругань на весь зал.
Раньше он говорил не «сюда», а «в мою страну». Прошло каких-то жалких полгода, а результат уже достоин великих завоевателей, описанных в старинных манускриптах и новых книгах истории. Младший принц вырос в воинственного мужчину. Более всего Эдельвейса бесило именно то, что «выпустила птенца на волю» я. Я видела страх и злость в его глазах, но не могла сдержать рвущуюся радость в груди – солнце уже почти взошло на утреннее ясное небо. Жаль, полюбоваться им в зените я смогу только из тюремной камеры. Или не смогу вовсе.
– Он все еще остается мальчишкой с коротким мечом в руках! – продолжил мужчина.
Мне бы хотелось поспорить насчет длины меча, но я могла лишь давить на лице мерзкую милую улыбку и держать короля за руку, пока он ведет меня из зала, не желая задерживаться в компании «крысок».
***
Небо озарило новое солнце – ночную тишину взорвал огненный знак разрыва пространства, а над дворцом разлилось красное зарево разгорающегося пожара. Я стояла у окна своей спальни, к счастью или же к печали виды которой выходили на прилегающий к замку парк, откуда решил начать свое возвращение домой принц.
