Kitabı oku: «Сердце бога. Книга восьмая»
Пролог
Клинок проник в первое сердце Алессы, вырвав из её груди хрип боли, который, однако, никто не услышал. Напавший на девушку Айдар – от того, что его мысли и руки были заняты ударом во второй разгоняющий кровь орган, а стоящий вплотную к дочери Аезелвалф – потому, что начал заваливаться на землю, сам соскальзывая с холодного длинного лезвия.
Лесси, будучи в своём маленьком теле, была права, слыша и думая о стуке отцовского сердца в груди – мужчина желал своего убийства, ведь оно было способно вернуть к жизни не столько его жену из колбы, сколько подарить практически невозможный вздох его ребенку.
Из-за этого там, на, казалось, раскрасневшемся от пролитой крови небе среди мерно и безразлично плывущих облаков успела воспарить лиловая метка Верховной висталки, просящая о помощи и одновременно говорящая сотне тысяч людей на всём Танатосе о том, что его ждет очередная необыкновенная история. Хорошая ли?
Второй удар пришёлся по едва ли отдающему себе отчет телу. Умертвляющая сталь выскользнула вместе с кровью, а после рванула со своим хозяином в портал. Прочь. Как можно дальше от места убийства двоих, хотя умереть должен был лишь один.
Мгновенный портал Феликсиниана рассёк воздух и пространство, искусно перенеся своего владельца ровно до бездыханного трупа. Однако, его волнение не было связано ни с чем, кроме одной единственной мысли: брачная метка на его запястье ослабла – он перестал ощущать её, как чувствовал всю прошлую ночь. Она умерла вместе с ней.
– Альфа? – шагнул из тени Тодор.
Князь подхватил истекающее кровью тело на руки, будто и не заметив за ледяной маской вмиг ставшего видимым для всех состояния.
– Что ты будешь делать? – не нашёл ответа у своего Альфы мужчина и обратился к кровному брату.
Вомбор, стоящий над безразлично глядящим в небо Варгом, неожиданно для всех кивнул, рывком взвалил себе на плечо мужчину и пробасил:
– Он оставил план действий, – с ходящими желваками на скулах, – мы готовились, – его голос сбился, – уже давно, – взгляд в небо на метку, – нужно дождаться вторую Альфу. Она отдаст приказ.
– Ариэллу? – переспросил Тодор.
– Почему ты так спокоен? – взглянул на него второй Бета.
Оба они перевели глаза на по ледяному застывшего Феликса, сжимающего в руках свою мёёртвую жену.
– Он… – неуверенно спросил старший из братьев, потянувшись к своему виску.
Это могло означать только «Сошёл с ума?».
– Идите в стаю, – хрипло ответил им Князь, после чего взмахнул рукой перед грудью Алессы, будто поймав что-то невидимое, а после перенёс их двоих порталом. Подвал Сахарного домика. Возникший от сигнала вторжения в его лабораторию Зигмунд Хакгард. Операционный стол. Азарт в глазах смотрящего Владыки, смешанный с отступающим волнами ужасом. Блеснувшее в свете мощного магического светлячка агератовое кольцо с безымянного пальца Алессы. Нож. Надрез.
Мёртвое сердце.
Глава 1
По телу прошла волна ужаса. Боль. Только она была со мной. Вязкая, тянущая и крикливая. Ассоциация с ней была именно такая – один её крик, и я мысленно кричу ей в ответ от очередной вспышки боли.
Ту-ук ту-ук.
Сердце стучало отрывисто. Неприятно и будто невпопад с… чем-то. Просто не попадало в какие-то рамки. Временные?
Ту-ук ту-ук.
– Расслабься, – голос Фила откуда-то напротив.
Но я не могу открыть глаза. От этого должно было стать ещё больнее. Я уверена.
– Контролируй дыхание, – всё ещё его слова, – веди счёт, аларин.
Какой к черту счёт?!
– Раз-два, – начинает он сам, – не сопротивляйся – будет больнее.
Ту-ук ту-ук!
Я зашипела от новой волны.
– Мне помочь тебе? Я могу подавить твои мысли, – совсем не угрожающе произнёс мужчина.
А что толку? Если…
– Не нужно, – разлепила сухие губы я.
Ту-у-ук! Т-ту-у-ук!
– Лесси, – суровое от тучки.
Боль нарастает!
– Раз-два, – голос приблизился, – ну же, аларин. Тебе нет смысла сопротивляться. Ты должна принять новый темп сердца.
Я выдохнула со стоном.
«Ту-ук» – вернулось к изначальному варианту биение. А после… Тук. Тук. Всё.
– Умница, – похвалил Князь, – боль утихла. Можешь открыть глаза.
Я не хотела. Более того, я боялась нового витка судороги. Я ждала её.
– Мы дома? – спросила у него.
Фил усмехнулся.
– Да, Лесси, – короткий ответ.
Без насмешливости, которая должна была последовать. Я чувствовала это.
– Тебя развеселил мой вопрос? – я сжала и разжала пальцы на правой руке.
Нужно было абстрагироваться от страха – только так его можно победить.
– Немного, – звук приближающихся шагов.
Смятение.
– Тебя что-то тревожит? – моя рука накрыла закрытые веки.
Он молчал около минуты. За это время я успела потереть глаза, с тяжестью их открыть и вглядеться в размытый моим зрением потолок.
– Я… беспокоился о тебе, – под его телом прогнулся матрас.
Я смогла повернуть голову в его сторону, чтобы встретиться с чёрным взглядом.
– Признаешься в своих чувствах так открыто? – зачем-то произнесла я.
Только после опомнилась, ведь он мог понять это как насмешку. Однако Фил лишь кивнул и ответил:
– Получается так, аларин, – сразу же отвернувшись, – тебе стоит остаться в постели на некоторое время.
Я потянулась. Никакой боли! Даже усталость отсутствовала! Именно поэтому я села под его недовольным взором, потянулась уже с этого ракурса и… зашипела. Рука сама собой прижалась к груди, где вновь началась эта прерывистая тягомотина с «Ту-ук».
– Лесси, ляг, – ледяным тоном, но не касаясь меня и пальцем, пророкотал Князь.
Интересно, по какой причине?
Я осталась скрюченно сидеть.
– Ты успел меня вылечить, но рана была сильной, да? – выдохнула под отступающую тяжесть, – поэтому так болит?
Взгляд у него сделался упрямым. Сердитым и тяжёлым, как луна.
– Почему ты молчишь? – нахмурилась я.
А после того, как ничего не изменилось, свесила сперва одну ногу, потом вторую, скривилась, поднялась, удерживаясь с помощью изножья кровати и прошла к гардеробной. Мне нужно было зеркало. Почему-то мне казалось, что оно расскажет мне обо всём.
Однако в нём отражалась обычная я: всё такая же бледная, тощая и высокомерная. Только в этот раз глаза казались напуганными, бледность болезненной, а всё тело едва стоящим без подрагиваний.
– Что не так? – я потянулась к груди платья, слыша позади шаги, – шрам?
Брови сошлись в одну. Не просто шрам – шов будто разрастался под моими стаскивающими ткань руками. Сперва вниз на десять сантиметров от ключиц, после в стороны практически до плеч, а после снова вниз посередине, чтобы завершиться стежками у живота.
– Прямой массаж сердца? – недоверчиво повернулась к мужу.
По его лицу прошла судорога.
– Там нечего было массажировать, – почти прошипел он.
Весь вид его вмиг показался мне усталым, тёмным и измученным. Не тень же упала на его лицо?
– А-а? – ещё раз взглянула на отражение я.
Мужчина направился обратно к креслу, в котором сидел изначально. Но это не помешало ему ответить:
– Тебе нужно было контролировать стук сердца несколько минут назад по той причине, что оно моё.
Я опешила, глядя ему в спину.
– Жопа! Ты очнулась? Нет, ну я уже так не могу! Сколько можно валяться! Ну почикали тебя мечиком, что теперь? – в спальню шагнул Гаспар, – помереть теперь что ли?
Вольтер старший сел, воззрился на меня своими чёрными-матовыми глазами и застыл мрачным изваянием. А я не отрывалась от него.
Он вставил в мою грудь своё сердце?!
Я боялась что-либо сказать. Да и что я вообще могла? Я даже не понимала, стоит мне боготворить его, злиться, ведь это принесет проблемы ему, или недоумевать от того, что ему удалось это сделать.
– Лесс, ты живая? – махнул перед моим лицом Гаспар.
Я мотнула головой. Нет. Не живая. Я, кажется, умерла, а после была оживлена тем, кто подарил мне свою жизнь.
– Ты умрёшь? – прошептала я, держась за дверной проем.
Князь растёкся в улыбке. После улыбнулся. А затем неожиданно расхохотался так громко и нервно, что по телу пробежался холодок.
Его хватило на несколько минут. И трудно было представить более ужасающее для этого время.
– Нет, аларин, – он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, – разве я похож на того, кто пожертвовал бы собой?
В его глазах плясали бесята. Чёрные, пронизывающие и цепкие.
– Почему я тебе верю? – спросила тихо.
Он улыбнулся уголком губ.
– Потому что я не лгу, – краткие слова.
Контакт взглядов.
– Как же вы надоели, – буркнул элтан, – о! Лесс, а ты видела эту махину?
Он успел отойти к окну и встать там, скрестив руки на груди.
– Громадная, да? – он усмехнулся, тем самым раскрывая свою хитрость – он пытался выманить меня, – видела у кого-нибудь такую же?
Я решила отложить разговор на более позднее время, но сперва подошла к мужу, наклонилась и запечатлела на его щеке со шрамом краткий чмок.
– Я тебя люблю, – шепнула, – не знаю, что делала бы без тебя.
Мне показалось, но он начал выглядеть добрее. Нужно будет оставить его отдохнуть – если мне стало лучше, то тому, кто просидел надо мной… сколько? В общем, ему явно было сейчас не сладко.
– Что там? – направилась к окну я, – это…
– Метка о помощи, – подсказал элтан, – громадная. У неё одна из самых больших меток из всех. С того материка видно.
Над уголком Сахарного домика, клочком поля и садом, в самом небе, висела, попеременно крутясь в обе стороны лилово-красная буква «В», разлетающаяся витками на несколько метров от себя.
– Кто это? – не узнавала знак рода я.
Гаспар усмехнулся.
– Рэй счастлив все эти два дня, – хмык, – говорит, что мы теперь заживём, потому что его подруга Элли «высунула хвостик».
Меня перекосило.
– Ариэлла? – я резко повернулась к Филу, – она жива? Вернее… ожила?! Но…
– Ты её знаешь? – удивился Гас, – она же вроде как старая. Сколько ей там…
Феликс медленно кивнул, чем выдал свою усталость.
– Это… – пробормотала я, – здорово. Наверное.
Я хмурилась.
Только все проблемы начали решаться, как добавляются новые! Я вообще не представляла, как себя вести с сестрой Князя! И-и женой папы!
– Чёрт, – пробормотала, – всё должно было… – в этот момент меня догнала мысль:
– А если я ей не понравлюсь? – из хороших, – а если она всё-таки плохая?! – из очень плохих.
Фил закатил глаза.
– Может хватит уже тупить, а? – рыкнул элтан, потому что я опять подарила всё своё внимание мужу, – Лесс, ты чего такая веселая вообще? У тебя отец умер, а ты…
Меня как током ударило!
– Папа… – на глаза набежали слезы.
И я призвала портал.
***
«Умер? Папа мёртв? Такого не может… нет. Это не так!» – думала я, пока бежала по стае к центральному шатру. Над ним уже висел проклятый скорбный чёрный полог.
– Нет, – шепнула, влетев в помещение и застыв, зажмурившись – смотреть на что-либо мне не хотелось.
Это было тупо. Настолько тупо, что зубы стучали, пока я пыталась собраться с силами.
Я уже видела этот момент. Этот шатёр и этот покров на бездыханном теле. Мне было тяжело стоять напротив мёртвых Маргариты и Гавнии, сейчас же было что-то совсем адское. Я попросту не знала, что я должна чувствовать: в груди смешалась целая прорва, комок эмоций. И боль не была на первом месте, нет. Больше всего я жалела. О том, что не успела сказать ему то, что могла бы. О том, что никогда больше не услышу его громкий смех, бушующую ярость и грубую шутку про смерть.
Папа…
Как же я ненавидела сейчас себя, посмевшую говорить тебе обидные вещи, посмевшую не доверять тебе, бежать, считать злым, грубить, быть плохой дочерью.
– Милая, подойди, – заставила меня разжмуриться мама.
Она сидела справа от центрального постамента – они подготовили всё, желая проводить своего Альфу с почестями. Его ждало сожжение. А я даже и не подумала о том, что… может быть стоило уйти на расстояние? Когда всё произошло с мамой тогда, я сидела на крыше своей башни, не решившись приблизиться и удавиться собственной скорбью.
Тогда я была виновата в её смерти, но сейчас… ничего не изменилось. Кто ещё мог быть виноват? Я могла заметить этого ублюдка. Услышать или увидеть, отреагировать, заставить прекратить, убить самой.
– Лесси, – снова позвала меня Рая.
Я всё ещё не отрывала взгляда от её лица. Измученного, тёмного и распухшего от слёз. Вот кто плакал и переживал. По какой причине тогда этого никак не удаётся мне?!
Красные глаза, растрепанная, однако и прекрасная, как всегда. Никто не мог любить его так же сильно как она. Может папа сам давал ей шанс не привязываться к себе, отталкивая каждый раз? Очередная моя фантазия.
– Я рада, что ты пришла, – произнесла она, когда я тяжело опустилась на стул рядом.
Смотреть на постамент в центре мои глаза отказывались, поэтому я сверлила землю под ногами. Вытоптанная тысячей ног. Много кто желал попрощаться? Не то, что его собственная дочь.
Я желала сбежать. А если и взглянуть на него, то сгореть вместе с ним. Лечь плечом к плечу и…
– Ты в порядке, милая? – она натянула на лицо улыбку.
Её глаза в это мгновение плакали без слёз.
– Я? – только и спросила с усмешкой.
Она потёрла переносицу. Ей было тяжело говорить со мной в обычное время, а сейчас – предел издевательства.
– Он любил тебя сильнее кого бы то ни было…
– Мам, не надо, – перебила её, – прости, но, – я выдохнула, – я не могу.
Мне казалось, что мир распылится на мелкие частички, если кто-то ещё заговорит со мной. Тело сковывали раскаленные нити. Мышцы на скулах сводило судорогой от того, насколько сильно я их сжимала.
– Я понимаю, Лесси, – не останавливала слёз она, – я и в самом деле многое понимаю, пусть другие видят во мне кого-то… поверхностного и… бесхребетного, – её опухшие веки едва держали глаза открытыми, – прости за то, что вечно бежала от разговора с тобой, – она качнула головой, – я бы столько многого хотела тебе сказать, но у меня просто нет сил, Лесси, – всхлип, – я боялась вернуться в этот мир и оказаться у столба под солнцем, но оказалась в ещё худшем положении, – её зеленые глаза заволокло пеленой, – вы с твоим папой – всё, что у меня оставалось из… нормального, – она закусила губу, – сперва исчезла ты, а после и он, – всхлип и вскинутый на меня упрямый взгляд, – и я не дура! Нет. Вы все думаете, что я идиотка, которая не может себя контролировать и волочится за ним, то это не так! – её взгляд загорелся, – хотела бы я посмотреть на Тини или эту… Нирраллин, когда их отвергнет тот, кого…
Её голова упала на колени. Она плакала молча – лишь плечи подрагивали, выдавая тот ужас, что сейчас испытывала женщина.
– М-мам… – не нашлась что сказать ей я.
Всё потому, что сама не хотела ничего слышать. Я хотела вернуться в тот миг, когда все были живы. Иметь при себе мысли, что были со мной сейчас. Ступать прямо и никогда не ошибаться. Не чувствовать боли, сострадания, вины и тяжести. Не чувствовать ничего. Особенно бессилия.
– Не думала, что всё так сложится, – встала за моей спиной Нира, – вышло как всегда криво, – она хмыкнула, но как-то совсем без смеха.
Я поджала губы.
– Я думала ты не придёшь, – ответила ей, отвернув голову обратно к… земле.
Позади раздался ещё один хмык.
– Я разочаровалась в тебе, а не в нём, Лесс, – стеснения не было с ней и сегодня, – к тому же, у меня есть предположение, что скоро здесь будет и Верховная. Не может же она оставить всё как есть – это не в её характере.
Губы растянулись в злой улыбке.
– Что она может сделать? – шипение от меня, – он мёртв, Нира! Навсегда, понимаешь?! Просто…
Меня остановил её смешок.
– Твой Вольтер же смог тебя оживить, – ехидно-взволнованное, – а Элли сильнее. Я видела на что она способна.
Только в эту секунду я смогла поднять глаза на уровень горизонта. Я смогла прямо взглянуть на тело своего мертвого отца только тогда, когда поняла, что есть шанс для его спасения.
Покрывало на нём было чёрным, лёгким и полностью облегающим тело – я видела очертания лица и пальцев на руках, и ждала того момента, когда ткань всколыхнется от дыхания или движения. Не мог же он быть полностью обездвижен так долго?
– Ты уверена? – выдохнула упрямо.
– Ой, давай без твоего властного тона, – махнула рукой на меня она, – не рычи, а. Я хочу нормально дождаться Элли.
Я промолчала. Вероятно, висталка была больше обижена, чем зла.
– Ты только тешишь своё самолюбие, – выровняла спину мама, – не знаю насчёт твоей Верховной, но я за всю свою жизнь не видела того, кто мог бы оживлять, – она вмиг нахмурилась и взглянула на меня, очевидно вспомнив, – вернее, оживлять с таким сильным… увечьем.
В моей голове крутились шестеренки. Увечье? Проколотое сердце.
– Давай признаем, что ты вообще мало чего видела за свою жизнь, – хмыкнула Нира, – кроме престранной глуповатой любви.
Я в этот момент смотрела на сидящего с другой стороны Фила. А ведь он смог оживить меня с этим самым увечьем. Более того – он сделал так, что умершая я приняла его сердце и ожила, что было нелогично со стороны…
– Дед помогал Князю? – спросила у мамы.
Та опешила от моего вопроса. Ещё бы она знала.
– Как бы он тебя оживил тогда? – ответила Нирраллин.
Вот кто всегда везде всё заметит.
– Ладно, – пробурчала себе под нос, – пусть всё это и выглядит странно.
Вольтер в ответ на мои слова повернул голову в мою сторону и вгляделся в лицо. Через несколько секунд он дёрнул уголком губ и помотал головой, отрицая мои слова. Ещё бы он согласился.
Но меня сейчас тревожило совсем не это, хоть я и планировала разобраться с этим позже – нет, я ждала появления её ровно так же, как и многие в этом шатре. Помимо меня, Ниры и Фила на проём смотрели ещё и все члены отцовской стаи. Не думают же они, что она будет им как Альфа? Серьёзно?
Князь в ответ на мой немой мысленный вопрос кивнул.
Висталка – новая волчица? Вы сошли с ума?! Мне от старых проблем хватает, а что будет с ней?
– Вомбор, – позвала отцовскую Бету я, – кто станет новым вожаком, если папа…
Темнокожий мужчина мерно качнул головой.
– Ариэлла – единственная Альфа, – подтвердил моё возмущение он.
Рядом возник и второй братец.
– Ты с ней коммуницировал? – внимательно наблюдал за мной Тодор.
Очевидно, реакция Князя, которую он успел пронаблюдать, ему счастья не принесла. Мне же было интересно.
– Нет, – процедил старший, – мне двести восемьдесят шесть, а она… появилась только сейчас.
Тодор хмыкнул.
– Боишься? – его нахмуренный вид.
Вомбор мотнул головой.
– Какой её представлял папа? – вдруг очнулась я, – у вас же была мыслесвязь. Он должен был хоть раз нечаянно передать вам мысли или воспоминания.
К тому же, там есть особенность – ты почти всегда передаешь чувства в момент разговора. Я ощущала эмоции стаи, когда говорила с ними тогда. Странно, что сейчас все молчали. Тучка, видимо, не сильно любил общаться таким способом.
– Смешная, мягкая, обидчивая, беспокойная, – мужчина замялся, – импульсивная, добрая, податливая, – нахмурился, – глупая, вредная…
Интересный набор… качеств, нечего сказать.
Однако он был не полный, потому как Вомбор не успел продолжить – у входа образовалась шумиха, все напряглись, а сам Бета отца рванул к тканевой завесе. Но не успел, её поднял никто иной, как Виктор Кери, облачённый в плотный чёрный костюм, традиционный у аристократов для таких мероприятий. На второй его руке, можно сказать, повисла тень – по-другому её назвать я не смогла бы.
Облаченная в чёрную плотную ткань с головы до ног так, что невозможно было различить фигуры, не то чтобы увидеть очертаний лица. Медленная – Кери почти нес её на себе, пока доходящая ему до плеча фигура плыла практически по его следам. Молчаливая, с какой-то тяжёлой поступью, кривой и шатающейся. Она ощущалась прямоходящей, но слегка изломанной куклой без коленей и, кажется, глаз – Лорд довел её до пьедестала в центре, делая это в тишине, прерываемой только шипением плывущей где-то над нашими головами метки её рода. Последняя должна была путешествовать со своей хозяйкой, только вот задача – почему она не убирала её всё это время.
– Элли… – сделала шаг к висталке Нира.
Однако остановилась под ледяным взором Кери, который был брошен буквально на секунду, после мужчина перевел его в пресной форме на… жену и опустил обе её руки на грудь папы. Ариэлла застыла в такой позе на несколько минут.
Я ждала чего угодно – волшебства, потоков магии жизни, висталочьей магии, песен, движений. Хоть чего-нибудь.
В шатёр вошёл старший сын Виктора – Томлирих. Усмешка на его губах стала единственной эмоцией, появившейся в этом месте, кроме скорби. Мне хотелось бросить в него некромантский файербол. Однако он почти сразу повторил безразличный отцовский вид и застыл статуей всё там же.
– Лорд Кери, – только и произнёс Фил, когда женщина под плащом медленно начала стягивать перчатки с рук.
Виктор незамедлительно повернулся к Князю, мотнул тому головой, будто отвечая на что-то, а после вернул внимание Ариэлле. Та уже успела подобрать длинными черными ногтями всю ткань с лица и груди папы, позволяя нам всем вглядеться в белое испещрённое иссиня-чёрными венами лицо. Уже совсем не живое и весёлое.
Я запомнила его именно таким: громкоголосым шутником с упрямым сильным характером и умением говорить то, что было на его уме. Он никогда не играл и был верен себе.
Я надеялась на то, что он останется собой. Вернётся таким же, как и был. Я же не изменилась, правда?
Фил чувствовал себя странно: неприятное ожидание и тяжесть. Ожидание того же, о чём думала я?
Татуированные со стороны ладоней пальцы Ариэллы прижались к щекам Варга.
– Это странно, – пробормотала мама.
В шатёр вбежала Актиния, глянула на спину Кери, проводящую странные манипуляции, затем мать и безразличного Тома, после чего медленно, не привлекая внимания, направилась к нам.
Ариэлла тем временем склонилась к уху папы и что-то прошептала. Я постаралась прислушаться, но до меня донесся только легкий налёт шёпота, что было очень странно для куртьего слуха.
– Соболезную, Лесси, – донеслось до меня нянюшкино.
Она выглядела очень перевозбужденной сейчас – немного растрепавшаяся копна на голове, блестящие глаза и сдерживаемые эмоции, которые было не скрыть.
Женщина упала на стул рядом с Раей.
– Поговорим, когда всё закончится, ладно? – попросила она маму.
Ариэлла в это время успела выпрямиться, очень неприятно покашлять и забрать у протягивающего ей Кери платок, чтобы сунуть его под плащ и ткань на голове и вынуть его уже с кровью.
– Она тяжело отходит, – подтвердила Актиния почему-то с улыбкой, – но уже может разговаривать. И… – она не выдержала, пусть и сбавила тон, – у меня будет сестра! Я в шоке.
Я промолчала, почувствовав дикую ревность в душе. И она должна радоваться появлению матери тогда, когда мой отец умер?!
– Альфа, – остановил отступающую к выходу чету Кери Вомбор, – шатёр для тебя готов. Мы подготовили целителя, твои вещи и готовы слушать твои слова.
Женщина в плаще задрала голову, чтобы оглядеть лицо Беты и сразу же повернула его к Виктору, буравящему взглядом оппонента.
– Я отдам приказ позже, – безразлично сообщил Кери.
Вомбор нахмурился, оглядел руку Леди на локте мужчины и пробасил:
– Отдавать приказы может только Альфа, – упрямый и внимательный взгляд на Ариэллу.
У Виктора полыхнули глаза.
– Позже, – только у услышала я хриплое.
Голос у Паучихи был скрипучий, костистый и жалкий. А ещё больной, будто она умирала, а не восстанавливалась.
Была ли я жестока, но меня это радовало. Почему?
– И это всё? – перебила очередную волну тишины я, – ты не сделаешь ничего? – громко и четко, властно, – ты хоть плачешь там, под плащом?
Я была зла на неё – в сердце пылала ярость. Из-за неё умер мой папа, а она ничего не делает, хотя может?!
– Лесси, – холодно произнёс Фим.
Я агрессивно зыркнула на него и перевела взор обратно на Верховную.
– Что нам делать, Альфа? – сдвинул брови в одну Вомбор.
Женщина едва заметно сильнее вцепилась в плечо Кери. Мы ожидали чего угодно. Полный шатёр близких отца ждал от неё отклика. Однако сиплое:
– Сожгите его, – под лёгкую несдержанную улыбку Виктора.
Они вышли из шатра. Моя ненависть осталась со мной.
– Почему она отдает приказы? – очнулась мама.
Тини в этот момент уже подбегала к Томлириху, чтобы вместе пойти за этой сукой. Меня потряхивало от бурлящего котла внутри.
– Оживит? – прошипела для Ниры я, однако её тоже уже не было – она рванула за своей проклятой Верховной, – оживит, – рассмеялась громче, – Вомбор! – я поднялась на ноги и приблизилась к постаменту, чтобы рывком закрыть лицо тканью и добавить, – передай всем, что я лично оставлю подыхать у аррмаса того, кто посмеет поднести к нему спичку или уголек магии! – с глубоко вздымающейся от дыхания грудью, – я запрещаю его сжигать.
