Kitabı oku: «Труп в доме напротив»
«Жизнь – это четки, составленные из мелких невзгод, и философ, смеясь, перебирает их. Будьте, подобно мне, философами, господа, садитесь за стол, и давайте выпьем: никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена»
(Александр Дюма, «Три мушкетера»)
ГЛАВА 1
28 апреля 2185 года от О.Д.
«Д'Артаньян вздохнул при мысли о странностях судьбы, заставляющей людей уничтожать друг друга во имя интересов третьих лиц, им совершенно чуждых и нередко даже не имеющих понятия об их существовании»
(Александр Дюма, «Три мушкетера»)
Аркадий Феофилактович, не отрываясь, глядел в выходящее на улицу окно кабинета.
Зрелище, открывавшееся ему, было и в самом деле занятным, хотя и не настолько, чтобы пялиться туда уже четвёртый час подряд.
Дом напротив сносили. Воздушные лезвия разрезали мёртвую плоть здания, словно ножи – гигантскую голову сыра. Два мага управляли лезвиями, ещё двое аккуратно переносили получившиеся фрагменты на грузовую платформу. Четыре верхних этажа уже были сняты, когда Аркадий Феофилактович вздрогнул и забегал по подоконнику, твердя:
– Ой, плохо дело, хозяин! Хозяин! Да оторвись же от машины своей проклятущей!
Алексей Верещагин поставил точку в отчёте по законченному расследованию, который печатал на компьютере, и недовольно посмотрел на домового.
– Что ты шумишь?
Тот, не тратя лишних слов, ткнул пальцем в заоконный пейзаж. Алекс подошёл поближе и взглянул. Разрушение здания остановилось, трое магов-воздушников отошли в сторону, а четвёртый, по-видимому, главный среди них, ожесточённо тыкал пальцем в кнопки коммуникатора.
– Ну, и?…
– Мертвяка они нашли, – ответил домовой. – Первого.
– А что, там не один? – удивился Алекс, и мысленно сам себя обругал: домовой жил у него не так давно, и всех его способностей Верещагин не знал пока, но уже усвоил, что лучше в них, способностях, не сомневаться.
– Трое их там, – ответил Аркадий Феофилактович. – Один совсем свежий, второй с неделю пролежал, а третьему уже лет пятьсот, а то и поболе.
– Аркадий, – строго сдвинул брови человек. – Ты, по-моему, заговариваешься. Дом напротив построен был всего лет сто пятьдесят назад, и построен кое-как, иначе бы его никто сносить не стал!
– Хозяин, вот силой клянусь – не вру. Там же подвалы какие, в третьем, самом нижнем, ярусе даже я не рискну появиться! И фундамент старый сохранился, ему сносу не будет, потому-то на нём и построили…
– И что, в подвале третий труп?
– Не, хозяин, он в стене подвальной вмурован, чтобы охранял постройку. Закладная жертва, слышал про такое?
– Слышал, конечно, – пожал плечами Алекс. – Хотя мне казалось, обычно закапывали голову петуха, собачью, ну, или бычью в крайнем случае. А тут – человек. Кстати, человек? или кто?
– Не знаю, – домовой пожал плечами, не отрывая взгляда от происходящего за окном. – О, стража приехала!
– Ладно, ты смотри, а я пойду, отчёт доделаю…
Закончив писанину, Алекс отправил сообщение электронной почтой клиенту, сладко потянулся и гаркнул:
– Аркадий, ты меня кормить будешь сегодня? Половина пятого, а я, кроме бутербродов на завтрак, даже чашки кофе не получил!
Молчание было ему ответом. Верещагин заинтересовался и даже слегка забеспокоился: с тех пор, как Аркадий Феофилактович появился в его доме, завтраки, обеды и ужины появлялись на столе в положенное время. Это не говоря уже о лёгких перекусах…
– Аркадий! – позвал он снова.
Тишина.
Он прошел через библиотеку, заглянул в спальню, но искомого домового обрёл только в гостиной, всё так же прилипшего носом к окну. Алекс выглянул через его макушку: недоразобранный дом, усевшиеся в сторонке маги, пара экипажей, группа что-то активно обсуждающих стражников… В этот момент один из них недвусмысленным жестом показал на верещагинские окна.
– Сейчас они к нам нагрянут, хозяин, – сказал домовой. – Чай подавать, или уж сразу водки?
– А к нам-то с чего? Я точно ничего такого не видел, а про тебя, может, и не знают пока что?
– Чего ж это не знают? – слегка обиделся Аркадий Феофилактович. – Как ты меня к себе принял, я сразу у старшего прописался, как положено, и раз в неделю отмечаюсь.
– Э-э-э… Понятно… То есть, ни фига не понятно, но не об этом речь. С какой стати стражникам к нам приходить?
– Этого я не знаю, а только вон они, уже идут, – он кивнул в сторону окна.
Двое в форме, сопровождаемые человеком в штатском, и в самом деле неторопливо направлялись ко входу в дом.
– Так они не к нам! – отметил Алекс. – Они к той двери идут, что с Селивёрстова переулка, а она ж только на первый этаж ведёт. Там и нету никого уже давно…
– Эх, хозяин… – печально произнёс домовой. – Ты с работой своей совсем о доме родном забудешь! На первом этаже уже три дня как поселились. Сейчас эти, из охранной палаты, с соседкой твоей поговорят, а потом и к нашему входу отправятся.
Тут надо, наверное, слегка пояснить, что представлял собою дом, в котором уже лет двести обитало семейство Верещагиных. Двухэтажный кирпичный особнячок стоял на углу переулков Селивёрстова и Костянского, и с давних времён был разделён на два апартамента; Верещагины, начиная с Алексеева прадеда, купившего когда-то дом у прежнего владельца, занимали второй этаж, а первый сдавали. Последний жилец выехал оттуда давно, лет десять назад, отправившись к детям в Нью-Зееланд. Другого Алекс не искал, сперва не до того было, потом стало некогда, а потом уже и привык как-то. Впрочем, управляющий, назначенный не так давно Драхтаугалергн-банком, очевидно, не только трубы чинил и дворников жучил, но и подыскал арендатора… «Надо будет с ним встретиться и поблагодарить» – подумал рассеянно Алекс, и в следующую минуту вздрогнул от резкого стука дверного молоточка.
Мгновение назад сидевший на подоконнике домовой испарился, словно его тут никогда и не было, и Верещагин, криво усмехнувшись, спустился по лестнице к входной двери и распахнул её. На пороге – вот неожиданность! – стояли два сержанта городской стражи, и некто в штатском, тут же и представившийся:
– Инспектор Никонов, райотдел. Имею честь говорить с господином Верещагиным Алексеем Станиславовичем?
– Так точно, – хозяин дома посторонился. – Входите, господа, пойдёмте в приёмную.
Приёмная, в сущности, была как бы вторым кабинетом. Или первым, это с какой стороны смотреть. Сразу после лестничной площадки дверь направо была украшена лаконичной надписью: «Частный детектив, приём по договорённости». Левая дверь вела в жилые комнаты, и пускать туда незваных гостей Верещагин не собирался.
Усевшись за стол, он жестом предложить стражникам занять кресла напротив и с любопытством уставился на инспектора. Тот не смутился и спросил:
– А что, вы дома один?
Алекс пожал плечами:
– Кроме меня здесь живут мои сыновья и их воспитатель. Сейчас все они уехали в Краков, племянница там учится.
– А вы что же?
– А я не смог. Дело заканчивал.
– Серьёзное?
– Это как посмотреть… – рассказывать подробности Верещагин не собирался.
– Значит, сыновья и их гувернёр, – после некоторого молчания повторил гость. – А жены у вас что же, нету?
– Нету.
– И куда ж она делась?
– Не вполне понимаю, чем вызваны эти вопросы? – начал сердиться частный сыщик. – Если вы пытаетесь меня в чём-то обвинить, так будьте любезны сделать всё по форме. А если я считаюсь свидетелем, так смените тон!
Никонов откашлялся и сказал с некоторым смущением:
– Ну, свидетель, конечно… Прошу прощения, очень меня там маги накрутили. Поскольку вы живете прямо напротив дома тринадцать, могли что-то видеть…
– Ладно, – Алекс примирительно поднял ладони. – Начинаем сначала. Спрашивайте. Какое время вас интересует?
– Да если б я знал! – с досадой ответил инспектор. – Найдены два тела…
– Только два? – глупо переспросил Верещагин, и тут же понял, что сказал лишнее.
– А что, – глаза инспектора превратились в нацеленные дула, – должно быть больше?
За спиной что-то лязгнуло, и Алекс понял, что оба сержанта не только непонятным образом переместились ему за спину, но и приготовили, так сказать, оборудование: один держал его на прицеле, второй покачивал орихалковыми наручниками.
– Так, инспектор, – частный детектив выложил ладони на стол и сказал максимально примирительно: – Сейчас разберёмся. Аркадий! Аркадий!!
– Ну здесь я, хозяин, чего кричать-то? – раздался голос с подоконника.
Инспектор подпрыгнул.
– Эт-то кто?
– Прошу любить и жаловать, мой домовой. Звать Аркадий Феофилактович, – усмехнулся Верещагин. Ситуация начинала его забавлять. – И, пожалуй что, вам следует начать с него, только не допрашивать, а попросить вежливо рассказать, что ему известно…
Отставив четвёртый стакан из-под чая, инспектор Никонов спросил:
– А скажи мне, Аркадий Феофилактович, соплеменники твои только в частных домах водятся… э-э-э, прошу прощения, пребывают… трудятся, вот! Только в особняках, или, может, в квартирах, что в доходных домах строят, или, например, на государственной площади?
Домовой степенно отодвинул в сторону блюдечко, из которого пил чай, и столь же неторопливо ответил:
– Это, господин инспектор, зависит! – и воздел к потолку палец, слегка испачканный черничным вареньем.
Уехали два экипажа стражи, отбыли маги-медики. Инспектор проводил и тех, и других, после чего хмурый вернулся в дом Верещагина.
– Женщина, лет тридцати восьми – сорока, блондинка, довольно ухоженная, – сообщил он, сильно затягиваясь сигаретой. – Убита между полуночью и тремя часами ночи сегодня, ударом ножа. Тело было на втором этаже, в одной из комнат в правом коридоре.
– А второе? – спросил Алекс.
– Мужчина, ближе к пятидесяти, в вечернем костюме. В смокинге, представляешь? Нашли в одном из конференц-холлов на первом этаже, под кафедрой лектора. Тело пролежало четыре дня…
– Холодно было, потеплело-то только вчера. Должно было хорошо сохраниться. А как его?…
– Тоже удар ножом, и такое впечатление – тем же самым. Ну, насколько можно было судить визуально. Документов ни у одного нет.
– Аура женщины могла сохраниться, иной раз до двадцати четырёх часов держится, – проговорил Верещагин, разыскивая что-то в ящике стола. – А, вот оно! Лови!
Через стол он кинул Никонову какой-то небольшой предмет. Тот поймал, повертел в руках: круглый экран, картонный белый диск за ним, несколько самописцев, необычной шароообразной формы антенна…
– Это что?
– Счетчик аурограммы, новейший и самый чувствительный. Подарок от коллег из галльской Службы магбезопасности, пользуйся!
– Вернусь! – донеслось уже из-за двери, куда инспектор вылетел, на ходу надевая ветровку.
Аркадий Феофилактович и Верещагин переглянулись, и домовой протянул:
– Ты ж к мальчикам ехать собирался, хозяин? В Краков?
– Что-то кажется мне, Аркадий, что история эта нас коснётся самым непосредственным образом… – задумчиво проговорил детектив.
– Да? Ну, коли так, надо обед приготовить побольше да посытнее! – и домовой исчез, словно и не сидел только что на подоконнике…
Вскоре по второму этажу поползли аппетитные запахи свежего хлеба, жареного лука, печеных яблок. Алекс повёл носом и почёл за благо прогуляться: как ни крути, время подкатывало к восьми вечера, а чай с вареньем за нормальную еду считать не приходится. Он спустился по лестнице, с усилием открыл тяжёлую входную дверь и вышел во двор. Уже смеркалось, гоблин-дворник из дома двенадцать по Костянскому переулку вышел, чтобы зажечь магические фонари. Верещагин усмехнулся: почему-то эта обязанность считалась среди местных дворников очень почётной, за неё интриговали и боролись. Аркадий Феофилактович, пока ещё считавшийся чужаком в Устретенской слободе, ни разу не удостаивался права подержать в руках артефакт – зажигательную палочку. Почесав в затылке, он решил, что беспокоить управляющего сейчас ни к чему, лучше зайти к нему завтра, в рабочее время, а вот познакомиться с новой соседкой вполне удобно. Поэтому он повернул за угол и, пройдя несколько шагов, оказался возле такой же точно двери, как вела в его собственные апартаменты. Только у входа с Костянского висела табличка, сообщавшая, что на втором этаже находится приёмная частного детектива, а здесь на почтовом ящике умостилась жёлтая бумажка, приклеенная липкой лентой. Написаны на этой импровизированной табличке были только имя и фамилия: Софья Полянская.
Разглядев новый дверной молоток в форме изогнутого дельфина с бронзовым кольцом в пасти, Алекс хмыкнул и решительно постучал. Какое-то время за дверью было тихо, потом она распахнулась, и на пороге Верещагин увидел высокую тонкую фигуру, тёмный силуэт, освещённый сзади.
– Добрый вечер, – он вежливо склонил голову. – Мне хотелось бы увидеть госпожу Полянскую.
– Вообще-то мы только что въехали и ещё не работаем… – фигура шагнула назад, свет от лампы в коридоре упал на неё и осветил совсем юное лицо, голубые глаза и чуть пробивающиеся усы. – Но проходите, мама сейчас выйдет.
Сразу же справа от входа Алекс увидел распахнутую дверь в комнату, где женщина, стоя на двухступенчатой этажерке, расставляла книги на верхней полке шкафа.
– Добрый вечер! – снова сказал он.
– Добрый! – голос у неё оказался приятным, довольно низким, но каким-то усталым.
Впрочем, люди только что переехали, конечно, утомились…
– Собственно, я ваш сосед сверху и некоторым образом домовладелец, Алексей Верещагин. Я зашёл познакомиться, но, вижу, попал не вовремя?
– Домовладелец, хм… – женщина легко спрыгнула на пол и оказалась такой же высокой, как её сын, и тоже голубоглазой. – Рада знакомству, меня зовут Софья. Это мой сын Максим.
– Очень приятно, – поклонился он сразу обоим. – Не буду вас больше отвлекать от дел, если что – мой вход за углом, с Костянского переулка. Ну, или вот…
Белая визитная карточка, номер коммуникатора, чёткие тёмно-синие буквы. «Частный детектив».
Однако! Софья закрыла дверь за неожиданным гостем, хмыкнула, и, пройдя через приёмную, открыла дверь в кабинет. Будущий. От настоящего кабинета здесь были только старинный письменный стол и спрятанный за картиной сейф, куда она и убрала визитку.
Никогда не знаешь, что тебе пригодится в жизни.
В дверь постучали ровно в тот момент, когда Аркадий Феофилактович потащил из духовки пирог с капустой, поэтому хозяину дома снова пришлось самому спускаться и открывать дверь. На пороге стоял инспектор Никонов, и по его виду сразу стало понятно, что даже с самым навороченным прибором считать аурограмму не удалось.
– Проходи, – посторонился Алекс. – После обеда сразу почувствуешь, что жизнь налаживается.
– Не уверен, – мрачно ответствовал инспектор, поднимаясь по лестнице. – По дороге в морг меня отловил шеф и вставил таких пистонов, что я себя почувствовал игрушечным бластером.
– Чего он хотел? Неужели думал, что ты уже раскрыл дело?
– Если бы он так думал, я бы не руки перед обедом мыл, а вокруг места преступления круги нарезал, ища следы.
– Ну, а кто нам помешает сделать это после обеда? – резонно спросил Верещагин, укладывая на ломоть свежевыпеченного хлеба ещё один кусочек селёдки и надкусывая это сооружение.
– Темно. Да и не сумею я, у меня магического резерва едва на один фонарик хватает, – невнятно проговорил стражник сквозь громадный кусок тёплого капустного пирога.
– Ты бы поел сперва, а потом разговоры разговаривал, – посоветовал с подоконника домовой. – А то подавишься ещё, пришлют из твоей управы другого кого, а тот ещё хуже будет.
– Угум, – ответил инспектор, после чего и в самом деле не произнёс более ни слова до тех пор, пока Аркадий Феофилактович подал каждому по громадной кружке свежезаваренного чая с румяным яблочным пирогом.
Оба детектива перешли в кабинет, Никонов сел в кресло и спросил, помолчав:
– Так ты хочешь пойти со мной вместе и ещё раз осмотреть места нахождения тел?
– Почему нет? Разумеется, я не могу полноценно участвовать в следствии, но могу, так сказать, консультировать. Уже приходилось…
– Ладно… – задумчиво проговорил инспектор. – Помощник мне нужен. Пойдём.
Не говоря ни слова, Алекс поднялся и стал доставать из стола и с полок разнообразные предметы, коротко поясняя:
– Поляризатор света, выявляет скрытые следы крови, затёртые надписи и многое другое; защитные очки к нему. Регистратор остатков магических полей. Анализатор запахов. Универсальный растворитель, перчатки, диктофон… Аркадий!
– Да, хозяин! – домовой так неожиданно возник на подоконнике, что инспектор даже вздрогнул.
– Пока я собираюсь, расскажи нам, что ты знаешь о доме номер тринадцать?
– Дык я ж тебе уже рассказал всё!
– Повтори.
– Повтори… – пробурчал Аркадий Феофилактович, устраиваясь на подоконнике поудобнее. Никонову даже показалось, что домовой, щёлкнув пальцами, сотворил себе подушечку под то место, на котором сидят. – Значит, подвалы там старые-престарые, лет триста назад заложены, а то и поболе. В самом старом, на первом ярусе, закладная жертва под дальним углом.
– Дальним – это юго-западным? – переспросил инспектор, помечая что-то в блокноте.
– Наверное. Ну вот, а сто двадцать два года назад тогдашний хозяин участка, купец Селивёрстов… его именем и переулок назван, кстати! Вот он старый дом решил снести, и на его месте построил новый, шестиэтажный, и квартиры стал сдавать.
– Я так понимаю, тогда в этом доходном доме твои собратья были?
– А как же, хозяин, конечно были! Ну, не в каждой квартире, столько домовых и в целом мире не наберётся, чтобы в Москве в каждую квартиру приспособить. Их двое было, Игнатий Поликарпович и супруга его, Авдотья Варсонофьевна. За всем хозяйством они и смотрели.
– Скажи, Аркадий, а откуда ты это знаешь? – встрял с вопросом Никонов. – Ты же вроде бы недавно тут живешь?
Верещагин и его домовой переглянулись. «Не зря ли ты ему помогать собрался, хозяин?» – читался в глазах Аркадия молчаливый вопрос. «Может, и зря, так ведь обратного хода нету…» – безмолвно отвечал Алекс.
– Видишь ли, господин сыщик, – осторожно проговорил домовой. – Мы летописей не ведём, паспортов не имеем и того… гражданства нет у нас. Просто я знаю, кто тут жил, и всё. Вот про экипаж твой ничего не могу сказать, кроме того, что колёса у него есть. И про новые здания, свежепостроенные, тоже чаще всего ничего не увижу. А ежели дом старый, давнишний, я гляжу на него и вижу, только вот как – не знаю.
– Я понял, – инспектор захлопнул блокнот. – Прости, больше не буду задавать дурацкие вопросы, рассказывай дальше.
– Так почти всё и обсказал уже! Квартиры там были по старой моде, неудобные, жильцы и стали съезжать. Последним уехал двадцать лет назад гном один, ну, у него было там оборудовано на их, гномий, лад, всё ж не как у людей. Но его призвали в Подгорное царство, вот бросил всё и отбыл.
– А домовые?
– Ну, с ними всё честь по чести. Приехал купец Селивёрстов…
– Неужели тот, который строил?
– Тю на тебя, господин сыщик! Опять перебил! Не тот, а внук его приехал, но сделал всё как положено: наговор прочитал, старый вымытый башмак поставил, пряник в него положил… В общем, перевёз Игнатия Поликарповича с супругой на новое место. А в доме номер тринадцать сделал офисный центр.
– Ну, понятно, домовые в офисном центре вроде как и без надобности, – кивнул Алекс, всё это время с большим интересом слушавший разговор.
Он смотрел на круг света от настольной лампы, освещавший блокнот и ручку на столе. Лица собеседников оставались в тени, и это отчего-то делало разговор между домовым и сыщиком городской стражи чуть менее абсурдным.
– Получается, Аркадий Феофилактович, в офисный центр ты не заглядывал, и что там происходило, не знаешь, так? – На вопрос инспектора домовой только кивнул. – А про третий труп… то есть, первый, выражаясь хронологически, ты знал?
– Нет, конечно. Ты пойми, господин сыщик, это ж закладная жертва! Эти останки никто не может увидеть, если жертва правильно принесена, до тех пор, пока обережный круг не разомкнут. А когда дом начали сносить, его и разомкнули, тут-то и видно стало…
– Ладно, это я понял. А тот, что неделю пролежал – тоже обережным кругом закрыт был?
Аркадий Феофилактович насупился:
– Ну, видел я его, и что? Хозяину не до того было, он дело заканчивал… В городе, небось, не один и не два смертоубийства в день происходит, что ж, ему по всем случаям и кидаться?
Верещагин откашлялся:
– Глеб, мы вроде собирались осмотреть место преступления. Может, пойдём? Время уже позднее…
Инспектор поперхнулся на полуслове.
Всё, подготовленное Алексом, компактно уложилось в небольшой чемоданчик с длинной ручкой. Фонарик он сунул в левый карман лёгкой куртки, а в правый, поколебавшись, положил парализатор. Заметивший это Глеб Никонов ухмыльнулся, но промолчал.
Наполовину снесённый дом номер тринадцать был тёмен и молчалив. Ворота в ограде закрывала магическая печать городской стражи, которую инспектор дезактивировал, пропуская коллегу, а потом снова поставил на место. Опечатан был и вход в здание, уже лишенный двери, просто тёмный проём на фоне светлой стены.
– Думаешь, убийца может вернуться? – поинтересовался Алекс из-за спины возящегося с амулетом Никонова.
– Вряд ли. Должен понимать, что, ежели уж дом начали сносить, тела будут обнаружены сразу. Скорее всего, он рассчитывал, что здание ещё какое-то время простоит пустующим, отсюда же все давно выехали, только охранник оставался, – он распрямился и приглашающе повёл рукой. – Прошу вас, сударь, следуйте за мной.
Луч фонарика казался слишком ярким в темноте холла, и в то же время слишком слабым. Жёлтый круг выхватывал то чёрно-белые мраморные плиты пола, то сломанный стул у стены, то дверной проём, не давая взгляду на чём-то сосредоточиться. Видимо, почувствовал это и инспектор, потому что Алекс расслышал, как тот пробормотал:
– Дурацкая была идея, идти сюда ночью…
– Ерунда! – громко ответил Верещагин, и эхо раскатилось под высоким потолком. – Ну-ка, давай, гасим фонари и надеваем вот это… Амулеты ночного видения, очень удобно.
Он надел очки и протянул вторую пару Никонову. Через пару минут, когда глаза привыкли, инспектор сказал:
– Отличная штука, только зелёное всё.
– Зато видно! Откуда начнём?
Конференц-зал был небольшим: шесть рядов кресел, половина с выломанными сиденьями, возвышение в две ступеньки, лекторская кафедра на нём, доска на стене.
– Ага, вот под этой кафедрой тело и лежало? – поинтересовался Алекс. – Смотри, а записывающие кристаллы на доске ещё сохраняют последние капли заряда…
– Как ты это определил?
– Так видно же сквозь эти очки! После последней зарядки с течением времени меняется цвет и интенсивность свечения, – ответил он, вспоминая лекцию по курсу артефакторики. – Причём завязано всё на лунный цикл. До первого полнолуния амулеты сохраняют довольно яркое жёлтое свечение, потом оно переходит в оранжевое, красное, фиолетовое и сиреневое, потом гаснет. Видишь, если присмотреться, края доски светятся светло-сиреневым?
– Надо же, – хмыкнул, присмотревшись, Никонов. – А почему я этого не знаю?
– Так это в основном магбезопасности нужно, и окуляры такие – это их оборудование.
– А тебе, значит, закон не писан?
– Не-а! Вон смотри, над дверью справа и слева тоже светящиеся точки – это вели запись лекций, или что здесь проходило.
– А можно их снять и посмотреть записи?
– Попробовать можно, но вряд ли амулету хватало энергии, чтобы продолжать писать… Сиреневый – значит, с последней подзарядки прошло примерно пять месяцев.
Инспектор покивал и пошёл по комнате, внимательно осматриваясь. Подойдя к сцене, он остановился и сказал чуть дрогнувшим голосом:
– Алекс, а подойди-ка сюда! Загляни под кафедру…
– Вот тьма! – Верещагин явственно увидел там, в глубине, возле самой передней стенки деревянного сооружения, слабый жёлтый огонёк. – Там что-то свежее!
– Погоди-ка… – Глеб встал на колени и долго шарил в темноте, наконец, разогнулся. – Не пойму, пуговица? Ладно, на свету разглядим.
Он аккуратно опустил небольшой округлый предмет в бумажный пакетик для сбора улик, содрал с правой руки перчатку и предложил, стараясь не показать азарта:
– Пошли на второй этаж?
Комната в правом коридоре второго этажа, где нашли убитую блондинку, оказалась совершенно пустой, только на стене висела смутно различимая карта мира.
– Ничего не светится! – разочарованно произнес инспектор.
– Где было тело?
– Вот тут, справа от двери, в углу.
Алекс тщательно осмотрел пол и стену справа от двери, слева, под обоими оконными проёмами. И с сожалением пожал плечами:
– Увы. И в самом деле ничего нет… Надо будет ещё входы осмотреть, здесь же не только парадная дверь?
– Ещё боковой подъезд, но оттуда лестница ведёт сразу на верхний этаж, так что нашим потерпевшим вроде как и нечего было там делать.
– А чёрный ход?
– Заперт.
– Замки делаются для честных людей… Надо будет при дневном свете ещё раз все осмотреть. Когда планируют возобновить снос?
Никонов пожал плечами:
– Когда мы дадим разрешение. Думаю, давить начнут уже завтра, но при необходимости пару дней я потяну.
– Ладно. Тогда пойдём, изучим нашу находку…
Софья вернулась в кабинет и остановилась посередине, осматриваясь.
Квадратная комната когда-то была, по-видимому, детской: обои с мишками и кроликами выцвели, но сохранились. Два окна выходили на тихий Селивёрстов переулок, на их широкие мраморные подоконники так и хотелось положить подушки и усесться с книгой. С другой стороны, можно было бы поставить сюда ящики с землёй и устроить мини-огород. Аптекарский. Конечно, большую часть трав надо собирать в лесу или в поле, что-то по росе, а что-то в полдень, но уж чабрец, мяту или тот же алоэ вполне можно держать в горшке. И, кстати, за домом она видела небольшой кусочек земли метров пятнадцать квадратных, не больше, но можно попробовать договориться с владельцем, и на лето высадить травы там.
С некоторой ностальгической ноткой она вспомнила свой роскошный сад на берегу реки Великой, как раз там, где в неё впадает мелкая и узенькая Кяхва. Почти двадцать лет Софья холила и лелеяла тот сад: антоновки, коричные и апорт, сладкие жёлтые груши и чёрно-сизые сливы, персики и виноград в теплице, а какие розы! Ну и аптекарский огород, конечно. Он занимал чуть ли не пол-участка, и травы там росли необыкновенные…
Ладно, ничего, семена самых-самых важных и редких растений она привезла. Решила начинать сначала жизнь, можно и травы заново вырастить.
Семена приехали вместе с ними, вместе с бельём, одеждой и обувью на первое время, в двух чемоданах. В третьем чемодане Софья везла книги и записи по работе, справочники, прабабушкин гримуар. Ещё какое-то количество вещей – остальную библиотеку, дедовы рисунки, столовое серебро, летнюю одежду и прочее – должны были привезти через неделю, поездом.
– Макс! – негромко позвала она. Сын тут же появился в дверях. – Пойдём куда-нибудь поужинаем? А завтра надо будет с утра отправиться за чашками и кастрюлями.
– Я по дороге видел название «Вареничная», – сообщил молодой человек. – Годится?
– Вполне.
Возвращались они уже в темноте, впрочем, фонари горели достаточно ярко, чтобы можно было разглядеть громаду наполовину снесённого дома напротив.
– Интересно, что здесь построят? – спросил сын.
– Узнаем, наверное, – Софья пожала плечами. – О, смотри-ка, наш сосед-домохозяин!
И в самом деле. Верещагин вместе с каким-то мужчиной вышел из ворот дома тринадцать, склонился к замку и что-то там сделал. Потом распрощался с незнакомцем, пересёк переулок и пошёл к дому.
– Алексей! – окликнула женщина. – Можно вас на минутку?
– Добрый вечер! – вид у детектива был уставший.
Впрочем, разрешение пользоваться землёй вокруг дома он дал легко, только удивился слегка:
– Сколько себя помню, там ничего не сажали… Ладно, я буду только рад, если под окнами что-то будет цвести.
К полуночи последний справочник занял своё место в книжном шкафу. Софья слезла с табурета, потёрла спину и спросила:
– Макс, ложиться будем?
– Хорошо бы, конечно, – бесконечное ехидство в голосе сына её насторожило. – Вот только как? Насколько я помню, постельное бельё осталось в Пскове.
– Знаешь, я так устала, что сегодня смогу уснуть хоть стоя, – резко ответила женщина. – А завтра пойдём и всё купим.
– Ладно, как скажешь. Похвали меня, я взял две надувных подушки! Каждую можно засунуть в футболку, получится вполне приличная наволочка.
– Ну вот, видишь! А укроемся полотенцами… Да и не холодно сейчас.
Среди ночи Софья несколько раз просыпалась оттого, что замерзала; доставшееся ей полотенце было слишком маленьким. А уже под утро неожиданно согрелась и заснула крепко, как спала только в детстве, наверное. Снился ей странный человечек ростом в локоть с пегой длинной бородой, аккуратно заплетённой в косу; он смотрел на неё, качая головой и приговаривая:
Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.