Kitabı oku: «Во имя отца, и мужа, и сына», sayfa 6

И Андрей Макарович, наконец, почувствовал себя спокойнее. В присутствии сыновей он всегда хорохорился, старался, как ему казалось, шутить и поддерживать беседу, а перед одной сиделкой можно было не держать лицо. К тому же он все чаще стал выпроваживать ее пораньше, чтобы она не крала у него драгоценное время наедине с Лесей. Особенно спешно он выгонял ее в моменты просветления, когда Леся становилась его взрослой женой, называла его по имени и говорила плавным голосом, который он так хорошо знал и любил. В эти редкие минуты он тоже выходил из образа отца, впрыгивая на ходу во временно сброшенную привычную шкуру заботливого мужа. И хотя разговоры их были отвлеченными от реальности, все же в такие моменты они общались почти на равных.

Как-то незаметно кончилось затянувшееся бабье лето. Наступила непроглядная темень, когда в два часа дня уже появляется ощущение сумерек, а после захода солнца глазу даже не за что зацепиться – кругом только пустая чернота. Несмотря на позднее время года, снега не было совсем, и от этого темнота казалась несвоевременной и бесконечной.

Пришло очередное воскресенье: тот редкий день, когда никто, даже опротивевшая сиделка, не мешали их тихому семейному счастью. Все дела были сделаны, Леся дремала после безрадостного кормления, и Андрей Макарович вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Никто на всем белом свете не мог разделить с ним ту боль, которая постоянно копошилась где-то на дне души, никто не мог пожалеть его и хоть ненадолго позволить тоже стать беззаботным, как ребенок.

Он придвинул стул поближе к Лесиной кровати, сел и осторожно, стараясь не разбудить, положил ей голову на плечо. От нее исходило приятное тепло, родное и убаюкивающее, и уже начиная легкое круженье в предсонной карусели, он почувствовал, как она легко коснулась рукой его головы, и ее слова вернули в их общее здание недостающий кирпичик, собрав воедино все три его и ее ипостаси:

– Не плачь, сынок, не плачь, я рядом.