Kitabı oku: «Заложница олигарха», sayfa 2
Глава 2. Условия хозяина дома
Я не верила. А кто бы смог по щелчку пальцев забыть восемнадцать лет собственной жизни и принять чужой бредовый рассказ за правду? Где доказательства? Справка из роддома, документы об усыновлении, тест ДНК на худой конец? Если мой отец и мой похититель настолько богаты, как говорят, то, что мешает их сделать? Никто не будет платить за пустышку. Постороннюю девицу, у которой в семье есть тезка твоей бывшей жены. Нелидов Георгий Владимирович обязательно потребует доказательства.
А если он их не получит? А если моя якобы умершая мать нагуляла ребенка от любовника и поэтому он с ней развелся? Мы с предполагаемой тетей жили впроголодь восемнадцать лет. Будь она уверена, что Нелидов действительно мой отец, неужели ни разу бы не потребовала алиментов? Вот этого точно не могло быть. Я хорошо знала женщину, которую называла матерью. Она бы душу из Нелидова вытрясла, не то что алименты.
Осталось объяснить это похитителям. Хозяин дома уже пообещал закопать меня в лесу. Увидит отрицательный тест на ДНК-совместимость и озвереет. Столько усилий впустую, такой облом с тем, что хотел получить. Да он как минимум гостиную разнесет. Или подвал, где я сидеть буду. Не стоит покупаться на обманчивую выдержку. Этот урод удовольствие получал от моего крика и страданий. Всю злобу на мне выместит, к бабке-гадалке не ходи. Господи, куда я попала? Как отсюда выбраться? Тест на ДНК недели две делается, как я помнила. За это время нужно сбежать, иначе потом меня вынесут вперед ногами. Хорошо, если целую, а не по частям.
Неужели этот отморозок ничего не боится? Вот прям совсем? За похищение и удержание в плену, а тем более убийство, уголовный срок светит. Хотя таким как он закон не писан. Полиция подкуплена, адвокаты самые лучшие. Отбрешется. Еще и жертвой себя выставит или свидетелем по делу пойдет. Я понимала, что нельзя судить жизнь по криминальным сериалам, но не все там враньем было. Но среди огромных жирных минусов нашлись и плюсы для меня.
Они же не люди, они – звери со своим законом джунглей. Если я реально дочь Нелидова, тогда вместо того, чтобы отдать выкуп, он захочет кишки наглецу выпустить или башку прострелить. Иначе другие решат, что бизнесмен с именем на сорок третьей строчке списка Форбс слаб, и с ним можно вот так вопросы решать. Против Гены и других амбалов найдется своя толпа крепких мужиков. Возьмут особняк штурмом, хозяина положат мордой в пол, руки-ноги ему свяжут, а меня из подвала достанут.
Черт, да не нужна я Нелидову. Даже если дочь родная, восемнадцать лет меня не видел, и зачем-то будет ради меня дергаться. Пора смотреть правде в глаза, живой я из этого дома не выйду. Господи, да я уже на дыбе висела, стоя на носочках, чтобы рукам было не так больно. Гена за спиной пыхтел, похититель терпеливо ждал, пока я от шока в себя приду. Что потом придумает? Калеными железом пятки прижигать начнет? Или иглы под ногти засунет?
– Вижу, ты успокоилась, – медленно сказал он. – Гена, на пол её положи.
Амбал отпустил веревку, и я, не удержавшись на слабых ногах, рухнула на бок. Отбила бедро, и почти вся левая нога нещадно болела. Передохнуть мне никто не дал. Гена ловко притянул моя запястья к лодыжкам и связал их вместе. Теперь я вообще пошевелиться не могла. Только головой мотать и оставалось. Лежала в позе зю, вся вывернутая наизнанку, и слезы глотала от злости. Не знаю, почему в истерике до сих пор не билась. Наверное, ненависть спасала так же, как в машине по дороге сюда. Я мечтала, чтобы Нелидов или кто-то другой сделал с похитителем все то, что он со мной. Этот урод моральный заслужил самых жестоких пыток. Что я ему сделала? Ни-че-го! Просто так поиздеваться решил. Потому что ему захотелось.
– Хорошо, – с оттенком самодовольства сказал хозяин дома. – Если будешь себя и дальше спокойно вести, сильно не пострадаешь. Многого я от тебя не прошу. Выполняй простые правила, и те несколько дней, что ты проведешь в моем доме, адом не станут. Первое правило ты знаешь. Говорить можно только, когда я тебя спрашиваю. Второе – побег запрещен. Дернешься за пределы дома, Гена тебя висеть на руках на всю ночь оставит. Да, Гена?
– Да, шеф, – уверенно ответил амбал.
– Прекрасно. Третье правило и пока последнее – покорность. Выполняй все, что тебе скажут, и будешь спать в комнате с минимальным комфортом. Кровать, тумбочка, личный санузел и окно с видом на лес. Еду тебе будут приносить три раза в день. Начнешь упираться, сопротивляться, орать без повода и мешать Гене охранять себя – отправишься в подвал. Там холодно и темно. Будешь лежать связанная, как сейчас, на бетонном полу и лакать воду из миски. Если подползешь к ней, разумеется.
Я как-то сразу на подвал настроилась, а потому даже удивилась. Похититель решил воспользоваться методом кнута и пряника? Ладно, здесь я не против. Из комнаты где-то в доме гораздо легче сбежать, чем из подвала. Ну, мне так казалось. Да и на пытки лучше больше не нарываться. Покалечит меня Гена с психу, точно не смогу никуда уйти.
– Отвечай, если поняла и согласна с моими условиями.
– Я согласна.
Не думаю, что он вот так сразу поверил. Поджал губы и смерил изучающим взглядом. Ему дьявольского прищура не хватало, как демону. Нос прямой, чуть вытянутое лицо, скулы резко очерчены. Подбородок широкий. Сильной волей обладал хозяин дома, и мне это только во вред было. Упертый маньяк-садист, который если что-то задумал – не отступится. В глаза ему смотреть не хотелось. Черные они, серые или карие, как у большинства темноволосых людей, какая разница? Его лицо я запомнила, фоторобот, если что, составить смогу.
Жаль, искать меня со всех ног не побегут. Мать распсиховалась после ссоры, не скоро позвонит, чтобы узнать, как я устроилась в столице. Шикарно устроилась. Дорого-богато. Очень многие так не живут, как я в заключении томиться буду. Персональный санузел, мать его. Я перед электричкой бегала справлять нужду в деревянную будку с дыркой в полу. Есть с чем сравнить.
А вот и истерика, кажется. Теперь мне смеяться хотелось, а не плакать.
– Значит, договорились, – кивнул хозяин дома и достал смартфон из кармана. Не широченную лопату с огромным экраном, которую сейчас активно рекламировали, а вполне аккуратную и очень тонкую пластину. – Гена, проводишь её. Развязывать пока не нужно. Я хочу убедиться, что мои правила усвоены, и она понимает разницу между хорошим и плохим поведением. От Жигулей избавься, только увези подальше.
– Будет сделано, шеф, – ответил амбал и будто бы выдохнул с облегчением.
Устал меня пытать? Мечтал сбежать поскорее? Если именно он станет моим цербером, то подружиться нужно. Миледи в «Трех мушкетерах» своего тюремщика не только охмурила, но и на товарища Бэкингема натравить сумела. Мне от Гены подвигов не нужно. Лишь бы развязал и двери открыл.
Он взял меня под мышки и поднял с пола. Дышал уже тяжело, притомился за это время?
Бедный, бедный, пожалеть его? Хрен ему, обойдется. Раз у такого начальника работает, значит, сам ничуть не лучше. Зарплата большая? Или работа интересная? По локоть в крови ведь. То же, что ли, маньяк?
Кривоносый поволок меня в правое крыло дома, на ходу пиная двери. Комнат встречалось много, коридор петлял между ними, закручиваясь в замысловатый лабиринт. Снаружи дом казался меньше, чем внутри. Настоящий дворец. Однако роскошь хозяйских комнат быстро кончилась. За очередной дверью открылись грубо оштукатуренные стены и простой линолеум на полу. Гена крякнул от натуги и приподнял меня выше, чтобы головой не бить по ступеням узкой лестницы. Второй этаж все-таки. Умно. Из окна с разбегу я теперь не выпрыгну. Побоюсь ноги сломать или шею свернуть.
Одну площадку мы прошли, вторую, третью. Чердак? Рапунцель притащили в башню? У меня волосы чуть ниже плеч, спуститься вниз по собственной косе не получится. Если на кровати будет постельное белье, то можно простынь с пододеяльником связать, а если не хватит, то наволочки добавить. Только бы ночи дождаться, чтобы все уснули. Должны же садисты и мучители спать? Их-то никто страдать не заставляет.
Гена свалил меня в угол коридора, как мешок с картошкой. Юбка сарафана задралась до самого живота, но одернуть я её никак не могла. Правду говорят, чем беспомощнее себя чувствуешь, тем ярче стыд. Я бы ни за что при других обстоятельствах свое белье постороннему мужчине не показала. Тем более тому, кого ненавидела. Но Гена не смотрел. Он ковырялся с замком и матерился сквозь зубы. Опять работа не нравилась. Так увольнялся бы. Или его такого осведомленного в грязных делах шефа теперь отсюда тоже только вперед ногами?
– Пожалуйте в номера, мадемуазель, – прошептал он и снова взвалил меня на плечо.
В тюрьму внесли, как невесту в новую квартиру. На руках. Правда, снова неласково бросили на кровать лицом к стене. Ладно, хоть свет горел, стемнело уже на улице. Гена потоптался немного у порога и ушел, ворча под нос. Дверью хлопнул так громко, что потолочный плафон закачался. И я, наконец-то, осталась одна.
Выдержки, самоиронии и бравады хватило ровно на два жалобных всхлипа, а потом истерика взяла своё. Слезы покатились ручьем. Падали с носа водопадом и впитывались в подушку. Горячие, соленые, злые. Я рыдала молча и долго ни о чем не могла думать, кроме того, что жизнь кончилась.
Ехала в столицу за светлым будущем. Мечтала, что вот теперь заживу по-настоящему. Без нищеты, вечных придирок матери, косых взглядов одноклассниц на мои обноски. Я – отличница, поступить шанс был. Не в самый престижный ВУЗ, но в какой-нибудь точно. А там общага, подработка, будущая профессия. Любовь, может быть. Что теперь осталось? Ничего. Участь игрушки в руках богатого извращенца. Правила он придумал, урод. Наказаниями грозил. Возбуждал его мой страх? Вставал член, когда смотрел на меня связанную?
По нему не поймешь. Рожа кирпичом и тон холодный. Не стал поручать пленницу своим амбалам, лично правила зачитывал. Конечно, такое развлечение нельзя пропустить. Живая мартышка. Мышь лабораторная для опытов и экспериментов. На дыбу подвесишь – дергается. Свяжешь, все равно дергается. Потеха, да и только.
Он, кстати, не представился. Гену по имени назвал, а себя никак. Мистер Никто. Будто он от этого невидимкой станет или я в полицейском участке морду его на фотографиях не узнаю. Плевать, что отбрешется, я все равно заяву накатаю. Мне это важно даже больше, чем выжить.
Нет, вру, меньше. Жить хотелось так, что зубы сводило. Не готова я к деревянному ящику и скорбным лицам родных. Значит, нужно быть осторожной и грамотно притворяться. Наблюдать, запоминать, вынюхивать. Чтобы позже при удобном случае сбежать.
Я попыталась размять затекшие ноги и руки, но сделала только хуже. Где-то неловко повернулась и шею защемила. Боль, едва ли меньшая, чем от пыток, прострелила до груди. Черт, как же развернуться? Нужно комнату разглядеть. Сейчас, сейчас. Боль пройдет, и я снова попытаюсь. Плечи после дыбы саднило до сих пор, от веревок синяки остались. Я их не видела, но знала, что они есть. Героическое усилие пополам с кряхтением, и я у цели. Перевалилась на другой бок. Уф, аллилуйя!
Комната маленькая, но чисто прибранная. Кровать, стол, окно, еще одна дверь, видимо в санузел – все, как обещал похититель. Но толку от санузла, если я связана? Даже если с кровати свалюсь и, как гусеница, доползу до него, на унитаз не залезу. А хотелось уже очень. Мочевой пузырь не бездонный. Делать под собой лужу я не планировала. Гену звать? А это считается криком без повода? Нет уж. Повод есть и он железобетонный.
– Гена! – крикнула я в пустоту. – Геннадий!
Гулкое эхо отразилось от пустых стен. Выкрасили их в розовый цвет, будто детскую готовили для ребенка. Стекло в окне пленкой заклеили или оно само по себе было матовым. Стул возле стола поставить забыли, а может, специально убрали. Правильно, его можно бросить в окно и разбить стекло. Если снаружи не приделаны решетки, то путь к бегству готов. Стол бросить уже нельзя. Он широкий и тяжелый, как кривоносый амбал.
– Гена! – проорала я, надрывая связки. – Я в туалет хочу!
Вторая фраза получилась намного тише, и едва она окончательно растворилась в воздухе, снаружи снова заковырялись в замке. Я вывернула шею, чтобы разглядеть тюремщика, но в проеме открывшейся двери появился хозяин дома.
Первой мыслью было: «Черт, я влетела!» Теперь он захочет надолго заткнуть мне рот, чтобы больше не орала. Страх перед новой болью загонял в панику. Какого хрена он лично приперся, а не помощника отправил?
– Я запретил кричать, – холодно сказал манекен в деловом костюме. – Недостаточно четко выразился? Прикажешь снова тебя наказать?
Зашел в комнату и нарочито медленно закрыл дверь. Она не скрипела, но эффект был, как в фильме ужасов. У меня зубы застучали, озноб пробрал от копчика до затылка. Я смотрела на руки своего палача не отрываясь. На этот раз на пальцы. Длинные и аккуратные, как у пианиста или хирурга. Насколько они сильные? Сможет ли задушить голыми руками, если захочет?
Да какой там задушить, меня сейчас только тронь, я взвою. Даже тени его боялась. С Геной за спиной легче было. Дремала где-то на задворках сознания надежда, что перед подчиненным особо зверствовать не будет, чтобы сохранить лицо и репутацию адекватного человека. Но наедине со мной ему никто не мешал явить подлинную сущность. Накормить своих демонов моим ужасом. Мне казалось, что с каждым шагом он улыбался чуть больше. Уголки губ подрагивали, но потом возвращались в прежнюю прямую линию. Крался, как хищник.
– В туалет хочу, – повторила я дрогнувшим голосом. Во рту пересохло, язык к небу прилип. Раз уж он задал вопрос о наказании, значит можно отвечать. – Не под себя же ходить.
– А что такое? – издеваясь, усмехнулся он. – Дискомфортно будет?
– Вонять будет, – огрызнулась я в ответ, чувствуя, что от паники дрожат связанные руки и ноги. Кровь в висках застучала, скоро задыхаться начну. Не нужно дразнить палача, но черт, выпады в его сторону хоть как-то отвлекали от страха. – Кому-то убирать придется. Постельное менять, комнату проветривать. Зачем лишний труд? Я не хочу мешать Гене охранять меня, шеф.
Он поморщился на обращение. Или на моё предположение об уборке? Толпу прислуги я в доме не заметила. Я вообще здесь никого, кроме него и Гены, не видела. Еще один амбал и водитель не в счет. На уборщиц они одинаково не тянули.
Разумно, конечно. Преступая закон, не будешь делать это у всех на виду. Лишние свидетели – большая морока. За несколько дней дом грязью не зарастет. Мыть здесь точно никто не будет.
– Барон, – вдруг тихо сказал хозяин дома. – Можешь называть меня так.
Ага. А заодно князь, царь, господин и красное солнышко. Не жирно будет?
Мысленно сцедив яд, я выдохнула. Дрожь уходила, зубы еще стучали, но уже гораздо реже. Даже когда он подошел к кровати, я смогла подавить желание отползти дальше к стене. Ладно, пусть будет Барон. Интересно, это детская кличка или официальное криминальное погоняло? Их не берут из воздуха. Фамилия у него, наверное, Баронов или Баронский. А может, Мюнхгаузен, чем черт не шутит?
Хозяин потянулся к веревкам на моих запястьях. Сначала небрежно дернул за свободный конец, но он не поддался. Тщательно Гена связал. На совесть. Мне в туалет разрешили сходить? Ура, что ли?
Попробовав еще раз и сообразив, что возиться придется долго, он взялся за путы всерьез. Когда длинные пальцы коснулись кожи, меня передернуло. Нет, они не были липкими и холодными, совершенно наоборот. Но я слишком хорошо помнила недавнюю пытку, и кто мне её устроил. Неприятно стало так, будто вонючий бомж с вокзала лапал. Хотя от Барона ничем не пахло, и его холеным ладоням позавидовала бы любая модница. Теплые прикосновения должны были расслаблять, а я только сильнее сжималась пружиной. Ненавижу! Господи, как же я мечтаю огреть его чем-нибудь тяжелым!
– Две минуты у тебя, – расщедрился хозяин дома, ослабив путы настолько, чтобы я могла ходить. Потом подумал немного и совсем убрал петли веревки. Это он зря. У меня от свободы крылья за спиной выросли, и рукоять карающего меча уже чувствовалась в кулаке. – Заниматься чем-то другим не советую, – предупредил он. – Во-первых, я выволоку тебя оттуда ровно через две минуты. Не успеешь, будешь потом лежать на мокрой простыне. А, во-вторых, даже если найдешь, чем меня ударить, в туалете камера висит. Охрана немедленно примчится, и тогда тебе станет гораздо хуже, чем у Гены на дыбе. Понятно? Кстати, в спальне камера тоже есть.
Он показал глазами под потолок, и я только сейчас её заметила. Белая, невзрачная, но бдительная. Черт, вот почему дом пустой! Он весь из комнаты охраны просматривался.
Засада. Толпа гениальных планов побега дружно шла на хер. Я только начну вязать узлы из простыней, как мое уединение тут же прервут. Теперь даже почесаться незаметно не выйдет. Подло и умно одновременно. Высокотехнологично, чтоб их всех!
И все-таки он извращенец. Ай-ай-ай, подглядывать за девушкой в туалете. Некрасиво как.
– Поняла, – кивнула я и села на кровати.
Степень своих мучений я недооценила. Голова от слабости закружилась, и в глазах потемнело. Только обморока не хватало! Кто знает, когда еще развязанная буду? Я закрыла глаза и снова открыла. За стену держалась, чтобы встать.
– Время пошло, – безразлично напомнил Барон.
Сволочь! Ни капли жалости в нем нет. Как смог вырасти таким злобным? Котятам в детстве хвосты поджигал?
Я качнулась к туалету, стараясь удержаться на ногах. Лодыжки опоясывали синяки, ступни отекли и казались мешками с водой. Чувствительность возвращалась противным покалыванием, идти стало больно.
Кое-как добравшись до двери, я рухнула на неё. Ручка долго не поддавалась, потом пришлось, будто в пьяном танце, огибать створку. Отпущенное мне время шло, похититель молчал. Про побег я уже забыла. Лишь бы сделать то, зачем пришла.
Полегчало вместе с тем, как опустел мочевой пузырь. Эндорфины, что ли, в этот момент выпускаются? Жизнь засияла прежними красками, и я подумала, что в следующий раз ко мне раньше, чем через несколько часов никто не придет, даже если буду истошно орать. А то и на всю ночь оставят одну. Если я за полчаса связанная по рукам и ногам в развалину превращаюсь, то, что потом будет? Бежать нужно сейчас. Немедленно.
Я покосилась на камеру под потолком. Работала, проклятая. Горел красный огонек, наслаждались охранники зрелищем. Или нет? А что, если не было других охранников? Гену отправили избавляться от автомобиля. Время позднее, остальные работники могли по домам разъехаться. Не просто так же Барон сам пришел до туалета меня проводить. Это настолько не царское дело, что словами не описать. Ох, да одни мы! По-настоящему одни в огромном доме. Так что сейчас или никогда.
Я нажала на кнопку в стене, чтобы спустить воду, и встала рядом с ней к дверному проему. Снаружи меня и раньше было не видно, слишком узкая щель осталась, а теперь тем более. Так что пусть Барон выполняет угрозу выволочь меня из туалета. Две минуты прошли.
Потом прошли еще две минуты, он ждал. Я боялась дышать и сильнее вжималась спиной в стену. Полки шкафчика над раковиной пустые. Под рукой ни освежителя воздуха, ни вантуза, ни зубной щетки – вообще ничего. Все выгребли подчистую перед тем, как меня заселить. Долго готовились? Я же только вчера в столицу собралась ехать, как узнали-то? Или меня из дома в деревне собирались красть?
– Наталья! – позвал Барон, и я услышала тяжелые шаги.
Молодец, пусть идет сюда. Шаг, еще шаг. Дверь бесшумно отворилась. Я надеялась, что он зайдет внутрь, чтобы выскочить из туалета у него за спиной. Свалить на пол такого амбала не смогу, а выскользнуть из-под носа можно попробовать. Я подождала еще один удар сердца и бросилась ему под ноги.
Адреналин сработал как нужно. В самый ответственный момент я забыла про больное тело. Откуда-то взялась ловкость не врезаться в Барона, и я почти проскочила. На бегу вломилась в дверь спальни, она отлетела наружу, но я не успела следом. Похититель схватил за сарафан. Как котенка взял за шкирку и дернул назад. Резко, зло и не думая, куда я упаду. На задницу приземлилась. С громким оханьем воздух из легких вышибло. Я не собиралась сдаваться. Свобода маячила перед глазами пустым коридором. Бежать!
Он не позволил. Навалился сверху и за мгновение подмял под себя. Падая лицом вниз, я разбила подбородок. Слезы брызнули из глаз, кажется, язык прикусила. Но Барону будто мало было.
Он прижал меня к полу всем весом тела. Стало тяжело, жарко и совершенно невыносимо. Откуда столько ярости и злости? Он руки мне выламывал и не давал вдохнуть, не то, что подняться. Здоровый, как бык, и такой же упрямый.
– Лежать! Лежать я сказал, руки сломаю!
Я давно перестала трепыхаться, а он не отпускал. Я чувствовала, как натянут струной. Какие мышцы там под тканью костюма. Догадывалась раньше, что зверем становится, стоило лопнуть выдержке, и убедилась в этом.
Последний глоток воздуха вышел из меня протяжным стоном. Я зажмурилась, гадая, когда сломаются ребра? Я все поняла, клянусь! Он настолько силен, что с ним лучше не спорить. Не лезть под горячую руку. Никакой Гена не нужен и толпа амбалов. Зачем вообще охрану в доме держал?
– Лежи! – рявкнул он и, наконец, освободил от своего веса.
Я с наслаждением вдохнула. В голове туман прояснился, и в море боли появились конкретные оттенки. Сильнее всего досталось челюсти. Я словно на прием к стоматологу-шарлатану сходила. Все зубы ныли. Синяк будет в полподбородка точно. Окончательно товарный вид потеряю, кого моему гипотетическому отцу показывать будут? Даже если мы внешне похожи – не узнает.
– Поднимайся, – снова приказал Барон, но уже гораздо спокойнее.
Значит, остывает быстро. Радоваться нужно.
От драки он даже не запыхался. Легко поднял меня на руки и понес на кровать. За всю жизнь ни разу ни одним мужчина на руки не взял, а сегодня сразу двое носили. Исторический день, нужно запомнить.
Связал не так ловко, как Гена. Видно было, что практики не хватает. Просто намотал веревку отдельно на руки, отдельно на ноги, выключил свет и ушел. Про наказание за неудавшийся побег не вспомнил. Спасибо хоть за это, я возмущаться точно не буду.
