Kitabı oku: «Небесный остров», sayfa 2
Про институт у нас в Приморске все знали. При социализме он градообразующим предприятием был, ученые со всего Союза Советского туда ехали. Когда перестройка грянула, загнил – но не умер. Сотрудники продолжали выходить в море на чахлом ботике, брали пробы воды, однажды выставку в доме культуры устроили: виды водорослей и прочих медуз. Я сходила: прикольно. И пляж у них изумительный. Вот представьте: целый километр прибрежной полосы. Дно – мелкая галька. Вода чистейшая. Впереди – море, сзади – парк. И народу никого. Только попасть туда непросто: нужно пропуск иметь, что в Институте моря работаешь, а где его достанешь? Вот я и подумала: выцыганю заветную бумажку у директора! А заодно время культурно проведу. Дядька – стопроцентный интеллигент, в сауну не потащит. Во всяком случае, не в первый же вечер.
Вот и встретились – раз, два… Угощал, танцевали, про книжечки беседовали. Вел Вадим Андреич себя культурно, под юбку не лез. А на третьем свидании (в лучшем ресторанчике городском) мы с моим братом столкнулись.
Эдик подходить к нам не стал, только глянул насмешливо и тем же вечером учинил мне допрос: кто кавалер?
Я поведала.
– И серьезно у вас? – оживился брат.
– С ума сошел, – фыркнула я. – Дядьке почти шестьдесят. И жена у него инвалид. Похожу с ним, пока кормит бесплатно. А начнет в койку тащить – пошлю.
Ожидала, что брат, разумный человек, скажет: «Правильно!»
Однако Эдик отрезал:
– И думать не смей посылать.
– Почему? – обалдела я.
А он задумчиво произнес:
– Сам не знаю пока. Но нюхом чую: хахаль твой нам еще пригодится.
* * *
По дороге с работы Дима накупил пива, чипсов, три диска с фильмами и предвкушал, как он будет наслаждаться. С Надькой, конечно, удобно – и накормит, и рубашку погладит, но от семейных радостей тоже отдыхать надо.
Отпер дверь. С удовольствием бросил ботинки посреди коридора, а не на специальную полочку, как того требовала Митрофанова. Выпил воды из носика чайника. Включил любимый спортивный канал, прямо у телевизора закурил. Красота!
Надюха сегодня утром отбыла в свой Милан. Уже доложила по прибытии: все прекрасно, долетела, встретили, гостиница отличная, магазины фантастические, кухня феноменальная. Нет бы просто эсэмэску прислать – на междугородний разговор потратилась, и голос звучал радостно. На заднем плане, Дима слышал, играет томный саксофон, переговариваются оживленные голоса, в том числе мужские.
– Где ты сейчас? – поинтересовался он.
– В ресторане, – откликнулась Надя. – С Катей, ее женихом… ну, и еще несколько человек.
– Cara, per favore la pizza, – услышал Полуянов вкрадчивый мужской голос.
И Надюха сразу заспешила:
– Ну ладно, Димуля, нам горячее принесли. Пока, целую!
Она, значит, для кого-то уже дорогая!
А ему приходится на пиве и чипсах сидеть.
Одному. В Москве. В духоте.
Он почти расстроился.
И вдруг – звонок.
Дима взглянул на определитель, обрадовался: Савельев. Его старый приятель из УВД. Познакомились давно и при обстоятельствах печальных1. А сейчас, спустя годы, сдружились. По возрасту они почти ровесники, по уму – примерно равны. И девочек оба любят. Полуянов, правда, состоит в гражданском браке, а Савельев недавно разошелся с надоевшей женой и был неприкрыто счастлив.
Общались с удовольствием, взаимовыгодное сотрудничество вели.
Савельев (нынче майор) консультировал Полуянова по профессиональным вопросам, пару раз подкидывал ему интересные темы. Журналист всегда внимательно слушал его и щедро благодарил (коньяки, сигары). А сейчас, интересно, по делу звонит майор или просто поболтать? Дима обоим раскладам был рад.
– Чем жив, друг? – приветствовал его Савельев.
– Тоскую, – хмыкнул Дима. – Подружка моя в Милан умотала.
– И очень хорошо! – бодрым тоном откликнулся тот. – Значит, гульнем! У меня день рождения завтра, помнишь?
– А то! – соврал журналист. – Подарок уже купил.
– Главное, себя привози…
Савельев сказал, в какой ресторан, назвал время.
На прощание заверил:
– Стажерок позвал, молодых, горячих.
Дима положил трубку. Улыбнулся.
Вот и решилась проблема неприкаянных холостяцких вечеров – по крайней мере, одного.
А на следующий день ему и на работе повезло.
Ломал, ломал глаза над читательскими посланиями, уже теряя надежду. И вдруг выловил: писанное от руки, старательным старческим почерком:
Уважаемая редакция!
Считаю своим долгом сообщить вам о безобразиях, творящихся в моем родном городе Приморске.
На основании статьи шестой Водного кодекса Российской Федерации каждый гражданин вправе иметь доступ к водным объектам общего пользования и бесплатно использовать их для личных и бытовых нужд. Однако мэру нашего города и приближенным к нему лицам закон не писан. Более половины городских пляжей отданы в аренду санаториям, домам отдыха и частным фирмам. Особенно поразительна история, случившаяся с некогда закрытым пляжем Института моря. Вход туда не только сделали платным и доступным для всех – там, фактически на территории научного учреждения федерального значения, происходят самые настоящие оргии. Рекой льется спиртное, проходят дискотеки. Совершенно бесконтрольно, фактически по головам купающихся, носятся скутеры и прочая водная техника…
Дима зевнул и хотел было отложить листок из линованной школьной тетрадки. Обычная старческая ворчня. Но все же стал читать дальше – и награда последовала.
Сердце, как всегда, в предвкушении интересной темы екнуло.
Он бросил взгляд в конец письма: не дай бог, аноним, тогда ехать бессмысленно.
Однако все чин по чину, и подпись имеется: Иван Петрович Крамаренко, ветеран труда. И адрес – город Приморск, улица Школьная.
«Приморск, – пропел про себя Дима. – Звучит заманчиво».
Вывел на экран монитора справку: город в Краснодарском крае, население – двадцать тысяч. Санатории, дома отдыха, в прошлом году построили аквапарк. Вода в море – двадцать семь градусов!
И какая тема!
* * *
Главред подписал ему командировку без звука. Даже не ворчал, что Полуянов за казенный счет на курорт едет. Тоже чуял, матерый журналистище, что сенсацией пахнет.
А Савельев, которому Дима нынче же вечером вкратце (за рюмкой) обрисовал ситуацию, отреагировал мгновенно:
– С душком история.
– Вот я в ней и разберусь! – самоуверенно заявил Полуянов.
– Смотри, – предупредил майор. – На рожон не лезь. И ментам местным не доверяй. У них там, на югах, круговая порука… Резню в станице вспомни!
И поднял очередную рюмку:
– Ну, давай за твою командировку! Мне б такие: в июле да на курорт!
– Влипну – позову тебя на подмогу, – хмыкнул журналист.
– Ага, и командировочные оплатишь, – вздохнул Савельев.
Разговор перекинулся на женщин. Майор прекрасный пол отчаянно ругал. Дима пытался защищать. Хотя стоило ли? В свободной жизни преимуществ масса. Под утро вернулся домой – помятый, не очень трезвый… Прошел прямо в ботинках в спальню. Не раздеваясь, упал поперек постели. И никаких тебе обид, обвинений и сцен…
Когда уже засыпал, подумал: написать, что ли, Надькиному, как его, Марио? Чтоб ее забирал, девчонка хорошая, и лично он, Полуянов, не против.
Даже текст письма начал в уме составлять – но не закончил. Уснул.
Занимался рассвет, за окном таджики шуршали метлами и беззаботно орали птицы.
* * *
Полуянов решил никого в Приморске о своем приезде не предупреждать. Прежде самому ситуацию надо оценить, прощупать.
Отправился в городок обычным курортником. Гостиницу заказал по Интернету, билеты покупал лично.
До места добрался легко. В аэропорту настоящий очаг цивилизации обнаружился: пункт проката автомобилей. Выбор был невелик (исключительно отечественный производитель), зато цены абсолютно западные, словно «Альфа-Ромео» в Милане, тьфу, арендуешь. Но что ему до расценок – бухгалтерия оплатит. Выбрал самую новую из машин – «Ладу Приору» – и покатил. Горы, высокое южное небо, у обочин персики продают – красота!
Гостиница, правда, подкачала: номерок крошечный, духота, кран в туалете течет. Но заказывать местные пять звезд по триста долларов в сутки Дима поостерегся. В редакции и без того ворчали, что на юг в командировки можно ездить лишь в межсезонье, а сейчас, в июле, он своими счетами родные «Молодежные вести» разорит.
Дима во всю ширь распахнул окно. Однако лучше не стало: воздух горячий, к тому же шашлычный мангал внизу, сразу потянуло дымком и не очень свежей свининой.
А ночами пьяные вдобавок будут орать.
Ну, ничего. Главное, море рядом.
Хотя пока водным простором даже не пахло. Куда менее аппетитные ароматы витали: выхлопы авто, попкорн, чебуреки. И народ в большинстве поддатый. Понять людей можно: на каждом углу – местное вино из бочек, разливное пиво да бабульки с домашней чачей.
Впрочем, ему не до выпивки было.
Сел у окошка, закурил, задумался. С чего начать?
Контактов пока негусто: во-первых, Иван Петрович Крамаренко, ветеран труда – тот самый, что написал в редакцию.
Еще Дима нашел в Интернете сайт городской газетенки. Прочитал, что писали местные журналисты про несчастный случай в море, и фамилию капитана яхты узнал: Матвей Задорожный.
По милицейской базе установил: тот проживает в Приморске, адрес такой-то, судимостей не имеет.
Про девушку погибшую информации никакой – в газете ее именовали «Лидой К.».
Ну, и карту скачал, где пляж Института моря искать, – за городом, в стороне от общедоступных, примыкает к парку.
Вот, может, с него работу над статьей и начать?
А заодно и в море искупаться.
* * *
Пляж Института моря Полуянову сразу понравился. Спрятан меж двух скал, ухожен, уютен. Примыкает к симпатичному парку. Вместо разномастных, вкопанных в гальку зонтиков – стационарные навесы. Возлежит публика не на китайских подстилках, но в белых шезлонгах. И никаких, конечно, домашних трапез, помидоров вперемешку с воблой: интеллигентное пиво на разлив, коктейли в стеклянных бокалах.
За вход, однако, взяли пятьсот рублей. Даже он, журналист центральной газеты, печально вздохнул. А рядовым курортникам такой комфорт тем более не по карману. У кассы грозная табличка: «Дети проходят по отдельному билету, льгот нет!»
«Чек подсуну к отчетным документам, пусть бухгалтерия раскошеливается», – решил Полуянов.
Хотя мог, конечно, директору института позвонить – чтоб бесплатно провел. Однако Диме хотелось первый раз посетить пляж инкогнито. Понаблюдать, что за люди здесь, какова атмосфера.
Народ, он сразу понял, тут непростой.
То там, то здесь стайки ухоженных девиц. Смакуют коктейли, щебечут. Глазами по сторонам (вот удивительно!) особо не стреляют – неужели просто отдыхать пришли, а не за мужиками охотиться?
Много парочек, молодых и не очень. Пенсионеров, естественно, ни одного. В огороженном лягушатнике под присмотром спасателей плещутся дети. Компания накачанных парней сдвинула десяток лежаков – но ведут себя смирно, пьют минералку, похоже, спортсмены на сборы приехали.
Очень чинно и даже скучно. Полуянов, пока шезлонг себе выбирал, симпатичной девушке подмигнул – та демонстративно отвернулась. Флирт здесь не в почете? Или красотка (с калькулятором в милой головке) мигом скумекала: он вовсе не олигарх, потому его и отвергла?
Однако девчонки походили, скорее, на мажорок, дочурок из очень обеспеченных семей. Кому с детства вбивают в голову: любой мужчина, а уж эффектный, наверняка мечтает наложить лапу на фамильное состояние.
Но где же водные мотоциклы, которые, как в письме в редакцию говорилось, «ездят прямо по головам купальщиков»?
Дима один-единственный разглядел – далеко, метрах в трехстах за буйками. Рулит рискованно, пируэты закладывает эффектные, однако угрозы пловцам явно никакой нет. И дорожка, ведущая от берега, на воде для него огорожена. Успели после происшествия меры принять?
Полуянов заметил еще несколько скутеров, болтавшихся на мелководье у окраины пляжа. Их караулил загорелый спасатель. Дима приблизился. Спросил:
– Покататься можно?
– А права у тебя есть? – вяло поинтересовался парень.
– Конечно! – не моргнув глазом, соврал журналист.
– На скутер?
– И на него тоже. Там, в сумке, остались, – Полуянов изобразил рукой неопределенный жест.
– Двести рублей минута. – Крепость пала на удивление легко.
Дима про себя крякнул. Ну и расценочки! И дал задний ход:
– Спасибо, подумаю.
– Думай, – презрительно откликнулся спасатель.
В его глазах читалось: «Чего сюда ходишь, голытьба, раз ничего себе позволить не можешь?»
А скутер, что в открытом море пену взрывает, уже полчаса катается, не меньше. Богатый человек!
И Дима специально выбрал шезлонг поблизости от водной стоянки. Посмотреть на лихого водного драйвера. А может, и разговор завязать.
Ждать пришлось минут двадцать. Наконец, скутер повернул к берегу. «Ездить по головам» не стал – чинно проследовал по водному коридору. Припарковал свой транспорт уверенно, безопасно. Небрежно сбросил на руки угодливо подскочившему спасателю пробковый жилет. Дима с интересом поглядывал в сторону скутерка… и с удивлением заметил – из-за руля выпрыгнула дама! Да какая! Молода, черноволоса, стройна! В ярко-зеленых глазах – восторг и отблески моря. И лицо совсем не похоже на маску, что традиционно на себя цепляют типовые черноморские красотки: «Я – выше вас всех и продамся только за миллион». А эта улыбалась, казалось, всему миру.
Дима резво вскочил из своего шезлонга. Уверенно приблизился к водительнице. Поинтересовался:
– Простите, ваша фамилия – Потанина? Та самая, чемпионка мира?
Не поймет? Или просто отошьет его? Тут, на резервации-пляже, дамы, кажется, не особенно любезны.
Однако девушка (не старше двадцати двух, он уже определил) просияла:
– Спасибо за комплимент! – И самокритично добавила: – Мне до ее уровня еще расти и расти.
– Это вопрос пары месяцев, – заверил журналист. Включил самую обаятельную из арсенала своих улыбок и немедленно бросился в атаку: – А частные уроки вы даете?
Прекрасная сирена поджала губки. Дима почти не сомневался: сейчас попросит его отвалить — девицы на российских югах это словечко обожают.
Однако красотка серьезно произнесла:
– Рада бы, только новичков у нас за руль не пускают! А пассажиром вы сами не захотите.
– Захочу. С вами готов хоть спасательным кругом! – мгновенно среагировал Полуянов.
– Вы приезжий. И, конечно, из Москвы, – вновь улыбнулась девушка.
– Догадались по акценту?
– Нет. По нахальству.
На безымянном пальце у прекрасной русалки золотилось обручальное кольцо, но муж, видимо, был далеко. Потому что девица почти игриво спросила:
– Как вас зовут?
– Дмитрий. А вы, наверно, Тефида?
Ожидал прочитать на хорошеньком личике недоумение, однако девчонка широко улыбнулась:
– Вы имеете в виду богиню водной стихии? Или спутник Сатурна?
Полуянов в показном ужасе сложил на груди руки:
– Очаровательна. Бесстрашна. И образованна! Я сражен.
– Я просто любезна с гостями нашего пляжа, – с напускной скромностью опустила она очи.
И, наконец, представилась сама:
– Виолетта Ларионова.
Фамилия показалась ему знакомой.
– Вы, наверно… дочка Вадима Андреевича? Директора Института моря? – предположил он.
И утонул в очередном ее кокетливом взгляде:
– Ну, почему сразу дочка? Я – его жена.
«Вот это да!» – пронеслось в голове у Димы.
Фотографию директора он видел – в Интернете, на первой странице сайта института. Мужчине явно за шестьдесят. Суровый взгляд, морщинистое лицо, регалий – на целый абзац. Взглянешь – и не усомнишься: скучный и правильный до зубовной боли. А в жизни оказался почти педофилом! Девчонка втрое его моложе! И, наверно, богатый – раз сумел зацепить эдакую красотку.
Хотя девочка при своем папике, похоже, скучала. Иначе б не кокетничала в открытую:
– А вы симпатичный. Надолго в наши края?
И губки соблазнительно облизывает, блеск!
– Пока не научусь водный мотоцикл водить, – мгновенно откликнулся Полуянов.
И наградил Виолетту ответным, не менее страстным взглядом.
Та заученным движением скромницы опустила головку:
– Вот вы настырный! Я же сказала: у нас на пляже за руль только опытных допускают.
– Тогда давайте пока начнем с теории, – с жаром произнес журналист. – Вы позволите угостить вас коктейлем?
Парень, стороживший водные мотоциклы, напряженно вытянул шею – беседа явно его занимала. «Наверняка профессору все доложит», – мелькнула мысль у Димы.
А Виолетта очаровательно улыбнулась:
– Хорошая идея! Только давайте здесь, на солнышке, а то я мокрая, в кафе замерзну.
И царственно обернулась к парнишке, потребовала:
– «Голубую лагуну» мне принеси. А молодому человеку… – Она вопросительно взглянула на Диму.
Тот, чуть не плавясь под уничтожающим взглядом спасателя, извлек пятисотенную (купюры меньшего достоинства здесь явно не в чести), попросил:
– Мне, пожалуйста, минералки.
– Гаишников наших боитесь? – хихикнула юная богиня.
– Нисколько, – браво откликнулся журналист. – Я ведь конспектировать буду. Поэтому трезвая голова нужна.
– Трезвые мужчины всегда такие скучные! – авторитетно заявила красавица.
«Соблазняет откровенно, в лоб. Зачем?»
Хотя глазки пусть похотливые, но оглядывает его цепко. Явно пытается определить, кто он таков. Даже подумалось: не он девицу кадрит, а она, еще когда по морям рассекала, углядела на пляже незнакомого человека и явилась с проверкой.
«Бред», – осадил себя Полуянов.
А девочка, будто между делом, поинтересовалась:
– Чем вы занимаетесь? По жизни?
Представляться корреспондентом «Молодежных вестей» Полуянов не стал. Не хотелось нарушать очарование момента. Слишком часто люди боятся что-то ляпнуть при журналисте, зажимаются, начинают мучительно подбирать слова… Потому ответил обтекаемо:
– Я путешественник.
– За это платят?
– Когда как. Если найдешь что-нибудь интересное – то да.
– Типа чего? – заинтересовалась она.
– Ну, я пишу книги, сценарии, – несколько преувеличил собственные заслуги Дима. – Сейчас над путеводителем работаю, по Краснодарскому краю.
– Ой, как здорово! – воодушевленно выдохнула красотка. – Всегда о такой работе мечтала!
– И?..
– Куда там, – вздохнула она. – Я – обычная домохозяйка. Знаете: борщи, котлеты, палисадник.
Роль простушки, оценил Дима, ей почти удалась.
Явились коктейль и минералка – самая дешевая, местного производства. Сдачу парень, естественно, не вернул.
Девушка сделала глоток «Голубой лагуны». Метнула жадный взгляд на обнаженный Димин торс. Он постарался выпятить грудь, расправить плечи. Поинтересовался:
– У вас на пляже конкурсы красоты не проходят? Вам обязательно надо участвовать.
– Меня не допустят, я родственница учредителя, – усмехнулась она. И грустно добавила: – Да и Вадим не разрешит.
– Вам нравится замужем? – нахально поинтересовался Дима.
– Ну, как сказать… – Опустила ресницы богиня. – С одной стороны, это удобно, – и чуть не с вызовом добавила: – Только скучно ужасно.
Явно напрашивается на свидание. Но что скажет красавица, когда узнает (а сие неизбежно) об истинной цели его визита? И не нарушает ли он в свете происходящего журналистскую этику, которая гласит: никогда не пей с возможным отрицательным героем материала (и уж тем более не спи).
Дима решил пока что снизить накал страстей. Обжег горло ледяной минералкой и, словно между делом, спросил:
– А почему, кстати, у вас на пляже такие строгости? На городском, я видел, водный мотоцикл любому дают, без всяких прав.
– У нас недавно неприятность была, – поморщилась Виолетта. – Девчонка одна, купальщица, под моторную яхту попала. Насмерть.
– Молодая?
– Молодая, но опытная, – весьма едко произнесла собеседница. – Пьяная была в дым.
– Все равно жаль, – вздохнул Дима.
– Все, кто не видел, жалеют! – с жаром откликнулась собеседница. – Хотя эта дурочка сама под винты кинулась! А когда яхта со скоростью двадцать узлов идет, за секунду ее не остановить. И отвернуть не успеешь!
Свою горячую речь, показалось Диме, Виолетта произносит далеко не первый раз.
– А девочка за буйками купалась? – поинтересовался Полуянов.
– Ну естественно! – последовал мгновенный ответ.
Но в глазах Виолетты что-то вновь дернулось, задрожало.
– Сами видели? – продолжал напирать Дима.
– Да! И я, и еще сто человек!
Против ста свидетелей, конечно, не попрешь. Но не врет ли красавица?
Да и слишком уж охотно, с готовностью, поддерживает разговор на нужную ему тему.
«Надо все-таки позвать ее на свидание. Подпоить, и…»
Но озвучить приглашение журналист не успел.
К ним спешным шагом приблизился мужчина. Лицо хмурое, одет в рубашку и брюки – явно не курортник. На Диму демонстративно не взглянул, а Виолу грубо схватил за руку, буквально выдернул из шезлонга. Лицо злющее, веко дергается. Прошипел негромко, но Полуянов расслышал:
– Ты опять?!
Та попыталась вырваться. Спасатель поспешно отвернулся.
– Эй, уважаемый! – с угрозой произнес Полуянов.
И отступил. Потому что Виолетта жалобной мышкой пискнула:
– Ради бога, не лезь!
А мужчина произнес тихо, но губы у него от ярости тряслись:
– Чтоб не лез больше к ней. Понял?
– Не совсем, – усмехнулся Дима.
– Еще раз увижу – убью. – Тот уже от злости чуть не захлебывается.
Грубо схватил Виолетту за предплечье и повлек прочь.
Девица не сопротивлялась.
* * *
Хозяин был в ярости: мало что привели на объект «хвоста»! Еще и ему ничего не сказали.
– Как ты мог его не заметить? – налетел он на капитана.
– Ну… я думал… это к делу не относится.
– Идиот. Кто он такой?
– Никто. Старик. Пенсионер.
– Что он видел?!
– Да ничего.
– Не ври.
– Ну… если и видел – все равно не понял. Гарантирую.
* * *
Дима накупался, как в детстве, до синевы. Проплыл километра три и на мелководье, будто пацан, барахтался, нырял. В гостиницу вернулся уже затемно, в девять. С улицы доносилась какофония типично курортных звуков: женский смех, музыка, местные дельцы в мегафон зазывают в рестораны и клубы.
Обычно в командировке не до развлечений, но здесь, на море, да еще в день приезда, ему хотелось оттянуться. Прогуляться, что ли, поискать приключений? Завести мимолетный курортный роман?
Но ведь для начала знакомиться придется. Очаровывать, подпаивать, уламывать, терпеливо слушать лепет и глупый смех. Да и по Надьке он соскучился. Только здесь это почувствовал.
А вот и она звонит, легка на помине. Не поздоровалась, выпалила:
– Дима, ты где?
Полуянов объяснил. Немного опасался, что упрекать начнет: сбежал, мол, на юг в одиночку, однако Надя облегченно выдохнула:
– Ф-фу, слава богу. А то я приезжаю: в квартире темно, сумки твоей нет. Испугалась: вдруг случилось что?
– Ты вернулась уже? – удивился он.
– Ну да. Я ж говорила тебе: к выходным приеду, – вздохнула она. И мягко упрекнула: – Мы еще на водохранилище собирались вместе, в субботу…
Он забыл – совершенно.
И у Полуянова вдруг вырвалось:
– А ты сюда приезжай!
– Куда?!
– Ну, в Приморск! Лететь всего два часа. И море тебе, и солнце! А кровать у меня в номере двуспальная.
– Да ладно, ты ж в командировке! Чего я тебе мешать буду?
– А ты не мешай. Ходи на пляж, на массажи всякие. А вечерами я свободен – буду тебя по ресторанам водить.
– Ты шутишь.
– Иль я – после графьев итальянских – тебе не мил?
– Ну, я не знаю… – промямлила Митрофанова. – Мне через неделю на работу. И билеты дорогие…
– Зануда! Я ее зову на море! В объятия. А она ломается.
Уговаривал, а сам в окно поглядывал. То тут, то там стайки девчонок, промеж которых и симпатичные имелись. Может, зря он разливается? Свой самовар в Тулу вызывает?
Но вспомнил счастливое Надькино лицо, когда он объявил ей про поездку в Испанию. И отчаяние во взгляде, когда все сорвалось.
Не зверь же он: мало что отпуск девушке испортил, здесь еще будет без нее развлекаться?
Дадим Митрофановой компенсацию. И контрибуцию, и сатисфакцию. Еще раз сказал безапелляционно:
– Давай приезжай.
Хотя если б знал, что их здесь – обоих! – ждет, ни за что бы не пригласил.
* * *
На следующий день
Дом, где проживал Иван Петрович Крамаренко, оказался двухэтажным, на восемь квартир. Но жили здесь, похоже, одной общиной: у входа в подъезд безнадзорные велосипеды, детские коляски. Ухоженный палисадник, на ветру пестрит калейдоскоп из полотенец-наволочек-простыней. Под сенью дикого винограда стол, по нему стучат костяшками домино разновозрастные мужички. Поблизости, на лавочке, коалиция дам лет в большинстве преклонных.
На Диму, чужака, воззрились не менее пяти пар любопытных глаз. Одна из тетушек немедленно кинулась навстречу:
– Комната нужна? У меня недорого!
– Нет, спасибо, – покачал головой Полуянов.
С «мужской» лавочки крикнули:
– Вино домашнее есть!
Однако товар особенно не расхваливали, партии в домино не прервали.
Дима мазнул взглядом по игрокам:
«Может, Крамаренко – кто-то из них?»
Но спрашивать не стал. Вошел в прохладный, насквозь пропахший кошками подъезд. Поднялся на второй этаж, позвонил в седьмую квартиру.
Тишина.
Приоткрылась соседняя дверь. Старушечий голос через цепочку строго поинтересовался:
– К Ивану Петровичу?
– Да, – кротко ответствовал Полуянов. – Не знаете, он дома?
– Я за ним не слежу, – недружелюбно отрезала бабка.
Скрылась в своем жилище, однако врата прикрыла неплотно, затаилась – явно ждет развития событий.
Дима еще раз вдавил кнопку звонка – тишина.
– На причале он, – вдруг раздалось за спиной.
Полуянов обернулся, увидел – с лестницы его парень окликает. Лет двадцати пяти, всей одежды на нем – цветастые семейные трусы. И, хотя стоял он от Димы метрах в пяти, перегаром потянуло отчетливо.
– Спасибо, – благодарно кивнул журналист. – А где причал, объяснишь?
– Не вопрос, – хмыкнул парень. – Но смысл тебе туда ехать? Дед Иван в море давно. Только к вечеру пригребет.
– Может, телефон его мобильный подскажешь?
– И рад бы, да не могу. – Сосед почему-то развеселился. – Не держит дед Иван телефона. Говорит, радиация от него.
Нелюбезная бабка снова приотворила дверь – на сей раз без цепочки, в полную силу. Зыркнула в Полуянова выцветшими глазенками:
– Ты кто Ивану-то будешь?
– Тебе, Марь-Петровна, не все равно? – цыкнул на бабку парень. И услужливо предложил Диме: – Если надо, ты лучше деду записку оставь. Я передам.
– Да ладно, я вечером еще раз зайду, – отказался Полуянов.
Отвернулся от любопытной бабки, приветливо кивнул парню в трусах. Вышел из подъезда, вновь попал под перекрестье любопытных взоров.
«Скучно им здесь, в провинции. Новый человек – и сразу тема для беседы», – с долей снисходительности подумал столичный журналист.
Сел в машину, завел мотор.
И, конечно, даже подумать не мог, что о его приезде уже докладывают.
* * *
У пьяного сон короток.
«И легок», – всегда добавлял Матвей Задорожный.
Потому что счастливая у него особенность была: после выпивона часов четырех покемарить хватало. А потом вскакивал: голова свежа, жизнь прекрасна. С сожалением смотрел на товарищей и особливо на дам, которые ворочались-бормотали в тяжелой алкогольной дреме. А он пил на загаженной (а как иначе, если хорошо погудели?) кухне традиционный тройной кофе. А потом за пивом бежал. Сам-то никогда не похмелялся, но друзьям помочь надо.
Компании в его доме собирались охотно – только свистни. Нечасто встретишь, чтоб квартира без ворчливой жены, да еще и хозяин, добрая душа, по утрам ледяным пенным реанимирует.
А Матвей гостям всегда рад. Друзья ведь. Не то что на работе – клиенты. Часто вредные попадались, изредка – нормальные, без понтов. Но даже если не тыкают и к словам твоим прислушиваются, все равно ты для них – прислужник, наемная рабсила. Хочу – похвалю и на чай дам. А чаще отрезали: «Сиди в рубке и не отсвечивай!»
Кто деталей не знает, службе его завидует. А девчонки и вовсе боготворят – особенно те, кто «Алые паруса» читал. И должность звучит красиво: капитан!
Кэп – он есть царь, бог и воинский начальник. Но только на серьезном судне. В круизах, вон, за капитанский столик самых успешных и богатых сажают.
А у него на яхточке можно только самим собой командовать. Швартуется сам. Полы драит тоже сам. А зарабатывает столько, что в малоимущие, конечно, не запишут, но и по ресторанам не очень-то походишь, особенно летом, когда в Приморске цены вдвое-втрое взлетают.
Поэтому приходится, когда выпить надо, друзей не в кабаке, а дома собирать. Погудишь, футбол посмотришь, анекдоты потравишь, девчонки хихикают – и полегчало вроде. Назавтра можно снова в море выходить и даже усмехаться про себя, когда клиенты, сухопутные крысы, но при деньгах (кому еще средств арендовать яхту хватит?) командами сыплют.
Матвей старался богатеям не завидовать и вообще Бога не гневил, на судьбину не жаловался. Потому всегда и охранял его Всевышний. Однажды клиенты на яхточке перестрелку устроили – уцелел. И техника в сохранности, хотя пуля шальная могла в бензобак угодить. Другой раз заказчик спьяну за борт свалился – и тоже нормально, под винты не попал.
Только с девчонкой не уберег его Господь. До сих пор глаза ее видятся – огромные, синие и удивленные очень. Будто поверить не могла, что все, последний раз она в море. И никогда не увидит больше заката, волн, изящных дельфиньих прыжков. Она никак не собиралась умирать. Даже коктейль свой оставила на столике у шезлонга. Хотела, когда наплавается, льда из бара попросить, в него насыпать – и допить.
Но теперь вышло, что другие за помин ее души пьют. И он, Матвей, тоже. Всегда один. Тут уж друзья не нужны. Не мог он ни с кем эту историю в тысячный раз обсуждать. И от сочувствия фальшивого коробило: вроде успокаивают, а сами счастливы просто. Что чистенькие и этот кошмар (на всю жизнь, до могилы) не с ними произошел.
А когда пьешь один, да с горя – и похмелье совсем другое. Куда там до прежней утренней легкости! Просыпался: голова тяжелая, во рту гадко.
Хотя формально обвинить его не в чем. Свидетели барабанили уверенно: яхта шла далеко за буйками, на малом ходу. То есть никакое это не убийство – несчастный случай просто. А ущерб безутешным родителям Институт моря возместить обещал – любую разумную сумму, какую назначат.
Но девчонка все равно приходила к нему. Садилась на уголок постели – бесплотная, синеглазая. Ничего не говорила, ледяных рук не тянула. И страшно ему было. И горько. От обиженного ее, удивленного взгляда: ну, почему ты так со мной обошелся?..
Сколько ни ставил свечек на помин души, не отпускало его. Хоть работу бросай и вали прочь из города. Не от осуждения людского – от себя.
* * *
Что ж. Не получилось с пенсионером Крамаренко – займемся пока капитаном-убийцей.
Дима сверился с картой, приехал во двор прокаленной южным солнцем пятиэтажки, где проживал Матвей Задорожный.
Припарковал машину и ленивой походкой пошел вдоль здания.
Народу здесь – в отличие от владений пенсионера Крамаренко – почти не было. В домино никто не играл, и лавочки перед подъездами пустовали, и на детской площадке лишь парочка явно обкуренных подростков сидела.
В квартиру к яхтсмену Задорожному Дима подниматься не спешил – стоял, курил, обдумывал, как разговор построить.
