Kitabı oku: «Франтишка»

© A. Пивковская, 2014

© Ан. Hexaй, В. Филатова, М. Муха, Д. Пелихов, Е. Продай, Е. Поткина, перевод на русск. яз., 2019

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021

Посвящается родителям

«В тот вечер бежали впереди гулявших маленький кадетик и большая добрая собака, – всё время играя, обгоняя друг друга. А с гулявшими степенно, грациозно шла девочка-подросток с длинными руками и ногами, в клетчатом легком пальтишке, почему-то очень милом. И все усмехались – знали, отчего так

бежит, так неустанно играет и притворно веселится кадетик, готовый отчаянно заплакать».

Иван Бунин. «Первая любовь»

 
Я взял ее в седло свое,
Весь долгий день был только с ней.
Она глядела молча вдаль
Иль пела песню фей.
 

Джон Китс. «Безжалостная красавица»

Cцена I,
в которой Франтишка не хочет быть Франтишкой, а её жизнь меняется

Франтишка не хотела быть Франтишкой. В зависимости от настроения – меньше или больше. Конечно, она хотела быть Аней с Зеленых Холмов¹, Ребеккой де Винтер² или Скарлетт О’Хара³. Но в тот день, когда скорая помощь увезла маму в больницу, Франтишка почувствовала, что не хочет быть ни Аней, ни Ребеккой, ни Скарлетт. Просто больше всего на свете она не хотела быть Франтишкой. Хуже всего то, что она осталась дома совершенно одна и не имела понятия, кому она должна позвонить. Может быть, Мачеку (уменьш. от имени Мачей), который был её лучшим другом? Но чем в такой ситуации мог помочь Мачек? Ведь он был ещё более непрактичным, чем Франтишка. Всегда ходил как лунатик, с вечно развязанными шнурками и торчащей из брюк рубашкой. С Мачеком можно было сидеть на ступеньках и разговаривать о книгах. Или о змеях. Ведь в Литве, откуда родом прадедушка и прабабушка Мачека, змеям выставлялось молоко в мисочках. Чтобы они стерегли спокойствие дома. Вообще с Мачеком можно было разговаривать о призраках и сверхъестественных явлениях. Но наибольшим достоинством Мачека было то, что подобно Франтишке он ненавидел книги о магии. Все в школе читали книги о магии. А Мартин, наиболее дерзкий и словоохотливый паренёк, дошёл даже до того, что организовал тайный клуб Гарри Поттера. Франтишка пришла к выводу, что он сам считал себя каким-то, прости Господи, Гарри Поттером. Что за вздор. Впрочем, клуб вовсе не был тайным, ведь все о нём знали. Но не все в него были вхожи. Клуб, как утверждал Мартин, был элитарным. Франтишка не считала себя чересчур отважной, но была до того самолюбивой, что когда Мартин предложил ей стать членом клуба, она отказалась. И в присутствии всего класса призналась, что ненавидит магию, а книги о чародеях считает глупыми. Но на самом деле больше всего её разозлило то, что Мартин не попросил о вступлении в клуб также Мачека. Да как будто Мачек был для Мартина недостаточно элитарным. И, пожалуй, в основном, по этой причине она теперь говорила при каждом удобном случае, что ненавидит магию. Зато она очень любила поэзию. Это, может быть, слишком громко сказано, ведь она знала, как следует, только два настоящих стихотворения. То есть таких, которых не учила в школе. Когда ей было десять лет. и она болела ангиной, мама принесла ей два томика стихов. У одного была обложка в птицах, а другой шелестел чем-то целлофановым. Из первого она выучила тогда наизусть очень длинное стихотворение. Оно было о Кракове и заговорённых дрожках⁴. И о моряке, страшном подлеце, который бросил влюблённую в него девушку. Он предпочёл уплыть в море и никогда не возвращаться. То есть, может, и хотел вернуться, но его проглотил кит. И ещё был там некий Артур и негры. Это было не слишком серьёзное стихотворение, но Франтишке нравилось. Ведь оно было очень грустным и очень смешным одновременно.

Другое известное ей стихотворение, начиналось такими словами:

 
Платье носила в полоски
Ситца простого,
С поля цветочки в причёске,
Щёчки – две розы садовых,
Милый портрет, хоть неброский —
Честное слово!
 

Франтишка никогда не согласилась бы с тем, что она красива. Когда она услышала слова маминой подруги: «Может быть, она не такая уж и красавица, но у неё есть обаяние и характер». Однако, прочитав стихотворение, девочка утвердилась во мнении, что эти слова, слова поэта, – о ней. Как это возможно? Это была только магия! Дальше происходило так, что эта девушка из стихотворения, – как казалось Франтишке, сама Франтишка, – берёт в свои руки управление над сверхъестественными силами. Поэт Адам Аснык⁵ написал:

 
Повелевала в приказах
Мощью нездешней,
Сладостью утра в экстазах,
Рая плодами, конечно,
Видами звёзд в их проказах
И ночью вешней⁶.
 

Франтишка, правда, не всё поняла, особенно об этом экстазе и плодах рая, но самым главным было то, что она на самом деле ощущала себя этой девушкой из стихотворения. Она не знала, как такое возможно, но это доставляло ей огромную радость. Даже больше, чем тогда, когда она вообразила себя Аней с Зелёных Холмов. И поэтому с той поры считала, что если и существует на самом деле магия, то это поэзия. Обо всём этом размышляла Франтишка, лёжа в большой комнате на диване, укрывшись маминым свитером. Ей было ужасно холодно, хотя было только начало сентября, а в доме сохранялось ещё августовское тепло. Но Франтишка очень беспокоилась о маме, поэтому прижимала лицо к свитеру, от которого исходил тонкий аромат её духов. За окном был слышен шум города, за стеной у соседей работал телевизор, но в доме было тихо. И она не знала, что делать дальше. Может быть, позвонить папе, которого она не видела с семи лет и у которого были всегда другие родственники? Может быть, бабушке, папиной маме, которая по какой-то причине общалась с ними только в сочельники и не вспоминала даже о дне рождения Франтишки? Впрочем, эта бабушка была уже очень старая. А, может быть, маминой подруге, той, которая считала Франтишку обаятельной? Но она ведь не знала всех этих телефонов, а сумочку мама забрала с собой. Франтишка чувствовала себя абсолютно беспомощной. Она встала и подошла к столу. Включила настольную лампу, взяла листок бумаги и карандаш. Да, она очень хотела, чтобы мама вернулась, однако её охватили страшные предчувствия. И тогда она начала писать. Карандаш сам вёл её руку. Этой ночью Франтишка написала своё первое стихотворение, хотя и не до конца это осознавала. Это была, скорее, просьба и заклинание. Звучало это примерно так:

 
Я не хочу, чтоб умерла ты,
И я люблю тебя так сильно,
Что для тебя могла бы
Всю жизнь пить рыбий жир.
Я только не хочу, чтоб умерла ты.
 

Франтишка не знала, что в эту ночь всё в её жизни переменится. Как будто полностью высвободились чародейские силы, в которые она не верила. Она знала только то, что мама в больнице, и что под властью грусти и тревоги она написала что-то вроде стихотворения. Она всё сидела и сидела и по-прежнему не знала, что делать.

Вдруг в первом часу ночи раздался звонок домофона. Франтишка вскочила с кресла и побежала открывать. Она была уверена, что это вернулась мама, поэтому сразу нажала на кнопку. Потом широко отворила дверь и с бьющимся сердцем стала ждать. На ступеньках раздались энергичные шаги, но это были не мамины шаги. Через несколько минут перед Франтишкой стояла незнакомая женщина! Она смерила Франтишку проницательным взглядом и произнесла:

– Я – мать твоей мамы. Твоя бабушка. Отойди от двери и позволь мне войти.

Сцена II,
в которой Франтишка думает, что ночь – это время Волан-де-Морта⁷, а бабиня выжимает сотку по городу на своём красном автомобиле

Нууу, эта женщина наверняка выглядела не так, как должна была выглядеть бабушка. Это была… бабиня, что ли, – подумала Франтишка. У бабини были тёмные волосы до половины щеки, профессионально подстриженные и покрашенные, она была стройная, высокая, в льняном костюме. От неё веяло духами и нескрываемым волнением. Или даже раздражением. Но Франтишку это в данный момент не интересовало. Она думала только о маме. Поэтому встала, выпрямившись, перед бабиней и очень тихо, но отчётливо спросила:

– Разве мама умерла?

Бабиня взглянула на неё удивлённо и ответила также тихо и отчётливо:

– Нет. Твоя мать не умерла и не умрёт. После тринадцати лет молчания она позвонила мне среди ночи и рассказала о том, что у меня есть внучка. Тринадцатилетняя.

Франтишка так обрадовалась, услышав о маме, что даже не ответила, а только побежала в комнату и старательно сложила лежащие на столе листочки. А ведь заклинание подействовало! Она не знала, как это назвать, но именно в этот момент поверила в пророческую силу поэзии. Проще говоря, поверила, что то, что человек напишет в стихотворении, может сбыться. Она спрятала стишок в ящик, готовая встретиться лицом к лицу с бабиней, которая, как бы то ни было, принесла хорошую весть. А бабиня есть бабиня, она сразу же начала командовать.

– Собирайся и не забудь о книгах. Тёплые вещи возьми тоже. С этого дня будешь жить со мной, в Жолибоже. Ты будешь, безусловно, ходить в школу. И не исключено, что вся эта суматоха продлится до зимы.

Франтишку снова охватил страх. До зимы? Так когда же мама вернётся? И где будет вовремя её отсутствия? И как она, Франтишка, может жить с женщиной, о существовании которой ещё десять минут назад ничего не знала? Кстати, что это должна быть за личность, если мама никогда о ней не вспоминала? И почему? Что такого сделала маме её мать либо наоборот – Франтишка всегда старалась быть справедливой, даже если речь заходила о близких – что сделала её мама своей маме, что они вообще не поддерживали отношений. И почему теперь мама прислала её сюда к Франтишке? Все эти мысли роились в голове девочки, когда хаотично и второпях она собирала свои вещи. Бабиня сидела в кресле и ждала. Из её сумочки выпала пачка сигарет.

– Где спички, Франтишка?

– На кухне – буркнула та.

Бабиня недовольно посмотрела и пошла на кухню. Через некоторое время она вернулась с сигаретой и с голубым блюдцем, в которое стряхивала пепел. Франтишке хотелось расплакаться. У неё дома никто никогда не курил. Мама была врачом и не позволяла, чтобы курили в присутствии Франтишки. Даже в кафе они ходили редко, как раз из-за дыма. И, может быть, ещё из-за цен. Франтишка положила в чемодан и большой рюкзак всё, что, как она полагала, пригодится ей в новой жизни, дотянулась до своего голубого блюдца и забрала его у бабини прямо из-под носа. Вытряхнула пепел и старательно вымыла его в большом количестве пены. Потом положила блюдце в большой карман рюкзака и сказала:

– Я готова.

Она чувствовала, что на самом деле совсем не готова. Смотрела на стены, мебель, своё любимое зеркало в зелёной раме и красочный плакат с представления «Турлайгрошик»⁸, на котором была с мамой в прошлом году. И на их общую фотографию с моря, которая стояла на письменном столе. Она видела, что бабиня тоже смотрит на эту фотографию. Поэтому не разрешила её забрать. Не собиралась подпускать эту незнакомую женщину к своим мыслям и чувствам. Только благодаря этому ей удалось ещё не расплакаться.

В какой-то момент она увидела, что бабиня заметила картину. Это был «Сгоревший рай». Франтишка изо всех сил зажмурила глаза и начала умолять в мыслях незримые силы, чтобы женщина не обратила внимания на картину и ни о чём не начала спрашивать. Это была любимая картина мамы и Франтишки. Картина пострадала от пожара в квартире, давным-давно, ещё до рождения Франтишки. Когда-то она изображала рай. После этого остались только его останки: великолепная голова льва, но уже без гривы, красивая женщина с золотисто-рыжими и тоже обожжёнными волосами, которая держала льва в объятиях, умные и любопытные обезьяны, скачущие по прекрасным деревьям, напоминавшим апельсиновую рощу, только апельсины были огромные, как кокосы, и светились необыкновенным оранжевым цветом. Обгоревший волк нежился под солнцем рядом с чёрным ягнёнком. Его волнистая шерсть тоже была опалена. Но самыми красивыми на картине были розы. Они росли повсюду. Тёмно-красные, персиковые и золотые. Ярко-розовые и бледно-кремовые. Они смотрелись в ручей, покрывали траву, на которой лежала молодая женщина со львом. Одна из них – маленькая и словно бархатная – касалась нежных ноздрей ягнёнка. Это выглядело так, будто ягнёнок нюхает розу. Картина была вставлена в новую раму и, хотя и была повреждена, всё ещё обладала огромным очарованием. Франтишка её обожала!

Бабиня на какое-то время задержала взгляд на картине, но ничего не сказала. Франтишке не было известно, что бабиня тоже что-то знает об истории «Рая», и что это также и её собственная, совершенно личная история.

Часы пробили второй час ночи, когда под бдительным взглядом бабини она закрыла дверь своей квартиры. Они сели в машину, в которой пахло кожей, бензином, духами и сигаретами. Этот запах не был неприятным. Они молча ехали по пустым улицам города. Мигали оранжевые и зелёные огни, освещённые витрины магазинов выглядели так, будто бы какой-то злой волшебник заколдовал их. Манекены застыли в причудливых позах, на губах были искажённые и неестественные улыбки. Казалось, они насмехаются над миром смертных.

Скажем, Волан-де-Морт, волшебник, который хотел убить Гарри Поттера и властвовать над миром. Пожалуй, он хотел, чтобы зло правило миром. Неужели Мартин и его глупая шайка думают, что они тоже сражаются с каким-то выдуманным Волан-де-Мортом? Волан-де-Морта не существовало. Существовали болезни, грусть и одиночество. И эта незнакомая женщина, которая гнала по городу под сотню.

Они миновали две развязки и несколько кварталов. Когда подъехали к дому, Франтишка была такой уставшей, что заметила только большое дерево на фоне старого здания. Они припарковались, вспугнув спящих на ветках грачей. Поднялись по ступенькам. Дверь в квартиру была зелёная, коридор узкий, зато с большим количеством зеркал. Стоящих и висящих. Рамы зеркал были простые, коричневые и позолоченные, богато декорированные. По мнению Франтишки, это выглядело довольно странно, однако она была слишком уставшей для того, чтобы думать об этом. Затем её окутал приятный аромат кофе и корицы, она почистила зубы в маленькой ванной и улеглась спать на диване в комнате. Ещё она запомнила, что бабиня укрыла её толстым спальником из натуральной шерсти, без пододеяльника.

Сцена III,
в которой Франтишка решает стать поэтом, хотя поэты – это исключительно мужчины

Утром её разбудил тот же аромат кофе и корицы. Бабиня пила кофе тут же, над головой Франтишки, сидя на высоком табурете возле деревянной стойки. Франтишка видела что-то подобное в фильме. Она сразу сообразила, что происходит. В этом доме не готовят! Нет газовой плиты, духовки и грязных тарелок. Нет стола со скатертью в сине-зелёную клетку и четырёх аккуратных стульев для приличных людей. Это означает: для неё, для мамы, Вероники и пана Марка, который забирал маму в театр и часто пил у них на кухне чай. Здесь были высокие табуретки, вакуумная кофеварка и какие-то кухонные устройства с разноцветными огоньками. Франтишка видела это всё, лёжа в постели, ведь отсутствовали нормальные двери. Она знала, что нечто подобное называется кухонным приложением. Откровенно говоря, она сама чувствовала себя в этом доме приложением, поэтому, не шевелясь, лежала под одеялом.

– Вставай, Франтишка, опоздаешь в школу! Я тебя отвезу, а после уроков вернёшься домой сама. Обедать будешь в школе. Я работаю в театре, и у меня допоздна репетиции. И ещё занятия со студентами. Мы будем видеться нечасто.

Франтишка попыталась быстро пробежать в ванную. Ей было всё равно, что она не будет видеться с бабиней. Это было ей, скорей, на руку. Одно она должна была знать наверняка:

– Когда я увижу маму?

– Завтра днём, – без колебаний ответила уверенная в себе бабиня и внимательно посмотрела на Франтишку.

– Собирайся и не смотри на меня так, будто бы я – злая волшебница, способная съесть 101 далматинца, – добавила она.

Франтишка слегка улыбнулась. Что сказать, меткое сравнение. Эти чёрные волосы и ногти, выкрашенные в бордовый, в половине седьмого утра. Она подумала, что совсем бы не удивилась, если бы бабиня состояла тайным членом тайного и элитарного Клуба Гарри Поттера. Ведь бабиня была именно такая. Элитарная. Хотя Франтишка не была до конца уверена, что правильно понимает это слово. Ей всегда нравилось употреблять иностранные слова, даже если не до конца понимала их значение.

На завтрак были консервированные креветки и хрустящие хлебцы. – В холодильнике больше ничего нет, – сказала бабиня.

Франтишка выпила только чай. На креветки она даже не посмотрела. Знала и так, что они отвратительны. Она ничего не могла найти в большом рюкзаке и страшно спешила. Первым уроком сегодня была математика. Когда она надела голубые колготки, фиолетовую юбку и зелёную блузку, то поняла, что, пожалуй, не внушает доверия своим внешним видом. В школу она, конечно, опоздала, ведь бабиня не думала, что в это время на дорогах пробки. Когда она вошла в класс, выглядела бледной после бессонной ночи, а чёрные волосы уныло свисали по обеим сторонам лица. Мартин пялился на неё всю математику, как будто она сова или что-то в этом роде. Она сама не знала почему, но её это очень смущало. Ненавидела быть смущённой и сконфуженной. Тем более что это случалось с ней довольно часто. Как и со всеми стеснительными людьми. Франтишка старалась изо всех сил бороться со своей стеснительностью, но тогда взрослые утверждали, что она невежлива, а сверстники обвиняли в зазнайстве. Наверное, поэтому у неё было не так много друзей. Только Мачек и Гося, которую она встретила на каникулах на море. Но Гося, к сожалению, жила в Кракове.

Когда Мартин так на неё смотрел, Франтишке казалось, что воздух прямо дрожит от напряжения, и, наверное, сейчас случится что-то ужасное. И действительно. Вроде бы ничего такого, но на большой перемене Фиона ни с того ни с сего сказала, что она будет певицей. Как Бритни Спирс. Франтишка никогда не была на стороне Фионы, которая была страшно крикливой и всё время смеялась – был ли для этого повод или нет. Кроме того, Фиона отлично разбиралась в математике и физике, так же как Мартин. Франтишка не могла сказать подобного о себе. Ну и красоты ей не хватало! Вдобавок в этом их дурацком клубе Фиона восседала в кресле Гермионы. Так говорил Мартин. Он добавлял, что это образное сравнение, с таким выражением лица, будто бы кроме него никто не знал, что это образное сравнение. Но все плохие, и, как сегодня называла их Франтишка, недостойные чувства, у неё испарились, когда неделю назад на одной из перемен разгневанная Фиона вырвала у пани Баси щётку и погналась с ней за Пётреком. Лоботрясом из параллельного класса, который пытался ножницами подстричь коту усы. Франтишка подняла мяукающего кота с пола и выпустила его в школьный садик. С тех пор между девочками установилось что-то вроде молчаливого соглашения. Больше они не вставали друг у друга на пути, на уроках польского и истории искусства Франтишка была на высоте, что немного смягчало вкус математического поражения. Франтишка обычно не реагировала на то, что говорила Фиона, но сегодня она была так печальна и расстроена, что разозлилась. И когда Фиона объявила, что станет певицей, выпалила ей прямо в глаза:

– А я буду поэтом!

Фиона прыснула со смеху:

– Ты не можешь быть поэтом, так как ты – девочка! А ведь поэты – это мужчины!

Франтишка погрустнела ещё сильнее. Она не думала об этом, на самом деле, Адам Аснык и тот другой с моряком и неграми – она вспоминала теперь про себя, что его звали Константы – были мужчинами. Ну и, конечно, Кохановский, этот с «Тренами», которого изучали в школе. Вдобавок, её разговор с Фионой слышало, по меньшей мере, полкласса! А Моника Ольбромская-Пеж, которая каждый день красила себе ногти в новый цвет, бросила едко и, что ещё хуже, в рифму: «Поэтом, только голова не эта!». Франтишка до конца дня очень волновалась, до такой степени, что снова написала стихотворение. Вечером она решила позвонить по волнующему вопросу Госе, которая жила в Кракове, но у неё не было мобильника. У Франтишки закончилась возможность звонить, так как она пользовалась телефонной картой. Она знала, что в школе её считали немного странной из-за её неприязни к компьютерам, мобильным телефонам и Фейсбуку. Она любила иногда побыть наедине со своими мыслями, почитать книгу, от картинок которой веяло запахами пыли и ванили, и вообще, как она это называла, сорваться с поводка всей существующей технологии. Ведь Франтишка больше всего ценила свободу, хотя Фиона утверждала, что, избегая компьютера, она как раз свободу себе очень ограничивает.

– Ты не знаешь, сколько возможностей даёт компьютер, – сказала она однажды Франтишке, когда та получила двойку по информатике. Но Франтишка осталась при своём мнении. Однако теперь жалела, что у неё нет приличного мобильного телефона с подпиской на бесплатные минуты, потому что ей оставался только стационарный телефон бабини, чтобы связаться с Госей. Телефон стоял в гостиной с видом на мини-кухню. Франтишка подумала, что на самом деле эти постоянно рекламируемые свободные минуты дают иногда некоторую свободу. Потому что, к сожалению, бабиня как раз вернулась домой и сидела сейчас в кресле над стопкой отпечатанных карточек. Естественно, в гостиной с видом на мини-кухню. Здесь, где может спать, жить и готовить уроки Франтишка. По-видимому, она служила ещё и кабинетом для работы бабини. Во второй и, к сожалению, последней комнате в этой квартире была спальня. Франтишка это проверила, как только вернулась из школы. Там стояли большая кровать, лампа с синим абажуром и шкаф. На полу лежали стопки книг и журналов. Ещё имелся ноутбук, две колонки и много дисков. Однако сейчас спальня бесполезна. Франтишка должна была позвонить немедленно, а бабиня не выглядела сонной. Поэтому, когда она повернулась спиной к комнате, чтобы приготовить очередной кофе из этой кофемашины, Франтишка, не спрашивая разрешения, набрала номер телефона. К счастью, бабиня ничего не сказала о телефонных счетах или о чём-то подобном. Так, как будто не слышала. Франтишка быстро изложила Госе свою проблему.

– Я написала стихотворение, но, наверное, поэты – это мужчины. Вот как ты думаешь, кто я?

– Ну, ты знаешь, – сказала Гося, – мы однажды читали на уроке стихотворение какой-то Вацлавы Шимборской.

– Ну, понятно, – воскликнула Франтишка, – только не Вацлавы, а Виславы, ведь она получила Нобелевскую премию! Правда, одна ласточка весны не делает, но для меня в данный момент делает. Ты даже не знаешь, как сильно! Я уже думала, что стану, как эта сестра Шекспира!

– Какая сестра Шекспира? – удивилась Гося.

– Я наткнулась однажды на статью, где говорилось, что произошло бы, если бы Шекспир был женщиной, – сказала взволнованная Франтишка. – Мало того, что она не смогла бы окончить никакой школы, так её ещё бы убили разбойники на дорогах! Пока, спасибо за Виславу!

И тогда бабиня как бы невзначай произнесла какое-то слово. Насколько правильно поняла Франтишка, это было слово «Сапфо».