Kitabı oku: «Забери мою жизнь», sayfa 2
Глава 4
Ларнис
После того, как я оживил на вступительном испытании козла, одногруппники долгое время странно на меня косились. И я их не осуждаю. Если бы кто-то на моих глазах превратил неподвижный труп в необузданное чудовище и сам при этом хранил загадочное и зловещее молчание, я бы тоже поостерегся заводить знакомство с этим типом. То есть со мной.
Беда в том, что за загадочным молчанием крылась растерянность. Я и сам не понял, что сделал. Декан приказал вдохнуть жизненную силу, и я представил это буквально: будто я вдуваю воздух в распухшие ноздри «учебного материала № 5». Не успел вообразить, как козел поднялся на ноги и устроил светопреставление. Упокоил я его тогда, когда увидел, что от меня к нему тянется прозрачная нить силы. Разорвал ее, и страшилище в один миг превратилось в безобидную тушу. Слегка пованивающую. Пора уже обновить материал для испытаний, стыдно выставлять такое безобразие для тренировок.
Я так и сказал мэтру Ригасу.
– Да-да, – согласился декан факультета ментальной магии, пристально рассматривая меня.
Так же, как мэтр Орто при первой встрече. Не могу понять: это особый пронзительный взгляд декана, который должен узреть мои студенческие способности? Или что?
– Ну ты наглый! – сказал Рум, оборотень из нашей группы. – Или тебя действительно серьезно приложили. Тебя еще не приняли, а ты уже лезешь со своими ценными советами. Может, по их меркам, чем страшнее трупень, тем лучше! Останутся только самые крепкие!
Я промолчал, но в чем-то Рум прав. Может быть, при ударе пострадала та часть рассудка, что отвечает за выдержку? Любопытно, не задеты ли другие области? И как это выяснить?
За ужином Нарв, гоблин, подлил масла в огонь.
– Ты ведь знаешь, кем был Ларнис Валерийский? – спросил он прямо.
Разговоры за столом тут же стихли, все делали вид, что заняты едой, а сами прислушивались. Всем было интересно, что я отвечу.
– Темный некромант и создатель запрещенных заклятий, – пожал плечами я.
Сказал так, будто мне известен весь жизненный путь Ларниса, хотя я знал лишь то, что рассказал мэтр Орто.
– Зачем ты взял его имя? Хочешь стать темным некромантом?
Я поймал несколько брошенных исподтишка взглядов.
– Еще скажи, что я хочу стать магом-отступником, – усмехнулся я.
Но по сердцу пробежал неприятный холодок. Откуда мне знать, чего я действительно хотел? О каком срочном деле я вспомнил и за что получил по голове? Может быть, дело не в банальном ограблении? Что, если у кого-то были причины отправить меня на тот свет?
В ответ раздались неуверенные смешки, и я тоже улыбнулся. С этим не задалось, будто мышцы лица, отвечающие за широкую и искреннюю улыбку, давно не использовали. Ироничные усмешки, слегка приподнимающие уголки губ, давались куда проще. А сейчас, боюсь, вышел оскал. Одногруппники заморгали и отвели глаза: кто-то уставился в тарелку, кто-то на соседа.
Что они думали обо мне? Безымянный тип с провалами в памяти, оживляющий трупы по щелчку пальцев. Взял себе имя злодея. И выглядит так, будто сбежал из тюрьмы строгого режима. Отлично!
Но ведь кем бы я ни был раньше, теперь я другой человек и могу выбрать иную судьбу. Или не могу?
Я ел перловку с мясом и не чувствовал вкуса, и не только из-за охвативших меня сомнений. В блюде явно не хватало соли или другого важного ингредиента – сразу не разберешь. Но все съел, конечно. В звенящей тишине, царящей за столом. Странно, что не подавился.
– Да не собираюсь я становиться злодеем! – в сердцах воскликнул я. – Ну вы что!
И всех как-то сразу отпустило. Рум огрел меня по плечу: надо понимать, проявил дружелюбие.
– Да оно и ясно! Просто ты, засранец, такой жутковатый: мороз по коже! Ты себя в зеркале видел?
– Видел, – кисло подтвердил я.
– Вот! Краше в гроб кладут. Ручаюсь, ты все годы просидел в подвале своего богатого родственничка, который объявил наследника состояния больным или помешанным и вовсю пользовался твоими денежками. Но в тебе проснулись магические способности, и ты сбежал от дяди, прихватив немного денег, чтобы спрятаться в стенах академии. А дядя подослал убийц… Похоже на правду?
– Где-то я эту историю слышал. Эту или подобную, – согласился я и не обманывал. – Будем считать, что так оно и было.
– То-то же! – подвел итог оборотень. – Тоже мне, великий некромант: у тебя еще и борода толком не растет.
Я потер щеку. Действительно, за несколько дней, что прошли после пробуждения, на лице не появилось и тени щетины. Досадно, я еще и самый младший в группе!
– Спокуха! – обнадежил меня оборотень, который, видно, гордился своей повышенной волосатостью. – Возьму над тобой шефство!
Когда после окончания вступительных испытаний я обнаружил себя в списке факультета кукловодов – а ведь до последнего надеялся на факультет теории и исследований, – Рум поджидал меня в холле студенческого общежития с чемоданом. Он уже нацепил алую мантию – знак принадлежности к боевому факультету. Я свою фиолетовую скатал и сунул в пустой мешок. Пока я не чувствовал воодушевления по поводу поступления на факультет ментальной магии. Та незнакомая синеглазая девчонка меня бы поняла. Как ее имя, интересно? Надо выяснить, раз уж нам предстоит учиться вместе.
– Так, Нис, комнату я нам уже занял! Будем делать из тебя человека! Сегодня с парнями идем в «Пивной дух» отмечать начало учебного года. Ты с нами!
Он не спрашивал, а утверждал. И энтузиазм в его голосе пугал меня сильнее, чем оживший «материал № 5».
Глава 5
Летиция
– Сегодня мы с одногруппниками идем в трактир, – сказала Руби. – Ты с нами?
Гнома кромсала огромными для ее роста ножницами старую желтую мантию: кто-то из второкурсников-артефакторов пожертвовал для малютки-первокурсницы поношенную накидку, чтобы та перешила ее для себя.
Я разбирала учебники, поэтому отозвалась не сразу. «Основы истории магии» – общий курс для всех факультетов. «Основы эмпатии» – звучит не так уж страшно. «Искусство ментальной защиты», которое на других специальностях идет спецкурсом, у нас обязательный предмет, так же как «Расы и народы нашего мира»: будущим дознавателям необходимо знать особенности всех разумных существ. А вот толстая книга, обтянутая черной кожей с надписью бронзовыми буквами «Введение в классическую некромантию», заставила сердце биться сильнее, а лоб покрыться испариной. Я раскрыла книгу на середине и прочитала название параграфа: «Создание боевого голема». Просто мороз по коже. А вот еще лучше: «Стадии допроса мертвеца как свидетеля». Я захлопнула книгу и убрала подальше: хватит на сегодня. Буду привыкать постепенно.
– Пойдешь с нами? – Гнома так и не дождалась ответа и спросила снова.
Я покачала головой:
– Нет, не могу. Я еще должна отдать деньги за этот семестр, поэтому решила не тянуть: уже сегодня выйду работать посудомойкой.
Я никогда не проводила вечеров в компании друзей или просто приятелей. Да что там, у меня и хороших знакомых-то не было. Не считать ведь хорошими знакомыми вечно недовольных кузин, для которых я была чем-то вроде удобной в хозяйстве вещицы. А если вещица будет недостаточно расторопна, то можно ее и за косичку дернуть. Но лучше всего ее вовсе не замечать… Ведь с половой тряпкой или шваброй никто не беседует.
Подумаешь, вечеринка для поступивших! Я без нее жила и дальше как-нибудь проживу. Но почему-то сделалось немного грустно.
– В «Пивном духе» ожидают наплыва посетителей, – сказала я. – Обещали неплохо заплатить!
– О, а мы как раз туда и собрались! Я, Рум… помнишь, я рассказывала? Тот самый оборотень, который спас меня от разбушевавшегося козлищи. Нарв. Дриада Лули. Может быть, еще кто-то присоединится. Да, точно, Рум хотел захватить с собой Ниса.
– Безымянного? – встрепенулась я.
– Да, они с Румом теперь соседи по комнате. Слушай, раз ты сегодня в трактире работаешь, значит, увидимся.
– Ага…
Ни за что не выйду к однокурсникам в фартуке и косынке, с мокрыми распаренными руками! Хотя на Ниса поглядеть вблизи очень хочется. Особенно после рассказа Рубеллы о том, как проходило испытание на факультете кукловодов.
Я оставила гному подшивать мантию и готовиться к вечеринке, а сама собралась и отправилась в «Пивной дух». Трактир находился неподалеку от ворот академии, но, в отличие от кофейни «Тучки небесные», цены здесь не кусались, а еда была сытной и вкусной. Наверное, поэтому студенты облюбовали трактир с просторными залами, с широкими дубовыми столами, за которыми можно было не только трапезничать: владельцы сквозь пальцы смотрели на то, что будущие маги иногда засиживались допоздна. Они играли в карты, балагурили, переписывали друг у друга конспекты. И, конечно, заправлялись слабым светлым элем, который подавали с копчеными свиными ушками, орешками и сухариками.
Я пришла рано – в трактире не было никого, кроме компании незнакомых артефакторов-третьекурсников. Они скромно сидели за длинным столом у стены и оживленно переставляли по расчерченному полю фигурки, вырезанные из дерева. Некоторые клетки вспыхивали огнем, другие прошивали молнии, из третьих вдруг поднимался рой жужжащих ос. Иллюзии, конечно, но как настоящие! Ясно, ребята готовились к сдаче зачета по стратегии – подтягивали хвосты с прошлого года.
– Летиция?
Ко мне вышла хозяйка трактира – симпатичная женщина средних лет. Я кивнула.
– Ты вовремя. Пойдем, я покажу тебе твое рабочее место. – Она улыбнулась. – Не боишься тяжелой работы?
Тяжелой работы? Я едва не рассмеялась. По сравнению с тем, чем мне приходилось заниматься в доме тетушки, работа посудомойки просто семечки!
На плите грелся чан с водой. В кувшинчике – серое жидкое мыло, на полке – стопка полотенец. Дело нехитрое.
Я получила фартук, чепчик, закатала рукава и приступила к работе. Посуда постепенно прибывала: подавальщицы собирали ее со столов и стопками ставили на лавку рядом со мной.
Объедки в корзину для свиней – шмяк! Грязные тарелки прямо в воду – плюх! Ветошкой, смоченной в мыле, – шлеп! И так до бесконечности: шмяк, плюх, шлеп! Шмяк, плюх, шлеп! Голова кругом. Я потеряла счет времени.
Когда кухонная дверь открывалась, до меня долетали голоса, веселый смех и треньканье струн. Студенческая вечеринка была в разгаре.
Я сдувала со вспотевшего лба выбившиеся из-под косынки пряди, секунду-другую разминала затекшие плечи, поднимала глаза к потолку с разводами копоти и снова принималась за дело.
– Летиция! – Голос хозяйки сбил привычный ритм. – Будь добра, помоги собрать посуду, девочки не справляются.
Я вздохнула, вытерла руки о фартук и пошла в зал. Шагнула за порог и будто попала в другой мир: так шумно, дымно и людно здесь было. Все говорили разом, смеялись. Стучали вилками и кружками. И повсюду – разноцветные мантии: желтые, алые, зеленые, синие, фиолетовые… Я могла бы сейчас быть рядом с ними!
Нет, не могла бы… У меня нет ни денег, ни времени на веселье.
«Ничего, завтра я надену свою мантию и пойду на занятия! Я одна из них!» – подбодрила я себя и отправилась собирать посуду.
Сначала нагрузила на поднос гору мисок, так что они, вложенные друг в друга, опасно покачивались, рискуя свалиться на пол, и лишь потом сообразила, что смотрю прямо на Рубеллу, сидящую на стуле на горе подушечек. Справа от нее восседал широкоплечий оборотень в алой накидке, наверное, тот самый Рум. Выглядел он внушительно. Слева расположилась изящная хорошенькая девушка – дриада Лули. Она ничего не ела, только пила воду.
Ни гнома, ни Рум, ни симпатичная дриада, вообще никто из сидящих за столом не обратил на меня внимания: они были заняты разглядыванием светловолосого затылка студента в фиолетовой мантии. А кое-кто даже ощупывал, запустив пальцы в отросшие пряди.
– Не, шрам, конечно, ощущается! – заявил Нарв. – Но его почти не видно – тонкая полоска. Отлично залечили. Декан зеленых человечков – молодец!
– Эй, я бы попросил! – возмутился первокурсник в зеленой накидке. – Декан целителей.
Только теперь я поняла, что они рассматривают шрам на голове безымянного студента, который наконец снял повязку. Я, стоя у края стола, не заметила и следа раны: подлечили на славу.
Вскоре и сам Ларнис – такое он придумал себе имя – обернулся и пригладил взъерошенные волосы. Тот самый парень, которого я встретила у списка поступивших: я его сразу узнала. А он узнал меня.
– Ну привет, коллега, – поздоровался он.
Тут и все остальные посмотрели на меня.
– О, Лети! Ребята, это Лети, моя соседка! Она сегодня подрабатывает здесь!
Я улыбнулась.
Я давно разучилась улыбаться малознакомым людям. Обычно в ответ на улыбку замарашки в залатанной одежде я не получала ничего, кроме кислой мины и настороженного взгляда: люди ждали, что я начну попрошайничать.
Но за столом сидели Руби и этот светловолосый парнишка, который назвал меня коллегой. И я улыбнулась. Вот дура.
Хорошенькая дриада Лули смерила меня холодным взглядом и кончиком пальца подтолкнула в мою сторону пустой стакан.
– Так пусть тогда идет и работает, – процедила она. – Ее сюда никто не звал!
Я взяла поднос, опустила голову и побрела на кухню. Туда, где тихо, безопасно… и так одиноко.
* * *
Шмяк, плюх, шлеп! Я думала о радужных пузырях, плавающих в воде. О том, что мыло пощипывает кожу. О том, что завтра в расписании первым предметом стоит введение в классическую некромантию, и это меня пугало. Но лучше размышлять об этом, чем вспоминать улыбку победительницы на губах Лули. Когда я успела перебежать ей дорогу?
– Просто ты очень красивая, – произнес кто-то за моим плечом.
Я ойкнула от неожиданности и едва не уронила скользкую миску, но ее тут же подхватила чужая рука. Ларнис? Вот уж кого я не ожидала увидеть!
– Осторожно! – сказал Безымянный. – Только порезаться не хватало.
В другой руке он держал тарелку с пышными чесночными булочками – от одного взгляда на них потекли слюнки. Он деловито отодвинул меня в сторону, протянул тарелку:
– Ешь давай, наверняка голодная.
Засучил рукава и неумело подхватил тряпку. Чувствую, посуду ему приходилось мыть нечасто. Я только ошалело хлопала глазами. Что происходит? Ларнис собирается подработать посудомойкой вместо меня? А как понимать его высказывание о моей красоте? Если, конечно, оно мне не померещилось.
Я вгрызлась в румяный бок булочки, чтобы занять рот и не наболтать лишнего.
– Я знаю таких, как Лули, – обронил Ларнис как бы между делом. – Она хочет быть единственной королевой, а в тебе она почувствовала угрозу. Ты красивая и очаровательная.
– Ого! – буркнула я, едва не подавившись куском сдобы и с трудом протолкнув его в горло. – Это комплимент?
Ларнис говорил таким серьезным тоном, что я не понимала: он шутит или пытается меня поддержать? Или что?
– Это не комплимент, это факты, – сообщил он без тени улыбки.
Ну спасибо за разъяснение! Вот только теперь я окончательно смутилась.
– Булочку будешь? – спросила я, чтобы как-то прервать затянувшееся молчание.
Хотя Ларнис вроде им не тяготился: неторопливо тер тарелки, ждал, пока я перекушу. А я от растерянности начала чудить: сунула булочку прямо ему под нос.
– Кусай! Я подержу!
Ларнис откусил, но слегка поморщился, будто булка не очень-то ему понравилась.
– Невкусно?
– Слишком пресная, – подтвердил он мою догадку. – И в то же время горькая. Не знаю… По-моему, гадость еще та!
– Сама съем!
«Да ты привереда!» – подумала я про себя.
Взобралась на краешек стола, неторопливо жевала и смотрела, как Ларнис моет посуду. Он орудовал тряпкой все более уверенно, но дело было не только в этом…
Я уже наслушалась всяких сплетен и разговоров о безымянном студенте. Слухи множились и обрастали невероятными подробностями. Говорили, что бедняга провел все детство и юность в подвале: его посадил на цепь родной дядька. Но хотя Ларнис был действительно невероятно бледен, до синевы под глазами, вряд ли он на самом деле вырос в застенках. Может, болел? Или какое-то время провел в тюрьме? А если да, то что он совершил? Может быть, он обманывает, что ничего не помнит, чтобы скрыть неудобную правду?
Хотя мне не верилось, что мой ровесник – вряд ли Ларнису больше восемнадцати – мог совершить что-то ужасное.
Руки, обнаженные до локтя, у него были крепкие, натренированные, при всем его стройном телосложении. Широкие плечи, ровная спина – он не сутулился даже сейчас, наклонившись над чаном с мыльной водой. Он забыл, кто он и откуда, но тело не обманешь: оно не привыкло кланяться. Ларнис из тех, кто и головы лишний раз не наклонит. Не знаю, заметил ли это кто-нибудь, кроме меня: таким, как я, с детства приходится быть наблюдательными и обращать внимание на любую мелочь, это очень помогает выживать. Так что наш безымянный студент, скорее всего, благородного происхождения.
Но где он успел накачать мышцы? Махал мечом? Вряд ли. Если бы он не был человеком, я бы решила, что это врожденная особенность. Представители некоторых рас всегда выглядят так, будто каждый день таскают камни и по сто раз отжимаются от пола. Вот Рум, например, сам по себе гора мускулов, ему и делать для этого ничего не надо. Но Ларнис – человек…
Я сидела так близко-близко, что видела каждую черточку его лица. Опущенные ресницы, сосредоточенно сведенные к переносице брови – Ларнис так вдумчиво мыл эти несчастные тарелки, словно готовился по меньшей мере к сдаче зачета.
Я хихикнула. Он вскинул взгляд. Серо-зеленые глаза на миг будто засияли. «Глаза мага» – так говорят про это необычное свечение, от которого радужка кажется гораздо ярче. Когда мы станем выпускниками, у нас у всех будут такие глаза. Но неужели у Ларниса столько силы, что она прорывается наружу уже сейчас?
– О, Летиция, я смотрю, ты помощником обзавелась? – воскликнула подавальщица Фира.
Она притащила новую партию посуды, а я как раз успела доесть булки и спрыгнула на пол.
– Дальше я сама, Нис. Можно тебя так называть? Иди. Тебя, наверное, уже заждались.
Удивительное дело: мы сказали друг другу всего несколько слов, а казалось, будто знакомы давным-давно.
Или я, как одинокая собачонка, готова бежать за каждым, кто почешет за ушком и кинет косточку? В смысле – принесет чесночные булочки и неловко утешит?
Я шутя попыталась отобрать у Ниса тряпку, но он замешкался и не отдавал. Замешкался, потому что внимательно рассматривал меня. Мы стояли нос к носу, молча и вяло боролись за мыльную ветошку, с которой капала вода прямо нам на ноги. И глядели друг на друга. Не знаю, что видел он… Я видела симпатичного паренька, которому, похоже, тоже непросто пришлось в жизни. И не важно, какого он происхождения. Он до сих пор был бледен, но эта бледность даже придавала ему очарования. А его глаза с каждой секундой сияли все ярче, пока окончательно не вскружили мне голову…
Я качнулась вперед и поцеловала его в губы…
Это я-то! Я ведь прежде и за руку ни с кем не держалась! Весь мой день с утра до вечера занимала стирка и уборка. Как-то мы обменялись улыбками с сыном пекаря, когда тот заворачивал для меня хлеб, – вот и вся романтика.
Что же я натворила! Что он подумает обо мне!
И пусть поцелуй вышел совсем невинным – лишь мимолетное прикосновение, но и мига хватило, чтобы я ощутила жар его губ и то, как он задержал дыхание… Может, от меня чесноком воняет?
Какой стыд!
Я готова была провалиться сквозь землю. Теперь либо бежать куда глаза глядят, либо начать оправдываться, либо…
Неожиданно решение нашлось само.
– Спасибо за то, что помог, – мило улыбнулась я, и даже голос не дрожал.
Да, вот так. Это лишь поцелуй благодарности. Всем известно, что у жителей бедных городских районов простые нравы. Это такое «спасибо», да!
– Мне было несложно, – спокойно ответил Ларнис.
Даже не сконфузился! Выходит, его мой поцелуй совсем не тронул…
О чем я думаю? А-а-а-а!
Я поскорее отвернулась к чану с водой, чтобы Безымянный не заметил выражения моего лица, и принялась с остервенением тереть стакан. Ларнис постоял-постоял и ушел…
Глава 6
Ларнис
Ну и вечер выдался! И хотя сначала я не хотел идти на вечеринку, теперь рад, что поддался на уговоры.
– Вы все знаете нашего выдающегося кукловода, – так представил меня Рум и снисходительно положил ладонь мне на плечо. – А кто не знает, тот наслышан.
Тут он выразительно посмотрел на дриаду и студента в зеленой мантии, которые проходили испытания в других группах.
– Какой хорошенький, – промурлыкала дриада на ухо Рубелле.
Но промурлыкала так, чтобы все услышали.
– Ларнис, это очаровательное и бесцеремонное создание зовут Лули. Рядом с ней будущий целитель – Тим. С Нарвом и Руби ты знаком. А теперь да начнется пир!
К нашему приходу стол уже ломился от яств – недорогих и сытных, вроде гренок со шкварками, свиных ушек в соусе, куриных крыльев, чесночных пышек. В центре на почетном месте стояли кружки эля с пенными шапками. Парни накинулись на еду так, будто месяц не ели. У меня аппетита не было.
– Ты чего не ешь? – невнятно спросил сосед по комнате, не вынимая изо рта крылышка. – Жуй давай, а то и так на умертвие похож!
Покоя он мне не даст. Я взял горсть соленых орехов. Мы с грохотом сдвинули кружки, эль выплеснулся на стол, на руки, но это никого не смутило. Гнома Руби ради такого случая привстала, балансируя на горке подушек: их держали в трактире как раз для клиентов небольшого роста.
– Мы студенты, ребят, мы студенты! – заорал Рум. – Вы только вдумайтесь! Мы станем магами! Ура!
– Ура-а-а! – подхватили все.
И я в том числе. Хотя, признаюсь, я пока не чувствовал воодушевления. Я поступил, и, наверное, я хотел этого, иначе бы не приехал в Академию Кристалл. Но как я видел свое будущее, на какую специальность мечтал попасть? Что, если память никогда ко мне не вернется?
– Нис, о чем задумался? – спросила Лули.
Я пожал плечами: говорить не хотелось.
– Ребят, не обращайте внимания. Наш Ларнис немного пристукнутый.
– Я бы сказал – много! – хохотнул Нарв.
– Да я не про то, – отмахнулся Рум. – Он у нас слегка малахольный. Ведет себя как старый дед ста пятидесяти лет. Вон, взгляните-ка на него – взирает свысока и поджимает губы.
Все тут же уставились на меня. И вовсе я не поджимал губы и не смотрел высокомерно! Просто я, видно, не из тех, кто дает волю чувствам.
– А все потому, что он вырос в подвале! – наставительно сказал Нарв, погрозил мне пальцем и икнул.
Даже слабый эль очень быстро действует на гоблинов.
– Нарв, я бы советовал тебе идти спать. Завтра на занятия.
Однокурсники переглянулись и захохотали.
– А я о чем говорю! – сказал Рум. – Ну ничего, мы сделаем из этого заучки человека!
Он притянул меня за шею и обвел широким жестом полутемное, дымное помещение.
– Ты посмотри! Жизнь только начинается! Молодость! Студенческое братство! Бессонные ночи! Безумства!
– Учеба? – Я приподнял бровь. – Зачеты? Курсовые?
– М-да, вижу, работы по превращению тебя в нормального студента предстоит больше, чем я предполагал.
И на правах старшего Рум бесцеремонно взъерошил мне волосы.
Может, и правда стоит расслабиться и просто жить дальше? А какие у меня еще варианты, в общем-то?
Мы пили, ели и общались. Вернее, я в основном слушал, почти не ел и мало пил, но на это уже никто не обращал внимания. Вспоминали забавные моменты со вступительных испытаний. Мое триумфальное оживление «учебного материала № 5» пересказали три раза – с трех точек зрения. Лули и Тим выспрашивали подробности победоносного козлиного галопа и сгибались пополам от смеха.
– Очень смешно, – ворчал Нарв, когда Рум напомнил о порванных брюках гоблина. – Надо мне с Ниса, кстати, потребовать монеты за моральный ущерб! И на новые штаны!
– Угомонись! – Рум щелкнул гоблина по лбу. – Ему и так деньги всем миром собирали. У тебя только штаны дырявые, а у него – голова! Кстати, Нис, ты не поторопился снять повязку?
– Все зажило, – коротко ответил я, надеясь избежать всеобщего внимания, но было поздно.
– Покажи! – потребовала Лули.
В разгар разглядывания и ощупывания моей многострадальной черепушки пришла Летиция. Глупее ситуации и придумать нельзя.
Рубелла упоминала о соседке, с которой ей предстоит делить комнату. Я только не думал, что Летиция и темноволосая незнакомка с голубыми глазами, с которой я перекинулся парой слов у списка поступивших на факультет кукловодов, – одна и та же девушка, но сразу ее узнал.
– Ох, кошки-поварешки, она такая забитая, бедняжка! – Так Руби рассказывала о Летиции. – Тетка ее всю жизнь гнобила, использовала как служанку в доме, а потом решила сбагрить замуж за какого-то отвратного типа. Но тут уж у Лети, при всей ее покорности, пригорело! Она недомуженьку шарахнула в лоб магией и сбежала в академию.
– Молодец, наш человек! – похвалил Рум, цапнув очередное крыло с блюда.
Куда в него помещается?
– И все-таки она очень тихая, – вздохнула Руби. – Чуть что – сразу закрывается.
– Фу, не люблю рохлей. – Лули брезгливо наморщила нос.
– Легко судить о чужой жизни, не пережив то, что пережила Летиция, – сказал я.
Рум закатил глаза.
– Налейте ему скорее еще эля! Да что ты за зануда, брат?
Я не ожидал, что увижу Летицию уже через несколько минут после того, как узнал о ней. Услышал звяканье посуды, обернулся и увидел ту самую девушку, которую так расстроило зачисление на факультет кукловодов.
Сейчас, из-за того, что темные волосы скрывала косынка, синие глаза казались еще больше и беззащитнее. Она смотрела на нас настороженно, будто была вовсе не рада, что мы обратили на нее внимание.
Как я тебя понимаю, Лети.
Лети… Так назвала ее Рубелла. Славное имя. И девчонка славная. Тоненькая и хрупкая. В каждом ее движении сквозила врожденная грация, а она наверняка и не догадывается о том, что выглядит так, словно аристократку шутки ради переодели в костюм посудомойки.
– Ну привет, коллега, – поздоровался я, чтобы немного ее подбодрить.
И Летиция улыбнулась. Улыбка сделала ее милое лицо еще очаровательнее. Дичайшая глупость, но я вдруг поймал себя на мысли, что хочу почаще видеть ее улыбку, а не опущенные уголки губ. Она не привыкла улыбаться. В этом мы похожи…
Тут Лули показала себя во всей красе.
– Ее сюда никто не звал! – сказала она.
Мы все так опешили от ее грубости, что сразу не вмешались, а потом было уже поздно: Летиция подхватила поднос и скрылась из вида.
– Лули, ты злыдень-травы объелась, что ли? – Гнома постучала себя по виску.
Лули молчала и, покусывая губы, смотрела на меня. Я встал, взял тарелку с чесночными пышками – единственное, что оставалось несъеденным и ненадкусанным на праздничном столе.
– Нис, ты куда? – спросила дриада, но ответа не дождалась.
Я боялся, что застану Летицию в слезах, но она, хоть и выглядела грустной, дела не бросила. Нет, Лули, ты не права насчет нее: рохли так себя не ведут. У этой девочки есть стержень. Кто бы ни решал вопрос о зачислении ее на факультет ментальной магии, он не ошибся с выбором.
Я лишь хотел поддержать ее, но тут мой ушибленный мозг вздумал дурить.
– Просто ты очень красивая, – услышал я свой голос.
Отлично, Нис! Так держать! Она тебя о чем-то спрашивала? Неудивительно, что Лети от неожиданности подпрыгнула на месте и выронила миску, – я едва успел поймать.
Лети обрадовалась булочкам, засияла. Как же тебе нелегко пришлось в жизни, девочка, если радует даже такая малость? Я вдруг подумал, что мне ничего не стоит иногда делать ей маленькие подарки лишь для того, чтобы увидеть, как она улыбнется, как смущенно дрогнут ресницы.
Стоит ли считать помощь подарком? Или подарком будет несколько минут отдыха, когда можно перекусить и распрямить уставшую спину? Во всяком случае, от такого подарка Летиция точно не откажется, я просто не дам ей возможности.
Что же, события вечера привели меня к трем новым открытиям о себе. Первое: я человек прямой и говорю правду в глаза. Я на самом деле видел перед собой красивую и очаровательную девушку. И так же ясно понял, что Лули, которая привыкла, чтобы ею восхищались, просто приревновала.
Второе: хм… я совершенно не умею мыть посуду.
О чем это говорит? О том, что я богатый наследник, или о том, что в кандалах посуду мыть несподручно?
И третье, неожиданное: терпеть не могу чесночные пышки. Дрянь неимоверная. Но Летиции они вроде понравились.
Подавальщица принесла новую партию посуды, Лети поела и спрыгнула со стола. Нужно уходить, а я бы с радостью задержался. С Летицией можно просто молчать, не изобретая темы для разговора. И не изображать из себя веселого студента, когда в груди пустота. Но я не видел повода остаться.
Вода с мыльной тряпки лилась мне на ноги, а я смотрел на Лети. И думал… о разном.
Была ли у меня девушка? Вряд ли, разве что какая-нибудь совсем детская влюбленность. Держал ли я ее за руку? Сейчас, когда мы с Летицией устроили борьбу за обладание ценным призом – мыльной тряпкой – и наши руки в опасной близости, можно ли считать, что я держу ее за руку?
И совершенно немыслимо представить, что я целовал кого-то. Или меня целовали.
«Поцелуй меня», – подумал я.
Ведь нет ничего плохого в том, что я, глядя на хорошенькую Лети, мысленно произнес эти слова. Мало ли чего я хочу. Желания обычно сбываются только в воображении.
Но тут Летиция будто завороженная качнулась вперед и поцеловала меня.
Это уже потом я понял, что такие поцелуи там, где она выросла, считаются чем-то вроде «спасибо», а в тот момент сердце пропустило удар.
Я чувствовал нежное дыхание Лети. Она так сладко пахла. Ее аромат я ощущал сильнее запахов кухни, мыла и даже чесночных пышек. Больше всего мне хотелось ответить на поцелуй, но она завершила его раньше, чем я успел что-то сообразить. Моргнула и выпалила слова благодарности.
Ладно, Лети. Теперь мне еще больше хочется тебя порадовать, если в награду вместе с улыбкой я получу еще один поцелуй.
И в то же время меня мучило чувство вины. Хотя почему бы? Я никак ее не принуждал, и когда принес пышки, и когда мыл посуду, я ни на что не рассчитывал.
Я смотрел на затылок со сбившейся косынкой. «Хочешь, я останусь, Летиция? Не думаю, что ребята меня хватятся, а если и так, они поймут, что в обществе синеглазой посудомойки мне интереснее, чем с ними!»
Но вслух я так ничего и не произнес.
Когда я вернулся, за столом оставались лишь Рум, Лули и Рубелла. Нарв все-таки сдался и отправился спать, а Тима перетащили за соседний стол. Объедки были свалены на одно блюдо, эля в кружках оставалось на донышке.
Рум побултыхал одной кружкой, другой, а потом махнул рукой и слил все остатки в одну. Оборотень тоже слегка перебрал, поэтому перестал контролировать вторую ипостась. На затылке топорщилась серая шерсть, уши заострились, а длинные клыки стукались об ободок кружки. Руби дремала, рискованно свесившись со стула. Только Лули выглядела безупречно, она со скучающим видом рисовала на столешнице узоры каплями воды.
– Куда ты пр-ропал? – рыкнул Рум.
– Стоило спрашивать, – бросила Лули. – Ублажал посудомойку, конечно.
