Kitabı oku: «Няня по принуждению», sayfa 3
Глава 11
Малыш снова рыдает, и горький плач я слышу, даже пока иду в сопровождении Амира по огромному особняку. У меня рвется вопрос – “как тут вообще жить можно?”. Красиво, но совершенно неуютно. Слишком много пространства, слишком все дорого вокруг… как в дворец попала.
– Он отказывается есть, – извиняющимся тоном сообщает нам пожилая женщина, когда мы заходим в детскую. Я ахаю, приложив ладонь ко рту. Ловлю недоуменный взгляд женщины и быстро убираю руку, но все равно не могу перестать пораженно рассматривать количество игрушек в комнате. У ребенка целый автопарк и зоопарк.
– Оставь нас вдвоем, пожалуйста, – произносит Амир за моей спиной.
Малыш сидит в углу, всхлипывая. Забился среди мягких игрушек и настороженно смотрит на меня и своего отца. Я подхожу к нему, сажусь на корточки, и протягиваю руки, а он тут же подскакивает и прячется в моих объятиях.
Бедный ребенок. Зачем Мирослава забрала его – чтобы потом просто бросить, оставить одного посреди улицы с запиской в рюкзаке и исчезнуть? Если Амир был плохим мужем и отцом, то ребенка нормальная мать ему не вернула бы. Ладно, нормальная мать вообще не бросила бы малыша в опасности.
Может, я просто многое не знаю, и Амир не такой уж тиран и зверь? Возможно, но проверять я не хочу. Вполне вероятно, что они вообще друг друга стоят. Один – монстр, вторая – сволочь, которую неплохо было бы лишить родительских прав.
– Сколько ему лет? – спрашиваю я, но мужчина молчит. Я вздыхаю, – давайте представим, что у меня амнезия и я забыла возраст своего ребенка. Сколько ему исполнилось?
– Через месяц будет два.
–Если хотите, чтобы ребенок вас перестал бояться – не навязывайтесь поначалу, а потом чаще общайтесь с ним. Не скидывайте все на нянек, – произношу я, поглаживая мальчишку по спине, пока он настороженно выглядывает поверх моего плеча на Амира, – а если вы проведете с ним несколько дней подряд, будете играть, общаться, кормить и укладывать спать – все произойдет намного быстрее.
Я беру малыша на руки, а потом задумчиво оттягиваю резинку штанишек, заглядывая внутрь.
– И еще – ему два года, а он в памперсах. Его нужно приучать к горшку, – я поворачиваюсь, обвожу взглядом комнату, но этого предмета нигде не вижу. Куча игрушек – хорошо, но где развивающие игры, книжки, в конце концов, и прочие полезные вещи? И неожиданно пересекаюсь взглядами с Амиром.
Он смотрит странно, и почему-то у меня перехватывает дыхание от волнения.
Наверное, я веду себя не так, как Мирослава. Удивительно, что он продолжает стоять на своем, и игнорировать все мои слова о том, что я не его жена. Скорее всего, он жил с ней много лет до ее побега. Их общему ребенку два. За это время к человеку прикипаешь так, что замечаешь даже малейшие колебания в настроении.
Просто не может быть такого, что он на полном серьезе не видит различий!
Эта мысль тревожно вертится в голове, пока я продолжаю смотреть в глаза этому странному человеку. Неужели он не видит? Даже если вчера он обознался, то уже должен был точно заметить разницу между нами.
Боже, тогда зачем я ему? Тревога превращается в липкий страх, и наверняка Амир видит это по моему лицу. Я быстро опускаю взгляд. Нет, я точно не хочу знать ответ на этот вопрос. Когда мой тиран соизволит сообщить мне о планах – может, уже поздно будет… бежать.
– Давайте я поиграю с малышом, а вы просто посмотрите? – глухо предлагаю я, сглатываю ком в горле, и продолжаю уже более бодрым тоном, – присоединяйтесь, как только малыш начнет интересоваться вами.
Я не решаюсь посмотреть на Амира все время, пока стараюсь увлечь малыша. Боюсь, что он поймет, о чем я думаю.
И еще потому, что я боюсь увидеть в его глазах кое-что другое. Он мог уже догадаться о моих планах. У меня слишком говорящее лицо – об этом мне постоянно твердил Володя. А я не хочу потерять решимость. Не хочу трястись, сомневаться, оглядываться и бояться. Мне нужно просто хладнокровно подгадать удобный момент.
Ребенок, поев, начинает засыпать. Я укладываю его в достаточно просторную для такого крохи кровать, накрываю одеялом и долго сижу рядом, глажу его по голове.
Он так и не решился подойти к Амиру. Мне стыдно, что придется бросить этого малыша в такой сложный для него момент. Наверное, я не мать Тереза, потому что сейчас уговариваю себя – он останется с отцом, они найдут общий язык… Амир не обидит его и будет тактичен. Надеюсь.
Но все равно на сердце тяжело.
– Тебя отвезут за вещами, куда скажешь, – слышу я голос Амира, когда мы выходим из комнаты, – можешь одеваться и ехать сейчас.
О господи! Да!
– Спасибо, – произношу я, едва сдерживая дурацкую улыбку. Главное, чтобы он ее не заметил. Вряд ли я кажусь девушкой, которая может продать свою свободу за шмотки, и это будет подозрительно, – я пойду тогда обуюсь.
И, пытаясь унять громко стучащее сердце, быстро ухожу, не оглядываясь, чтобы этот монстр не увидел счастье на моем лице и не сыграл роль моего личного дементора.
Я уверена – он смотрит. Потому что его тяжелый взгляд я чувствую физически.
Глава 12
Мои кеды валяются мокрыми в ванной комнате, и я обреченно хлопаю себя по лбу.
– Бестолочь, – тихо вырывается у меня.
Придётся, кажется, распрощаться с удобной и любимой обувью навсегда, и одолжить что-то удобное у Мирославы. Надеюсь, она не только в туфлях на каблуках ходила.
После быстрой ревизии гардероба, я надеваю обратно свое нижнее белье, высохшие леггинсы и футболку, нахожу вполне удобные, симпатичные белые кроссовки, обуваюсь и натягиваю поверх всего этого платье.
Как только смогу улизнуть – сниму его и останусь в своих вещах. Наверняка меня будут искать как девушку в темно-синем длинном платье.
Я пробегаю мимо зеркала, и ахнув, останавливаюсь. Ну и ну. Вот это видок. Амир точно заметит, что я спрятала одежду под платьем. Мне приходится потратить еще три минуты и c сожалением поменять футболку на какую-то легкую маечку на тонких бретельках.
Телефона и сумки нигде нет, а значит нет и ключей от дома. Я устало смотрю в окно, на листья, которые вздрагивают от легкого ветерка. Глянцевые зеленые листочки бликуют тепло и умиротворяюще на солнце. “Что с Вовой-то?” – мелькает усталая мысль. Он хоть позвонил в полицию или я вернусь в пустую квартиру, потому что его тоже увезли в неизвестном направлении?
Не знаю, не знаю, ничего не знаю. Как же трудно бежать в неизвестность без поддержки…
Когда я покидаю комнату, и пересекаюсь с Амиром возле выхода из дома, то мое лицо имеет крайне скорбное выражение – какое и надо.
– Я готова, – произношу я тихо, и Амир кивает на двери.
– Иди.
– Вы поедете со мной?
Кажется, он едва приподнимает в ответ бровь.
– Нет.
Не сдержавшись, тихо фыркаю. Хочу было сделать шаг, как широкая ладонь неожиданно ложится мне на спину, и я замираю, едва не задохнувшись от страха.
Его рука медленно и с нажимом скользит вниз, к пояснице.
– Красивое платье, – через грохочущий в ушах пульс слышу я голос Амира. Наверное, сейчас у меня разорвется сердце, если он не остановится. Он же почувствует, что под платьем у меня не голое тело. О, Боже, мне конец, если он все понял.
– Мне просто оно очень понравилось. Я в нем уже ходила сегодня. Вы только сейчас заметили? – выдавливаю я, – я могу идти? Хотелось бы закончить побыстрее. До того, как ребенок проснется.
Ненавижу себя за такое вранье. Как же трудно лгать.
Амир убирает руку, и я с облегчением выдыхаю, чувствуя, как меня начинает потряхивать. Осторожно поднимаю на него взгляд, и мне тут же хочется провалиться сквозь землю. Он едва уловимо усмехается. А темные глаза будто прожигают меня – настолько пытливо он смотрит.
– Иди, – коротко произносит он, и я, не веря своим ушам, разворачиваюсь, толкаю дверь, и быстро выбегаю наружу.
Боже-е! Я, кажется, просто себя накрутила. Да разве этот безэмоциональный тиран мог почувствовать что-то подозрительное? Он, наверное, везде грубый, как деревяшка, не только в душе.
У ворот меня встречает тот самый лысый мужчина, от которого я вчера убегала в лесу.
– Добрый день, – здоровается он приветливо, отчего у меня дергается краешек губ. Лысый открывает дверь автомобиля, приглашая меня внутрь, – садитесь, пожалуйста, Мирослава. Скажите, куда вас отвезти?
– А они что, тоже поедут с нами? – я киваю на машину позади, через лобовое стекло которой замечаю двоих мужчин в салоне.
– Конечно. Амир Ринатович распорядился, чтобы мы вас сопровождали.
Ох. Ладно, а что я ожидала? Что он даст мне проездной и отправит на автобусе до магазина?
– Отвезите меня до какого-нибудь торгового центра, – произношу я и сажусь в автомобиль. Лысый закрывает за мной дверь и спустя секунду садится рядом с водителем.
Да уж, я была сказочной дурой, когда надеялась, что сбежать будет легко.
Машина мягко трогается, а я провожаю взглядом огромный особняк за высоким, каменным забором. Прощай, Амир. Надеюсь, в этой жизни мы больше никогда не увидимся. Да и в следующих не хотелось бы.
Глава 13
Я ощущаю себя арабской принцессой, когда иду по торговому центру в сопровождении двоих мужчин в чёрном. Хорошо, что я не ловлю на себе удивлённые и заинтересованные взгляды от людей – сегодня выходной и ТЦ заполнен, а мои телохранители держатся на приличном расстоянии от меня.
Я бы могла прямо сейчас рвануть и побежать. Затеряться в толпе в выходной – дело нескольких минут. Но у меня только один шанс на побег. Если что-то пойдёт не так, я боюсь даже предполагать, что Амир со мной сделает за попытку сбежать. Убьёт, точно. Или запрет в комнате на всю жизнь и будет пихать миску с едой под дверь.
Мой взгляд замечает вывеску «Детский мир» и на душе становится погано. Я очень люблю детей, иначе никогда бы не пошла работать в роддом. Особенно за такую зарплату – не все выдержат ежедневное общение с растерянными, только родившими тревожными мамочками, не все смогут по десять раз показывать, как пеленать и менять памперс ребёнку, и терпеливо учить прикладывать его к груди.
При мне уволилась несколько девочек, а я все работала и работала, просто потому что мне становилось тепло на душе, когда я помогала женщинам заботиться о своем ребенке.
Поэтому сейчас я чувствовала себя предательницей, бросая малыша одного. Наверное, любая другая нормальная женщина бы думала о своём спасении, а не о дите, который ей неродной… но у меня так не получалось.
Я захожу в Детский мир, набираю побольше детских книжек, беру восковые мелки, альбом для рисования, и пластилин. За меня на кассе расплачивается Лысый. После я собираю все покупки в большой пакет и отдаю ему.
Как же я надеюсь, что Амир прислушается к моим словам и будет заниматься с малышом.
– Мне нужно в туалет, – говорю я Лысому и он немного удивлённо приподнимает брови, – я могу сходить хотя бы туда без вас?
– Нам приказано ждать в таких случаях у двери.
– Хорошо, – пожимаю я плечами и заворачиваю в сторону санузлов. Чем дальше я иду по коридору, глядя, как он делает поворот. тем тревожнее мне становится. Ооооох, а там окна-то есть? Мне кажется, или в той части ТЦ была глухая стена? Господи, хоть самой в канализацию смывайся. Знать бы, что пролезу – без раздумий нырнула бы.
Руки холодеют от волнения. В примерочных точно некуда будет бежать. Что же мне делать? Я нервно закусываю ноготь и замедляю шаг. Впереди какое-то помещение. Стоит только мне поравняться с открытой дверью, как сердце пропускает удар.
Там есть окно!
Все звуки будто исчезают, когда я резко разворачиваюсь и бросаюсь в комнату. В два прыжка оказываюсь в ней, захлопываю дверь прямо перед носом удивлённых телохранителей и поворачиваю замок.
Боже, да!
Я едва не спотыкаюсь об ведро, срываю с себя платье, бросаю его куда-то в угол, к швабрам. Дверь содрогается от удара. У меня мало времени – замок тут слишком хлипкий!
Я подбегаю к окну, смотрю вниз и вскрикиваю. До земли метра три, и внизу курят двое рабочих в спецовке.
Плевать! Рывок – и я на подоконнике. Перебрасываю ноги и кричу:
– Эй!
Мужчины удивлённо поднимают головы. Один из них открывает рот, выронив сигарету. Бедняги. Им лет по пятьдесят на вид, интересно, на их веку часто попадались девушки, прыгающие из окон?
– Поймайте меня, – произношу я и срываюсь вниз. Меня успевает поймать седой мужик с выдающимся пузиком, об которое я мягко пружиню, приземлившись. Он хмыкает в усы, обдавая меня запахом табака и опускает на землю.
– Ну ты, девка, даёшь… – с укором произносит он, пока второй пораженно делает затяжку за затяжкой, рассматривая меня.
– Простите! – кричу я и бегу к дороге. Ноги, как мне кажется, даже не касаются земли. Боже, я свободнааааа! Пока Лысый со вторым телохранителем выбьют дверь, пока они поймут, в какую сторону я убежала – я уже успею миллион раз скрыться.
Я теряюсь в толпе людей, спешащих за покупками в ТЦ. Петляю, как испуганный заяц, то и дело заворачивая за остановки и осматриваясь. Сажусь на первый попавшийся автобус и забиваюсь на дальнее сиденье, надеясь, что сегодня не будет контролеров. Сбежала, сбежала! Хочется смеяться и плакать от облегчения.
Что я и делаю, когда пересаживаюсь на маршрутку, которая идёт в сторону моего дома. Плачу, и мысленно прошу прощение у малыша, которому придётся остаться в очередной раз без матери… пусть и ненастоящей.
К подъезду своего дома я пробираюсь едва ли не кустами, вздрагивая от каждой проезжающей мимо машины. Вытираю слезы, и в голове мелькает ясная и правильная мысль: сейчас я зайду домой, и в любом случае пойду в полицию. Есть ли там Володя или нет. Пусть потом Амир меня найдёт, я скажу ему, что написала на него заявление, и если он меня похитит – ему не поздоровится. И просто предложу помочь с малышом.
Я захожу в подъезд, и медленно поднимаюсь на четвёртый этаж. Потому что слышу на лестничном пролёте эхо мужских голосов. Осторожно прислушиваюсь, пытаясь понять, кто говорит. Трое… нет, четверо. Молодые, судя по голосам. Обсуждают какой-то ночной клуб. Точно не мои похитители, наверное, кто-то из соседей пригласил гостей.
А кто мог-то? У нас по соседству только старый дед, да одинокая женщина с ребенком лет пяти.
Стоит мне только подняться на наш пролет, как я удивленно замираю. Двое парней поворачиваются сразу, услышав шаги. Самый молодой из них вскидывает брови.
– Рита?…
– Матвиенко, что случилось? – еле шевеля языком спрашиваю я. Я узнаю всех – вот Ванька, школьный друг Вовы, толстый, как колобок, задрот. Антон, коллега с работы, программист. Слава и Веня – два брата, тоже друзья детства Володи.
Что они тут делают? Для чего они тут собрались? Неужели с Вовкой, все-таки, этот урод что-то сотворил?!
– Да как чего случилось?… – задумчиво произносит колобок Матвиенко, – просто отмечаем. А ты чего тут делаешь?
– Что… в смысле – отмечаете?! С Вовой что?!
– Ты чего кричишь, Рит? – пожимает плечами колобок, – Вовкин развод отмечаем. Ты ж от него ушла к какому-то мужику. Ты нафига с ним так-то, а?… некрасиво, Рита.
Я чувствую, как грязный пол подъезда плывет под моими ногами, и беспомощно вцепляюсь пальцами в перила. Дверь на этаже внезапно хлопает, по лестнице громыхают шаги, и я слышу до боли родной голос…
– Ну что, еще по пиву? – весело интересуется Володя, и спустя мгновение я вижу, как он спускается… в обнимку с какой-то грудастой девицей в яркой одежде. Правая сторона лица Вовы вся фиолетовая и отекла, одна из кистей рук в гипсе.
Кажется, что кто-то выкачал весь воздух из моих легких. Я не могу вздохнуть, только смотрю на них, и ничего… абсолютно ничего не понимаю. Я, наверное, сплю. Какой-то дурацкий, совсем непонятный сон.
– Тош, ты самый быстрый, метнешься? Девочкам возьми что-нибудь подороже, – продолжает мой муж, а потом только замечает меня. Глаза мужа вылезают из орбит, и он тут же быстро убирает руку с талии девицы.
– Ритка?… ты что тут делаешь? Бли-ин, – выдыхает он в панике.
Да что происходит?!
Глава 14
Я не могу вымолвить ни слова от шока, а Вова нервно машет друзьям.
– Свалите, дайте поговорить!
– Да валим, валим, – бурчит колобок Матвиенко, выкидывает окурок и поднимается по лестнице… в нашу с Вовой квартиру. За ним молча уходят остальные, бросив в мою сторону странные взгляды. Девица убегает тоже, громко стуча каблуками по бетону лестницы.
– Рит… – Вова резво спускается ко мне и кладет ладони на плечи, – Рит, ты что тут делаешь?
– В смысле?! – кричу я. чувствуя, что у меня вот-вот начнется истерика, – Вова, мы с тобой тут живем! Что происходит, объясни? Что это за женщина?!
– Рита, девочка моя, не кричи так! – Вова прижимает меня к своей груди и я начинаю плакать, щедро залива слезами его футболку, чувствуя, как она мокнет под щекой, – ты не представляешь, во что вляпалась из-за этого ребёнка. Прости, малыш, это все роль, которую я теперь играю.
– Я ничего не понимаю…
– Ты же вчера уехала с этим Амиром, ты почему вернулась? Он тебя отпустил?
– Вов, ты что? Я сбежала от него.
– Как сбежала?! Рита-а, мать твою, мне сказали, что голову снесут, если я хоть кому-нибудь вякну, что ты – моя жена. Или если пойду в полицию. А ты сбежала ко мне! Ты знаешь, с кем связалась? – стонет муж, сжимая меня ещё сильнее, – что ты наделала…
– Не знаю, кто он. Богатый псих какой-то, – сглотнув комок в горле отвечаю я, – Вов, объясни, что происходит. Я совсем ничего не понимаю. Я бежала домой, думая, что тебе могли что-то сделать, а ты… с друзьями…. Празднуешь. И они уверены, что я развелась с тобой.
– Я же говорю, малыш, это просто цирк.. У этого Амира жена сбежала, похожа, как две капли воды, на тебя. Меня вообще закопать сначала хотели, Рит. Допытывались – сколько я с тобой уже шашни кручу и помогал ли тебе с побегом. Пальцы, твари, дверью тачки прищемили. Я твердил, что мы с тобой уже сто лет женаты, и никакой Мирославы я не знаю. Хрен мне поверили, отпустили только когда им позвонили и сказали, что всю инфу про тебя пробили, —я холодею, когда Вова произносит эти слова, – дали мне денег, и…
– Погоди… – ошалело произношу я, – они поняли, что я не Мирослава?
Вова с жалостью смотрит на меня.
– Ритк, ты, ей-богу… таким людям про тебя все раскопать – как в ладошку плюнуть. Этот Амир – бандит со связями, самый что ни на есть обычный бандит. В свое время он отжал кучу коммерческой недвижимости прямо в центре! Хоть иногда в интернет выходи, интересуйся новостями, – он машет рукой, – не будешь так удивленно хлопать глазками. Конечно, поняли.
У меня снова все начинает плыть перед глазами. Я просто феерическая дура – пыталась доказать Амиру, что не его жена, а он все давным-давно знал. В тот же вечер, как меня похитил…все тогда и решил.
– Но если он знает, то почему меня не отпустил?
– Ритк, ты дура? О нем, наверное, и так уже болтают, что он бабу свою отыскать не может. Ты че, реально думаешь, что он извинится и тебя отпустит? Мне дали денег и сказали, чтобы я в ближайшее время свалил из города и держал рот на замке. Я теперь – разведенный мужчина., играю такую роль. Ты куда-то уехала. Даже наши соцсети почистили от всех твоих фоток. Прошерстили всю квартиру, часть вещей забрали…
О, Боже. Для чего все это представление? Неужели я действительно нужна этому мужчине, чтобы просто сыграть роль жены?
– И что теперь, Вов? – слышу я, как сквозь вату, свой голос, – останешься разведенным мужчиной, а я куда?… на помойку пойду?
– Рит…
– Ты мой муж, – я смотрю на него, и в глазах собираются горячие слезы. Я мечтала никогда не узнать, что такое предательство близкого человека. А теперь знаю. Он стоит передо мной и говорит, что ему заплатили за меня. И, боже, празднует свой фиктивный развод с друзьями, пока я, наивная идиотка, как бешеный заяц наматываю круги по городу и прячусь по кустам.
– Ритуся, что за глупости ты говоришь, на какую помойку? Что-нибудь придумаем. Только меня пристрелят, если тебя тут найдут. Тебе нужно вернуться к нему, – он гладит меня по спине, а я холодею от шока, думая, что ослышалась.
– Вов, ты шутишь?
– Рит, нет. Я не бандит. Я не смогу с ним тягаться. Он тебя бил?
– Нет, – вдавливаю я, – но…
– Ну вот видишь. Потерпи немного, я что-нибудь придумаю.
– Вова! – вскрикиваю я, отстраняясь и сжимая его футболку в кулаках, – ты о чем?! Ты мой, муж, я живу в доме у незнакомого мужчины, от которого у меня мурашки! А если он захочет переспать со мной?! Я же его, так сказать, супруга! Что в этом случае?!
– Ну… – тихо произносит Вова, – это будет действительно страшно пережить… – я выдыхаю, надеясь, что он задумался, куда меня отправляет, но муж внезапно продолжает, – но я постараюсь смириться. Тут я точно смогу тебя простить и постараться забыть произошедшее. Не переживай, я никогда не упрекну тебя ни единым словом.
– При чем тут ты?! – истерично смеюсь я, – Господи… ну ты и герой, Вов. Всё ясно, – горько произношу я, справившись с эмоциями,и отстраняюсь от мужчины, – ты предатель, Иуда.. трус. Испугался и оставил меня расхлебывать одну.
– Хватит, Рит… я не хочу дохнуть из-за твоей глупости. Нечего было тащить ребёнка домой.
– Гад ты. Вынеси мои вещи.
– Их все забрали, Рита. Все, что могло бы напомнить о тебе, – виновато произносит Вова, а я закрываю лицо руками и начинаю спускаться вниз, – Рита, ты куда?
– В никуда.
Я ухожу, а Вова остаётся. Он даже не пытается сорваться за мной, не пытается даже словами остановить. Просто молчит. Вот так иногда можно за одну минуту разрушить супружескую жизнь, которая строилась много лет.
Выхожу на улицу и подставляю заплаканное лицо солнечным лучам, зажмурившись. Могла ли я знать, что Вова так поступит? Пытаюсь порыться в памяти, вспоминая разные ситуации. Да, были неприятные случаи, когда меня кололо сомнение – настолько ли он хороший человек, каким я его считала? Но это были всего лишь сомнения. У нас в браке шло все гладко, поэтому проверить на вшивость друг друга возможности не представилось. Я оправдывала проступки Вовы словами «люди не бывают идеальными».
За один день моя спокойная жизнь превратилась в руины. Куда мне идти? Родителей у меня нет, а подруги все замужние и с детьми. Хоть действительно на помойке ночуй. Денег ни копейки, документов нет, даже вещи и те забрали.
Будь ты проклят, Амир!
Шестое чувство подсказывает мне открыть глаза, и я замечаю в конце дома черную машину, медленно заворачивающую во двор. Я срываюсь с места и снова бегу.
Не знаю, что я буду делать, но так просто я не сдамся.
