Kitabı oku: «Букет из шоколадных роз»

Глава 1

Вивьен

В Париже наступила весна. Меня это так обрадовало, что я даже нашла в себе силы встать с постели. Три дня я пребывала в глубокой печали. Меня не радовало ничто: ни яркая, благоухающая роза, распустившаяся на моем подоконнике, ни новый номер журнала Мод, ни шоколад с вяленой вишней, который приготовил для меня папа. Три дня я лежала в постели и думала о том, как я несчастна. Я знаю, что уныние – страшный грех, эту мысль с раннего детства внушала мне мама, которая как истинная католичка ходила в церковь каждое воскресенье. Я никогда не буду посещать воскресные мессы, но знаю, что в Библии прописано несколько мудрых мыслей, которые вполне пригодны для жизни.

В частности, я абсолютно согласна с тем, что никогда, ни при каких обстоятельствах не стоит впадать в уныние. Но, когда Бернар (так зовут моего бывшего жениха) не пришел на встречу, на которой мы должны были обсудить детали нашей свадьбы, я потеряла последнюю надежду стать счастливой.

Я знаю, что глупо искать счастье во внешнем мире, когда внутри происходит полная неразбериха, но я немного устала наблюдать за тем, с какой легкостью вступают в отношения и создают семьи мои подруги. Взять хотя бы Сюзи. Она замужем уже семь лет. Да, иногда они с Франсуа ссорятся и даже говорят о разводе, но в целом живут душа в душу. Когда я прихожу к ним в гости, мое сердце обливается кровью. Я не понимаю, как они умудрились сохранить чувства спустя столько лет и почему в их доме всегда так тепло и уютно.

Когда Бернар сделал мне предложение (спустя два месяца после нашего знакомства), я не поверила своему счастью. С самого начала он вел себя со мной так вежливо и обходительно, что в какие-то моменты мне казалось, будто он в меня влюблен. К тому же он обладал потрясающей внешностью. Его голубые глаза подчеркивали блеск его темных волос, а губы так забавно складывались в улыбку, что мне невольно передавалось его веселье. Я смотрела на него и думала: этот мужчина не может быть настоящим. Я никогда на надеялась найти идеал, но случилось так, что он сам пришел в мою жизнь, а затем просто исчез – так же неожиданно, как и появился.

Я сидела в кафе Прокоп, пила кофе и ела банановый кекс. Был прекрасный февральский день – один из тех, когда начинаешь ощущать приближение весны: светило яркое солнце, пахло свежим багетом, в городе царила атмосфера спокойствия и благодати. Тогда я впервые в жизни подумала о том, что достойна быть счастливой. Я представила нашу с Бернаром жизнь во всех деталях. Мы могли бы жить как идеальная семья: в маленьком домике где-нибудь недалеко от Парижа, окруженным волшебным садом, где бы я выращивала цветы. Я прождала Бернара три часа. За это время я выпила три чашки кофе и съела четыре кекса. В какой-то момент я почувствовала себя абсолютной бестолочью. И о чем я только думала? Как я могла поверить, что заслуживаю счастья? Вероятнее всего, Бернар встретил кого-то другого. Он достоин прекрасной умной женщины. Я бы никогда не смогла составить ему достойную партию. Он не для меня. Видимо, мне стоит отказаться от идеи создать семью. Мое истинное предназначение – выращивать цветы и составлять красивые букеты.

Что самое обидное, накануне несостоявшейся встречи с Бернаром я сообщила папе, что выхожу замуж. Он так обрадовался, что даже пообещал испечь мне на свадьбу шоколадный торт. Для него это плевое дело – он ведь у меня профессиональный кондитер, мастер шоколадных дел и именно с помощью своих десертов он всегда выражал свою любовь. По прошествии трех мучительных часов ожидания я вышла из кафе и медленно зашагала в сторону шоколадницы, где прошла значительная часть моего детства. Папа стоял за прилавком и общался с Мадам Дюваль – своей постоянной покупательницей, вот уже много лет пытающейся завоевать его сердце. Признаться, я ей немного сочувствую. Она добрая, мудрая и красивая женщина, но дело в том, что мой папа до конца своих дней будет любить мою маму и ему плевать, что однажды она променяла его на обычного почтальона.

Мадам Дюваль заходит в папину шоколадницу каждый вечер. Он заранее готовит для нее коробку с ракушками из белого шоколада и торжественно вручает ей ее любимое лакомство, как только она переступает порог его святилища. Она никогда не уходит сразу. В тот день, когда я пришла к папе, чтобы поплакаться ему в жилетку (я делаю это крайне редко, но в тот момент у меня попросту не было сил), она рассказывала папе о том, как бы она хотела сходить на спектакль в Комеди Франсэз. Папа прекрасно понимал ее намеки и всем своим видом давал понять, что не намерен приглашать ее в театр.

– Здравствуй, дочка, – радостно поприветствовал он меня, когда я вошла в шоколадницу.

Я была его спасением. Судя по его лицу, он бы не выдержал больше ни минуты в обществе Мадам Дюваль.

– Привет, папочка, – ответила я и на мои глаза навернулись слезы.

Я не плакала несколько лет. Мама всегда говорила, что женщина должна быть сильной, и я с ней абсолютно согласна. Прошли те времена, когда главным предназначением женщины считалось служение мужчине. На дворе начало шестидесятых, черт возьми. Даже если бы я была замужем, то ни за что бы не оставила садоводство.

Однако когда я пришла в шоколадницу, мои силы меня покинули. Мне захотелось плакать и я не видела смысла сдерживаться. Увидев слезы в моих глазах, Мадам Дюваль резко вздрогнула и испуганно произнесла:

– Я ухожу.

Она вышла из шоколадницы, успев бросить в мою сторону испытующий взгляд. Ей было безумно интересно узнать, что со мной произошло, но она боялась показаться папе чересчур любопытной. Я посмотрела ей вслед и тяжело вздохнула.

– Она неисправима, – произнесла я сквозь слезы.

– Плевать на нее! – сказал папа, вышел из-за прилавка и крепко прижал меня к груди.

Он обнимал меня минимум раз в месяц. В день, когда мой мир перевернулся с ног на голову, его объятия были мне просто необходимы. Я почувствовала, как тепло, исходящее от его тела, проникает прямо в мое сердце, и мне стало немного легче.

– Что у тебя произошло? – заботливо спросил меня папа.

– Бернар…, – с трудом выговорила я.

Имя человека, которого я собиралась навсегда вычеркнуть из своей жизни, прозвучало из моих уст так неуверенно, что могло показаться, будто я полностью выдумала историю наших отношений. Но я уверена, папа ни на секунду не усомнился в реальности парня по имени Бернар. Он не был с ним знаком, но с удовольствием слушал мои рассказы.

– Что сделал этот чертов сукин сын? – спросил отец с такой злостью, что мне показалось, будто он готов любыми способами отыскать Бернара и влепить ему хорошую оплеуху.

– Не надо, пап, – жалостливо произнесла я, – не стоит на него злиться.

Папа взял меня за плечи и внимательно посмотрел на мое лицо.

– Я горжусь тобой, – сказал он.

Я проплакала несколько часов подряд. Все это время папа был рядом со мной. Он закрыл шоколадницу, вытирал мои слезы и держал меня за руку. Когда я немного пришла в себя, он сварил мне кофе с карамельным сиропом, я сделала глоток божественного напитка, который мечтала попробовать с трех лет, мысленно перенеслась во времена, когда я, будучи маленькой девочкой, восхищенно разглядывала папины витрины, и на моем сердце стало немного спокойнее.

Когда я вернулась домой, то тут же легла в постель и провела в ней три дня. И вот сегодня, когда в Париж пришла весна, я, наконец, почувствовала себя живой.

Я встала с постели, сварила себе кофе, причесалась, отодвинула штору и посмотрела в окно. Из моей квартиры, расположенной в старинном здании на улице Эколь, открывался волшебный вид на Латинский квартал. Каждое утро, едва успев пробудиться ото сна, я первым делом выглядывала в окно и любовалась чудесными домиками, булочными, террасами, неспешными парижанами, стоящими в очереди за свежим багетом, – всем тем, что с раннего детства служило мне вдохновением. Зря я жалуюсь на свою жизнь. Мне удалось родиться в любимом городе. Кто еще может похвастаться такой удачей? Я не просто родилась и живу в Париже – городе, в котором твердо намерена умереть (не сейчас, лет через шестьдесят), у меня даже есть прекрасная квартира, расположенная в самом сердце Латинского квартала, – единственное, что оставила мне мама, когда решила переехать в Канаду. Мне нужно было три дня, чтобы прийти в себя после эмоционального потрясения, и прекрасная студия, которую я обустроила по своему вкусу, стала моим спасением.

Я подошла к зеркалу. На меня смотрела отчаянная женщина, во взгляде которой все еще читалась надежда. Да. Я по-прежнему была готова начать все сначала, как бы тяжело мне ни было. Даже если мне не суждено встретить человека, который был бы готов прожить со мной одну жизнь на двоих, я буду заниматься цветами.

Кстати, о цветах. Роза, которую я вырастила у себя на подоконнике, настолько прекрасна, что я бы с удовольствием отправила ее на выставку, но не буду этого делать – пусть она оберегает мой дом и наполняет его вибрациями весны.

Пока я смотрела на свое отражение, от которого успела немного отвыкнуть, раздался звонок в дверь. Я слегка вздрогнула. Я не ждала гостей. Кто бы это мог быть? – спросила я себя. Терпеть не могу, когда кто-то приходит ко мне в гости без приглашения. А может, это Эдит – девушка, которая раз в неделю приносит мне свежий номер журнала Мод?

Я взяла пудреницу и попыталась скрыть следы разочарования на моем лице. Тщетно. Я выглядела несчастной. Полагаю, мне понадобится еще три дня, чтобы снова начать улыбаться.

Я вышла в коридор и открыла дверь. На пороге стояла Камилла. Я ощутила боль где-то в районе груди. Меня словно пронзили металлической стрелой, которая проникла прямо в мое сердце. Я снова почувствовала себя беспомощной. Мне хотелось кричать, плакать и биться головой о стену. Я уже смирилась с тем, что Бернар ушел из моей жизни, и любое напоминание о прошлом могло вывести меня из себя. Тем более Камилла. Она была не просто напоминанием – она была человеком, который и привел Бернара в мою жизнь.

Глава 2

Я познакомилась с Камиллой на заседании клуба любителей цветов. Она выглядела так уверенно и спокойно и говорила такие смелые вещи, что мне захотелось стать ее подругой. Мне показалось, что она пришла из какого-то другого мира – оттуда, где все происходит в разы быстрее, чем в привычной для меня реальности. Она произносила слова, значения которых я не знала, и двигалась так, словно боялась опоздать на важное мероприятие. Я никогда не встречала людей, похожих на Камиллу. Она произвела на меня неизгладимое впечатление. Когда заседание было окончено, я подошла к ней и сказала:

– Добрый день, меня зовут Вивьен, и я бы хотела стать вашим другом.

Камилла слегка приподняла брови. Полагаю, ей никто никогда не говорил, что хотел бы стать ее другом. Но я была настолько впечатлена ее манерой говорить и энергией, которая струилась из нее словно солнечный свет, заполняющий теплотой огромное пространство, где проходили заседания клуба любителей цветов, что просто не могла отпустить эту женщину из своей жизни, раз уж она так неожиданно в нее ворвалась.

– Вивьен, – задумчиво повторила Камилла. – Какое необычное имя.

– Вы думаете? – удивилась я. – А мне кажется, самое банальное.

Признаться, я не очень люблю своё имя. Оно слишком распространенное. Куда бы я не пришла, там непременно будет еще одна Вивьен. Но отчего-то Камилле мое имя показалось необычным.

– Меня зовут Камилла, – представилась моя новая знакомая.

– Очень приятно познакомиться, – произнесла я и протянула Камилле руку.

Она смотрела на меня с таким удивлением, словно я сделала что-то, что полностью противоречило ее представлениям о мире. Камилла внимательно изучала мое лицо. Полагаю, она нашла в нем что-то необычное – как и в моем имени.

– Вы часто сюда ходите? – спросила меня Камилла.

– Довольно часто, – кивнула я. – Я с раннего детства увлекаюсь флористикой. Если хотите, могу собрать для вас цветочную композицию.

– Серьезно? – изумленно спросила Камилла. – Вот это да. А вы молодец. Сейчас очень модно заниматься флористикой.

Я не уставала удивлять свою новую подругу. Впрочем, как и она меня. Я не знаю, с чего она решила, что флористика это модное занятие. В моем окружении цветочные композиции собираю только я. Порой я даже чувствую себя первопроходцем, хотя мне совершенно несвойственно делать что-то, что включает в себя элементы новизны и неизвестности.

– Я бы так не сказала, – скромно заметила я.

– В любом случае, – перебила меня Камилла, – мне будет приятно, если вы составите для меня цветочную композицию.

Я радостно закивала. Камилла была первым человеком, который положительно отреагировал на мою страсть к флористике. Она не стала меня осуждать – напротив, мое увлечение показалось ей интересным и даже перспективным.

– Скажите, Вивьен, – обратилась ко мне Камилла, выглянув в окно и окинув взглядом ближайшие здания, – а кафе Прокоп уже работает?

Камилла снова меня удивила. Я не знаю, что она имела в виду, когда спросила работает ли уже кафе Прокоп. Было почти шесть вечера. Прокоп работает с двенадцати. Я осмелилась предположить, что Камилла в Париже недавно и еще не успела ознакомиться с графиком работы кафе и ресторанов. В Париже практически все кафе работают без перерыва. Об этом не знают лишь приезжие.

– Разумеется, – ответила я Камилле.

Она вдруг испуганно моргнула глазами: словно только что выдала мне великий секрет.

– Ты не местная? – осмелилась спросить я.

– Нет, – резко замотала головой Камилла. – Я парижанка в шестом поколении.

Я едва заметно пожала плечами. Камилла была полна загадок. Впрочем, таинственность – это именно, чего мне всегда не хватало в моей серой, предсказуемой жизни. Как только я увидела Камиллу, то сразу поняла, что она сможет поделиться со мной энергией таинства и приключений, и она полностью оправдала мои ожидания.

– Ты хочешь поужинать в Прокопе? – предположила я.

Камилла закивала.

– Предлагаю отметить наше знакомство! – торжественно произнесла она.

– Согласна! – ответила я.

Последний раз я была в кафе примерно год назад, когда ходила на свидание с преподавателем истории, который оказался самым нудным человеком, которого я когда-либо встречала, поэтому я восприняла предложение Камиллы с большим энтузиазмом.

Мы пошли в коридор, я накинула пальто и поправила волосы, в то время как Камилла сняла с вешалки маленькую куртку, которая, на мой взгляд, больше бы подошла мужчине. Я посмотрела на нее с удивлением, но не стала комментировать ее странный образ. Я слышала, что свободолюбивые граждане любят экспериментировать с одеждой, но Камилла вовсе не была похожа на бунтарку – напротив, в ней было столько женственности и нежности, что она казалась мне самым спокойным существом на всем белом свете.

Кафе Прокоп находилось прямо напротив здания, где заседали члены клуба любителей цветов.

– Это место не меняется, – заметила Камилла, когда мы устроились за столиком у окна.

Она снова произнесла фразу, смысл которой я не совсем поняла. С чего она решила, что кафе Прокоп не меняется? Можно подумать, она ходит сюда не одно десятилетие.

– Предлагаю взять бутылку Шато Марго, – торжественно произнесла Камилла.

В ответ я радостно кивнула. Мне хотелось немного повеселиться. У меня никогда не было привычки ходить на вечеринки – я предпочитаю проводить время с книгой и шоколадным печеньем, которое для меня регулярно печет папа. Но в тот вечер во мне что-то изменилось. Я не знаю, повлияла ли на меня встреча с Камиллой или я просто устала от однообразия, однако я почувствовала невероятный прилив сил. Я вдруг поверила, что в моей жизни может произойти чудо. И оно произошло – спустя пять минут после того, как я сделала глоток вина и немного расслабилась. К нашему столу подошел Бернар. Впрочем, тогда я еще не знала, как его зовут. Он пристально смотрел на Камиллу. Я подумала, что он хочет с ней познакомиться.

– Камилла, – обратилась я к своей новой подруге, кинув взгляд в сторону таинственного незнакомца, стоящего прямо за ее спиной.

Камилла посмотрела на меня вопросительным взглядом: мол, что случилось? Затем медленно повернула голову назад. Когда ее глаза встретились с глазами незнакомца: прекрасного, галантного и обворожительного, словно сошедшего с обложки модного журнала, она слегка вздрогнула и ее щеки покрылись румянцем. Она была чем-то очень сильно смущена. У меня возникло ощущение, будто она видит незнакомца не впервые.

– Бернар, – подтвердила мои ожидания Камилла, обратившись к незнакомцу по имени, – какого черта?

Я услышала в голосе Камиллы нотки негодования и раздражения. Она была явно недовольна тем, что красавец по имени Бернар нарушил нашу идиллию.

– Я тоже рад тебя видеть, – спокойно ответил Бернар Камилле.

Он говорил так нежно и размеренно, словно никогда в жизни не испытывал ни злости, ни раздражения. Как и Камилла, он был одет в странную одежду: бежевый свитер свободного покроя и светлые джинсы. Однако тогда я не придала этому значения.

Мне стало немного не по себе. Я хотела удалиться – чтобы Камилла и Бернар могли спокойно поговорить.

В тот момент, когда я начала вставать из-за стола, Камилла резко повернулась в мою сторону.

– Куда ты, Вивьен? – спросила она меня.

– Я подумала, что вам нужно поговорить, – развела руками я.

– Вы нам не помешаете, Вивьен, – обратился ко мне красавец по имени Бернар.

Он произнес мое имя с такой нежностью, что у меня защемило сердце. Мне вдруг показалось, что я уже встречала Бернара: в своих снах. Он был прекрасен. Каждое его движение, каждое слово, то, как он смотрел на меня и на Камиллу, – все было настолько плавно и отточено, что у меня сложилось впечатление, будто прежде чем прийти в кафе, он долго репетировал: стоял перед зеркалом, делал зарядку, укладывал волосок к волоску. Мне хотелось смотреть на него бесконечно: ведь таких красавцев можно увидеть лишь в кино. Отчего-то мне подумалось, что он, как и Камилла, пришел из другого времени. В нем была какая-то загадка, и мне безумно хотелось ее разгадать.

Я вернулась на свое место. Бернар взял стул и сел рядом с Камиллой – прямо напротив меня. Он смотрел на меня с такой теплотой, словно я была цветком, который он вырастил. Именно так я обычно смотрю на свои творения, в которые вкладываю всю любовь, что живет в моем сердце.

– Ты меня не представишь? – обратился Бернар к Камилле.

Камилла бросила в его сторону недовольный взгляд.

– Это Бернар, – неохотно произнесла она. – Мой брат.

Я любезно кивнула. Вот почему они так похожи, – подумала я. Они брат и сестра.

Бернар подозвал официанта и попросил принести ему бокал. Я принялась за жюльен, который стоял передо мной уже несколько минут. Он был прекрасен. Нежные сливки оттеняли вкус пикантной курицы. Я сделала пару глотков вина. Тем временем Камилла и Бернар обменивались едкими взглядами. Как только она сказала, что Бернар ее брат, я испытала облегчение: словно кто-то снял с моих рук тяжелые кандалы. Не то чтобы я рассчитывала завоевать его сердце – просто мне было приятно, что в мою жизнь совершенно случайно пришел красивый мужчина, который гипотетически был свободен.

– Скажите, Бернар, – произнесла я, прервав затянувшееся молчание, – а чем вы занимаетесь?

Бернар задумался. Он не мог ответить мне на элементарный вопрос. Он вдруг стал таким задумчивым, словно я спросила его, не планирует ли он переехать в другую страну или в чем для него заключается смысл жизни. Я была немного поражена тем, что такой прекрасный мужчина не может ответить на элементарный вопрос, однако он смотрел на меня с такой нежностью и вниманием, что мне было просто приятно ощущать на себе его взгляд.

– Я работаю редактором, – ответил Бернар после паузы.

– Серьезно? – восторженно воскликнула я.

Люди, работающие с текстами, всегда вызывали мой живой интерес. Когда Бернар сказал, что работает редактором, я прониклась к нему еще большей симпатией, хотя, судя по тому, как долго он не мог сказать мне, чем занимается, он вполне мог и соврать.

– Это прекрасно! – продолжала я. – Я всегда восхищалась людьми, которые работают с текстами.

Бернар удивленно приподнял брови: словно я сказала, что хотела бы когда-нибудь слетать на Луну (папа говорит, что уже через несколько лет это может стать возможным, а я уверена, что никто и никогда не сможет совершить путешествие на другое небесное тело).

– А чем вы занимаетесь, Вивьен? – любезно поинтересовался Бернар, продолжая бросать ехидные взгляды в сторону сестры.

– Я? – удивленно спросила я.

Я терпеть не могу рассказывать людям, кем работаю. Я занимаюсь тем, что приносит мне стабильный доход, но отнюдь не является моим призванием. Со временем я бы хотела стать профессиональным флористом и, возможно (знаю, это безумно дерзко, но тем не менее), открыть свой собственный цветочный салон, куда бы приходили люди, нуждающиеся в моих услугах и готовые платить за них деньги. Когда я думаю о том, что могла бы принимать заказы на составление цветочных композиций и обслуживание важных мероприятий (свадьбы, приемы, крестины), то чувствую себя немного сумасшедшей. Возможно, лет через пятьдесят флористика станет невероятно модным занятием и люди будут готовы отдать любые деньги – лишь бы их интерьер был украшен грамотно составленными букетами и благоухал пьянящими запахами гортензий, пионов и камелий. Не знаю, почему мне так нравится работать с цветами. Может, я просто родилась не в то время? И именно поэтому меня не покидает ощущение, будто моя жизнь проходит мимо меня.

– Я работаю гувернанткой, – произнесла я и попыталась выдавить из себя улыбку.

Мне не хотелось, чтобы Бернар понял, что я не очень люблю то, чем я занимаюсь. Я ведь произвела на него довольно приятное впечатление (иначе бы он не смотрел на меня с такой теплотой) – вот бы это осталось неизменным.

– Гувернанткой? – изумленно переспросил Бернар.

Он смотрел на меня так, словно не знал значения слова гувернантка. Я понимаю, что данная профессия совсем скоро канет в лету. Сейчас тех, кто выполняет функции гувернера, называют как угодно: воспитателями, учителями, няньками. Однако Бенедикт и Беренис Фарнье, родители Эммы, моей воспитанницы, называют меня именно гувернанткой. Им приятно думать, что их дочь находится под присмотром того, кто, несмотря на веяния современности, умудрился сохранить любовь к старине.

– Я занимаюсь воспитанием девочки, – на всякий случай пояснила я. – Ее зовут Эмма. Она танцует и учит латынь, а я пытаюсь привить ей любовь к цветам.

Мы просидели в кафе около двух часов, после чего Бернар оплатил счет и мы отправились на прогулку. Они с Камиллой проводили меня до дома. Весь вечер я порхала по квартире словно бабочка. Мне хотелось пить кофе, петь, танцевать и изучать свое отражение в зеркале. Ночью я практически не сомкнула глаз. Мне было так хорошо, что я просто не видела смысла тратить свое драгоценное время на сон.

Когда утром я вышла из дома, Бернар ждал меня у подъезда. Он сказал, что вечером хотел бы встретиться со мной в кафе Прокоп. Я сказала, что заканчиваю работать в семь. Он поцеловал меня в щечку. Так начался наш роман, продлившийся три месяца. Все это время я чувствовала, как у меня за спиной вырастают крылья. Что ни говори, а Бернар оказал на меня самое благотворное влияние. Он помог поверить в то, что даже в моей жизни есть место маленькому чуду, и я ему за это бесконечно благодарна.