Kitabı oku: «Туманы прошлого»
Глава 1
Скрежет ставень нарушал тишину, царившую в старой, забытой внешним миром хижине. Заросшие сорной травой нижние доски уходили в землю, казалось, покосился сам остов. Под напором времени и беспощадного ледяного ветра. Это жалкое укрытие не могло спасти от осеннего холода. Не могло оно спасти и от ядовитого медного свечения едкой Луны.
Внутри хижины раздавались нетерпеливые шаги, тревожно ударявшие о влажный, в редких местах даже покрытый мхом пол. От стены к стене бродил, заложив за спину руки, мужчина. Иногда он подходил к столу, на котором были разбросаны пожелтевшие от времени бумаги, склянки с жидкостями, шприцы современные и старые, охотничьи, для вкалывания противоядий, врезающиеся в самую плоть, разрывая кожу. Охотник, подходя к столу, раз за разом брал одну и ту же склянку, полупустую, недавно открытую. Он сверял количество оставшейся в ней жидкости с нанесенной на деревянной линейке шкалой, вместо делений были изображены древние иероглифы. Вновь и вновь нервно отбрасывая линейку на стол, мужчина продолжал ходить взад и вперед, меря шагами комнату крошечной хижины. Не обращая внимания на тяжелое, судорожное дыхание и всхлипы, доносившиеся из угла комнаты. Он обернулся лишь когда его позвал по имени женский голос.
– Шон…
Охотник обернулся, холодно взглянув на покрытый тенью уголок помещения, куда не попадал свет от единственного окна. Докуда не добиралось это ядовитое свечение. На полу, вжавшись в угол, сидела женщина. Она прижимала к себе мальчишку лет восьми, тот был страшно бледным, его бил озноб, по коже струился пот. Ребенок явно был не в себе, его глаза то широко раскрывались в приступе боли, то почти закрывались под весом потяжелевших век. Синие вены вздулись, отчетливо выступая на сероватой коже, пульсируя под напором учащенного сердцебиения. Он иногда что-то выдыхал, пытаясь поймать ртом такую желаемую струю свежего воздуха, его грудная клетка вздымалась и резко опадала, иногда замирая, иногда начиная содрогаться под нечеловеческими усилиями для столь простого процесса – дыхания. Мальчишка сидел спиной к женщине, та положила одну руку ему на лоб, другую – на грудь, держа его, не выпуская, чтобы он ощущал, что его держат, что его не выпустят, не позволят ему взорваться, не позволят испариться. Не позволят сойти с ума. Когда дыхание ребенка стало отчаянно тяжелым, женщина подняла взгляд к мужчине.
– Шон, зачем так рано?
– Мне вкололи в пять, меня никто не спрашивал, – сухо, пусть и немного нервно сказал охотник.
– Поэтому ты почти не помнишь процесс. Неужели, это действительно должно быть так?
– Я знаю, что делаю!
– Но он еще ребенок!
– Никто не просил тебя идти сюда.
– М-ма…
Женщина быстро опустила взгляд к мальчишке, прижавшись губами к виску ребенка, начав его целовать и тихонько укачивать.
– Тише, мой маленький, все хорошо. Скоро все закончится. Мой маленький волчонок…
– Ты накаркаешь, что он действительно им станет.
Мальчишка вдруг вздрогнул, дернул руками и вцепился пальцами в руку матери, которой та прижимала его к груди. Он слепо смотрел перед собой, широко раскрыв рот, казалось, просто не в силах его закрыть. Потому что что-то выламывало линию его челюсти.
– Ты уверен, что верно рассчитал долю зверина? – не выдержав, едва не выкрикнула женщина. Охотник нахмурился еще сильней и подошел к ним, встав на колено, грубо ухватив мальчишку за подбородок и подняв его лицо к себе. Он чуть отогнул верхнюю губу ребенка и уткнулся пальцем в значительно увеличившийся клык. Шикнув, Шон встал и вновь прошел к столу, вновь взяв склянку и линейку.
– Шон…
– Замолчи, Эльза! Это традиция! Если хочет стать охотником – должен пройти через всю эту интоксикацию! Яды в нем приживутся, а если нет – то он никогда не сможет выйти на полноценную охоту и будет всю жизнь каким-нибудь жалким лекарем, в подметки нам не годящимся!
– Ш-шон!..
– Да что?
– Шерсть…
Голос Эльзы дрогнул, она чуть ослабила хватку. Мужчина обернулся и невольно вздрогнул. У мальчишки из-под кожи начала лезть шерсть. Нежные детские волосы стали жесткими, удлинились, по коже рук поползли клочья. Он закрыл лицо руками, чувствуя, как начинает прожигать тонкую кожу лица.
– Ты… ты обратил его… – прошептала Эльза. И вскинула взгляд на мужчину.
– Ты сделал нашего сына оборотнем!
Шон не успел ничего сказать – мальчишка нервно дернулся, выпав из объятий матери. Рубашка на нем треснула, под изменившейся линией позвоночника. Он дрожал, пытаясь что-то сказать, стоя на четвереньках, но не мог даже подняться, его ломала невидимая сила. Шон подскочил к жене ухватил ее за руку и заставил отстраниться. Та вырывалась, пытаясь броситься к сыну, но хватка охотника была железной.
– Не смей приближаться, первое обращение нельзя прерывать! Иначе что-то пойдет не так, и он не примет форму до конца. И не сможет вернуться обратно в человеческую! – рявкнул Шон.
– Ты сказал, что знаешь, сколько зверина нужно вкалывать! – сквозь слезы выпалила Эльза. – Ты ведь был уверен!..
Ребенок вскрикнул, и его выкрик уже больше был похож на вой волчонка. Его лапы разъезжались, он не мог встать. А когда оперся о все четыре конечности – его вновь прострелила боль, и он рухнул на пол.
– Логан! – выкрикнула Эльза, вновь бросившись вперед, но Шон ее удержал. – Логан, малыш!.. Л-л…
На рот женщины опустилась ладонь. Она замерла. Шон сверлил тело сына взглядом. Тело этого маленького чудовища, приобретшего полузвериные очертания. Маленький оборотень пошевелился и не с первого раза встал на задние лапы. Сгорбленная фигура звереныша пошатывалась, он пытался оглядеться. Шон сделал шаг назад, утянув за собой Эльзу, уйдя в угол комнаты. Одной рукой держа жену, второй он достал кинжал. Увидев это, женщина попыталась вырваться. Вновь – бесполезно. Оборотень еще какое-то время стоял неподвижно, после – сделал несколько несмелых шагов вперед, к свету, падавшему из окна. Но едва его шерсти коснулся лунный свет, как он взвыл, начав метаться по комнате. Он ударялся об стены, спотыкался, падал на пол, вскакивал вновь, царапал пол и выл. Пока его силы на закончились.
Тогда он увидел родителей. И начал осторожно подбираться к ним, словно принюхиваясь, осторожничая, будто прося прощения за свой внешний вид. Шон поднял кинжал. Увидев его, маленький оборотень замер, поникнув, и почти ползком подобрался к ногам матери. Едва ли поднявшись над полом, он поднял взгляд. У него были человеческие глаза. Увидев это, Шон опустил кинжал. Звереныш поднял лапу, протянув ее к матери. И Эльза не выдержала, вырвавшись и подхватив пытавшегося встать, но пошатнувшегося ребенка. У нее на руках он вернулся, охваченный судорогой, в человеческую форму. Обхватив руками и прижав к себе обнаженное тело сына, Эльза упала на колени, начав целовать сырые от пота волосы мальчишки.
– Боже мой, Логан… Боже… М-мой мальчик…
Логан шепнул тихое «мама», но прийти в сознание сил не было. Женщина бросила едва не ненавистный взгляд на спину мужа, стоявшего у стола.
– Что ты сделал из нашего сына!
– Охотника-оборотня.
Шон взял в руки склянку и оглядел стол. Сколько уже детей лежало на этом старом, деревянном столе из сколоченных досок. Сколько их привязывали здесь, чтобы вколоть этот страшный зверин, это бесценное противоядие от всех ядов. Сколько их умерло от передозировки.
– Наш малыш…
– Теперь он готов к внешнему миру. К НАШЕМУ миру.
– Он возненавидит тебя.
– Он скажет мне спасибо. Для охотника быть искусственным оборотнем – огромный дар. Он научится его контролировать. Сможет пробуждать сущность по своему желанию.
Шон обернулся и взглянул на сына, который беспомощно обвис на руках матери.
– А не научится – будет мучиться всю жизнь, обращаясь при малейшей вспышке гнева. И сгниет от голода сущности и ненависти к себе.
Эльза дрожала, она чувствовала на своей груди горячее дыхание сына. В глазах застыли слезы.
– Мы не можем вернуться в поселение, – шепнула она, наконец, пока Шон поднимал и складывал на стол то, что разбросал метавшийся в агонии сущности Логан.
– С чего бы это?
– Он… Если узнают, что он…
– Чудовище?
Эльза замерла, ее взгляд изменился. Между тем, Шон продолжил, постепенно сойдя на крик:
– Я дам ему понять, как выжить. Выжить среди тебе подобных неженок в розовых очках. Которые загубят в нем его начало, и когда он выйдет в мир, окажется вне этих стен – его заклюют ему подобные! Потому что ни ты, ни кто-либо другой никогда не сможете его к этому подготовить, потому что вы этого не понимаете!
– Не смей называть моего сына чудовищем.
Шон замер, перестав хмуриться. Он взглянул на жену, впервые увидев, какой страшный огонь горел в ее глазах. Впервые услышав сталь в этом голосе. Впервые услышав упрек. Сейчас Эльза была похожа на волчицу, защищавшую своего волчонка, который родился слабым, и которого было решено убить, потому что он не прижился бы в стае.
– Что ты знаешь о том внешнем мире? – голос Эльзы стал словно на тон ниже. – Ты думаешь, весь мир устроен так? Что все бегают за зверями, сами становясь ими? Есть обычная жизнь, Шон, и, если ты не видел иного мира, это не значит, что его нет. Ты сам вырос в нем – и уготовил эту же участь нашему сыну. По какому праву ты распоряжаешься его судьбой? Это его жизнь!
– По такому праву, что я его отец.
– А я его мать. И я не позволю тебе делать из моего сына чудовище.
– Он уже им стал. А теперь замолчи – иначе на наши голоса слетится вся нечисть из чащи.
Шон подошел к Эльзе и отобрал у нее сына, набросив на него плащ, обернув в него, и направившись к двери. Женщина поднялась не сразу, взглянув на ладони. На них осталось несколько шерстинок.
– Идешь ты или нет?
– Не разумней ли остаться здесь до рассвета? Сегодня ядовитая Луна.
– Кто из нас охотник?
Шон покинул хижину, Эльза последовала за ним. Ставни проскрипели им вслед.
Через несколько дней охотники из ближайшего поселения нашли в чаще разорванного зверями мужчину и мертвую женщину, очевидно, получившую смертельный удар когтем по виску. У груди она держала завернутого в плащ мальчишку, который так и не пришел в себя за эти несколько дней. Он дышал. Его отнесли в поселение. Определили в госпиталь. После – в приют.
До первого полнолуния. Когда мальчишка потерял человеческий облик, его забросили в карцер. Он просидел там два дня. А на третий, обратившись, сломал прутья и сбежал.
Больше Логана никто в этом поселении не видел. Скоро о нем забыли. В конце концов, он был всего лишь очередным одичавшим ребенком. Неудачным экспериментом самодура-родителя. Кому до него было дело?
* * *
– Вор! Ловите его!
Раздалось отчаянно громкое кудахтанье десятка куриц, из маленького окошка птичьего двора вылетело облако перьев. И через пару секунд за край открытого окна ухватилась чья-то крепкая рука. На подоконник вскочил молодой мужчина. В свободной руке он держал мешок, наспех завязанный потертой веревкой. Обернувшись на несколько мгновений на то, что происходило в амбаре, мужчина ушел от удара сапога, который в него бросили, и спрыгнул на землю, приземлившись на корыто, расплескав воду и побежав прочь.
– Держите его!
Перед ним выскочили несколько крестьян с вилами, преградив ему путь. Мужчина на пару мгновений замер, но после вдруг оттолкнулся от земли и перепрыгнул через возникшую перед ним живую преграду. Нападавшие в ужасе посмотрели ему вслед.
– Монстр… Зверь!
Мужчина стиснул зубы и бросился наутек, больше не прибегая к своей звериной прыгучести. Пару раз ему стреляли в спину, но промахивались. Один раз опалило землю возле его стопы, он почувствовал, как разнесло клочок почвы дробью. На первом же повороте в какой-то закоулок мужчина скрылся из вида, вскоре покинув поселение и добравшись до чащи. Спрыгнув в овраг, проехавшись по его склону и ободрав локоть, он лег на скат, закинув голову назад и отдышавшись, положив ладонь на грудь. Нащупав пальцами булавку, игравшую роль единственной пуговицы, на которой держался жилет из шкуры, мужчина расстегнул ее. Когда ему перестало быть так жарко после погони, когда восстановилось дыхание, он сел, улыбнулся, кинув мешок перед собой и развязав его. Он достал буханку хлеба и сразу же вгрызся в нее немного неестественно длинными клыками.
– Теряешь навык, не захватил с собой ни одной курицы.
Пробубнив это с набитым ртом самому себе, мужчина взлохматил и без того растрепанные волосы, часть которых была, как ни странно, забрана в крошечную косу под затылком – видимо, слишком щекотало шею. Наполовину опустошив мешок, мужчина отряхнул руки, подошел к ручью, который протекал в овраге, опустил руку под воду, набрал в ладонь воды и сделал несколько глотков, после умылся. Взглянув на свое отражение в воде, он приложил пальцы к подбородку, сам покрутив свою голову из стороны в сторону.
– Оброс. Скоро звери за своего будут принимать. Пора бриться, Логан, пора…
Уже много лет его поражало, сколь велика потребность человека разговаривать. Да, он был от человеческого существа дальше, чем многие, но потребность говорить с годами не исчезла.
Сколько лет он уже так жил? Он сам толком не помнил. Его все устраивало. Почти все. Кроме беспросветного будущего. Он готов был распрощаться с частью своей свободы. Которая сводилась к его никчемности.
Ему дали шанс. Но его нужно было заслужить.
Доказать.
Себе – в первую очередь.
Но как? Как найти тот сдерживающий фактор? Живя вдали от людей, он мог в любое время отдаться ярости сущности, выпустить боль и злость, перебороть человеческий голод, выйти на охоту. Мог бродить от поселения к поселению, радуясь своей скитальческой жизни, спокойно снося все досадные неудобства. Так как заставить себя отказаться от звериной сущности? Как доказать, что он – человек? И что ему можно доверять. Да, его слову поверят. Но ведь если он солжет…
На чащу опустилась ночь. Затихли дневные шумы, повис едва различимый гул ночной тишины. Дыхание леса отдавало хрипотцой шуршавшей листвы и скрежетавшей под ногами травы. Теплое лето. Скоро будет холодней. Скорей бы. Скорей – избавиться от этой палящей жары.
Логан лежал на широкой ветке, на сучке рядом болтался тот самый мешок. В задумчивости смотря на небо, мужчина запустил руку в мешок, но осознал, что тот уже был пуст. Вздохнув, Логан сел и спрыгнул на землю. Перекинув через плечо свою суму, он отправился обратно в поселение.
«Мясо надо найти. Одичаешь ведь. Начнешь бросаться на людей. А тебе нужно идти с ними на контакт. Вспомни, что тебе сказал старик Оллард. Докажешь, что можешь общаться с людьми, что они верят тебе – приходи. Вот и стоит потерпеть пару лет… Учитывая, что меня тут уже считают вором, придется идти до следующего поселения. Но для начала – надо запастись едой»
Еще днем Логан присмотрел, где можно было пробраться во двор, где были заперты овцы. Прихватить одну из них с собой, насытиться – и два дня пути без проблем. Мужчина вернулся в поселение, скрываясь от глаз местных жителей, и вскоре действительно пробрался в нужный амбар.
Только он оказался там не один.
Уже подобравшись к выбранной овце, Логан замер, расслышав тихие всхлипы. Мужчина скрылся в тени, вглядевшись в невысокую фигуру, лежавшую на соломе. Это был мальчишка лет 10-11. Он держал в руках нож. Глаза его были зажмурены. Руки, державшие рукоять, дрожали. Он приставил лезвие к сердцу.
«Совсем, что ли, у парня крыша поехала?..»
Впоследствии он долго возвращался к этому моменту. И не мог понять, почему поступил так, как поступил. Почему не остался в стороне. Почему просто не ушел со своей добычей. Но…
Под его ногами раздался хруст соломы. Мальчишка вскинул к нему взгляд. Верней, он так и не разомкнул век.
– Кто здесь?
Ответа не последовало. Тогда мальчишка на ощупь поменял лезвие перочинного ножика на более острое. Не обороняться. Он торопился…
– Без резких движений.
Мальчишка вздрогнул. На его запястье опустились чьи-то пальцы, ножик упал на землю.
– Вы кто? – шепнул мальчишка.
– Да неважно. Почему ты играешь с холодным оружием? – хмурясь, спросил Логан, крепко держа худое запястье.
– А вы не видите… – мальчишка стиснул зубы. – Не видите?!
И он резко обернул голову к Логану, заглянув ему в самые глаза. И из его собственных глаз вдруг хлынул свет. Его глаза светились. Он захлопнул лицо руками, согнувшись, его начало колотить. Логан какое-то время стоял неподвижно. Сквозное зрение. Страшный дар и не менее страшное проклятие… Так часто сводящее с ума своих редких обладателей. Что здесь можно было сделать? Мальчишке была заказана дорога в сумасшедший дом. Логан вздохнул, подумывая уйти. Но вдруг, все еще не понимая своих действий, положил свою широченную ладонь на голову парнишки.
– С рождения такой?
– Откуда мне знать?
– Мне нравится твой характер, мы подружимся. Если ты никому не скажешь, что я ворую овец.
Мальчишка всхлипнул и пригляделся к Логану, кажется, с трудом его видя. У мужчины вдруг сложился вполне четкий план действий. Он сам не знал, как все это быстро выстроилось в его сознании. Словно что-то его к этому подтолкнуло. И Логан внезапно подхватил парнишку на руки.
– Что вы делаете?!
Логан усмехнулся.
– Вытаскиваю тебя из сумасшествия, наверное.
Мальчишка ощутил, что его куда-то несут, а после на него с силой надавило – будто существо, его державшее, развило огромную скорость за несколько секунд. Живот «подхватило», а свечения границ предметов куда-то уплыли. Логан, позабыв про овец, огромными прыжками перемещался с места на место, преодолевая десятки метров. Прохладный ночной воздух обдавал свежестью с каждым таким прыжком, растрепывая волосы. Логан чувствовал, как в ужасе хватался за него мальчишка, и удивлялся лишь тому, что тот не пытался вырваться. Видимо, парню было все равно. Так плохо – что все равно…
Через несколько минут Логан остановился, приземлившись возле озера. Он поставил мальчишку на ноги.
– Смотри. Что видишь?
Мальчишка устремил взгляд вперёд. И его глаза вдруг перестали светиться.
– Ничего.
– Отлично, – Логан кивнул. – Присмотрись.
Светлый, нежный цвет вшивался в дребезжавшую поверхность тёмно-синей, почти чёрной массы. Озеро. Вода. А в ней отражался лунный свет. Мальчишка несколько раз удивлённо моргнул и поднял взгляд – по ту сторону озера был лес.
– А теперь посмотри на меня.
Мальчишка поднял взгляд.
– Что вы сделали?
– Я как-то встретился с подобным проклятием. В этой же деревне. Странно. Ну, слышал, что рассказывали… Вода, говорят, – единственная непроницаемая материя. Сквозь неё это сквозное зрение не видит. Толща воды не прощупывается, даже проклятием. Тебя как зовут?
– Карл.
– Ты местный?
– Да. А вы?
– А я залётный. Слушай, парень. Я так понял, тебя выгнали, или сам сбежал, и ты хотел наложить на себя руки?
Карл не отозвался.
– Вас зовут Логан.
Мужчина пожал плечами.
– А сильное у тебя зрение. Видишь имя души. Редкий дар. Редкой мощи.
– Так что?
– У тебя были какие-то планы на будущее?
– Я хотел стать охотником.
– Предлагаю объединить усилия. И присоединиться к моей банде.
– Вас много?
– Будет двое, если согласишься.
Карл опустил взгляд.
– Почему?
– У меня каждую луну кризис, мне нужен кто-то, кто будет меня контролировать. Не очень хочется убивать людей. Да и с твоим зрением из тебя будет прекрасный ночной страж. Идёт?
Мальчишка замялся. Подумав, он спросил:
– У вас есть дом?
Это прозвучало так хмуро, но по-детски наивно, что Логан усмехнулся.
– Вообще-то, нет. А ты думал, у настоящих охотников есть дом?
– Нет.
– Ну вот ты и ответил на свой вопрос.
– Вы оборотень?
– Искусственный.
– Как это?
– Становясь охотником – вколол себе слишком большую долю зверина в кровь. Но я вполне адекватен. Если не разозлюсь.
– И вы хотите, чтобы я шёл с вами.
– Не хочешь – я отведу тебя обратно в твою деревню.
Карл резко мотнул головой.
– У меня нет пути назад.
– Какое совпадение, у меня тоже. Правда, я хотел вернуться за овцой…
– Вы едите овец?
– Мне нужно сырое мясо. Зрелище трапезы не из приятных, согласен. Но не буду тебя этим угнетать.
Карл ещё какое-то время думал. А что он терял? Он не лгал – пути назад у него не было.
– Я согласен.
Логан кивнул. И отчего-то ощутил странный прилив человеческого чувства. Что произошло? Почему он так поступил? Что сейчас за поступок совершил? Чтобы не думать пока об этом, он начал разбивать лагерь прямо на берегу озера.
– Но ты не переживай, я в примерно твоём возрасте тоже из дома сбежал. Дар твой можно контролировать, просто научишься управлять своими эмоциями – и всё. И, к тому же, думаю, беспризорники мы ненадолго. Мне нужно наработать стаж в ещё несколько лет – и меня примут в академию охотников. Что, никогда не слышал? Ах да, это же не западное поселение, а больше нигде никто про это не знает…
– У вас есть еда?
– Могу загарпунить рыбу. Если подождешь…
– Есть… что-нибудь сейчас?
Логан вздохнул, порылся в суме и достал последнюю буханку хлеба. Карл видимо неохотно ее принял, начав откусывать от нее куски. Неохотно – чтобы скрыть, как он был голоден.
– Я так понимаю, ты видишь сквозь предметы, да? Ну вот. Странный дар, согласен. Редкий. Ну я это уже сказал. Хотя это скорее проклятие, чем дар. Но, говорят, будешь контролировать эмоции – будешь контролировать силу. Это как с искусственным оборотничеством, если подумать… так что мы с тобой друзья по несчастью.
Он уже давно так много не говорил. Мальчишка не перебивал. Не отвечал. Может быть, даже не слушал. Но теперь у Логана хотя бы был тот, к кому могла быть обращена его речь. Речь, навык которой он так пытался сохранить. Не потерять за долгие годы молчания и одиночества.
– Надеюсь, ты не против долгих переходов от лагеря к лагерю. И не мерзлявый. Спального мешка на тебя у меня, как видишь, нет. Пока тепло – нормально. Потом могут начаться проблемы. Но говорю тебе, подождать немного – и попадем в академию. Я буду преподавать, ты учиться. Не думаю, что тебе откажут в обучении. Базовому набору навыков охотника я тебя научу. Скорее дикому, чем профессиональному, но да зачем они, когда живешь в дикой среде…
Говоря все это, Логан собирал валявшиеся рядом сухие ветки, голые и с листвой, делая нечто вроде навеса. Он предполагал, судя по собиравшимся облакам у горизонта, что ночью мог пойти дождь.
– Слушай, сколько тебе лет?
Ответа не последовало.
– Эй, как тебя… Карл?
Логан обернулся и вскинул брови. Мальчишка лежал головой на его суме, его глаза были закрыты. Он спал. Мужчину поразило то, как быстро парня скосил сон. Он снисходительно вздохнул и перенес мальчишку под навес, вытащил из сумы большой кусок ткани, видимо, когда-то являвшийся простыней или наволочкой, и укрыл им мальчишку. «Мелочь зеленая… Ничего, скоро научится выносливости»
Собрав хворост на случай, если придется разводить огонь, Логан сложил его возле навеса и сам лег в паре метров от мальчишки. Какое-то время он вновь рассматривал звезды. Но после – перевел взгляд на тревожно спавшего Карла.
Что могло произойти с этим ребенком? Почему, в таком возрасте, он хотел покончить с собой? Почему бросил дом, семью, если они у него были? Были ли?.. Логану вдруг безумно захотелось узнать, что толкнуло Карла на этот поступок и, главное, на столь быстрое согласие присоединиться к нему, уйти в неизвестном направлении, бросить все. Возможно, ему просто нечего было бросать?.. «Тебе-то было что бросать? Хочешь об этом поговорить? Давай, рискни, спроси… Получишь по самое не хочу. Может быть, этот парень – и будет тем самым сдерживающим фактором, который поможет мне себя контролировать?..»
Решив, что задаст все вопросы утром, Логан вздохнул, еще раз взглянул на Карла и сел. Он не хотел бросать мальчишку одного, но понимал, что это было необходимо, для его же безопасности. Мужчина вернулся в поселение. В тот загон. И вернулся через полчаса – уже сытый. Лишь тогда он смог уснуть.
* * *
Когда до него добрался солнечный луч, Логан зажмурился и потянулся, после открыл глаза. И тут же вздрогнул. Напротив него, замотавшись в ту самую полу-простыню, сидел Карл, сверля его взглядом. Логан тут же зацепился взглядом за его волосы.
– Внезапно…
– Что? – негромко, коротко спросил Карл.
– Что ты огненно-рыжий. Ночью как-то было незаметно.
– В отца. По рассказам.
Логан несколько секунд молчал. По одной этой короткой фразе уже многое стало понятно. Мужчина сел, еще раз потянулся, улыбнулся и встал.
– Давно не спишь?
– Три дня.
– В смысле?
– До сейчас – не спал три дня.
– М-м. С девчонками кутил?
– Нет. И вам не советую.
– Почему бы это?
– Женщины – мерзкие создания.
Логан вновь немного завис.
– Парень, сколько тебе лет?
– Какая разница?
– Да просто… говоришь, как бывалый, обжегшийся не раз мужчина.
– Хватило примера матери.
Второй маленький кусок паззла был вставлен в хрупкую, туманную оправу образа мальчишки. Логан понял, что с вопросами нужно быть осторожней, и направился к озеру, умывшись.
– Ты голодный?
– Смотря сколько терпеть голод.
– Ну ты вынесешь дневной или двухдневный переход по чаще?
Логан заметил, как Карл смутился.
– Не думаю, – сказал, наконец, мальчишка.
– Значит, придется вернуться в поселение и покормить тебя.
– Ни за что, – резко сказал Карл. – Мы туда не вернемся.
– Но ты…
– В десяти километрах отсюда есть деревушка. Перевалочный пункт, меняют почтовых лошадей. Можно поесть там.
– Да ты полезный абориген. Знаешь местность…
– Посылали туда пешком.
– Через чащу?
– Через чащу.
– Ясно…
– Вам ничего не ясно.
– Верно, ничего, – Логан вдруг обернулся к Карлу. – Вытаскивать щипцами из тебя не буду. Так что показывай, куда идти до перевалочного пункта, рыжая путеводная звезда. И идем. Иначе, боюсь, ты умрешь с голода.
Карл нахмурился, отвернувшись, и быстро пошел в им же заданном направлении. Логан покачал головой. «Мда, выбрал на свою голову…» Он нагнал мальчишку. Какое-то время они шли молча.
– У тебя есть вопросы? – спросил Логан.
– Кто вы, зачем меня забрали, чем зарабатываете на жизнь.
Логан усмехнулся.
– Думаю, ты уже понял это, просквозив меня своим зрением.
– Я увидел только ваше имя, – после паузы немного сконфуженно сказал Карл. – И то, что в вас сущность зверя.
– Верно. Но я это уже говорил – я искусственный оборотень. Вспышки гнева или долгий голод пробуждают во мне эту сущность зверя. Вывод: злиться и голодать нельзя. Зарабатываю… зачем? Когда есть природа, лес полный дичи, и озера, полные рыбы.
– Вы вор?
– Раскусил.
– Это логично. Не все можно поймать. Иногда нужны лекарства. И люди. Для человека, давно живущего в одиночестве, вы хорошо говорите. Я молчал месяц, и почти потерял дар речи.
– Моя очередь. Как ты узнал, что я живу в одиночестве, и почему ты молчал месяц?
– В вашем сердце нет связей. Ярких связей. Это видно на просвете. Нет связей с людьми. Живи вы с ними, они бы были. Хотя бы отрицательные, – Карл невольно приложил ладонь к груди. – Как у меня. Молчал потому, что не с кем и не о чем было разговаривать.
– Да ладно, а друзья в школе?
Карл поднял взгляд на Логана, и тот понял всю глупость своего вопроса. У этого мальчишки не могло быть друзей. Почему-то. Это было очевидно.
– В перевалочном пункте неоткуда воровать. Там только маленькая забегаловка. И пара домиков.
– Я не всегда ворую, – Логан запустил руку в карман потрепанных штанов и достал оттуда тряпичный кошелек. – Иногда можно купить на наворованное. Сам я такими мелочами не пользуюсь. Но поскольку у меня теперь есть протеже…
– Я вам не навязывался.
– Карл, все нормально, не воспринимай так агрессивно.
Логана самого поразило, как снисходительно, но по-взрослому он это сказал. Его искренне поражало отношение к жизни этого мальчишки. И ему хотелось понять, что с ним не так.
– Я нормально воспринимаю. Не надо меня упрекать в том, чего я не делал, – резко сказал мальчишка, после добавил чуть тише: – Хотя бы вы этого не делайте. Я не виноват.
– Ты сирота?
– Хотел бы им стать.
Логан коротко кивнул.
– А я сирота. Ну, когда-то был. Давно. Пока был маленький. Даже меньше тебя. Ты вообще как, что-нибудь охотничье знаешь?
Карл вновь нахмурился. Этот ребенок хмурился постоянно. Или почти постоянно – если только не выражал своим лицом абсолютное безразличие и даже презрение.
– Не думаю. Вы научите меня драться?
– Борьба – не первое, чему должен научиться охотник. В первую очередь нужно уметь обороняться. Это куда мудрей.
– Оружием?
– Если на тебя попрет потомок банши, с оружием ты против него не выстоишь.
Карл не отозвался. Логан пожал плечами. Разговор дальше не клеился. Логан пару раз делал резкий прыжок вперед, после возвращался к Карлу и отдавал ему сорванные ягоды или орехи. Мальчишка молча брал их и ел или убирал в карман. Как ни странно, кажется, это молчание совершенно не смущало Карла. Видимо, мальчишка привык подолгу молчать. Увы, как и Логан. Поэтому им не было неловко. Мужчина просто следовал за своим маленьким проводником, который совершенно спокойно и бесстрашно вел его вперед через чащу с завидной уверенностью. Говорящей и о горьком не по возрасту опыте подобных переходов.
– Часто ты так убегал за поселение?
– Хотелось бы чаще.
– Ты поразительно уходишь от ответов.
– Послали два раза. Нашел путь, хотя, наверное, лучше бы не находил.
– Почему?
– Другие были бы рады. Одной проблемой бы стало меньше.
– Маленькой рыжей проблемой?
Логан сразу пожалел, что сказал это. Карл остановился и обернулся к нему, медленно, постепенно подняв взгляд. Мальчишка сжал кулаки. Его глаза начали едва заметно светиться, лицо побледнело от гнева.
– Вам когда-нибудь желали смерти? – сквозь зубы процедил он. – И не те, кто вас вором называет, чужаки. А те, кого принято называть родными, семьей?
– Мои родители погибли, когда мне было восемь лет, но судя по воспоминаниям и рассказам, отец был не особо благосклонен ко мне.
– Пусть лучше так. Так, чем слышать, видеть, что тебя ненавидят!
– Карл…
Из глаз мальчишки хлынул свет, он зажмурился, но не пошевелился. Его трясло. Карл сжал губы, чтобы они не дрожали. Этот ребенок пытался выглядеть взрослым, уже действительно будучи взрослым, но еще никак не справляясь с детской эмоциональностью и страшными детскими обидами.
Логан присел перед ним на корточки. Мужчина был очень высокий, поэтому все равно едва ли смотрел на мальчишку снизу-вверх.
– Слушай, я понимаю, что тебе сейчас тяжко, что жизнь кажется совершенным дерьмом, и что выхода ты не видишь. Его и взрослые-то не видят, что говорить про тебя, ты еще мелкий пацан. Не отрицай очевидного. Просто послушай, что я тебе скажу: если твое решение импульсивное, внезапное, чисто на ссоре дома основанное, то мой тебе совет – повремени. Не бросайся с головой в омут. Попробуй вернуться и потерпеть. Но если ты уверен, абсолютно, что ТАМ ты больше жить не можешь…
