Kitabı oku: «Закономерный финал», sayfa 5
– 1899 год. От одной до пяти тысяч каждая. – Восхищенно присвистнул мальчик. – Металлоискатель мы уже окупили.
В Максиме проснулся исследователь, поэтому процесс открывания-разворачивания представился даже более увлекательным, чем сами сокровища. Вот ещё одна коробочка, на сей раз завернутая в кожаный лоскут, наверное чтобы уберечь от влаги. Внутри лежала толстая пачка царских десятирублевых купюр. В круглой деревянной шкатулке оказалось семь вертикально сложенных и обёрнутых бумагой «сосисок», по десять золотых червонцев в каждой. Адил внимательно изучил одну монету и весело сообщил:
– Не империалы, конечно, но золотые.
– А что такое империалы?
– Тоже золотые николаевские червонцы, только тяжелее, эксклюзивней и намного дороже. Их намнооооого меньше выпускалось.
В большом тряпичном свёртке мальчиков ждали ювелирные изделия. Максим никогда не видел бриллиантов вживую, но благодаря книгам и телевизору знал как те выглядят и что стоят поболее золота. Мальчик тоже не пас задних.
– Ого!!! Вот это темный камень точно рубин, а это янтарь. А вот кольцо с брюликом! И серёжка, где-то вторая должна быть…
– Ты что, по камням тоже готовился? – с нарастающим раздражением спросил Макс.
– Не-а. У нас, мусульман, принято дарить своим женщинам драгоценности. Это показатель не только успешности мужа, но и его любви. Поэтому женщины одевают всё, что есть, когда выходят в люди. Золото в Узбекистане дешёвое, а вот бриллианты везде роскошь. Все бабы мечтают о бриллиантах! Теперь я смогу подарить маме такие украшения, каких нет ни у одной её подружки!
Вот теперь Максим взбесился не на шутку! Когда он увидел изделия с бриллиантами, в голове промелькнула мысль – забрать их себе. Под любым предлогом. Оставить пацану монеты, банкноты, при делёжке подсунуть менее ценные украшения. Но оказалось, что паренька не проведешь. Это было просто невыносимо!
«Зачем сопляку бриллианты? Увешать свою старую узкоглазую мамашу как новогоднюю ёлку? Чтобы та просто выпендривалась перед подружками? Как обезьяна? О госсссссподииии! Тупорылая сморщенная узбечка-повариха будет носить на себе миллионы, а он, Макс, толкать монетки по ломбардам боясь засветиться в одном месте дважды?! А не офигел ли пацан? Распоряжается кладом словно он его собственный, хотя мы имеем равные права!»
– Посмотри! – В голосе Адилбека послышались нотки восхищения. – Тысяча семьсот пятьдесят пятый год! Какая красота! Екатерининская пятирублёвка!
– Золото? – Задумчиво покосился на монету Максим.
– Да неважно! Она сама по себе стоит как квартира в Питере! Здесь три штуки, поделим по общей сумме клада.
Ценностей, извлекаемых из ящика, всё не убывало. Несколько карманных золотых часов (Макс на них даже не поглядел), облигации государственного займа, ещё два свёртка с украшениями и даже медная коробочка с золотыми коронками. Большое евангелие в кожаном переплёте, то ли золотой то ли позолоченный подсвечник, набор серебряных чайных ложек и «паспортная книжка» на имя Юрия Прохоровияча Гудко, 1869 года рождения, православного, учителя.
– Видать, подготовился этот Степан к бегству от большевиков, надеялся пересидеть, документом запасся, золото припрятал. Думал, вернётся к счастливой жизни, но не судьба.
– Не судьба… – Автоматически пробормотал Максим, думая совершенно о другом: «Все нормальные люди называют узбеков «русские негры». И правильно! Припёрлись в Россию работать, пусть работают! Кто ему давал право командовать? Почему я должен позволять пацану решать всё за себя? Ему и так всю жизнь везло сказочно! Родился в Питере, живёт в собственной коммуналке, предки обеспечивают… Я бы тоже хотел иногда приходить куда-нибудь на подработку на пару дней в неделю, чтобы заработать на карманные расходы, а не вкалывать как проклятый фактически за еду!
И общался я с ним, только потому, что больше не с кем было. Успешные люди смотрят на автомойщиков свысока, как на обслугу, а с быдлом местным я чуть не спился к чертям. Но теперь у меня будет другой социальный уровень! И малолетний чурка пусть идет нахер! Это моё золото! Я продал душу за этот клад! Я! Он был просто инструмент для достижения цели. И когда рабочему говорят: «Чувак, ты выиграл миллион!», инструмент летит в топку!»
В голове послышался щелчок, тёмная густая энергия поднялась из земли и заполнила все внутренности от кончиков пальцев ног до макушки. На задворках сознания, в мозгу, собственный голос недоверчиво пискнул:
«Вы считаете, что ради денег я смогу убивать?»
И второй голос, принадлежащий мужчине из шалфейных галлюцинаций, уверенно ответил:
«Запросто! Если это покажется тебе необходимым.»
Тело налилось ледяной чужеродной силой, которая агрессивной дрожью принялась вырываться вовне, выворачивая руки в неконтролируемых конвульсиях. Что-то сжало виски и дернуло изнутри. Максим больше собой не владел.
Он схватил веревку, при помощи которой ещё несколько минут назад они с Адилом вытаскивали ящик, резко накинул мальчику на шею и затянул. Зажмурившись до максимального напряжения мышц, так, что уши заложило, Макс навалился на хрупкое тельце всем весом, повалил на землю и что было дури, потянул концы веревки в разные стороны. Ничего не слыша и не чувствуя, он просто тянул. На каких-то задворках сознания, на внутреннем экране, мелькал фрагмент документального фильма, где говорилось, что задушить человека не так просто как показывают в кино.
Максим боялся услышать крик или хрип, поэтому утробно ревел сам. Боялся встретиться взглядом, поэтому лежа на спине жертвы всем телом, отворачивался в сторону. Боялся отвечать на вопрос «За что?», поэтому не мог остановиться…
Отпустило так же неожиданно и резко, как и началось. Обессиленные руки разжали веревку, парень с трудом отвалился от тела мальчика и упал на спину. Сквозь нависшие над головой ветви деревьев, в просвете черных туч он увидел одинокую звезду.
– Нет… Нет. Неееееет!!!!… – Простонал он и зарыдал, сжимая голову руками.
Валерьянка не принесла морального успокоения, но эмоции улеглись и вернулась способность мыслить рассудительно. Одного взгляда на Адила оказалось достаточно, чтобы понять – мальчик мёртв. Его голова была неестественно вывернута в бок, глаза открыты, из носа и уголков рта стекала кровь. Наголовный фонарик в процессе борьбы слетел и теперь валялся на земле, молчаливым упрёком направляя свой луч на проклятый ящик.
Отвернувшись от трупа, Максим поднял фонарик, выключил его, решив, что света от собственного будет достаточно, и прислушался. Посторонних звуков не было.
– Прости… – Еле-слышно прошептал он, не глядя на тело. – Я не знаю как… как это случилось…
«Вот конечно, сразу он тебя и простил. Ты же ничего плохого не сделал, просто шею сломал ребёнку. Это всё равно что на ногу наступить – извинился и конфуз исчерпан! Скажи ещё – погорячился, пардон, с кем не бывает!»
Этот голос в голове не был посторонним. Максим говорил сам с собой, и понимал, что это такая защитная реакция психики, лёгкое раздвоение личности, чтобы проще было пережить стресс. Он позволил ехидному голосочку высказаться, и тут же принялся оправдываться. Тоже мысленно, пока дрожащие руки запихивали коробочки с драгоценностями в свой безразмерный туристический рюкзак.
«Он не должен был командовать! Какое право он имел на сокровища? Меня накрыло от его слов про бриллианты. Он собирался подарить их мамаше, а я как нанятый довольствуйся объедками? А ещё он мог всё испортить! Показал бы ценности родне, а там их как тараканов и выёбываться любят страшно. Такие не будут молчать, и через несколько дней о кладе знал бы весь город! Пришли бы менты и прощай нормальная жизнь!»
«А теперь менты не придут? – Вкрадчиво поинтересовалось подсознание. – Мёртвого мальчика здесь никто не заметит? Ай, ерунда! Лежит у разрытой могилки – пусть лежит! Отдыхает. Главное, не забыть оставить рядышком металлоискатель, зарегистрированный на твоё имя, чтобы совсем беспрепятственно отчалить в удивительную и полную свежих впечатлений богатую жизнь! Так и запишем: «Максим Богданов идиот», и смайлик».
Максим резко подскочил и схватился за голову. Он понял в какую западню сам себя загнал. С Адилом они общались часто и многие это видели. Металлоискатель был зарегистрирован на его, Максима, имя. Кроме того, все передвижения инструмента, через GPS отсылались в главный компьютер «Прииска». И когда утром найдут тело мальчика, поиски убийцы займут всего пару часов.
«Таааак! Без паники! – он принялся лихорадочно воскрешать в памяти все просмотренные художественные и документальные фильмы, все прочитанные книги и статьи, каждую услышанную мелочь, способную помочь в сокрытии следов. – Если спрятать тело, что это даст? Родители всё равно начнут искать Адила сегодня днём, хотя бы потому, что не смогут дозвониться. Но без тела никто не свяжет мальчика с этим местом… Могила! Её необходимо закопать…»
Идея пришла моментально, и поразила своей гнусностью даже самого убийцу. Но ужас перед расплатой переборол омерзение. Максим просчитал, что если свернуть мальчика пополам и поджать ему ноги, то он поместится в вырытую яму.
«Он так старался, копал… И выкопал… Для себя…»
Заставить себя подойти к трупу он долго не мог, и только одно слово щелчком смело все сомнения. Это было слово «пожизненно». До одурения вглядываясь в лицо жертвы, и ежесекундно ожидая, что Адил воскреснет и пошевелится, или, того хуже, заговорит, не взирая на сломанную шею, убийца медленно подошёл к трупу. Не отводя глаз от его лица, парень быстро обшарил карманы куртки мальчика, нашел смартфон и какие-то деньги – рассматривать не стал.
Тело еле влезло в яму, заполнив собой всё пространство по периметру и почти половину глубины. Забрасывая новую могилу землёй, убийца мысленно обращался к покойному, умоляя не бояться Аллаха и не верить в ад, а сразу отправиться на реинкарнацию и постараться не встретить в новой жизни такого же подонка как сам Макс. Слова звучали искренне, но не покидало ощущение, что это всего лишь слова самоутешения.
После того как яма была засыпана и несколько раз утрамбована, около могилы осталось много свежей земли. Её Максим тоже утрамбовал и принялся собирать по окрестностям гнилые листья, мусор и ветки, чтобы придать территории нехоженый вид. Затем он включил навигатор на смартфоне убитого, и собрав вещи, направился к реке Смоленке. Там выбросил рюкзак Адилбека в воду, и перед тем, как отправить туда смартфон, тщательно изучил содержимое смс-сообщений и контакта. Никаких упоминаний о сокровищах и предстоящей вылазке на кладбище. Максим впервые в жизни порадовался, что у него нет смартфона, а свою страницу Вконтакте он посещал, дай бог, раз в пол года. О деле они с Адилом говорили только вживую, никаких следов и переписок не оставили. Зато очень удачно мальчик напустил туману, объясняя своему однокласснику Назиму где проводит ночи, в которые якобы ночевал у него. Адил писал в сообщениях, что познакомился с некими взрослыми братьями-мусульманами, собирающимися организовать халяльный* бизнес, и ему, Адилу, предложили работу курьера. А поскольку братья плохо владели русским языком, то пообещали дополнительно доплачивать за помощь в разборе документов. И вот, Адилбек проводил ночи на неком складе, обсуждая с единоверцами нюансы будущего бизнеса.
*Халя́ль, хала́л (араб. حلال – свободное ) – всё то, что разрешено и допустимо в исламе
Максим подивился фантазии мальчугана, сходу насочинявшего ворох подробностей ко своей лжи, и порадовался, что теперь поиск точно пойдёт по ложному следу. Надев грязные перчатки, он на всякий случай обтёр смартфон, и не выключая, закинул на середину речки. Под конец, выкинул сами перчатки, фонарик Адила, снял с себя грязные джинсы под которыми были спортивные штаны, и вместе с паркой тоже отправил в воду. Пустой деревянный ящик из-под клада сам по себе весил немного, и кидать его в реку не имело смысла. Максим при помощи сапёрной лопатки раскурочил доски и сложил их на берегу. Затем утопил лопатку, вымыл руки, лицо, обмыл резиновые сапоги, перекурил, и направился в сторону города.
Покидать территорию кладбища оказалось не менее страшно, чем оставаться там. Одинокий прохожий с двумя рюкзаками, один из которых был поистине огромен, мог привлечь внимание ментов даже средь бела дня, не говоря уже про половину пятого утра, по-зимнему тёмное и мрачное время суток.
Начал накрапывать дождь. Перебежками через дворы добравшись до Камского сада, Максим достал из кармана брюк деньги, взятые из куртки Адилбека. Их оказалось всего шестьсот рублей, но этого вполне хватало на такси. Парень набрал номер фирмы, чьи авто часто пригоняли мыть на его автомойку, и убедившись, что до Петроградки его довезут за четыреста, заказал машину. В принципе, удивить питерского таксиста своим внешнем видом и сумками не удастся. В этом городе полно приезжей молодежи которая тусуется, бухает, ищет где переночевать, аскает деньги у прохожих и в любое время суток мчится на вписку в другой конец города. Поэтому, когда приехал таксист, Макс изобразил из себя подвыпившего горе-ухажёра, которого среди ночи и с вещами выставила на улицу непутевая баба.
– К другу еду! – Развязно сообщил он, укладывая рюкзаки в багажник «шевроле». – Пусть эта сука только попробует позвонить теперь! Пошла она на хер со своей ревностью! И пусть этот хер будет маленький и вялый!
Таксист-кавказец сально заржал и похлопал парня по плечу:
– Ничего. Найдешь себе харощий женщин. Бери маладой и сразу ух – в кулак! Щтоб мужа слющался и говорить против не имела! Цельку бери!
– Так где её найдешь в наше время? – Удручённо покачал головой парень глядя в окно, и молясь не встретить по пути полицейскую машину.
Таксист зацокал языком и назидательно произнёс:
– У нас женщин харощий и скромный, а здэс прастытуткы многа. Будишь харашо искат, найдешь жену. А к прастытутка нэ хады – балэт будишь.
По пустынным ночным дорогам домчали за десять минут. Макс решил уже сейчас начинать жить как мечтал, поэтому впервые в жизни, оставил таксисту сотню на чай. Дождь усилился, и постояв с минуту у своей парадной, парень удовлетворённо отметил, что погода явно на его стороне. Вода размоет отпечатки обуви и скроет все следы преступления. Впору и правда поверить, будто клад ждал именно его.
Юноша заставил себя не думать о моральной стороне поступка, заблокировав эмоции необходимостью защититься от пожизненного срока. Сейчас он вознамерился закрыться в своей комнате, сделать себе огромную чашку крепкого кофе, вывалить на пол добычу, и рассматривать её пока не вырубит сон. Но едва парень включил в комнате свет, как его взгляд с порога упал на висящие у входа вещи Адилбека – куртку и джинсы. А под ними новенькие ботинки мальчика.
– Что за на… – Сердце бешено заколотилось, но тут же выровняло ритм: Макс вспомнил, что Адил для вылазки на кладбище переоделся в старье, а хорошую одежду оставил у него. Теперь нужно было избавляться от этих улик, и срочно. Очередная идея по отводу от себя подозрений показалась гениальной и отвратительной одновременно. Парень решил отнести вещи убитого мальчика на территорию школы. Сколько бы не размахивал Адилбек своим российским паспортом, по факту, он всегда оставался узбеком и мусульманином, что давало одноклассникам неоднократные поводы для издевательств. Последний раз мальчику изрядно досталось весной, когда на слуху была московская трагедия с полоумной няней, отрезавшей своей маленькой воспитаннице голову. Адил рассказывал как его дважды едва не побили старшеклассники, несколько раз кричали в след «чурка, вали в чуркистан», а однажды подсунули в учебник маленький дешёвый перочинный ножик и записку: «Аллах сосёт у Иисуса. Отомстишь? Кому пойдёшь резать головы, узкоглазая тварь?»
Мальчик не отреагировал на провокацию и всем своим видом продемонстрировал что его это не касается. А вот другой школьник-мусульманин, таджик по имени Хайрулло, над которым так же само подшутили, насмешку над богом не стерпел и вычислил автора записки. Это привело к серьёзной драке с поножовщиной прямо в холле школы, после уроков. И только благодаря камерам видеонаблюдения и бдительности охраны, трагедии удалось избежать. Но оба драчуна сперва попали в больницу с травмами и ранениями, а после выписки были исключены из школы.
Этим и решил воспользоваться убийца чтобы замести следы. Он прекрасно знал, что полиция прочтет переписку Адила во Вконтакте и начнёт разрабатывать версию о мифических братьях-мусульманах. А теперь ещё одежда пропавшего узбека, найденная на территории школы, создаст второй ложный след. И пока полицейские будут опрашивать учащихся и изучать переписки в соцсетях, белый и пушистый убийца на фоне улик не вызовет ни единого подозрения.
Чтобы обшарить карманы парадной куртки Адилбека, Макс надел на руки одноразовые пакеты. В карманах нашлись ещё четыре тысячи рублей, мелочь, ключи от квартиры и жвачки. Парень забрал только деньги. Одежду и обувь он сложил в большой пакет и направился к школе. Дорога всего в два квартала заняла пять минут. Не приближаясь к парадному входу с камерами, Максим перелез через забор около стадиона, вывалил вещи из пакета под дерево и поспешил ретироваться. Пустой пакет засунул в урну около входа в магазин, зная, что утром уборщица заменит полный мусорный мешок на новый.
Дома он закинул грязную одежду в стиральную машинку, вымыл обувь и тщательно убрался в комнате. Как заболевший, он мог спокойно прогулять работу и сегодня. Разумеется, ни о каком больничном речи не шло. На автомойке все трудились неофициально, и болели тоже за свой счёт. Как человек, периодически общавшийся с Адилом вне автомойки (родители не знали насколько часто), парень понимал, что полицейские придут и к нему. Ответы на вопросы были заготовлены, но наличие в комнате золота не позволяло расслабиться. И металлоискатель…
Парня начало клонить в сон, но соображая, что поиски пропавшего ребенка дело серьёзное и срочное, и неизвестно когда заявятся менты, он решил не ложиться спать. В бутылке с «колой», которой они запивали коньяк, оставалось ещё немного. Максим вылил напиток в стакан, добавил туда две с горкой ложки кофе, перемешал, подождал пока осядет пена и выпил залпом. Самодельный энергетик подействовал быстро.
К девяти утра небо посерело и уличные фонари погасли. Убийца завершил ознакомление с кладом. В отличии от Адилбека, он не мониторил сайты и не мог прикинуть общую стоимость добычи. Посмотреть расценки тоже не представлялось возможным, а четырёх тысяч для задуманного явно не хватало.
– Ничего, – пробормотал юноша, – главное разжиться денежкой. Продам пару монет почём придется, сразу куплю планшет и смогу заняться поиском нормальных покупателей.
Эти четыре тысячи рублей стали для Максима ещё одним поводом оправдать себя в собственных глазах. То, что Адил смог насобирать шесть с половиной тысяч на три дня аренды металлоискателя, окончательно убедило, что семья мальчишки ни в чем не нуждалась и он жил на всём готовом. А Макс вкалывал. И зависть, ранее старательно подавляемая, высвободилась наружу и заполнила пространство вокруг уютным самооправданием. Не будучи ксенофобом, Максим стал им сейчас – так удобнее. Согласитесь – приятнее думать, что ты не ребёнка убил ради золота, а восстановил справедливость и очистил родную землю от чёрной заразы, паразитирующей на доброте русского народа.
«Почему у нас такие маленькие зарплаты? – рассуждал юнец, сидя на полу у разложенных ценностей и перебрасывая из руки в руку золотую монетку, – Потому что чёрные понаехали и заполнили все рабочие места. Они готовы вкалывать за копейки без перерывов и выходных. И теперь меня, русского, на собственной земле, даже не каждая автомойка берёт на работу! А всё потому, что рабовладельцам нравятся непьющие, не спящие, не отдыхающие, не жрущие и не думающие узбеки! Они обвалили цены на неквалифицированный труд и продолжают углубляться в остальные сферы нашей жизни! Совращают наших женщин и заставляют принимать ислам, насаждают свою культуру и лезут за гражданством. Этот поцык уже вел себя как начальник, а что бы из него выросло?.. Неееет, я правильно поступил! Жалко конечно, как и любое живое существо. Но уж слишком он наглый был. А чуркам никто не давал права в России командовать. И не даст!»
***
Помывшись и переодевшись, Максим внимательно осмотрел металлоискатель и удовлетворившись его исправностью, упаковал в рюкзак-торбу. Сокровища сложил в большую спортивную сумку, предварительно отложив на стол две коробочки – с серебряными монетами и с золотыми коронками. Коронки он вынул, завернул в платок и сунул в карман куртки, а в освободившуюся ёмкость бросил десяток монет и тоже отправил в карман.
Уже знакомый сотрудник «Прииска» признал состояние металлоискателя удовлетворительным, но паспорт возвращать не спешил.
– Как поохотились? – мягко поинтересовался он с напускным равнодушием.
Максим извлёк из куртки заранее припасённую коробочку серебряных рублей.
– Да вот. Успешно. – Вплетая в голос хвастливые нотки, протянул администратору одну монету. Но тот, не отводя взгляда от глаз клиента, приподнялся с кресла и уверенно взял из рук Макса и рубль, и всю коробочку. Не рассматривая содержимое, он положил монету в коробку, стянул со стойки крышку, закрыл и засунул куда-то вглубь стола. На немой вопрос парня, последовал спокойный и уверенный ответ:
– Я по компьютеру видел ваши передвижения. И настройки металлоискателя тоже видел. Мне проблемы не нужны. Вам, думаю, тем более. Вы хотя бы яму зарыли?
– Р-разумеется. – Растерялся парень и выругал сам себя за то, что попытался надуть сотрудника «Прииска» так примитивно.
– Вот и отлично. Что бы вы там не нашли, за этот маленький презент, – он кивнул в направлении спрятанной коробочки, – нам обоим будет спокойней удалить из программы файл с историей ваших передвижений. Я никогда не жадничаю и всегда работаю честно. Ну что? Вы согласны?
Ещё бы! Макс едва не подпрыгнул от радости. С нечеловеческим усилием сдерживая эмоции, сцепив зубы, он просипел:
– Да, хорошо.
В присутствии клиента администратор удалил компрометирующий файл. Рукопожатие. Холодно-вежливые пожелания «всего доброго» и «приходите к нам ещё», и вот уже офис позади. А впереди свобода! Теперь ничто и никто не связывает его, Макса, с кладбищенским золотом и пропавшим подростком. Осталось только вынести сокровища из съемной комнаты, накупить в аптеке кучу лекарств от гриппа, и наконец-то обзавестись планшетом.
***
Максим поехал в центр на Сенную, и долго петлял улицами в поисках ювелирного, где золото не только продают, но и скупают. Сразу все сдавать не стал – слишком много. За четыре коронки, общим весом 6,9 грамма ему заплатили 13696 рублей пятьдесят копеек – по 1985 рублей за грамм. В течении часа он провернул ту же операцию в трёх других ювелирных, благо, в этом районе таковых оказалось немало.
Перекусив шавермой, Максим не позволил себе расслабляться пока не доведет свой план до конца. В первом попавшемся магазине сотовой связи он купил планшет и сим-карту с подходящим для интернета тарифом. Активировал, пополнил, и поехал домой. Дома поставил гаджет на подзарядку и углубился в изучение рынка недвижимости. Нет, пока ещё не для покупки. Сейчас нужно было спрятать сокровища, это прежде всего. Да и новенький планшет с историей поиска было небезопасно хранить при себе.
Во второй половине дня парень уже подписывал договор аренды на маленькую уютную комнату, в которой буквально на днях сделали ремонт и поставили новую железную дверь. Этот факт сыграл ключевую роль в выборе жилья. Сама комната располагалась во дворах недалеко от станции метро Горьковская, и дорога от официального, всем известного дома Максима до нового, тайного, занимала чуть более двадцати минут размеренным шагом.
Только перенеся в новую комнату ценности и гаджет, и закупившись целым пакетом лекарств, парень вздохнул с облегчением. Едва переступив порог своей старой комнаты, он рухнул на диван не раздеваясь и моментально вырубился.
***
То ли убийце везло, то ли Адилбека действительно плохо искали. Богданов этого не знал. Но следователь к нему пришёл лишь единожды и только на третий день. Максим подготовился заранее. Из книг и фильмов он знал, что хорошо врать может тот, чью ложь невозможно уличить по фактам. И ещё надо верить в то, что говоришь. Поэтому убийца честно рассказал про дни, когда к нему приходил Адилбек (соседи могли видеть), но не уточнил что мальчик у него ночевал. Да, заглядывал два дня подряд, сперва справиться о самочувствии, затем занять двести рублей на проезд. Куда собрался ехать неизвестно, ни о каких новых знакомых и предложениях о работе не слышал.
Подготовил Максим и визуальное представление. Едва постучали в его дверь, он вытащил из кармана брюк припасённую заранее тайскую мазь. Эта ментоловая штука была настолько термоядерной, что если намазать ей под носом, то кожа краснеет вмиг, и сопли со слезами остановить невозможно. Максим и намазал. Поэтому в присутствии полицейских он по-настоящему шмыгал носом, сморкался, хлопал красными глазками и выглядел как нельзя более жалким и больным. Валяющиеся на столе лекарства, вперемешку с пустыми пакетиками из под «ринзы», создавали убедительный антураж. Болезненное состояние свидетеля (а убийца проходил по делу именно как свидетель), никаких сомнений у стражей закона не вызвало. Заполнив протокол и протянув его на подпись, следователь формально попросил Богданова не покидать город без предупреждения, удовлетворённо кивнул оперативнику и оба удалились восвояси. Больше полиция его не беспокоила.
Через две недели парень услышал в магазинной очереди, что исчезновение узбекского подростка связывают с внутришкольными конфликтами на почве межнациональной вражды. Это была приятная новость. Не меньшую приятность доставила перемена в поведении такой желанной и ранее недоступной Наташи. Да, Максим прекрасно понимал, что девушка ему продаётся. За подарки, за кафе-музеи-кинотеатры, и за сказки о внезапном наследстве. Но он уже знал, что не будет с ней долго, бросит шлюху как только насытится вдоволь. Просто ещё не насытился. Было действительно неловко вспоминать, что когда-то за эту тварь он готов был продать душу! Куда там! Она и подарков его не стоила!
Ещё через два месяца Максим Богданов заключил первую крупную сделку, продав на аукционе золотую екатерининскую пятирублёвку. Благодаря тому, что почти все питерские антикварные салоны были снабжены экспонатами из кладбищенского ящика, и эти экспонаты время от времени продавались, деньги у парня не переводились. На покупку квартиры пока что немного не хватало, но и ценностей особо не убавлялось. Например, ювелирные украшения с бриллиантами, всё ещё оставались нетронутыми.
В противовес финансовому, психическое состояние Максима ухудшалось с каждым днём. Страх быть пойманным отошёл на задний план, уступив место клинофобии – боязни засыпания. Его беспрестанно мучили ночные кошмары, связанные с кладбищем, мёртвым Адилбеком и незнакомцем из шалфейных галлюцинаций. Пришлось даже записаться на приём к частному неврологу. Но тот, особо не заморачиваясь, поставил Максиму диагноз ВСД – вегето-сосудистая дистония, навыписывал успокоительных и был таков. Максим их купил и даже попробовал пить, только сценарий сновидений от этого не поменялся. Незаметно, к имеющемуся букету расстройств прибавилось ещё одно – навязчивый страх смерти. Нет, это не было предчувствие – убийца не опасался скорого конца и не ждал его. Он вообще не задумывался об отмеренном ему сроке пребывания на земле. Танатофобия проявилась в панической боязни не суметь после смерти реинкарнироваться. Не родиться по-новой, а на столетия застрять в низшей сфере астрала, не столько из-за привязки к сокровищам (вообще-то, он их потихоньку распродаёт и деньги тратит на удовольствия), сколько по причине продажи души. Максим вдруг решил, что его душа переселилась в могильный клад. И с продажей каждого артефакта, она по капле утекает к покупателям. Как только от клада не останется ничего – парень лишится всей своей духовной сути, всего себя. Выбор предстоял незавидный: либо не продавать и навсегда привязаться к сокровищам, либо спустить их за несколько лет вместе с душой и остаться ни с чем. Пустой оболочкой. Трупом. Тварью, для которой уже никакая смерть не сможет стать проводником в новую реальность.
III часть
Валентина Нагорного народ прозвал русским Эдгаром Кейси неслучайно. Способ получения запредельной информации у обоих ясновидящих казался весьма схожим. Валентин, как и его знаменитый коллега из США, видел будущее во сне. И не только будущее. В отличии от Кейси, российский экстрасенс владел техникой осознанных сновидений, и наблюдал не только события на которые настроился заранее, а мог перемещаться в любой пространственно-временной отрезок не просыпаясь. Особенностью предсказаний Валентина Нагорного было то, что он… не делал предсказаний. Мастер утверждал, что будущее многовариантно, и ясновидящие видят лишь наиболее вероятный вариант развития событий, который сформирован действиями человека в прошлом и настоящем. Но стоит поменять действия, как будущее также меняется автоматически. Поэтому Валентин не говорил своим клиентам что тех ждет, зато давал феноменально эффективные советы по решению любых вопросов и улучшению качества жизни.
«Нельзя предсказывать никакие события в жизни – не плохие, не хорошие не даже нейтральные. Это грех не потому, что кто-то захотел так свыше, а потому, что лишает человека свободы воли. Задача каждого пришедшего в этот мир – развиваться. А что делает человек, получивший план-проспект своего будущего? Он говорит: «От меня ничего не зависит, это судьба», и ждёт своей участи сложа руки. Это неправильно по многим пунктам: во-первых, предопределённость превращает людей в растения; во-вторых, если человек до предсказания действовал, а потом перестал, то и его будущее поменяется. Я помню случай, когда в детстве увидел во сне, что мой старший брат-отличник окончит школу с золотой медалью. Сказал об этом брату, и тот, на радостях, перестал уделять учёбе должное внимание. Зачем, если и так всё предначертано? В конце концов, медаль он не получил, и долго обвинял меня в ошибочном предсказании. А поскольку я был уверен в надёжности своих сновидческих путешествий во времени, то стал искать причину несостыковки. С друзьями из санатория мы провели сотни экспериментов и выяснили, что смена намерений и действий автоматически меняет будущее. Позже моя теория подтверждалась неоднократно. Поэтому я никогда не говорю посетителям о том, что увидел, а лишь советую как поступить чтобы притянуть и усилить хорошее, или что делать чтобы избежать дурных тенденций.
