Kitabı oku: «Amarie», sayfa 5
Отбросив мечты
Даррин тяжело дышал, уперев руки в тяжелый дубовый стол в своих покоях. Перед ним лежали пожелтевшие от времени листы пергамента с прекрасными рисунками талантливых художников. На рисунках были мастерски отображены несколько человек – принцессы Ирристрю. Королева Алайна хотела написать портреты дочерей до того, как они разъедутся и эти рисунки были лишь набросками для огромного полотна, которое так и не увидело свет.
За эти портреты принц отдал два тугих мешочка с золотом.
Его взгляд постоянно возвращался на крохотную четырехлетнюю девочку с пышными золотистыми кудряшками. Она. Это она должна была стать его законной женой, а не эта – костлявая, темноволосая, с бледной кожей.
Он часто представлял себе, как выглядела бы Архелия в десять, пятнадцать, семнадцать. Даже если она была бы вполовину менее красивой, чем ее мать, то даже так она стала бы самой красивой девушкой королевства. Она даже снилась ему, но все, что он помнил из снов – голубые глаза и сияние золотых волос. В остальном ее лицо было размыто и ускользало от него.
Даррин всю жизнь тосковал по тому, чего никогда не имел. По тому, что видел всего однажды. Эта тоска делала взгляд его серых глаз будто бы мудрее. И только Герис знал, что там пахнет не мудростью, а плесневелой влюбленностью в фантазию, как он говорил. Иногда Герис напоминал ему, что Даррин никогда толком не знал Архелию, она была всего лишь крошечным ребенком, когда он в первый и последний раз увидел ее. Кто знает, какой бы она выросла? Кто знает, полюбила бы она Даррина? Вполне возможно, она стала бы такой же злой сукой, как их тетушка, жена Раэстана, который так часто бывал в разъездах, что видел ее пару раз в год, когда делал ей очередного ребенка, очередного мертворожденного.
Раньше Даррин мечтал, что узнает о том, что Архелия жива и отправится на ее поиски, но теперь уже поздно. Уже через полчаса он будет женат на Берренской девице, на которую кроме него не нашлось желающих. И сегодня же он будет обязан зачать ей ребенка. При этой мысли Даррин содрогнулся. Внешне не имеющая серьезных изъянов, Мора была весьма неприятна сама по себе, хоть и старалась мило улыбаться. Даррин подумал о том, что она, вероятно, испытала в жизни немало насмешек, особенно когда ее, старшую, напрочь игнорировали женихи, сватавшиеся к ее сестрам. Это был позор – выйти замуж позже своих младших сестер и теперь она была так рада Даррину, что старалась быть донельзя милой. И это страшно раздражало. Мора из Кивая постоянно пялилась на него, словно стараясь прочесть его мысли и всюду навязывалась ему. За те две недели, что она пробыла здесь, она успела осточертеть Даррину, который спасался обществом брата. Как же он будет жить с ней до конца своих дней?..
Честь и семья. Девиз Лимерийцев. Он обязан принять Мору в свой дом и сделать ей детей.
Нахмурившись и сжав губы, Даррин решительно скомкал в руке портреты ирристрианок и бросил их в камин. Столько лет он жил фантазиями и надеждами, что возвращение к суровой реальности стало донельзя болезненным.
У Моры хороший характер, она мила, хозяйственна, богата и должна быть плодовита, судя по ее матери. Прекрасная партия, Даррин Лимериис, – говорил он себе, спускаясь к тронному залу, откуда они должны были направиться в храм.
Да, но при этом она так худа, что выпирают кости. При этом она навязчива, как голодный щенок. При этом у нее не золотые волосы, а черные, как смоль…
Первая крупица правды
Хели снова снилась эта заснеженная гора, очертаниями похожая на ящера, который обвил ее и склонил голову, словно во сне. Снова она слышала этот глухой, рокочущий голос, который неустанно твердил ей, что она должна идти. В ее голове вспышками проносились странные, смутные видения, в которых она почти ничего не могла разобрать. Наконец один из образов стал четче и Хели смогла разглядеть стоящую женщину с длинными золотыми волосами, создававшими светящийся ореол вокруг ее головы. Лица она не видела. Внезапно картинка сменилась видом падающих камней и оглушительным грохотом в ушах.
Архелия подскочила на кровати и не сразу поняла, что сон кончился. В бараке было тихо, слышалось только дыхание множества спящих здесь людей.
Вдруг перед самым своим лицом она увидела какого-то незнакомца. За время, проведенное в бараках, она успела запомнить на лицо всех его жителей и теперь могла совершенно точно сказать, что этот молодой человек не отсюда. Он был высоким – уж точно выше нее. У него, как и у многих здесь был короткий ежик черных волос и смуглая кожа, цвет которой был различим даже в полумраке. Темно-карий цвет глаз говорил бы о его низком положении, живи он в каком-нибудь королевстве. Но Хели успела заметить, что форма его носа и губ сильно отличается от прочих носов и губ местных жителей. У незнакомца черты были тоньше, в то время как большинство жителей Кандира имело пухлые губы и широкие крылья носа. Хели показалось, что она где-то видела его.
Высокий, худощавый, но мускулистый (конечно, до Тохона ему было очень далеко), он представлял опасность, и Хели молниеносно достала кинжал из-под своей сооруженной подушки, так как имела полное право убить чужака. Одним из законов Кандира было то, что отряды бойцов никогда не должны смешиваться, и если один отряд видел незнакомца в своих рядах, то имел право убить его и забрать все его вещи.
– Не горячись, – тихо сказал парень, успев перехватить руку девчонки.
Хели не собиралась кричать – незнакомец мог одним движением перерезать ей глотку. А ей нужно было жить.
– Я не собираюсь убивать тебя, видишь? – он поднял обе руки, демонстрируя, что оружия в них нет, но Хели ни капли не поверила ему – оружие можно было достать из-под одежды так, что никто бы и не успел заметить этого движения.
– Чего ты хочешь? – прошипела она.
– Познакомиться с тобой, – он поднял ей подбородок, чтобы разглядеть лицо в полумраке, но Хели, густо покраснев, откинула его руку.
– Ты не туда попал, если хочешь женщину, – ощетинилась девочка.
Парня, казалось, рассмешил ее вывод.
– Ну что ты. Я пришел вовсе не за этим. Я только хотел проверить, правда ли то, что говорят о тебе люди.
– Что? – удивилась Хели. Ей и в голову не приходило, что о ней могут судачить.
– Ты красивая, – снова сказал парень, явно льстя ей – сейчас Хели выглядела далеко не лучшим образом – солнце опалило ей кожу, сделав девочку почти неотличимой от остальных жителей Кандира. Ее волосы были очень коротко острижены, а грубая одежда прятала, впрочем, тощую фигуру. К тому же, в полумраке вообще сложно было что-либо разглядеть.
Но Хели впервые слышала такие слова и ей стало приятно. Кто-то обратил на нее внимание и это ей льстило.
– На улице дождь, пойдем, там здорово, – предложил незнакомец. – Кстати, меня зовут Каган.
Хели недолго думала над предложением – дожди здесь бывали довольно редко даже осенью, и ей всегда нравилось подставлять лицо холодным, освежающим каплям. И, хотя было запрещено покидать бараки, она вскочила и тихо, как мышь, стала красться среди кроватей, следуя за Каганом.
На улице и правда шел дождь. Архелия радостно раскинула руки и обратила лицо к небу. Она не боялась быть обнаруженной, ибо вокруг была кромешная тьма – тучи заслонили луну.
Каган оценивающе оглядел Хели:
– Сколько раз ты бывала под дождем за те одиннадцать лет, что провела здесь? – неожиданно спросил он.
– Я провела здесь пятнадцать лет, с самого рождения, – ответила та, жмурясь от удовольствия. – Дождей было семнадцать.
Каган издал тихий смешок.
– Но ты провела здесь одиннадцать лет, – возразил он.
Хели не стала спорить – ей было все равно.
– Они же лгали тебе, – с деланным сочувствием сказал парнишка.
– Такого не может быть.
– Конечно, может. Ты помнишь, что с тобой случилось, когда тебе было четыре?
– Нет, я была слишком маленькой, – ответила Хели, но вдруг внутри нее шевельнулось холодное подозрение. – Что ты имеешь в виду?
– Ты была принцессой, – ухмыльнулся Каган. – Амари Архелия Ивейн Ирристрю, я ваш покорный раб, – и он издевательски сел перед ней на одно колено, прямо в грязь.
Хели сделала шаг назад. Она впервые слышала это имя.
– Меня зовут Салар. Так меня назвала мать.
– Как унизительно, я сочувствую тебе. Получить королевское имя Архелия и волей приемных родителей-воров получить унизительное имя Салар.
– О чем ты говоришь?! – яростно прошептала Хели, не решаясь заорать в полный голос.
Каган поднялся и, подойдя к ней совсем близко, заглянул в глаза.
– Твои глаза – вода. Ты никогда не задумывалась, почему у простых людей глаза сплошь песчаные? Иногда карие. Ты одна-единственная во всем Кандире, у кого голубые глаза, королевские глаза.
– Этого не может быть, – она грустно покачала головой. Каган рассказывал ей сказки, в которые ей очень хотелось поверить и понять наконец, почему она так отличается от других.
– Хочешь, я расскажу тебе, что случилось, когда тебе было четыре?
Хели кивнула.
– Твоя семья была очень могущественным императорским родом. Знаешь, кто их убил? Дан, – он указал куда-то высоко, туда, где стоял замок Дана. – Они похитили тебя, потому что у тебя есть магическая сила.
Хели не удержалась и прыснула. Ей еще никогда не рассказывали таких бредней. Она взглянула на промокшего Кагана, который внимательно следил за ее реакцией. Он начинал ей нравиться – он был смешной, безрассудный и, по ее мнению, неопасный. И он сделал то, о чем Хели мечтала всю жизнь – продемонстрировал ей ее высокое положение, пусть и одним жестом, но для нее это имело огромное значение.
– Откуда ты это знаешь?
– Я очень много знаю. Прощай, принцесса, – он слегка прикоснулся губами к ее щеке и, словно обезьяна, взлетел вверх по стене барака и исчез.
Архелия ошеломленно осталась стоять, глядя в черноту. Это внезапное, навязанное ей знакомство всколыхнуло в ней все ее существо. Незнакомец, представившийся Каганом, сказал ей вещи, которые могли объяснить то, что происходило с ней всю ее жизнь.
Первое пробуждение в спальне Каралан, когда она пыталась убедить Хели, что той снова приснился чудесный сон. Она хорошо это помнила. Непонятное отношение к ней Дана, ее якобы отца. Его ссылку Хели в бараки. Ее светлые волосы, которые Кара настойчиво красила, словно пытаясь спрятать что-то. Ее голубые глаза – единственные в Кандире.
Вдруг Хели, почувствовав за спиной чей-то взгляд, резко развернулась и увидела прислонившегося к косяку Тохона.
– Не спится? – спокойно спросил он.
– Я уже возвращаюсь, – сухо ответила Хели, поднимаясь по ступенькам.
– Салар, я прошу тебя – не усложняй нам работу по твоей защите. Мы все погибнем, если с тобой что-то случится.
– Это лишь ваши домыслы. Я уверена – Дану или кому-либо другому я здесь не нужна, – с этими словами Хели скрылась в темноте барака.
Шли дни, покрытые грязью, потом и кровью, дни, когда Хели боролась за жизнь высоко в ледяных горах над Кандиром. Дни, когда она, теряя сознание от жажды, вдруг находила несколько стебельков водонесущего растения. Дни, когда ей приходилось пробегать много километров. Дни, проводимые в схватках с другими адептами ордена. С каждой своей схваткой она узнавала новое и применяла новые тактики. Быстрая, как лань, тонкая, с длинными руками и ногами, она брала верх в схватках либо измором, либо неожиданными приемами, приправленными ловкостью и изворотливым умом.
Разумеется, ей помогали. Если оставался последний кусок мяса, добытый на охоте – его отдавали ей, несмотря на ее протесты. Ее носили на спине, когда, после нескольких дней в движении, у нее не оставалось сил даже говорить. Люди, окружающие ее, были сильнее, выносливее, опытнее и без их поддержки она давно бы погибла, сорвавшись со скалы или упав без сознания в степи. Основной проблемой Хели всегда был недостаток сил и, хотя она была куда выносливее ее ровесников, ей все равно было не угнаться за Тохоном и другими мужчинами.
А они сплачивались вокруг нее. Забота о девочке стала тем рычагом, что поднимал их, когда они сами оставались без сил. Они давно забыли о том, что берегут ее из боязни за свою жизнь. Архелия стала тем огоньком, вокруг которого вились мотыльки, нашедшие смысл своей пустой жизни и небоящиеся обжечь крылья.
Хели больше не видела Кагана, но слова, сказанные им, все время стояли перед ней стеной, отгораживающей ее от остального мира. Тохон и другие стали часто спрашивать, что с ней случилось, почему она стеклянными глазами смотрит в степь и не слышит слов, обращенных к ней. Почему она внезапно грустнеет, стоит ей бросить взгляд на возвышающийся замок Дана. Почему она наотрез отказывается красить волосы, как раньше, когда Каралан приносила ей отвар. Чтобы Кара не заметила этого, Хели отказывалась встречаться с ней, не объясняя причин, отчего женщина впадала в отчаяние и умоляла окружающих Хели мужчин объяснить ситуацию. Но они и сами не знали, в чем причина смены поведения девочки.
Волосы Архелии отрастали, теперь они были длиной в полпальца девочки. Отсутствие отвара и солнце, выжигающее волосы, превратили их в желто-белую солому. В Кандире Хели носила платок, чтобы не выделяться в толпе, но, когда начинались тренировки, она снимала его. Отчасти это было потому, что на этом настоял Тохон, утверждавший, что так ее видно издалека. Ну, конечно, белую макушку девочки было видно издалека, особенно на ее темной от солнца коже. Хели загорела так, что перестала отличаться от смуглых жителей Кандира и только глаза теперь могли выдать ее, но она никогда никому не смотрела в лицо.
Целыми днями Хели размышляла, стоило ли расспросить Кару о том, что сказал ей Каган. Ведь иначе она никогда не узнает правду, особенно учитывая то, что сам Каган бесследно пропал. В итоге Хели решила-таки встретиться с ней.
Их встреча состоялась прямо в бараке, куда Кара неожиданно пришла, чтобы успеть перехватить девчонку, пока она не сбежала в очередной раз. Женщина с порога расплакалась, увидев смуглую, похожую на мальчишку Хели, голова которой была обмотана каким-то тряпьем.
– Почему ты убегала?! – Кара с упреками кинулась к Архелии.
Та с каменным лицом сорвала платок со своей головы и молча уставилась на Кару. Та онемела. Вокруг них словно каменные истуканы стояли мужчины, на присутствии которых настояла Хели, ожидающая подстав от Кары.
– Зачем мне красить волосы? – жестко спросила Хели. – Говори правду, в твою ложь я больше не поверю.
– В… какую ложь?
– Почему у меня одной желтые волосы?! Если ты моя мать, а Дан – отец, то волосы и глаза у меня должны быть темными, как у всех здесь!
Кара почувствовала, как земля уходит из-под ног. В ее голове тупо билась мысль "она что-то знает?". Но это было невозможно – тайну Хели знала только она и Дан! Значит, Хели всего лишь воспользовалась знаниями, любезно предоставленными ей Уманом.
– Мы м-можем поговорить наедине? – Кара бросила взгляд на мужчин.
– Нет! Я и шагу не сделаю отсюда.
Каралан нервно сглотнула. Она не ожидала, что Хели приобретет такую власть над этими мужчинами. Пожалуй, здесь что-либо мог сделать только Дан, но ему лучше не знать, что Хели стала задавать такие вопросы в ультимативной форме.
– Т-ты не наша дочь.
Архелия опасно сузила глаза. Сейчас ее невысокая тонкая фигурка со скрещенными на груди руками была подобна фигуре императора, ее настоящего отца.
– Мы спасли тебя.
– Неужели?
– Салар, что происходит? – взмолилась Кара.
– Дай подумать… кажется, меня зовут Амари Архелия Ивейн Ирристрю?
У Каралан потемнело в глазах. Однако сквозь эту тьму обреченности проглянул светлый лучик – Хели явно не знала, что значит "амари", иначе не отнесла бы это к своему имени. Ведь "амари" – значит "принцесса". Значит, источник был либо недостоверным, либо очень кратким и у Кары есть шанс опровергнуть это.
– Нет, конечно нет, – покачала она головой, стараясь, чтобы голос был максимально правдивым, – так зовут не тебя. Ты всего лишь похожа на эту девочку своими глазами, но между вами нет родства.
Хели услышала в своих ушах стук крови. Нужно докопаться до правды во что бы то ни стало.
– Ты лжешь, – дрогнувшим голосом сказала она. – Я помню тот дворец! Это я была Архелией! Вы похитили меня!
– Милая, мы ведь уже говорили об этом, – устало ответила Каралан. – Ты не можешь быть ею.
– Почему? – Хели яростно сверкнула глазами.
– Вся семья Ирристрю была убита, это произошло…
– Когда это произошло?! – заорала девочка. – Тогда, когда я появилась здесь! Я знаю, кто такие Ирристрю! И я одна из них!
Кара обреченно провела взглядом по окружающим их мужчинам, которые настороженно смотрели на нее. Они знали, что Каралан, хоть и приближенная Дана, но никакой власти не имеет и в случае чего жизнь Хели будет стоить гораздо дороже ее. Она также понимала это и ничего не могла сделать – в конце концов она сама хотела, чтобы Архелия обрела власть над окружающими во имя ее выживания. Что ж, Кара могла ею гордиться. Сейчас требовалось только одно – не позволить Дану узнать обо всем этом. У нее перехватило дыхание при одной только мысли о том, чтобы встать на пути своего покровителя. Но выхода не было – в ее обязанностях было отвечать на вопросы Хели так, чтобы она больше их не задавала, и теперь она провалила свое задание. Наказание в любом случае будет страшным. И теперь ей нужно принять решение – позволить Хели узнать правду и тогда у них обоих есть шанс выжить, либо не дать девчонке ответов и тогда Хели пойдет к Дану, и Каре точно не сносить головы. Она только не понимала, зачем Хели устраивать этот спектакль при зрителях.
Она глубоко вздохнула.
– Тебя зовут Архелия Ивейн Ирристрю и ты последняя выжившая Ирристрианка. Дан спас тебя при уничтожении твоей семьи.
– Кто их уничтожил? – дрогнувшим голосом спросила Хели.
– Злобный черный пес, который идет по твоим следам. Его зовут Аха…
Каралан не успела договорить – в ее шею вонзился тонкий, изящный клинок с вязью на рукояти, переходившей на лезвие. Хели словно в замедленном сне видела, как из горла ее приемной матери хлынул поток крови, а сама она, широко распахнув глаза, запрокинула голову и рухнула на пол. В бараке поднялся невообразимый шум – часть мужчин высыпала на улицу, пытаясь успеть поймать убийцу, которого никто не видел. Оставшаяся часть так сгрудилась вокруг Хели, что той стало нечем дышать.
Эвакуация
Убийство Каралан ввело Кандир в чрезвычайное положение. Дан был в ярости, и его можно было понять – в крепости подобное случилось впервые. Убийство его приближенного – это был открытый вызов Дану и его порядку. И Хели, и обитатели барака сошлись во мнении, что Дану не следует знать при каких условиях была убита Кара и что она при этом говорила.
Лучшие бойцы Дана взяли крепость в кольцо – теперь через стену не могла пролететь и муха – она тотчас же была бы сбита меткой стрелой. Но никто не пытался пересечь границу Кандира, и Дан начал расследование среди населения. Хели в день убийства была переселена обратно в замок под строжайшим контролем целого взвода лучших его воинов.
Дан силился понять, почему Кара была убита именным клинком Архелии и мог только предположить, что это прямой намек на связь между убийством и девчонкой. Порой в его голову закрадывались мысли о том, что Хели сама могла убить свою мать, а остальные лишь покрывали ее. Но, глядя на убитую горем девочку, он не мог представить, что она могла это сделать. Также он не мог представить, какой подросток пятнадцати лет мог так хорошо изображать горе. И если она действительно только изображает это – значит, Дан встретил человека, который смог обвести его вокруг пальца.
Эта мысль не давала ему покоя. Долгие годы жизни в качестве политика, убийцы и большого знатока человеческой натуры давали знать о себе черным подозрением по отношению к Архелии. Неужели надменная девчонка достигла таких высот, что смогла провернуть такое дело? Неужели она смогла завоевать такой авторитет среди закаленных песком и солнцем бойцов, пришедших в Кандир с одной целью – обучиться тихому убийству? Эти вопросы не давали ему спать, и в итоге он был вынужден признать, что эта девчонка действительно чего-то стоит.
Дан не раз приходил к Хели и спрашивал ее о том, что она думает по поводу убийства. И каждый раз она так неподдельно рыдала, что Дану хотелось ей верить. Она даже изъявляла желание помочь в поисках убийцы, а при допросах ее соседей – жителей барака, они также рвались помочь "бедной девочке".
В это время Дан был уверен только в одном – он не ошибся в Хели относительно приобретаемой ею властью над людьми.
Второй головной болью Дана был Ахал, который не предпринимал никаких действий, словно выжидал что-то. От этого Дан начинал нервничать еще больше – он больше не мог посылать разведчиков в Утмас, ибо их по пути перехватывали агенты Ахала и убивали. В попытке на шаг опередить Ахала Дан отдал приказ об эвакуации мирного населения, включая Архелию, в потайную кальдеру.
– Куда? – удивленно спросила Хели, когда ей объявили о переезде.
– Деревня находится в кальдере вулкана Узон, – сказал Тагир, которому было позволено вернуться к общению с девочкой.
У Хели перехватило дыхание от восторга. Конечно, она слышала об этом месте – о тайной деревне, расположившейся в кальдере потухшего вулкана, но она и мечтать не могла оказаться там.
Дан обнаружил скрытую деревню, когда в горах проводил ходы между своими крепостями. Тогда-то его люди с изумлением пробурили гору насквозь и вывалились в цветущую кальдеру. Население Узона враждебно встретило Дана и его людей, но он сумел договориться с ними. Он обещал хранить тайну Узона и защищать деревню в обмен на товары, которые ему могли предоставить жители кальдеры – это были всевозможные продукты, ремесленнические изделия, целебные травы, коих в кальдере росло на каждом сантиметре земли, и шерсть.
Кальдера подогревалась естественным теплом вулкана, отчего здесь всегда царило тропическое лето, несмотря на возвышенность. Крутые склоны бывшего жерла защищали долину от ледяных ветров. Благодаря таким условиям в кальдере круглый год буйно цвела растительность, а животные, которых ее жители притащили на эту землю, не знали хищников и плодились на радость владельцам.
Позже Дану удалось выяснить, что люди пришли в кальдеру очень давно – несколько сотен лет назад, они сбежали от войны в надежде укрыться в горах и в самых суровых условиях неожиданно обнаружили идеальное место для жизни. Они обрушили все ходы, которые могли вести в долину из внешнего мира, пока Дан сам не пробурил к ним ход.
Высота и угол, под которым склоны нависали над долиной, не позволяли подняться по ним или, напротив, спуститься. Жители Узона любовно называли долину Каменным Гнездом, над которым гигантская птица раскинула крылья.
И теперь часть жителей Кандира должна была переехать в это гнездо. Жители кальдеры не возражали против свежего населения, однако поставили условие – после эвакуации, возникшей в результате угрозы войны – ходы должны быть немедленно засыпаны.
Стоило Хели представить перспективу провести всю жизнь в запертой со всех сторон долине, как у нее началась истерика. Ее предусмотрительно заперли в комнате и снаружи поставили стражей. Несколько часов она кричала, билась в дверь и плакала, умоляя не отправлять ее в Узон. Но стражи были непреклонны и до Дана ее слова не дошли.
Было принято решение отправлять девочку с третьей волной переселенцев. Дан лично контролировал эвакуацию и ничто не могло укрыться от его взгляда. Он скользил глазами по толпе, хищно сощурив глаза, словно коршун, выслеживающий добычу. Так оно и было – у него оставалась слабая надежда на то, что убийца выдаст себя. Но ничего подобного не случилось и Хели была вынуждена отправиться в Узон под конвоем нескольких солдат, предупрежденных о том, что девчонка может выкинуть какой-нибудь фортель. Дан знал, что убийца не отправится в кальдеру, из которой нет выхода, поэтому после переселения Архелии в Узон надобность в страже отпадала. Девчонка также не смогла бы сбежать из каменного гнезда, поэтому одной морокой становилось меньше.
Хели с ужасом смотрела на приближающие склоны горы, под которую они должны были войти. Она ненавидела это место и не могла даже представить – каково это будет – провести несколько часов, будучи со всех сторон зажатой камнем. И чем ближе становилась гора, тем больше она замедляла шаг, пока солдат, ведущий ее, не ткнул ей в спину кулаком. Хели прошипела в ответ что-то ругательное и прикрыла глаза, стараясь не видеть потолок.
Здесь было прохладно и очень темно – если бы не факелы в руках толпы, здесь и вовсе было бы ничего не разглядеть. Каждый шаг под поверхностью горы давался Хели с трудом. Она с отчаянием продумывала план побега, точнее, возврата в Кандир, который теперь казался ей самым чудесным местом на земле.
