Kitabı oku: «Деревенская сюита», sayfa 2
Глава 2
Катя тихо вошла в квартиру. Прислушалась. В комнате близнецов заливалась веселым смехом Сонечка. Мама с работы не пришла – в кухне тихо.
Она сняла слипоны, аккуратно поставила на подставку для обуви и на цыпочках прошла в детскую. Заставила себя переодеться в легкий домашний костюм и умыться. Прилегла на кровать и закрыла глаза: «Полежу чуть-чуть и пойду освобождать близнецов».
Очнулась от поцелуев и радостной воркотни Сонечки: «Я домик для куклы Маши построила. Вставай быстрей, пойдем смотреть».
Катя обсудила с освобожденными близнецами надвигающиеся ЕГЭ, выслушала очередную сказочную историю о приключениях кукольной царевны Маши.
В прихожей заскрежетал запор внутренней двери – вернулась с работы мама. У Кати страдальчески заныло сердце от предстоящего разговора. «После ужина! – сказала она себе. – Вот уснет Сонечка, да и близнецы закроются у себя в комнате. Никто не помешает!»
После «Спокойной ночи, малыши» она уложила дочку и вернулась на кухню. Мама домывала посуду.
– Мамуль, давай я домою! Ты посиди, отдохни. Не уходи только, мне с тобой все надо обсудить.
– Что «все»? – мама налила в чашку чай и взяла из вазочки конфету.
Катя молча расставила посуду, вытерла досуха раковину и села за стол. Не знала с чего начать. От напряжения стучало в висках. «Ну, давай же, давай, – подстегнула она себя. – Такого момента может больше не представиться! Завтра утром отчим вернется со смены».
Мама тревожно ждала. Она чувствовала, что разговор предстоит не из легких. Наконец Катя заговорила:
– Мам, я твердо решила – мы с Сонечкой уедем в деревню. Ты права, с отчимом мне тяжело. Нам всем тяжело, а тебе особенно. Я все понимаю, – из ее глаз на стол упали горошины слез.
– Подожди, дочка. Не все так просто…
– Я. Уезжаю. С Сонечкой, – отчеканила Катя.
На несколько минут в кухне повисло молчание.
– Ну что ж, – вздохнула мама. – Давай обсудим. Денег я пока не нашла. Смогу дать только на дорогу. На что ты с ребенком собираешься жить? Ведь нужно время найти работу, устроить Соню в детсад… Может, поговорить с Анатолием?
– Нет, нет, нет! Он пока ничего не должен знать, и денег у него не проси! – Катя резко побледнела.
– Я не могу отпустить тебя без средств. Тогда оставляй дочку с нами!
Катя внезапно успокоилась. Ей надоело препираться. Она приняла решение жить своей жизнью и не отступит от него.
– Мамуль, не переживай. Я справлюсь! Сколько сможешь дать денег, столько и дашь. Ни у кого не проси!
– А как же… – растерялась мама.
– У меня есть деньги. Довольно приличная сумма – сто тысяч рублей. Должно хватить на первое время. Я буду экономить! Ах да, – спохватилась Катя. – Деньги Алла Игоревна дала. Я связалась с ней, объяснила, что мы с Сонечкой уезжаем жить в деревню. Насовсем.
Катя потупила глаза, щеки ее заполыхали.
Мама тяжело поднялась и подошла к окну. Уткнулась лбом в стекло и долго пыталась разглядеть что-то в ночном дворе. Наконец она повернулась.
– Что ж, решила – значит решила. Наметим отъезд на следующую среду. Мне на работу к часу дня, а Анатолию в смену. Спокойно провожу вас. Надеюсь, недели на сборы нам хватит?
* * *
Катя сидела в детской среди вещевого развала и тупо смотрела в одну точку. Она никогда не могла бы подумать, что уложить правильно вещи для переезда – целая наука! А выбрать только то, что действительно необходимо, – вообще, высший пилотаж!
Она не имела о данной процедуре никакого понятия. Сбором вещей на отдых всегда занималась мама. Но то на отдых! А тут не в комфортабельный отель на две недели, а в деревенскую глушь надолго и отнюдь не загорать у ласкового моря под умиротворяющий шум волн. Да еще с маленькой дочкой. Есть от чего затосковать!
Мама не смогла Кате помочь со сборами. В детсаду срочно затеяли ремонт. Вечером до квартиры она доползала еле живая от усталости и помочь могла только советом.
Катя с тяжелым вздохом десятый раз принялась за дело. Никак не умещались все вещи в четыре огромных баула, хоть тресни! И не положить что-то нельзя – все нужно! После некоторых колебаний она решительно избавилась от нарядных вещей «на выход». Оставила в сумке одно самое красивое, по ее мнению, платье. «Мало ли, – рассудила, – а вдруг понадобится». К платью добавила босоножки на низком каблуке.
Сонечку тоже пришлось лишить нескольких нарядов. «Зачем они ей в деревне, – с грустью усмехнулась Катя. – Бульвара для прогулок там точно нет. Да и парка с аттракционами, скорее всего, тоже».
Наконец все сумки были уложены. От напряжения у нее немилосердно ныла поясница, налились каменной усталостью плечи. Она в изнеможении рухнула на кровать и прикрыла глаза. «Расслабляться рано, – мысли в голове наползали одна на другую, как дрова в развалившейся поленнице. – Койку детскую разобрать, постель для нее упаковать и натюрморт не забыть – это все завтра! А сегодня найти подходящее такси. Во что бы то ни стало!» – Катя со стоном повернулась на бок и удрученно ударила кулаком по подушке.
* * *
С такси ничего не получалось. Она и не подозревала, что уметь договариваться очень трудно. Найти подходящий вариант еще труднее. Ни то, ни другое Кате категорически не давалось.
В радужных ее мечтах поездка планировалась на комфортабельной иномарке. А вот и фигушки вам! Комфортабельные пассажирские такси не возят койки, узлы и баулы. Во всяком случае, Катя не смогла ни с кем договориться. Ехать на иномарке в сельскую глушь особых охотников не было!
Диспетчер посоветовала заказать грузовое такси с пятиместной кабиной для пассажиров. «Неудобно, конечно, с ребенком, но зато надежно. По любым ухабам проедет без проблем», – разъяснила она Кате.
Почему-то водителей пугал ребенок. «Водители боятся, что ребенок испортит рвотой салон. Да и детское кресло нужно», – объяснили в диспетчерской.
Наконец, когда она дошла почти до истерики, удалось договориться. Грузовая «газель» с пятиместной кабиной для пассажиров будет подана к подъезду в среду к девяти часам утра.
«Сегодня понедельник, – утомленно размышляла Катя, жадно поглощая на кухне бутерброд с чаем. – У отчима завтра выходной. В среду он уйдет в смену к восьми утра. Мама до обеда будет дома, спокойно нас с Сонечкой проводит. Близнецы уйдут в школу, жаль!»
При воспоминании о братьях на ее глаза навернулись слезы. Пришлось признаться близнецам, что уезжает. Попросила их держать язык за зубами. Братья поняли правильно, они знали о ее непростых отношениях с отчимом, их отцом. Трудно Кате придется без их поддержки!
Вот и сегодня близнецам удалось уйти из школы пораньше, и отправится с Сонечкой гулять.
Во вторник вечером Катю ждал сокрушительный удар. У мамы на среду неожиданно назначили проверку из гороно. У близнецов опять же, в среду, предварительное тестирование по математике – не сбежишь!
Катя металась по дому взъерошенной кошкой: «Ну и ладно, вещи все сложены! Главное – дождаться утром ухода отчима. Баулы стоят в кладовке. Он туда не заглядывает никогда. Только бы не задержался! – лихорадочно рассуждала она. – Братья до школы успеют разобрать и упаковать детскую койку. Попрощаюсь с ними, потом с мамой!» Она судорожно вздохнула и приложила ладони к пылающим щекам. «Господи, неужели я не справлюсь?!»
* * *
Катя проснулась рано. За окном мутно серел рассвет.
Ее сотрясал нервный озноб. Дрожащими руками она насыпала в ладонь несколько таблеток валерьянки, кинула в рот и жадно запила водой. «Все, начинается новая жизнь, – со страхом подумала Катя. – Как все сложится – не знаю, но по-прежнему не будет точно!»
Из кухни раздались приглушенные голоса. Вскоре проскрежетал запор закрывающейся за отчимом двери.
Катя быстро вскочила с постели. Зарождался первый день ее новой жизни.
* * *
Машину немилосердно потряхивало. Грузовая «газель» с пятиместной кабиной – это вам не легковая иномарка!
В детском кресле на заднем сиденье дремала Сонечка, к распаренному лобику прилипли кудряшки. Катя сидела рядом. Она со вздохом откинулась на подголовник. С содроганием вспомнила отъезд. Спасибо, близнецы успели перед школой разобрать и вынести к подъезду детскую койку. Мама истерично рыдала, припадая то к ней, то к Соне. В общем, весело получилось!
Остальные вещи Катя выволакивала и спускала на лифте сама.
«Газель» оказалась неопрятной и начисто лишенной комфорта.
Шофер, низкорослый полноватый парень с лоснящимся круглым лицом и ускользающим взглядом заплывших глаз, грузить вещи отказался. «Платите, девушка, – без обиняков заявил он. – Мне надрываться просто так – без охоты!» Сумму запросил немыслимую – тысячу рублей. Ошарашенная Катя молча заплатила.
В кабине оказалось душно, кондиционер не работал. Зато радио «Шансон» орало во всю мощь. В открытое окно немилосердно сквозило. Катя вежливо попросила убавить звук и немного прикрыть окно. Просьбу водитель исполнил, но не переставал буравить Катю недовольным взглядом линялых, непонятного цвета, глаз.
Ехали быстро, но Сонечке внезапно стало плохо. Таблетка от укачивания не помогла: дочку затошнило и вырвало. Хорошо еще, из кабины Катя успела ее быстро вытащить, иначе скандала за испорченный салон избежать бы не удалось. Она решила погулять с дочкой хотя бы полчаса.
– Разрешите, пожалуйста, а то мы не доедем, – дрожащим от расстройства голосом попросила она шофера.
– Нет проблем, пятьсот! – протянул наглец руку.
Катя отдала деньги.
– Долго еще ехать? – спросила хмуро. Внутри клокотало от ярости. «Вот такие скоты в войну своих предавали», – подумала она и с силой стиснула кулаки.
– Не очень, – весело ответил таксист. – Тридцать километров до райцентра Дубское, а там свернем с трассы вправо и в гору семь километров до Порецкого. Через час будем на месте!
Сердце Кати болезненно сжалось. Она умыла Сонечку, переодела и напоила водой. На свежем воздухе дочке стало легче. «Господи, помоги!» – прошептала она.
Измученная, Катя плохо разглядела Дубское. Запомнились многоэтажные кирпичные дома вдоль дороги, магазины с яркими вывесками, рекламные щиты, обилие зелени.
Посреди райцентра дорога свернула вправо. По небольшому мосту проехали мелкую речку с заросшими камышом берегами. Дорога пошла в гору, машина набирала скорость. По обе стороны в сиреневатой дымке стоял сосновый лес.
«Еще немного, еще чуть-чуть…» – слова из известной песни навязчиво крутились в сознании. Наконец въехали в Порецкое.
Машина притормозила у сельского магазина вблизи от автобусной остановки.
– Куда дальше? – обернулся таксист.
Катя вылезла из кабины, огляделась. Погода менялась. Небо заволокло тучами, легкий игривый утренний ветерок стих. Она вытащила из сумки смартфон и провела пальцем по экрану. Высветилось время – тринадцать часов тридцать минут. Три часа пути показались вечностью. Навалилась усталость.
Катя вынула из кошелька бумажку с адресом и направилась к пожилым женщинам, что-то бурно обсуждавшим около двери в магазин.
– Здравствуйте! Не подскажете, как проехать на улицу, – она заглянула в листочек, – Лесной тупик?
– А кого тебе там?
Катя вновь уткнулась в бумажку:
– Мне нужен дом Рябининой Клавдии Дмитриевны.
– Ты дачница, что ли? – смягчилась одна из женщин. – Сворачивайте направо, на развилке еще раз направо и едете до леса. Белый кирпичный дом. Ну, увидите! – помолчав, она со вздохом добавила. – Рано Клавдия умерла, пожить бы еще надо.
Потеряв к Кате интерес, женщины продолжили разговор.
Дом нашли быстро. Он оказался предпоследним в левом ряду. Водитель заглушил мотор, но выходить из машины не торопился.
– Разгружать сама будешь, красавица? – парень игриво подмигнул.
– Сколько? – безразлично подняла глаза Катя.
– Договоримся, – проворчал вымогатель. – Дочь только отведи подальше от дороги, пусть на траве пока посидит.
Катя прихватила из кабины старый детский плед, усадила на него Сонечку и вручила ей куклу Машу. Шофер лениво перенес на обочину вещи.
– Дальше сама как-нибудь справишься, – он поправил съехавшие с толстого живота широкие штаны на резинке и кивнул на кабину. – Пойдем, отдашь деньги, и я поеду!
Она устало забралась на заднее сиденье, где лежала сумка с деньгами и документами.
Вдруг дверь кабины за ее спиной резко захлопнулась. Водитель ужом за доли секунды оказался рядом. Потные неожиданно сильные руки жадно заскользили по тонкой спине. Вжикнула молния брюк, каким-то неуловимым движением парень ловко сдернул их вниз, потом рванул застежку легкой хлопковой рубашки. Клепки с треском мгновенно расстегнулись.
От неожиданности Катя впала в ступор, задыхаясь под тяжестью мужского тела.
– Отпусти, слышишь, сволочь, гад, урод! – она в бессильной ярости мотала головой из стороны в сторону.
– Ух ты, какая вкусненькая! – слюнявя ей грудь мокрыми губами, приговаривал шофер. – Я сразу просек, что мужика-то давно у тебя не было. Ничего, это мы сейчас поправим!
Толстые липкие пальцы уткнулись ей в живот и поползли вниз. Она отчаянно застонала.
Парень сильно прижал ей одну руку к спинке сиденья, вторую подогнул вбок под поясницу и приподнял ее бедра водитель заорал. а. В последний момент Катя рванула руку из-под поясницы и со всей силы вонзила ногти в жирную шею. От неожиданности водитель заорал.
В лицо Кате дурно пахнуло дешевыми сигаретами, луком и нелечеными зубами. От омерзения и перенесенного ужаса ее вырвало, и это спасло ее от окончательного унижения.
– Ах ты дрянь! Сучка безмозглая! Всего меня облевала и обивку изгадила, – щеку Кати обожгла увесистая оплеуха. Таксист, смачно матерясь, со злостью пнул ее в бок и перелез на водительское место. На его шее проступили три ярко-алых полосы с темными бусинками крови.
Шофер вытер потное лицо замызганным полотенцем, поправил футболку и зло прошипел:
– Деньги за проезд давай! Да пятихатку за разгрузку не забудь. Вали отсюда, шалава!
Она отсчитала деньги и бросила на сиденье. Со всей силы хлопнула дверцей и неторопливой походкой направилась к дочке. С трудом сдерживала рвущиеся из груди рыдания. «Все позади, позади», – успокаивающе, тонкой струной скрипки звучало в ее душе.
Глава 3
Сонечка играла с котенком. Позабытая кукла Маша валялась на траве около пледа.
– Мама, мамочка! Гляди, какая киска! – дочка захлебывалась от восторга.
Катя тяжело опустилась рядом. Равнодушно огляделась вокруг.
Улица по-прежнему выглядела пустынной. Дома раскинулись вольготно на довольно приличном расстоянии друг от друга. Они казались необитаемыми, некоторые вообще стояли с заколоченными окнами. «Куда все исчезли? Неужели в этом конце улицы никто не живет?» – ей сделалось не по себе.
– Я назвала котеночка Шарик! Посмотри, какой хорошенький! – Сонечка протянула котенка.
Котенок, или, скорее, кошачий подросток, и впрямь оказался хорош: круглый, с плотной однотонной рыжей шерстью и любознательными немного испуганными желтыми глазами.
– Давай взгляну на твоего Шарика! – Катя осторожно взяла котенка на руки. «Зверь» оказался женского пола и явно домашним: ушки чистые, глазки без гноя. – На, возьми назад! Только это не Шарик, а скорее Шерри. Потому что девочка!
Котенок прижался к Сонечке и обиженно замурлыкал.
– Посиди еще немного, поиграй с Шерри! Я перетащу сумки поближе к дому. – Катя показала рукой. – Вон к тому, белому. Видишь? А потом умоемся, и я тебя покормлю.
– Мы будем здесь жить? В этом доме? – удивленно спросила дочка.
Катя посмотрела на сиротливо белевший в отдалении дом с тусклыми, уставшими от долгого ожидания хозяев стеклами окон.
И твердо ответила:
– Да, мы будем жить здесь.
Потом устало потерла лицо, оправила мятую одежду и направилась к обочине дороги. Через несколько минут она, пыхтя от натуги, тащила первый баул к дому.
* * *
Спустя час все было закончено. У обочины осталась только детская кровать.
Катя подошла к осевшей, плотно прикрытой калитке, для верности прикрученной кольцом из провода к опоре ограды, и с трудом приоткрыла ее. Впопыхах она не заметила остро торчавший конец провода и больно расцарапала кожу запястья. Царапина багрово вздулась и засочилась кровью. От досады со злостью пнула калитку и наконец вошла во двор.
За домом явно присматривали. Траву во дворе кто-то выкосил. На двери кособокого тесового коридорчика висел новый наборный замок. Катя подергала за ручку двери. К сожалению, в дом пока не войти! Старый ключ от дома, врученный мамой вместе с документами, к новому замку не подойдет. Катя окинула взглядом двор. Лавочки ни во дворе, ни возле входа в дом не наблюдалось.
«Ладно. Отдохнем пока на скамейке возле калитки. Заодно с Сонечкой перекусим, – решила она. – А потом придумаю, как попасть в дом». Трясущимися от физического напряжения и голода руками, она распотрошила сухой паек, заботливо приготовленный мамой.
На кособокой, но широкой и еще крепкой скамейке расстелила бумажные полотенца, выставила баночки с мясным пюре для детского питания, сделала несколько бутербродов со вчерашним хлебом, вскрыла упаковку с печеньем и добавила две бутылочки с детской водой. Пить воду из колонки не решилась.
Шерри терлась о ноги и яростно просила угощения. Все в молчании сосредоточились на еде. Слышался только хруст печенья и довольное урчание котенка.
После перекуса Катя, расстелив плед, усадила дочку на скамейке, прикрыла ветровкой и покрепче прижала к себе. Измученная Сонечка задремала. Шерри спряталась под скамейку и затихла.
* * *
Катя сидела и смотрела на пробивавшееся сквозь тучи, клонившееся к закату солнце и ни о чем не думала. В голове разрасталась пустота. Хотелось уснуть крепко-крепко. И не просыпаться. Никогда!
Вдруг где-то рядом неожиданно проголосил петух. Она вздрогнула. Присутствие жизни взбодрило ее лучше, чем чашка крепкого горячего кофе. Уснуть навсегда вдруг резко расхотелось.
«И вообще, – протестующее дернулось сознание, – это трусость, а не выход». Перед мысленным взором нарисовалось злое самоуверенное лицо отчима.
Катя свободной рукой сложила кукиш и вскинула перед собой: «Фиг вот тебе, козел! Не вернусь ни за что, не дождешься!»
Внезапно она похолодела: «Мама ждет звонка. Как я могла забыть!». Стараясь не разбудить дремавшую Сонечку, достала смартфон. В углу экрана предательски высвечивалась тонюсенькая полоска зарядки.
У Кати сжалось сердце: «Что делать? Бежать по селу и просить кого-то поставить телефон на зарядку? Начнутся расспросы, любопытные взгляды. К объяснениям она не готова, не до объяснений ей!»
Вдруг ее озарило: «Вот бестолковая! Не в обморок быстрее падать надо, а учиться соображать! Эсэмэску отправлю, уж на это точно остатка зарядки хватит».
Через минуту скупое сообщение улетело. Телеграфным стилем она сообщила, что доехали нормально, о подробностях позвонит завтра. Катя облегченно вздохнула – как гора с плеч!
День катился к вечеру. С леса веяло острым ароматом отцветавшей черемухи и влажной прохладой.
«Что же, пойду на разведку, – Катя решительно встала. – Не смогу попасть в дом, попрошусь к кому-нибудь на ночлег».
Воспоминание о деньгах «свекрови» придавало уверенности.
Она сноровисто открыла баул с теплыми вещами. Разбудила и тепло одела Сонечку. Потом переоделась сама в теплый флисовый брючный комплект, а дорожные брюки и рубашку плотно свернула и спрятала под скамейкой. Сходила с дочкой под кустик и строго запретила ей отлучаться от скамейки:
– Смотри, отсюда никуда! Это тебе не песочница у нас на детской площадке!
Дочка росла послушным ребенком, и Катя скрепя сердце решилась оставить ее на несколько минут одну, без присмотра.
Катя вновь вошла во двор.
Дом из белого силикатного кирпича, когда-то любовно оштукатуренный и побеленный, без хозяйского догляда выглядел грустным и неприкаянным. Побелка неопрятно посерела от времени, стены прорезали молнии трещин с вываливающейся местами штукатуркой.
Она внимательным взглядом окинула дом – что-то зацепило сознание, но ускользнуло. Пригляделась пристальнее. Вот оно! Радостное озарение нахлынуло теплой волной. По периметру здания плотно прилегала труба, одним концом проникая внутрь, а другим по опорам уходила через огороды к соседнему дому. Опоры и трубы, выкрашенные тусклой зеленой краской, плохо проглядывались среди листвы.
«Газ!!! Мама ведь говорила! Слава Богу, хоть газ здесь есть!!! – облегченно подумала Катя. – Нагреем воды, намоемся, чаю попьем и спать, спать! Остальное завтра!» – радостные мысли закружили в уставшей голове.
Воодушевленная, она решила посмотреть, что за домом. Пересекла плотно заросшее одуванчиками и островками молодой крапивы пространство и уткнулась в крепкий из широких потемневших досок сарай, крытый заросшим лишайником шифером. За сарай вела еле угадываемая в траве тропка.
«Ладно, гляну, что там и быстро назад, Сонечка ждет», – тревожно опомнилась от своих изысканий Катя.
За сараем когда-то сажали огород. Обширный участок, огороженный с трех сторон провисшей ржавой сеткой-рабицей на покосившихся столбах, пестрел одуванчиками среди зарослей поднимающейся молодой травы. Катя развернулась и вихрем побежала назад.
Нога вдруг зацепилась за какую-то невидимую железяку, и Катя растянулась во весь рост. Руки утонули в молодой крапиве, помутилось в глазах от жгучей боли. Она громко использовала весь запас матерных слов, которые когда-либо слышала, но до сего дня не пользовалась. Как-то причины не было! «Все когда-то случается впервые, вот уже и матерюсь!» – философски размышляла Катя, с ужасом разглядывая руки, на которых «распускались» волдыри крапивных ожогов.
Она дошла до калитки и остановилась как вкопанная. От скамейки доносился резкий женский голос. Сонечка с кем-то разговаривала. Катя прислушалась.
– Бабушка, смотрите, это Шерри. Мама сказала, что этот котенок – девочка. Правда, хорошенькая?! – Сонечка вопросительно посмотрела на полноватую старую женщину в застиранном синем шерстяном спортивном костюме и темной безрукавке поверх. На голове старухи пламенел красный платок с огуречным орнаментом, на ногах чернели резиновые калоши.
Старая женщина усмехнулась:
– Муська это моя! Ее мать притащила в конце зимы. Оставила я Муську-то, порода уж больно хороша – мышей и крыс дочиста изводят.
Сонечка растерянно хлопала глазенками.
– А ты, деточка, здесь одна? – в голосе старухи слышалось подозрение.
– Мама сейчас придет! Она дом пошла смотреть. Мы будем теперь здесь жить, – бесхитростно выбалтывала семейные секреты дочка.
– Вот те раз! – ошеломленно протянула старая женщина. – Ну, посмотрим, что за мамка у тебя, – и решительно направилась к калитке.
Катя оцепенела, от волнения жарко загорелось лицо.
– Здравствуйте, извините… – забубнила она, лихорадочно подбирая слова для объяснения.
Старая женщина молча кивнула, разглядывая Катю выцветшими глазами.
Вдруг в ее лице что-то неуловимо изменилось, и она что есть силы распахнула калитку.
– Паспорт давай сюда! – скрипучим голосом скомандовала старуха.
– А зачем? – испуганно вскинулась Катя.
– Давай, а то участковому позвоню! Ишь, шныряешь на ночь глядя, да еще с дитем. Кто знает, что у тебя на уме?!
Катя трясущимися руками протянула паспорт.
– Так значит, – старая женщина подслеповато уткнулась в документ, – Рябинина Екатерина Юрьевна…
Дальше произошло то, чего Катя никак не ожидала. Цепляясь за сетку ограждения, старая женщина с трудом дошла до скамейки и забилась в глухих безмолвных рыданиях.
– Что с вами, бабушка? Плохо вам? – она до смерти перепугалась. Протянула старухе бутылочку с остатками детской воды. – Как зовут вас? А то как-то неудобно…
Старая женщина молчала. Она отхлебнула несколько раз из бутылочки и судорожно вздохнула. Потом обтерла губы и лицо концом головного платка и, глядя на Катю беспокойным взглядом, заговорила:
– Любовь Павловна меня кличут. А для тебя я – баба Люба. Господи, я как увидела тебя поближе, сердце так и ворохнулось. Глаза-то, глаза – с Юркиными один в один! Я такого раскраса темно-синего, блескучего ни у кого больше не видела. Только у Юрки, отца твоего, да у тебя еще! – От волнения лицо и шея бабы Любы покрылись красными пятнами, на лбу выступила испарина. Немного помолчав, она продолжила: – Дом-то этот Клавдии, тетки Юркиной, соседки моей, подружки задушевной. Одиноко Клавдия жила, замуж не выходила. Юрку она очень любила, да вот только разбился он… Она тебе дом-то и отписала… Людмила, мама твоя, приезжала, когда Клавдия документы оформляла. Давно это было.
Старая женщина в очередной раз вздохнула.
Сумерки сгущались, от земли потянуло холодной сыростью. Сонечка сидела на скамейке и ласково что-то шептала котенку на ушко, но чувствовалось, что она устала.
Катя решилась.
– Баба Люба, пожалуйста, откройте нам дом. Надо занести вещи. Да, и койку нужно принести с дороги! – внезапно вспомнила она. – Вы поможете мне принести ее?
Старая женщина смотрела на нее странным взглядом.
– Сонечке спать пора! Сейчас мы с ней чайник вскипятим, я кашу ей в коробке готовую захватила, – тараторила Катя. – А уж утром…
Баба Люба тяжело поднялась со скамьи.
– Дом я вам открою, не переживай. А дальше что? – пожилая женщина пожевала сухими губами и продолжила. – Там несколько лет никто не жил. Газ и свет отключили, да и в избе не мыто, не убрано. Что ты там делать с дитем сейчас собралась?
– А вода-то есть в доме?
– Только в колонке у соседнего дома. На нашей улице в домах воды ни у кого нет.
Такого Катя не ждала!
– Что же теперь делать? – у нее закружилась голова, и пришлось судорожно вцепиться в ограждение.
– Ты, милок, не раскисай, – словно сквозь вату донесся до нее голос бабы Любы. – Чай, не помер никто – все уладим! Свет и газ снова подключим! Отрывайся от изгороди, за койкой пойдем. Все затащим ко мне. У меня пока поживете! Хоть и не ждала я никого, а деваться некуда. Чует мое сердце, не от сладкой жизни ты в нашу глухомань явилась! Да и перед Клавдией, если что, ответ держать придется.
Пожилая женщина заспешила к дороге, а Катя уныло потянулась следом
* * *
Койку они дотащили. Это отняло у Кати последние силы.
Ее сознание затуманилось, предоставив измученному организму действовать на автомате.
Она смутно помнила новизну запаха деревенского дома бабы Любы, мытье Сонечки в глубоком пластмассовом тазу, отчаянные попытки гигиенических процедур возле рукомойника в закутке кухни за ситцевой занавеской, как ужаснулась своему отражению в небольшом мутном зеркале над умывальником. С растрепанными волосами, наливающейся предательской краснотой скулой на абсолютно белом лице. Зудящие красные опухшие кисти. Вздувшуюся царапину на запястье.
Только одно воспоминание ярким пятном выплывало из сумеречных закутков памяти – поздний ужин, поданный перед сном бабой Любой. Теплая манная каша с мягким белым хлебом и горячий душистый сладкий чай в эмалированных кружках показались Кате самой изысканной едой на свете!
Она не помнила, как нырнула в глубокий омут спасительного сна.
Катя внезапно проснулась. Обожженные крапивой руки отчаянно чесались. Она не знала, который час. Смартфон стоял на зарядке. Комнату заливал струящийся лунный свет, тишина ночи уютно обволакивала.
Бесконечно длинный день остался позади. Первый день новой, по-настоящему взрослой жизни. Но она его прожила. Сама. Как сумела.
Катя вздохнула, повернулась на бок и вновь крепко уснула.
