Kitabı oku: «Отныне моя», sayfa 2
Глава 5
Катя
19 июля 2020года, воскресенье
Свекровь, Нина Игнатьевна, встретила их на крыльце.
«Постарела она, – заметила Катя, – лицо осунулось, под глазами мешки! И руки подрагивают! После такого горя задрожат, пожалуй! Ни разу не видела, чтобы она плакала. Все в себе держит. Хоть порыдала бы когда!»
– Бабушка, мы приехали! – радостно засверкала зелеными глазами Соня. – А где Мефодий? Он еще спит? Я хочу поиграть с ним во дворе! – затараторила дочка и повисла на Нине Игнатьевне, целуя ее поочередно в обе щеки.
– Хорошо, пойдем, разбудим Мефодия! До чего ленивый пес! Жара уже спала, можно на свежий воздух, а он где-то прячется.
Соня поскакала по ступенькам широкой лестницы в холл второго этажа, где годовалый пудель любил прикорнуть в кресле.
Женщины остались вдвоем. В воздухе разлилось чуть заметное напряжение. Они ладили друг с другом, но особой душевной близости между ними не возникло.
После бракосочетания Катя пыталась называть свекровь мамой, но никак не получалось. Катя краснела и бледнела от стыда, но поделать с собой ничего не могла. А уж от бабы Любы наслушалась! И что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и что испокон веков так принято, да и поклониться – голова не отломится! Без толку! Так и не смогла назвать Катя свекровь мамой.
Мудрая Нина Игнатьевна посочувствовала ей, сжалилась над молодой снохой: «Не мучай себя! Называй меня по имени и отчеству. Я не обижусь! Придет время – назовешь мамой! А не назовешь – от этого дочерью мне быть не перестанешь».
– Катя, – вывела ее Нина Игнатьевна из плена раздумий, – мы пошли играть во двор! А ты иди к отцу, он тебя ждет!
У Кати гулко застучало сердце. Глядеть на беспомощного Сергея Андреевича, надломленного болезнью и смертью сына, ей было тяжело. На лбу выступила испарина.
– Сейчас, только схожу на кухню попью воды да руки помою, – она старательно оттягивала время визита к свекру.
– Хорошо, мы ушли!
В прихожей стало тихо. Катя прерывисто вздохнула и направилась по правому темноватому коридору, который вел из прихожей в большую современную кухню. Усталые ноги мягко касались уютного ковролина. Чуть дальше кухни, на противоположной стороне, находился раздельный санузел.
Катя вымыла руки и прошла на сверкающую чистотой кухню.
На столе в прозрачном тонкого стекла кувшине искрилась в лучах заходящего солнца наичистейшая родниковая вода. За водой ездили на лесной источник за полтора километра. Катя в несколько глотков осушила стакан и поспешила в гостевую часть дома, где одну из спален занимал свекор.
Она долго не могла привыкнуть к обилию различных комнат, комнатушек и даже наличию спортзала в доме старших Озеровых. А уж о количестве санузлов она вообще не могла думать без раздражения.
«Было бы для кого! Гостей ни разу не видела, живут вдвоем, если только мы иногда навестим. А ведь везде за порядком следить нужно! Мыть, чистить, даже если никто и не пользуется!» – вздохнула Катя.
До болезни свекор спал на втором этаже дома, в супружеской спальне. Ковидная бригада медиков спустила его оттуда на носилках. После выписки из госпиталя он перебрался в одну из гостевых комнат первого этажа. Благо, рядом через стенку находился пресловутый санузел, а напротив спортзал и рабочий кабинет. Да и врачам своим переездом на первый этаж он доставил большое облегчение. На первом этаже – это не по лестнице на второй этаж взбираться!
***
Катя осторожно постучала в дверь комнаты.
– Входи, хватит деликатничать! – Сергей Андреевич светскими манерами не отличался.
– Пап, как ты? – Катя взяла свекра за руку. Его подрагивающие пальцы были холодными и чуть влажными.
– Лучше, чем вчера, и намного лучше, чем когда меня, как бревно неотесанное, на эту постель сгрузили. Под себя уже не гажу! – по-свойски похвалился он перед ней.
Сергей Андреевич показал рукой на специальные ходунки из блестящей хромированной стали:
– Вот мои ноги! До туалета добираюсь с ними! Удобно! – он бодро посмотрел на Катю. На его бледном лбу блестели крупные капли пота.
«Тяжело дается ему бодрость!» – от жалости горло Кати сдавили сухие спазмы. Она взяла с прикроватной тумбочки сухое чистое полотенце и тщательно промокнула лоб свекра.
Сергей Андреевич попытался сесть. Лицо его сделалось серьезным.
– Дело у меня к тебе, – озабоченно произнес Сергей Андреевич. – С работы тебе придется уйти! Я пока не могу заниматься бизнесом, как положено, проблемы начались. Будешь мне помогать!
Он обессилено откинулся на подушку.
У Кати перед глазами поплыли радужные круги. От потрясения горло сдавило спазмами. Ей показалось, что она сейчас задохнется. Катя дотянулась до тумбочки, налила из бутылки минеральной воды в стакан и жадно проглотила. От колючей влаги горло разжалось, воздух свободно потек в легкие.
– Пап, я тебя очень люблю и уважаю! Но нет, я не смогу! И не надейся!
Она смотрела на свекра и чувствовала, что сейчас заплачет.
– Сможешь! Деваться нам некуда – бизнес семейный на кону! Некоторые только и ждут, чтобы к рукам прибрать. Кружат, как вороны над падалью. Только я еще не помер и не собираюсь, – потное лицо свекра сделалось землистым, в груди засвистело.
Катя проворно вскочила, подала ему маску, щелкнула кнопкой аппарата подачи кислорода, стоявшего на тумбочке в изголовье. Вскоре Сергею Андреевичу стало легче, и он продолжил:
– Отложим разговор на завтра. После работы заедешь, все обсудим. Хватит, побатрачила на других, пора о себе подумать! Диму не поднимешь, а жить надо. Есть ради кого – Соня у нас!
– Не смогу я, нет! Не умрем с голоду! Заработаю, на жизнь хватит! – по ее лицу все-таки хлынули слезы.
– Завтра поговорим! – предостерегающе поднял руку свекор. —Подумай, как быстрей уволиться. Дела не ждут. Давай поцелую и иди!
Катя помогла Сергею Андреевичу лечь и на плохо слушающихся ногах вышла из спальни.
***
Катя загнала семерку во двор. Устало вышла из машины. Наконец-то она дома!
Стояла темная июльская ночь. В густом воздухе разливался сладкий запах душистого табака.
Катя подняла голову. На черном небе слабо светил новорожденный тончайший серп луны в окружении крупных сияющих звезд. Она замкнула ворота и вошла в дом.
Пробежала по всем комнатам и включила свет. Со светом ей было не так тоскливо.
Часы на стене в прихожей показывали четверть десятого.
Предыдущая неделя обладать Соней выпала бабе Любе, наступающая неделя – старшим Озеровым. Нина Игнатьевна уговорила Катю оставить Соню у них сегодня с вечера: «Пусть ребенок выспится спокойно, каникулы все же!» Как будто баба Люба Соне высыпаться не дает!
Катя по-быстрому приняла душ, наскоро выпила чаю. И сразу улетучилась вся усталость, накопленная за день.
Она зашла в Димин кабинет. Переоделась в его уютный банный халат. Устроилась за столом, включила компьютер.
Невольно прислушалась к ночным звукам за окном. А вдруг сейчас мягко зашуршит подъезжающая к дому белая Димина иномарка? Катя часто ждала его вечером с дежурств из поликлиники и со срочных вызовов, вот так, в его банном халате и с тюрбаном из полотенца на голове.
Она зябко повела плечами, сбрасывая наваждение. «Жди не жди», – вздохнула горько и зашла на закрытую страницу во ВКонтакте. Полностью закрытую от чужих. На ней она разговаривала с Димой. Скосила глаза в нижний правый угол монитора – 22:00. Пора!
Катя создала страницу, когда окончательно осознала, что Дима «оттуда» не возвратится.
Она покрутила колесико мышки. Первой шла фотография их с Димой регистрации. Они такие красивые и счастливые! И подпись под ней: «Любимый, сегодня 14 дней, как тебя нет с нами. Плачу».
Вот они во Франции, возле уличного кафе, делают селфи. Смеются, обнявшись. Дима выпятил грудь колесом для важности, свел к переносице брови. Но важности не получилось, нет!
Фотографий много, очень много. И ее подписи к ним. Одна, вторая, третья: «Сегодня месяц без тебя, родной. Скорблю!» «Сегодня сорок дней, как тебя нет с нами. Твоя душа улетела на небеса. Мягких тебе облаков, любимый!» «Сегодня пятьдесят первый день, как ты ушел от нас. Померкло солнце».
Катя щелкнула мышкой. В глазах застыли слезы, но она не позволила им пролиться. Хотя до двенадцати ночи имела полное право.
Сегодня она выбрала фотографию, где они провожают Соню в первый класс. Дочка серьезно, немного напугано глядит в камеру, а они, обняв ее с обеих сторон, смеются. Им с Димкой всегда было весело, ну или почти всегда.
– Дим, – начала разговор Катя, – не буду я больше заливать тебя слезами! А если не смогу удержаться, то поплачу. Но только с десяти вечера до двенадцати ночи! Я так решила. – Она судорожно вздохнула и продолжила: – Мне надо с тобой посоветоваться! Ты же знаешь, что без твоих советов я никуда. Папа заставляет меня уйти с фермы и помогать ему в бизнесе. А я ничего не понимаю в этом! Я ветеринар по призванию! И что мне делать, Дим?! Молчишь?! – Катя все-таки заплакала, слезы теплым дождем закапали на клавиатуру. – Бросил меня и молчишь?! Так вот, знай. Не буду я заниматься бизнесом!
Она вытерла рукавом халата клавиатуру и застучала по клавишам: «Сегодня три месяца и три дня, как ты оставил меня, любимый. А значит, мне надо учиться жить заново».
Катя сняла с головы полотенце и вытерла залитое слезами лицо. Выключила компьютер и поплелась в пустую спальню. Повалилась на ставшую огромной после смерти Димы кровать. Натянула на себя одеяло и провалилась в липкий, душный, без сновидений, сон.
Глава 6
Максим
19 июля 2020 года, воскресенье
Мать, конечно, расстаралась: стол накрыла со всей широтой деревенской души!
Максим вытер распаренное после бани лицо. Отец истопил на славу – от жара уши скручивались.
Максим с осуждением поглядывал на запотевшую до матовости бутылку «Пшеничной». Кто же в такую жару алкоголь пьет?! Глядел на тесный кружок хрустальных стопок подле нее, кувшин с пенящимся квасом, бутылку темного стекла с минералкой, щедро посыпанную зеленым луком разделанную селедку, тонко порезанную, почти до прозрачности, красную рыбу, аккуратно разложенную на небольшом продолговатом блюде, тушеное до красноватой коричневатости мясо в эмалированной миске, остро пахнущую чесноком и специями колбасную нарезку местного производства… Всего и не перечислишь! Желудок скрутили голодные спазмы.
Именно об этом мечтал Максим, пробираясь по горячим, гудящим днем и ночью, дышащим асфальтовым смрадом трассам. Все трое суток пути – думы о горячей, пропахшей березовым веником и душистыми травами бане и о хлебосольном щедром угощении за родительским столом! Да и мать с отцом обнять не терпелось – соскучился страшно!
– Давай, сынок, разливай! За приезд твой долгожданный выпьем! – подал голос отец. Он глядел на сына со смесью тоски и радости в глазах.
Максим вздохнул и взял бутылку. Водку он не пил, и вообще, спиртное употреблял редко.
– С приездом! – мать по-мужски, одним глотком опрокинула водку в рот. Поморщившись, захрустела малосольным огурцом. Отец тяжело вздохнул, но два глотка сделал. Максим даже не пригубил.
«Всегда она так – по-мужски! – заметил про себя Максим. – Хватка у нее железная. А сама как девчонка: стройная, стрижка современная и лицо почти без морщин! Не скажешь, что за пятьдесят и работа… – он на секунду задумался, – нервная. Да, не бабская у нее работа, это точно! Не каждый мужик осилит», – к сердцу подступила щемящая жалость.
Он плеснул в стакан минералки, жадно выпил и набросился на еду.
– А теперь – за здоровье! Чтоб «зараза» обошла нас стороной. – Лицо отца сделалось строгим и печальным. Вдруг он торопливо спросил: – Ты поживешь пока с нами, сынок? А может, совсем останешься? Чем на чужой стороне лучше?! – в глазах под нависшими бровями застыла надежда.
– Наверное, останусь, пап! Я никуда пока не собираюсь. В хозяйстве дел для меня найдется, думаю, выше крыши.
– Ешьте давайте да отдыхать идите! Успеете о делах наговориться! – мать строго стрельнула глазами на отца.
– Мам, ковид свирепствует? Здорово вас тут задело? – промычал Максим с набитым ртом.
– Да не особо. На фермах, сам знаешь, люди кучами не работают – все по одному, в основном. Никто у нас не заболел! А в Луговом болели люди, не без этого! Дети и внуки заразу с городов привезли. Но все обошлось. А вот в Порецком…
Мать вдруг резко замолчала и помрачнела.
– А там что? – уточнил Максим и поднес ко рту ложку, полную с верхом пышным картофельным пюре.
– Не хотела говорить, да все равно узнаешь. Но раз зашел разговор, скажу. – Мать подняла на него скорбный взгляд: – У Озеровых беда! Диму три месяца как схоронили. За неделю ковид скрутил! Врачи изо всех сил боролись – не спасли. От детей, видно, прихватил – педиатром работал все же. Дети легко переносят, а вот он… И отца, Сергея Андреевича, этой же заразой подкосило. Да надеются, выкарабкается, не старый еще!
Мать посерела лицом и с силой ткнула отца в бок.
Отец засуетился:
–Давай, сынок, еще по одной! Чтоб все у нас было хорошо!
Максим с отвращением отхлебнул горькой жгучей влаги. Поддел вилкой кусок колбасы, бросил в рот и торопливо прожевал. Резко поднялся из-за стола:
– На лавочке во дворе посижу – душно здесь!
Он, не дав родителям опомниться, вышел из дома и мягко прикрыл дверь.
***
От шокирующих новостей Максиму нестерпимо захотелось курить. И не каких-нибудь легких с ментолом, а покрепче! Отца, что ли, попросить, чтобы дошел до продуктового киоска? Нет, не поймет его отец! Ни разу он сына с сигаретой в руке не видел. Да Максим и не курил, терпеть не мог табачного дыма. Так, когда в Москве в Тимирязевке учился, баловался иногда. Но не пристрастился, не нужно ему это!
Сердце придавило плитой из сплава отчаяния, тоски и стыда. Билось оно редкими, болезненными толчками, грозясь остановиться совсем. А плита давила все сильнее.
«Машина ее мне, видите ли, не понравилась – не по статусу! Одета не модно, смотрит уныло! У нее муж умер, а я насмехаться вздумал! – изводил себя Максим. —Дочка на руках осталась, отец Димкин чуть живой! Как же я не почувствовал, что плохо ей? Ведь заметил – что-то не так! Зато от вожделения сразу затрясся! Это, что ли, любовью называю?! Не любовь, а паскудство чистой воды! Не зря она меня бросила!»
– Сынок, домой иди, поздно уже! – позвала его с крыльца мать.
Максим очнулся и поежился – откуда-то тянуло сырым ветерком. Вместе с сумерками на село спустилась ночная прохлада.
Он вспомнил бледное, печальное лицо, платье по щиколотку с длинным рукавом, понурый вид: «Кать, я стану другим! Вот увидишь! Говорят, в одну воду дважды не войдешь! А мы и не будем входить в нее. Зачем? Прошлого не вернуть! Мы в другую воду войдем! Все сначала начнем, Кать!»
Максим двумя руками с силой оттолкнулся от скамейки и легко взбежал на ступеньки крыльца.
Глава 7
Катя
20 июля 2020 года, понедельник
В понедельник, сразу после планерки, Катя покатила в летний лагерь для содержания скота на выпасе. Сегодня жара немного спала. В стаде сейчас спокойно – самая благодатная пора июль и август! До отелов далеко, телята подросли, кормов вдоволь. Несмотря на жаркую погоду, засухи не предвиделось – время от времени шли обильные, но короткие дожди.
Она внимательно осмотрела всех коров в стаде. На прошлой неделе сделать ей это не удалось. Из-за сильной жары и обилия слепней и мух – скот вел себя беспокойно.
Ничего существенного она не обнаружила. Вот только срочно требовалось обработать животных от насекомых да заняться обрезкой копыт.
«Завтра же поговорю с завфермой, откладывать нельзя, – лицо Кати приняло озабоченное выражение, – а на сегодня пора заканчивать, уже за полдень перевалило! Пора отправляться на базу хозяйства».
Катя приехала в летний лагерь на велосипеде, свою машину со стоянки возле конторы брать не стала. Пока нежарко, решила насладиться свежим насыщенным ароматом цветущих трав, воздухом, да и размять мышцы не помешает. А то все на машине, так и закостенеть недолго!
Она подошла к велосипеду, мирно ожидающему ее возле домика животноводов, забросила в багажник брезентовую, выгоревшую почти до белизны, но такую удобную ветеринарную сумку и порулила на базу хозяйства.
Катя вспомнила Ивана Петровича, бывшего ветврача, своего наставника. Она пришла работать под его руководство в фермерское хозяйство Малышевых пять лет назад. Катя улыбнулась, вспоминая первые месяцы их совместной работы. Эх, и доставалось же ей от Ивана Петровича на первых порах! Он боялся поручать ей, молодому специалисту, даже самую простую работу с животными. С отчетностью и компьютером работать – завсегда, пожалуйста! А вот лечить коров с телятами – руки еще не доросли! Не допускал Катю к стаду, и все тут! Даже красный диплом престижного сельскохозяйственного колледжа не помог.
Но ей удалось смягчить сердце старого ветврача! Помог случай. Она запомнила этот день на всю жизнь.
Месяца через два после прихода Кати в хозяйство, Ивану Петровичу пришлось уехать на совещание в областной центр. Ей он поручил в его отсутствие сделать в летнем лагере, на выпасе, инъекции селена телятам. Проверить ее, наверное, решил на профпригодность.
Катя прошла проверку! Инъекции аккуратно сделала, да еще экстренную помощь травмированному теленку сумела оказать правильно! Трем коровам по просьбе завфермой не побоялась сложные манипуляции произвести. Одним словом, она не подвела своего наставника!
Катиной радости не было предела, когда она утром следующего дня первый раз услышала его сухое «спасибо»! С этого момента началась их дружба. Постепенно ушли недоверие и недопонимание. Иван Петрович разглядел в Кате своего преемника и стал передавать ей свой опыт.
Он настоял, чтобы Катя заочно получила высшее образование, пока у него есть силы работать. Ведь не оставишь скот без ветеринарного присмотра, пока она ездила на сессии! Как только у нее оказался заветный диплом, старый ветврач вышел на пенсию. Выдохся. Да и шутка ли сказать, семидесятилетний юбилей справил!
Сразу же после ухода Ивана Петровича, два месяца назад, Светлана Ивановна перевела Катю на его должность ветврача хозяйства. А на Катину вакансию ветфельдшера приняла Веронику. Молодая женщина год назад окончила областную сельхозакадемию и вернулась домой в Луговое. Муж ее работал в райцентре, с маленьким ребенком сидела свекровь.
С этими мыслями Катя, наконец, въехала на базу хозяйства, спрыгнула с велосипеда и направилась с ним к перемычке – одноэтажному кирпичному зданию, соединяющему два скотных двора. Здесь располагались хозблок и кабинеты специалистов хозяйства.
Она затащила велосипед в перемычку и завезла его в «гараж» – нишу коридора рядом с входной дверью.
На Катю пахнуло специфичной смесью запахов фермы, лекарств и затхлости.
Она завезла велосипед в нишу коридора рядом с входной дверью и поспешила в веткомнату. Поздоровалась с Вероникой, что-то сосредоточенно заносившей в ноутбук.
Катя приезжала на планерку к шести утра и в три часа уезжала домой. Вероника приходила на работу к девяти утра и оставалась до вечера.
Катя села за свой стол и устало вытянула ноги. Вероника подняла на нее настороженный взгляд серых глаз. Ее узкие губы недовольно поджались.
«Чувствую, она опять во дворы не ходила! Вот что мне с ней делать!» – С раздражением подумала Катя.
– Как дела? – поинтересовалась она у подчиненной. – Маленьких телят навещала?
–Нет, – не стала отпираться Вероника. Она нервно провела ухоженной рукой с неброским маникюром по модно постриженным русым волосам. Ее лицо приняло озабоченное выражение. – Я с отчетностью еще не закончила. Если бы что-то произошло, телятница бы за мной пришла!
Катя строго посмотрела на Веронику.
– Следить за здоровьем телят во дворах – твоя прямая обязанность, – выговорила она ей. – В летнем лагере на выпасе телятами я занимаюсь сама, тебя не заставляю, хотя имею право. Будь добра, сходи, обследуй телят во дворах и запиши результаты в журнал. Отчетность подождет!
– Хорошо, – нехотя пообещала Вероника.
Катя встала из-за стола.
– Я, пожалуй, пойду, три часа уже. Пора домой! – устало произнесла она и выложила на стол принесенные из дома конфеты и пряники. – На, попей чаю, а я поехала. Мне еще к Озеровым надо.
***
Катя вышла из перемычки и заспешила к крытой стоянке для машин перед конторой. Семерка терпеливо ожидала свою хозяйку в гордом одиночестве. В салоне было душно, но не жарко. Катя села в машину и вынула из сумки смартфон: следовало предупредить свекровь о своем визите. Нина Игнатьевна ответила на вызов сразу, как будто ждала.
– Катюша, ты к нам заедешь? – спросила она после обмена приветствиями.
– Заеду, если покормите, – пошутила Катя, – но я сначала к Сергею Андреевичу зайду. А как там Соня?
– Тебя очень ждет! – вздохнула Нина Игнатьевна.
Через двадцать минут Катя входила в дом старших Озеровых.
Она осторожно поскреблась в комнату свекра.
– Входи, дочка, что ты как кошка?
Катя подошла к нему, клюнула его в подставленную для поцелуя гладко выбритую щеку и села на придвинутый к кровати стул.
Сергей Андреевич, одетый в легкую пижаму сидел, спиной опираясь на подоткнутую подушку. Босые ступни касались пола.
– Я сегодня будто заново родился! – радостно возвестил свекор и пояснил: – Мавлида Хасибовна сегодня приезжала с утра массаж делать. Уж потрепала она меня, как утка дождевого червя!
Мавлида Хасибовна работала врачом в реабилитационном отделении ЦРБ в Дубском. Всеми техниками массажа она владела отлично, да и лечебной физкультуры отнюдь не гнушалась.
Как Сергею Андреевичу удалось заполучить такого классного специалиста на дом, Катя догадывалась: «Все денег хотят! Почему бы и нет? У свекра они есть, а процедуры необходимы! В райцентр его не навозишься!»
Свекор вытер полотенцем пот со лба и пристально взглянул на Катю. Долго молчал. Молчала и она, внимательно разглядывая свои руки.
– Значит, ты решила отказаться от моего предложения, – недобро усмехнулся он.
– Пап, я не смогу. Не смогу заниматься делом, в котором совсем не разбираюсь! Я ветеринар! Лучше после работы тебе помогать буду, чем смогу. Только не знаю, какая от меня польза!
– Я знаю, что ты ветеринар! И в этом все дело! – Сергей Андреевич скорбно поджал бледные губы.
Кате растерялась: «Причем здесь моя профессия!»
Свекор как будто прочитал ее мысли:
– Не пугайся, – он тяжело вздохнул. – Не хотел сразу все на тебя вываливать, но придется. Думал, рассчитаешься в хозяйстве у Малышевых, в курс своих дел введу тебя! А потом о главном скажу! Постепенно чтобы, а не с наскока жизнь менять!
Сергей Андреевич дотянулся до минералки и с жадностью, из горла, выпил полбутылки. Отдышался и продолжил, видимо, тяжелый для него разговор:
– Сейчас расскажу, и ты поймешь. Думаешь, я один дела с лесопилками крутил? Нет, вдвоем с Димкой вертелись! И прибыль делили поровну, ну и расходы, разумеется, пополам. Только, кроме матери, об этом не знал никто! А теперь вот еще и ты знаешь!
У Кати зазвенело в голове. Тонко, противно. Потом звук постепенно ослаб, но внезапно заложило уши. Перед глазами заплясали разноцветные зигзаги. Нет, она, конечно, видела, что Дима приносит в дом денег больше, чем зарабатывает. Намного больше! Он ей ничего не говорил, но она предполагала, что деньгами ему помогает отец с доходов лесопилки, и вопросов не задавала. Но чтобы Димка принимал непосредственное участие в семейном бизнесе, даже не догадывалась!
Она взяла с тумбочки бутылку с минералкой и допила ее до конца. Зигзаги исчезли.
– Рано ты разволновалась! – строго взглянул Сергей Андреевич, – Главное —впереди! Я пока слаб. Димы нет. Впряжешься ты! Хотя бы до тех пор, пока за дела взяться смогу. Выбора нет у тебя. Мы с женой еще не на пенсии, да и на пенсию сейчас не разживешься. А у нас Соня, да и ты не захочешь худым лаптем щи хлебать. Молодая еще!
Катя угрюмо молчала. К такому повороту она была не готова.
– А сейчас самое главное для тебя! В конце концов, на пилораму ты недолго ездить будешь. Обстановку доложишь, а с цифрами я сам разберусь! Да за кубатурой выхода древесины последишь. – Свекор вновь схватился за полотенце – пот стекал со лба на лицо крупными каплями.
– Пап, может, подышим?! – потянулась Катя дрожащей рукой к кислородной маске.
– Успею! – одернул ее Сергей Андреевич. – Про ветеринарную клинику с Димкой у вас разговор был? Что тебе про его планы известно? – Он напряженно глядел ей в глаза.
У нее часто-часто заскакало сердце, тело покрылось противной липкой испариной.
– Да, Дима говорил, что его мечта – открыть для меня ветеринарную клинику в Артемьевске. Что это разумное, выгодное вложение денег. Что-то в этом роде. А я ею буду заведовать. Но он сам, сам! Это не я придумала! – сбивчиво заговорила Катя и почувствовала, как от волнения разгораются щеки. – Он как с ума сошел. Все говорил, говорил. Даже помещение подыскивать начал…
Она в растерянности замолчала.
– Он подыскал его, – грубо сказал Сергей Андреевич, – выкупил, оформил на себя. Потом подарил тебе. Все бумаги имеются! Кроме того, он успел очень удачно приобрести рентген-установку и аппарат УЗИ. Все на складе лежит! Я плачу за хранение. Сын собирался к твоему тридцатилетию сюрприз тебе сделать – помещение под клинику отремонтировать. Чтоб, значит, заходи, оборудование расставляй и начинай работать! Да вот не вышло. Нет Димки!
Свекор задышал вдруг шумно, со свистом.
Катя быстро протянула ему маску, нажала кнопку подачи кислорода.
Через некоторое время Сергей Андреевич задышал ровнее.
– Пап, давай потом договорим! Ты уже измучился весь…
– Нет, сейчас! Еще немного осталось.
Свекор отложил маску. Немного помолчал, собираясь с силами.
– Примешь решение – скажешь мне! И еще… – он немного замялся и странно поглядел на Катю. – Если надумаешь ветлечебницей заниматься, чем смогу – помогу. И деньгами, и советом, связи кое-какие имеются. Но при одном условии! Вот о чем прошу: не выходи замуж и фамилию не меняй! Озеровой будь! Такой каприз у меня!
Катя вскочила со стула ошпаренной кошкой:
– Как ты такое говорить можешь, пап! Ты же знаешь, я Диму люблю! Никто мне не нужен! – от чувства унижения ее сотрясала крупная дрожь.
– Это сейчас никто не нужен, а немного погодя организм свое возьмет! Ты молодая, в самой охоте, желающие найдутся! Я не против, встречайся, но замуж не выходи! Не переживу я, если Озеровой быть перестанешь! Ты дочь нам и Сонечка – внучка! Дима в тебе души не чаял. Не выходи!
Он глядел на Катю умоляющим взглядом, в его глазах стояли слезы. Она угрюмо молчала.
Внезапно в сумке запел смартфон. Она судорожно достала его и взглянула на экран. Звонила свекровь, Нина Игнатьевна:
– Кать, сколько можно разговаривать?! Он-то обедал, а ты?! Скоро ужин готовить пора. Давай на кухню иди, мы с Соней заждались тебя!
***
Свекровь готовила отменно. Катя заставила себя попробовать все, чем ее угощали: вкуснейшие протомленные голубцы, салат из свежих сладких помидор, испеченный свекровью торт. И запила все это великолепие двумя стаканами свежего чая.
Потом она попросила у свекрови разрешения уединиться с дочкой на втором этаже в бывшей Диминой комнате. Они легли на кровать, обнялись и стали разговаривать. Катя с интересом выслушала восторженный рассказ дочки о проделках неутомимого на проказы пуделя Мефодия. С печалью вспоминали о Диме. Ведь в комнате все напоминало о нем. Дочка по огромному секрету рассказала Кате, что бабушка ходит сюда плакать. Потому что Соня заметила, что из этой комнаты она всегда выходит с мокрыми глазами и красным носом.
Солнце уже почти закатилось за горизонт, когда Катя наконец-то добралась до собственного дома. «Сейчас запущу стирку, потом подотру на кухне и в прихожей пол, и в душ! – начала планировать Катя. – Ужинать не буду, у Озеровых до отвала наелась. В десять к компьютеру с Димой разговаривать и наконец-то спать!»
Ага, как же, жди и радуйся! На крыльце, нахохлившись, сидела баба Люба.
– Где тебя, голуба, до сих пор носит?! – вкрадчиво начала она допрос. Ласковость не предвещала ничего хорошего.
– Баба Люб, у Озеровых. Знаешь же! – попробовала оказать сопротивление Катя.
– А пораньше домой приехать никак? Совсем хозяйство запустила! Люди что скажут?! – дребезжащий голос старой женщины набирал обороты. – Помидоры в теплице уже пора собирать! А мне с моими старыми костями там не развернуться. Как в лесу! От фитофторы пора обрабатывать, а то туман упадет, вся ботва почернеет – и картофельная и помидорная! Я, что ли, тебе с разбрызгивателем ходить буду?! Молодуху нашла!
Глаза не на шутку разошедшейся бабы Любы сверкали праведным гневом.
– Завтра, баба Люб, завтра! Торжественно клянусь пораньше вернуться домой и сразу на борьбу с фитофторой. Аванте! – Катя выбросила вверх руку со сжатым кулаком.
– Ладно, иди домой, отдыхай, пионерка! – не преминула съехидничать старая женщина, и обеспокоенно поинтересовалась: – Андреич как?
– Терпимо! Пошла я, баба Люб, спокойной ночи!
***
Катя ровно в десять часов торопливо вошла в Димин кабинет. Воткнула в розетку блок питания. Моргнул и засветился в темноте голубоватым светом монитор.
Она на несколько секунд замешкалась, выбирая из альбома на рабочем столе фотографию на страницу в Контакте. На этот раз она вставила фото, где Дима стоит в строгом костюме с галстуком, светлой рубашке и почему-то сильно недовольный. Катя сняла его на камеру, когда он собирался на празднование Дня медицинского работника прошлым летом.
– Дим, здравствуй! – грустно поздоровалась она с мужем. – У меня к тебе серьезный разговор. – Она озабоченно посмотрела на его недовольное лицо. – Может, подскажешь, как мне поступить? Работу оставить, чтобы исполнить твою мечту?! Я, между прочим, о клинике не мечтала. Меня устраивала работа в хозяйстве Малышевых! Неправду говорят, что мечтать не вредно. Иногда кое-кому очень даже вредно! И тайком все дела крутил, тайком! Ну, или почти тайком. Я думала, что папа по доброте душевной тебе деньгами помогает!
Катя сильно, до боли, закусила губу, чтобы не расплакаться. Хотя могла бы пореветь от души, до полуночи еще время есть, а десять вечера уже миновало. «Не до этого мне пока», – взяла она себя в руки.
– Молчишь? И ответить мне нечего?! Тогда я тебе скажу! – продолжила она монолог. Обычно глухой и мягкий, голос ее стал жестким: – Завтра я пишу заявление на расчет в хозяйстве у Малышевых. Помогу в делах папе, а потом займусь воплощением твоей мечты. А сейчас, выходит, нашей! Я так решила. И вовсе не потому, что папа меня убедил или заставил. Просто я тебя сильно люблю. И если я не исполню или не попытаюсь исполнить, теперь нашу мечту, я не смогу спокойно жить!
Катя облегченно вздохнула. Потом долго глядела в окно. Просто так, без единой мысли в голове.
Наконец она повернулась к экрану и сделала подпись под сегодняшней фотографией: «Моя жизнь меняется. И никогда мне еще не было так тоскливо и страшно без тебя. Но я меняю свою жизнь ради тебя, родной»
