Kitabı oku: «Универсариум», sayfa 2

– Пересмотрите ваше окружение, – вещал старик со сцены. – Не позволяйте, чтобы в нем, а тем более среди людей, которых вы считаете друзьями, были завистники, чтобы среди них были те, общение с кем вытягивает из вас энергию. Будьте рядом с теми, с кем вы чувствуете себя уютно, комфортно, с теми, кто видит в вас интересную и необычную личность, именно в вас, а не в ваших деньгах, в вашей должности, в вашей популярности, в ином вашем социальном статусе.

Выходит, мои контакты должны сократиться до порноактрис, пленяющих меня с мониторов? Ну эти-то меня еще ни разу не обидели.

– Лекарство от депрессии одно. Загляните в себя, загляните в глубину вашего сердца. Отыщите те самые затоптанные зеленые росточки вашей души. Рассмотрите их, полейте их, дайте им воздуха и солнца.

Да что за метафоры? Не пойму ни хрена. Говори толком.

– Вспомните, наверняка вы часто замечали за собой, что вам хочется чего-нибудь этакого съесть, но не знаете, чего именно. В этом случае вы утоляете неопределенный голод, просто заедая его чем-то сладким, то есть углеводами, а вовсе не белком, который, например, в действительности запросил у вас ваш организм, посылая сигнал в мозг. И его удовлетворение тогда будет неполноценным и краткосрочным. Голод вернется. Так же и с потребностями души. Прислушайтесь к себе. Займитесь тем, на что ваша рассудительность не позволяла вам тратить время, потому что якобы было множество других важных дел и так далее. Возможно, вам всегда хотелось научиться играть на пианино или на гитаре. Возможно, у вас хорошо получается рисовать. Возможно, вы хотите заняться танцами, или каким-нибудь спортом, или йогой. А может быть, вы давно мечтаете написать книгу и вылить в ней свою правду или свои фантазии.

Я давно хочу заняться сексом. Очень давно – уже больше часа. С сидящей рядышком красоткой. И вылить на нее свои фантазии.

– Познавайте себя. Ищите себя в себе. Вытаскивайте себя наружу. Давайте себе волю, – Венгров интенсивно размахивал руками. – У вас осталось не так много времени. Помните, сегодня первый день остатка вашей жизни. Сегодня – это всегда самый важный день.

Это правда. Сегодня самый важный вторник. Или четверг? Или другой очень важный хренедельник.

– Я хочу рассказать вам одну историю. Вы можете подумать, что это притча, но на самом деле это из жизни.

Ага, конечно. Вот прямо сегодня это с тобой и происходило. Сразу после утреннего туалета.

– Не так далеко отсюда есть деревушка, рядом с которой расположено красивое озеро. В деревне много лет живет мужчина, он рыбак. Каждый день он выходит к озеру и ловит там рыбу. Затем он продает свой улов одному торговцу, а на вырученные небольшие деньги приобретает еду, которой он и его супруга питаются ближайший день. Вечером они покупают бутылочку вина и, сидя у озера, наслаждаются окружающей их красотой и уютом природы. И так каждый день. Они счастливы.

Венгров остановился. Он величественно свел пальцы на уровне груди.

Честно говоря, я слышал рассказы и поинтереснее.

– Это не вся история, – пробурчал профессор. – Тот самый торговец рассказал об озере хозяину ресторана, в который он перепродавал пойманную рыбаком рыбу. А хозяин ресторана, хвастаясь свежестью приготавливаемой его поварами рыбы, поведал об озере очень богатому гостю, трапезничавшему в этом ресторане вместе… с вашим покорным слугой.

Я сейчас хохотну. Ну ведь смешно же!

– Мы с моим другом решили взглянуть на это озеро, куда и отправились. Так вот, мой друг, как я уже сказал, состоятельный человек, проводивший всё свое время на протяжении долгих, долгих лет в стрессе, связанном с зарабатыванием и сохранением заработанных денег, был в высшей степени очарован великолепием озера и приозерных мест. И он сказал мне в откровенной беседе, что всю свою жизнь, всю молодость он потратил на то, чтобы позволить себе через пару лет, когда он оставит свои дела и уйдет на покой, переехать с женой в небольшой домик рядом с таким озером, чтобы каждый день ловить там рыбу и, попивая вино, любоваться закатом, и тогда он наконец станет счастливым.

В воздух стали вбрасываться различные звуковые реакции впечатленных рассказом слушателей. Кто-то охнул, кто-то укнул, кто-то пукнул. В целом по рядам прошлась довольно трогательная волна.

– Стоит ли мне разъяснять мораль этой истории? – с веселым лицом бросил Венгров.

Мораль сей басни такова: был он один, а станет два.

– Ведь она очевидна, – продолжал лектор. – Не нужно преодолевать фантомные барьеры, для того чтобы прийти к счастью.

Я снова покосился на соседку. Ну же, посмотри на меня. Улыбнись мне. Положи ладошку мне на колено.

Нет, от нее, по всей видимости, ждать чего-то не стоит. Нужно наступать самому.

Я наклонил к ней голову и сказал:

– Интересная притча.

– Вы думаете, это притча? – она подняла брови.

Вот – это уже диалог.

– Думаю, да, – ответил я. – Разве он рассказывает ее впервые?

Но она вновь наградила меня странным молчанием вместо ответа и взглянула на наручные часы.

Ты чего такая тугая?

А профессор в это время говорил:

– Сбросьте с себя искаженные представления о счастье, о пути к нему только через материальное благополучие. Счастье – это не какой-то ресурс, который необходимо добывать больше, чем другие, пока он не исчерпался. Для каждого оно разное, потому что все мы разные. Его хватит на всех.

Моя соседка прошептала:

– К сожалению, мне пора, – и задержала на мне милый взгляд.

Ну нет. Так тупо я тебя не отпущу.

– Можно и мне с вами незаметно выскочить? – забросил я.

– Боитесь привлечь к себе внимание?

– Ну, на сегодня хватит, я думаю.

Мы вдвоем встали и тихонько пошли к выходу. Я даже не пытался смотреть в сторону Венгрова. Но слышал его слова. Они летели мне вдогонку, как копья племени индейцев в удирающего ковбоя, случайно забредшего во вражескую деревню.

– Счастье – всегда сегодня, – голосил босой старик со сцены. – Не потом. Не через годы. Не после того, как вы достигнете поставленных целей. Оно всегда только сегодня. А сегодня – первый день остатка вашей жизни.

2

Я молча плелся за ее пританцовывающими при ходьбе булочками.

Ну и картинка. Загляденье.

Я буду следовать за ней хоть через всю улицу. Хоть через весь город. Через реки, через степи, через горы. Моя округлая путеводная звезда. Я угроблю ракету, но достану ее с неба.

Оказавшись на улице, я, не дожидаясь неловких пауз при расставании, бодро заявил:

– Вам далеко? Разрешите вас подвезти.

И зачем я спросил, далеко ли ей? Она может вне зависимости от дальности до пункта назначения сказать, что ей нужно всего лишь за угол завернуть. Тогда вызовусь ее провожать, чтоб не пристали хулиганы.

Но она кокетливо произнесла:

– Слышала, у вас отличный автомобиль, – и захихикала.

Как же чудесно она смеется. Какая беспощадная улыбка. Какие огненные губы. Они нужны мне. Нужны мне!

Я тоже улыбнулся.

Сейчас самое время для официального знакомства.

– Меня Эдуард зовут. Но и это вы уже слышали.

– Полина.

Стыдно признаться, но Полины у меня еще не было. Были разные: и с простыми, и с экзотическими именами – от Абеллы до Яхи. Но Полину вот знавать не приходилось. И это делало ее еще больше для меня необыкновенной.

– Тогда сюда, – я махнул рукой, указывая на другую сторону улицы.

Она назвала адрес, и мы двинулись к моему глянцевому танку, которым, как стало известно из прослушанной только что лекции, мне нельзя хвастаться. Ни им, ни ключами от него. А я и не кичусь, я просто на нем езжу. Потому что он на колесах, а у меня есть водительские права.

Да, детка, вон тот выделяющийся из всех, сияющий в свете софитов вечернего города космический аппарат – мой.

Когда в ответ на мое приближение на машине зажглись передние фары, Полина на мгновение сбавила шаг и сделала впечатленное лицо.

– Знаете, я таких красивых автомобилей даже и не видела никогда.

Она другая. Это видно. Ей не вскружить голову крутой тачкой или денег пачкой. Ведь она посещает и с открытым ртом слушает антибогатственные профессорские лекции. Поэтому я был уверен, что в ней сейчас говорит не восторг, а простая вежливость.

– Мне приятно, что вам нравится, – я открыл перед ней дверь. – Прошу.

Все ее движения казались мне по-королевски элегантными: и подача мне руки для опоры, и проглаживание сверху вниз себя по попе для фиксации платья, и забрасывание ноги на коврик перед пассажирским сиденьем, и затягивание в салон второй ноги. У нее просто очаровательная биомеханика. Я жажду лицезреть все возможности ее грациозного тела.

Погнали.

В машине моя пассажирка вела себя скромно и молчала. И это похвально, это – воспитание. Поэтому хоть как-то завести разговор попытался я. Тем более это было необходимо, чтобы оправданно поворачивать голову и рассматривать ее изящные черты и формы.

– Почему вы ходите на эти лекции?

– Я хожу не только на лекции, – отозвалась она. – Профессор дает знания о том, чему не учат в школе. Открывает возможность взглянуть по-новому на привычные вещи, взглянуть не через шаблонные призмы, а в самую суть.

Полина заметила мою добродушную улыбку – надеюсь, у меня получилось сделать ее добродушной, – и удивленно спросила:

– Что? Разве я что-то смешное сказала?

– Нет, нет, – оправдывался я, – просто вы так интересно говорите, у вас такая поставленная речь, это очень необычно, мне нравится.

– А вы ждали, что я буду использовать нецензурную лексику? – А вот у нее хорошо получалась добродушная улыбка.

– Из ваших уст и она бы звучала приятно.

Непонятно, получился ли комплимент? Да и нужен ли он был? По ее лицу этого никак не выяснить. По ее лицу… хотелось проехать языком.

– Это неудивительно, что в школе такого не услышишь. У меня в школе не было учителя философии.

– Профессор не философ. Он физик. Доктор физико-математических наук. И всё, что он говорит, он преподносит не как какие-то беспочвенные теории, а как точные научные догмы. Этому нигде не учат.

Смотрите-ка, доказал, что деньги – зло, точно так же, как дважды два – четыре. Звоните в Нобелевский комитет.

– Вы сказали, ходите не только на лекции, да?

– Угу.

– А что, в конце семестра ему надо сдавать экзамен? – усмехнулся я.

– Нет, дело не в этом. – А ее не так-то просто рассмешить. То ли шутки у меня выходят плоские, то ли у нее чувство юмора развито не так, как интеллект или грудь. – У профессора есть особняк на краю города. Уверена, вы видели его, очень заметное, красивое здание. Так вот, в этом доме и происходит основное общение.

Я знаю все красивые особняки в городе. Только не могу ни один из них вспомнить в связи с каким-либо профессором. Они все принадлежат либо бизнесменам, либо знаменитостям, либо чиновникам.

– Общение? Между кем?

– Между теми, кто разделяет его взгляды, кому он открыл глаза.

– Даже не могу представить, – протараторил я. – На что это похоже, на съезд библиотекарей, где обсуждаются книжные новинки и читаются вслух главы из классики, или на то, как ученики 11-го «Г» навестили любимого учителя через десять лет после выпускного?

– На всё вместе, – ответила она.

– Если вы встречаетесь в его доме, для чего тогда лекции?

– Чтобы рассказать о силе веры как можно большему количеству людей, пребывающему без надежды.

– То есть реклама?

– Можно сказать, реклама, если это слово для вас приемлемее. Профессор говорит, что если хотя бы один человек из тысячи слушателей прозреет, то он делает это не зря.

– А вы, я так понимаю, прозрели? Или только один глаз приоткрыли?

Ну же, улыбайся, смейся, хохочи, веселись.

– Я изменилась радикально. Я живу иначе, не так, как прежде. Я другой человек теперь.

Ой, такого пуху на себя накинула! А раньше ты была немытой зачуханкой с лексиконом в тридцать слов? Тоже мне, клуб эрудированных и загадочных.

– Вы можете помочь мне? – произнес я с умным видом. Надеюсь, у меня получилось сделать его умным. – Я так и не понял основную мысль, которой учит Венгров. И эта вера? Во что? Или в кого?

– Вера? В человека. – Ее вид был значительно умнее моего. – В то, что человек сам руководит своей судьбой. И гораздо больше, чем думает. У нас есть все инструменты для этого.

У меня есть инструмент для тебя.

Мой взгляд упал на ее острые коленки. Скользнул по волнительным бедрам. И растворился под подолом платья, запуская эротическое воображение. Пфффф.

Я всё никак не мог переключить наш разговор с темы лекции на тему «Посмотри, какой я классный». Надо, надо.

– А почему он ко мне так привязался? – звонко прыснул я. – Сделал из меня какой-то наглядный объект. Почему я?

– Думаю, по вашему презентабельному внешнему виду он определил ваш немалый достаток. И я теперь… – она покрутила головой, демонстрируя, что оглядывает салон, – убедилась, что он не ошибся.

У тебя еще будет возможность детально рассмотреть здесь интерьер. Особенно потолок.

– Поэтому на вас он и сделал такой акцент на зависимость от материального мира, только чтобы показать значимость духовного. Который многократно превосходит мир вещей для обретения внутренней гармонии.

Да ей бы самой проповеди читать. Кажется, чересчур широко прозрела. А ну-ка, третьего глаза нет?.. Нет, глаза у нее потрясающие. Глаза – океаны. Глаза – небеса. Глаза – туманности Андромеды.

– Ведь он всё верно рассказал о вас? – спросила Полина.

Я ничего не ответил. Ага – не одна ты умеешь умного молчуна включать. На – пожуй.

Но она не ждала моего ответа долго. Она и так его знала. И тут же проверещала:

– Мне очень понравилась сегодняшняя лекция. И конечно, ваше участие в ней, – улыбочка. – Особенно меня впечатлила история о рыбаке.

– А, притча.

– Вас разве она не тронула?

– Знаете, – я увел взгляд вперед – в слежку за дорогой, – мне кажется, что эти истории сочиняются для бедных. Они позволяют оправдать невозможность зарабатывания денег для комфортной жизни и подменяют это догмами о том, что и без этого можно жить, и вполне себе счастливо.

Я говорил неспешно и старался соответствовать ей содержанием своей речи. Даже удалось успешно вставить в разговор позаимствованное у нее слово «догма».

– Конечно, я признаю, что и многие богатые люди несчастливы, – продолжил я. – Но несчастливы хотя бы не из-за голода. Понимаете, о чем я?

Разумеется, она всё понимала. Ведь у нее коэффициент интеллекта, должно быть, под 200 – этакая не особо нужная, но всё же входящая в комплект опция наряду с такими чрезвычайно важными ее характеристиками как рост, примерно 170 см, окружность талии, где-то 65 см, размер бюста, полагаю, третий… с половиной даже, пожалуй, и… и… по 5 пальцев на каждой руке. Просто отличный образец.

– Да, понимаю, – сказала Полина. – Вы, должно быть, имеете в виду модную пословицу, что лучше плакать в собственном автомобиле, чем в маршрутке?

В моем автомобиле еще никому не было грустно.

Я бросил на нее вдумчивый взгляд, а она смотрела на меня с теплотой. С проникающей в сердце и обескураживающей теплотой. И я не придумал, что сказать в ответ.

А вот на тебе еще порцию моего загадочного молчания! Ты ведь умная – расшифруешь.

Но она вновь не стала затягивать паузу. И сказала:

– А каково вам в таком автомобиле?

Охрененно: шумоизоляция идеальная и ямы проглатываются в ноль.

– Что вы имеете в виду?

– Каково вам живется, имея огромный счет в банке, роскошную машину, дорогие костюмы?

Ну вот опять кто-то без спроса, без стыда и без мыла лезет в мой гардероб. Не комната – а проходной двор какой-то! Это мои вещи! И я их ношу по одной глобальной причине – они мне идут.

– Вы, случайно, не из налоговой? – молотнул я.

И наконец она засмеялась.

И всё сразу засияло. Луна стала больше. Кометы разлетались в стороны. И птички, начирикивая «Оду к радости» Бетховена, вили гнезда в ее длинных черных волосах.

– Нет, не из налоговой, – весело протянула она. – Не отвечайте, если не хотите. У меня не было мысли вас смутить.

Тебе меня не смутить.

Я вновь уставился на дорогу. Надо сказать что-нибудь философское в противовес всем их высоконравственным доводам. И я изрек:

– На мой взгляд, деньги – это не самоцель, это средство, это ключи, которые позволяют открывать двери. Они устраняют все лишние препятствия на пути к самореализации.

Ну что, удовлетворил?

Оказалось, что нет.

– Я спросила, что деньги лично для вас, – заметила Полина.

– Но я ведь и говорил о себе.

– Думаю, что вы лукавите.

Хмм?

– Как же вы используете эти возможности? – добавила она. – Как вы самореализовались? Купили этот автомобиль?

Ничего себе удар, детка! Ниже пояса. С длинного разбега. Кирзовым сапогом.

Пока я несколько секунд корчился от боли уязвленного собственного достоинства, не соображая, чем мне парировать, она сказала:

– Остановите, пожалуйста, вот здесь.

И я припарковался.

Она тут же дернула за ручку и приоткрыла дверь. Лишив меня и мыслей о том, чтобы выскочить и отворить ей дверцу снаружи.

– Спасибо огромное, Эдуард. Рада была познакомиться.

Да погоди ты! Это ведь еще не конец.

– Взаимно. С вами очень интересно. Я бы хотел пообщаться с вами еще. Могу я вам позвонить? – выдавил смущенно я.

Да что со мной? Где моя крутость? Где мои яйца? Скатились под сиденье?

– К сожалению, я очень занята. Боюсь, у меня не будет времени на телефонные разговоры. До свидания. – Всё деликатно, всё по этикету.

Значит, номер телефона ты мне не оставишь.

Она открыла дверь шире и вышла на улицу.

Доктор, проснитесь, мы ее теряем!

Я быстро выскочил из машины… Зачем? Поздно уже ей дверь открывать. Не бежать же за ней вдогонку и ползти, уцепившись за ногу.

– Полина!

Обернулась. И взглянула на мое, должно быть, в край растерянное лицо.

– Я правда очень хотел бы увидеться с вами еще.

Ну и маневр. Как на спущенных шинах. Стыдобища.

Она сказала:

– Если вы будете этого действительно сильно желать, ваши внутренние силы приведут вас ко мне.

Возможно, на их языке это значит – я дам тебе в следующий раз.

И направилась в тени дворов многоэтажек.

А я всё не мог оторвать глаза от уплывающей вдаль моей путеводной звезды, скрытой под покровом короткого малинового платья.

3

После таких бурных волнений моего воображения ложиться спать, спокойно закрыв глазки и баиньки, было совершенно невозможно. Мне необходимо было выплеснуть некоторые скопления эмоций. И выплесну я их вместе с упругой Марго. Возможно даже, ей на лицо.

Я достал телефон и позвонил в «Романтиз».

– Добрый вечер, Эдуард, – донесся из трубки приятный голос женщины, именующей себя Розой, которую я никогда не видел, но слышал уже множество раз.

– Добрый, Роза. Как успехи?

– Наш успех – это ваше удовольствие.

Отличный слоган. Пожалуй, возьму на заметку.

– Желаете рандеву? – спросила она.

– Ах, Роза, ты снова меня раскусила. А сегодня это возможно?

– Для вас, Эдуард, мы достанем звезду с неба.

Надо бы взять ее в свой штат и дать должность менеджера по работе с клиентами. Талантливый кадр будет.

– Вы желаете встретиться с Маргаритой или с Софьей?

– Роза, – отрезал я, – а вы можете по секрету поделиться со мной конфиденциальной информацией?

– Сделаю, что смогу. О чем идет речь?

– Что они обо мне говорят?

Молчание в трубке.

– Марго и Сонечка, – добавил я, – что-нибудь говорили обо мне? Делились, нравится ли им со мной или нет?

– Я уверена, Эдуард, что они на пике счастья, что у них есть вы. И это касается всех сторон ваших взаимоотношений.

– Роза, Роза, ты такая милая. Слушал бы тебя и слушал.

– Эдуард, я говорю абсолютно искренне и со знанием дела. Думаю, они сами себе завидуют.

Черт возьми, я в этом убежден!

Просто мне вдруг захотелось удостовериться, что и Роза это знает.

– Будь добра, пригласи Марго.

– Хорошо, Эдуард. Через несколько минут я отправлю вам сообщение. Приятного свидания.

Секс заказан.

Пожалуй, дерну дома вискаря перед сеансом, чтобы смыть с себя неприятно прилипшую к коже лекцию профессора Венгрова.

Зачем вы пришли сюда, Эдуард? Постойте, не отвечайте. Вы решили что-то изменить, Эдуард? Постойте, не отвечайте. Для вас такое решение нетипично, Эдуард? Постойте, не отвечайте. Вы всё равно ничего о себе не знаете. А я знаю. Ведь я читаю ваши мысли, Эдуард. И там всё неправильно. Я прав, Эдуард? Я прав? Я прав? Я прав? Сука.

Нет, полбутылочки, ждущие меня на журнальном столике, будет недостаточно. Придется хорошенько потереть спиртом полученное образование о новом пути, чтобы свести его со всех моих карт.

* * *

Медленно катясь домой мимо клуба «Сан-Марко», я увидел припаркованные возле заведения «порше» хозяина и Серегину «бэху». А вот этого засранца я почти месяц не видел. Вернулся, видать, из отпуска. Он мне поможет тряхнуть мозгом.

На телефоне появилось уведомление: «Маргарита прибудет к полуночи». Буду ждать с нетерпением.

– Добрый вечер, Эдуард Валентинович, – встретил меня щуплый администратор. – Вам приготовить отдельный столик или вы присоединитесь к Сергею Алексеевичу? Он здесь.

– А Марк в зале?

– Нет, Марк Трофимович у себя в кабинете.

Я поднялся на второй этаж и без стука вошел в дальнюю дверь.

– Привет, Марко Поло. Че спрятался тут от всех?

– О, Эдуардо, здорово, – поприветствовал меня тонкорукий 29-летний мужчина с придурковатыми светлыми усиками и бородкой, носимыми им, думаю, не как дань моде, а в обозначение своей слабо видимой мужественности.

Он сидел за огромным дубовым столом, изготовленным, по его словам, в 19-м веке каким-то итальянцем, в черном кожаном кресле со встроенными динамиками и электроприводом спинки, сиденья и подставки для ног. На столе перед ним располагался электронный планшет, от клацания по которому я его отвлек своим приходом.

– Я не прячусь, я работаю работу на работе, – сказал он с деловитым видом.

– Ой, да ладно! Мне-то не надо втирать, – мы резво хлопнули по рукам, и я уселся в кресло напротив. – Работа у него, бухать да официанток трахать.

– Хе-хе. Женишься – поймешь, что в этом и есть счастье. Ха-ха-ха.

Еще один специалист по достижению счастья. Хотя к рецептам этого проповедника я отношусь с большим доверием.

А может, он в теме. Спрошу.

– Кстати, скажи мне, ты что-нибудь слышал про Венгрова?

Он задумался на пару секунд.

– Я слышал про венгров, что они делают отличное порно. Ха-ха-ха, – мой друг радостно забил ладонью по столу. А когда успокоился, взглянул на мой скучающий вид и пробурчал: – Нет, Эдди, не слышал. А кто это?

– Вроде…

– Ты ведь придешь в воскресенье? – перебил он меня почти визгом. – Ты помнишь? Помнишь?

– Танцовщицы те?

– Да какие танцовщицы! – он вскочил с кресла. – Танцовщицы – это вон, в зале, «го-го» танцуют. Пойди по жопе тресни. А это крутейший шоу-балет. У них туры по всему миру. Они тут в клубе такую программу закатят, хы-хы-хы, – его улыбка переросла в кривой оскал, а возбуждение в глазах сменилось безумием, – все попадают, вот увидишь.

– Понятно, – фыркнул я. – Танцовщицы. Стриптиз будет?

– Да какой, на хрен, стриптиз! Ты слышишь, что я тебе говорю? Они примы все, не телки деревенские. Ты им еще сто баксов в трусы засунь. А ты такой, что и засунешь.

А я и засуну. Пятьдесят.

Он подошел к шкафу, извлек оттуда клетчатый синий пиджак от костюма, влез в него и весело протянул:

– Но танцульками своими они зажгут. Перчинка будет сумасшедшая.

– Выпьешь со мной?

– Не, я домой, уже бежать надо. А ты оставайся. Сергиус в зале. С какими-то дружками, подружками.

Мы покинули кабинет.

А когда попрощались, он сказал:

– Я на вечеринку пригласил Виолетту Вишневскую, – и вгляделся в меня хитрыми глазами. – Решил: тратить так тратить.

– На какую вечеринку?

– На нашу «Русскую вечеринку», в воскресенье.

Я сделал недоверчивое лицо:

– Ты серьезно?

– Ага. Пусть нам споет. Людям понравится. Ты приходи обязательно. У меня разговор к тебе есть. Ладно, на связи.

Все-таки мне придется побывать на концерте певицы, упорно смотревшей на меня с плакатов последнее время.

* * *

Администратор вновь встретил меня приятным, услужливым взглядом, когда я вошел в зал.

– Прошу.

Темно. Громко. Разноцветные зайчики по стенам.

Людей немного. В основном завсегдатаи.

Я быстро отыскал глазами Сереню в привычном ВИП-ложе.

Ему 28 лет. Он друг Марка, поэтому мы и знакомы и поэтому же он отсюда почти не вылезает – большие скидки на всё. Сын судьи. Работает помощником другого судьи и ждет возможности повторить путь отца и надеть мантию. С трудом представляю правосудие в руках этого безграмотного болвана, до сих пор берущего у родителей немалые карманные деньги, потому что своей маленькой зарплаты ему в принципе не может хватать на ведомый им образ жизни, и тратящего их на тусовки, понты и легкие наркотики. Зато он веселый.

– О, Эдвин! – заметил меня мой друг.

Рядом с ним сидели три необыкновенно гламурные дамы. И еще два каких-то обсоска.

Манеру выходить в свет в обществе двух-трех пристегнутых к себе моделей разных мастей он перенял у меня. А брать с собой еще каких-то придурков – это уже чисто его новшество.

– Добрый вечер, – окинул я взглядом женщин. Отрепетированные улыбки в ответ. – Привет, человек! – пожал Сереге руку. – Как ты?

– Отлично. Да, девчонки? – он обнял двух подружек за плечи и прижал к себе. – Вот, знакомься. Это Китти, – поцеловал в щеку правую: блондинка, великолепно уложенные назад волосы, большие светлые глаза, обтягивающее желтенькое платье и блестящие руки.

Я ее захотел.

Вот прямо ярко представил, как я возвожу вверх ее ноги, стягиваю с нее наверняка тоже желтые трусы, оставляя их висеть, словно парус, между лодыжками, и быстро жарю на этом столике, наблюдая, как она удивленно меня разглядывает и получает неожиданно для себя сильное наслаждение.

– Это Мальвина, – Сереня махнул головой влево.

Девушка сидела с приоткрытым ртом, в черной шляпе, из-под которой свисали стильные перья темных волос, и медленно водила языком по нижней губе. А это охренеть как зрелищно! Пухлые щечки в блестках, развратно голубые глаза, пирсинг в носу, дорогие белые ногти, узорные чулки на длинных ногах, закинутых одна на другую.

Я ее захотел.

Бросил бы вниз животом поверх еще не пришедшей в себя и нежащейся на столике Китти, разорвал бы красные кружевные – да, хочу, чтобы на ней сейчас были именно такие, – трусики и долбил бы яростно сзади, сбивая с нее своими рывками ее модную шляпу.

– А почему Маль…

– Раньше у меня были синие волосы, – сразу перебила меня она.

– Волосы выпали, а имя осталось, так? – улыбнулся я.

– Так, так.

– Я бы отдал полцарства, чтобы увидеть вас с синими волосами.

Мальвина сделала довольное лицо.

– Полцарства? – пропела она. – Нет, хочу всё царство целиком.

Да я расколю тебя пополам, пока ты будешь отрабатывать только первый кирпич.

– А меня что, никто не представит? – закапризничала третья девица. – Я Лиза, – она протянула мне руку. То ли чтоб пожал, то ли чтоб поцеловал.

Кажется, она была уже изрядно пьяна. Метровые темно-каштановые волосы. Обильно наложенные на глаза тени. Загорелая кожа. И самые большие – за столиком – сиськи. Просто роскошная соска.

Я захотел их троих одновременно. Захотел сложить все их жопы друг на друга бутербродом и играть в обезумевший светофор.

Интересно, Серене это удается? Или их кружок основан на каких-то иных принципах?

Я взял Лизу за пальцы снизу, нежно накрыл их другой рукой и произнес:

– Очень приятно. Эдуард. – После чего посмотрел в глаза каждой из барышень, прочитав в них радость у Лизы, интерес у Мальвины и что-то похожее на уважение у Китти.

– А это Сэм и Никитка, – завершил процесс Серега.

– Привет.

Два укурыша в разноцветных майках сосали кальян, разглядывали что-то в планшете и не подавали серьезных признаков жизни.

Я сел рядом с Лизой, ее голыми плечами, рвущимся наружу бюстом, широкими бедрами и светящимися коленками. Всё это старательно упаковано в нарядное Гуччи-муччи. Ее даже раздевать необязательно. Лучше выпороть вот в этом модном прикиде, не портя такой эффектный, умело созданный ею образ.

– Как сам? – Серега вынул лицо из волос Китти.

– Нормально.

– Из офиса едешь?

Он принялся заливать виски в молниеносно принесенный официантом для меня бокал. Я детальнее рассматривал его сексапильных спутниц.

А может, он просвещен? Ведь он сплетничает там у себя на работе, в коридорах правосудия, в интеллигентном обществе. Спрошу.

– Слушай, Серафим, ты же в курсе всех движений в городе, скажи, ты слышал, кто такой Венгров?

– Венгров? – мой друг прищурил один глаз. – Не, не знаю. А че за гусь?

– Профессор какой-то. Лекции читает…

Слово «лекция» мигом сняло с Серегиного лица интерес к этой теме.

– Не, братан, я в такие вещи не вникаю, – он поднял бокал. – Давай.

Мы проглотили.

– Офисная работа – скукотища та еще, – затянула Мальвина, посверкивая камешком в носике. – Или вы директор? – и ухмыльнулась по-доброму.

– Да, вы правы, офис – тоска редкостная, – подтвердил я. – И да, вы правы, я директор.

– И чем же вы занимаетесь? – подключилась Лиза. Ну и сиськи!

– Инвестициями.

– Ой, это интересно, – продолжила моя грудастая соседка. – А во что вы вкладываете свои инвестиции?

В тебя бы я вложил кое-что свое. А что? Лови правду.

– В вас бы я с радостью вложил. – И тупо оскалился.

– Ха-ха-ха, – заржала моя собеседница. – А хватит ли у вас инвестиций?

Кокетка-любительница?

– Натурой рассчитаюсь… у меня конь есть.

Серега принялся снова заправлять вискарь всем в бокалы.

– Наш Эдгар открывает рестораны, – выложил он. – Очень успешный инвестор, между прочим.

– Правда? – удивилась Китти, в девичестве, наверное, Катя. – Какие рестораны вы открыли? Вдруг я о них слышала.

– Конечно, слышала, – крякнул Сереня. – «Рокко», «Ибица», «Бездна»…

– Так это ж ночной клуб.

– Ночной, ночной, – подтвердил мой друг сомнения своей подруги. – А еще «Скарабей»… и как еще тот?.. возле театра, не помню… А про «Сан-Марко» слышала?

– Этот? – Китти вытянула шею. А Мальвина и Лиза округлили глаза.

– Вот то-то же, – буркнул Серега. – Я все назвал? – И глянул на меня.

– Нет, – равнодушно бросил я.

Колено Лизы коснулось моего. Хочу ее первой. Она будет навершием моей шестиногой елки.

– Так вы, как Марк, тоже хозяин здесь? – задала она принципиальный сейчас для нее вопрос.

– Я совладелец всех заведений, в которые инвестировал.

– О, да у вас талант! – воскликнула Китти. – Здесь всё очень стильно. Да и все места, что Сережа назвал, прям классные. Мои любимые.

– Обманщик, – вдруг проныла Мальвина, глядя на меня. – Ты сказал, что работа скучная.

Она сделала обиженное лицо, оправдывающее и гармонично перелистывающее тот факт, что она перешла на «ты». Да мне вообще плевать, «выкать» или «тыкать»! Я могу тебя трахать и говорить: «Дорогая Мальвина Батьковна, будьте любезны, не сочтите за труд, пожалуйста, поднимите жопу повыше. Благодарю».

– Сама обманщица, – отбил я, дождался ее возмущенного взгляда и проворчал: – Зовешься Мальвиной, а волосы не синие.

Давай, покрасней. Пусть я этого в здешнем полумраке и не увижу.