Kitabı oku: «Зеленые глаза», sayfa 2
Часть вторая.
«Рыжий кот и голубые глаза»
Почему, собственно, лётчик?
Объясню поподробнее.
Во-первых, они красивые.
Во-вторых, у них шикарная форма с голубыми лампасами.
В-третьих, у всех лётчиков поголовно голубые глаза. Мне кажется, они становятся такими от постоянного лицезрения неба в непосредственной близости.
Девочки любят лётчиков, мальчики уважают лётчиков, а лётчики любят небо. Идеальная профессия!
Но есть проблема. Глаза у меня зелёные. Я считаю – это провал. На свете есть много лётчиков разного цвета глаз. Но небо их не признает. Это как с вампирами, которые в зеркале не отражаются, потому что у них нет души. Если в твоих глазах не отражается небо синевой, какой же ты лётчик?
Я бы принимал в лётную школу исключительно голубоглазых кандидатов.
Поэтому, я и глазею в окно, смотря в небо на каждом уроке, ожидая появления правильного пигмента, с цепким усердием репейника на шерстяном носке.
Когда-нибудь чудо должно произойти.
Да и потом, что за жизнь у человека без чудес?
Вот, к примеру, бабушки. Бабушки любят читать сказки детям. Особенно на ночь. Мне кажется, именно поэтому, у взрослого человека появляется дикое воображение ближе к полуночи. Когда стены дома нормальных людей вибрируют от резонансного храпа, ненормальные прогоняют в своей фантазии различные варианты событий прошлого, будущего и настоящего в самом выгодном для них свете. Это потому что их так приучили бабушки в далёком детстве, читающие интересные сказки на ночь, тем самым разгоняя пылкое детское сознание до абсолютного Мюнхгаузена. Вроде бы ты и рад поспать, но как тут уснуть, когда лучи добра, славы и почёта, твоих неимоверных поклонников, летят к тебе на встречу, потому что ты рок-звезда, лучший спортсмен планеты, первооткрыватель неизведанных земель или Гагарин – нужное подчеркнуть.
А ещё чудеса случаются в обычной жизни. Особенно у наивных по своей природе людей. Там, где умный найдёт сто причин для неудач, наивный будет просто верить. А дети, априори все наивные. Мозг не загажен постулатами, штампами, стереотипами и клише как это бывает у взрослых людей.
Вот и случаются. Поэтому чудеса, они для тех, кто летает в облаках. Выдача товара производится строго в поднебесной.
Ну, а кто летает в облаках? В основном дети и лётчики.
Вот поэтому, собственно, я и буду лётчиком. Потому что хочу чудес. Но если у вас нет хотя бы капли безумия и в вашей медицинской карте в графе «Психиатр» стоит печать «Абсолютно здоров», вам уже не стать братьями Райт. Чудеса не терпят ярлыков и не любят страха, их спутник только жгучее, испепеляющее любопытство.
Теперь я готов рассказать вам о своих чудесах.
Однажды после уроков я, как обычно, пожал Диману лапу и побрёл к себе домой. Мы с ним договорились встретиться через пару часов и прогуляться.
Жил я с бабушкой и братом. Папа и мама исчезли из нашей жизни, когда мне было два года, а брату семь. Ничего трагичного – просто разбогатели и эмигрировали. Марк немного помнит их, а я нет. Бабушка долго не признавалась, почему нас бросили. Почту всегда проверяла сама, ключи от почтового ящика старательно прятала в ящике комода, под клубком шерстяных ниток. Мы все знали, но письма никогда не перехватывали – не было особого интереса. Иногда я видел, как она приносила конверты, в которых были не только письма и открытки, но и банковские карты. Видимо так родители пытались нам помочь деньгами, но зря – бабушка не принимала таких подачек. Она доставала церковную свечу и нещадно жгла конверт со всем содержимым, громко читая вслух молитву «Отче наш».
А церковных свечей у неё было предостаточно, с запасом.
Пару раз банковские карты все же успели изъять до обряда кремации, неожиданно появившиеся следователи.
Суровые, но вежливые дядьки в форме. Очень осмотрительные и подозрительные товарищи. Один из них даже проявлял интерес к Марку. Приглашал на службу в будущем. Впрочем, кто и куда его только не приглашал. Отличник и боксёр весьма занятное и редкое по своей природе сочетание для человека.
Сам же Марк хотел служить в ВДВ. Я заметил ему, что у него карие глаза. И с таким цветом ему только в пехоту, ходить строго по земле, никуда не сворачивая.
Марк сказал, что я болван и отправил мыть посуду, обиделся.
Ну и ладно. Вернёмся к родителям. Когда мы подросли, бабушка нам все рассказала.
Оказалось, что наши родители создали религиозную секту. Вербовали людей, а потом отписывали себе имущество новоиспечённых адептов и забирали все накопленные сбережения. Делалось это, естественно, по согласованию сторон, без паяльника, грубой силы и прочих инструментов принуждения, вроде бензопилы и пистолета. Отец имел дар убеждения социума. Мама имела дар убеждения отца. Так и разбогатели, заработав на роскошную и беззаботную жизнь, а после скрылись в неизвестном направлении со всем награбленным.
Самое смешное, что секта поныне существует и активно действует. Я не знаю, как это объяснить, но людей там все ещё много. Во что и кого они верят, не понимаю, но квартиры по-прежнему регулярно отписываются, а деньги перечисляются на счета моих родителей автономно.
Видимо люди ждут второго пришествия святой мессии в лице моего папаши.
Да и Бог с ними. Мне и с бабушкой неплохо жилось. Марк, конечно, та ещё зануда, но дома он бывал редко. То тренировки, то учёба, то девушки.
Девочки его любили, естественно. Все любят красивых, больших и сильных парней. А он всегда весь из себя правильный, строгий и тактичный. Капитан всех команд, староста всех классов, гордость всех школ в одном лице. Друзей у него было мало, в основном приятели по секции. Да и кто с таким павлином дружить будет?
Марк старательно заменял мне отца. Отец из него был так себе. Только морали читал и учил манерам. Я внимательно слушал и кивал с умным видом, причмокивая губами, как английский аристократ за чаепитием. За всей своей напыщенной серьёзностью, Марк не улавливал моей иронии ко всему, что он говорил. Мне было глубоко плевать на все это джентльменство. Я не претендовал на фотографию в уголке «Гордость школы».
Я хотел голубые глаза, рыжего кота и скорее повзрослеть, чтобы уехать, а потом забыть о педанте-Марке и всей этой показной шелухе. Я знал, что он совсем справится без меня. Поможет бабушке и полностью реализуется во всех своих многочисленных планах на жизнь.
Зачем я тут нужен?
С такими мыслями я пришёл домой и уставился на Марка с какой-то очередной девушкой. Обычно, он не приводил домой девчонок, а тут на тебе: сидят на бабушкином диване и хихикают.
О чем можно хихикать с Марком? – подумал я.
Я даже не знал, что он смеяться умеет, только нудить как советское радио о дисциплине и образцовом порядке.
Девочка была хорошенькая. Кажется, я её видел раньше, училась в девятом классе. Миленькая, чёрненькая, маленькая, с двумя косичками, острым носиком и заливным смехом. Глазки серые, с игривым прищуром, губки ядовито-алые, щёчки-ямочки и фигурка точёная под цифру 8.
Ах, как хороша.
Мне её даже жалко стало, когда я представил эту девочку в чистом с иголочки переднике на кухне, нарезавшую картошку для борща ровными кубиками под руководством моего брата, читающего газету в строгих дуговых очках, лет так через двадцать. Развесёлые её косички превратились в пучок на затылке, вместо заколки – расчёска, ямочки разгладились и стали похожими на морщины, по комнате шныряют два сопливых карапуза, а на стенах медали, кубки и ордена Марка – лучшего из людей.
Бррр! Ну и картина, я даже головой встряхнул от внезапного унылого наваждения.
Парочка наконец-то обратила на меня внимание:
– Это твой братец? – спросила девчушка сладким заискивающим голоском, сползла с дивана, стянув за своей попой бабушкину шаль и подошла ко мне, – Какой красавчик! Вы совсем не похожи! – Подмигнула мне девчонка и зачем-то обняла.
От неё пахло цитрусовой туалетной водой. Я совсем обмяк и покраснел под её медово-приторным вниманием, а она явно заигрывала, чтобы подстегнуть Марка.
Дуболом Марк ничего не замечал. Он поднял бабушкину шаль с пола и складывал её в комод с видом академика за диссертацией. Делал это долго и вкрадчиво.
Девушка вздохнула, наблюдая эту грустную пантомиму, потом цыкнула, закинула прядь волос за ухо и протянула мне руку:
– Меня Маша зовут, а тебя?
Спросила так, будто я из яслей пришёл. Представляете, такой милый мальчуган: собрал свои ползунки, бегунки, распашонки и сам пошёл на своих двух домой, как раз сегодня ходить научился. Просто братец, видимо, занят шалью, ему некогда ясельника забирать.
– Тимофей, – ответил я и зачем-то отвесил поклон, а предательская рука пала на грудь, прямо рыцарь какой-то, надо было ещё руку ей поцеловать, да ножкой шаркнуть. Не знаю, где я увидел этот дикий срам и почему решил, что именно так нужно представляться девушкам при знакомстве. Стыдоба!
– Какой галантный! – засмеялась Машка, да так пронзительно, что я сам чуть не прыснул в ответ.
Я не знал, как вести себя с девушками. Я здорово стеснялся и был зажат как пружина в механических часах.
А она была классная, эта Маша:
– Ох ты, какие у тебя ресницы густые, – восхищённо протянула она, наклонившись к моей раскрасневшийся физиономии, – Вот бы мне такие, – продолжала она и провела по ним пальчиком.
Мне стало щекотно и жарко от собственных щёк.
Пока Машка-хохотушка развлекалась, а я стоял бревном в собственном коридоре, прижатым к входной двери, подошёл его величество Марк:
– Познакомились? – спросил укротитель бабушкиной шали.
– Ага, – ответила Маша, разглядывая мои глаза, которые прыгали из угла в угол перед её пристальным любопытством, – Ты не говорил, что у тебя есть брат. Глаза такие милые. Ты видел у него круглую родинку на правой мочке уха?
Что-то в моей груди бешено заколотилось.
– И что? – сонно спросил Марк, а потом строго добавил:
– Так, Тима, быстро шуруй к себе и учи уроки.
– Ну, пусть он с нами побудет! – сказала Маша обидчиво.
Я чувствовал себя экспонатом на выставке приматов.
– Мы уходим, у нас кино через пять минут.
– Фу таким быть! – надула губки Маша, а потом опять меня обняла и подмигнула, – Пока, Тимочка!
– До свидания, – выдавил я из себя и облизал сухие губы.
В этот раз обошлось без поклона. Они ушли. Машка помахала мне ручкой и послала воздушный поцелуй. Я стоял и хлопал выпученными глазами. Марк нахмурился, но не показал виду, что ему это не нравится. Хотя явно бесился. Пожалуй, это была первая девушка, которая заинтересовалась у него дома не его личными наградами и грамотами, а раздолбаем братцем. Забегая вперёд, скажу, что это сработало.
Я пошёл на кухню, взял немытый помидор, такого же цвета, как моё лицо, засунул его в рот и начал учить уроки. Не потому что Марк сказал, а потому что хотел все быстро сделать и пойти гулять. Расправившись с гранитом науки, я переоделся и улизнул, пока дома никого не было – бабушка гостила у соседки.
Погодка на улице стояла чудесная! Гром гремел, сверкали молнии, небо заволокло свинцовыми тучами, гулял порывистый ветер, словом, все как я люблю. В такое время, все сидят по домам, жмутся к батареям и посматривают в окно, выискивая случайных прохожих, чтобы пожалеть мокрых бедолаг и сочувственно, с полным проникновением покачать головой, попивая меж тем тёплое какао с зефирками. У каждого человека есть свой тёплый плед на случай плохой погоды. Моё мнение, городским людям категорически не хватает готовых органайзеров по случаю дождя, например, такого:
