Kitabı oku: «Дети Универсума. Книга 3. Империя тумана», sayfa 4

– Возможно, ждать придется долго, – намекнула девушка.

– Встреча с вами безусловно стоит того.

Окончательно смутившейся Алире вдруг отчаянно захотелось убраться из столовой в отчем доме куда подальше да побыстрее. Внимательный Нолан заметил, насколько девушке некомфортно, и, как бы между делом, изобразив, будто пытается подавить зевок, сказал:

– Мне так нравится ваша компания, сидел бы и беседовал с вами хоть до утра, однако у нас завтра поезд…

– Понимаю, – вежливо отреагировал сэр Артур. – Вам стоит хорошенько выспаться перед дальней дорогой.

– Вы верно говорите, – ухватилась за спасительную соломинку Алира. – Нам пора вернуться в гостиницу.

– Но твой дом здесь! – напомнила леди Ада.

– Дом здесь, а все вещи в «Пристанище путника», – указала девушка.

– Я могу подвести вас на собственном экипаже, – предложил сэр Артур.

– Это очень любезно с вашей стороны, – применила старое клише Алира, – и нам с друзьями было бы неловко доставлять вам неудобства…

– Что вы, что вы! Никаких неудобств. Я, признаться, обожаю кататься на самодвиже по ночному городу, особенно в сопровождении столь приятных персон.

Алира спешно прикинула в уме, за какое время преодолевается расстояние от родительского особняка до гостиницы на самодвижущемся экипаже, и пришла к выводу: ладно, минут двадцать она еще в состоянии потерпеть общество сэра Артура Эбенезера Сполдингтона IV, одновременно не нарушив норм приличия необоснованным отказом. К ее удивлению, знатный джентльмен сам предпочел сесть за руль, не прибегая к услугам шофера.

«Любит лично все контролировать, – сделала себе пометку девушка. – Впрочем, того и следовало ожидать».

Больше всего она опасалась, не станет ли сэр Артур по дороге подробно выспрашивать, куда и зачем друзья уезжают. К счастью, он вполне удовлетворился расплывчатым «едем на запад» и переключился на разговор со спутниками Алиры, в большей степени – с Эдвином.

– Чем вы занимаетесь, сэр Эдвин? – в том числе поинтересовался Артур.

– В настоящий момент еду с вами на самодвижущемся экипаже, – не пошутил, а четко описал текущее положение юноша.

– Нет, я имею в виду в принципе.

– Я… ну… я ученый, – прибег к ранее предложенной Алирой характеристике Эдвин.

– Очень интересно. В какой области специализируетесь?

– Изучаю все понемногу.

– Давно вы знакомы с леди Алирой?

– Четыре месяца, две недели и три дня.

– Какая точность!

– Просто у меня хорошая память…

– Вон оно как… О! Похоже мы приехали, – известил сэр Артур. – Сэр Эдвин, сэр Нолан, крайне рад был с вами познакомиться. Леди Алира, мечтаю в скором времени с вами вновь увидеться.

На прощание высокородный джентльмен поцеловал девушке руку, а затем, рассекая плотную завесу тумана светом фар, умчался на автомобиле в ночь.

– Ну а сейчас-то мне можно уже высказаться? – оказавшись в номере гостиницы, осведомился Ульрих, прежде вынужденный молчать в присутствии сэра Артура. – Весь вечер мне пришлось выслушивать всякую лютую ахинею! И почему люди не в состоянии говорить нормально?! Ясно же, что, например, леди Ада банально никуда не хочет отпускать Алиру, но вместе с тем опасается проявлять излишнюю строгость, ведь один раз дочурка после предпринятых мамашей воспитательных мер просто взяла и надолго исчезла. А весь из себя утонченный и высокомерный Артур вообще неприкрыто клеился к нашей рыжей…

– Не понимаю его мотивов, – небрежно бросила Алира.

– Если ты, дорогуша, не понимаешь, чего хочет взрослый мужик от симпатичной молодой девушки, то…

– Давайте не будем об этом, – в непривычной для себя несколько грубоватой манере прервал книга Эдвин. – Словно у нас иных забот нет! День выдался богатым на впечатления. Я устал и собираюсь спать. И прошу, больше никаких сэров Артуров, сэров Эбенезеров и тем паче сэров Сполдингтонов.

– Хорошая идея, – поддержала Алира.

Назавтра Команда Чаши отправилась на вокзал. В ожидании прибытия поезда они выслушивали последние наставления от Алириных родителей. Вернее, говорил в основном лорд Бэрри. В частности, он советовал, какие рестораны надо обязательно посетить в Селвике, рекомендовал самый роскошный отель, а в заключение отвел Эдвина в сторонку и поделился с юношей:

– Иногда с Алирой не просто сладить, и все равно она – замечательная девушка: добрая, отзывчивая, начитанная и до невозможности сообразительная. Я воздаю хвалу Порядку за такую дочь. Пообещайте позаботиться о ней, ладно?

– Само собой, лорд Бэрри. Я буду беречь ее.

– Спасибо, – поблагодарил любящий отец, сердечно пожав молодому человеку руку.

Леди Ада, наоборот, преимущественно молчала. Утром Алира звонила домой и настоятельно потребовала от матери никогда впредь без согласия дочери не организовывать внезапных встреч с сэром Артуром, как вчера на обеде. Вероятно, леди Ада слегка обиделась. Она-то руководствовалась исключительно интересами Алиры, но что эти неблагодарные дети смыслят в жизни?..

Помахивая кружевным платочком вслед удаляющемуся от платформы составу, Ада поинтересовалась у мужа:

– И с чего ты так разлюбезничался с тем странным юношей, сэром Эдвином?

– Видишь ли, дорогая… этот паренек – не знатный лорд, не сын железнодорожного магната да и вовсе не принц на белом коне. Однако он – единственное живое существо на Земле-Матери, которое наша с тобой дочь считает умнее самой себя. И сей единственный факт автоматически свидетельствует о многом.

Естественно, ни до Алиры, ни до Эдвина слова лорда Бэрри не долетели, ибо звонко гудящий паровоз слишком далеко увез молодых людей. Впервые путешествующий поездом юноша завороженно глядел в окно на проносившиеся мимо небольшие строения, коих по ходу движения встречалось все меньше и меньше, зато деревьев с каждой преодоленной верстой заметно прибавлялось. Первоград вместе с присущими ему безумной суматохой и непрестанно развивающимся техническим прогрессом остался позади. Индустриальный пейзаж целиком сменился природным в течение каких-то полутора часов. Грязные заводы где-то далеко потонули в дыму собственных труб, а на сцену вышли живописные леса и поля, потихоньку освобождавшиеся от снежного покрова в предвкушении весны.

– Как же быстро мы едем… – прошептал Эдвин.

– Бывало и быстрее, – заметила Алира. – Или произошло невероятное, и вы забыли о подземном тоннеле, по которому мы в кратчайшие сроки добрались от Хрустального Города до острова Королей?

– Нет, я помню, но тогда не было подобного ощущения скорости, создаваемого видом из окна. Я вот смотрю вниз и вижу, как земля прямо-таки убегает от нас. Классная штука этот ваш самовар с кирпичами…

С чисто исследовательским интересом Эдвин прошелся туда и обратно вдоль всего состава. Алира и Нолан ждали товарища в купе, чтобы потом втроем пойти пообедать в вагоне-ресторане. Сделав заказ, Алира предоставила краткую историческую справку о создании первой железной дороги:

– Идея давно витала в воздухе – сразу после изобретения парового двигателя хорошо знакомым нам мастером Гейбом. Телеги, перемещаемые по рельсам, существовали с глубокой древности. Вот только толкать их приходилось усилиями людей или животных. Объединить рельсы и паровую тягу представлялось исключительно логичным вариантом. Ранние опыты проводились с переменным успехом, но так как ими занималось огромное число инженеров по всему миру, то значительное количество экспериментов чуть ли не мгновенно дало качественный результат. Наиболее приближенный к современным паровозам механизм запатентовал кладский изобретатель по имени Скалл в 128 году Эры Порядка. А уже в 130 году по инициативе самого короля от Первограда до Алого Дворца проложили первую полноценную железную дорогу с постоянно курсирующим между столицей и королевской резиденцией составом. Честно, я готова поддержать отнюдь не каждое решение короля, а впоследствии Императора. Тем не менее вклад Сида в развитие транспортного сообщения на нашем острове объективно заслуживает одобрения.

– Хм, – хмыкнул Эдвин, – получается, правителя Клада по-прежнему именуют Сидом даже после преобразования королевства в империю. А какой у нынешнего Императора порядковый номер?

– Пятьдесят.

– Стоп, – не поверил юноша, – тут очевидно вкралась счетная ошибка. Когда мы с вами находились в 105 году, Кладом правил Сид XLIX…

– Правильно, а сейчас – Сид L.

– Но… этого не может быть! Прошло сто пятьдесят пять лет! За столь длительный период должно было смениться как минимум несколько Сидов.

– Сид XLIX умер в 105 году, вскоре после окончания войны Порядка, – поведала Алира. – Незадолго до того ушли из жизни двое его старших сыновей, и на престол взошел совсем юный одиннадцатилетний принц Рид, взявший имя Сид L. В 116 году при до конца не выясненных обстоятельствах во время традиционной ежегодной охоты на пушного зверя в Кантории погиб князь Лекс. Прямых наследников Лекс не оставил, а ближайшим родственником, обладавшим правом на княжение, оказался король Сид L, приходившийся покойному двоюродным братом. Таким образом сформировалась личная уния, объединившая Канторию и Клад.

– То есть Сид L стал одновременно королем Клада и канторийским князем, – уяснил Эдвин. – Многовато власти для одного человека.

– Дальше – больше, – заверила девушка. – Возникшее положение Сид использовал для установления контроля как над Восточным, так и над Западным Трипом – двумя территориями, явившимися результатом проигранной республикой войны. В 121 году кладские войска захватили слаборазвитый в военном плане СЛОН, а в 156 году настал черед Лимона. Развязалась затянувшаяся Великая объединительная война, приведшая к утрате последним его независимости. Прибавим сюда также длительные дружеские отношения с Румбией, мировым центром учения о Всеобщем Порядке. Итого: к 167 году Клад фактически подчинил себе большинство государств на острове Королей, и Сид L с благословения Магистра Порядка Юлиана принял титул Императора. А со 191 года начались различные несуразности. Дело в том, что именно в этом году Император Сид L последний раз выступал на публике. Прошло, как вы понимаете, почти семьдесят лет. Ходят слухи, причем небезосновательные, мол, Император давно умер, а государством в действительности управляет кто-то другой.

– Разумное предположение, – согласился Эдвин, – ведь в противном случае от нас требуется поверить, будто человек в состоянии дожить до… ста шестидесяти шести лет! Отдает бредом…

– Однако еще больший бред ожидает впереди, – загадочно намекнул Нолан.

– Вам что-то известно? – заинтересовалась Алира.

– Ну, я как бы из будущего…

– Было бы любопытно выслушать вашу точку зрения, – признался Эдвин, – с позиции… с позиции… с… с…

– Эдвин, вам плохо? – встревожилась Алира.

С молодым человеком произошли странные изменения. Сперва он весь побледнел, затем, наоборот, раскраснелся, точно сильно нагретое железо, стал часто дышать, руки его затряслись. Люди в вагоне-ресторане, отвлекшись от трапезы, изумленно наблюдали за юношей.

– М-мне н-надо… – прохрипел Эдвин. – М-мне надо выйти…

Пошатываясь и стараясь унять дрожь в конечностях, юноша медленно поднялся из-за стола и направился к тамбуру. По пути Эдвин проклинал судьбу за предельно несвоевременный приступ: как же так – на виду у всех?! Пассажиры наверняка будут задавать неудобные вопросы и, хаос знает, чего подумают, не получив внятного объяснения. Да и стыдно демонстрировать слабость на глазах у незнакомцев. А в слабости ли дело? И кто вообще говорит о слабости? Внутри молодого человека бурлила жаждущая высвободиться энергия неслыханной мощности. Слабость? Ха, слабость?! Подобной мощности хватит для уничтожение всего поезда!

– Успокоиться… – убеждал себя юноша. – Успокоиться… подавить зов эфира…

Он резко толкнул дверь тамбура и буквально ввалился в проход, рухнув на металлический пол. К горлу подступила тошнота. Секунду, секунду… сейчас вырвет, и сразу полегчает. Но тошнота никак не переходила в рвоту. Мгновение спустя одно неприятное ощущение сменилось другим. Вместо тошноты Эдвин почувствовал страшный голод, как будто не ел неделю. В животе заурчало, а в голове крутилась единственная мысль: «Поесть! Поесть!», однако и это состояние не продлилось долго. Место лютого голода заняла невыносимая жажда. Воды! Воды! Воды! Хоть капельку!.. Во рту пересохло, язык перестал двигаться. Все тело пылало. Хотелось разорвать на себе одежду, дабы хоть как-то охладиться. Вдруг жар спал, и юношу пробил озноб. Пальцы от холода не могли согнуться, суставы закоченели. Зато жажда ушла. Действительно, зачем о ней беспокоиться, когда ты вот-вот замерзнешь насмерть? Раздававшиеся отовсюду крики и возгласы постепенно умолкли. Остался лишь потихоньку удаляющийся мерный стук колес поезда, звучавший все тише по мере погружения в бездну. Подождите, подождите! В какую такую бездну? Ту самую, на дно которой неторопливо опускался Эдвин. А почему он там оказался? И зачем опускается все глубже и глубже? Хм… стоит задуматься. На дне определенно ничего хорошего не найти – факт! Следовательно, надлежит всплывать. Ноги в руки, и наверх, наверх! К брезжащему впереди свету! Еще чуть-чуть… Уф… получилось! Солнышко в небе сияет, ветерок дует. Правда, кругом бескрайний океан, и указанное обстоятельство стремительно снижает шансы на выживание… Ай, ну и ладно! Как же тут красиво! Вернее, было красиво, пока воду не охватило неистовое пламя. А разве вода может гореть? Может или нет – неважно, главное – она горит, и ты скоро сгоришь вместе с ней. Перспектива вовсе не радужная. Хорошо хоть ни голода, ни тошноты, ни жажды не испытываешь, а только гнев, перерастающий в жестокую ненависть к любому, кто преспокойно будет жить дальше, когда ты умрешь. Да как они смеют?! Жить без меня? Ишь чего удумали! Проклятые предатели, негодяи, сволочи!.. Упыри, твари… я тут помираю, а они… они… Эдвин в голос разрыдался. Ему стало жаль себя, Алиру, Нолана, маму, брата и других, причем совершенно посторонних людей… Потом молодой человек вспомнил рассказанную Алирой абсолютно несмешную шутку про опоздавшего к чаепитию лорда и до жути неестественно развеселился, едва не лопнув от смеха. Ха! Лорд! Опоздал! К чаепитию! Какой абсурд! Ха-ха-ха! Вот же умора! А чай, небось, остыл… А кто-то его специально заваривал, вложив частичку собственной души, желая поделиться заботой и любовью… Ах! Любовь, забота… Без них мир обречен… Нет! Без них мир бессмыслен! Да! Да! Да! Я люблю мир, и всех его обитателей в придачу! Мир, ты меня слышишь? Я тебя люблю! Мир? Мир, ты где? Темная пустота бесконечности… Движение атомов замедлилось, их скорость приблизилась к нулю. Конец Вселенной… Неужели, именно так выглядит смерть?..

– Эдвин! – звучал вдалеке девичий голос. – Эдвин, очнитесь!

Юноша приоткрыл глаза. Над ним нависли три фигуры: Алиры, Нолана и незнакомого, одетого в костюм-тройку мужика с саквояжем.

– Я… жив? – на всякий случай осведомился Эдвин.

– Скорее да, чем нет, – без тени улыбки констатировал мужик с саквояжем. – Вам, сэр, требуется покой. Ваши друзья помогут вам добраться до купе. Остальных попрошу разойтись. Здесь совершенно не на что смотреть.

Толпа набившихся в тамбуре зевак расступилась. Алира с Ноланом подхватили юношу на руки и побрели к своему вагону. Боковым зрением журналист заприметил человека в круглых темных очках и черной шляпе. И вроде ничего особенного, но, поймав взгляд Нолана, человек поспешил удалиться, распихав локтями рядом стоявших пассажиров.

– Хм, подозрительно, – произнес вслух журналист.

– Не то слово, – не понимая, о чем речь, промямлил обессиленный Эдвин.

– Не смейте так больше делать, – строго пригрозила юноше Алира, одной рукой придерживая его, а другой смахивая с лица следы неконтролируемо пролитых слезинок.

Глава 3. Необузданная стихия

Руководство Банка Селвика крайне редко советовалось с мэром Бергом, выполнявшим исключительно хозяйственные функции по управлению делами города и чисто технически не имевшим даже минимального отношения к крупнейшей кредитной организации в мире. И все-таки мнением господина мэра не стоило пренебрегать, когда вопрос касался политики. В идеале деятельность Банка носила сугубо частный характер по типу гражданско-правовых отношений «клиент – кредитная организация». При этом в качестве клиента мог выступать кто угодно: физические лица, юридические лица, муниципальные образования или целые государства. Правила устанавливались единые для всех. Хочешь получить кредит – не проблема. Заполняешь соответствующую форму и ждешь ответа. Сотрудники Банка проверяют, насколько ты платежеспособен и благонадежен, а затем принимают решение: предоставить кредит или отказать в его предоставлении. Все очень просто.

Однако в тот день поставленный пред руководством Банка вопрос требовал более детального рассмотрения, ибо клиентом выступала ни много ни мало Кладская Империя. Она нуждалась в деньгах для продолжения войны с визами. Разорительной, опустошающей и кажущейся бесконечной войны с визами. В большинстве случаев цель получения кредита не считалась сколько-нибудь важным моментом. Какое кредитной организации дело до того, как именно планируется использовать выданные ею средства? Лишь бы потом деньги вернули с процентами. Но, скажем без обиняков², война с визами всех откровенно достала. Финансисты, торговцы и промышленники терпели убытки. Только предприятия, выполнявшие оборонные заказы, уверенно держались на плаву. Прочим же приходилось потуже затягивать пояса и ждать у моря погоды. Военная машина беспощадно сминала и врагов, и друзей. В стремлении задавить визов Император через верных сторонников в Парламенте беспощадно душил налогами крупных собственников, полностью игнорировал социальный сектор, а также выжимал досуха ресурсы из ранее захваченных территорий, население которых и без того не питало к кладской власти особой любви. Напряжение нарастало в каждом уголке острова Королей. Стоило кому-то одному поднять восстание, и могучая Империя рухнула бы, словно карточный домик, а заодно потянула бы за собой всю мировую экономику. Последнее обстоятельство совершенно не устраивало банкиров. По их мнению, война хороша тогда, когда приносит доход. А что касается войны, грозящей глобальным экономическим крахом, то это какая-то неправильная война. Согласно разделяемому большинством финансистов мнению, на определенном этапе Император Сид L перестал вести «правильную» войну и пустился в непонятную авантюру с туманными перспективами.

– Мэр Берг, – обратился директор Банка, низенький лысый плотный мужичок с двойным подбородком и глазами-бусинками, – я пришел к вам посоветоваться по поводу предоставления кредита Кладской Империи в размере одного миллиарда селвикских марок. С подобной просьбой клиент обращается к нам впервые. Да и столь значительных сумм мы до сих пор никому не выдавали. Наше решение безусловно повлияет на судьбу мира. Если мы дадим утвердительный ответ, война на севере продолжится. Возможно, люди сумеют выиграть. Победа даст Империи доступ к новым территориям, новым ресурсам и новому рынку сбыта. И есть вероятность через много лет получить деньги обратно, причем с огромными процентами. К сожалению, в случае успеха визов – а мы не можем наверняка судить об истинном потенциале их магии, – мир столкнется с существенными экономическими проблемами. Попросту говоря, нас ждет невиданное доселе падение. Пострадают абсолютно все: от уличного дворника до нефтяного магната. Церковники назвали бы сие полным и всепоглощающим хаосом… Другой вариант: мы отказываем Империи в предоставлении кредита…

– А на то есть формальные основания? – осведомился мэр Берг, длинный тощий гладковыбритый господин лет сорока пяти, сидящий за широким письменным столом в дорогом кожаном кресле.

– Наши юристы без труда найдут лазейки, – заверил директор. – В крайнем случае откопают очередной затерянный в архивах судебный прецедент пятисотлетней давности, о каковом уже все давно позабыли… Не в том дело. Наш отказ заставит Клад приостановить наступление у Пограничья. Стороны будут вынуждены сесть за стол переговоров. До чего уж они договорятся, также не суть важно. При любом раскладе наступит хотя бы временное перемирие. А глобальной экономике сейчас как раз требуется передышка. Нам не нужны сильные потрясения. И без них проблем достаточно.

– Выходит, есть два варианта: рискованный, но потенциально неимоверно выгодный, и более спокойный, однако не приносящий Банку очевидных доходов. А руководство не в состоянии сделать выбор.

– Голоса разделились, чего, по-хорошему, следовало ожидать. Исходя из базовых принципов деятельности Банка, мы обязаны дать кредит, невзирая на внешнеполитическую обстановку в мире, потому как Селвик изначально создавался в качестве нейтрального, ни от кого и ни от чего не зависящего города-государства. Невмешательство – наше первое и главное правило. Тем не менее в сложившейся ситуации мы вмешаемся так и так. Не предоставим кредит – вмешаемся. Предоставим – опять вмешаемся. В связи с чем руководство Банка обращается к вам за советом как к человеку, являющемуся участником некой… – Тут директор бросил едва заметный взгляд на прикрепленное к стене большое прямоугольное зеркало. – Некой, кхм, международной организации, объединяющей лиц, напрямую заинтересованных в будущем мировой экономики…

– Раз уж вы упомянули о целях создания Селвика и его Банка, – принялся рассуждать мэр Берг, – быть может, нам стоит копнуть чуть поглубже историю и вспомнить о такой цели, как обеспечение стабильного имущественного оборота на острове Королей. А теперь представьте: у нас существует возможность выиграть немного времени для исправления экономического положения, и существует возможность ввергнуть экономику в пучину хаоса. Мудрый и справедливый Магистр Порядка Селвик I, в честь коего, кстати, назван наш прекрасный город, вряд ли одобрил бы вариант номер два. Значит, в случае принятия решения об отказе в предоставлении кредита Кладской Империи, совесть руководства Банка останется чиста.

– Я вас услышал, мэр Берг. Благодарю за уделенное мне время.

– Всегда обращайтесь, директор.

Берг подождал, пока за банкиром не захлопнется дверь, после чего повернулся в кресле в направлении настенного зеркала и произнес:

– Прокомментируете?

Стоящие рядом с зеркалом дедушкины часы сами собой отклонились на девяносто градусов, открыв проход в тайную комнату, из которой вышел седой мужчина с испещренным морщинами лицом.

– Все идет по нашему плану, – изрек хриплым голосом загадочный человек.

– Надеюсь, Синдикат знает, что делает, – проговорил мэр.

– А у вас возникли сомнения?

– Я всегда сомневаюсь, когда речь заходит об участии Господина Д.

– Уверяю, Господин Д – обычный член Синдиката, как и мы с вами.

– Обычный? – невесело усмехнулся Берг. – Сомневаюсь, ведь мы даже полного имени его не знаем. «Д» – это сокращение? Или взятая наобум и ничего не значащая буква алфавита? Мне не по душе играть в паре с неизвестным партнером.

– Однако покуда вы оставались в выигрыше, вас не беспокоила личность Господина Д. Обстоятельства изменились?

– Ставки резко повысились. Пошла игра по-крупному. Мы более не размениваемся на мелкие споры местечковых предпринимателей. Отныне нас интересуют поистине мировые масштабы. Риск слишком велик. А вдруг мы где-то допустили просчет? Речь идет о крупнейшей державе на Земле-Матери…

– Государства уходят в прошлое, – заявил хриплый. – Совсем скоро мы займем их место. Монархия отжила свой век, пора двигаться дальше. Деньги, технология, информация – они сегодня диктуют правила, а не какой-то жалкий человечишка, по воле судьбы унаследовавший право раздавать всюду дурацкие указы. Рынок подчиняется объективным законам, а не чьей-то прихоти. Идея, будто единоличная власть государя выступает гарантией Порядка, безнадежно устарела. Сей факт осознаете вы, осознаю я и осознает Господин Д. Все мы в одной лодке плывем по течению прогресса. Империя падет. Завтра или через сто лет, но она падет. Так чего зря время терять? Ускорим процесс!

– Я и не спорю, – оправдываясь, сказал мэр. – Вызывает опасение наша с вами излишняя самоуверенность. Говорите, рынок объективен? Соглашусь. Но откуда нам известно, по каким именно законам он существует? Мы – тоже люди. Нам тоже свойственно ошибаться…

– О! Вижу, вас заботят совершенно правильные вопросы. Посему вы точно обрадуетесь известию о новом приобретении Господина Д.

– Расскажите поподробнее, – заинтересовался Берг.

– Слышали о разностных машинах?

– Разумеется, механические устройства для автоматизации вычислений. У пары-тройки компаний в Селвике есть похожие. Довольно дорогие штуковины.

– И чрезвычайно полезные, – добавил хриплый. – А теперь представьте разностную машину еще более универсального характера. Машину, способную не только производить сложнейшие математические расчеты, но также хранить и обрабатывать огромные массивы информации. С прибором вроде этого пред нами раздвинулись бы многие границы, включая возможность на основе ряда известных вводных данных с предельной точностью прогнозировать развитие тех или иных событий. Звучит здорово, не правда ли? И у меня для вас хорошая новость. Кладский математик Стерлинг изобрел подобный аппарат, назвав полученное творение аналитической машиной.

– И Господин Д купил ее?

– Да, он приобрел и само устройство, и патент на него за… весьма щедрую сумму.

– Дальновидный ход, – одобрил мэр Берг.

– Аналитическая машина послужит делу Синдиката. С ее помощью мы наведем в мире Порядок. Будущее уже не за горами, мой друг…

– Поживем – увидим, – ответил мэр, стараясь сообразить, когда конкретно хриплый успел стать его другом.

– Приступ эфирной лихорадки, – поставил диагноз Ульрих.

– Это опасно? – уточнил Эдвин, лежа на диване в купе.

– Разве что у тебя аллергия на смерть, – «пошутил» книг.

– Не смешно, – сурово отреагировала Алира. – И как нам быть?

– Нам? – переспросил Ульрих. – От нас-то ровным счетом ничего не требуется. А вот Эдвину придется и дальше всеми силами противостоять эфирному полю. Мы можем лишь оказывать моральную поддержку с помощью фраз типа «держись, братан!», «ты круче всех», «не падай духом» или «во имя богов, не убивай нас всех случайным магическим выбросом!..»

– Я едва не уничтожил поезд… – печально проговорил Эдвин.

– Чуть-чуть – не считается, – подбодрил книг. – Хочешь – верь, хочешь – не верь, но ты неплохо справился, в подтверждение чего приведу один-разъединственный довод – мы всё еще живы!

– Я не понимаю, – недоумевал Эдвин, – почему приступ случился именно сейчас?

– За пределами Первограда поле стало ощутимо настойчивее требовать магии, – поведал книг. – Чем дальше мы отъезжаем от города, тем голоднее кажется эфир. Что, вообще-то, странно, ибо в ненавидящей волшебство и волшебные артефакты столице (проклятые ксенофобы!) жажда магии по логике ожидалась быть максимальной. Для несообразительных человеческих существ поясняю: поле хочет заставить людей (или иных гуманоидов) колдовать, а коли они, заразы, не колдуют, то полю должно хотеться заставить их еще пуще прежнего. Напрашивается вывод: не все жители Первограда или его окрестностей выступают ярыми сторонниками полного запрета магии. Похоже, кто-то втихаря все-таки приколдовывает, ай-ай-ай…

– Возможно, Крон? – предположил Нолан. – Кому как не балансиру подпитывать эфирное поле?

– Сомневаюсь, – отмел вариант Эдвин. – Он при нашей первой встрече упомянул о повышенной ответственности стража и нежелании произвольно влиять на течение времени. А мог ли он воспользоваться другой магией, я не уверен.

– Мы не о том думаем, – прервала дискуссию Алира. – Ну, в самом-то деле. Один из четырех миллионов и без того не особо законопослушных жителей Первограда практикует запрещенную волшбу. Тоже мне сенсация! Скажите лучше, как нам быть с проблемой Эдвина?

– Проще всего, – прикинул Ульрих, – периодически осуществлять магическую разрядку, то есть несколько раз в день выплескивать накопившуюся силу. Правда, стоит соблюдать осторожность: переусердствуешь – и бабахнет до небес! Короче, постарайся творить сложные, но не разрушительные заклинания. Стоит поупражняться в комбинировании стихий огня, холода и воды, дабы освободиться одновременно от большого количества энергии.

– Я попробую, – пообещал молодой человек. – И… кстати… тот мужчина с саквояжем, приводивший меня в чувства, – кто он?

– Доктор Джозеф, – пояснила Алира. – Нам повезло. Он случайно очутился неподалеку и, как врач, поспешил вам на помощь. Надо бы его поблагодарить. В том числе и за сохранение тайны пациента, ведь доктор с первого взгляда определил магический характер вашего недуга, однако не счел нужным распространяться на данную тему.

Прошли сутки. Эдвину заметно полегчало. По крайней мере внешне эфирная лихорадка никак не проявлялась. За последние двадцать шесть часов доктор Джозеф пару раз посещал молодого пациента, слушал сердце, считал пульс, мерил температуру, но отклонений от нормы не обнаружил.

Поезд пересек высоченный мост, соединявший две близко расположенные горы, и выехал на прямой участок дороги, ведущий к городу. Селвик был основан в 16 году Эры Порядка на пересечении наиболее важных сухопутных торговых путей острова Королей и назван в честь самого первого Магистра Порядка. Возникновение Селвика неизбежно вытекало из ряда пунктов Вечного мирного договора, заключенного Кладом и Канторией. Две державы при посредничестве со стороны Церкви Порядка и с целью сближения в части экономического сотрудничества согласились воздвигнуть на нейтральной территории независимый город-государство, призванный стать центром международной торговли, учредить всеобщий банк, а также создать международный арбитражный суд для разрешения споров по внешнеэкономическим сделкам. Позже идею поддержали Трип с Апельсином. В итоге пришлось принять новый международный акт – Договор о Селвике, – в соответствии с которым, участники признавали суверенитет вновь образованного города-государства и, помимо прочего, брали на себя обязательство оказывать всестороннюю военную поддержку в случае чьего-либо нападения на Селвик, никогда самостоятельно не участвующий в войнах. Благодаря нейтралитету Селвик удалось сохранить в полной неприкосновенности, включая и то время, когда по всему острову шли кровопролитные сражения (например, в период Войны Порядка). Уютные улочки города с красивыми аккуратными двух- или реже трехэтажными домиками не попортил ни единый ружейный выстрел и ни единый случайно разорвавшийся снаряд. С точки зрения безопасности лучших места и времени, чем Селвик образца 260 года Эры Порядка на Земле-Матери просто не сыскать. К несчастью, жить здесь довольно дорого, а работу найти не так-то просто, ведь к кандидатам работодатели предъявляют предельно строгие требования. Зато погостить недельку-другую на местном горнолыжном курорте приезжему – в самый раз! Лет пять назад Алире вместе с родителями уже доводилось посещать Селвик. Тогда словно бы сошедший с картины выдающегося художника-пейзажиста край произвел на девочку неизгладимое впечатление. Больше всего юной леди запомнился вид величественного Мейрингенского водопада, столь же грозного и опасного, сколь и необъяснимо притягательного.