Kitabı oku: «Время легенд. Книга I», sayfa 2

Они выбрались из леса, прошли через луг, и Анак открыла рот от удивления.

– Пришли, Анак! Смотри!

– Ничего себе…

Они стояли на краю глубокого ущелья. Над пропастью, между двумя утёсами, висел старый скрипучий канатный мост. Поручнями ему служили верёвки, натянутые от края до края, а под ногами покачивались в такт ветру грубые деревянные доски, перевязанные между собой.

– Ой, как высоко… Я никогда здесь не была.

– Правильно. Детям здесь одним совершенно нечего делать. Сегодня ты со мной. Так что сегодня можно. А одной нельзя – нет.

– Нам что, туда? А что на той стороне? – Анак испуганно смотрела вперёд.

– Там тоже горы. Этот утёс называется Чёртов палец. Ну что, идём?

– Ой, нет! – замахала руками Анак. – Нет-нет-нет! – Она отступила назад для надёжности. – Не пойду я по этому мосту, через этот твой Чёртов палец.

– Ну вот… а просилась со мной… – вздохнул Тарам.

– Я боюсь. Мост такой… Страшный…

– Страшный! Да, чтобы пройти по этому мосту, надо стать взрослым и нести ответственность за свои поступки. Но сейчас ты поступаешь правильно.

– Почему правильно? – спросила Анак.

– Потому что ты ещё ребёнок.

– Я взрослая! Посмотри, какая я! Я выше тебя! – Анак выпрямилась и надулась.

– Быть взрослой, Анак, это не значит быть выше меня. Это значит совершать взрослые поступки и понимать, к чему они могут привести. Вот, например, список, который я тебе показал? Как ты думаешь, такие дела мог бы натворить взрослый человек?

Анак молчала. Она чувствовала себя очень странно. Словно стояла у двери в ожидании, что та вот-вот откроется. Но почему-то дверь не открывалась.

– Я знаю один способ, как тебе стать взрослой, Анак. Ты можешь сделать так, чтобы этого списка не стало!

– Не стало? – Анак задумалась. – Я поняла! Поняла! Дай мне его, пожалуйста, я хочу его посмотреть ещё раз!

– Конечно, Анак. Держи.

Свиток снова возник у Тарама в руках. Он протянул его Анак, и тут произошло то, чего Тарам никак не ожидал: Анак выхватила злосчастный свиток, в два прыжка подскочила к краю ущелья и, размахнувшись, кинула его вниз. Свиток полетел в пропасть. Анак захлопала в ладоши, победоносно вскрикнула и с сияющей улыбкой повернулась к Тараму, но… тут же изменилась в лице – свиток как ни в чём не бывало был у него в руках.

– Как так? А ну, отдай!

Тарам спокойно протянул руку. Анак схватила свиток, в этот раз размахнулась получше и снова запустила его в бездну. Потом проследила за ним взглядом, пока он не исчез в тумане где-то далеко внизу. Всё! Теперь точно! Анак повернулась и…

– Да как ты это делаешь? – негодовала Анак.

Попытку выкинуть свиток она повторила ещё несколько раз. Скакала туда-сюда от края ущелья до Тарама, хватала свиток и кидала, кидала, кидала… Тарам молча наблюдал за ней, потом прилёг на камень:

– Разбуди, когда надоест. – Но заметив её непонимающее личико, рассмеялся: – Не устала козой скакать? Ты не сможешь избавиться от него просто так. Ты вот говоришь, что взрослая, а ведёшь себя как маленькая вредина. Мало того что ты от списка не избавилась, так ещё добавила туда один пункт. «Обманула своего Тарама». Смотри! – Тарам снова развернул свиток.

– И что мне теперь делать? – Анак выдохлась и села рядом с Тарамом.

– Сделать, чтобы этого списка не стало, значит, добрыми делами исправить всё. Хотя… Разве тебе это надо? Мне кажется, ты не сможешь. Ты же и так «взрослая»…

– А вот и смогу! Смогу!

– Да ну… – Тарам зевнул, – куда тебе. Если и сделаешь пару дел, так потом снова за старое возьмёшься. Мне кажется, с тобой всё понятно.

Анак очень обиделась! Два чувства бушевали в ней, как ураган: обида, что Тарам в неё не верит, и упрямство! «Я всё исправлю и докажу тебе, что я взрослая!» – думала Анак.

С того момента каждое утро Анак вспоминала список Тарама и пыталась что-то исправить. В первый день она вышла из башни и увидела бабушку, которая пыталась отыскать свою трость.

– Бабушка! Я сейчас тебе помогу! Стой! – закричала Анак. – Бабушка! Я бегу! – Анак мигом пролетела через двор, схватила трость и протянула её бабушке:

– Держи!

– О! Анак! Спасибо, внучка!

Бабушка приняла трость с благодарностью и удивлением, а на лице Анак расцвела огромная улыбка – оказывается, так здорово делать что-то хорошее!

Вечером Анак пришла в сад к камню. Тарам уже ждал её. Девочка бросилась к нему:

– Тарамчик! Ты знаешь? Знаешь?

– Знаю! Помогла бабушке, – одобрительно кивнул Тарам.

– И она мне спасибо сказала! – похвасталась Анак.

– И как тебе? Понравилось?

– Очень понравилось! Я как взрослая прямо, – гордо вымолвила девочка.

– Слова благодарности всегда приятны, Анак.

В лапках Тарама снова появился свиток. Девочка увидела, как из списка пропала последняя строка.

– Смотри, одна запись исчезла! – радостно воскликнула Анак.

Тарам пожал плечами и привычным движением убрал свиток за спину.

– Исчезла! Так, глядишь, и весь список когда-нибудь исчезнет. Ладно! Пойдём гулять! Знаешь ли, с тобой веселей, Анак-почему!

Так они стали проводить много времени вместе – встречались у камня в саду, уходили к реке, сидели на траве, ели лепёшки, которые приносила с собой девочка, много разговаривали. Анак усердно трудилась над тем, чтобы список исчез. Она спешила делать добрые дела, и строк в свитке с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Иногда она старалась так усердно, что Тарам тоже попадал в неловкие ситуации. Вот решила Анак принести воды, набрала полное ведро и побежала с ним вверх, к башне. Бежала мимо Тарама, сияя от гордости, и прокричала ему:

– Смотри, Тарамчик! Какая я сильная!

Но в тот же миг налетела на камень и опрокинула всё ведро прямо на Тарама.

– Ой! – воскликнула Анак от неожиданности.

– Не «ой», а прости, пожалуйста! – сказал весь мокрый Тарам. – Нужно говорить «прости, пожалуйста», когда случайно делаешь другому что-то не очень хорошее. Понимаешь?

– Ага! – кивнула Анак. – Прости, пожалуйста! А теперь ещё раз прости, мне надо на секундочку… – Анак подняла ведро и снова побежала к реке. – Прости, пожалуйста, Тарамчик!

С тех пор Тарам ещё много раз слышал волшебные слова «прости, пожалуйста»: «Прости, пожалуйста, что уронила тебя, Тарам», «Прости, пожалуйста, что наступила на тебя, Тарам!», «Ой, прости, Тарам, я не думала, что барашек укусит тебя, я же просто хотела загнать его в стадо!» – и много других смешных вариантов, о которых Тарам предпочитал не вспоминать!

Поначалу Анак не понимала, почему ей так сильно хочется, чтобы список с пакостями исчез, и старалась просто побыстрее разделаться со всем этим, совершая добрые поступки. Однако со временем ей стало по-настоящему нравиться быть ответственной и взрослой в своих делах. Анак было приятно слышать слова благодарности от родных, и она с радостью делилась этим со своим добрым другом Тарамом. Тарам улыбался и очень радовался, когда Анак рассказывала ему о том, как прошёл день и что хорошего ей удалось сделать. Конечно, не всегда получалось делать только хорошее, случались и не очень хорошие поступки. Но если раньше Анак делала гадости и не задумывалась об этом, то сейчас она размышляла, как сделать, чтобы такого больше не повторилось.

И вот на свитке почти не осталось строчек. Наша Анак изменилась. Нет, она по-прежнему оставалась весёлой девчушкой, которая любит играть и шалить. Однако теперь она стала отзывчивой, стала слышать просьбы родных, стала уважать чужой и свой труд! Она стала видеть мир вокруг, прислушиваться к нему, а вместе с этим росла и её душа.

Анак научилась разводить огонь в очаге, пасти стадо, помогала бабушке готовить еду, особенно те самые лепёшки, которые так любил Тарам.

– Спасибо тебе за угощение, Анак. Очень вкусно! – поблагодарил домовой.

Анак принесла Тараму лепёшку, которую испекла сама. Она сидела рядом с ним на камне и смотрела на горную реку внизу.

– Тарамчик, а Тарамчик?

– Да, почемучка?

– А ведь наступит день, когда я тебя больше не увижу? Ведь так?

Тарам вдруг сделался очень серьёзным.

– Да, Анак… этот день наступит. Это будет означать, что моя маленькая Анак стала взрослой. Я буду очень скучать по тебе. Ты просто перестанешь меня видеть, но я по-прежнему останусь твоим Тарамом. Что бы ни случилось, приходи на наше место и рассказывай мне, как прошёл твой день. Обещаешь?

– Обещаю, Тарамчик. Обещаю.

* * *

Наступила осень. Дни стали короче, а солнце всё чаще пропадало за тучами. Эти дни Анак особенно нравилось проводить вместе с Тарамом. Было уютно. Разговоры были долгими, а прогулки дарили радость. Анак никак не хотела верить в то, что однажды это закончится.

– Так, давай-ка посмотрим, что у нас там?

Тарам важно достал свиток и стал изучать его.

– Ну? Что? – с нетерпением спросила Анак.

– Так-так, – протянул Тарам. – Ну вот, посмотри.

Он отдал свиток девочке. Анак схватила его, но тот исчез так быстро, что она даже не успела его развернуть.

– Ой, – Анак не поняла, что случилось. – Он исчез!

– Исчез. В свитке не осталось ни одной строчки.

Тарам посмотрел на девочку и улыбнулся:

– Я очень горжусь тобой, Анак. У тебя всё получилось!

Они много смеялись в этот беззаботный день. Гуляли, потом сидели и молчали. Незаметно наступил вечер, и Анак пошла спать.

На следующий день девочка, как обычно, пришла к камню.

– Тарам… Тарам… Тарам та-ра-рам, – Анак смотрела по сторонам. – Тарам… Где ты? Выходи! Я пришла! Давай поиграем!

Но Тарам не появился. Анак всё поняла. Она села на камень, закрыла глаза и прошептала:

– Спасибо тебе, Тарам-Та-ра-рам.

* * *

Тот день ничем не отличался от предыдущих. Женщины занимались хозяйством, а мужчины – папа и два старших брата Анак – отправились с отарой овец на дальнее пастбище, которое находилось на противоположном склоне горы. Путь был неблизкий, и ждали их обратно только через несколько дней. Солнце, светившее утром так ярко, пропало сразу после полудня. Тёмные тучи заволокли небо. Поднялся ветер.

– Ох, не нравится мне эта погода! Чувствую, буря надвигается… – Бабушка всматривалась в вершины, прикрыв ладонью глаза от ветра.

– Бабушка, надо в дом уходить. Смотри, дедушка уже возвращается.

– Вижу, Анак. Значит, и правда в той стороне недоброе начинается. А наши ушли далеко. Боюсь, не успеют они до начала бури вернуться. Вряд ли они заметят её… Иди в дом, Анак. Скоро дождь начнётся.

– А как же отец и братья? Что с ними будет? – встревожилась Анак.

– Иди в дом! – отмахнулась бабушка. – Взрослые разберутся!

Анак зашла в дом. Сердце бешено колотилось в груди. Как быть? Дедушка и бабушка слишком стары. Маму дед ни за что не отпустит. Соседей ждать слишком долго! Остаётся только одно – бежать самой.

Бабушка и дедушка, причитая, вошли в дом, а Анак, ни секунды не раздумывая, юркнула за бабушкиной спиной и выбежала прочь из башни.

Ветер набирал силу, тучи сгустились до черноты и ползли в ту сторону, куда ушли отец и братья. Анак бежала быстро, как только могла. Только бы успеть, только бы не накрыло их раньше, чем они повернут обратно. Тропа петляла по склону, но Анак не разбирала дороги. Как же быть? Дорога через перевал займёт много времени, она, скорее всего, не успеет. Нет! Надо что-то придумать. Она не может повернуть обратно! Не тому её Тарам учил! «Тарам, как мне тебя не хватает сейчас. Но я буду взрослой! Буду! Стоп!» – Анак вспомнила мост через ущелье Чёртов палец. Тот самый мост, по которому она так и не отважилась пройти. При этой мысли ей стало очень страшно. Но другого пути не было. У неё не оставалось времени на раздумья. Анак побежала к мосту.

Перед мостом Анак застыла, сердце так стучало, словно хотело вырваться из груди. Теперь надо сделать шаг. Снова шаг. Ещё шаг. И ещё один. Мост скрипел и раскачивался из стороны в сторону. Анак изо всех сил держалась за верёвки-поручни. Медленно, но верно продвигалась она вперёд. Только не смотреть вниз. Только не торопиться. Сейчас торопиться нельзя. Любое неосторожное движение – и помогать надо будет уже ей. «Иди, Анак! Смелее! Ты же взрослая! – повторяла она себе. – Ещё пару шагов, и ты в безопасности!»

– Ах! – Анак шагнула на твёрдую землю. Мир вокруг больше не раскачивался. Она смогла! Теперь бежать на склон – дальше! И вот уже через несколько минут она увидела отца и братьев.

– Отец! – закричала Анак. – Скорей назад! Там буря!

– Анак! – удивился её отец. – Что ты здесь делаешь? Кто отпустил тебя одну?!

Вокруг всё ещё было спокойно. На этом склоне горы ничто не предвещало серьёзной бури.

– Никто, отец! Прости! Я сама! Но буря идёт! Мы видели! Я поэтому прибежала!

Ещё недавно отец решил бы, что это очередная шалость Анак, и не поверил бы ни единому слову, но сейчас, видя её встревоженное личико, он понимал, что она говорит правду.

– Возвращаемся через Чёртов палец! Гоните отару к мосту!

Он махнул рукой сыновьям, и они все вместе начали разворачивать отару. Анак помогала им.

Небо начало затягивать, и вскоре стало очень темно.

– Быстрее! Быстрее! – кричал отец.

Застрянешь в бурю в горах – не жди ничего хорошего. Поднялся ветер, он раскачивал мост всё сильнее. Каждый шаг давался с трудом. С неба сорвались первые капли дождя. Доски скрипели под ногами, верёвочные перила намокли.

С каждой минутой небо чернело сильнее, хотя казалось, что чернее быть не может! Когда Анак с отцом и братьями уже подходили к башне, подгоняя испуганных барашков, небеса как будто разверзлись – ливень стеной встал у них на пути, невозможно было разглядеть ничего вокруг. Ветер сгибал деревья до земли, а потоки воды устремились по склону вниз к реке, снося всё на своём пути.

– Вернулись! Вернулись! – Бабушка, мама и дедушка выбежали к ним навстречу.

– Это что, Анак с вами? – воскликнула мама.

Никто не заметил, как Анак выбежала из дома!

– Да! Анак спасла нас! Мы успели вернуться через мост.

Все стали обнимать Анак!

– Ах, Анак! – воскликнула мама и прижала мокрую малышку к себе. – Ах, Анак!

* * *

С тех пор прошло много лет. Анак выросла. Она сама стала мамой, а спустя годы и бабушкой. Это была поистине добрая, щедрая, мудрая и заботливая женщина с лёгкой и свободной душой. Все очень любили и уважали её. Она часто приходила к тому самому большому плоскому камню в саду, приносила лепёшку и рассказывала, как прошел её день. «Привет, Тарам-Та-ра-рам. Я знаю, ты меня слышишь».

* * *

Понти закончил свою историю и посмотрел на детей – у обоих глаза были на мокром месте!

– Как в кино! – выдохнул Петя и, посмотрев на Линду, добавил: – Ты плачешь?

– Нет! Что за глупости! – Линда смахнула слезу. – Пылинка попала!

– Вот что тебе мешает сказать правду? – возмутился Петя. Он отчётливо видел, что у Линды в уголках глаз собрались слёзы.

– Отстань! – огрызнулась Линда.

Меньше всего ей хотелось выглядеть размазнёй в глазах третьеклашки.

– Это всё случилось на самом деле? – спросил Петя у Понти.

– Да выдумка всё, – отрезала Линда.

– Чистая правда! Особенно если вы хотите в неё верить! – подмигнул Понти.

Линда посмотрела на купол. Дождь перестал, и небо, кажется, немного прояснилось.

– Спасибо за историю, странный человек, – делано улыбнулась Линда. – Дождь закончился, и мы пойдём.

– Я не человек, юная леди. Я же говорил. Я странствую восемь тысяч лет. Люди столько не живут.

– И кто вы тогда? – Линда не верила ни единому слову.

– Я – лидэвик!

– Впервые о таком слышу! – пробормотал Петя.

– Возможно, потому, что он врёт, – хмыкнула Линда.

– Ты, значит, из тех, кто никому не верит и не доверяет?

– Мир – опасная и лживая штуковина, и лучше верить в плохое, чем разочаровываться, не получив хорошее.

– Хм… интересно… интересно.

Линда достала телефон, чтобы проверить время.

– Петя! Нам пора! Уже пять!

– Это из-за него ты так расстроена? – Понти ткнул пальцем в лицо мальчишки на экране телефона Линды.

Линда резко убрала гаджет.

– Нет! – Щёки её покраснели, и она громко и зло сказала: – Петя! Поднимайся сейчас же! И – домой!

Петя послушно встал.

– Спасибо вам, Понти. – Он пожал маленькую ручку. – Я верю, что вы не человек. Иначе у вас не торчал бы хвост.

Понти покраснел не меньше Линды и быстро спрятал хвост за пиджак.

– Простите! Это всегда так, когда я нервничаю.

У Линды отвисла челюсть. Она дёрнула Петю на себя.

– Бегом!!!

Ребята побежали вон из музея.

– Вы только никому не рассказывайте! Ладно? – крикнул Понти им вслед. – Ни про хвост, ни про восемь тысяч лет! Ребята?!

Вдалеке громко хлопнула дверь.

– Дурак! Дурак! Дурак! – принялся причитать Понти. – Выдал себя! А вдруг они негодяи? А вдруг они расскажут негодяям? Что же тогда будет?

Он мерил зал шагами.

– Ну, всё! Мне точно не светит ничего хорошего! Ах! Потерял всякую бдительность! Глупый, глупый Понти.

И только когда в куполе заблестел месяц, Понти перестал корить себя и скрылся в тёмном коридоре.

А ВЫ ЗНАЛИ?

Дух дома упоминается практически в каждой культуре! Как только его не называют в разных странах. Например, в России он зовётся домовым. Французский дух дома – лютен, английский – брауни, испанский – трасчо, голландский – каботер. В Скандинавии его называют томтра, а в Японии – дзасики-вараси. У одних народов он представляется старцем, у других – зверьком, а у японцев, например, ребёнком пяти-шести лет!

Но как бы его ни описывали, как бы его ни называли, задача у него одна – следить за домом, в котором он живёт, помогать по хозяйству и оберегать дом от зла и дурных людей. Считается, что, при всей доброте и любви к хозяевам, духи дома умеют наказывать. Если хозяин в доме работящий, благодарит домового за помощь и не забывает его угощать, то и в доме будут царить мир и порядок. Если же хозяева ведут себя недружелюбно по отношению к домовому, то домовой начинает пугать их, греметь по ночам посудой, стучать, топать по дому – всем своим видом показывать, что он очень недоволен. Чтобы задобрить домового, наши предки просили прощения за проступки, наводили порядок в доме и оставляли домовому угощение. Также считалось, что домовой обладает весёлым нравом. Если становится скучно, он может спрятать вещи хозяев ради потехи. Но всегда вернёт – если его об этом попросить. Люди очень старались жить с домовыми в мире и согласии, ведь они охраняли дом от нечисти. Сегодня мало кто верит в домовых, но поддерживать в доме мир и порядок в любом случае не будет лишним!

Легенда вторая

Петя нашёл Линду на площадке за школой. Она сидела на ступеньках и плакала. – Линда? – Тебя ещё не хватало, – всхлипнула Линда.

– Ну вообще-то мы договорились встретиться… как обычно!

С тех пор как ребята столкнулись в старом музее, они каждый день гуляли после школы вместе. Обсуждали странного Понти, его хвост, его историю. В общем, в их размеренные школьные будни вторглось что-то необычное. Это необычное и пугало, и манило.

Линда заплакала ещё сильнее.

– В этом и проблема! Я никому! Никому не интересна, кроме девятилетнего мальчишки!

– «Никому» – это ты имеешь в виду того долговязого болвана, который делает вид, что у него есть усы?

– Он не болван! И у него есть усы! Настоящие! Мне так кажется, по крайней мере…

– Ну-ну. Настолько не болван, что довёл тебя до слёз?

– Как будто ты что-то в этом понимаешь!

– Может, и не понимаю. Но я почему-то думаю, что любовь – это что-то хорошее, а когда ты плачешь и страдаешь, вот что в этом хорошего?

Линда вытерла глаза.

– Это жизнь! – протянула она.

Дела в школе не клеились. Девчонки стали неожиданно серьёзными. Ещё вчера они вместе играли в классики, а сегодня всё, что их интересует, – это «селфи» и «Тик-ток»! А мальчишки и того хуже! Они вдруг из друзей превратились в инопланетян. Линда чувствовала себя не в своей тарелке среди внезапно повзрослевших одноклассников. А ещё она обнаружила в себе новое странное чувство – сердце начинало бешено колотиться, когда она сталкивалась с Никитой из 7 «А». Но он совсем не обращал на неё внимания. Ведь он крутой, а она – чудик!

– Слушай, – вкрадчиво сказал Петя, – может, пойдём в музей?

Линда посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Петя, мы всё уже обсудили. У него хвост!

– Значит, он говорил правду. И потом… раз он странствует много лет и записывает истории, может, он знает хорошую историю любви?

– Я ненавижу любовь! – снова заплакала Линда.

– Ох уж эти подростки! – вздохнул Петя.

* * *

Последние три дня были настоящим испытанием для Понти. С одной стороны, он очень переживал, что раскрыл себя двум незнакомым детям. С другой стороны, ему ужасно хотелось, чтобы дети пришли снова. Ведь для лидэвика нет большей радости, чем делиться своими историями. Не рассказывать истории для лидэвика – это не жизнь, а сплошное страдание!

Каждый день, ровно в три часа, так как именно в три часа в прошлый раз к нему заявились ребята, лидэвик выходил в зал. И ждал. Ждал он долго и, чтобы не терять времени даром, стал наводить в зале порядок – почистил стулья, подмёл пол, привёл в порядок фонивший микрофон. Иногда Понти просто ходил вокруг фонтана, но от этого у него начинала кружиться голова. Тогда он садился на пол и смотрел в небо. Появление детей неожиданно воскресило в нём надежду на что-то, о чём он давно перестал мечтать. «Возможно, – думал Понти, – совсем скоро я выйду из этого мрачного дома и полечу по небу в далёкую Швейцарию». Потом он, конечно, отчитывал себя за эти мысли, называл глупцом и фантазёром. Прямо в лицо, стоя перед зеркалом! Но сколько бы он ни ругал себя, сладкое, приятное чувство, разливавшееся в его груди при мысли о Швейцарии, или самолётах, или историях, никуда не уходило!

К этому дню зал уже блестел. Понти даже удалось отыскать большую лестницу и вычистить паутину в углах и протереть окна. Только почерневший купол да поломанный фонтан напоминали о том, что музей заброшен.

Понти взглянул на часы. Три часа пять минут. Он ждёт всего лишь пять минут, а кажется – целую вечность. Чтобы не умереть от невыносимости ожидания, Понти решил починить фонтан. В конце концов, он странствовал восемь тысяч лет и чем только за это время не занимался. Однажды он даже перегонял табун лошадей через пустыню!

Понти раздобыл инструменты в хозяйственном блоке и принялся за фонтан. Поломка оказалась простой – забился клапан, и уже через полчаса из тонкой ладони мраморного Давида полилась вода.

– Красота! – удовлетворённо сказал Понти и по обыкновению сел у фонтана.

Детей ещё не было. «Почему я решил, что они должны прийти? – злился на себя Понти. – Всё! Жду ещё пять минут, и восвояси». На этот раз пять минут пролетели быстро – время всегда летит быстро, когда любуешься небом. Понти встал. «Дурак, напугал их своим хвостом! Впрочем, это к лучшему, раз они не пришли и никто другой плохой не пришёл, значит, забыли обо мне. Ну и прекрасно!» Понти засеменил к коридорчику, где располагалась его комната. Но не успел он пройти и пары шагов по коридору, как до него долетел знакомый грохот – грохот распахнувшейся входной двери в музей.

– Пришли! – пискнул Понти и побежал назад в зал.

Но на выходе из коридора резко остановился. А что, если это не они? А какие-нибудь негодяи? От ужаса у него аж мурашки пробежали по коже! Он замер и прислушался. Спустя полминуты он услышал, как в зал кто-то вошёл и восторженно воскликнул:

– Ого! Фонтан работает! – Это был Петя.

– Ага! И чисто как… – Это была Линда.

– Пойдём за Понти? – спросил Петя.

Но Понти не стал дожидаться и сам вышел к детям.

– О! Вы вернулись? – спросил он с деланым безразличием.

– Да… вот… решили проведать, как вы тут… – с волнением проговорил Петя.

– Я – прекрасно! Как видите – навожу красоту! – Понти задрал подбородок и обвёл глазами зал. – А вы что такие печальные?

– Да вот, – выдохнул Петя и покосился на Линду, – страдаем!

Линда наградила его очень выразительным взглядом, и Петя замолчал.

– Из-за чего страдаете? – Понти внимательно посмотрел на Линду. – Из-за того болвана?

– Да что с вами такое?! – воскликнула Линда. – Сперва Петя, теперь вот вообще непонятно кто!

– Ну-ка, дай угадаю, эм-м-м… – Понти нарочито задумался. – Он прошёл мимо, посмотрел на тебя сверху вниз, его подружка что-то шепнула ему на ухо, и они вдвоём рассмеялись? Ты не поняла, над чем они смеются, но выразительные взгляды в твою сторону и обрывок слова «странная» вполне доходчиво намекали на то, кто был предметом их шуток.

– Как вы догадались? – вырвалось у Линды.

– Ты ведь помнишь, что я живу восемь тысяч лет? Уж поверь мне, любовных драм я насмотрелся во всех их проявлениях. И когда я вижу юную красивую девушку с бороздами слёз на щеках в компании девятилетнего отличника, мне обычно не составляет труда догадаться, в чём же дело.

Линда, к большому удивлению Пети, не стала язвить, а кротко, едва ли не с мольбой, спросила:

– И что же делать?

– А давайте-ка я вам всё-таки расскажу ещё одну легенду, а ты уж там подумаешь, что делать. И надо ли вообще что-то делать!

Линда молча кивнула.

– Ну что, готовы?

– Да! Да! – обрадовался Петя. И в предвкушении новой истории даже захлопал в ладоши!

Алоха – водяная женщина

Марк был самым настоящим римским легионером. Много сражений выпало на его долю, он прошагал в доспехах полмира, он так много лет скитался по разным местам, что и забыл, откуда он родом. Больше всего Марк мечтал начать обычную жизнь обычного человека. Построить дом, развести кур, подружиться с соседями, спать под крышей и тёплым одеялом, в конце концов! И когда долгожданный мир застал его в прекрасной Каталонии, Марк решил не откладывать свою мечту ни на мгновение!

Деревня, где Марк с одобрения местных жителей построил свой дом, находилась недалеко от подножия Пиренейских гор. Высокий, крепкий мужчина с добрым лицом – он сразу завоевал доверие людей благодаря весёлому нраву и отзывчивости. Был у Марка верный друг, с которым он не расставался ни на минуту, – большой чёрный ротвейлер Кастилла.

Марк и Кастилла любили ходить на охоту к подножию гор. В любое время года. В любую погоду. Они ничего не боялись. Ни тёмного леса, ни дикого зверя, ни местных легенд и суеверий. А суеверий о тех лесах было предостаточно. Поговаривали, что места эти необычные – водится здесь нечисть разная, невиданная. Но Марк давно перестал верить в подобное. Если война и научила чему-то Марка, так это тому, что реальность может быть куда страшнее даже самых страшных чудовищ.

Вот и в этот раз Марк и Кастилла отправились на охоту. Несколько дней они пробирались по болотистому лесу, по взгорьям; ловили зверя; плутали в чащах, куда никогда не осмелился бы ступить ни один местный житель.

– Кастилла! Ко мне! Смотри, какое озеро! Нравится? Мне нравится! Здесь и останемся на ночь. Кастилла! Хватит бегать, пёс… – Марк потрепал пса по чёрной голове. – Темнеет, давай разведём огонь. Нельзя позволять зверю подходить близко в темноте, иначе сами можем стать добычей. Смотри за лесом, Кастилла! Охраняй! Я позабочусь об очаге.

Кастилла послушно потруси́л за хозяином и принялся внимательно следить за лесом, словно дозорный. Иногда он обходил территорию по кругу и возвращался к Марку.

Место, где они остановились, было необыкновенно красивым, умиротворяющим. Никогда прежде Марку не доводилось видеть ничего подобного. В безветрии застыли огромные деревья, неподвижные воды озера блестели, как зеркало, отражая последние всполохи уходящего дня. Берега поросли лилиями, которые раскрывали в темноте свои белые бутоны и освещали чёрную водную гладь призрачным мерцанием, как будто не озеро это было, а звёздное небо. Зрелище завораживало. Марк разжёг огонь. Пламя быстро вспыхнуло на сухих сосновых ветках, и в надвигающихся густых сумерках сразу стало уютно. Темнота отступила, освобождая место теплу и свету от разгоревшегося пламени. На ужин было мясо. Оно шипело на огне, сочное и ароматное. Кастилла заметно волновался в предвкушении своей порции. Марк никогда не обделял своего верного друга – Кастилле полагался достойный ужин. Не хуже, чем самому Марку!

– Держи! – Марк кинул Кастилле кусок кабаньей ноги.

Не успело мясо упасть на землю, как Кастилла вцепился в него зубами и зарычал от удовольствия.

– А ты не теряешь хватки! – расхохотался Марк и набросился на еду. Он тоже успел проголодаться.

– Знаешь, Кастилла, мне сейчас очень хорошо, спокойно на душе. Сражения и походы в прошлом. Я поселился в прекрасном месте, построил дом. Ведь у меня никогда его не было, понимаешь? Никуда больше не надо торопиться. Слышишь меня? – Марк похлопал пса по спине.

Кастилла жевал мясо и поглядывал на хозяина, словно отвечая ему: «Слышу-слышу, я жую, но всё слышу, хозяин. Ты молодец, хозяин». Пёс доел последний кусок и шершавым языком лизнул Марку руку – поблагодарил.

Тишина и покой. Сытный ужин и два уставших путника. Костёр тихо потрескивал, воздух вокруг был пьянящим – запах хвои и трав в предутренней росе. Внезапно Кастилла приподнялся на передних лапах и, глядя куда-то в сторону озера, тихо зарычал.

– Что там? Что ты увидел? Там кто-то есть? Успокойся, Кастилла. Нам ничего не угрожает. – Марк потрепал пса по голове. Он уже растянулся под звёздным небом и мечтательно всматривался в его бесконечность.

Кастилла, в свою очередь, всматривался в лес. Он не мог спокойно лежать, то и дело подскакивал и пристально вглядывался туда, где, не привлекая к себе внимания человека, тихо передвигались чьи-то тени.

Со стороны озера за Марком и Кастиллой кое-кто наблюдал.

В озёрах этих лесов обитали удивительные существа: женщины-алохи. Их жизнь длилась целых триста лет, но за эти триста лет на лице не появлялось ни единой морщинки – они не старели! Водяные женщины опасались людей, старались держаться от них подальше. Ведь если водяная женщина полюбит человека – её век станет таким же коротким, как век человека. Впрочем, и люди их не жаловали, считали, что алохи приносят одни несчастья. Однако были и те, кто считал иначе. Коварные и страшные мерсенары – охотники за чудесами. Они считали, что алохи приносят удачу, и были готовы пойти на всё, чтобы эту удачу заполучить.

Итак, из темноты на Марка и Кастиллу смотрела водяная женщина – алоха. Свет костра привлёк её внимание. Она вынырнула из воды и облокотилась на свою большую черепаху. Черепаха покачивалась на воде и дремала.

– Смотри, – шепнула она ей тихо, – человек. Я так давно не видела людей. А это кто с ним? Зверь какой-то…

Девушка с любопытством смотрела на берег. Мужчина оперся о поваленное дерево, вытянув ноги к костру, и гладил лежащего рядом зверя. Как же называют этих зверей? Алоха забыла. Сюда очень давно никто не заходил. По водной глади до неё доносились обрывки слов Марка. И ей очень захотелось выйти и поприветствовать путника. Более ста лет жила она в этих местах. Совершенно одна. Со своей черепахой. А впереди ещё много-много лет… одиночества.

Алоха боялась спугнуть незнакомца и не собиралась показываться ему. Но любопытство разбирало её, она наблюдала за ним издалека и тихо радовалась тому, что сегодняшний вечер принёс ей такую встречу.