Kitabı oku: «Манао Тупапау, или Дух мертвых не дремлет»

Yazı tipi:

Бенгт Даниельссон, «Гоген в Полинезии».
МАНАО ТУПАПАУ, ИЛИ ДУХ МЁРТВЫХ НЕ ДРЕМЛЕТ
Жанна Григорьевна Агеева, приятная стройная шатенка сорока двух лет, всю жизнь проработала историком. Уже много лет преподавала она в университете – как в пятом классе средней школы влюбилась в историю, так и до сей поры не представляла своей жизни без истории!
«Либо она думает о привидении, либо привидение думает о ней».
Бенгт Даниельссон, «Гоген в Полинезии».

ISBN 978-5-4493-7697-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жанна Григорьевна Агеева, приятная стройная шатенка сорока двух лет, всю жизнь проработала историком. Уже много лет преподавала она в университете – как в пятом классе средней школы влюбилась в историю, так и до сей поры не представляла своей жизни без истории!

А теперь Жанна с нетерпением ожидала чрезвычайно интересную посылку с артефактами*, которую две недели назад отправила ей давнишняя приятельница Маргарита Осиповна Никонова, коллега и переводчица. Она была намного старше Жанны, но всегда выделяла её среди прочих сотрудников и относилась к ней с особой заботой и вниманием. Эту археологическую находку Маргарита Осиповна совершенно случайно обнаружила в каком-то маленьком провинциальном музее во время последней экспедиции на Байкал. Приложив все свои старания, всё своё обаяние и красноречие, она смогла заполучить вожделенную находку, и вот уже совсем скоро Жанна сможет не только увидеть долгожданные предметы мрачных средних веков, но и потрогать их, подержать в руках, ощутить дыхание давно минувших лет… Скорей бы уж!

Жанна, погружённая в свои мысли, тихонько вздохнула. И так-то вся история человечества полна жутких кровавых тайн и загадок, а уж про тот период, который сейчас называется нейтрально-обтекаемым термином «тёмные времена инквизиции», даже подумать невозможно без внутреннего ужаса и содрогания!

Посылку принесли рано утром. Жанна торопливо начала вскрывать упаковку, и от волнения никак не могла унять дрожь в руках. Но вот снят последний слой бумаги, и взору Жанны открылось, наконец, таинственное содержимое посылки. В коробке лежали три вещи. Если верить легенде, то все они принадлежали когда-то некой средневековой ведьме, погибшей в костре инквизиции. А теперь вот они все тут, перед ней… Просто невероятно!

Первой бросалась в глаза старая курительная трубка, насквозь прокопчённая и затёртая до блеска пальцами её владельца, вернее – владелицы. Жанна медленно поднесла трубку к лицу… вдохнула, закрыв глаза… и ей на миг показалось, что она явственно ощутила застарелый кисловатый запах курева. Запах был слабым, едва уловимым, но он был! Невероятно! Да-а-а… крепенько, видать, дамочка покуривала…

Рядом с трубкой располагалось тщательно уложенное ожерелье – весьма незатейливое, сделанное из отполированных деревянных шариков. Если бы эти шарики были просто нанизаны на нитку, то это украшение смело можно было бы назвать обычными деревянными бусами, но здесь все шарики были аккуратно вставлены в отдельные звенья довольно длинной цепочки, и поэтому это было всё-таки ожерельем.

Когда Жанна осторожно извлекла из коробки трубку и ожерелье, то увидела лежащий под ними третий предмет – простенькое железное колечко, грубовато изготовленное, почерневшее от времени и даже слегка заржавевшее.

Лихо и сногсшибательно закручивает всё-таки свои повороты уважаемая госпожа История! Ведь всем этим вещицам было не менее четырёх сотен лет, и вот теперь они лежат перед ней – с ума сойти! Вот только вещи эти в отличие от своей хозяйки благополучно пережили самый мрачный период в жизни многострадальной Европы – святую инквизицию.

Первоначально они были обнаружены в одном из старинных замков Англии. А там, как известно, что ни замок, то непременно либо привидения, либо куча скелетов в шкафах, либо ещё какие-нибудь невероятные сногсшибательные загадки! От этого необычная история этой находки становилась ещё более интересной и загадочной, как, впрочем, и удивительная история жизни самой ведьмы…

Позабыв обо всём, Жанна с каким-то детским любопытством рассматривала полученные артефакты. Потом ей внезапно очень захотелось примерить их на себя, что она и сделала незамедлительно с превеликим удовольствием! Не спешите с осуждением! Да, это было не очень хорошо – абсолютно негигиенично из-за всевозможных средневековых микробов и бацилл, как-то неэтично, да и просто неприлично, в конце концов – это старые чужие вещи, и где только не валялись они за столько-то веков! Но не зря же говорится, что охота пуще неволи. Вот так и тут – до того сильным было желание почувствовать на себе на себя всю эту «антисанитарную» атрибутику, что Жанна наплевала на все правила и условности (мысленно, конечно!) и не только нацепила кольцо и ожерелье, но ещё и сунула трубку в рот (какой ужас!) Ай-яй-яй! Совсем как дитё малое неразумное, которое всё тащит в рот, а ведь, казалось бы, умная образованная женщина! Но… что сделано, то сделано!

Едва она надела на себя средневековые украшения, в её комнату заглянул муж – Глеб, Глебушка, Глебасик. Он собирался уходить на работу, вот и зашёл к жене сказать «пока». Жанна даже слегка растерялась! Она с трудом вернулась к действительности:

– Э-э-э… а почему ты сегодня так рано уходишь? – невпопад спросила она.

– Дела, дорогая Жанет! Дела! – шутливо пропел он и при этом придирчиво посмотрел на себя в зеркало, затем на мгновенье принял выразительную горделивую позу, горделиво поиграл бровями и напоследок лёгким щелчком сбросил с плеча пиджака несуществующую пылинку, – ну всё, дорогая, мне пора бежать! Вечером поговорим!

Через секунду хлопнула входная дверь, а ещё через секунду стихли быстрые удаляющиеся шаги.

Проводив мужа взглядом, Жанна призадумалась. Они поженились молодыми, ещё на пятом курсе института, и прожили вместе в мире и согласии без малого двадцать лет. Детей, правда, у них не было, но в остальном… про всё остальное слова худого сказать было невозможно – хорошо они прожили, всем на зависть! Дом был – полная чаша!

Жанна считала, что знает своего мужа как свои пять пальцев, но с недавних пор каким-то глубинной внутренней интуицией она стала ощущать, что в их отношениях что-то неуловимо изменилось. Она, пожалуй, сама себе не смогла бы точно сформулировать источник этого чувства, но абсолютно понятным было одно – в последние несколько месяцев Глеб стал понемногу отдаляться от неё. Жанне не хотелось докапываться до возможных причин этого отдаления, она упорно гнала от себя все мысли об этом и предпочитала думать, что всё между ними так же прекрасно и замечательно, как и прежде! Зачем думать о неприятном и совершенно безосновательно портить себе настроение и нервы? Излишняя мнительность ещё никому не принесла ничего хорошего! Так ведь?

Но как ни старалась Жанна не думать об едва заметном охлаждении привычной и постоянной любви мужа, противный липкий налёт сомнений нет-нет, да касался её доброго открытого сердца…

Непроизвольно рассеянный взгляд Жанны упал на картину Гогена “ Манао тупапау, или Дух мёртвых не дремлет». Жанна неплохо разбиралась в живописи, и у неё, разумеется, были любимые художники и любимые картины. Что-то нравилось больше, что-то нравилось меньше, но к этой картине было совершенно особое отношение! Вот вроде, и сюжет в ней совсем незамысловатый, и нет тут никаких изысканных художественных приёмов, и цветовая гамма очень скромная, практически никакая, а вот чем-то «зацепило» её это полотно, и всё тут!

Не отводя глаз от картины, Жанна усмехнулась – ведь жители Таити вполне серьёзно верили, что ночью реально могут встретить потусторонних духов, блуждающих между жилищами живых. Такая встреча не сулила ничего хорошего, и люди боялись. Они не скрывали своего страха и даже спали каждую ночь с горящими светильниками! Какая наивность, какая глупость! А, впрочем… может, это не совсем уж и глупость?.. Как знать, как знать… Жаль, что спросить не у кого, поскольку никто ещё не вернулся оттуда…

Однако напрасно отмахивалась Жанна от неприятных ощущений, которые изредка напоминали о себе лёгким облачком дискомфорта. Она уже как-то свыклась с тем, что в последнее время её дражайший супруг буквально горел на работе. Как говорится – ни выходных, ни проходных, и бесконечные совещания допоздна, и участившиеся сверхурочные, и даже в праздничный день его могли выдернуть из дома срочным звонком, а сегодня, как вы сами изволили видеть, ему и вообще чем свет пришлось спешить на работу!

И совсем не зря нашёптывала ей интуиция… ох, не зря! А не зря хотя бы потому, что сегодня этот дражайший супруг спешил совсем не на работу! То есть, конечным пунктом его утреннего маршрута была, конечно, всё-таки работа, но только это – потом, потом, потом!

А в первую очередь уважаемый Глеб Аркадьевич отправился нынешним утром навестить свою молодую любовницу Ингу. Они познакомились полгода назад, и наш солидный Глебушка влюбился в неё как глупый зелёный юнец – моментально, безоглядно и со всеми потрохами! Он абсолютно точно был уверен, что Инга – это любовь всей его жизни! Во всяком случае, ему так казалось…

Жену, конечно, Глеб тоже любил. Но примерно так, как любят старое уютное кресло. Жанна в его жизни существовала, как удобный привычный и потому совсем уж неприметный атрибут – как ежедневные наглаженные рубашки, как ежедневная вкусная еда, как постоянный домашний уют, покой, релакс и как многое другое, о чём не приходилось думать и заботиться. А вот Инга… Инга была как огонь, который делал его снова молодым и всесильным!

Короче говоря, Глеба любил двух прекрасных женщин, они любили Глеба, и такое положение его вполне устраивало! Но Ингу, похоже, это не устраивало – совсем нисколько не устраивало, и она вполне обоснованно рассчитывала на более серьёзные отношения. Только вот Глеб этого в упор не замечал! Он летел к молодой красавице на крыльях любви и даже не подозревал, что вместо обычных ласковых объятий его ждёт не совсем приятный разговор…

Глеб подъехал к пятиэтажке, в которой жила Инга, и посигналил. Через пару минут девушка выбежала из подъезда и быстренько юркнула на переднее сиденье рядом с Глебом.

При виде своей нимфы он заулыбался и потянулся к ней с поцелуями, но Инга нервно выдернула из пачки тонкую сигаретку, закурила и отвернулась к окну, демонстративно повернувшись к Глебу спиной. Всем своим непреклонным видом красавица показывала, что в этот раз она надеется непременно получить разумный ответ, и что терпение её не безгранично.

– Привет, дорогулька! – приобнял её Глеб, – только вчера расстались, а кажется, что целая вечность прошла!

– Привет, – холодно ответила Инга, не оборачиваясь, и сбросила с плеча его руку. – Глеб, нам с тобой надо серьёзно поговорить!

– Конечно, поговорим, – покладисто согласился Глеб, – но… может, лучше потом?..

– Нет, Глебушка, не потом, – без тени улыбки взглянула на него Инга, – мы поговорим прямо сейчас!

– Ну, ладно, дорогая, как хочешь, – не стал перечить Глеб, – только зачем же так мрачно? Перестань хмуриться, а то мне уже не по себе становится!

– Ответь мне чётко и внятно, – произнесла Инга с металлом в голосе, – как долго мы ещё будем прятаться от твоей старухи?

– Ну… во-первых, она совсем не старуха, – кривовато улыбнулся Глеб, не ожидавший такого холодного и колючего приёма, – а во-вторых, никто и не прячется, так что не надо на меня наезжать, – попытался он обратить всё в шутку. – А, впрочем, что ты предлагаешь?

Инга не поддержала игривый тон Глеба:

– Ничего не предлагаю. Но скажу тебе вот что – я не намерена тайком встречаться с тобой до бесконечности! Прими, в конце концов, мужское решение и разведись со своей опостылевшей жёнушкой! Детей у вас нет. Любви тоже нет – ты ведь сам говорил, что давно уже не любишь её! Так что же тогда держит тебя возле неё? Ответь мне – что?

Глеб тоскливо вздохнул:

– Сам не знаю… – неуверенно промямлил он, – привычка, наверное… не знаю…

– Зато я прекрасно знаю, милый мой! – ещё жёстче ответила девушка, – трусость! Тебя держит рядом с ней обыкновенная трусость! Ты отчаянно трусишь, ты просто боишься сказать своей старушке, что давным-давно не любишь её, честно развестись и уйти от неё! – глаза её наполнились слезами, – разве я не права?

– Ну, да… Да нет… – замялся Глеб. Он уже не рад был, что приехал сюда, а ведь утро так хорошо начиналось… – и вообще… сначала надо всё взвесить, обдумать, продумать… а потом уже действовать, чтобы наверняка!

– Да неужели? – презрительно скривилась Инга, – а что же ты раньше об этом не подумал? До того, как мне начал клясться в любви? Так о чём же теперь-то ты ещё собираешься думать?

– Инга, погоди! Да встань на моё место хоть на минуту! – чуть ли не простонал Глеб молящим голосом, – ну, подумай сама, вот уйди я сейчас из дома – где бы мы с тобой стали жить? Что же ты сразу скандалишь? А Жанна – она ведь тоже что-то потребует при разводе! Я тебя, конечно, понимаю, но и ты обо мне подумай хоть немного!

Инга подняла на него прекрасные голубые, но насквозь ледяные глаза:

– Значит, так – подвожу черту под всем сказанным! – она хладнокровно стряхнула пепел, – мне абсолютно безразлично, как ты будешь решать вопросы со своей старушенцией, но терпеть её присутствие в своей жизни я больше не намерена! Или ты разводишься с ней, или я прекращаю все отношения с тобой! Сам решай, что для тебя важнее! Прощай! – она решительно вышла из машины, резко захлопнув дверь, и скрылась в подъезде, ни разу не обернувшись.

Глеб хмуро смотрел ей вслед, чувствуя большое недовольство и нарастающее раздражение. А ведь как было хорошо всего лишь полчаса назад! И надо же было ей всё испортить!

Но ни он, ни она не заметили, что за всё время их нелицеприятного разговора за ними внимательно наблюдала из окна сестра Инги, Анжелика. Она была на семнадцать лет старше Инги, и после смерти родителей считала своей обязанностью растить, опекать её, и всячески заботилась о малышке. Много лет уже они жили вдвоём.

Как только Инга вошла в квартиру, её сразу же встретила встревоженная Анжелика. Инга совсем не расположена была сейчас к каким-либо беседам, и потому попыталась «не заметить» пытливый взгляд сестры и проскользнуть в свою комнату, но из этого ничего не вышло.

Анжелика крепко ухватила её за руку:

– Погоди-ка, дорогуша! Не спеши так, ты никуда не опаздываешь! – остановила она сестру самым настойчивым тоном, – полагаю, что нам сейчас очень надо поговорить!

Поняв, что разговора с сестрой не избежать, Инга ощетинилась и сразу перешла в наступление:

– Если ты про Глеба, то можешь не тратить понапрасну своё драгоценное время! И вообще тебя это не касается! Не вмешивайся в мою личную жизнь, и хватит учить меня – что мне можно делать, а чего нельзя! Не твоё это дело, сама разберусь! – скандальным голосом с вызовом заявила она, – и если ты моя старшая сестра, то это совсем не значит, что ты имеешь на меня какие-то права! А если ты считаешь иначе, то знай, что ты глубоко ошибаешься!

Анжелике было очень обидно слышать такие несправедливые слова! Но чтобы не раздувать скандал, она подавила в себе вспышку гнева и, не говоря ни слова, прошла в свою комнату, села за стол и уставилась в компьютер невидящим взором.

Пока Анжелика старалась успокоиться, Инга подошла к окну, раскрыла его и опять закурила. Она незаметно покосилась на сестру:

– Раньше ты, сестрица, вроде поспокойнее была, – ехидно бросила она, – или это после развода ты стала такая раздражительная?

Анжелика проигнорировала эту колкость.

– Инга, Инга… – с надрывом в голосе проговорила она, – да как же ты не понимаешь? Староват Глеб для тебя, да ведь и женат он, в конце концов! И потом, если у него какой-то семейный кризис, то сейчас существует немало способов, чтобы преодолеть это – сходить к психологу, например… развеяться где-нибудь… в Египте или хотя бы в Турции! Да мало ли что можно придумать, чтобы восстановить семью! Не надо только этому мешать! Глупышка, они могут просто сесть и поговорить по душам – вот и помирились, вот и воссоединились! А про тебя никто и не вспомнит! Да пойми ты, это – просто временное увлечение! Это – не любовь!

– Ну, завела опять свою шарманку! – вспылила Инга, – да что ты вообще знаешь про любовь? – и с превосходством молодости едко добавила, – да как меня вообще можно сравнивать с его старухой? Ведь ей больше сорока! Кто она и кто я? И развестись со своей Жанной он может без проблем в любой момент, потому что у них нет детей!

Так-то оно так, нет детей – разведут без проблем! Но Анжелика всё ещё не оставляла надежды вразумить сестру и предостеречь её от ошибки.

– Ладно, допустим, что детей нет, – нехотя согласилась она, – но ведь это совсем не повод для развода! Ты же сама говорила, что они прожили больше двадцати лет, – а вряд ли кто-то из них стал бы при отсутствии детей терпеть двадцать лет тяжёлой обременительной жизни! Давно бы разбежались! А раз до сих пор этого не сделали, значит, не так уж и плохо всё было!

Инге нечего было возразить на эти доводы, но она упрямо стояла на своём:

– Ты можешь говорить, что угодно, но у них с женой всё равно нет никакого совместного будущего!

– Инга, в силу своего возраста ты ещё не понимаешь, что развод – это далеко не так просто, как тебе кажется, – с горечью вздохнула Анжелика, – ведь ты не знаешь всех их внутренних проблем! И ты не можешь знать, у кого из них за двадцать лет накопилось больше претензий – у Глеба, или у Жанны? И, наконец, почему ты так уверена, что эта же участь и тебя не коснётся? Кто может тебе гарантировать, что вы проживёте вместе всю оставшуюся жизнь? Кстати, Глеб тебе сам сказал, что он сам всё решил?

– Ну, нет ещё… не совсем… – начала Инга оправдываться и выгораживать Глеба, – но я подтолкну его к этому решению, и уверяю тебя, что его выбор будет правильным!

Анжелика поняла, что можно говорить об этом до бесконечности, и всё равно толку никакого не будет. Хватит бесполезных слов, пора уже проявить твёрдость, пока совсем поздно не стало.

– Вот что, дорогая моя, – она звонко хлопнула ладонью по столу, – нравится тебе это или нет… но раз ты не понимаешь моих слов, я вынуждена поговорить с Жанной, а если понадобится, то и с Глебом!

Инга прищурилась и с силой сжала кулаки:

– Не смей вмешиваться в мои дела! – злобно прошипела она. – Без тебя разберусь, не маленькая!

– Нет, буду вмешиваться! – не уступала Анжелика, – ты моя сестра, и мне совсем не безразлично, что с тобой происходит! А сейчас ты собственными руками ломаешь свою судьбу, на кривую дорожку сворачиваешь! И я постараюсь не допустить этого, чего бы мне это ни стоило!

Инга неожиданно обмякла, будто и не злилась только что.

– Ну, допустим, встретишься ты с его старухой, – презрительно ухмыльнулась она, – и что ты ей скажешь вразумительного? Ведь будешь выглядеть дура дурой! Об этом ты не подумала?

– Ладно… – устало махнула рукой Анжелика, – больше не буду тебе ничего говорить, всё равно бесполезно. Но я запрещаю тебе… я прошу тебя – прекрати давить на Глеба и не лезь в их семью! Ты меня поняла?

– Отстань! Сама знаю, куда мне давить и куда мне лезть!

Инга раздражённо фыркнула и с надменным видом удалилась из комнаты – подумаешь, нашлась тут учительница-поучительница, личной бы жизнью лучше занималась! Будет ещё совать свой нос, куда не следует! До чего же надоела эта зануда со своими нравоучениями! Скорей бы уж Глеб решался на развод!

Анжелика полила руки на стол и опустила голову на них голову. Разговор с сестрой совсем вымотал её – в душе было пусто, в сердце было больно.

Жанна вдруг спохватилась, что не позвонила Маргарите Осиповне про посылку, а ведь это сразу надо было сделать! Ей стало совестно, и она тут же схватилась за телефон:

– Маргарита Осиповна, дорогая! Посылку Вашу получила, всё в порядке. Спасибо большое! О, Вы уже вернулись! Замечательно! Мы сможем встретиться?

– Да, смогу.

– Хорошо, договорились, жду Вас через полчаса у входа в парк!

Парк находился в пяти минутах ходьбы от девятиэтажки, в которой проживали Агеевы, поэтому вскоре Жанна уже сидела на скамейке у входа в парк и в ожидании коллеги с удовольствием наслаждалась прекрасным летним днём.

Издалека заметила она крупную статную фигуру Маргариты Осиповны и непроизвольно заулыбалась. Та тоже увидела Жанну и приветственно помахала рукой, а через пару минут обе женщины уже сидели рядом, радуясь долгожданной встрече. Им не терпелось поговорить о находке, поэтому после коротких приветствий, Маргарита Осиповна приступила к повествованию.

– Жанночка, у меня совсем немного времени, так что я кратенько расскажу тебе о колдовских штучках из посылки и о том, что мне удалось перевести из протоколов допроса этой самой колдуньи, найденных в замке герцога Ромери.

Первая запись датирована декабрём 1668 года. В это время в замке гостил король со своей свитой и все соседи герцога. Вся знать съехалась на зимнюю забаву – охоту на медведя!

Так вот, в одну из морозных вьюжных ночей в ворота замка постучалась полузамёрзшая оборванная старуха, она едва держалась на ногах. Герцог был горд и счастлив от приезда короля, и по этой причине пребывал в самом прекрасном расположении духа. А потому, когда ему доложили о нищей старухе, почувствовал несвойственную ему жалость и распорядился впустить её.

Старуха попросила ночлега и краюху хлеба – видно было, что она очень голодна. Ей разрешили переночевать на конюшне, и кто-то из прислуги доложил о ней королю.

Король любил зимнюю охоту! В предвкушении азарта он был в отличном настроении, и утром, пока ещё не рассвело, он просто так, от нечего делать, решил немного поразвлечься и велел привести старуху.

Она, казалось, совсем не боялась короля, держалась довольно уверенно и смотрела на него, не опуская глаз.

– Как твоё имя, и что гонит тебя из дома в такую непогоду? – в первую очередь спросил король.

– Моё имя Мэри Рид, – с достоинством ответила ночная гостья, убирая с лица седые пряди волос, – и я убегаю от преследователей.

Услышав имя знаменитой ведьмы, о которой ходило немало слухов и легенд по всей стране, король был немало удивлён. У него сразу изменилось настроение. Ещё бы – он прекрасно знал, от каких преследователей убегала эта старая ведьма! Это были святые отцы-инквизиторы, с которыми лучше не портить отношения, ибо противостоять им невозможно, а он, король, получается, сам того не ведая, помогает преступнице скрыться! М-да… нехорошо получается…

Однако король быстро взял себя в руки.

– Так… так… Значит, говоришь, Мэри Рид… – усмехнулся он, – что же… имя твоё хорошо знают не только в нашем королевстве, но и далеко за его пределами… А ещё, насколько мне известно, епископ вынес тебе смертный приговор! – тут голос его стал суровым и непреклонным, – расскажи-ка мне – чем ты так прогневала его?

Бедная женщина глубоко вздохнула, а потом подняла голову:

– Епископ лишён чувства любви, Ваше Высочество. Он считает любовь грехом и ересью, а потому живёт под проклятием Божьим, – с твёрдой убеждённостью ответила она.

Король не смог скрыть своего удивления:

– А разве всемогущий Бог может наказать верховного служителя церкви таким ужасным образом?

– Вы изрекли истину, Ваше Величество, – кивнула старуха, – Бог есть любовь, а епископ, лишённый любви, навлёк на себя гнев Божий, и вечное проклятие коснулось его чела!

У короля потемнели глаза:

– Ты лжёшь, ведьма! Такого проклятия не бывает – это невозможно! А я вот могу назвать другую причину твоего преследования – тебя хотят казнить за то, что ты могла приворожить любого мужчину к любой женщине и наоборот! Это правда? – грозно воскликнул он.

Старуху королевский гнев ничуть не впечатлил. Она чуть заметно пожала острыми худыми плечами:

– Браки заключаются на небесах, Ваше Величество, и я не могу идти против воли Всевышнего.

– А вот тут с твоим убеждением можно поспорить, я с ним в корне не согласен! – вспыльчиво возразил монарх, – вот, например, любой король обязан вступить в брак, чтобы оставить наследника короны, а любить он может позволить себе совсем других женщин! Одно другому не помеха! Поэтому, когда королева родит мне сына – а это случится очень скоро, я могу больше никогда не входить в её спальню!

– У Вас родится дочь, Ваше Величество, – тихо обронила старуха.

Король хохотнул:

– Сейчас мне трудно спорить с тобой, Мэри Рид, поэтому я просто прикажу посадить тебя в подземелье… до особого моего распоряжения! Вот и посмотрим, насколько ты умна!

Через два месяца королева родила дочь Изабеллу…

Маргарита Осиповна закрыла тетрадь, сняла очки и с усилием потёрла костяшками пальцев уставшие глаза.

– А дальше? А что было дальше? – не скрывая интереса, спросила её Жанна.

– А дальше ещё не переведено! – театрально развела руками Маргарита Осиповна.

– Ну, ладно… подожду! – согласно кивнула Жанна, – но тогда скажите мне – как все эти украшения оказались в маленьком музее на Байкале?

– А вот здесь как раз всё очень просто, – улыбнулась переводчица, – их передал в музей перед смертью местный шаман, который получил их от своего отца, а тот, в свою очередь, от своего и так далее. Последний шаман был бездетным, и передавать это богатство было некому, вот он и распорядился им таким образом. Но первоначально эти украшения хранились у королевского палача после казни Мэри Рид, а потом были проданы колдуну.

– А это достоверно известно? – встрепенулась Жанна.

– Достоверно, достоверно, – успокоила приятельницу Маргарита Осиповна и опять полистала свою тетрадочку, – в книге палача подробно описано, как перед смертью ведьма отдала ему свои атрибуты – вынудили, наверное, потому что это было самое ценное по тем временам! При этом она сказала ему очень странные слова, которые тоже были им записаны…

– А что именно она сказала? – нетерпеливо перебила её Жанна.

– Вот, слушай, дословно она сказала следующее:

Возьми мои вещи, палач, и запомни —
Трое нас было, могучих и сильных!
Двоих погубили. Пришёл мой черёд…
Сила наша – не плоть, никуда не исчезнет,
Лишь притихнет на время, никогда не умрёт!
Наши силы воспрянут и к людям вернутся,
Когда три наших трубки вновь вместе сойдутся!
И любовь, что дремала века, вмиг проснётся,
И каждого сердца людского коснётся
На радость всем людям, кто жаждал её!

А нынче я смеюсь над вами,
Поскольку гневаясь, бурля,
Печать «проклятия любовью»
Накрыла замок короля!
Знай, чудеса тогда начнутся,
Когда на белых облаках —
Да наяву, а не в мечтах —
Узрят небесные чертоги!
И все закончатся тревоги,
И души мёртвых плотью облекутся!
Да, чудеса тогда начнутся!

– Действительно, непонятно как-то… – призадумалась Жанна. – Ну, что же, Маргарита Осиповна, большое Вам спасибо! Я с нетерпением буду ждать продолжения перевода!

На этом женщины тепло распрощались. Маргарита Осиповна заспешила по своим делам, а Жанна вернулась домой.

Ночью Жанне приснилась седая косматая старуха в чёрном плаще с капюшоном. Она сидела за столом Жанны на её любимом крутящемся стуле и сосредоточенно что-то писала. Жанна даже отчётливо слышала скрип пера в ночной тишине!

Жанне стало очень любопытно – что же старуха пишет так старательно? Она тихонько подошла к старухе сзади и заглянула ей через плечо и быстро прочла:

Все короли безжалостны, хитры!
Нас было три сестры, хороших три сестры…
А нас коварно погубили,
Нас всех безжалостно убили…
Но сила наша возродится вновь,
Когда вернёмся снова мы,
И все очистятся умы,
И вспыхнет заново любовь!
И сразу как волной морской
Любовь накроет род людской!
Всех ослепит любовный хмель,
Всех закружит любви метель —
Непросто это разуметь!
А кто особенный герой,
Тот даже может умереть…

Дальше прочесть не удалось – зазвенел будильник, и Жанна проснулась. Она всё утро чувствовала внутри какую-то взбудораженность, беспокойство и смятение. Вроде и не сказать, что Жанне было от этого плохо, но настроение было такое, что ей непременно хотелось с кем-нибудь поговорить!

Недолго думая, она набрала номер своей единственной близкой подруги Марины, а дружили они с самого детства. По сравнению с мягкой и доброй Жанной Марина была более жёсткой и прямолинейной, и, в общем-то, в большинстве случаев она была права. Как-то так с самого сложилось в их дружбе, что Марина всегда опекала и защищала Жанну, а Жанна сразу приняла Маринино первенство, и это её ничуть не тяготило, а даже совсем напротив – придавало ей уверенности и покоя. Очень захотелось встретиться с Мариной! Да и не виделись уже давно…

Марина, к счастью, находилась в отпуске, и вскоре женщины уже сидели в нарядной уютной кухне Агеевых. Обе были рады встрече и тому, что можно вот так спокойно посидеть, обсудить все дела и просто поболтать о своём, о девичьем. Для начала дамочки «оприходовали» по рюмке восхитительного вишнёвого ликёра, и теперь неспешно наслаждались красным, белым, чёрным и зелёным чаями, до которых обе были большие охотницы, и тортом «Прага», который принесла Марина.

– Итак, подруга, давай колись! – прищурила глаз Марина, – рассказывай, что с тобой приключилось! Когда ты позвонила, я по голосу сразу поняла, что что-то стряслось… а ведь ты всегда умела хорошо скрывать свои эмоции! Ты что – с Глебом поссорилась?

Жанна печально отвела взгляд, усиленно крутя в пальцах чайную ложечку. Марина округлила глаза:

– Неужели я угадала?

– Понимаешь… как-то незаметно в нашем браке наступил… я бы сказала – затяжной глубокий кризис… – не скрывая грусти, ответила Жанна. – Может, это как-то пройдёт… может, нет… сама не знаю… Честно говоря, я просто не понимаю, что происходит, но чувствую, что ничего хорошего… Да ещё и сны какие-то странные начали снится! Маришка, скажи – ты веришь в вещие сны?

– Да ладно тебе, подруга! Окстись! – решительно отмела все сомнения Марина, – после многомесячных тяжёлых трудовых будней, да ещё при твоей работе – всё, что угодно может присниться! К тому же совсем необязательно запоминать все ночные кошмары, их и днём предостаточно хватает! А сейчас, похоже, у тебя и вовсе дела не фонтан! Так что сны здесь ни при чём! Просто охладел к тебе разлюбезный Глебушка, а твоё сознание отказывается признать сей прискорбный факт, вот и всё! Хотя, согласна – в мужском равнодушии ничего хорошего нет… Да перестань ты так смолить! Куришь, не переставая! Глеб Глебом, но подумай о своём здоровье! Оно у тебя единственное, и другого не будет!

От этих слов Жанне так стало жаль себя, что она чуть не расплакалась, и попыталась собрать в кулак всю свою волю:

– Понимаешь, Мариша, – кое-как выговорила она, – внешне у нас как будто всё по-прежнему, но при этом я чувствую себя страшно одинокой… Раньше такого никогда не было… Детей у нас нет… может, поэтому всё в конце концов и развалилось… Вроде бы мы и семья, а по факту – никакой семьи давно уже нет… вот такие дела…