Kitabı oku: «Теория бобра», sayfa 2

2

– Родительское собрание начинается в шесть, – сказала Лаура. – И лучше, если ты придешь туда без четверти. Я и сама, разумеется, сходила бы, но у меня как раз в это время интервью и осмотр помещения в Отаниеми. Если я получу этот заказ, то на ближайшие полгода буду обеспечена работой.

Я повторил Лауре еще раз, что мне все совершенно понятно и что теперь мы семья, поэтому делим между собой семейные обязанности так, чтобы обоим было хорошо. И что Лауре незачем больше волноваться, с собранием все будет в полном порядке. Я хотел ей напомнить, что выпутывался и из худших передряг, когда эту мысль вытеснила другая, куда более здравая. Все это уже в прошлом и быльем поросло. Не надо обсуждать в семье дела, тем более, проблемы парка и даже поминать их всуе.

Лаура сидела за столом напротив меня, позвякивая ложечкой в большой желтой кружке утреннего кофе. На улице было еще темно. Туули ушла в школу несколько минут назад, а я собирался на работу в парк приключений. Наступил понедельник, что означало еженедельное утреннее совещание с сотрудниками, и я хотел убедиться, что подготовил все необходимые материалы. И мне следовало прийти в парк задолго до начала совещания.

Я встал из-за стола и принялся убирать посуду.

Заполнение посудомоечной машины – приятная математическая задача, позволяющая оптимизировать пространство и прикинуть наиболее эффективное расходование воды, равномерно, с аккуратными промежутками раскладывая посуду. Даже одна неверно поставленная миска, кастрюля или обычная тарелка может существенным образом повлиять на результат мойки. Я, конечно, не стал подробно расписывать процесс Лауре, когда объявил ей, что с этого момента беру на себя хозяйственные заботы – такой порядок устроил ее без лишних объяснений.

– Ну как тебе вообще? – спросила Лаура.

Я взглянул на нее через стол, над которым висел металлический колпак абажура. Вдали, за спиной Лауры, просыпался раскинувшийся на берегу район Арабианранта – полоска света на другой стороне залива тянулась по всей ширине окна. На Лауре были серые спортивные штаны и просторная голубая толстовка, на ногах – розовые шерстяные носки. Я был готов к выходу на работу – темные брюки, выглаженная белая рубашка и галстук в синюю и серую полоску.

– В каком смысле? – спросил я, пристраивая стаканы в аккуратный плотный ряд, но не забывая оставлять между ними необходимые зазоры.

Лаура взглянула на меня и улыбнулась.

– Даже не заметил? – сказала она. – Ты переехал.

– Это неоспоримый факт, – согласился я, раздвигая ножи и вилки в корзинке посудомоечной машины. – По-моему, это было очень удачное решение.

– Приятно слышать.

Общаясь с Лаурой Хеланто, я понял, что в таких случаях ожидают аналогичных встречных вопросов. В предшествующей жизни мне как-то не приходило в голову их задавать, потому что я не понимал, что потом делать с информацией о недавних поступках людей, которых я знал поверхностно, не говоря уж о людях вовсе незнакомых, и со сведениями о том, как они, что называется, поживают. Но с некоторых пор я заметил, что чувства и мнение Лауры Хеланто меня очень даже интересуют, поэтому спросил:

– Ну а ты как, какие впечатления?

Лаура проглотила свой кофе, – как мне показалось, быстрее обычного.

– Я тоже думаю, что это было весьма удачное решение, – ответила она и засмеялась, уж не знаю почему.

Лаура продолжала смотреть на меня. Я с удовольствием и дальше продолжил бы эту беседу, но меня отвлекали размышления о том, как правильнее расставить в посудомойке пластиковые контейнеры, и еще мне казалось, что секундная стрелка настенных часов подталкивает меня к дверям.

– Мы, разумеется, и раньше это обсуждали, но… – сказала она, помедлив. – Все, что произошло… Я очень надеюсь, что с этого момента все станет… как-то безопаснее… Вернее, все будет безопасно.

Ну да, я понял, что имеет в виду Лаура.

– Парк приключений пережил тяжелые времена, – произнес я. – Но все уже позади: работа идет, у всех прилив энтузиазма. Количество посетителей стабилизировалось, финансовый оборот тоже. Вскоре мы сможем подумать о новых инвестициях. К тому же теперь все мы здесь, вместе, – ты, Туули, я. На жизнь у нас уходит не очень много денег, да и вообще расходы умеренные. Залог нашей материальной стабильности – разумное и долгосрочное планирование семейного бюджета и его исполнение. Как страховой математик, я не могу ничего гарантировать стопроцентно, за исключением, разумеется, очевидного, но мне кажется, что наш так называемый запас прочности не просто достаточный, а имеет тенденцию к росту.

Лаура задумалась. А потом улыбнулась.

– Спасибо, Хенри, – сказала она и протянула мне свою кружку из-под кофе.

Я поставил кружку в машину на заранее приготовленное для нее место. Затем включил посудомойку и после краткого проявления нежности отправился в парк приключений.

Мне предстояло освоить новый путь на работу. Я проехал на метро до станции Итякескус, где планировал пересесть на автобус, что, конечно, и сделал. Но автобус, на котором успел бы прибыть в парк до начала рабочего дня, все-таки пропустил. Я не привык опаздывать, тем не менее постарался получить удовольствие от новых пейзажей и неспешного северного рассвета за окном, успокоив себя тем, что маршрут мне незнаком и всегда полезно посмотреть на что-то новое.

Наконец я вышел из автобуса и быстрым шагом двинулся вперед. Дело было не только в том, что приходилось торопиться на собрание, и не в десятиградусном морозе со свежим северо-западным ветром. А в том, что перед этим я брал отгул, так что меня не было на работе с середины пятницы, в то время как обычно я наведывался в парк даже в субботу и воскресенье. Но я не был в парке так долго не только из-за переезда к Лауре Хеланто. Просто, как выяснилось некоторое время назад, все сотрудники неплохо справлялись со своими непосредственными обязанностями, более того, они уже не боялись брать на себя ответственность и за другие вещи. В какой-то момент, примерно тремя неделями раньше, я понял, что парк функционирует как надо даже без моего неусыпного надзора. Все работает как часы, многие вопросы решаются без моего участия, люди трудятся не за страх, а за совесть, и мне даже пришла мысль, что пора подумать о повышении им зарплаты – как только позволит финансовая ситуация.

Я перешел дорогу и продолжил путь через засыпанную снегом парковку. Дойдя до входа, обернулся и посмотрел назад. «Странно, почему я оглянулся», – мелькнула мысль. Потом я сообразил, что привычка постоянно оборачиваться выработалась у меня в то время, когда мне приходилось опасаться за свое здоровье и даже жизнь. Я еще раз окинул взглядом автостоянку, констатировал про себя, что она пуста, как это обычно бывает в понедельник днем, открыл дверь своим ключом и вошел.

Пока я обходил поезд «Варан», «Клубничный лабиринт», «Пончик» и прочие до мелочей знакомые аттракционы, мои ноздри приятно щекотал запах свежих булочек и кофе. Наше самое новое и масштабное приобретение – «Прыжок лося» – гордо возвышалось посреди парка. Рога лося поднимались на высоту башни для прыжков, а темные бока поблескивали, как борта небольшого корабля. Куда бы ни падал взгляд – будь то оборудование, пол, стены или что-то еще, – все сверкало чистотой. Я с благодарностью подумал о Кристиане, который теперь отвечал за организацию уборки и санитарное состояние. Павильон благоухал чистотой, чем, вероятно, отчасти объяснялось, почему ароматы, доносившиеся из «Кренделька», казались такими аппетитными.

До начала утреннего совещания оставалось несколько минут. Я вошел к себе в кабинет, включил компьютер, нашел нужные документы и отчеты и отправил их на принтер. Глянул в окно со своего второго этажа, поправил галстук, взял бумаги и отправился в комнату для совещаний.

Совещательная у нас была новая, она появилась по инициативе Кристиана. Из множества его предложений по реконструкции и улучшению всего подряд это выделялось своей реалистичностью. Кристиан собственноручно соорудил перегородки, отделившие новое помещение от склада. Наш директор по маркетингу Минтту К взяла на себя дизайн интерьера, в котором отдала предпочтение сверкающим белым поверхностям и черной коже. В двух углах она распорядилась поставить блестящие столбы из черного пластика, именовавшиеся скульптурами. Похожие помещения я видел в футуристическом фильме ужасов, который мне довелось посмотреть несколько лет назад из-за сбоя в системе продажи билетов.

Все уже давно сидели за длинным белым столом: Кристиан и Минтту К, ответственный за охрану парка Эса, аниматор Самппа, а также повар и заведующая кафе «Кренделек» Йоханна. Я пододвинул стул и сел во главе стола. Все взоры устремились на меня, затем переместились на стопку бумаг, которую я положил перед собой, и снова вернулись ко мне. Тишина стояла непривычная.

Я посмотрел на документы на столе и сообразил, что, открыв отчет, сразу распечатал его и принес сюда, не успев даже просмотреть.

На первой странице были приведены сведения о количестве посетителей, выручке от билетов и прочих доходах. Не успел я огласить все данные из отчета, как все замеченное мной утром – большая, покрытая снегом парковка и стерильная чистота в парке, на которую я, сам не знаю почему, обратил внимание, как и на многократно усиленные запахи из кафе, – все это вдруг сложилось в ясную картину.

Точнее, в ясную картину чего-то совершенно непонятного.

– Что случилось? – спросил я.

Посмотрел по очереди на каждого из сидевших за столом. Эса глядел перед собой, как часовой на посту, на столе перед ним лежала черная папка с эмблемой Корпуса морской пехоты США. Самппе почему-то срочно понадобилось заняться укладкой собранных в конский хвост волос, после чего он переключился на фенечки на запястье, число которых за последнее время заметно увеличилось. Йоханна взгляд не отвела, но прочитать ее мысли он никогда не позволял, – возможно, этот загадочный взгляд сфинкса выработался у нее за время долгой отсидки в тюрьме. Минтту К сидела ко мне ближе всех, но ее лица я практически не видел: она ухитрилась погрузить его почти целиком в огромную кружку. Поскольку окон в помещении не было, я предположил, что густой аромат спиртосодержащего средства для мытья окон долетает до моих ноздрей как раз из этой бездонной емкости.

– Число посетителей резко сократилось, – сказал я и снова взглянул на цифры. – Выручка от продажи билетов составила всего пятнадцать процентов по сравнению с обычными выходными. Выручка кафе – десятая часть от обычной. Что у нас произошло?

– Не у нас, – произнес Эса.

– Не у нас, – повторил Кристиан.

– Хорошо, – сказал я. – Что произошло и где?

– В «Сальто-мортале», – отозвался Эса.

«Сальто-мортале» – наш новый конкурент, о котором я знал очень мало. Именно туда ушел Мой брат Юхани из нашего парка, но спустя три недели снова куда-то пропал. В общем о «Сальто-мортале» мне было известно всего два факта: международный союз парков приключений не принял «Сальто-мортале» в свои ряды, но при этом никак не обосновал свое решение. Кроме того, я знал, где находится «Сальто-мортале». Новый сверкающий павильон расположился на окраине города в точке, диаметрально противоположной нашему парку.

– И что они натворили? – спросил я.

– Открылись в пятницу, начали с большого шоу по радио, бесплатного входа и бесплатных хот-догов – обычных, вегетарианских и веганских, – сказала Минтту К. По утрам ее голос напоминал рычание простуженного льва, а изо рта несло ментоловыми сигаретами, даже когда она не курила. – В субботу – Аку Хирвиниеми, четыре представления, все самые смешные персонажи. Аку отвалили за участие сто косых, посетителям – опять бесплатные хот-доги: обычные, вегетарианские и веганские. И снова бесплатный вход. В воскресенье – Анна Абреу, но туда мелких одних не пускали. На аттракционы с Анной пускали папаш в зависимости от числа спиногрызов, которых они приволокли. Один аттракцион на одного папашу с одним отпрыском. Мужики собирали этих желторотых по всему Эспоо, да и не только. Один деятель просто подъехал к горке, где мелкие катались на ватрушках, набрал полный кузов и отвез их в парк. Вход бесплатный. Хот-доги бесплатные. Обычные, вегетарианские и веганские.

Минтту К жадно отхлебнула из своей кружки – от долгой речи у нее явно пересохло в горле.

– Ну… – начал я. – Это ведь, наверное, ненадолго.

– Нам сосисок не хватило, – прервала меня Йоханна. – «Сальто-мортале» скупил все сосиски. Они на этой неделе собираются наварить сосисок и накормить половину Финляндии.

– Если речь только об этой неделе…

– Они собираются развить долгосрочное наступление и активно действовать на флангах, захватывая новые территории, – сказал Эса. – Это подтверждается данными разведки. На соседнем участке уже приступили к подготовке позиций. Неужели они решились бы на такой шаг, если бы не были уверены в превосходстве своих резервов и своей выносливости?

– Не думаю, что речь идет о… – начал было я, но меня снова перебили.

– И они уже объявили, – сказала Минтту К, – что продлевают акцию на бесплатный вход.

– Мне пора идти открывать парк, – сказал Кристиан, решительно встав со стула и заодно продемонстрировав всем накачанные мышцы. – Я продам билеты первым посетителям и вернусь. У меня есть идея.

Я взглянул на часы в телефоне. Кристиан совершенно прав – уж не знаю почему, но время пролетело незаметно. Я снова перелистал отчет по продажам, числу посетителей и прочим показателям. Да, они вызывали вопросы, но вопросы не только к нашему парку.

– Никто не может предоставлять бесплатный вход и хот-доги до бесконечности…

Минтту К покачала головой.

– Разумеется, не до бесконечности, мой сладкий. Достаточно дождаться, чтобы мы закрылись. Тогда они останутся единственным парком приключений в городе и смогут задрать цены до небес.

Мысль Минтту К, возможно, сформулировала несколько иначе, чем сделал бы я, но сути это не меняло: разумеется, она права. В совещательной комнате второй раз за утро повисла тишина.

– Стратегия обороны и наступления в общих чертах, – сказал Эса и со значением потряс черной папкой в мою сторону. – На суше, на море и в воздухе. Обновленная и актуальная на шесть часов сегодняшнего утра.

Я не знал, что держит Эса в черной папке Корпуса морской пехоты США, но особого желания ознакомиться с ее содержимым не испытывал.

– Спасибо, Эса, – сказал я. – Прежде чем мы приступим…

– Сдерживать эмоции, – сказал Самппа, – это ошибка номер один.

– Полагаю…

– Вместо того чтобы подавлять в себе эмоции, которые порождает угрожающая ситуация, нам нужно создать пространство, где каждый сможет их выплеснуть.

– Мобилизацию можно провести в сжатые сроки, – сказал Эса.

– Сосисок нет, – резюмировала Йоханна. – Рыбных палочек и фрикаделек осталось по чуть-чуть. По той же причине.

– Диалог, диалог, диалог, – сказал Самппа, произнося каждое слово все с большим нажимом. – Что чувствую Я, что чувствуешь ТЫ. И как результат – что чувствуем МЫ, все вместе.

– Упреждающий удар, к сожалению, уже невозможен, – печально констатировал Эса. – Только бомбардировки и артподготовка.

– На очереди кофе, – продолжила Йоханна. – А если мамаши и папаши останутся без кофе… Дальше отступать будет некуда.

Самппа покачал головой.

– В этом есть что-то постыдное.…

Я поднял руку, чтобы несколько снизить накал страстей, выразив озабоченность и одновременно подчеркнув, что нам следует продолжать наблюдать за ситуацией и серьезно взвесить вероятность того, что она и дальше будет развиваться таким же образом. Но, может быть, динамика изменится и у нас, возможно уже в ближайшее дни, число посетителей снова начнет расти. Но я не успел вымолвить ни слова, когда в совещательную комнату вернулся Кристиан. Дышал он тяжело, словно белая облегающая футболка сдавила ему грудь. И, судя по выражению лица, не только она.

– Никого, – выдохнул он и потряс головой, как будто сам себе не верил. – Ни одного человека.

Кристиан выдержал секундную паузу, словно выжидая, когда внутри у него погаснет последний уголек надежды.

– И у меня больше нет идей.

К концу дня можно было констатировать, что этот понедельник стал для парка историческим – к нам не пришло ни единого посетителя и ничто не предвещало, что в будущем ситуация улучшится. Кроме того, не названный мне менеджер по продаже наружной рекламы рассказал Минтту К, что троюродный брат знакомого монтажника оборудования по секрету сообщил ему о предстоящей в следующие выходные в «Сальто-мортале» акции – посетителей будут бесплатно катать на вертолете. Хоть никто не мог поручиться за достоверность информации, но я не сомневался, что так оно и будет. Это говорило о многом, и в первую очередь о масштабах инвестиций, на которые готовы были пойти наши конкуренты.

Я еще раз произвел те же расчеты, что после утреннего совещания. Сначала оно проходило довольно нервно, а потом все словно оцепенели. Результаты вычислений не обнадеживали. Мы по-прежнему зависели от ежедневной выручки: подушка безопасности, которую я пытался сформировать, все еще оставалась слишком тощей. Что, в свою очередь, не давало возможностей для серьезного маркетингового маневра. Рекламные кампании с бесплатными заманухами стали бы для парка выстрелом в ногу и лишь приблизили бы наш крах. Опираясь на одни только цифры, я совершенно не понимал, чем мы можем ответить конкурентам, которые не просто пускают посетителей в свой парк бесплатно, но еще и кормят за свой счет, катают на вертолете и развлекают, приглашая популярных комиков.

Даже после всего услышанного о «Сальто-мортале» я по-прежнему практически ничего не знал об этом парке приключений. Ничего, что хоть как-то объясняло бы столь щедрую презентацию проекта, сравнимую по затратам разве что с запуском космического корабля.

Я поднялся со стула, подошел к окну и глянул вниз.

За день снежок покрыл тонким одеялом теперь уже погруженную в сумерки пустынную парковку перед входом. Белизна свежего снега еще больше подчеркивала наступившее запустение. Чем дольше я смотрел в окно, тем сильнее охватывало меня чувство, что мой парк приключений одиноко парит в темноте.

В течение дня я переговорил с глазу на глаз с каждым из сотрудников. Все они выразили озабоченность и готовность бороться за наше выживание. По сравнению с теми временами, когда я только возглавил парк, это был большой прогресс. Не говоря уже о ситуации, сложившейся из-за сокращения бюджета, на которое я в свое время вынужден был пойти. Мягко говоря, тогда я столкнулся с самым настоящим сопротивлением. Но когда мы выяснили отношения и совместными усилиями преодолели трудности, все изменилось.

Теперь «Заходи, здесь весело» – наш общий парк, наше общее дело.

Об этом сегодня сказали все – кто-то решительно, кто-то более сдержанно. Эса, пожалуй, был самым откровенным, предложив легкое минирование и торпедные удары через тайные подкопы. Самппа настаивал на том, чтобы ему позволили проникнуть в наши страхи; дать выход истерике очень важно, сказал он, но в то же время отметил, что понимает наше стремление держать в столь серьезной ситуации чувства под контролем. Мнения Минтту К и Йоханны разделились между двумя вышеописанными позициями.

Но даже после десятков вычислений и мучительных размышлений я так и не придумал, как нам, даже объединив усилия, предпринять нечто подобное тому, что позволил себе наш конкурент. Не говоря уж о том, чтобы его превзойти.

Каждая мысль в конечном счете вела в тупик, каждая соломинка, за которую я цеплялся, оказывалась тяжелым якорем, который тянет на дно. В итоге я решил взглянуть на готовое решение. Просто как сторонний наблюдатель.

«Сальто-мортале».

За окном кружился легкий снежок.

Мои размышления прервал звонок телефона.

Родительское собрание проходило в школьной столовой. Я еще не успел до конца отдышаться, когда сел, одновременно снимая куртку: идти пешком от станции метро к начальной школе на площади Эрятори по свежевыпавшему мягкому снегу оказалось немного труднее и заняло больше времени, чем я рассчитывал. К тому же маршрут был для меня новым, как и сама школа, в которой я, разумеется, никогда не бывал. Так что прийти за пятнадцать минут до начала собрания, как советовала Лаура, у меня не получилось и я явился в тот самый момент, когда начала выступать заместитель директора – черноволосая дама в блейзере, синий цвет которого напомнил мне неизменную верхнюю полоску в текстовом редакторе Microsoft Word. Заместитель директора приветствовала родителей и рассказала о событиях текущего полугодия.

Вскоре я заметил, что сосредоточен на родительском собрании не в полной мере. Мне то и дело казалось, что я еще не в школе, а только еду сюда из парка приключений. Я постарался отрешиться от рабочих проблем и сконцентрироваться на школьных делах, поскольку был тут представителем Туули и Лауры Хеланто и хотел наилучшим образом выступить в этой роли.

Продолжая слушать, я осторожно осмотрелся. Папы и мамы были представлены на собрании примерно в равном соотношении. Разумеется, я никого тут не знал, поэтому сильно удивился, когда темноволосый мужчина в молодежном худи, встретившись со мной взглядом, широко улыбнулся и приветственно поднял руку. Я был уверен практически на сто процентов, что никогда в жизни не встречал этого человека, но он всем своим видом показывал, что прекрасно знает, кто я такой. Я кивнул в ответ и вяло помахал рукой. Почему-то мужчина оценил мой жест так высоко, что показал мне поднятый большой палец. Я отвернулся и осмотрел другую половину собравшихся. И тут же поймал на себе еще один взгляд. На этот раз выдавить улыбку я не смог. Смотревший на меня был светловолос и широкоплеч, спортивного телосложения, по-видимому, физически крепок. Прежде чем я успел задуматься, как мне следует ответить, он отвернулся в сторону выступающей.

Я сделал то же самое. Заместитель директора вроде бы заканчивала свою речь. В переднем ряду кто-то резко вскочил с места и повернулся к публике. Мужчина лет сорока с внушительной бородой. Он представился как Танели, председатель родительского комитета, и принялся рассказывать о Париже. Я догадался, что речь идет о столице Франции, но не понял, откуда взялась эта тема. Видимо, что-то произошло, пока я переглядывался с другими родителями. По-видимому, я пропустил какое-то вступление или объяснение.

Бородач был мастак трепать языком, это следовало признать. Он красочно описывал парижские достопримечательности. В какой-то момент стало похоже на рекламу туристической фирмы, но затем он перешел на более серьезный тон и, понизив голос, начал объяснять, как важно, чтобы дети смогли сами все увидеть, потому что подобный опыт на порядок усиливает тягу к знаниям. Без сомнения, он употребил математический термин в образном смысле, так что я не взялся бы с ним спорить, хотя и не понимал, каким образом Париж связан со школьной столовой в хельсинкском районе Херттониеми. Затем мужчина обратился с вопросом к публике, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, чего он хочет. Вопрос был одновременно таким очевидным и неожиданным, что мне ничего не оставалось, как автоматически поднять руку, уже второй раз за столь короткое время.

– Я могу помочь с расчетами, – сказал я честно. – Я страховой математик.

Поскольку я сидел на самом заднем ряду, то увидел, как собравшиеся родители дружно обернулись и воззрились на меня.

– Великолепно, – воскликнул бородатый Танели с другого конца столовой. – Вот у нас и сформировалась рабочая группа. Собираемся в начале следующей недели.

Вторая половина собрания была посвящена ответам на вопросы родителей. Помимо заместителя директора в столовой присутствовала очень молодая классная руководительница, которую я мог бы принять за ученицу. Тем не менее она бойко отвечала на вопросы и реплики родителей, даже на такие, которые явно выходили за рамки установленных фактов. И, в отличие от некоторых папаш и мамаш, не теряла самообладания. Наконец заместитель директора, открывшая собрание, сама же его и закрыла.

Я встал и направился к передним рядам, чтобы получить у мужчины по имени Танели дополнительную информацию и спросить, какая именно помощь ему нужна в решении проблем с расчетами, когда кто-то опустил руку мне на плечо.

– Хенри, не так ли?

Темноволосый мужчина в худи снова улыбнулся.

– Да, Хенри, – подтвердил я.

– Сами, – сказал мужчина и протянул руку.

Мы скрепили знакомство рукопожатием.

– Моя дочка, Элла, – подруга Туули. Они много общаются. Классно, что ты сразу включился в работу.

Сначала я не понял, что имеет в виду Сами, но потом решил, что он, видимо, подразумевает сегодняшнее мероприятие, родительское собрание и то, что я пришел сюда вместо Лауры Хеланто. Это было важно и для меня самого.

– Да, рад включиться в работу, – согласился я.

– Наверняка тебе понравится, – кивнул Сами.

У него были глубоко посаженные карие глаза и пухлые щеки с небольшими ямочками. Эта комбинация стала возможной благодаря сочетанию широких скул и общей полноты, которая не обошла и лица, сровняв углы и смягчив общий облик. Сами все еще улыбался и собирался что-то сказать, как вдруг резко повернул голову.

– Туукка, – позвал Сами, – иди, поздоровайся с Хенри.

Я проследил за взглядом Сами. Похоже, Туукка и был тем светловолосым викингом, с которым я уже успел обменяться взглядами. Туукка протянул мне руку еще быстрее, чем Сами.

– Только не ведись на все, что тебе будет навешивать на уши Танели, – сказал Туукка.

– Почему? – спросил я.

Вокруг нас началось движение; многие родители уже встали со своих мест.

– Туукка у нас любит пошутить. Танели – рекламщик, а Туукка – специалист по продажам. Он уверен: все, что он продает, должно соответствовать обещаниям Танели, – сказал Сами, а Туукка почти незаметно кивнул в знак согласия. – Сам-то я изучал социальную антропологию.

– А я…

– Страховой математик, – сказал Сами. – Звучит солидно.

Сами засмеялся, снова опустил руку мне на плечо, и тут я осознал, что мы стоим почти вплотную друг к другу.

– Прости, это было необходимо.

– Что?..

Сами перестал смеяться.

– У нас тут такой неофициальный Dads Club¹, – сказал Сами. – Поскольку наши дети проводят вместе много времени, играют, и все такое. С этого все и началось, как говорится. Так что вливайся в коллектив.

Я опять не понял, что Сами имеет в виду, и снова заметил, что мне пора обсудить математические проблемы с Танели, тем более что тот как раз направился к нам. Каштановая борода с рыжими подпалинами вблизи выглядела еще более внушительно. У Танели были голубые, слегка навыкате глаза и пучок рыжеватых вьющихся волос на макушке. Если сравнивать с бородой, то на голове у него волос считай что не было. Танели тоже пожелал пожать мне руку.

– Добро пожаловать в нашу компанию, – сказал он. – Мы стараемся дарить нашим детям незабываемые впечатления.

– Я уже рассказал про наш Dads Club, – сообщил Сами.

– Рад пополнению нашего коллектива, – отозвался Танели, посмотрев мне в глаза долгим и, пожалуй, несколько интимным взглядом. – Наверное, стоит предупредить, что мы тут, в самом сердце Херттониеми, пожалуй, немножко странные. Кто-то называет нас хипстерами, кто-то бузотерами, некоторые – прибабахнутыми, но как по мне – нам просто нравится тусить вместе. И цели благие, как вот сейчас, например.

Не сказать, что я вполне его понял. Но в новую тему решил не углубляться, предпочитая вернуться к первоначальной.

– И в чем же заключается… – начал было я, но не успел договорить.

– Лыжи и бег трусцой, йога, купание в проруби, – принялся перечислять Туукка, и в его голосе появились нотки нетерпения, как будто он, не откладывая, сию минуту собирался заняться всеми этими увлекательными вещами. – Ну, это сейчас, зимой. Летом – футбол, стритбол, пляжный волейбол. И это как минимум.

– У нас тут очень дружная компания, – добавил Сами, – и правда очень много таких совместных занятий.

– В общем, есть кое-какие мыслишки насчет того, как все это дело профинансировать, во всяком случае, на начальном этапе, – сказал Танели. – Давай встретимся на следующей неделе вдвоем, скажем, перед обсуждением поездки в Париж. Кстати, насчет Парижа мне тут пришло в голову…

В руке у Танели появился смартфон.

– Я тебя добавлю в нашу группу в Вотсапе, – продолжал Танели. – Там и потолкуем о бюджете.

Ситуация развивалась стремительнее, чем мне хотелось бы, но я сказал себе, что обещал Лауре помощь, а не просто формальное представительство. Я назвал Танели номер телефона и заметил, что Сами тоже записал его в свой смартфон.

– Так, добавил тебя в нашу группу, Dads Club, – сообщил Сами. – Не удивляйся, если получишь сообщение или приглашение прямо сегодня вечером, и уж во всяком случае, не позднее завтрашнего утра. Мы все тут живем в сотнях метров друг от друга – дети выходят погулять или чем-нибудь заняться, и мы с ними. Туукка уже сказал, что мы часто вместе играем. Но у нас бывают и свои мероприятия – пицца-вечеринки, походы на спортивные матчи, обсуждение книг. Осенью мы ездим на сбор овощей.

– С лыжами у тебя как – классический или коньковый ход? – спросил Туукка.

– Что?.. – услышал я собственный голос.

Такой допрос был совершенно не в моем вкусе. Переключаясь с темы на тему, я оказался совершенно сбит с толку.

– Йога? – спросил Туукка.

– Туукка обалденно преподает йогу, – кивнул Танели.

– Нет, вообще-то я не занимаюсь… Я присоединился, потому что я математик…

– Так, все понятно, – воскликнул Сами, поворачиваясь к Туукке и Танели. – У нас в выходные день граффити. Туули тоже придет, Элла мне говорила. То есть соберется весь клуб в полном составе. А что, если нам вместо турнира по большому теннису, который у нас что-то подвис, провести турнир по пинг-понгу?

– Точно! – воскликнул Туукка.

– Game is on², – поддержал его Танели.

– Я выложу правила участия в турнире, чтобы и Хенри с ними ознакомился, – сказал Сами и с поразительной ловкостью принялся тыкать пальцами в телефон. – Приступим в полдесятого, когда начнется вся эта тема с граффити, да? Ну и отлично! Так. Теперь вы все знаете место, время, правила, участников, турнирная таблица тоже тут. Супер!

Я решил не обращать внимания на спонтанные восклицания Сами – если возникнет необходимость, в чем я лично очень сомневался, к ним можно будет вернуться позднее, – и попытался еще раз выяснить у Танели, какое отношение мои знания в области математики имеют к столице Франции.

– Так вот насчет Парижа, – начал я. – Если я правильно понял, речь идет о какой-то совместной поездке в Париж.

– Культурное мероприятие для детей, – кивнул Танели. – Мы хотим организовать им незабываемое путешествие, из серии, так сказать, once in a lifetime³.