Kitabı oku: «Три дня до прошлого», sayfa 2
– Спасибо тебе большое, – прочувствованно произнесла я, глядя в светло-серые глаза Грега. – За то, что не сердишься за дыру… и вообще.
Он грустно улыбнулся.
– По-хорошему, Эля, это мне у тебя надо прощения попросить. Я же не слепой и видел, как Ади к тебе относится. Моя вина в том, что я очень люблю Аделину. Всегда любил, ещё со школы, но ни на что не надеялся. Ади совершенство, а я – тюфяк тюфяком, совсем ей не пара. Когда она вышла замуж за Ардо, думал, с ума сойду. И после того, как она ко мне вернулась, от радости чуть повторно рассудка не лишился. На руках носил и пылинки сдувал, уступал во всём. Я ведь тебя удочерить хотел, Ади не позволила.
Официантка принесла нам клиф в высоких стеклянных бокалах и блюдо с пирожными. Царапнула отчётливая мысль: теперь мы с отчимом долго не увидимся. Скорее всего, я покидаю Мейриг навсегда. Да, я знала, что однажды это обязательно произойдёт, но думала провести здесь ещё год. Доучиться и проститься нормально.
– Грег, всё равно – спасибо. Если бы не ты…
Продолжать дальше я не смогла – комок застрял в горле. Уткнулась в кружку с клифом.
– Эля, ты вправе обижаться на маму. Только постарайся и её понять. Ади жестоко разочаровалась в твоём отце, хотя до этого безумно его любила. А очень сильные чувства порой перерождаются в полную противоположность.
– Почему? – тихо спросила я.
Мама никогда не рассказывала о своём первом браке. Ни плохого, ни хорошего – ничего. Она была замужем четыре года, но этого периода для неё словно не существовало. Единственным напоминанием о её замужестве была я. Напоминанием, от которого так просто не избавиться.
– Потому, что такая любовь пытается добиться взаимности любой ценой. И когда вдруг выясняется, что твоя семейная идиллия – иллюзия, обманываться в своих надеждах слишком больно. Твой отец изменял Аделине, причём с самого начала их совместной жизни.
– Не верю, – помотала я головой. – Не может такого быть. Мама – красавица!
– Красота значит далеко не всё. Я вот неказистый, – отчим погладил себя по еле заметному животику, – зато счастливый. Когда-нибудь, Эля, мы ещё вернёмся к этому разговору. А пока постарайся не думать о грустном. У тебя впереди Винея, Университет, новые интересы, совсем другая жизнь.
Отчим допил клиф и мягко улыбнулся.
– Но я буду рад видеть тебя в любое время.
От волнения я сунула руки в карманы, что-то хрустнуло. Буклет из Университета, про который я чуть не забыла! Вытащила, развернула. План главного корпуса, красные стрелочки указывают путь от бокового входа к… кабинету ректора?! Точно: «Ректор Университета магии элара С. Ринд». Вот это повезло!
– Спасибо, Грег, – в третий раз повторила я.
Хандрить некогда. До шести нужно успеть найти Лери, сходить в школу попрощаться с ларом Номаком и собраться. И выполнение первого пункта откладывать нельзя – часы на террасе показывали половину двенадцатого, в полдень Лери куда-нибудь обязательно убежит. Она редко сидит дома, ей скучно в четырёх стенах.
– Ты сейчас домой? – уточнил отчим.
– Нет, к Лери.
– Но к обеду обязательно приходи. Всё-таки это наш последний совместный обед.
Мне очень захотелось его обнять, только я постеснялась. Неудобно взрослой девице проявлять телячьи нежности, особенно под любопытными взглядами официантки. Поэтому я просто кивнула и понеслась к Лери на Иримéйскую улицу.
Глава 3
У каждой уважающей себя девочки должна быть лучшая подруга. Моей стала Лéрика Сти́уш, полная моя противоположность. Я плоская долговязая блондинка – Лери миниатюрная фигуристая брюнетка. Мне сложно сходиться с людьми – она способна любого человека расположить к себе за пять минут. Меня за уши не оттащить от книг – её можно заставить читать, разве что приковав к книге цепью. И так во всём. Я никогда и ничем не болела, даже насморка не помню, старшая дочь молодых родителей: маме всего тридцать семь лет, отчим моложе её на полгода. Лери единственная поздняя дочка у пожилой пары, которая трясётся над каждым её чихом, однако это не помешало подруге переболеть всеми мыслимыми и немыслимыми детскими болячками.
Тем не менее мы неразлучны с того дня, как подрались на детской площадке из-за качелей. Ни одна не хотела уступать: Лери поставила мне синяк, я её укусила. Это была наша единственная ссора за тринадцать лет. Даже в прошлом году, когда нам понравился один и тот же мальчик из параллельного класса, мы умудрились решить вопрос мирно. Подошли к нему и честно предложили выбрать одну из нас. Кажется, парень испугался, во всяком случае, пробормотал нечто невнятное: мол, он не против гулять с обеими. После чего наша симпатия дружно сошла на нет: кому такой любвеобильный мямля нужен?
Вчера мы с Лери договорились встретиться в пять у школы, но наши планы не включали мою проснувшуюся магию. При мысли о том, что мы больше не будем учиться вместе, стало грустно. Хорошо, что визионы теперь доступны всем, не то что век тому назад, и родители Лери недавно купили новый. Связываться можно каждый вечер. Утешало и то обстоятельство, что следующим летом нам всё равно пришлось бы расстаться. Я планировала перебраться в Винею, подруга наметила себе институт в Неймáре.
Район Лери не такой престижный, дома здесь попроще и зелени гораздо меньше. Зато тут полно мелких магазинчиков, всевозможных мастерских, ателье и крошечных уютных клифеен. Дом подруги – на две семьи, газона перед ним нет, и фасад выходит сразу на улицу. Я привычно приложила ладонь к двери, замок тихо щёлкнул. В отличие от моей мамы лар Стиуш, как и большинство жителей Ларии, предубеждения к магии не испытывал и пользовался популярной магической охранной системой, распознающей и пропускающей избранных людей. В мансарду Лери вела отдельная крутая лестница: подруга шутила, что у неё собственные хоромы. Я взлетела наверх, перевела дух и постучала в дверь, украшенную плакатом с изображением архимага Винеи. Элар Дэрт ослепительно улыбался в камеру, а сверху красовался лозунг: «Твой выбор – будущее Ларии». Подозреваю, такие плакаты висели даже у тех, кому не было никакого дела до политики – уж больно хорош был зеленоглазый красавец-архимаг.
– Заходи! – бодро отозвалась Лери.
Она сидела на кровати, поджав ноги и задумчиво обозревая платья на вешалках в раскрытом настежь шкафу.
– Как ты считаешь, мне завтра делать упор на моей невероятной привлекательности или на выдающихся умственных способностях? – поинтересовалась подруга озабоченно.
– На твоих исключительных внутренних достоинствах, в том числе на редкостной скромности, – в тон откликнулась я.
– Решено! – Лери вскочила на ноги. – Надену строгое тёмно-серое платье с белой кружевной отделкой. Эля, у тебя что-то случилось?
– Так заметно?
– Вообще незаметно, – заверила она. – Но я чувствую! Садись и выкладывай!
Рассказывала я долго и обстоятельно, в конце показала буклет из Университета. Лери внимательно слушала.
– Эля, ты ведь так мечтала о магии, – заговорила она совсем иным тоном. – И согласись, здорово, что всё само собой сложилось. Университет куда лучше, чем съёмная квартира, случайные подработки и учёба по вечерам. Никакой нормальной работы ты не найдёшь – даже в уборщицы берут тех, кому есть восемнадцать. И в доме лара Кришто ты не осталась бы, с твоей-то гордостью. Правда, я на твоём месте тоже не задержалась бы ни секунды. Да я вообще не представляю, как ты жила все эти годы – одни стрижки наголо чего стоили!
Лери яростно вскинула подбородок.
– Веришь, я порой воображала себе всякое. Ты только не смейся, – она шмыгнула носом. – Вроде того, что тебя подкинули или твоя мама удочерила незаконную дочь первого мужа. Потому что я не понимаю, как можно не любить собственного ребёнка! Мне всего семнадцать, а я заранее обожаю своих будущих детей! У меня обязательно будут два мальчика и две девочки!
– Ты пока даже не замужем, – хмыкнула я. – К тому же собираешься пять лет учиться в своём технологическом.
– Ну и что? Одно другому не мешает! – возразила Лери. – Эля, ты словно не рада! Пусть я уже привыкла, что из тебя никаких эмоций не выжмешь, но сейчас ты должна хотя бы улыбнуться! Признайся – ты ведь счастлива? Винея! Университет магии!
– Мне не по себе, – честно ответила я. – Больше страшно, чем радостно.
– Тогда я счастлива за нас двоих. Наконец-то ты точно узнаешь, как погиб твой отец. Маги хранят тайны от людей, а ты теперь – маг! Это гораздо лучше, чем следователь! Конечно, грустно расставаться. А ещё ужасно жаль Кота. Его без тебя на помойку выбросят.
– На помойку не выбросят, он дорогой и породистый. Но и жизнь у него будет тоскливая, – я вздохнула. – Марите не до него, мама кошек терпеть не может, отчим целый день на службе.
– Бери Кота с собой, – предложила подруга.
– Ха-ха. Так к ректору и явлюсь – с Котом под мышкой, – вздохнула я. – Лери, прогуляешься со мной? Хочу попрощаться с ларом Номаком. Он сейчас должен быть в школе.
– Идём!
Она сменила домашние тапочки на туфли и бросила взгляд в зеркало. На её лице каждая черта по отдельности была не слишком привлекательна: курносый носик, полные щёчки, очень тёмные, почти чёрные глаза, густые широкие брови и чересчур пухлые губы, но всё вместе складывалось в гармоничную картину. Прибавить природное обаяние и живой, весёлый характер – и неудивительно, почему за Лери постоянно ухаживали парни. К тому же она сама часто увлекалась, причём всякий раз влюблялась по уши и навсегда. Длилось это «навсегда» от силы месяца три-четыре, потом вечная любовь плавно сходила на нет. По сравнению с подругой я ледышка, и с парнями до сих пор не встречалась. Один поцелуй в праздник Зимнего Перелома и несколько неудачных свиданий не в счёт.
На выходе из дома нас перехватила мама Лери, тоже плотная, миниатюрная и смуглая. Проседь в смоляных волосах она предпочитала не закрашивать, как не маскировала и морщинки-лучики в уголках глаз, словно гордилась своим возрастом.
– Мам, мы в школу! – на бегу бросила Лери.
– Обедать придёшь? – крикнула вдогонку лара Стиуш.
Хотела бы я, чтобы моя мама хоть раз о чём-либо спросила меня с такой теплотой!
– Не знаю, – отмахнулась подруга.
Школа находилась в четверти часа ходьбы. В девятнадцатом веке это внушительное старинное здание было центром поместья элара Мейрига Гиро́. Над входом красовалась дата постройки – тысяча восемьсот пятьдесят девятый год. В холле школяров встречала бронзовая статуя бывшего хозяина в забавной длиннополой мантии члена Совета магов и с бляхой на груди. Верная примета: потрёшь бляху – сдашь экзамен, и украшение всегда блестело, словно только что отлитое. Лицо Мейрига юное, тонкое, хотя он позировал в зрелом возрасте. Маги почти не стареют до двухсот лет, я пока ни разу не видела седых и морщинистых. А ещё элар Гиро происходил из смешанной семьи, его отец был человеком.
Любопытно: казалось бы, маги должны блюсти чистоту крови, жениться и выходить замуж исключительно между собой, но этого не происходит. Смешанные браки случаются сплошь и рядом, и никто их не осуждает. В голову полезли несвоевременные мысли. Неужели то, что рассказал отчим, – правда? И мой отец все четыре года изменял маме? Зачем, спрашивается, он тогда на ней женился?..
Лери не мешала мне размышлять. Самое чудесное в моей подруге то, что она умеет не только поддерживать непринуждённый разговор, но и молчать при необходимости. В просторном школьном холле я уверенно направилась к боковой лестнице. Несмотря на то, что занятия начинались завтра, в школе было полно народу. Озабоченные родители первоклассников, отдохнувшие за лето ученики, деловые бодрые учителя… Кто-то спешил к директору, кто-то разыскивал свою фамилию в списках на доске объявлений или доносил документы. У двери с латунной табличкой «Биология» переминался с ноги на ногу долговязый вихрастый парень.
– Идёшь? – заговорщицки прошептала ему Лери.
– После вас! – обрадовался отсрочке парень.
Я постучала, дождалась громкого «Прошу!» и вошла. Лери держалась позади. У неё с ларом Номаком сложились странные отношения. Любой, даже самый пустяковый разговор они вели с таким напряжением, словно ходили по кромке пропасти и боялись сорваться. Всё началось с того злополучного дня, когда на перемене Лери разругалась с незнакомым рассеянным парнем, на первый взгляд – её ровесником. Ссора возникла из-за какого-то пустяка вроде неудачной шутки парня, на которую Лери отреагировала слишком остро. Что они друг другу наговорили – в приличном обществе не повторить. Но когда директор школы представил нам нового учителя биологии и по совместительству нашего классного руководителя, Лери потеряла дар речи, а лар Номак стал живой иллюстрацией к поговорке «заалел как маков цвет». Поскольку Ки́рен Номак – белокожий блондин, иллюстрация получилась красочная. С тех пор прошёл год. Лери из середнячков выбилась в отличницы, всерьёз увлеклась биологией, надумала поступать в технологический – и по-прежнему каменела в присутствии Номака, будто на неё воздействовали магией.
– Добрый день, лара Ардо, лара Стиуш, – Номак поднялся со стула, хотя вполне мог бы этого не делать – всё-таки он учитель, а мы ученицы.
– Добрый день, – я ответила за обеих. – Лар Номак, я теперь элара.
Он недоверчиво прищурился, словно надеялся разглядеть изменения, затем выдохнул:
– Поздравляю вас, лара… элара Ардо! Надо думать, вы переселяетесь в Винею?
– Да, меня приняли в Университет. Я зашла попрощаться. Большое спасибо за дополнительные занятия!
– А разве… – Номак потянулся почесать затылок, затем решил, что это несолидно, и отдёрнул руку. – Вам не нужна выписка из табеля успеваемости? Хотя, они, наверное, пришлют официальный запрос. Я очень рад за вас, элара Ардо! Не пропадайте насовсем, пришлите весточку.
При этих словах он кинул быстрый взгляд на Лери и улыбнулся, сразу став похож на мальчишку.
– Приятно, что вы вспомнили обо мне. Я буду гордиться тем, что у меня учился маг. Успехов вам и самого наилучшего.
– Спасибо, – поблагодарила я его.
– Лара Стиуш, – нерешительно продолжил Номак, – вы не могли бы задержаться?
Лери настороженно покосилась на него.
– Разумеется, лар Номак.
– Тогда я побежала домой, – постаралась говорить весело. – Нужно ещё собраться.
– Дай хоть обниму тебя! – Лери уткнулась мне носом в грудь и всхлипнула. – Как-то всё слишком внезапно, да?
Она подобрала верное определение – внезапно. Хотелось хорошенько осмыслить происходящее, привыкнуть к обретённой силе, смириться с отношением мамы. Только времени не было – совсем. До шести мне предстояло разобрать свои вещи: не то чтобы я долго копалась, собираясь куда-либо, но я точно знала, что в дом отчима больше не вернусь. Значит, нужно навести порядок в комнате, выбросить лишнее. Всё с собой в Университет не потащишь.
– Наверняка у тебя в общежитии будет визион, обязательно свяжись вечером! – Лери похлопала меня по спине, вытерла слезинку и попыталась сделать бодрое лицо.
– Непременно, – заверила я.
Парень, который так и топтался у кабинета, проводил меня разочарованным вздохом. В холле я не удержалась и напоследок потёрла блестящую бляху на груди Мейрига – удача мне ох как пригодится. На улице остановилась и окинула долгим взглядом величественное здание с фигурной крышей и башенками по углам. Прощай, школа.
Чтобы сократить путь, я возвращалась домой узенькими переулками. Из-за высоких заборов свешивались тяжёлые от обилия яблок ветки. У парадного входа замедлила шаг. Что, если я столкнусь с мамой? Как себя вести? Пройти мимо? Попытаться заговорить? Сказать, что мы долго не увидимся, извиниться за утро?
Зря волновалась. В прихожей меня поджидала лишь тишина, разбавленная мерным тиканьем механических часов под старину. Я поднялась в свою комнату, тут же к ногам серой тенью метнулся Кот.
– Ма?! – возмутился он.
В переводе с кошачьего это означало: «Где ты ходишь, когда я тут скучаю?!»
– Вот тебе и «ма», – я почесала его за ушами. – Остаёшься один.
Кот наморщил нос и оглушительно чихнул. Если бы я, подобно отчиму, приписывала кошкам сверхъестественные способности, то сказала бы, что Кот рассмеялся. Первым делом я подсыпала корм и поменяла наполнитель в кошачьем лотке: неизвестно, когда о Коте вспомнят. Надеюсь, не через неделю… Затем достала с верхней полки шкафа безразмерную сумку – на мой взгляд, одно из самых полезных изобретений магов. При желании в такую сумку уместится содержимое трёх шкафов, если не больше, при этом она выглядит совершенно обычной и весит даже меньше эгре – стандартная упаковка сахара и то тяжелее. На дно сумки убрала книги, затем обувь, в пустую коробку сложила памятные безделушки и различные мелочи.
Одежды у меня накопилось прилично, но две трети можно было смело выбрасывать – из чего-то я выросла, что-то вышло из моды. Я повздыхала над счастливой блузкой, в которой всегда сдавала экзамены на отлично – она давно стала мне мала, а выкинуть не поднималась рука. Всё ненужное я затолкала в пластиковый пакет и вынесла в мусорный бак за домом. Оставшуюся треть аккуратно упаковала вслед за обувью. Всякий хлам из ящиков стола отправила в утилизатор, туда же попали вырезки из журналов, сломанные украшения, обрезки тесьмы и ткани, оторванные пуговицы, подарочные упаковки и прочее, хранимое по принципу «А вдруг пригодится?» Детские рисунки и школьные поделки тоже уничтожила недрогнувшей рукой – лучше я, чем кто-то другой. Сняла с кровати постельное бельё, отнесла в стиральную машину. Напоследок положила в сумку подушку-думочку, которую мне подарила Лери, и оглядела комнату.
Без привычных мелочей спальня смотрелась уныло: обои выцвели, паркет потускнел. Наверное, мама первым делом сделает тут ремонт. Мебель выкинет, люстру сменит. И ничто больше не будет напоминать о том, что я прожила здесь пятнадцать лет – с момента переезда из Винеи. Забиралась с ногами на подоконник, дышала на стекло и рисовала пальцем узоры, строила игрушечные города, учила уроки. Смеялась, грустила, плакала, надеялась, мечтала… Тогда маме станет легче?
В дверь постучали. Кот, крутившийся под ногами, моментально исчез, словно у него где-то была припрятана персональная арка. Я открыла.
– Эля, идём обедать, – отчим держал в руках пластиковую папку и маленькую коробочку, перевязанную лентой. – Держи документы для элары Ринд. А это тебе подарок на память, потом откроешь, в Университете.
– И мамино согласие ты тоже получил? – уточнила я.
– Конечно, – Грег отвёл взгляд. – Всё как полагается.
Представляю, чего ему стоило её уговорить! Коробочку я сразу убрала в сумку, папку с документами положила на стол. И не удержалась, обняла отчима – крепко-крепко.
– Ну-ну, Эля, – смущённо пробормотал он. – Не навек же прощаемся.
В столовой мама разливала суп. Молча поставила передо мной тарелку, я выдавила: «Спасибо». Марита развела ложкой гущу и недовольно скривила губы.
– Опять капуста? Не хочу-у-у…
– Солнышко, овощи полезны, – ласково ответила мама. – И не налегай на булку, береги талию. Грег, тебя это тоже касается. Ржаной хлеб, и никакого масла.
Мама никогда не ела мучного: очевидно, оттого в тридцать семь лет она и выглядела от силы на двадцать пять. Хрупкая, изящная, с идеальной фигурой, нежной бело-розовой кожей, элегантной короткой стрижкой, аккуратными серёжками-гвоздиками в мочках маленьких ушей. В детстве я очень хотела быть похожей на маму. Может, если бы я унаследовала её блестящие каштановые волосы или карие глаза с едва заметными золотистыми крапинками, она относилась бы ко мне иначе? Хотя Марита – копия Грега: такая же плотная, чтобы не сказать – полная, тёмно-русая и сероглазая, без малейших признаков маминой грации. Это не мешает Марите быть солнышком.
– Почему полезно только то, что невкусно? – проворчала Марита и, смирившись, принялась за суп.
Котлеты с гарниром полагалось брать самостоятельно, но отчим решил за мной поухаживать.
– Пахнет бесподобно! – улыбнулся он маме, словно искупал свой поступок. – Ты самый настоящий кулинар, Ади. Любой ресторан оторвёт тебя с руками.
– Льстец, – просияла она.
«Им будет хорошо без меня, – поняла я с тоской. – Гораздо лучше, чем сейчас, когда мама старается даже не смотреть в мою сторону».
– Минуточку внимания! – провозгласил отчим и поднялся. – Эля, от всей нашей семьи я поздравляю тебя с обретением магии. Тебя ожидает Винея и блестящее будущее. Мы искренне рады и желаем тебе самого наилучшего. Будь счастлива!
Марита скорчила кислую рожу, но потом посветлела.
– Ладно, так уж и быть. Раз ты теперь маг – топай, учись! Пришли мне объёмную открытку с видом Университета.
– Хорошо, – пообещала я.
Мама промолчала. Я допила компот, поблагодарила за обед и уже в дверях услышала её сухое:
– Никуда не уходи из комнаты. Я зайду через четверть часа.
Сначала я испугалась: обычно подобный холодный тон предвещал новое наказание. Затем вспомнила, что наказать меня довольно сложно, за три часа много не успеешь. Послушно повторила: «Хорошо» и поднялась обратно к себе. Или уже не к себе? Ещё и Кот спрятался, словно обиделся, что я его бросаю. Он иногда забивался в узкую щель под шкафом и ни на какие «кис-кис» не отзывался.
Я пролистала документы в папке: свидетельство о рождении, аттестат средней школы, пластиковая карточка – удостоверение гражданки Винеи Аринэлии Ардо, рождённой двадцать седьмого февраля две тысячи триста сорок пятого года. Согласия Аделины и Грега Кришто с… чем?! Что они полностью передают ответственность за меня Университету Магии, вплоть до достижения эларой Ардо совершеннолетия по законам Ларии? То есть до восемнадцати лет мной будет распоряжаться Университет? С другой стороны – что в этом плохого? Строчкой ниже указывалось, что Университет обязуется обеспечивать меня всем необходимым, предоставляет жильё, выплачивает стипендию и отвечает за мою безопасность и здоровье. Осваивай магию и ни о чём не беспокойся.
Дверь отворилась без стука. Мама никогда не стучала. Она вошла с прямой спиной и высоко поднятой головой. Я вздрогнула, когда почувствовала на себе её взгляд – тяжёлый, вымораживающий.
– Возьми и прочитай, – она протянула мне лист на тонкой гербовой бумаге.
Дарственная. Всё имущество, доставшееся Аделине Ардо от мужа, дом в Винее и накопительный вклад в Государственном банке, она передавала своей дочери, Аринэлии. Я могла распоряжаться наследством с восемнадцати лет, но числилась собственницей с шестнадцатого декабря две тысячи триста сорок седьмого года. Ровно спустя месяц после смерти отца.
– Сколько сейчас денег на счету, я не знаю, – ровно и холодно продолжила мама. – В сорок седьмом там хранилось около полумиллиона фрéйнов. До твоего восемнадцатилетия средствами распоряжается банк, возможно, набежали проценты. Ключи от дома хранятся в банковской ячейке, тебе их отдадут по предъявлении удостоверения личности.
Она сделала над собой усилие и посмотрела мне в глаза.
– От состояния Вестиара Ардо я не взяла ни фрейна. Оно твоё. Полагаю, ты действительно будешь счастлива в своей новой жизни, и очень надеюсь больше никогда с тобой не встречаться. Если ты собираешься общаться с Грегом и Маритой дальше, пожалуйста, делай это так, чтобы я тебя не видела.
Мама развернулась и направилась к дверям, на пороге бросив через плечо:
– Хотя с высокомерием, присущим всем магам, не сомневаюсь, что ты скоро вообще о них не вспомнишь.
Лист дарственной дрожал у меня в руках. Распирало желание уткнуться носом в подушку и заплакать, как тысячу раз в детстве. Вместо этого я убрала бумагу к остальным документам, папку положила в сумку и закрыла ту на замок. Ждать шести вечера не стала. Пересчитала мелочь в кармане – около девяноста рéйнов, прекрасно. Посижу в клифейне. Кот так и не вылез, я позвала его и даже пошуршала пакетом с кормом, но безрезультатно, а задерживаться в доме не было ни малейшего желания.
Пока спускалась, думала лишь об одном – только бы ни с кем не столкнуться. Даже отчима сейчас видеть было бы тяжело, не говоря уже о Марите. Чего там – я и от Лери в таком состоянии отвернулась. Внутри скреблась и царапалась… нет, не магия – обыкновенная боль. Как бы ни провинился перед мамой мой отец, разве я отвечаю за его поступки? Разве я хоть раз проявила высокомерие? Я и маг-то всего полдня.
В клифейне заметно прибавилось посетителей. Почти все столики в тени были заняты, пришлось довольствоваться расположенным на солнцепёке и к тому же на проходе. Клифа не хотелось, честно говоря, на него и смотреть не хотелось, но нельзя же сидеть и ничего не заказывать, пришлось попросить напиток со льдом. Посмотрела на часы: без четверти четыре. Ладно, выгнать меня не выгонят, потяну время. Официантка – не та снулая, что была утром, а приветливая и жизнерадостная – принесла мне кружку с холодным клифом, я обхватила её двумя руками и задумалась.
Полмиллиона фрейнов! Какая-то немыслимая сумма. Конечно, среди магов бедных не бывает, их и среди людей практически не осталось. О том, что кто-то голодал или не имел крыши над головой, я знала лишь из книг по истории древней Ларии. Сейчас малоимущим называют тех, кто получает менее трёх тысяч фрейнов в месяц, но даже на эти деньги можно нормально жить. Жалованье отчима – двенадцать тысяч, и он весьма состоятельный человек. Сколько же зарабатывал мой отец? Собственный дом в Винее, с ума сойти. Казалось бы, второй раз за день я должна прыгать от счастья.
Не прыгается. К ногам будто привязали утяжелители, как на уроках физического развития. Теперь и тени надежды на то, что мама испытывает ко мне хоть что-то тёплое, не осталось. Лучше бы меня и впрямь подкинули к порогу, было бы легче. И сколько угодно убеждай себя, что ты уже взрослая и самостоятельная, прекрасно проживёшь и без семьи, уговорить не получается. Если бы можно было отдать свалившееся богатство за мамину любовь, я не задумывалась бы ни секунды.
Люди за столиками менялись, одни расплачивались и уходили, другие занимали их места. Я сидела и вспоминала самые счастливые моменты детства. Как однажды отчим возил нас с мамой на аттракционы в Неймаре, и я каталась на цепной карусели. Как мы втроём ходили в ресторан, и мне, словно взрослой, налили сок в высокий бокал. Как мама везла коляску с Маритой, а я шла рядом гордая от того, что у меня появилась сестра. «Это в последний раз», – пообещала сама себе. С сегодняшнего дня я перестану жить прошлым, за одним-единственным исключением.
Я должна найти убийцу моего отца.
