Kitabı oku: «Цунами. История двух волн»
Глава 1
Есть люди, которым важнее всего видеть. Среди прочих чувств зрение занимает в их жизни центральное место. Есть люди, предпочитающие иные способы познания. Слух. Обоняние. Вкус.
Я чувствую мир кожей. Чтобы увидеть, понять, почувствовать и запомнить, мне нужно дотронуться. Я кинестетик-наркоман.
В знаковые моменты моей жизни, я всегда ищу ладонью рельефный след происходящего. Я прикасаюсь, и этот след остается в моей памяти навсегда. Я уношу это с собой. Колючую шероховатость штукатурки, холодную гладкость шелкового шарфа, латунную звонкость поручня, податливую упругость волейбольного мяча. Я касаюсь, пробую на сопротивление – поддастся ли? Скребу ногтем, пытаясь извлечь тот полузвук-полуощущение в кончике пальца.
Людей я вижу так же. Пушистая мягкость маминых волос. Сухая, теплая твердость папиной ладони. Колкость деталей конструктора на полу Ромкиной комнаты – больно ступать босой ногой.
Что для меня Токио? Наощупь он похож на музыкальную шкатулку. Гладкое теплое дерево, затейливая резьба, острые металлические шестеренки, вибрация работающего механизма и музыка. Вдыхая утренний аромат кофе, влажный запах тумана и рыбных рынков, ведя рукой по каменным стенам и кирпичным заборам, покрытым вьющимся плющом, я чувствую его ритм. Токио никуда не бежит, он по-восточному спокоен и размерен. Он движется слаженно, но ритм не затихает. Урбанистическая махина ворочается под ногами. Токио поет своими рекламными экранами, уличными торговцами, даже мусорными фургонами. И этот ритм во мне. Я чувствую его кончиками пальцев, я приняла его, переняла его и живу с ним.
С чего начинаются истории?
Наверное, срабатывает крошечный, незаметный спусковой механизм. Щелкает взведенный курок, падает вниз песчинка, катится, шурша по склону. Толкает один за другим более крупные камни, те в свою очередь толкают другие. Лавина несется вниз, сметая все на своем пути, и вот я уже сижу в самолете, летящем в страну, которую я никогда не видела, и о которой не знаю ничего. Если бы я пошла к гадалке прошлым летом, смогла бы она предсказать это? Сказала бы – детка, да у тебя январский билет в Токио на носу, пакуй чемодан и учи японский?
Никогда не любила тесты. Особенно из серии "опиши себя одним словом". Но трудности укрепляют дух, не так ли?
Если бы я взялась описывать сама себя, то в голову бы приходили не самые приятные слова.
Беззаботная. У меня незакрыта сессия, мне полагается готовиться к пересдаче и похрустывать гранитом науки холодными вечерами. Но я этого не делаю. И меня это не слишком волнует. Оценки вообще занимают в моей жизни очень мало места.
Злопамятная. Лучшая подруга не позвала меня с собой на новогоднюю вечеринку. Прошло уже две недели, но до сих пор от одной мысли об этом у меня руки сжимаются в кулаки от злости и унижения. Мы собирались идти вместе, но в последний момент Рита внезапно изменила планы, забыв поставить меня в известность.
Мы сидели с парой одногруппниц, пережидая время до очередной консультации. Рита увлеченно чатилась с кем-то, периодически мечтательно поднося смартфон к подбородку. И вдруг спросила:
– Ты уже определилась, куда идешь на новый год?
Она произнесла это так небрежно, словно выдула пузырь жвачки. Она знала, что я собиралась пойти с ней. Она знала, что перед кучей людей я не стану это обсуждать.
Мне стоило ответить, какого черта, разве мы не идем вместе? Чтобы все посмотрели, как она удивленно хлопает глазами и тянет – наверное, ты меня не так поняла.
Возможно, мне не стоило обижаться вообще. Поговорить с ней позже, прояснить ситуацию, не спешить с выводами. Но у меня не было сил и желания в это ввязываться, в наших отношениях я была прицепом, который энергичная Рита таскала за собой. Устраивать с ней публичные сцены было глупо и небезопасно.
Я промямлила, что еще не в курсе иду ли вообще куда-то, да и мама грозила устроить мне домашний арест из-за оценок. Все понимающе засмеялись.
С тех пор я с ней не разговаривала. Более того, я удалила ее из друзей в соцсетях и заблокировала в телефоне. Это, несомненно, незрелый поступок, но в результате я почувствовала себя легче. И немного хозяйкой ситуации что ли.
Бесхребетная. Я знаю, что как только начнется учеба, мы снова будем общаться. Я просто не смогу вынести напряжения, которое возникает, когда в одном помещении находятся два человека рассерженные друг на друга. Худой мир лучше доброй ссоры, как-то так.
Одинокая. Это определение каждого второго, я понимаю. Но в моем случае одиночество скорее преднамеренное. Нельзя сказать, чтобы я делала так уж много, чтобы люди меня понимали, и я понимала их.
Возможно, я наоборот старательно отталкиваю окружающих, а потом с чувством страдаю от недостатка общения. Я интроверт самопереученный в экстраверта. Мне вполне достаточно самой себя, но если люди мной не интересуются, я чувствую себя неудачницей. Тогда я изо всех сил имитирую социальную активность. Поздравляю друзей с днем рождения в соцсетях, шлю милые смс, улыбаюсь и петросяню при встрече. У меня заводится парень, и я даже испытываю к нему какие-то чувства. Друзья мне радостно звонят и целуют в щеку при встрече.
А потом что-то во мне ломается, перенасыщение общением. И все летит в тартарары. Я замкнута, отношусь к друзьям как к помехе, я не могу себя заставить взять трубку и днями слушаю музыку, смотрю телевизор и читаю книжки. Просто эталон подростка-задрота.
Может быть, меня стоит посадить на таблетки? Это было бы неплохим решением, я встаю утром, принимаю пилюлю счастья из красивой коробочки, и дальше все идет как в рекламе йогурта. Все улыбаются, я одета в кашемировый свитер, мама в накрахмаленном фартуке жарит блинчики, папа возвращается из командировки и брат бросается к нему на шею с радостным визгом. Бойфренд встречает меня возле универа, поигрывая мускулами, подружки стайкой щебечут вокруг. Меня затошнило.
У меня есть и положительные качества. Наверное.
Я симпатичная, у меня нет проблем с лишним весом и среднестатистический размер ноги. Я легко приспосабливаюсь к любым обстоятельствам и почти с каждым человеком найду, о чем поболтать. Я хорошо танцую. Я быстро собираюсь по утрам.
Что я могу еще? Чего я стою? В тот день ответы на эти вопросы казались далекими, как декабрьские звезды. Я забралась на последний этаж шестнадцатиэтажного дома, что стоял рядом с нашей старенькой пятиэтажкой. Дверь на пожарную лестницу закрыта, но если выйти на двенадцатом и подняться пешком, то можно попасть на технический балкон последнего этажа. Просто сидеть там, слушать музыку и смотреть на вечерние дворики внизу. Я часто пользуюсь этим, когда на душе мерзко, как было в тот день.
Я сидела, высунув ноги между прутьями и прижавшись лбом к холодному металлу. На секунду возникло желание по-детски лизнуть мерзлый прут. Внизу припозднившиеся горожане несли елки. Каменные беседки выглядели игрушечными. Новый год я видимо встречу дома с мамой и братом. Двоюродная сестра звала присоединиться к ним после полуночи, и я собиралась воспользоваться ее приглашением.
В этот момент мне позвонил отец.
Мой отец уже полгода живет в Токио. Он – радиоинженер, работает в компании связи, учавствует в разработке новых устройств и дежурит по станции. Ему нравится Япония, но я по нему очень скучаю. Мама с братом летали к нему три месяца назад, но я не видела отца с июня. То ли из-за этого, то ли из-за ссоры с подругой мой голос звучал особенно подавленно.
– У тебя все в порядке, милая? Это из-за сессии?
– Нет, пап, все нормально. Просто немного замерзла, – я шмыгнула для убедительности носом.
– Слушай, Нина, брось хандрить, мне бы твои проблемы. Каждый день по работе я бьюсь лбом о неизвестные ошибки, которые кроме меня никто не устранит. Я бы с удовольствием поменялся на твою сессию или другие подростковые штучки.
Я возмутилась.
– Вот так раз! То есть мои проблемы неважны, раз я студентка и живу с родителями? Я между прочим уже могу водить машину и покупать сигареты. Где там закон про неважность подростковых проблем?
Отец рассмеялся.
– Мы это еще обсудим, – потом замолчал на мгновение. – А ты не хочешь приехать ко мне на каникулы?
– В Токио?
– Да, я думаю, тебе будет полезно развеяться. И я по вам очень соскучился. Приезжай, я сейчас посмотрю билеты.
В трубке раздался шелест пальцев по клавиатуре. Я постучала, друг о друга замерзшие ноги и натянула шарф на лицо. После непродолжительного ожидания раздался огорченный голос отца.
– Ты знаешь, только на середину января есть. Когда у тебя заканчиваются каникулы?
– Пятнадцатого, но ты погоди, – я перебила его. – Я попробую договориться на кафедре, не убьют же они меня за неделю прогула, в конце концов. Скажем, эмм по семейным обстоятельствам улетела. Ты же семья, значит обстоятельства семейные!
– Ага, экстренные, – расхохотался отец.
– Самые что ни на есть экстренные! Умираю от скуки.
– Вот это уже мне совсем не нравится. У тебя есть чем заняться. Давай договоримся, что я резервирую тебе билет, а ты бросаешь все силы на подготовку к заваленному экзамену?
– Ээ. Ммдаа, – с неохотой выдавила я из себя.
– Вот и отлично. А, кстати, как там твой парень?
– Он был полгода назад.
Возникла неловкая пауза.
– Понятно, – хотя ничего не было понятно. Мне самой в первую очередь.
Недавно я смотрела какой-то артхаусный фильм. В нем девушка принимала снотворное и с ней проводили ночь мужчины. С бесчувственным телом. Делали, что вздумается кроме полового акта. Фильм якобы символизировал наплевательское отношение к своей жизни, которое процветает среди молодежи. И вот я думаю сейчас, мне наплевать на мою жизнь?
Наверное, все же нет. Я переживаю, беспокоюсь о близких, и все такое. Но я не делаю ничего, что могло бы серьезно изменить мою жизнь.
В принципе если бы меня заменили киборгом на радиоуправлении я бы жила точно так же. Ничем не выделяясь.
Есть же люди с целью в жизни. Самоотверженно учатся на хирургов, руководят студенческими движениями, делают качественные новости. Редактируют Википедию, в конце концов. Коллекционируют любовников.
Я беспричинно почувствовала себя очень несчастной. Крохотным ничего не значащим винтиком.
Значит Япония?
До этого все мои поездки за границу ограничивались двухдневными турами в приграничный китайский город. Туда мы ездили в основном обновить гардероб и поверить, что это другая страна было трудно. Город был похож на магазин, много надписей на русском, снующие туда-сюда земляки.
Поэтому Япония для меня представлялась чудесной и привлекательной. Аниме? Суши? Бытовая техника? Мои знания о стране восходящего солнца были немногочисленными и обрывочными. Я кажется, никогда не видела японца. Ну, во всяком случае, от китайца точно не отличу.
Я вернулась домой, постучала ботинками о полосатый коврик, стряхивая снег. Мама шуршала пакетами на кухне.
– Нина, ты? Вынеси мусор, пожалуйста.
Я возвращалась, погруженная в свои мысли. Серебристый автомобиль остановился рядом со мной у самого подъезда. За рулем был симпатичный светловолосый парень. Стрижка у него была точь в точь как у длинноносого петрушки из моего детского кукольного театра. Но сам нос был очень даже в порядке.
– Девушка, вы не подскажете, где здесь дом 28А, полчаса уже езжу вокруг, ничего не понимаю? Здесь 28, там 30, где 28А?
– Это вообще не здесь, у нас дурацкая нумерация, – мне неожиданно стало стыдно за путаницу с номерами домов в нашем квартале. – Проедете до светофора и там за магазином кирпичное здание.
– Ок, спасибо. А то друзья трубку не берут, достали. Тебя подвезти? – внезапно перешел он на ты.
– Нет, я тут живу, – я взмахнула рукой, показывая на подъезд, и попала ведром по боковому зеркалу машины. От неожиданности у меня даже дыхание перехватило. Идиотизм ситуации довершила дужка ведра. С лязгом она выпала из креплений, и ведро покатилось мне под ноги.
Секунду или две мы молчали, я, сгорая от стыда. Потом он фыркнул от смеха и высунулся осмотреть зеркало, к счастью там не было видимых повреждений.
– Это. Какая ты дерзкая. Спасибо, что не в окно!
– Пожалуйста.
– С новым годом, – сказал он и, давясь от смеха уехал.
Я, проклиная ведро, мусор и прочие радости жизни, вернулась домой.
– Мам, у на в семье все такие умные, в кого я такая бестолочь, а?
– Господи, чем тебе мусорный бак то не угодил? – мама устанавливала в крепления пластиковую елку. Я поспешила сменить тему.
– А можно в следующем году у нас будет живая елка? Я все понимаю, но эта до сих пор пахнет полиэтиленом.
– Ну, давай живую, хорошо. Только иголки я за ней убирать не буду. Сама будешь выбирать, убирать и выбрасывать. Ты посмотри, какая у нас елочка ровная и аккуратная, а что на рынке продают, ты видела?
Я пожала плечами.
– Вот! А я видела. Купить то купишь, а потом будем гадать, к какой стенке ее лысым боком поворачивать.
– Я тоже хочу настоящую!
Рома появился из спальни, не отрываясь от PSP, прошествовал в кухню и захлопал холодильником.
– Это бунт, – с улыбкой подытожила мама. – Купите завтра сосновых веток, будет компромиссный вариант.
Я ушла к себе. У нас довольно просторная трехкомнатная квартира, мы с Ромкой занимаем по комнате, а родители спят на диване в зале. Спали, пока папа не улетел. Я вспомнила о звонке, но маме решила пока не говорить, папа наверняка ей позвонит, когда будет бронировать билеты. Лежа на кровати под постером фильма Начало, я представляла себя в Японии. Почему-то придумалось кимоно. Я же знаю, что они в кимоно толпами не ходят, с чего бы мне его надевать? И, вообще, европейка в кимоно, это странно.
Что мне взять с собой? Я погрузилась в приятные размышления, обдумывая детали поездки. Предвкушение чего-то нового и приятного охватило меня. Год, кажется, начнется неплохо
Письмо, написанное мамой, послужило мне индульгенцией за пропуски.
У меня самые лучшие родители на свете, вместо того, чтобы компостировать мне мозг по поводу сессии они отправляют меня в Японию и обманывают деканат.
Я недоверчиво вчиталась.
– Депрессия, вызванная разлукой с отцом? – мам ты серьезно, кто на это купится?
–Всем безразличны причины твоего отсутствия, вот увидишь, ну или попроси их мне позвонить.
– Да, они позвонят, а ты дрожащим голосом будешь умолять их подарить Добби носок!
Но звонить ей никто не стал, мои каникулы продлили на неделю.
Новый год прошел более чем стандартно. И бессмысленно. На вечеринке я танцевала с очень милым темноволосым старшекурсником.
Мы разговаривали про скрытые подтексты в мультсериалах типа Симпсонов или Футурамы. Он сказал, что у меня "потрясные глаза". Все могло бы даже закончиться романтично, но принц перебрал домашнего вина, испортил содержимым желудка, чьи то сапоги и заснул в ванной. Я так смеялась, что даже не было обидно. По моим романтическим приключениям скоро можно будет писать книгу – как делать не нужно.
Пятого января Рита стояла у меня на пороге, виновато сверкая глазами. Пришлось позвать ее в комнату, чтобы не устраивать сцен на глазах у мамы. Я закрыла за нами дверь и молча уставилась на нее.
– Что? – она воскликнула, но сразу же зашептала. – Ну не злись, подожди, я тебе все расскажу, и ты не будешь на меня обижаться.
Она села на кровать, по-турецки скрестив ноги.
– Да я олень! Я могла раньше рассказать, я просто не могла, не хотела ни с кем делиться. Короче, я влюбилась.
– И что? Может тебе это пойти обсудить с какой-нибудь подругой, я то при чем?
– Я не хотела никому говорить и хотела, чтобы все думали, что я иду в клуб. А на самом деле мы были с ним!
– Ты укурилась что-ли? Сама слышишь вообще, как это звучит?
– Он женат.
Я замолчала, ошарашенно глядя на подругу. Какого черта вообще происходит? Моя рука привычно заскользила по шерстяному ворсистому пледу. Материал щекотал ладонь. На ее лице расплывалась дурацкая счастливая улыбка. Рита намотала на палец длинный темный локон.
– Ты встречаешься с женатым мужиком?
– Он такой крутой! У него офигенная тачка, он меня на руках носит, покупает мне все, что захочу. Смотри!
Рита вытащила из ворота цепочку с огромной и довольно уродливой тарелочкой с зодиакальными рыбами на ней. Золотой тарелочкой.
– Эээ. У меня слов нет, честно говоря. А родители видели?
– Говорю, что он студент из богатой семьи и безумно в меня влюблен.
– Ты влюбилась в женатого мужика. Я даже не знаю что сказать.
– Нина, ты как маленькая. Ну как еще можно относиться к красивому мужчине, который исполняет мои желания и очень опытный во всем! – Она многозначительно подняла брови.
– Во всем?
– Я же говорю, у нас был чудесный новый год!
Моя злость испарилась, осталось только смутное ощущение тревоги. Я молчала, не зная, как правильно подобрать слова. Рита заговорила первая видимо смущенная моим молчанием. Голос ее звучал немного обижено.
– Я думала, ты порадуешься за меня. Я и так еле держалась, чтобы не рассказать пока все непонятно было.
– То есть сейчас понятно?
– Да, нет… Не знаю! – она огорченно всплеснула руками. – Ты меня запутала. Не надо вот этого осуждающего взгляда, я не за этим к тебе пришла. У меня все хорошо, правда, просто перестань обижаться. Я по тебе очень скучала. Ну!
Она вскочила и стиснула меня в объятиях. Волосы защекотали мне нос.
– Я по тебе тоже скучала.
Как же его жена? Как ты вообще собираешься жить дальше, ни встретиться открыто, ни познакомить с друзьями-родными. Мне хотелось задать эти вопросы и много других, но я не могла. И промолчала.
Япония, я же лечу в Японию!
– Рита, я совсем забыла с твоим сериалом. Отец позвал меня к себе, я лечу через неделю!
Комната наполнилась радостным визгом.
– Чокнутые! – заорал брат и застучал в стену.
– Япония! – немного успокоившись, выдохнула Рита! А как же виза?
– Гостевая, в понедельник уже будет в паспорте. Компания отца помогла с оформлением, маме и Ромке в прошлый раз тоже без проблем сделали.
– Я не верю, вообще, что это правда! Ты должна сделать кучу фото, и привези мне, привези, – она задумалась. – Бумажного журавлика! Это будет так трогательно, и в чемодане много места не займет.
– Спасибо, что не катану попросила, – засмеялась я.
Потом я в двух словах рассказала (и пантомимой показала) как прошел мой новый год. Рита хохотала и припоминала моего бывшего парня, который как-то вырубился на вечеринке у нее дома. Причиной, правда, был не алкоголь. Его пристрастие к расслабляющим веществам и стало основным поводом для нашего расставания. С каждым днем я занимала в его жизни все меньше места, а ароматная сигаретка, от которой так легко на душе, все больше. Я отрезала по живому, рассудив, что всю жизнь я так жить не хочу, а чем дальше, тем больше привязываюсь к нему. Прошло полгода, а я до сих пор просматривала его обновления в фейсбуке. Хотя в этом году еще ни разу не открывала, предстоящая поездка заняла все мои мысли.
Через неделю я сидела в самолете, нервно сжимая сумку с документами и телефоном. Мама дала мне в дорогу несколько яблок, и теперь я была ей ужасно благодарна, в аэропорту я грызла их в ожидании таможенного контроля. Возможно, не будь их, в ход бы пошли ногти. Чего я боялась, сама не знаю, таможенные служащие всегда выглядят очень строго и загадочно. Смотрят на тебя из своих кабинок. Ты вроде бы знаешь, что ничего не совершал, но начинаешь нервничать. Я в такие моменты мгновенно начинаю представлять какие-то невообразимые варианты развития событий. Мысли бегут вперед, забыв захватить с собой логику. Например, служащий нажимает кнопку, визжит сирена и меня на глазах у изумленной очереди подхватывают под руки и тащат неведомо куда. Привязывают к стулу и!
Я хрюкнула от смеха, седой мужчина рядом оторвался от журнала и бросил на меня косой взгляд. В самолете было несколько азиатов, но в основном пассажирами были мои соотечественники. Багажа у меня было совсем немного, и я взяла сумку в салон. Папа предупредил, что в Токио намного теплее, чем у нас. Еще он предложил в качестве новогоднего подарка обновить мой гардероб, поэтому я ограничилась минимумом вещей. Еще в сумке были гречка и сервелат, на который таможенники посмотрели неодобрительно, но оставили.
Глава 2
Аэропорт Нарита оказался большим и светлым.
Вокруг суетились люди с чемоданами, кое-кто был одет в сланцы и шорты, явно только прилетели с отдыха. Я с любопытством рассматривала щебечущих японок, целой стаей выпорхнувших из-за угла. Все в одинаковых свитерах, видимо работали в одной организации.
Множество туристов разговаривали на всевозможных языках, ни один из которых я не понимала. Сердце мое наполняло радостное предвкушение.
Отец встретил меня после прохождения таможенной будки. Я радостно повисла на нем, мы давно не виделись, и я радостно отметила, что он выглядит вполне довольным жизнью.
Я знала, что помимо работы они с коллегами регулярно ходят в бары по пятницам и выбираются в поездки по окрестностям Токио на выходных. Он немного изменился, отличался от отца, которого я знала раньше.
Мне понравился расслабленный, но опрятный стиль его одежды.
Мы прошли к автобусной стоянке. Отец объяснил, что проще всего нам будет добраться от Нарита на автобусе, который ходит к одному из крупных отелей.
– Мы доедем до Империал, а оттуда уже рукой подать до моего дома. Слава богу, ты не потащила с собой весь свой одежный шкаф!
Я хмыкнула, втайне надеясь привезти пару шкафов домой.
В автобусе чемодан мы пристегнули тросиком с кодовым замком к полке в конце салона. Я устроилась у окна. Было уже темно и долгое время мимо проплывали только скучные поля с редкими огоньками. Было немного непривычно ехать по "неправильной" стороне дороги, но в автобусе это не очень пугало.
Все изменилось, когда мы въехали в Токио.
С самого начала мы попали в переплетенье многоуровневых дорог. Я думала, что была готова к этому, но сияющие огни, мерцание рекламы и множество автомобилей оглушили и ослепили меня. Токио подготовился к встрече, надев лучший из своих нарядов. Кокетливо подмигивая мне экранами, помахивая билбордами, обнимая туннелями развязок, он поразил меня в самое сердце. Я сидела, не двигаясь, просто широко открыв глаза, старалась впитать город в себя.
Папа молча наблюдал за моей реакцией, дав мне время освоиться.
Мы вышли недалеко от отеля и уже через десять минут оказались в квартире, которую снимало папе его руководство. Она располагалась на втором этаже неприметного здания, причем вход в квартиру, как и во все квартиры второго этажа, был прямо с незастекленной террасы.
Квартира была крошечной. Небольшое пространство, служившее одновременно кухней и гостиной, в котором по кругу располагались стол, плита, телевизор и диван. Рядом спальня и ванная с туалетом. Пол в спальне был весь покрыт забавными циновками.
– Это татами, пояснил отец. Традиционный пол для японских домов. На них нельзя ставить тяжелую мебель, от этого татами проминаются и портятся, поэтому японцы в таких домах спят на матрасах, а шкафы в спальне только стенные.
Он показал мне спрятанный в шкаф матрас, который назывался – футон.
– Эти штуки приятно пахнут, – я провела рукой по полу.
– Они сделаны из тростника и рисовой соломы, – он постучал по полу пяткой. Очень нравится ходить по ним босиком.
Я не могла не согласиться – комнаты были уютными, хотя в целом размеры квартиры вызывали клаустрофобию. Отец вызвался спать в гостиной, хотя я уверяла, что диван меня более чем устроит.
Ванная была маленькой, сама ванна вообще оказалась сидячей. Зато вода в душе регулировалась с точностью до градуса.
На бачке унитаза располагался умывальник, вода из которого попадала в бачок и тоже использовалась для слива. Сам унитаз вызвал у меня панику. По краю стульчака шел бортик с несколькими кнопками. Пиктограммы на них недвусмысленно изображали процесс омытия зада и переда, рядом были кнопки регулировки напора и температуры.
Кнопка с изображением ноты меня заинтересовала меньше, но при нажатии раздались различные природные звуки, видимо, призванные замаскировать непотребные вещи, которыми люди занимаются в туалете. Сиденье подогревалось, все эти фишки со струями воды оказались чертовски удобными. Как я жила без этого раньше.
Чуть позже мне захотелось посмотреть, как именно происходит подача воды. Но стоило мне встать, как кнопки прекращали функционировать. Видимо реагируют на вес, решила я, придавила рукой сиденье, нажала на кнопку и оказалась по пояс залитой водой.
Судя по тому, как хохотал отец, когда я вышла, я была не первой жертвой коварного унитаза.
Перед сном мы немного прогулялись по городу, купив рис с гарниром на вынос в ближайшем ресторанчике.
Спать на футоне оказалось довольно удобно. Может быть, в прошлой жизни я была японкой?
Отец дал мне свою проездную карточку, чтобы я могла пользоваться общественным транспортом. Токийское метро привело меня в ужас, хитросплетение линий разного цвета не поддавалось никакому осмыслению. Отец утверждал, что в нем есть логика, но я ее найти не смогла. А так как мне оставалось пробыть здесь шесть дней, не стала заморачиваться и в основном пользовалась автобусами двух маршрутов.
В первый день мне казалось, что на меня смотрят буквально все! Стоило мне выйти из дома, как внимательные взгляды начинали преследовать меня, словно бледнолицего шпиона. Процесс покупки полезных мелочей в местных магазинчиках – комбини, оказался настоящей пыткой. Мало того, что еда часто выглядела совершенно неопознавабельной, так для полноты удовольствия продавщицы постоянно пытались со мной побеседовать. На лице у них при этом было выражение "здравствуй неразумный ребенок”, которое меня поначалу бесило. В конце концов, я жестами объясняла, сколько пакетов мне нужно и нужно ли разогревать еду в микроволновке.
Постепенно это напряжение спало, думаю, например, негр на улицах нашего приморского города получает куда больше негативного внимания.
Японцы мне понравились. Милые и вежливые, они действительно много работали и поддерживали свою страну в состоянии, которое меня восхищало. Более того, некоторые моменты честности меня удивляют до сих пор. Шокировали магазины, разделенные проезжей частью. Ты набираешь покупки, а чтобы оплатить их на кассе нужно перейти дорогу в другую часть магазина! И никто не сбегает с охапкой товара, все идут и платят. Я сначала вообще решила, что это два разных заведения и долго не могла найти стойку оплаты в одной из половин.
В течение следующей недели отец с утра уходил на работу, а я спала часов до десяти, потом добиралась на автобусе до какого-нибудь туристического района вроде Гиндзы или Асакусы и шаталась там, снимая, покупая одежду, сувениры и мороженое, любуясь на пейзажи и людей. Связи у меня не было из-за каких-то особенностей местных сетей, по которым моя трубка не работала со здешними сим-картами. И мне очень нравилось быть не на связи. Я часами могла сидеть в торговом центре на лавочке, наблюдая за проходившими мимо людьми. Мне показалось, что японцы очень ответственные отцы, семьи в составе мама-папа-ребенок я видела намного чаще, чем мама-ребенок. Иногда я ездила в музеи, а однажды попала в центр какого-то шествия состоящего из забавных повозок и людей в национальных костюмах. Мне очень хотелось увидеть настоящую гейшу, но судя по всему за ними нужно было ехать в Киото. Женщин в кимоно, тем не менее, я видела, а один раз даже видела мужчину в чем-то похожем на кимоно. Дети глазели на меня, открыв рот, совсем малыши иногда даже пугались.
Японцы были большими перестраховщиками. Около каждого перекрёстка стояла пара регулировщиков, которые следили, чтобы люди правильно пользовались переходами. Такие же регулировщики стояли возле въездов на подземные парковки, у машин остановившихся, чтобы полить цветы, например, а возле строек и участков с дорожными работами их иногда было сразу штук по пять. В основном это были немолодые люди. Меня поразило, с каким достоинством и рвением они выполняли свою нехитрую работу. Словно мир рухнет, если они вовремя не помашут палкой. Вот уж точно "основной ресурс Японии это японцы". Часов в пять я заканчивала свои похождения и ехала домой.
В шесть с работы возвращался отец, и мы отправлялись наслаждаться местной кухней. Из разнообразных блюд мне больше всего понравились такияки, шарики из полужидкого теста с щупальцами осьминога внутри и набэ или набэмото – хитрые чугунки внутри которых в бульоне варилась мешанина из самых разных продуктов, мяса, овощей, грибов и тофу.
Мне показалось, что слон выполнял в Токио роль свиньи – наклейки со слоником были явным призывом не мусорить в общественных местах. Вообще было очень много изображений различных мультяшных существ – как правило, с огромными глазами и улыбками на мордах. Нашелся и мой любимый Тоторо, точнее целый магазин имени Тоторо, где я купила футболку и носки с любимым монстриком.
В предпоследний день я решила наведаться в район Акихабара, славящийся своими магазинами электроники и развальчиками для любителей аниме.
Разноцветный, многоэтажный рынок. Говорят, если вы чего-то не нашли на Акихабара – то этого не существует. Куча продавцов-зазывал и сотни разноцветных рекламных наклеек на товарах.
Несмотря на то, что я не любитель электроники Акихабара задержал меня на весь день. Гигантский магазин игрушек, магазин с канцтоварами, с товарами для вышивки, где я купила подарок маме, магазин с поездами.
На улице я видела людей, которые изображали живые статуи, и нескольких в костюмах аниме-персонажей. Опомнилась я только, когда уже стемнело и оказалось, что автобус, на котором я приехала, больше не ходит. Работа отца предполагала, что примерно раз в три дня у него было ночное дежурство, он уходил в шесть вечера и возвращался домой только в девять утра следующего дня. Сегодня был именно такой день.
Я поужинала в небольшом ресторанчике, раздумывая, как мне попасть домой. К счастью у меня была карточка с названием станции метро. Можно было попробовать доехать на такси, но я расхрабрилась и отправилась покорять токийский метрополитен. Служащая показала мне на какую линию сесть и где потом пересесть. Я вошла в вагон и удивилась стоявшему там запаху алкоголя. Потом вспомнила, что сегодня пятница. Офисные служащие развлекаются и возвращаются из баров. Я видела множество девочек в ярких платьях, едва прикрывающих бедро, лицо у них при этом было совершенно отстраненное, словно они одеты как минимум в паранджу.
Я встала в углу, считая остановки до точки, где мне полагалось пересесть. Через день мне предстояло проделать путь домой и, глядя в окно я задумалась. Внезапно я почувствовала движение у своего бедра. Сначала я думала, что мне показалось, но потом явственно почувствовала руку, лапающую меня пониже спины. Я окаменела, тело слушалось с трудом. Я обернулась и увидела мерзкого, другого слова не подобрать, мерзкого мужика, который одной рукой залез мне между ног, а второй поглаживал свои жидкие выцветшие усишки. Мне стало дурно. Я отодвинулась от него, но через несколько секунд он снова сделал шаг ко мне, и его рука снова устремилась под мою куртку. Тут двери распахнулись, и я рванула к выходу. Я выскочила из метро и почти бежала вперед, не смея обернуться. Такое произошло со мной впервые, хотя я слышала рассказы подруг о чем то подобном. Меня трясло, и я шла вперед и вперед, мне все время казалось, что кто-то идет за мной, я шарахалась от скоплений людей.
