Kitabı oku: «Московия в представлении иностранцев XVI-XVII в.», sayfa 5

Гравюры изданій 1647 г. (перваго) и 1656 г. (наиболѣе полнаго и тщательно изданнаго) изготовлялись подъ непосредственнымъ наблюденіемъ автора. Для французскаго изданія 1719 года доски были съ большой тщательностью перегравированы по нѣмецкимъ изданіямъ.

Вотъ какъ самъ Олеарій разсказываетъ, въ предисловіи къ своему Путешествію, съ какой тщательностью изготовлены были имъ рисунки и гравюры, сопровождающіе его разсказъ:

«Что касается до вытравленныхъ на мѣди рисунковъ этого изданія, то не слѣдуетъ думать, что они, какъ это порою дѣлается, взяты изъ другихъ книгъ или рисунковъ на мѣди. Напротивъ, я самъ нарисовалъ собственноручно большинство этихъ рисунковъ (нѣкоторые же изъ нихъ – нашъ бывшій посольскій врачъ Г. Граманъ, мой вѣрный товарищъ) съ натуры. Потомъ они были приведены въ законченный видъ при помощи извѣстнаго художника Августа Іона, много лѣтъ тому назадъ учившаго меня въ Лейпцигѣ рисованію; при этомъ примѣнялись тогда образцы національныхъ костюмовъ, вывезенные мною оттуда. Чтобы, однако, при работѣ граверной иглой не потеряно было отчасти сходство, я въ теченіе долгаго времени держалъ трехъ граверовъ, не безъ большихъ расходовъ, у себя дома; они должны были работать по моимъ указаніямъ».

Сопровождающія нашъ текстъ гравюры выбраны нами среди лучшихъ рисунковъ нѣмецкихъ изданій, вышедшихъ при жизни автора, и французскаго изданія 1719 года.

Торжественная аудіенція данная царемъ Михаиломъ Феодоровичемъ Голштинскому посольству

Посольство Голштинскаго князя, въ составъ коего входилъ Олеарій, и во главѣ котораго стояли Крузіусъ и Брюггеманъ, выѣхало изъ Готторпа, резиденціи князя Фридерика, 22 октября 1633 г. и прибыло 14 августа слѣдующаго года въ Москву, гдѣ помѣщено было въ двухъ деревянныхъ обывательскихъ домахъ.

«При въѣздѣ» – разсказываетъ Олеарій – «мы видѣли на всѣхъ улицахъ и на домахъ безчисленное множество народа, стоявшаго, чтобы смотрѣть на нашъ въѣздъ. Однако, улицы были весьма опустошены сильнымъ пожаромъ, бывшимъ передъ самымъ нашимъ пріѣздомъ и испепелившимъ болѣе пяти тысячъ домовъ. Люди должны были тамъ и сямъ жить въ палаткахъ, да и мы не были помѣщены въ посольскомъ дворѣ, который также сгорѣлъ, а въ двухъ деревянныхъ обывательскихъ домахъ».

На пятый день послѣ въѣзда въ Москву послы приняты были въ торжественной аудіенціи царемъ Михаиломъ Феодоровичемъ. Церемонія этого пріема, представленная на воспроизводимой нами гравюрѣ, описана Олеаріемъ въ слѣдующихъ словахъ:

«Передъ аудіенцъ-заломъ мы должны были пройти черезъ сводчатое помѣщеніе, въ которомъ вкругъ стѣны сидѣли и стояли старые и осанистые мужчины съ длинными сѣдыми бородами, въ золотыхъ одеждахъ и высокихъ собольихъ шапкахъ. Это, говорятъ, «гости» Его Царскаго Величества или именитѣйшіе купцы; одежда на нихъ принадлежитъ Его Царскаго Величества сокровищницамъ и выдается только при обстоятельствахъ, подобныхъ настоящему, а затѣмъ сдается обратно.

Когда послы пришли предъ двери этой передней, изъ аудіенцъ-зала вышли два командированные Его Царскимъ Величествомъ боярина въ золотыхъ, вышитыхъ жемчугомъ кафтанахъ, приняли пословъ и сказали, что Его Царское Величество пожаловалъ ихъ, допустивъ явиться передъ нимъ какъ ихъ самихъ, такъ и ихъ гофъ-юнкеровъ. Подарки были оставлены въ этомъ помѣщеніи, а пословъ, за которыми прошли ихъ офицеры, гофъ-юнкеры и пажи, провели внутрь къ Его Царскому Величеству⁵. Когда они вошли въ дверь, знатнѣйшій переводчикъ царя Гансъ Гельмесъ выступилъ впередъ, пожелалъ великому государю, царю и великому князю счастья, продолжительной жизни и объявилъ о прибытіи голштинскихъ пословъ.