Kitabı oku: «Репост #0 от 29.06.18», sayfa 2

Сколько раз я смотрел на свое лицо в гримерке, и ни разу мне не хотелось как-то испортить его, порезать или что-то вроде того. А теперь…

Маняша была у них. Иногда они в качестве мотивации давали трубку на короткий разговор с ней. Я слушал её плач, обещал, что все будет хорошо и всё.

Костя учился, гулял. А я будто бы был в длительных гастролях… У меня сжималось сердце, когда я вспоминал его смех, так похожий по тональности на мой…

Все это продолжалось изо дня в день. Ко мне подсылали психологов, которые должны были промывать мне мозги, что это ради страны. Но я-то теперь был в курсе всей этой плесени, что творилась за экранами телевизоров, за закрытыми дверями кабинетов, в головах высокопоставленных чиновников. Вся это грязь и мишура – а все ради того, чтобы удержать ВЛАСТЬ.

– Вам предстоит прямой эфир, – сказала женщина, координирующая мои действия. – Все вопросы, конечно же, мы проконтролируем. Ответы – здесь.

Она кинула мне желтую папку со скоросшивателем, внутри которой были листы.

– Помните – за вами наблюдают все, – она пристально глянула на меня.

Но меня не пронять этим холодом чужих глаз. Все-таки я актер с многолетним стажем зрительского недоверия…

У меня всё уже было заготовлено.

***

Синяя стена с логотипами за спиной. Впереди – камеры и аудитория кукол-людей готовых взорваться аплодисментами по команде. Я взглянул на микрофон – казалось, что вот-вот из него послышится шёпот.

В этот раз я накладывал грим сам. Все безупречно, кроме одного – под гримом скрывалось лицо, а под лицом…

–…И мы начинаем!

Послышались хлопки. Пара однотипных вопросов. У меня гулко билось сердце – сейчас, сейчас.

Маняша – что с тобой будет? Костя… Столько народу обмануто… Разве МЫ этого заслуживаем.

Вот и заключительная речь президента. Камеры направлены на мое лицо. Тишина.

– Кхе-кхе, – мои голосовые связки задрожали от нервного напряжения. Расслабься. Это всего лишь еще один спектакль. Последний спектакль.

Я резко поднес руки к лицу и впился ногтями за уши. Медленно, отрываясь от настоящей кожи, снялась маска. Лицо вождя на ней скукожилось, словно скисший апельсин.

– Настоящий президент мертв, – заявил я. – Куклы в зале беспокойно задрожали, режиссер схватился за голову и осел на пол. Ко мне уже направлялись сотрудники службы безопасности. – Мертв, как и политика этой страны. А я всего лишь актер из города N. Актер первого плана, заметьте. Я обращаюсь к народу – теперь все в ваших руках.

Режиссер, наконец, сообразил приказать включить рекламную паузу. Это был конец мне, но начало новому.

Фсбшник заломил мне руки и вывел из помещения в узкий коридор Останкино.

– Ты всех приговорил к смертной казни, – прорычал он, имея в виду Маняшу, Костю и меня.

– Всех не перебьете, – прошептал я в ответ, имея в виду народ, сползая на пол с раной в груди.

Так началась революция.

Askold De Gerso Gerseau
Пути Господни неисповедимы

В тот студёный морозный вечер я набрёл на это кафе совершенно случайно, сам до конца не осознавая, для чего я это делаю. Кажется, день был пятничный. Или всё же субботний? А вообще какая по существу разница? Можно было также ненароком прийти сюда и в понедельник, едва ли что-то поменялось бы от этого. Кафе, хоть и открылось относительно недавно, ещё не успели даже вывеску «мы открылись» убрать, но полюбившееся горожанам, что постоянно здесь справляли свадьбы, торжества, корпоративы, но в тот вечер, в зале основной контингент посетителей составляла молодёжная аудитория.

Едва ли это было каким-то мероприятием, поскольку они были разобщены: кто сидел за столом, лениво потягивая пиво, другие стояли или танцевали под медленные аккорды гавайской гитары. Ничего особенного…

Я зашёл и кивком головы: не вычурно, но с достоинством, поприветствовал знакомых. В ответ мне так же помахали руками. Размеренными шагами подошёл к стойке бара.

– Мне баночку пива «Будвайзер», пожалуйста.

– Вам ноль пять или двадцать пять? – с долей иронии спросила девушка-бармен, видимо, подумав, что мне вдогон.

– Двадцать пять, – ответил я, не обращая внимания на шутку.

Расплатившись за пиво, я раскупорил баночку и, чувствуя досадную неловкость – если в этом возрасте буду пить из баночки, попросил у бармена стакан.

Янтарное пиво, разливаясь по краям стакана, наполнило его. Как если бы намеревался оценить содержимое, я некоторое время разглядывал его и только затем сделал глоток.

Покончив с первой баночкой, я попросил вторую.

Уже допивая пиво, я заметил её. Невысокая, но уже сформировавшаяся, что ничуть не скрывала курточка с меховой опушкой на капюшоне, стояла как-то одиноко. Нет, она была в кругу подруг, но когда долго находишься в одиночестве, такие вещи замечаешь, едва лишь бросив взгляд. Я ещё пару раз бросил на неё долгие взгляды, не оставшиеся ею незамеченными. Вообще, принято считать, да наверное так оно и есть, что у представительниц прекрасного пола, угол зрения значительно шире, нежели у мужчин.

И надо признать, они этим пользуются с немалым успехом, будь за рулём автомобиля или как сейчас, в кафе.

Её прекрасное лицо с тонкими чертами, обрамлённое светло-каштанового цвета волосами, так глубоко затронуло моё сердце, что я наверное, непреднамеренно излишне задержал свой взгляд, и это также не ускользнуло от глаз бармена.

– А не слишком молода для Вас? Вам-то, поди, уже под сорок? – подколола она.

– Девушка, любви все возрасты покорны, – хотя на языке и вертелись совсем иные слова, более крепкие, но скандалить или ругаться, мне в данной ситуации не пристало. Затевать мордобой из-за глупой шутки, в которой была изрядная доля правды, с кем-то, уж тем более. Я как бы проглотил шутку.