Kitabı oku: «Крысы», sayfa 2

– Нравится?

Анна подошла сзади. На ней был только коротенький белый банный халат. Полотенцем она сушила намокшие кончики волос. Яник растерялся.

– Не особо. Просто помню, что где-то видел раньше. Это же известные работы. Ты собираешь их?

– Нет, это владельцев квартиры. Это на самом деле работы Дюрера, Пиранези и Брейгеля. Пойдёшь в душ? Скоро уже принесут пиццу. Ты поставил чай?

– Да, я пойду умоюсь. Чай не поставил, засмотрелся.

Яник плеснул в лицо холодной водой и посмотрел в зеркало на своё уставшее лицо и покрасневшие глаза. Ему было некомфортно. Наверное, вот так заходить в гости неудобно.

Когда он вышел, на столе уже красовалась огромная круглая пицца с толстым слоем сыра.

– Что ты думаешь о Грете Тумберг? – спросил Яник, чтобы задать тему разговора.

Анна наморщила нос. Она аппетитно и как-то по-рекламному ела пиццу, не отрывая глаз от Яника.

– Я совсем не поклонница. Была один раз на встрече с ней. Думаю, здесь действительно не всё чисто. Ну посуди сам, если у тебя такая мотивация, то учись, займись наукой, как мы, например, попытайся изменить мир. У неё нет фундаментальных знаний, она часто плавает, ведёт себя как заправский политикан. Только громкие слова.

– Ну, может, это тоже приносит свои результаты?

– Приносит, но… Много шума из ничего и вникуда. О ней забудут через год-другой.

– То ли дело мы! – полушутя добавил Яник.

Оба рассмеялись.

– Не хочу тебя расстраивать, но у нас тоже работа не постоянная. Видишь, чтобы проект получил статус международного, нужно чтобы финансирование было тоже из международных фондов, как сейчас. А крупные игроки не хотят делиться наработками. Серьёзные исследования страны даже в пределах Союза стараются проводить самостоятельно. Ну да ладно.

– Главное, что ты здесь! – добавила она через некоторое время. – Я так рада, что наконец-то тебя увидела, что могу дотронуться до тебя. – Она провела подушечками пальцев по его руке от локтя к запястью. – А то иногда даже не верилось, что ты настоящий.

Анна улыбнулась и приблизила лицо к лицу парня. Она рассматривала в упор его глаза, губы. Яник закрыл глаза и подался вперёд. Их губы сомкнулись в горячем поцелуе.

Анна подалась вперёд, слегка толкнула Яника и, перебросив ногу через его бедро, оказалась сверху. При этом её халат распахнулся, обнажив загорелую бархатистую кожу. Девушка была без нижнего белья.

– Подожди, Аня, стой, – Яник слегка подтолкнул её и поднялся.

– Что такое? – удивилась девушка, запахивая халат. – Не хочешь?

Яник встал.

– Всё нормально. Мне просто надо немного времени.

Анна встала и подошла к окну.

– Я очень устал с дороги. Лучше отдохну, а то уже даже голова не работает, – добавил виновато Яник.

– Да, отдохни. Так будет лучше. Я вызову тебе такси, – Анна взяла в руки телефон и почти в тот же момент добавила, – Машина уже ждёт. Зелёный Мерседес. Адрес я вбила при заказе. Оплата тоже проведена.

– Спасибо!

Яник подошёл к девушке, обнял за плечи, попытался поцеловать, но она была холодна.

– Завтра в четыре часа утра будь готов я приеду за тобой. Ты едешь в Австрию, – сказала она на пороге и захлопнула дверь.

Яник вышел на улицу и, сев в машину, закрыл глаза. Анна оказалась не совсем той девушкой, чей образ он нарисовал себе за несколько месяцев общения в сети. Впрочем, у людей ведь разные границы дозволенного. Его поведение могло показаться грубым. Нужно было объяснить, что он просто не привык сразу тащить девушек в постель. Но тогда это бы унизило её, что для неё это вроде как норма? А вдруг и для неё это не норма. Просто она так влюбилась в него!

Из-за этих навязчивых мыслей, он даже не заметил, как машина подкатила к университету. Довольно быстро нашлась крохотная комнатка, рассчитанная на одного постояльца. Вещи стояли прямо у порога. Распаковывать ничего особо не надо, ведь завтра он едет в Австрию.

Но почему в Австрию? Что-то поменялось? Анна решила его сослать туда? Если нет, то почему нельзя было его сразу отправить в Австрию?

Яник отправился в душ и уже потом, уставший и расстроенный завалился на кровать и стал звонить домой. Минут через пятнадцать он уже спал тяжёлым, нервным сном.

***

Будильник сработал, когда ещё была ночь. Яник сразу почувствовал тревогу. Знакомое чувство перед каждой дальней поездкой. Всё успеть, ничего не забыть, вовремя оказаться на вокзале. Он быстро собрался и почти в тот же момент в дверь тихо постучали.

На пороге была Анна.

–Доброе утро. Уже собрался? Вот умничка!

– Да, я давно проснулся. Доброе утро.

Яник всматривался в её глаза, чтобы понять, о чём она думает. Но это не получалось. Она была непроницаема или, возможно, холодна.

– Пойдём тогда пройдёмся по парку. Там ещё ночная прохлада и ни души. Это лучше, чем торчать на вокзале. Анжей довезёт тебя за 10 минут.

– С удовольствием. А что там в Австрии?

Анна удивилась.

– Как что?! Блок S! Лайбах же говорил тебе вчера.

Настало время удивиться Янику.

– Я не думал, что он в другой стране! Думал где-то рядом. Думал, мы будем работать рядом друг с другом.

– Разные блоки в разных странах. И то, что ты едешь сейчас туда, совсем не значит, что ты целый год будешь там сидеть. И… – она замялась, – может так даже лучше. Наверное, нам надо взять тайм аут. Мы немного не поняли друг друга.

Яник разволновался, взял девушку за руку и проникновенно ответил:

– Я хочу, чтобы ты знала, что я тебя ни за что не осуждаю!

Анна вырвала руку, в её глазах можно было прочесть ярость.

– Ах не осуждаешь?! Вот спасибо, падре! Всё, лучше молчи. Иди за своими чемоданами. Машина тебя ждёт, где и вчера.

Анна быстро отвернулась и зашагала по дорожке. Лицо Яника вытянулось, и он поплёлся в свою комнату.

Через пять минут машина уже несла его в сторону исторического центра Любляны. Анны он больше не увидел.

Вокзал был совсем небольшим трёхэтажным зданием с надписью, которую Яник на русский манер прочитал как «Железниши Постая».

Только при регистрации электронного билета Яник узнал, что пунктом назначения его поездки является австрийский город Клагенфурт-ам-Вёртерзе. Название он слышал впервые.

Вскоре Яник уже сидел в красном современном поезде, который через два часа должен был доставить его в совсем другой мир.

За окном потянулись красивые горные пейзажи, леса, небольшие городки с белыми домиками. Время от времени на холмах можно было различить величественные замки.

Но Яник думал только о том, что пока его поездка складывается совсем не так, как он планировал. Было ничего не понятно и совсем некомфортно. Напротив него в обнимку уселась молодая белокурая парочка. Они что-то шептали друг другу на ухо и заразительно смеялись. Яник вспомнил утренний разговор с Анной и совсем загрустил.

Глава 3.

Клагенфурт оказался очень уютным средневековым городком с узкими мощёными улочками, невысокими домиками в 2-3 этажа и довольными горожанами, разомлевшими от спокойной жизни и отдыха на берегу самого тёплого альпийского озера. Оказалось, что в городе был международный аэропорт, но он тоже был настолько маленьким, что это не считалось.

На вокзале с табличкой, на которой была написана фамилия Яника, стоял молодой парень с растрёпанными рыжими волосами. На приветствие Яника он ответил «Gruss Gott⁵», и добавил что-то ещё на немецком, но разобрать англоязычному гостю это было не по силам.

Впрочем, вскоре стало понятно, что парня зовут Питер, и он везёт Яника в университет. Когда Питер уселся за руль, он выдал ещё несколько фраз, но поняв, что до гостя их смысл непонятен, замолчал.

Город очень понравился Янику, но ещё больше его удивила крохотная квартира, (почти такая же, как у Анны) которая была приготовлена для него.

Петер помог с багажом и прощаясь, указал на часы.

– Neun! Nine oclock. Ok?⁶

Яник утвердительно кивнул, хотя, что должно случиться в девять часов, было непонятно. В любом случае впереди было ещё полтора часа времени. Яник быстро прошёлся по квартире и не удержался перед тем, чтобы выйти и пройтись по улочке. Было похоже, что его дом располагался где-то неподалёку от старого города, поскольку уже на углу строения он наткнулся на туристическую тропу, нарисованную на мостовой. Навстречу ему попадались улыбчивые люди, некоторые из них здоровались или подмигивали Янику. Но всюду слышалась только немецкая речь, для туристов было слишком рано. Яник подумал, что если его коллеги не будут англофонами, то общаться будет крайне сложно. Пройдя ещё минут пятнадцать Яник понял, что ещё немного, и он заблудится, даже не зная названия улицы и номера дома, где его разместили.

Ровно в девять часов вернулся Петер. Кивком головы, он позвал Яника за собой. Пройдя два узеньких прохода между домами, они оказались на широкой туристической дороге. Посреди улочки шли клумбы с цветущими деревьями, а по левую и правую сторону ютились крохотные магазинчики, мастерские и кафе. Вот в одном из кафе их и ждал пожилой мужчина, который поднялся со своего места, когда парни подошли поближе.

– Приветствую, коллега! – произнёс он на русском практически без акцента. – Я профессор Целовец. Можете звать меня просто Йонас.

Яник невольно рассмеялся.

– Очень рад знакомству. Думал вы тоже начнёте по-немецки.

– Пожалуйста, позавтракайте вместе со мной. Присаживайтесь, – он указал на плетёный стул. Петер сразу ушёл. – Предвидя ваш вопрос, скажу, я жил в восточной Германии и много работал с русскими. Потом даже в университете изучал вместе с научным коммунизмом. Но с тех пор многое изменилось.

Профессор был лыс, его лицо с толстыми губами, испещрённое глубокими морщинами, было очень похоже на мордочку черепахи.

Симпатичная девушка принесла на подносе кофе, апельсиновый сок, розетки с фруктовым салатом, ещё горячие сдобные крендели, джем и сливочное масло.

Йонас тут же принялся мазать крендель маслом, отчего оно таяло и капельками стекало на тарелку.

– Вы уже в курсе, чем будете заниматься? – спросил профессор, не отрываясь от булочки.

– Профессор Лайбах сказал только в общих чертах, что это будут эксперименты над животными. Также он сказал, что это работа в области социальной психологии…

При упоминании фамилии Лайбах, Йонас ухмыльнулся.

– Ну, я в отличие от Лайбах, человек конкретный, человек дела. Вы слышали о эксперименте на крысах доктора Джона Кэлхуна⁷?

– Смутно припоминаю, но детали, признаться, не помню, – смущённо ответил Яник и густо покраснел.

– Это не беда. Вам не нужна в сущности эта информация. Просто я вижу, что у вас пытливый ум. Вот смотрите, когда я пригласил вас за стол. Вы не сели строго напротив меня, хотя это было бы самым удобным расположением. Вы сели довольно близко ко мне. И вы сделали это не только из вежливости, ожидая, что Петер присоединится к нам. Он ушёл ещё до того. Всё дело в психологии, проксемике⁸. Если бы вы сели напротив, вы как бы противопоставили себя мне. Но вам это показалось не вполне этичным, и вы решили сесть поближе. При этом смотрите. Каково расстояние между нашими локтями?

Яник пожал плечами.

– Сантиметров 70-80?

– А вот и нет. Полагаю, что не больше 50. И это тоже научно. Восточноевропейцы ставят границу личного пространства примерно на 40-45 см, а западные – более 60. Поэтому вы сели не ближе. Благодаря вашему такту и воспитанию. Вы не хотели нарушить моё пространство.

– Это интересно.

– Ещё один факт. Вы обратили внимание на фройляйн, которая приносила заказ?

– Да.

– Ещё бы! У неё отличная грудь! Но дело не в этом. (Йонас заулыбался своей шутке, но строгий научный тон не оставил). Она идёт с подносом с вашей стороны, но что она делает? Она обходит вас и при этом ставит его не в центре даже, а ближе ко мне. Знаете, почему? – он отпил кофе и довольно крякнул. – От того, что дистанция с незнакомцем у тех же представителей индивидуалистских культур гораздо больше – метр с лишним. А я здесь достаточно часто бываю, и Аурика меня знает в лицо. Вот вам и ответ.

Глаза Яника загорелись. Он не думал прежде о таких вещах.

– Вы ешьте, мой друг. Я много времени приёму питательных элементов не склонен уделять. Так вот это только один маленький эпизод. Но смотрите, как его можно развить. Если территория, занимаемая популяцией или группой ограничена, то при достижении определённой численности и соответственно плотности начнётся, скажем так, перенаселение. Люди будут чувствовать себя некомфортно, будут нервничать, сами не понимая от чего, будут психовать и сходить с ума. В обществе повысится градус насилия. Но что ещё хуже – популяция будет сама себя ограничивать. Людям тесно, зачем им ещё новые люди? Как раньше решали эти проблемы сильные нации?

– Захватнические войны? – предположил Яник, понимая, к чему ведёт Целовец.

Профессор аж подпрыгнул и широко раскрыл свои серые невыразительные глаза.

– Браво! Экспансия! Иначе нация начинает себя регулировать и вымирать. Но! Но теперь воевать не особо принято. Поэтому появилась социальная психология. Закономерность поведения в социальных группах. Вот мы и подобрались к сути нашего проекта. Человек – только один из видов социальных животных. Сюда относят и горилл, и дельфинов, и слонов. Вспомните, какие сложные роли и взаимодействия у пчёл в улье или муравьёв в муравейнике. Так вот наша задача заключается в том, чтобы понять, как нам дальше развивать общество, но при этом не воевать и позволять каждому индивиду в нём быть счастливым.

Яник жадно жевал крендель, запивая его соком.

– Если вы не против, то я приглашу вас в наш Блок. У вас сегодня ещё свой день, но я не хочу терять время. Посмотреть наш чудный городок вы ещё успеете. Но только не публичные дома. – Он поморщился. – Нет, не рекомендую.

Яник рассмеялся, не понимая, шутит профессор с серьёзным тоном, или всё же говорит прямо.

– Я с удовольствием посмотрю. Тем более беседа с вами для меня настоящее удовольствие.

– Тогда идёмте. Здесь недалеко. – Они не спеша пошли по улочке, на которой уже стали появляться туристы. Целовец продолжал. – В Клагенфурте расположен Альпийско-Адриатический университет. Тут очень мощная школа. Особенно мне близки его Институт образования и развития человека, Институт социологии и Центр исследования проблем мира. Мы привлекаем в проект учёных из этих учреждений. Но сам наш блок располагается в отдельном здании – таком кубе, который защитники традиционного облика города рано или поздно снесут. Там мы ставим эксперименты на крысах. В других университетах пробуют с другими животными, но в сущности ничего лучше крыс пока не придумали.

Ваша работа, Яник, будет заключаться в наблюдении за жизнью одной крысиной группы. Эти эксперименты на самом деле в большей степени лишь сбор информации. Никаких уколов зверькам мы не делаем. Будете отмечать необходимые параметры, писать отчёты, анализировать. В общем это не сложно, но я всё же придерживаюсь мнения, что наши сотрудники должны быть в курсе целей, должны мыслить, искать, а не просто механически ставить циферки.

Они прошли мимо небольшого здания с надписью «Новая Ратуша», площадь перед которой была украшена фонтаном с фигурой дракона и побеждающего его рыцаря.

Это Линдвурм, – пояснил Йонас. Гид из него был никудышный. – Раньше в озере жил вот такой динозавр. А потом пришли люди и извели его. Когда будет время советую посетить Ландесмузим, театр, сходить на само озеро. Тут всего четыре километра. Ещё есть места. Но это на любителей. Лучшее пиво тут, и колбаски, конечно, тоже. Потом покажу хорошее местечко возле дома у Золотого гуся.

Янику оставалось только многозначительно молчать. Он смотрел по сторонам и радовался, что попал именно сюда. Клагенфурт был очень уютным городком.

– Вон видишь вдали серый куб со стеклянными гранями? – обратился Йонас. – Вот это и есть наше детище. – Да, пока идём, напомню вам про эксперименты Кэлхуна. Он построил «крысиный рай» и запустил туда 8 крыс. Рай – это условно, конечно. Там были идеальные кондиции: температура, корм, вода, гнёзда. Так вот, помещение могло спокойно вместить 4000 особей, но популяция едва достигала 2000 тысяч. После этого происходил своеобразный перелом, после которого численность популяции шла на убыль, пока не исчезала полностью.

Этот эксперимент повторялся много раз, но результат за небольшими отклонениями был одинаков. На самом деле это интересный и пугающий результат. Если эти тенденции свойственны всем социальным животным, то «Хьюстон, у нас проблемы!».

– Это как упадок Римской империи? – предположил Яник. – Размывание социальных институтов, нашествие варваров, падение морали, убыль населения.

Йонас поджал нижнюю губу, снова собрав кожу в складки, и горячо закивал.

– Именно! Вот здесь есть развалины римского города (кстати, можешь сходить), и что? Они все перемерли, всё растратили. Теперь другая, условно скажем, империя. Ситуация другая, вот и надо изучать её, пока ещё есть время.

Дискутируя, они подошли к кубу. Его автоматические двери открывались только по личному пропуску сотрудников. Внутри был охранник, вежливо поздоровавшийся с профессором.

– Твой сектор на третьем этаже. Тут лифт. Там вон лестница. Если за день ни разу не воспользуешься лифтом – получаешь бонус 10 евро. В основном будешь контактировать только с четырьмя сотрудниками и мной. Финансирование ограничено, сам понимаешь.

Они поднялись на лифте на этаж. Здесь было тихо. Приглушённый свет освещал длинный коридор, который видимо тянулся на всю ширину здания. Мощные двери из матированного стекла также открывались лишь после прикосновения к замку личного пропуска.

За дверью оказалась комната размером примерно 5 на 10 метров. Справа от входа был небольшой стол с ноутбуком и писчими принадлежностями, отгороженный от остальной комнаты высоким барьером. Неподалёку была раковина. В дальнем противоположном углу комнаты был сооружён большой короб со стенами высотой около 2 метров. Сверху над ним была устроена вытяжная вентиляция. Внутрь можно было попасть только по высокой лестнице.

Целовец улыбнулся, заметив удивление Яника. Он положил парню руку на плечо и мягко подтолкнул вперёд.

– Вот она, экспериментальная наука в чистом виде. Пойдём на помост, поднимайся на лестницу. Они оказались на метровом помосте над стеной вольера. В обе стороны от него вниз шли узенькие лесенки. – Ну вот, это наш вариант крысиного рая. Здесь 10 квадратов площади. Рассчитано примерно на 5000 грызунов, или даже побольше. В середине «центральная площадь», от неё в четыре стороны отходят дорожки, которые заканчиваются пунктами раздачи пищи и воды. С боков дорожек есть четыре одинаковых больших помещения. Далее наверху ярусами расположены ячейки для гнёзд крыс. Порядка 300.

Внизу шмыгали и тянули носиками воздух несколько крупных крыс. Они посматривали своими глазами-бусинками на учёных, совершенно их не опасаясь. И впрямь рай.

– Мы запустили сюда четыре пары крыс месяц назад. Это обыкновенные пасюки Rattus Norvegicus⁹. Не стали брать ручных крыс или лабораторных, чтобы не нарушать чистоты опыта. У тех не так развиты социальные инстинкты. У нас уже есть 4 помёта. Я особо детали данного куба на знаю. Тебя с ними завтра ознакомит Ардиана или Ирэна.

Они спустились с помоста.

– Там твой ноутбук, тебе выдадут специальные таблицы, всё растолкуют.

Они вышли в коридор. Профессор продолжил:

– Здесь много разных боксов. Мы не можем ограничиваться одним. Это лишь часть исследования. Но с другими участниками ты наверняка даже не встретишься. Это тоже не приветствуется. Всё для той же чистоты эксперимента. Ну да ладно. Думаю, у тебя уже сформировалось некое представление.

– Конечно! – глаза у Яника горели. – Это, правда, очень интересно! Не терпится начать работать! И мне очень интересно слушать ваш рассказ.

– Вот и хорошо! Ещё успеешь и наработаться, и наслушаться. Сейчас пойдёшь на первый этаж, я объясню. Там зарегистрируешься, получишь пропуск, и небольшой аванс на повседневные расходы. Да, забей себе в телефон местоположение блока, а квартиру тебе скинет Петер. На первое время пригодится. Пока я тебя оставляю.

Внизу Яник нашёл женщину по имени Нина, она смогла сказать только несколько слов по-английски, но свою работу она знала на отлично и вскоре Яник уже оказался на улице с пропуском и пятьюстами евро в кармане. Настроение было отличное и новоявленный экспериментатор с удовольствием пошёл гулять по средневековым улочкам, чтобы на этот раз спокойно рассмотреть дома и памятники, сделать фото и отправить их домой.

Яник шёл туда, где было больше народа и вскоре оказался на главной площади перед зданием новой ратуши. В центре площади располагался фонтан дракона – главная достопримечательность города. Фонтан представлял собой дракона из пасти которого вырывалась струя воды. Перед ним в полный рост стоял наполовину обнажённый богатырь, замахивающийся на зверя палицей. Дракон был такой нелепый, словно эскиз для него сделала ребёнок.

По обе стороны от памятника шли ряды красивых декоративных деревьев, в тени которых устроились скамейки. Яник сел на одну и стал слушать гида какой-то русскоязычной группы туристов.

«Друзья мы с вами на Ноер Плац, в самом центре города. И здесь мы видим совершенно необыкновенный памятник. Неизвестный средневековый скульптор изобразил эпизод легенды об образовании столицы нашей Земли Каринтия – славного Клагенфурта. Я вам рассказывал об этой легенде, о победе над драконом, который жил в озере, так что прошу обратить внимание на саму скульптурную экспозицию. Она совершенно необычна для той эпохи. Чуть позже мы подойдём к классическому памятнику Марии Терезии, и вы поймёте, в чем тут дело. Этот памятник, действительно, народный. Через несколько лет после его создания в 1583 году власти решили обнести его решёткой, чтобы сохранить для потомков. Он очень полюбился горожанам, поэтому перекочевал не только на флаг Каринтии но и на герб и печать её столицы.

Интересный факт – для создания головы чудовища использовался найденный в этих краях череп доисторического животного – шерстистого носорога. Чуть позже я покажу его вам в музее земли Каринтия. А теперь у нас есть ещё полчаса, чтобы погулять по площади и пофотаться», – бойко тараторил гид заученный текст.

Туристы быстро разбрелись и стали фотографироваться. Многие стали бросать монетки, стараясь попасть в чашу перед драконом, куда падала струя воды из его пасти. Яник тоже достал монетку и подошёл поближе. Рядом как комар зудел другой гид, но уже на английском. «Это своеобразный символ победы христианского просвещения над хаосом и дикостью, которую олицетворяет дракон», – уловил Яник, пока рассматривал скульптуру воина и бросал монетку в чашу.

В этом ракурсе скульптура и вправду выглядела по-иному. Особенно по соседству с такими крупными научными центрами и в самом сердце красивейшего города. Здесь свет знаний и вправду победил тьму невежества.

Яник решил, что ещё придёт сюда, чтобы хорошенько всё изучить и запомнить. Он снял дракона, затем отправился к памятнику Марии Терезии и зданию новой ратуши.

В уличной лавке он взял себе обед и уже после направился в свою новую квартиру. Студия казалась теперь более уютной, но всё же она ещё не была его домом. Должно было пройти время.

Яник поставил свои вещи в центр комнаты и стал убираться. Комната была чистой, но всё же он стал тщательно перемывать и обрабатывать спиртом всю посуду, натирать антисептиком ручки, столы, стулья и другие поверхности. Неизвестно, кто здесь жил до него и что делал.

Пульт от телевизора он также обработал, но всё же положил его в полиэтиленовый пакет, обернул и заклеил скотчем. Заботливо заготовленные кем-то полотенца он выбросил в корзину и достал свои.

Яник включил телевизор. Почти все каналы были на немецком. На английском был только один новостной и один развлекательный канал. Ещё один канал был на каком-то славянском языке, по всей видимости словенском.

Но это всё можно было решить благодаря чьему-то открытому вайфаю, который выдавал просто космическую скорость.

Яник первым делом отправил фото родителям и позвонил домой. Хотелось с кем-то поделиться своими положительными эмоциями.

Вспомнив об эксперименте над крысами, он стал искать информацию в сети. Её оказалось предостаточно.

Оказалось, что американский учёный Джон Кэлхун, изучавший проблемы популяционной плотности и поведения особей в 50-х-60-х годах провёл серию экспериментов над мышами и крысами. Он создавал идеальные условия для жизни грызунов и запускал туда несколько пар. Вначале зверьки были активны и быстро размножались. Популяция вырастала до 500-600 особей. Но потом начиналась вторая стадия – рост замедлялся. Корма и места было в избытке, но вот в «обществе» крыс начинались проблемы. Основной причиной этому по-видимому было отсутствие естественных врагов и каких-либо угроз. В таких условиях крысы жили намного дольше, чем их вольные собратья, и взрослые особи не давали развиваться молодым. Общество расслаивалось, образовывались группки молодых изгоев, которых не допускали ни к еде, ни к самкам. Они подвергались постоянным нападкам, были покусаны и затравлены. В то же время образовывались группы «красавчиков», которые всё время уделяли лишь сну и своему внешнему виду. Они не проявляли никакого интереса к противоположному полу и не размножались. Но это было не самое страшное. Крысы размножаются очень быстро, поэтому популяция достигала 2000 тысяч особей, в то время как условия позволяли обеспечить в разы больше. И тут рай превращался в ад. Самки начинали съедать своё потомство, как, впрочем, и многие взрослые самцы, при изобилии еды развивался каннибализм и даже гомосексуализм. Крысиное общество приходило к упадку за очень короткое время. Причём даже переселение «красавчиков» в отдельные вольеры не заставляло их задуматься о чём-то другом, кроме их внешнего вида. Вскоре в колонии оставалось лишь несколько десятков взрослых особей, не способных уже к размножению. Такой страшный результат повторялся раз за разом.

Яник отложил компьютер и посмотрел в пространство. Он был под большим впечатлением от прочитанного. Не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы провести параллели с обществом человеческим. В животе как-то похолодело. На фоне этой статьи работа, проводимая в рамках проекта, обретала особую значимость.

Он прошёлся по квартире, подошёл к окну, стал смотреть, как какой-то мальчуган в шлеме катается на самокате то в одну, то в другую сторону. Ему было неспокойно. Вернувшись к компьютеру, написал Анне. Подробно рассказав о новых знакомых, о крысином эксперименте и Клагенфурте он приожил к письму несколько фото и стал ждать ответа.

Анна была не в сети и только спустя час возле её ника загорелся зелёный огонёк.

– Привет! Рада за тебя. Клагенфурт классный город. Я жила там несколько месяцев в прошлом году. И команда там просто отличная.

– Точно! Я пока общался только с Йонасом, но у меня самые лучшие впечатления. Такой интересный и развитый человек!

– И всё равно мне не хотелось бы работать с крысами, – Анна поставила несколько смайликов и Яник тоже улыбнулся.

– Я был поражён результатами опытов Кэлхуна. Ты знаешь о них?

– О Боже, конечно! – снова смайлики. – Иначе зачем нам нужно было бы делать всё это. Мы их развиваем.

– Столько удивительных совпадений. Я прямо переживаю.

– Не будь таким мнительным. Люди – не крысы. У нас есть не только инстинкты, но и интеллект. Мы можем анализировать. Ничего, начнётся практическая работа, и тебе некогда будет заниматься этими копаниями.

– Жаль, что ты так далеко. Мне бы хотелось делиться с тобой этими переживаниями, – резко переменил тему Яник и стал с замиранием сердца ждать ответа.

Анна долго писала ответ, потом молчала, потом продолжала писать. Наконец от неё пришло сообщение.

– Наверное, так даже лучше. Мне не хотелось бы терять такого друга, как ты. А на расстоянии дружится иногда легче, как и любится. Нам надо привыкнуть к новой реальности, тебе надо адаптироваться. Я не отказываюсь общаться с тобой и ничего не отрицаю на будущее, но пока я рада, что ты уехал. Думаю, ты правильно это поймёшь.

Яник несколько раз перечитал сообщение. Нужно было сочинить и свой ответ, хотя можно было и просто промолчать. Но он, конечно, так не мог сделать.

– Да, я понимаю. Это моя вина. Прости мою грубость. Я надеюсь это не будет барьером для нашего общения и может быть в будущем, когда мы вновь увидимся, я смогу объяснить тебе, как много ты для меня значишь, и что мои чувства – это не просто вспышка.

Анна ответила после некоторого молчания.

– Пиши о своих успехах. Всегда рада. Привет.

На этот раз Яник решительно закрыл компьютер.