Kitabı oku: «S-T-I-K-S. Человек с котом», sayfa 5

– Вопрос с отправкой брони решается, ждите. Южная батарея может достать до вас на пределе возможностей, орудия уже выдвигаются, готовность к стрельбе – пять минут. Дайте координаты.

– Квадрат шестнадцать-два, улитка четыре.

– Ожидайте.

– Ну, сейчас тут станет совсем жарко, – довольно произнес Краб. – Сто пятьдесят пять миллиметров – это вам не шуточки.

– Как-то у вас все сложно и плохо, – заметил Шуст.

– Что плохого?

– А почему бы вам не повесить снабжение на рейдеров, как в других стабах делают? Никакого геморроя, они сами все принесут и все свои проблемы решат по-тихому, вам до них дела не будет.

– Зато у нас армия, и нас уважают. Проще жить, когда знаешь, что тебе всегда помогут. Стаб небольшой, но спаянный. Ты тут небось недавно, что-то не припомню тебя. Так ты не сомневайся, понравится.

– Да уж, понравится, чуть под раздачу не попали в том магазинчике. Похоже, остальные не вырвались, а вот вы дружно свалили. Получается, кинули нас, как лохов. Это ты называешь спайкой?

– Вообще-то вы не наши, не на полном контракте, к таким здесь особое отношение.

– То есть мы вообще не люди – так получается?

– Я такое не говорил. У вас свое начальство, и вообще – вы не армия, вы отдельно.

– Ну да, потешными войсками еще назови.

– Это ты сам назвал. Почему все не побежали за нами?

– Наш бугор приказал к машинам пробиваться.

– Это Сурок который?

– Он самый.

– Так я его видел. Он сразу дернул вдоль лесополосы вслед за Есаулом. Что тот, что другой – оба великие герои, только на одном побрякушек больше, но по факту и тот и другой – мешки с тухлым дерьмом.

– Не могу с тобой не согласиться – с командирами нам не повезло.

– Это точно.

– У вас хоть зам головастый остался, а мы сами по себе.

– Так вы снабжение, у вас почти все кадры по залету, таких за людей не считают. Я тебя вроде припоминаю… Это не ты пырнул ножом проезжего, а перед этим еще джинсы с барменши стаскивал при всем народе и кричал, что хочешь на ней жениться?

– Ну я, а что не так?

– Да все так, только насчет той хохмы с барменшей я не все понял, она ведь такая страхолюдина, что на нее даже слепой лезть не станет.

– Так я ведь бухой был.

– Это сколько же надо выпить?!

Где-то близко грохнуло так, что все трое дернулись, переглянулись, прислушиваясь к запоздавшему свисту уже разорвавшегося снаряда.

– Первый пошел, – осклабился Краб.

Рация захрипела, замигала красным, связист сразу нахмурился, начал что-то там крутить и нажимать, пожаловался:

– Далековато забрались, давно разговоры идут стационарный ретранслятор замутить под это направление, так все руки не доходят. Надо ведь еще пару детских площадок сделать, кинотеатр для детей, детский центр и пруд мелкий выкопать с песочком, чтобы мелюзга не тонула. Все лучшее детям, а такому мясу, как нам…

Краб явно хотел сказать что-то нехорошее, но не успел – вновь грохнуло, и почти сразу еще, да так, что пол дрогнул; с потолка посыпалось; старое противотанковое ружье, простоявшее неизвестно сколько лет или десятилетий, завалилось на груду истлевшего тряпья, из которого при этом выкатился человеческий череп.

– Да что эти суки косоглазые творят! – охнул Краб. – По нам кладут! Без корректировки, твари позорные, работают!

Мелкая рация загудела, голосом Финна рявкнула:

– Где связь?! Связь давай мне!

– Работаю, – чуть не плача, ответил Краб. – Пропала, и все. Может, до ретранслятора добрались, он вообще не отзывается.

Карата последние слова чуть удивили. Ведь говорил, что нет никакого ретранслятора. Или речь шла только о стационарном, но есть и мобильная техника?

– Пробуй напрямую, – скомандовал Финн.

– Я все пробую, но это вообще не вариант, слишком далеко.

– Да хоть ключом отстукивай, лишь бы быстро! Сразу скажи им, обстрел, чтобы прекращать, надо быстро очень! – От волнения командир начал путаться в словах. – С недолетом кладут, нас цепляют!

Неужели и правда финн по национальности? А ведь временами говорит, как чистокровный русский. Впрочем, сейчас не тот момент, чтобы это выяснять.

Краб вовсю колдовал с рацией, а обстрел не прекращался. Каждую минуту прилетали три-четыре снаряда, из чего Карат заключил, что скорее всего работает одно орудие.

Негусто.

Впрочем, и одного хватало. Артиллеристы, находившиеся за десятки километров отсюда, усердно обрабатывали заданные координаты, не обращая внимания на отсутствие связи. Может, у них так принято, что с учетом особенностей распространения радиоволн в Улье не так уж и неразумно.

Вот только они там или все косоглазые, или упомянутая предельная дальность подразумевала излишнее рассеивание снарядов, но только фугасы не всегда разрывались в зеленке, некоторые прилетали опасно близко к строениям, а отдельные попадали в старые железобетонные конструкции.

В том числе и в главный цех – снаряд угодил в угол крыши, теперь там образовался немаленький пролом. Мощь у гаубицы и правда достойная, но сложить железобетонные конструкции не хватило.

Еще один-два рядышком, и обрушится знатно, это Карат предположил, пару раз выглянув из окна. Долго разглядывать опасался – осколки свистели, а один даже залетел в башню, завершив свой путь хлестким ударом о стену. И не только далекие «Паладины» виноваты, атомиты не успокаивались, как минимум продолжал работать один гранатомет.

Вот ведь неугомонные!

Краб, перестав возиться с рацией, засуетился вокруг своих растяжек и, остановившись в позе сильно задумавшегося человека, произнес:

– Знаешь, Карат, а давай-ка сбегай вниз. Там, я видел, арматура валялась сбоку от первого проема. Принеси кусков пять, но только чтобы не меньше метра и не больше полутора. Там она всякая разная, подберешь. Хочу попробовать одну старую штуку, разок уже выручила. И побыстрее, пока нас тут в ноль не раскатали.

Карат подчинился без единого возражения или хотя бы уточнения. Ну да, в его же интересах, чтобы связь наладилась как можно быстрее. Краб, похоже, свое дело знает, если сказал, что нужна арматура, значит, нужна именно арматура, а не повод лишний раз потоптать чужие ноги.

А с ногами все плохо. Стоило немного походить и побегать, как заныли, заставили пожалеть об оставленных в больнице костылях. Только на полпути вниз спохватился, что можно было попросить Шуста в замену, пусть тот куда старше, но не просто бодрый и здоровый, а очень и очень шустрый. Возвращаться не стал, сам справится, нечего туда-сюда носиться.

Внизу застал обстановку бомбоубежища в разгар налета вражеской авиации. Бойцы оставили огневые точки, обустроенные возле окон, и перебрались под защиту ржавого оборудования. И это правильно, потому как то и дело прилетают осколки, можно пострадать, и нет смысла ждать атаку на обстреливаемом рубеже, вряд ли атомиты пойдут на штурм при такой канонаде.

Хотя кто их знает – противник непонятный.

– Ты чего здесь делать стал, зачем?! – тут же нарисовался недовольный Финн.

– Меня Краб за арматурой послал.

– Зачем арматура Крабу нужна?

– Место понравилось, красиво здесь и тихо, решил дом тут построить, а фундамент без арматуры не залить.

– Ты считаешь себя смешным дураком?

– Это я-то дурак? Дурак тот, кто дурные вопросы задает. Ты сам приказал ему связь установить, вот он и химичит.

– Молчать быстро! И быстро брать арматуру и бежать назад снова!

– А я тут чем занимаюсь?! Если бы меня не отвлекали некоторые говорливые, уже бы давно все принес.

Линейки или рулетки у Карата не нашлось, прикидывал на глаз. Впрочем, особой точности Краб не требовал, к тому же можно притащить не пять прутков, а все пятнадцать, не такая уж великая тяжесть, это ведь всего лишь обрезки. И пусть потом сам выбирает подходящие.

Спускался, морщась от боли, а поднимался, едва не завывая – куда тяжелее и мучительнее давалось. Надо было еще пару деньков полежать или хотя бы не давать нагрузку на ноги, слишком рано потянуло его на приключения. Лестницы к тому же крутые, неудобные, да еще и захламленные. Даже здоровому по ним лазить не понравится, а уж на покалеченных конечностях…

Пролет за пролетом, они тянутся бесконечно. И начинают закрадываться мысли, что с арматурой чуток переборщил, мог бы взять поменьше, просили ведь всего-то пяток прутков.

А вот и баррикада, за которой некогда хотели отсидеться те, чьи кости сейчас усеивают верхнюю площадку. Не помогла им ни баррикада, ни старое противотанковое ружье. Кстати, надо бы его прихватить с собой – если получится. Раньше такие штуки делать умели, ее надо лишь отмочить в керосине и почистить как следует, потом бери да пользуйся. Особо с такой пушкой не побегаешь, в ней весу под двадцать кило, но может, кто-то купит, и вообще, пусть лежит, вдруг пригодится.

Хозяйственные мысли были прерваны самым грубым образом. Мир вспыхнул, Карата, как пушинку, смело с гребня баррикады и всем телом приложило о стену. Каким-то чудом уберег голову, не стукнулся до размозжения затылка, но все равно в глазах потемнело, на миг выпал из реальности, а возвратился с усилившейся болью в многострадальных ногах и накатившей мутью.

Сплюнул кровавую слюну, чихнул, огляделся. Как будто туман опустился, настолько много вокруг пыли, а ведь только что воздух был чист. Чем-то напоминает картину, которую наблюдают при перезагрузке – там похожее марево с таким же кисловатым запахом. Только сейчас его источник другой – взрывчатка. Должно быть, очередной снаряд угодил в башню, и не понять, выше или ниже Карата.

А это что еще такое?! За баррикадой свисают разорванные железобетонные конструкции и отсутствует лестничный пролет. Приподнявшись, Карат увидел, что он частично обрушился, завис на полпути, чудом цепляясь за другие обломки. Дороги наверх больше нет.

И увидел еще кое-что – Шуста. Товарищ распластался на ступеньках в неестественной позе, на его теле лежал увесистый кусок железобетона, зубья торчащих из него обрывков арматуры пробили живот в нескольких местах.

А еще в глаза сразу бросилось, что у Шуста больше нет левой ноги – ее оторвало на уровне колена, дальше остался лишь обломок кости и размочаленные полоски окровавленной штанины. Правая тоже выглядела плохо, но она хотя бы осталась на месте.

Сглотнув невесть откуда взявшийся комок в горле, Карат поднялся, отчего прутки арматуры, которые он ухитрился не растерять, высыпались из опустившихся рук и почти беззвучно запрыгали по бетону. Но он даже не обратил внимания на проблемы со слухом, сейчас дорога каждая секунда, ведь если Шуст еще жив, он теряет кровь, надо как можно быстрее его перевязать.

Аптечка осталась на верхней площадке вместе с выданным новеньким рюкзаком. Спасибо, что Карат на всякий случай переложил в карманы жгут и упаковку бинта. Это чтобы не терять время, выискивая, такие вещи всегда должны находиться под рукой.

Перехватил культю розоватой резиновой полоской, затянул безжалостно. Здесь слишком много вен и артерий, при взрывной ампутации некоторые перекрываются наглухо, но остальных может хватить, чтобы из человека вытекла вся кровь до капли. В таких случаях полагается оставлять под петлей жгута записку с указанием времени, чтобы потом врачи знали, сколько именно осталось в их распоряжении. Чуть передержи, пойдет некроз и прочие печальные последствия. Но сейчас не до писанины, сейчас надо думать, что делать с остальным.

– Карат, чего тут так грохнуло? – из-за спины послышался далекий голос Юпсика, как будто тот разговаривает, забравшись в бочку.

– Ты чего сюда приперся? – спросил он, не оборачиваясь.

– Спросил Финна, где вы, а он сюда послал. Карат, ты это… ты не злись, что-то нашло на меня, но сейчас норма, вроде оклемался. У тебя ухо в крови. А где… О блин! Шуст! Шуста убило!

На этих словах, высказанных на грани истошного крика, Шуст раскрыл глаза и невидяще уставившись вверх, пробормотал:

– Хрен вам.

– Жив! Он жив! – радостно завопил Юпсик и участливо спросил: – Шуст, ты как? Тебе больно?

– Только когда смеюсь, – с зубовным скрежетом ответил тот и попросил: – Карат, засунь этого имбецила куда-нибудь подальше или лучше убей. Не хочу, чтобы его рожа была последним, что я видел.

– Ты не помрешь, мы тебя вытащим, – пообещал тот.

– Вряд ли. Чую, что дела мои дрянь. Как по-твоему?

– Ну… выглядишь ты не на пять баллов. Но сам ведь учил, что мы, рейдеры, народ живучий, нас трудно доконать. Надо только придумать, как вытащить из тебя эту штуку.

– Что за штука? Я ничего не вижу. Не могу пошевелиться. Думаю, хребет в хлам разнесло.

– Может, и так.

– Зато слышу четко. Почти четко. А так не должно быть, рвануло прямо на нас.

– Значит, у тебя железные барабанные перепонки.

– Вот радость-то какая…

– Тебе живот пробило, там арматура торчит. С этим надо что-то делать. И срочно.

– Ты хочешь ее вытащить? Я слышал, что это вредно.

– Так пить тоже вредно, а ты лакаешь, как верблюд. С этими железяками мы тебя не поднимем. Они из бетона торчат, блок приличный. Никак не поднять тебя вместе с ним – неудобное место. Да тут все неудобно.

– Тогда слушай двумя ушами. В правом нагрудном кармане достань старый портсигар, он мне удачу приносит. Да… удачу… ага. В нем две убойные дозы спека. Одну вкалывай прямо сейчас, со второй погоди, тебе на ней меня держать придется, если быстро не вывезете. Как вырублюсь, делай, что надо. Да я уже отрубаюсь. Карат, я…

Глаза Шуста закрылись, но, ухватив его за запястье, Карат ощутил едва заметные удары пульса. Он все еще жив, рейдера так просто костлявой не взять.

Карат потянулся к нагрудному карману.

Глава 6

Финна не пришлось искать, он сам подскочил к Карату, едва тот спустился:

– Арматура нужна опять? Почему Краб не говорит ничего?

– Краб больше не может говорить.

– Как это?

– Он вообще никогда говорить не будет. Снаряд попал в макушку башни.

– Убило?

– Тело я не видел, но там все превратилось в бетонную труху. Моего товарища ударной волной забросило вниз, он возле лестницы сидел, а Крабу не повезло.

Финн поднял руки, сжал и разжал кулаки, после чего, более не обращая на Карата внимания, направился дальше, но тот произнес ему в спину:

– Шусту, товарищу моему, врач нужен. Как можно быстрее нужен, у него полостное ранение и ампутация.

Обернувшись, Финн явно хотел сказать что-то нехорошее, но осекся на полуслове и вкрадчиво поинтересовался:

– Хороший товарищ?

– Он меня вытащил, когда я такой же плохой был.

– То есть ты ему обязан?

– Да.

– Краба нет, связи нет. Зато есть ретранслятор, можно от него попробовать связь наладить. Прямо. То есть напрямую.

– Я ничего не понял.

– Машина, где вас везли. По цистерне наверху антенна идет, ее специально оставили на высокой точке, направили цистерной на Полис, форпост «Юг».

– Так наша скотовозка – одновременно ретранслятор?

– Да. Но не работает он. Краб не знал почему. Сказал, что могли повредить или просто выключить. Надо точно знать. Если машина все еще там, можно его починить, группу послать. Остался Мосол, он знает толк в радио, справится. Он не такой рукастый, как Краб, но сделать может. Товарища перевязал?

– Да. И спек ему вколол.

– На спеке даже мяса кусок жить сможет. Но надолго это не затянется, тебе торопиться надо. Связь будет, и жить Шуст будет. Сходи к машине, посмотри. Мосол объяснит, что там смотреть. И рацию дадим, до дороги достанет она, сказать можно будет. Или жди с нами бронегруппу, но товарищ долго не протянет, ему врач нужен.

Финн самым наглым образом пытался использовать Карата в опасной и сомнительной миссии, приберегая своих бойцов ради более важных дел. Похоже, сам не верит, что ретранслятор в порядке или его можно быстро вернуть в строй. Но надежда на это есть, и потому готов рискнуть жизнью никому не нужного снабженца.

Но Финн прав, Шуст долго ждать не сможет. Парня надо как можно быстрее довезти до Полиса с его врачами-волшебниками.

– Ладно, где там твой Мосол? Рассказывайте, что с машиной делать надо и на что смотреть.

* * *

С первого дня пребывания в Улье Карат на каждом шагу рисковал жизнью и, случалось, чудом сохранял шкуру, причем не всегда полностью. Его атаковали ударные дроны; за ним гонялись разнообразные твари, доставая его в закрытых машинах и даже на заводских трубах; его предавали, оставляя на съедение монстрам; топили в грузовике; взрывали из гранатомета. Доходило до того, что его руками снимали оковы с одного из самых опасных хищников этого кровожадного мира.

То, что сейчас он пробирается по прилегающему к заводу пустырю под грохот артобстрела, его уже не удивляет, ведь это далеко не самый драматичный эпизод в нынешней биографии. То, что из оружия у него нет ничего, кроме ножа – тоже не сенсация. Доводилось вообще с пустыми руками действовать, и ничего, до сих пор кислород переводит.

Все же зря он не прихватил на дело меч, оставил в казарме. Решил, что хромоногий снабженец с такой штукой будет смотреться потешно. А может, и не зря, ведь оставь его наверху вместе с арбалетом, лишился бы и того и другого.

Плюс рюкзаку хана.

К мечу он начал потихоньку привыкать – может, и не такой увесистый удар, как у топора или металлического клюва рейдеров, но штука по-своему интересная, выручала уже не раз и много не весит.

Ну и ладно, он ведь не воевать отправился. Всего-то и надо – тихонько добраться до оставленной на обочине автоцистерны и посмотреть, в чем там дело. Может, от тряски выскочил штекер, который к антенне подключен, такое, по словам Мосола, уже случалось. А может, атомиты выключили аппаратуру с панели управления, это сделать несложно. По утвержденным правилам, неподалеку от ретранслятора всегда оставался пулеметный пикап, но на этот раз Есаул решил соригинальничать и оставил дорогу без малейшего присмотра, подарив противнику прекрасную позицию.

Может, атомиты ему неплохо за это заплатили? Попахивает изощренным предательством, будто в поддавки с ними сыграли.

Стаб старый, но не настолько, чтобы успеть зарасти лесом по всей площади. Почва какая-то странная, похоже на раскатанный бульдозерами щебнистый отвал. На таком грунте не каждое растение согласится укорениться. И потому повсюду лишь бурьян да невзрачные кусты, деревьев очень мало, растут поодиночке и мелкими кучками в отдельных местах.

Как бы ни хотелось Карату махнуть к ретранслятору кратчайшей дорогой, пришлось внять голосу разума. Ведь эта дорога пролегала по краю зеленки, а там скорее всего дежурят наблюдатели и снайперы атомитов. Не зря ведь бойцы Финна боятся нос высунуть. И потому изначально направился в сторону, противоположную зарослям, подгадывая так, чтобы от глаз противника его заслоняли производственные здания.

Если у атомитов имеются другие наблюдательные пункты, все эти ухищрения вряд ли помогут. Но зачем же с самого начала облегчать им жизнь?

Двигался от куста к кусту, пригибался за стенами бурьяна, ломился через такую густую поросль, куда нормальный человек шаг делать не станет. Но этот мир ненормален, здесь надо только так. Чем меньше маячишь на виду, тем дольше проживешь.

Там, впереди, зеленеет поле кукурузы. Молодая еще, но достаточно высокая, чтобы, пригнувшись, скрыться от взглядов невидимых наблюдателей. И далее вперед. Раз там свежие сельскохозяйственные угодья, это уже не стаб, это только что прилетевший кластер. Кукуруза заканчивается лесополосой, а за ней скорее всего тянется та самая дорога. Доберется до зеленки, пройдет по ней до оставленного ретранслятора, задача на вид несложная.

Позади почти одновременно громыхнуло два раза. Обстрел вроде бы не усиливается, но уже совершенно очевидно, что работает не одно орудие. Артиллеристы явно не торопятся, скорострельность заметно ниже паспортной. А может, просто экономят снаряды, ведь их могущественный ксер такие калибры производить не умеет, значит, их надо где-то доставать. Выискивать на перезагруженных кластерах, выменивать на других стабах, отбирать у внешников.

Перед кукурузным полем метров на триста протягивался самый опасный участок. Он просматривался со стороны заброшенных садов, откуда до сих пор изредка похлопывал автоматический гранатомет. Карат не стал рисковать, пришлось терять время, пробираясь по-пластунски. При этом ухитрился распороть штанину о невесть откуда взявшуюся железяку, заодно и колену досталось, кровь потекла знатно, думал даже, что перевязывать придется, но вроде обошлось.

То, что передвигался ползком, возможно, выручило, потому как артиллеристы при очередном выстреле совершили фееричный промах, а может, просто снаряд с браком оказался. Рвануло на пустыре за сотни метров от зеленки, которая являлась их целью. Осколков разлетелось порядочно, один зарылся в метре от головы Карата, обдав его комочками земли.

Все, вот и поле. Здесь уже полегче, можно двигаться без остановок, неудобство лишь одно – приходится пригибаться, слишком низкая поросль, тут надо карликом быть, чтобы мчаться во весь рост. По нему пришлось пройти раза в два больше, чем по пустырю, но на этот отрезок пути Карат затратил заметно меньше времени.

Странное дело – про ноги вообще забыл. Конечности будто перепугались и решили затаиться до лучших времен. Перестали давать о себе знать, лишь изредка кололо в левом колене, но это трудно назвать невыносимой болью.

Пробравшись через лесополосу, убедился, что это именно та – за ней тянулась знакомая лента широкой дороги. Теперь не заблудится, все время влево и влево, и так километра три, пока не доберется до едва заметного пригорка, где мародеры Полиса привычно оставляют автоцистерну с ретранслятором. Оттуда можно обстреливать из пулемета ровную линию шоссе на приличную дистанцию, вот только Есаул сегодня решил поступить иначе.

Этот обвешанный медальками баран и позицию оголил, и ценный ретранслятор оставил без присмотра. Может, и правда ему за это атомиты приплатили? Смешно о таком думать, но ведь совсем уж вопиющая бездарность получается, нереальная, поневоле о плохом призадумаешься. А может, все дело в том, что вооруженные силы Полиса армией являются лишь номинально, а по сути – это сборная солянка из редких кадровых бойцов, приставших на время рейдеров и невольников, вроде Карата и Шуста. Порядочные спецы рулить такой бандой не захотят, вот и назначают кого попало. Отсюда дурость командиров, непонимание самых простых вещей и дикая неразбериха в острых ситуациях. Чем гонять толпу из случайных людей, лучше собрать десятка полтора грамотных и спаянных вояк, толку выйдет куда больше.

Карат еще в самом начале, когда все было хорошо, обратил внимание, что эти лесополосы не из чистых, заросли кустарником до безобразия. Но тогда он оценивал это как сторонний зритель, а теперь ему пришлось пробираться через эту зелень как непосредственному участнику событий. При всем желании быстро здесь не походишь, да и с бесшумностью плоховато: треск на всю округу чуть ли не на каждом шагу. То и дело подмывало плюнуть на все, выйти на дорогу и чесать прямиком по ней. Но нельзя, там его могут заметить издали, а в Улье, если хочешь прожить еще один день, будь добр – избегай обнаружения всеми доступными способами.

Впереди ветка треснула? Или ему показалось?

Карат замер, прислушиваясь, но более ничего, только громыхает время от времени слева и чуть реже хлопают гранаты – атомиты продолжают вносить в мелодию артобстрела свои скромные нотки.

Нет, впереди определенно что-то происходит. Вот опять ветка треснула, а вот что-то похожее на бормотание послышалось. Оглушило в железобетонной башне на славу, до сих пор со слухом проблемы, детали не разобрать. Зараженный крадется? Но звуки для них нетипичные, и вообще обычно они помалкивают до того момента, как увидят добычу.

Впереди послышался короткий визг, а следом новая порция бормотания. Монстры точно не визжат, это человек, причем женщина, уж в таком ошибиться трудно.

И что теперь делать? Стоять в кустах и ждать развития событий? Но Шуст ждать не может, он очень плох. Перебраться на другую сторону дороги и обойти источник шума по тамошней лесополосе? Но ради этого придется выходить на открытое место, а это нежелательно, даже без учета того, что рядом происходит нечто непонятное.

Впереди опять взвизгнули, и Карат не выдержал. Может, любопытство и сгубило кошку, но ничего похожего на урчание тварей он не слышит, а это в Улье самое страшное, все остальное пугает гораздо меньше. Нет времени топтаться на месте, надо что-то делать. Подойдет неспешно, тихонечко, не задевая ветки, не наступая на предательски хрустящие сухие сучья. Да, это тоже потеря времени, но идти всего ничего и не так опасно, как прочие варианты.

Вариант без лишнего риска сейчас всего один – не мешкая возвращаться и попытаться обойти источник непонятного шума по кукурузе и далее по голому полю, где Карата смогут рассмотреть все желающие. То есть риска все равно хватает, но планировать еще более дальние обходы невозможно, ведь он не знаком с местностью, к тому же немало времени на такие маневры потеряет, а сейчас приходится дорожить каждой секундой.

Вот что-то мелькнуло впереди. Слишком густо переплелись ветви, ничего не понять, надо подобраться чуть ближе.

– Тю-тю-тю! – послышалось громко и отчетливо, с нотками искреннего веселья, будто мелкого ребенка дразнят.

Карат замер, выждал несколько мгновений, понял, что обращались не к нему. И вновь взвизгнули, да так близко, что, кажется, рукой достать можно. Чуть выглянул из-за ствола старого ясеня и наконец увидел кое-что поинтереснее непонятного мельтешения среди ветвей.

Не зря говорят, что мир тесен – даже здесь это актуально. Та самая женщина из супермаркета, которую Карат, при участии Шуста, вызволил из лап Лома и его похотливых сообщников, не нашла смерть в пламени, и пуля ее пощадила, на вид ни царапинки не заработала. Вот только не все у нее ладно, если забралась на не слишком толстое дерево и цепляется там за ветки изо всех сил.

А как не цепляться, если под тобой не по-человечески пританцовывает личность странно-страшного облика: абсолютно лысый мужик, несмотря на теплую погоду, одетый в грязный пуховик, босой, причем ступни странно выгнуты, больше походят на криво обрезанные ласты. А еще кожа на его голове там и сям бугрится уродливо-багровыми пузырями разного размера – от крошечных до сопоставимых с шариками для пинг-понга. Будто несимметрично оброс гигантскими бородавками, после чего был щедро облит кипятком.

Этот неприглядный субъект развлекался тем, что с разной силой постукивал палкой женщину по ногам. Занятие это нравилось ему настолько, что он временами похрюкивал от удовольствия, а иногда начинал что-то радостно бормотать, причем ни единого слова невозможно разобрать. Помесь мычания глухонемого и говорок ребенка, еще не освоившего членораздельную речь.

Карат не сомневался, что разговаривать с таким кадром бессмысленно – скорее всего это один из атомитов, на нормального человека вообще не похож. Надо или обойти его стороной, или успокоить быстро и качественно.

Ну и как его успокаивать без лишнего шума? Вряд ли получится обойтись добрым словом. Этот уродец забавляется с добычей, словно кот с пойманной мышкой. Но бескровно развлекаться ему скоро надоест, атомитам, так же как тварям, постоянно требуется лакомое живое мясо.

Раз уж спас барышню, продолжай спасать и дальше. Придется что-то решать.

Следует запомнить на будущее, что не надо оставлять меч в казарме. И вообще нигде не надо его оставлять. Прицепи к поясу или за спину, и как бы над тобой ни насмехались окружающие, игнорируй. С этой штукой Карат чувствовал себя куда увереннее, чем с выданным интендантом топором. Тот намекал, что за малую мзду может обеспечить новичка клювом – специфическим оружием рейдеров, что-то вроде кирки, которую легко выдергивать из самых глубоких ран и пробитых черепных костей. Но на тот момент в карманах ветер гулял, как, впрочем, и сейчас, вот и пришлось довольствоваться бесплатным вариантом.

Ладони сжали крашеную рукоять, инструмент увесистый и недлинный, таким удобно работать даже в густых зарослях. Теперь неспешно сделать шаг, потом еще один. Аккуратно, очень аккуратно, не забывать поглядывать под ноги, не хватало еще в такой ответственный момент наступить на что-то, способное громко треснуть. Так и тянет ускориться, уничтожить застывшего статуей противника, но дар Улья нельзя эксплуатировать без последствий, его заряд быстро выдыхается, а восполняется медленно. Кто знает, что ждет Карата впереди? Вдруг дальше придется выкладываться по полной? Такие козыри полагается беречь до последнего.

Атомит что-то почуял, когда до него оставался последний шаг. Карат уже примеривался, еще секунда, и лезвие топора должно сокрушить затылок. Там не было спорового мешка, зато уродливых пузырей куда больше, чем в прочих местах, и размеры их самые внушительные. Если проводить аналогии с обычными тварями, это, возможно, самое уязвимое место.

Но гад, перестав издеваться над запуганной жертвой, резво развернулся за миг до неизбежной смерти, одновременно срывая с плеча старенькую двустволку. Карат все же успел прыгнуть вперед, врезал наискосок, достав попытавшуюся увернуться цель. Лезвие с хрустом вошло чуть выше виска, атомит дернулся так, что рукоять вывернуло из рук.

И начал рвать дистанцию, не обращая внимания на торчащий в голове топор и хлещущую кровь. Карат, не ожидая такой прыти от столь сильно покалеченного противника, упустил удобный момент и был вынужден схватить стволы ружья правой рукой, отводя в сторону и одновременно притягивая на себя, чтобы атомит оказался на дистанции поражения.

Топора нет, но остался нож.

Урод, испуганно повизгивая, задергался, пытаясь вырвать оружие из захвата, но это привело к потере инициативы – Карат сумел добиться задуманного, подтащил упирающегося атомита к себе, левая рука сделала быстрый выпад, и лезвие ножа дотянулось до глаза.

Визг усилился до уровня поросячьего, ружье бабахнуло, что сильно отдалось в ладони, за спиной посыпались сбитые ветки. Враг не сдавался, попытался закружить Карата, одновременно приседая. Вроде как замыслил перекинуть его через себя, может, когда-то, в прежней жизни, борьбой занимался. Прием несложный, но исполнен столь бездарно, что ничем не помешал новому удару ножом, куда сильнее первого.

Визг сменился хрипами, напрягая все резервы нечеловеческого организма, атомит потянул мучителя за собой, заставив выпустить из руки нож – тот остался торчать во втором глазу. А Карат в этот миг перестал цепляться за стволы, и потерявший опору противник не удержался, завалился на спину.

Тут же выстрелил, но так же бессмысленно, как в первый раз. Карат, правда, отскочил в сторону, но даже если бы остался на месте, ему ничего не грозило. Слишком торопится урод, да и трудно ориентироваться в пространстве свежеиспеченному слепцу.

На зрении что у человека, что у атомитов завязано слишком многое. Пытаясь перезарядить ружье вслепую, урод замешкался, даже стволы не получилось сразу переломить. А Карат, спокойно его обойдя, присел, резко выдернул топор из раны и начал наносить один удар за другим. Коротко, почти без замаха, быстро превращая голову в бесформенную, омерзительно выглядящую массу.