Kitabı oku: «Вооруженный нейтралитет. Том 1», sayfa 6
Короткие истории. Детектив.
– Холодно… – Приложив руку к батарее я снова удостоверился в том, что отопления нет.
Бросив взгляд на тринадцать черных ящиков, стоящих у входа, я невесело улыбнулся и тяжело вздохнул.
– Хорошая квартира, говорил он мне… – Позвонив арендодателю я не добился результата. Он просто не взял трубку.
Сразу после этого я решил пройтись по соседям чтобы выяснить в чем проблема. Моя квартира была на 3-ем этаже, так что я решил начать с пятого и спускаться вниз в случае необходимости.
– Ой, вы знаете, у нас автономное отопление, мы вообще понятия не имеем что там за проблема… – На пятом этаже мне открыла женщина лет сорока. Не смотря на ее слова об «автономном отоплении», я заметил, что на кухне есть стандартный радиатор, трубы к которому были подведены с четвертого этажа.
– Спасибо. – Поблагодарив ее я спустился на четвертый этаж. На этот раз дверь открыла бабка которая всеми силами не давала мне заглянуть за дверь и несла какую-то чушь:
– Это вот… вот эти. Они там, когда ремонт делали, там поломали все, а потом этот… со второго этажа мужчина. Сказал он ремонт сделает, но так и не сделал ничего. Понимаете?
– Кажется да, я вас понял. – «Хотя на самом деле нет».
От бабки я получил много странной и противоречивой информации, после чего спустился на второй этаж.
– Да она чекнутая. – На этот раз мне открыл дверь мужик лет сорока.
– Я же снимаю, а хозяин тут ремонт делал, да. Бабка, говорит, мешала ему и ничего сделать не удалось, трубы-то у нее забитые. Уже два года все этажи с первого по четвертый мерзнут из-за старой карги. Сходи к ней, может поможет.
«Ладненько…», спускаясь на первый этаж я был уже полон скептицизма.
– Да хрен его знает, молодой человек! Три года уже разобраться с этим не можем. Раньше было отопление, а сейчас нет. Это в подвале все старое, надо бы менять.
Престарелая пара с первого этажа имела самый интеллигентный вид из всех опрошенных. Они отвечали довольно грубо, но по существу. И если чего-то не знали, то прямо говорили об этом.
«Самые адекватные люди в подъезде».
Вернувшись в квартиру я снова позвонил арендодателю и это снова ничего не дало.
Обдумав ситуацию, и попытавшись сложить вместе всю полученную информацию, я пришел в выводу, что этого недостаточно и завтра придется снова ходить по этажам.
Все это время ящики продолжали стоять на холоде и проходя мимо них я каждый раз испытывал беспокойство.
***
На следующий день я снова обошел всех, кто мог дать показания. И не узнал почти ничего нового. Больше всех меня обрадовала женщина со второго этажа, что представилась женой человека, который говорил со мной вчера.
Она рассказала, что их арендодатель действительно проводил ремонт связанный с отоплением, но это было три года назад и, с ее слов, ремонт был закончен успешно. Она даже дала мне старые схемы и смету материалов которые использовались для ремонта.
Я же, наконец-то дозвонился человеку что сдавал мне квартиру, но его ответ был вполне ожидаем:
– Я не в городе. Разбирайся сам.
В принципе, стоило радоваться уже тому что он не послал меня прямым текстом. Даже вежливо соврал что его нет в городе и именно поэтому он не может помочь.
Вооружившись набором ключей, фонариком и кучей схем, полученных от соседки, я посетил подвал чтобы лично осмотреть его.
«Труба, подающая тепло на первый этаж, холодная. Вероятно, дело действительно в подвальных трубах. Но сегодня утром я прочитал, что такое может произойти из-за пузырей воздуха в трубах наверху. Придется проверить все варианты».
На то чтобы проверить все и выяснить причину неисправности, ушло около шести часов. Кончено за это время я уже несколько раз соблазнялся идеей забить на все и вызвать слесаря, только вот…
«Им надо назначать дату за неделю. Либо платить слишком много денег. Было бы у меня столько – просто переехал бы».
Одолеваемый этими мрачными мыслями, я раз за разом замерял давление, сливал воду и бегал к соседям с первого этажа чтобы оценить результат.
90% всех этих действий были совершенно бесполезны. Но именно благодаря им я вышел на те 10% которые дали результат.
И он очень сильно удивил меня.
***
– Вот. – Я протянул листок с жалобой представителю управляющей компании.
Пришлось прийти к ним в офис к семи утра чтобы не стоять в очереди. Помимо прочего, моя зимняя одежда была невероятно грязной из-за прогулок по подвалу, так что я отправился на штурм управляющей компании в осенней куртке.
Зимой. В семь утра. В -25℃.
«Сегодня резко похолодало. Если и сейчас не смогу наладить тепло в квартире, то точно заболею, хотя…»
Я снова вспомнил о ящиках, содержимое которых очень плохо переносило холод.
«Что-то мне подсказывает что если не будет тепла, то умру я вовсе не от болезни».
– Хм… – Сотрудник прочитал мою жалобу и… протянул ее обратно.
– Слушай, ты же понимаешь, что мы тут ничего не сможем сделать?
«Да ты шутишь», я взял листок окоченевшей рукой и случайно смял его. Пальцы уже отказывались слушаться.
– Н-но… можно же что-то придумать?
Сотрудник покачал головой и развел руками. Его глаза были наполнены неподдельной печалью.
– Прости. Сам понимаешь.
«Это конец». Обычно в подобных ситуациях я начинал обдумывать запасные варианты или хотя бы способы понести минимальный урон. Но…
«В этот раз их просто нет. Ни вариантов, ни способов».
Я взял свою никому не нужную жалобу и собрался покинуть здание, как меня вдруг окрикнул тот самый работник что только что лишил меня надежды.
– Эй подожди!
– А…
– Я тут вспомнил. Есть один принципиальный тип. У него есть личная заинтересованность и он может тебе помочь.
– А… серьезно?
Работник компании вдруг открыл телефон и найдя нужный контакт переписал его номер на бумажку которую вручил мне.
– Только не говори кто дал тебе наводку. И вообще, лучше не дави на все это дело. Включат тебе так чтобы хоть как-то грело и нормально будет.
– Не волнуйтесь, я буду аккуратен.
***
Позвонив по номеру и переговорив с нужным человеком мы условились о встрече в очень неприятном для меня месте.
«Даже заходить сюда стремно».
Тяжело вздохнув и переборов свой страх я открыл дверь полицейского участка и зашел внутрь.
На входе сидел молодой сотрудник с очень недовольным лицом, заполняющий какие-то бумаги.
– Мне к Накамурову…
– Вторая дверь налево.
Он ответил даже не посмотрев в мою сторону, а я направился к нужной двери.
*Тук-тук*
– Можно?
Я приоткрыл дверь и увидел кабинет, заваленный папками, документами и прочим канцелярским мусором. Прямо в центре стоял стол за которым сидел напряженный мужчина лет пятидесяти.
Странно, но как только он увидел меня, то очень удивился. Даже морщины на его лбу разгладились, и он пригласил меня пройти внутрь.
– Я звонил вам. Помните?
– Да-да, помню. Присаживайся. – Он продолжал смотреть на меня очень удивленно, но я все равно сел напротив.
– Газировки хочешь? – Накамуров достал из-под стола бутылку лимонада и наполнил один из двух пластиковых стаканов, стоящих на столе.
– Нет, спасибо. Я… вот. – Я протянул ему жалобу, чуть помятую из-за того что мои пальцы окоченели.
Накамуров взял жалобу и начал внимательно изучать ее. Через пару минут его усталые глаза оторвались от листа, и он посмотрел прямо на меня.
– Стало быть… злоупотребление служебным положением и самоуправство?
– Верно. – Я кивнул, надеясь, что он не пошлет меня куда подальше вместе с этой жалобой.
– Ты выяснил все это за два дня, только с помощью полученных схем ремонта и показаний жильцов?
– Да. – Я еще раз кивнул и решил повторить свою гипотезу на случай если у полицейского вдруг возникли вопросы.
– Три года назад собственник квартиры на втором этаже делал ремонт. Жильцы, что снимают квартиру, сохранили схемы и смету из-за того, что им пришлось оплатить часть материалов. Там я и обнаружил несколько несоответствий… – Накамуров положил жалобу на стол, видимо решив выслушать все из моих уст.
– Он закупил очень много труб неподходящих для такого ремонта и вообще не подходящих для системы отопления. Я понял это, как только разобрался как эта система вообще работает. Материалы, которые он купил, чаще используют для того чтобы сделать пол с подогревом.
– Так…
– В квартире на втором этаже нет никаких полов с подогревом. Более того, их нет ни у кого в нашем подъезде, но…
– Ты выяснил что некто живущий в соседнем подъезде как раз пару лет назад сделал себе такие полы, верно? – Я уверенно кивнул в ответ на его вопрос.
– Мне удалось узнать об этом от бабки с четвертого этажа. Она дала много бесполезной и неверной информации, но конкретно этот факт зацепил мое внимание. Выяснилось, что человеком из соседнего подъезда был высокопоставленный чиновник, из той самой управляющей компании которая обслуживала дом.
– И владелец квартиры на втором этаже был тем, кто сделал ему эти полы, верно? – Я вновь кивнул и продолжил объяснение:
– Проблема в том, что в домах вроде нашего такая возможность не предусмотрена. Если у кого-то будут полы с подогревом, то другим квартирам может не хватить давления в трубах. Вода перестанет циркулировать, и кто-то обязательно останется без тепла.
– Но в вашем подъезде без тепла остались все. Более того, полы были сделаны в соседнем подъезде, так что этот факт вообще не должен был повлиять на вас. Но ты, видимо, нашел между ними связь?
– Разумеется. Я ведь уже упоминал в жалобе, что жильцы на пятом этаже сделали автономное отопление. Из-за этого тепла в нашем подъезде должно было стать больше. По крайней мере, так подумал человек который делал ремонт и менеджер управляющей компании.
Накамуров улыбнулся, явно понимая к чему я клоню.
– Я предполагаю, что они намеренно снизили давление в трубах отопления, поступающих в наш подъезд. Это позволило увеличить давление в следующем для того, чтобы менеджер мог пользоваться полами с подогревом не вызывая проблем у собственных соседей.
Почему-то, произнося нечто подобное вслух, я чувствовал удовлетворение.
– Это был хороший план. В идеале, в нашем подъезде даже ничего не заметили бы. Тепло которое должно было идти на пятый этаж просто перенаправлялось бы в следующий подъезд, в квартиру чиновника. Но они не учли целый ряд нюансов. – Я глубоко вдохнул и приготовился перечислять:
– Во-первых: жильцы с пятого этажа не отключились от системы полностью. Вероятно, решили оставить все как есть на случай поломки собственного отопления. Это конечно противоречит технике безопасности, но об этом мало кто переживает. Во-вторых, у бабки с четвертого этажа не было ремонта уже лет тридцать. Трубы там уже старые и забитые, даже с нормальным давлением вода через них еле-еле проходила. И в-третьих, у пары с первого этажа более тонкие трубы чем у остальных. Вероятно, они просто сэкономили на ремонте, поскольку люди уже не молодые и живут очень скромно. Но из-за тонких труб давление упало еще больше.
Я перевел дыхание.
– Все эти факторы уже должны были привести к проблемам через год или два, но как только те двое вмешались и изменили давление в трубах, они усугубили проблему. Сразу после ремонта это было незаметно, ведь они, вероятно, провернули все в теплое время года. Но как только настала зима…
– … то из-за недостатка давления, вода в трубах перестала циркулировать и целый подъезд остался без тепла. – Накамуров закончил мысль за меня, и я благодарно кивнул ему.
– Если… с этим можно что-то сделать… я не говорю о том, чтобы доставлять кому-то проблемы, но целый подъезд остался без тепла, так что… – Я очень надеялся, что Накамурову хватит мотивации чтобы помочь мне. В конце концов, даже человек из управляющей компании упомянул о том, что у этого человека есть личная заинтересованность.
«Вероятно, Накамуров точит зуб на чиновников из управляющей компании. Или он просто честный полицейский. Хотя последний вариант маловероятен».
Я подавил желание тяжело вздохнуть и взглянул на Накамурова. Сам он так же, совершенно не мигая, смотрел на меня.
И от этого становилось не по себе…
– В общем, если вы…
– Я тебя понял. – Накамуров взял мою жалобу и положи ее на край стола. Другой рукой он вытащил из ящика синюю папку и начал изучать ее содержимое.
«Данные об управляющей компании? Может ли быть, что он уже давно наблюдает за ними?»
Сначала я приободрился, но его следующие слова заставили меня побледнеть:
– Карлос Абеляр, верно?
– Э… а… да… – «Откуда он знает мое имя? Я же не представился. Заранее пробил номер?»
Мне искренне хотелось верить, что Накамуров просто узнал мое имя после звонка, но краем сознания я уже понимал, что это не так.
– Прибыл с матерью и отцом из Южной Америки восемь лет назад. Вся семья получила статус экологических беженцев. Все верно?
– Д-да… – «Он читает. Он читает то, что написано в синей папке».
– Мать умерла четыре года назад. Отец пропал два года назад, но был признан пропавшим без вести только в этом году, через две недели после твоего совершеннолетия. Все верно?
– Все… верно…
– Из-за этого факта ты не был признан сиротой и не получил льгот или любой другой помощи. Печальная судьба. Но лучше, чем у большинства тех, кто уже сидел в этом кабинете напротив меня.
– Я не… – «Я не понимаю. Я не хочу. Я не могу признать этого», мне казалось, что если признать этот факт даже в собственных мыслях, то ситуация тут же выйдет из-под контроля, но правда заключалась в том, что я уже ничего не контролировал. С того самого момента как зашел в кабинет к Накамурову.
«Он знает».
– Полагаю, теперь ты понял почему я так удивился, когда увидел, как ты вошел в мой кабинет?
–…
– Знаешь, если есть на свете ирония, то это она. Я ведь должен был завтра принимать тебя, вместе с твоими тринадцатью кустами.
Перед глазами снова всплыли тринадцать черных ящиков, из-за которых мне и нужно было наладить в квартире отопление.
– Именно из-за них ты приложил так много усилий и, кто-бы мог подумать, даже раскрыл преступление. Браво-браво. – Он саркастически похлопал, а я почувствовал, как по спине пробежала капля холодного пота, а колени начали дрожать.
– Полагаю, в твоем положении, выходов действительно оставалось немного, и ты делал то, что мог. Как и многие из тех, кого я отправляю на скамью подсудимых.
«Нет. Нет. Нет. Нет». К горлу подступил ком, из-за которого я не мог ничего сказать, даже если бы захотел этого. Тем временем Накамуров продолжал смотреть на меня спокойным, но абсолютно безжалостным взглядом.
– Должен признать, ты проявил хорошие способности в поиску и анализу информации, как детектив, я хорошо знаю насколько это редкие и полезные качества.
«Даже если буду сотрудничать… тринадцать кустов… нет… это конец», я поднял глаза на Накамурова, а он улыбнулся и произнес:
– У меня есть для тебя предложение, которое позволит тебе избежать срока. И что-то мне подсказывает, что ты согласишься…
***
– Холодно… – Я приложил руку к трубе идущей вдоль стены, чтобы лишний раз убедиться в том, что она холодная.
Сентябрь только начался, но в общежитии уже было прохладно. Поскольку почти все второгодки уехали для сдачи специального экзамена, у меня не было никаких шансов убедить Чешира включить отопление раньше положенного.
«Хотя… вряд ли он это сделает, даже если второгодки все вместе попросят его».
От мрачных мыслей меня отвлек телефон, на экране которого появился входящий вызов со знакомого номера, записанного в моей книге контактов как «Капитан».
– Слушаю.
–…
– Да.
–…
– Я же присылал тебе отчет.
–…
– И что с того, что этим всегда занимался я?
–…
– Я не буду читать собственный отчет, чтобы пересказать его тебе. Это слишком тупо.
На том конце провода раздался смех и голос моего капитана стал более отчетливым:
– Тогда позволь уточнить главное, ты же не стал провоцировать первогодок на что-то неудобное, правда?
– Я никого не провоцировал. Просто дал им информацию которую они все равно получили бы рано или поздно.
– Карлос… я понимаю, что ты любишь докапываться до правды, но не давай Чеширу повода, хорошо? В конце этого года ему в любом случае придется выбирать приемников…
Мой собеседник говорил спокойным и мягким тоном, но мы оба понимали, что его слова – это приказ, не подлежащий обсуждению.
– Первогодки так или иначе будут пытаться узнать правду. Будет лучше, если мы будем знать, чего они достигнут. – «В крайнем случае, мы сможем воспользоваться этим чтобы выслужиться перед Чеширом, хотя… меня больше устроит вариант при котором мы сможем на него надавить».
– Ты знаешь, я верю тебе и твоей интуиции, но пожалуйста будь осторожен и докладывай мне обо всем, хорошо?
«Ах, этот мягкий тон, не допускающий возражений и агрессии».
– Хорошо.
Я повесил трубку и тут же удивился увидев, что за время нашего разговора мне пришло сообщение. В поле «Отправитель» была имя которое я внес в список контактов всего несколько минут назад.
«Буду через две минуты».
Я даже улыбнулся пытаясь понять, что именно хочет от меня человек отправивший сообщение.
Ровно через две минуты он сам появился у моей двери. Он нашел ее даже не смотря на то, что табличка «открыто» уже была убрана и лежала в одном из ящиков моего стола.
– Знаешь, когда я давал тебе свой номер, то не думал, что ты вернешься так скоро.
– Есть пара вещей, которые я хочу спросить у тебя без лишних ушей. – Артур Флэйм перешел сразу к делу. Должен признать, этот человек уже смог меня заинтриговать.
– Понимаю. Что-ж, тогда спрашивай. Я отвечу, если это будет соответствовать моим интересам.
– Так случилось, что я встретил в этой академии одну блондинку…
Короткие истории. Адвокат
Что нужно делать, чтобы стать значимым человеком в обществе в котором живешь? Все люди рано или поздно задаются этим вопросом. И каждый отвечает на него по-своему.
Кто-то отвечает банально: «Нужно обладать деньгами и властью». Кто-то старается выглядеть идеалистом: «Нужно быть тем, кто делает это общество лучше». Кто-то старается разобраться в самой сути вопроса, пытаясь понять, что такое общество и что значит быть его частью.
Ну а я уже давно нашел ответ который меня устраивает:
«Будь хоть кому-то полезен, хоть кому-то выгоден, и обладай возможностями которые захотят использовать другие люди».
Польза, выгода и возможности. Три составляющих, из которых формируется социальная роль, определяющая нашу значимость в глазах других людей.
Конечно, можно долго говорить об эмоциональной составляющей, чувстве привязанности, семейных и братских узах, но…
«Они тоже подвержены этим критериям. Члены семьи должны быть хотя бы минимально выгодны и полезны друг другу, иначе эта самая семья перестанет существовать».
Поскольку я сам уже видел подобное, то был уверен в своих выводах.
И уже в старших классах мне удалось применить эти выводы на практике.
Не смотря на то, что мать с отцом ненавидели друг друга, они оба были довольно небедными людьми, так что смогли засунуть меня в очень престижную школу. Здешние ученики сплошь были детьми элиты, а местная администрация была настолько хороша, что даже создала для учеников видимость самоуправления.
Все действительно важные вопросы всегда решала администрация, но они умело обставляли все так чтобы всегда было два или больше варианта исполнения их решений. И какой вариант использовать решали именно ученики.
«Иллюзия свободы выбора. Эта школа похожа на нашу страну в миниатюре», думал я тогда, не испытывая по этому поводу ни малейшего недовольства. Ведь такое положение вещей играло мне на руку.
«Возможности»
Я понимал, как устроена эта система, кому стоит переходить дорогу, а кому нет. И благодаря этому быстро нашел свое место в студенческом совете. Аналитические способности, вкупе с хорошо подвешенным языком сделали меня желанным союзником для любого, кто хотел увеличить собственное влияние.
«Выгода»
Не смотря на то что это была всего лишь школа, местным ученикам с детства вбивали в голову мысль о том, что они должны быть лучше остальных и соответствовать статусу элиты. Поэтому каждый из них жаждал увеличить свое влияние. Для этого они использовали механизм «псевдо-выборов», внедренный администрацией.
Каждый, кто хотел значить больше чем другие, рано или поздно вставал за трибуной и выступал перед полным залом учеников только для того, чтобы те узнали имя оратора, и оно закрепилось в их сознании.
Сами же идеи, которые предлагали эти люди, редко можно было назвать адекватными и уж точно они никогда не могли принести реальной пользы.
«Польза»
Теми, кто извлекал из этого пользу была администрация которая старательно заставляла школьников играть в политику, время от времени манипулируя их мнением и склоняя к выгодным для себя решениям.
Но они были не единственными.
С помощью приобретенного влияния я оказывал поддержку ученикам, которые могли чем-то отплатить мне. Дошло до того, что я сам часто начал выходить к трибуне и произносить пафосные, полные софистики речи, для того чтобы протолкнуть нужного мне человека.
Когда какая-либо и сторон этого жалкого псевдо-политического соревнования проигрывала, она первым делом шла ко мне чтобы предложить сделку, заключив которую я мог гарантировать им победу.
К выпускному классу я стал самым влиятельным учеником в школе, не смотря на то, что по известности не был даже в первой десятке.
Администрацию это полностью устраивало, поскольку я никогда не переходил им дорогу и даже помогал, когда считал это выгодным для себя.
Но все изменилось в тот день…
***
– У нас же есть реальная возможность на что-то повлиять! Почему мы должны выбирать какие парты купить в классы, когда мы можем выбрать потратить эти деньги на предметы для класса искусств?!
«Кто она нахрен такая…»
– И не только класс искусств! Я знаю, что музыкальные кружки так же нуждаются в новых инструментах, а в спортзале уже отпадывают турники! Почему мы не занимаемся этим?! Это ведь мы здесь учимся! Это наша школа и наша ответственность! Почему мы отказываемся от нее, когда можем сделать школу лучше?! Как для себя, так для тех, кто будет после нас…
«Кто. Она. Нахрен. Такая?!»
– В нашем уставе написано, что ученики имеют право самоуправления, так почему мы пользуемся им только для того чтобы решить в какой цвет покрасить коридоры и кто будет представлять школу на олимпиаде по математике?! Неужели это все на что мы способны?!
Девушка с белыми волосами, заплетенными в две аккуратные косички, стояла на сцене и произносила слова что в будущем станут для нее приговором.
– Уооу… ей конец. Администрация ее с гавном смешает, а нам влетит за то, что вообще допустили такое. – Человек, произнесший эти слова, был президентом студсовета. Точнее он был тем, кого я поставил на этот пост как самого удобного для себя человека.
– Думаешь исключат?
– Шутишь? Поступят так и признают ее правоту. Скорее, на нее натравят студсовет, а значит в первую очередь тебя, мой уважаемый заместитель, Харабор Грэй. – Президент шутливо поклонился, намекая на то, что все понимают у кого из нас больше власти на самом деле.
– Тем более, она ведь из твоей параллели, верно? – Я всмотрелся в лицо девушки и понял, что мы уже встречались. Кажется, она даже приходила в студсовет чтобы о чем-то попросить. Анна… как же ее там…
Блондинка закончила выступление и сорвала бурные аплодисменты. Зал гудел, а она улыбалась и благодарила всех за то, что дали ей слово.
«Жаль, что это твое последнее публичное выступление».
На выходе из-за сцены я встал прямо в проходе, чтобы преградить дорогу той, кто мог принести в мою жизнь больше проблем, чем кто-либо другой.
– Анна… как же там тебя…
– Анна Мария Романова. А ты, насколько я помню, Харабор Грэй? Тебя еще называют адвокатом дьявола. – «Вот об этом впервые слышу».
– Ты известен как человек, который может превратить любую истину в ложь, а любую ложь в истину. Ты так же известен тем, что пользуешься этим чтобы манипулировать другими и получать влияние.
– Не все что обо мне говорят правда. Но, думаю ты понимаешь, почему я решил заговорить с тобой…
– Да, я была к этому готова. – Ее синие глаза были наполнены решимостью. Ни один другой ученик не смотрел на меня таким взглядом уже очень долгое время.
***
«Черт. Голова болит».
Наш диалог продолжался более четырех часов и с каждой минутой у меня все сильнее болела голова. Даже сейчас, спустя десять минут после того как Анна ушла, я все еще чувствовал неприятное давление в области висков.
«Она не дура. Совершенно не дура».
Изначально я хотел просто поругать эту наивную девочку и напугать ее тем, что администрация сделает все чтобы заткнуть ее, что было абсолютной правдой.
Но она оказалась готова к этому. Более того, она прекрасно отдавал себе отчет во всем что делает. Она знала, как устроена эта система и какую роль занимаю в ней я. Она так же знала, что шансов на успех у нее почти нет, но продолжала смотреть на меня с пылом и уверенностью в глазах.
На каждый мой аргумент она находила два контраргумента. Для каждой проблемы, которой я ее пугал, у нее уже было готовое решение. Она была не просто разозленным и решительным человеком. Она была результатом всеобщего недовольства сложившиеся ситуацией.
«Но хуже всего то, что она прекрасно это понимает. Знает, что говорит, зачем говорит, и где ей искать поддержку. Невероятно грозный противник».
Она даже предложила мне занять статус-кво, понимая, что таким образом увеличит свои шансы на успех.
«И это при том, что изначально я начал наш разговор для того чтобы избавиться от нее. Восхитительная наглость».
Вернувшись домой из школы, я привычно поужинал едой быстрого приготовления и лег в кровать, только вот…
«Уснуть у меня не получилось», подумал я, спустя два часа лежания в кровати и три таблетки снотворного.
Я каждый раз возвращался к нашему диалогу и думал о ее словах.
– Мир меняется, мы должны меняться вместе с ним, если не хотим остаться позади.
Я перевернулся на другой бок.
– Ты знаешь, что рано или поздно все изменится. Так зачем этого ждать?
Я перевернулся на живот и уперся лицом в подушку.
– Разве ты занял свое положение не для того, чтобы изменить что-то к лучшему?
«Нет. Я занял его потому что это удобно. Потому что это была цель, которую я выбрал. Первая цель в жизни, которой я добился сам. Своим трудом и своими мозгами».
Мне хотелось ответить ей именно так, но… я не смог. Почему-то я не смог этого сказать. Не потому ли, что чувствовал, что мои слова будут ложью?
«Путь по которому я иду… выбрал ли я его самостоятельно?»
Еще вчера я рассуждал о том, что нужно для того чтобы иметь значение в обществе. Польза, выгода и возможности. Три столпа заставляющие других людей смотреть на тебя с уважением. Это действительно так и я не раз убеждался в том, что эта истина работает, но…
Я поднял голову с подушки и посмотрел в сторону зеркала. Из-за темноты там отражался лишь мутный силуэт мало чем напоминающий человека.
«Когда я смотрю в зеркало… в свои собственные глаза… разве я чувствую уважение к этому человеку?»
Самолюбие, удовлетворение от достигнутого, понимание собственного превосходства. Я чувствовал все это, но вот уважение…
Я всегда хотел добиться признания в глазах окружающих забывая о собственных.
Тогда как она действовала наоборот. Она не стремилась изменить себя, чтобы пользоваться системой. Она пыталась изменить систему так, чтобы пользоваться ей. Я не знал, делает она это ради себя, ради других, или ради кого-то еще более ужасающего чем администрация.
Но я не мог не восхищаться ее смелостью. Она стала первым человеком, который действительно заслуживал мое уважение.
«В истории есть много невероятных людей, которые уже изменили мир. Каждый из них был тем, кто стремился к невозможному и смело делал шаг навстречу бесконечности. Значит ли это, что среди нас есть те, кто в будущем поступят так же? Люди, что сейчас находятся рядом с нами, но в будущем совершат нечто настолько великое, что станут частью истории человечества».
Я не знал ответа на этот вопрос, но почему-то подумав о нем, сумел наконец заснуть.
Но мой сон не продлился долго. Через пару часов я проснулся в холодном поту и заорал от страха. Несколько минут я пытался отдышаться и убедиться в том, что я проснулся и все еще жив.
Мне никогда еще не снились настолько ужасающие сны. Страх и неопределенность настоящего будто наложились на уже забытые воспоминаний из детства, когда дедушка рассказывал мне истории о старых богах. О мертвых богах. И о том, кто застрял в пустоте и не мог выбраться.
Я понял, что чувствовал герой той легенды. Тот, кто утратил свою способность меняться и менять что-то вокруг себя. Я понял почему он выбрал смерть, когда появилась такая возможность.
Этот сон был предзнаменованием. И благодаря ему я понял, что должен сделать.
***
Несколько дней спустя у нас должны были быть дебаты. Анна Мария, вместе со своими сторонниками, предлагала распустить студсовет и собрать новый орган самоуправления, члены которого будут избираться учениками, а их полномочия будут существенно больше.
Администрация, понимая насколько это невыгодно, приложила все усилия чтобы избавиться от Анны. Они даже смогли раздобыть копию ее речи и предоставили ее мне, помня о том, как мы всегда были полезны друг другу.
Они рассчитывали, что я разнесу ее в пух и прах. И я мог это сделать. Накопленного влияния хватило бы с запасом.
Но я поступил иначе.
Стоя с ней на одной сцене, и даже зная наперед все что она скажет, я не мог заставить себя оторвать от нее взгляд. У Анны было то, чего никогда прежде не было у меня – безусловная вера в собственную правоту.
И я тоже хотел обладать этой верой. Или хотя бы раз почувствовать ее.
Поэтому я произнес лучшую и самую короткую речь в своей жизни:
– Она права. – Казалось, что все, кто это услышал, не поверили своим ушам. Да я и сам не верил, что говорю это…
Я признал ее правоту и начал делать то, чего никогда не делали на этой сцене до появления Анны Романовой: я начал говорить людям правду.
Досталось всем. Я полил грязью администрацию, безответственных учеников, позволившим ситуации дойти до точки невозврата и даже самого себя, как только речь зашла о хитрых людях, удобных тем, кто сидит на самом верху.
Вероятно, моя речь была похожа на исповедь, но я не искал прощения. Я лишь хотел знать, что могу измениться. И изменить мир вокруг себя.
Как только я перешел к конкретным примерам и начал озвучивать суммы, которыми распоряжается администрация, физрук вместе со школьным сторожем залезли на сцену и силой попытались увести меня.
Среди учеников начался настоящий гул. Все происходящее точно закончилось бы дракой, если бы Анна не призвала всех к спокойствию, прямо заявив о том, что насилием делу не поможешь.
