Kitabı oku: «Нежные создания, или В фэнтези только девушки», sayfa 2
Глава третья
Балимора мучила бессонница. Спустив голые ноги с кровати, он нашел тапочки и, охая, обулся. По комнате гулял прохладный ветерок, залетающий под ночную рубаху и кусающий голые стариковские коленки.
– Двести лет, двести лет, двести лет…
День рождения он справил позавчера, и до сих пор не до конца свыкся с мыслью, что оставил за плечами два века жизненного пути.
Чародей поднял руку и заклинанием разжег в очаге огонь. Свет заметался по комнате.
Старик огляделся, словно впервые сюда попал. Комод, шкаф, стол, полки с книгами и прочее – все это было на месте. Чучело кота тоже. Говорят, что у каждого чародея должна быть магическая тварь в услужении. Не совсем правда, но у Балимора одно время она имелась. Точнее он. Кот Вирлпус служил хозяину верой и правдой двенадцать лет и в один прекрасный день просто «сгорел» на работе – переел сметаны и получил заворот кишок.
Балимор сделал из него чучело и часто разговаривал с ним.
Особой разницы между живым котом и искусственным, впрочем, не было. Собеседник и в молодые годы из хвостатого получался никудышный. Зато теперь есть не просит и в углах не гадит.
И все-таки скучно.
Вспоминая, куда засунул снадобье для сна, чародей напялил на голову мятый колпак и пошаркал в другую комнату.
Там располагалась лаборатория. С потолком свисали гирлянды высушенных трав, на полочках стояли склянки с зельями и коробки с ингредиентами, перетертыми в порошок. Опять же книги – стопки достигали потолочных балок. А еще реторты, колбы и прочая магический хлам, без которой приличный чародей обойтись не может.
– Вирлпус, ты не видел мое снадобье?
Балимор предпринял ревизию полок и вляпался в густую паутину пополам с пылью.
Да, что и говорить, память уже не та. Два века – не шутка.
Снадобья здесь не было. Чародей вернулся в первую комнату со стойким ощущением, что поясница сейчас просто отвалится.
Вирлпус смотрел на него стеклянными глазенками. Кажется, сочувствовал.
– Что же делать? – Старик стоял и долгое время занимался тем, что чесал затылок.
Мысли о снадобье перебивались другими.
Забрался он в постель часа полтора назад и не то чтобы совсем не спал, но спал мало. Проваливаясь в забытье, Балимор видел странные образы. Видел маг и ночную тьму, и деревья, качающиеся на ветру, и дьявольских всадников, несущихся по лесной тропе.
Волшебная интуиция подсказывала, что это неспроста.
Вероятно, надо ждать гостей.
Последний посетитель, точнее, клиент, был здесь полтора месяца назад. Мельник из Чарчбиля пришел купить у Балимора мазь против бородавок и крем для морщин, который очень понадобился его супруге. Дело обычное. Мельник пробыл в доме чародея не больше десяти минут и удрал, как только расплатился. Стоило похвалить бедолагу за храбрость, учитывая, какую репутацию имели места, где поселился Балимор.
Старик добрался до окна и посмотрел в него. Без всякого толка. Стекло покрывала грязь толщиной с палец. По всем признакам, однако, ночь выдалась бурная, с ветром и зловещими тенями.
Полтора века прошло с той поры, как чародей построил здесь дом. Особенности здешнего рельефа гарантировали, что по всяким пустякам его беспокоить не будут, что вскоре подтвердилось на практике. Старое кладбище, где невесть кто похоронен, маленький, но весьма дремучий лес, болото и подозрительные на вид развалины – все это плотным кольцом окружало дом Балимора. Из внешнего мира добраться сюда можно было только по узкой дороге. Казалось бы, что такого – едь себе, следуя указателям, и не дергайся, однако далеко не каждый, даже самый храбрый туземец отваживался наведаться к чародею в гости. Видимо, сама здешняя аура приводила в ужас донельзя суеверных чарчбильцев.
Так старик и жил, ни с кем не общаясь больше часа в месяц, а то и год, и храня тайну своего прошлого.
Именем его частенько пугали детей, что ему даже льстило. Стать частью фольклора – так везет не каждому.
Бутылочка со снадобьем оказалась с характером. Когда она успела отрастить ноги, неизвестно (виновата была остаточная магия, пропитавшая дом за полтора века), но воспользовалась ими сразу, как только Балимор попытался ее взять.
С тумбочки у кровати бутылочка спрыгнула на пол и, подскакивая, словно мячик, скрылась под матрацем. Если бы она умела издевательски хихикать, она бы это сделала.
Балимор пришел в ярость и полез за ней, тыча в подкроватную темноту палкой. Бутылочка не появлялась. Ультиматум ее тоже не испугал. Что бы с ней не сотворил чародей, ему же хуже, ибо его шансы получить снадобье только уменьшатся.
Тощий зад Балимора торчал из-под кровати не меньше пяти минут, а потом чародей плюнул и вылез.
Заняться было совершенно нечем. Послонявшись из угла в угол и пытаясь вспомнить, что же ему «снилось», чародей решил вновь попытать счастье. Авось, Морфей на этот раз не будет упрямиться.
Балимор забрался в кровать, и как раз в этот момент во дворе застучали копыта, заржали лошади и загундосили какие-то типы.
* * *
Прошло часа два. Дейнар изо всех сил напрягал мозги, пытаясь вспомнить дорогу к Чарчбилю. Он считал повороты, матерился, плевался и снова считал. Один раз явно ошибся, и парочка едва не улетела в глубокую лощину, где вполне могла скорбно закончить свои дни. Пришлось поворачивать назад.
– Мамочка, мамочка… – бормотал в полусне Хлок, что Дейнара весьма раздражало и сбивало с мысли.
Когда в очередной раз бывший вор упомянул свою неведомую родительницу, он стеганул его плеткой по спине.
Хлок проснулся и спросил дрожащим голосом, что это было.
– Ветка, – ответил Дейнар, проскрипев зубами. – Смотри. Помнишь камень?
– Какой? – Хлок крутил головой, не узнавая ничего из того, что видел.
– Вот стоит.
Дейнар указал на высокий валун, похожий на огурец, стоящий у прорехи в сплошной стене деревьев.
– Не помню, – признался Хлок.
Он искренне жалел, что согласился поехать с Дейнаром, однако отступать было поздно.
Теперь в Паучье Логово им путь заказан. Хринг наверняка уже готовит пыточные инструменты (набор коих разбойники однажды свистнули у палача).
– Дальше дорога, которая ведет к дому чародея. Я помню. Слева будет кладбище, а справа – топь. Это хорошо.
– Почему? Говорят, там бродят мертвецы и привидения, – простонал Хлок, стуча зубами. – Они набрасываются на живых и высасывают их мозги!
– Тогда тебе нечего бояться, – изрек Дейнар таинственную фразу и пришпорил свою лошадь.
– Э… – сказал Хлок, видя, как приятель исчезает в темном зеве прогалины.
«Хоть бы выпили, – подумал разбойник. – Не так страшно было бы…»
У бедняги тряслись поджилки. Он боялся ехать вперед, но еще больше – остаться здесь, среди живых теней и воя ветра. От одной мысли, что за ближайшим кустом его поджидает гуль со слюнявой пастью, внутри у Хлока становилось холодно, как в леднике.
Взвесив два этих страха, он пришел к выводу, что вдвоем не так жутко, и помчался следом за Дейнаром.
Кладбище, о котором так много и таким зловещим шепотом говорили, оказалось на месте. Никто не знал, кого здесь хоронили в старые времена, но местные клялись, что ни их предки, ни они сами не имели к этому отношения. Темные легенды, бытующие у аборигенов, рассказывали о Древнем Народе, проклятом богами и порченном Черной Магией. О Зле, живущем под этим могильными плитами из багрового мрамора. О людях, сгинувших здесь по неосторожности и сходках, какие устраивает на этой ядовитой земле разная нечисть.
Хлок слышал не менее двадцати разных страшилок про это кладбище, и все они разом восстали в его памяти. Воображение, раскочегаренное пивом, предрекало бедолаге скорую и жуткую гибель, самую жуткую, какую можно только вообразить…
Физиономия бывшего вора, сама способная испугать иного гуля нервами послабее, перекосилась, и Хлок издал вопль, от которого в окрестностях поседели охотящиеся совы.
Ему почудилось, что тени Древнего Народа поднимаются из могил, приглашая его на вечеринку…
– Что? В чем дело? – спросил Дейнар, хватаясь за короткий меч, прицепленный к поясу.
Ответа он не получил. Хлок пронесся мимом него на огромной скорости, будто сам ад следовал за ним.
– Чтоб тебя…
Дейнар сам едва не поддался панике, но так как был гораздо трезвее, сохранил остатки хладнокровия. Сердце, правда, колотилось безумно.
Оставалось только ехать вперед. Ругая приятеля во все корки, Дейнар понадеялся, что дом чародея не за горами.
* * *
Дейнар продвинулся шагов на пятьдесят и остановился.
– Хлок! Эй, Хлок!
Ветер шумел среди деревьев. Больше ничего.
– Хлок! Выходи, иначе пожалеешь!
Дело зашло в тупик. Дейнар не мог вернуться, не мог и приехать к чародею в одиночку. Для успешного претворения его плана в жизнь требовалось никак не меньше двух разбойников. Больше тоже не требовалось. Два – в самый раз.
– Чтоб ты сдох, Хлок! – в сердцах пожелал громким голосом Дейнар.
Он уже начал верить, что во всем виноваты темные силы, когда из кустов раздался натужный шепот:
– Они ушли?
Дейнара словно облили кипятком. Чуть не завопив во все горло, разбойник вцепился в поводья и дернул их направо. Лошадь испуганно закружилась, а потом сбросила седока на дорогу. Дейнар хряпнулся на спину и долгое время мог лишь, подобно рыбе, разевать рот. Он слышал, как Хлок выбрался из зарослей, ведя дрожащую от страха животину под уздцы.
Бывший вор передвигался на цыпочках, словно уже что-то украл, и беспрестанно вертел головой.
Склонившись над Дейнаром, он опять спросил:
– Они ушли?
– Кто? – еле выдавил тот.
– Призраки Древнего Народа…
Дейнар лягнул подельника ногой в пах, Хлок хрюкнул и свалился рядом. Физическое воздействие оказалось куда эффективнее долгого и нудного выяснения отношений и спора на мистические темы.
Когда разбойники пришли в себя и почувствовали, что скорее живы, чем наоборот, они помирились и решили ехать дальше. Больше о Древнем Народе Хлок не вспоминал. Удар в причинное место удивительным образом повысил уровень его здравомыслия.
С болота воняло, с кладбища тянуло туманом, но разбойники уже не обращали на это внимания. Скоро, думали они, мы окажемся под крышей. Там можно будет обогреться перекусить и тому подобное.
С такими мыслями разбойники взобрались на пригорок и увидели стоящий посреди пустого места дом с высокой двускатной крышей. К дому примыкал сарай, рядом, очевидно, баня. За сараем виднелось прямоугольное пятно туалета. Огня в грязных окошках не было.
– Это он? Дом? – спросил Хлок.
– Определенно дом, – ответил Дейнар.
– Тут может жить кто-нибудь еще?
– Вряд ли. Только чокнутый.
– Еще один чокнутый? Кроме чародея?
– Откуда мне знать? – огрызнулся Дейнар, спешиваясь и топая к крыльцу.
Хлок вздохнул.
Надо было все-таки остаться в замке!
* * *
Балимор открыл дверь и выставил перед собой палку.
– Стоять, не то спущу на вас дракона! – проскрипел чародей.
Дейнар и Хлок остановились. Их рожи в полумраке казались масками, слепленными из соломы и глины, результатами чьего-то неумелого творчества.
– У него есть дракон? – спросил бывший вор.
Дейнар нервно шаркнул ножкой.
– Спроси сам…
Чародей поежился, вспомнив, что забыл набросить что-нибудь теплое. Ветер залетал под ночную рубашку и было, мягко говоря, неуютно. Хотя в молодые годы Балимор увлекался моржеванием, закалку он давно потерял, страдая обычными стариковскими болячками.
– Кто такие? Говорите, иначе спускаю дракона! – сказал чародей.
– У нас к вам дело, магистр. Мы, конечно, хорошо заплатим. – Дейнар отвесил неуклюжий поклон.
– Дело? – Балимор щурил подслеповатые глаза. – Дело? Почему ночью? Почему старому больному человеку покоя не даете? Сейчас дракона…
– Не надо! Если бы… того… не крайние обст… обстоятельства, мы бы, конечно…
Балимор вспомнил, что речь шла об оплате.
– Сколько? – перебил он Дейнара.
– Чего?..
– Сколько заплатите?
– Ну… того… много.
– Я не доверяю вашим рожам, – сказал старик, грозно топорща густые брови. – Вы разбойники и бандиты!
– Волшебник, не все ли вам равно? – спросил, набравшись храбрости, Хлок. – У вас тут чего, одни короли да герцоги ошиваются? А мы, значит, права не имеем?
Балимор пожалел, что у него нет дракона, которого можно было бы натравить на этих типов, или, на худой конец, выверны. Он бы с удовольствием понаблюдал, как сверкают их пятки в лесной тьме.
– Так и оставите путников на пороге? – спросил Дейнар.
– Вы, нахалы!.. Но проходите, будьте как дома. Лошадей привяжите там. В сарае есть сено.
Разбойники не заставили повторять дважды. Лошадей привязали, расседлали, задали корма, подхватили поклажу и ввалились в дом на глазах у изумленного Балимора.
Бросили скарб на пол, после чего, глядя честными глазами, потребовали ужин.
Чародей возмутился и спросил, с какой такой радости, а в ответ ему напомнили о неписанных законах гостеприимства.
Онемев от такого нахальства, Балимор напомнил себе, что сам виноват. Не надо было впускать – и голова не болела бы.
Видя, как жестоко терзают чародея душевные муки, Дейнар решил его немного утешить. С этой целью он вынул один из мешочков, набитых золотом, извлек из него сначала новенькую золотую монету – дулканский лирк – а потом немаленький такой рубин, похожий на капельку крови.
Кадык дернулся на тощей шее Балимора, ибо алчность ему была свойственна как всякому смертному (пусть и долгоживущему).
– Хорошо. Шут с вами, – проворчал он, отправляясь в экспедицию в подпол, где хранились съестные запасы. По пути обернулся, заметив, как разбойники, перешептываясь, вытаскивают из сумки бочонок с пивом.
Спускаясь, Балимор пытался вспомнить, висит ли у него над входом табличка «Таверна», и если да, то какой болван ее туда приколотил. И с какой надобностью?
Должно быть, решил чародей, появляясь в комнате в обнимку с горшками, это чья-то дружеская шутка. Вот только чья? Растерянность Балимора можно было понять. Прожив на свете два столетия, он не завел ни одного настоящего друга, и даже в лучшие годы приятелей его надо было искать с фонарями в солнечный полдень.
Разбойники решили помочь кряхтящему чародею, подхватили у него горшки, а потом слазили в подпол сами. Вернулись и сервировали стол, то есть, свалили на него все, что сумели найти. Разлили пиво по кружкам.
– Садись, старина, – сказал Дейнар, сгребая чародея в охапку и усаживая за стол. – Дернем. Хоть ничего покрепче нет… Нет?
Балимор покачал головой. Он и сам не отказался бы сейчас от порции хорошего деревенского самогона.
– Ну на нет и суда нет. Тогда пиво. Держи! – Дейнар ощерил нечищеные с позапрошлого года зубы. Хлок показал свои, которые не чистил уже лет пять. Балимор, поддавшись обаянию разбойников, продемонстрировал, что зубов у него нет вовсе.
Первая кружка пошла хорошо, пиво бухнулось на старые дрожжи, снова вгоняя разбойников в состояние развеселого разноса.
Чародей икнул, и давно забытые ощущения (из далекой молодости, проведенной в загулах при каком-то королевском дворе) хлынули потоком.
На третьей кружке Балимор начал радоваться нежданным гостям, а на пятой поймал себя на том, что внимательно-внимательно слушает речь Дейнара.
А послушать было что.
Первое время чародей считал, что ему рассказывают некую новомодную сказку и искренне потешался над ее перипетиями. Даже чуть не упал под стол, заливаясь старческим смехом, похожим на скрип ножа по стеклу.
Дейнар вернул его на место.
– А теперь серьезно, дед, – сказал он, глядя из-под выпуклых надбровных дух, напоминающих заросшие деревцами утесы. – Ты можешь это сделать?..
– Сделать что? – спросил Балимор, пережевывая деснами кусок козьего сыра.
Разбойник с завидным терпением пересказал, вкратце, то, что говорил минуту назад.
– Да вы, должно быть, рехнулись! – воскликнул чародей.
Улыбка сползла с его усов.
– Нет. И это самое интересное, – заметил Хлок, пожирая копченый окорок.
– Но… но…
Дейнар ухмыльнулся и положил ручищу на стариковские плечи.
– Мы слыхали, ты великий волшебник.
– Лучший волшебник, – поддакнул бывший вор.
– Самый лучший, – кивнул Дейнар, – и самый великий. Как там говорят? М… Всех времен и чего-то там…
– Народов, – подсказал Балимор автоматически.
– Вот именно! Да, то самое! Всех этих и этих тоже!.. – В пасти Хлока с чавканьем исчез большой маринованный помидор, сок потек по грязной щетине.
– Но это же нонсенс, – пробормотал чародей. – Впрочем…
– Соглашайся, мы щедро заплатим! – сказал Дейнар, обнимая Балимора запанибрата. – Ну! Чего, денег не надо? Золота? Подумай, сколько мы все можем поиметь с этого! В Фалвиндере, говорят, улицы драгоценными камешками выстланы! Решайся! На старости лет хоть поживешь как человек! Смотри! Что у тебя за халупа? Срам! Твое жилище разве что для собак годится, а не для величайшего магистра.
Балимор обвел взглядом обстановку, такую привычную, такую родную и нашел ее в высшей степени безобразной. Может, он и не мечтал о дворце, но уж точно не об этой берлоге.
«Ведь в самом деле, – подумал старик. – Я что, не достоин большего? Неужели так и помру в этом собачатнике?»
Балимор поднял обе руки и стукнул ими по столу, заставив провизию подпрыгнуть. Глаза чародея замерцали.
Разбойники переглянулись с усмешками: попался, старый пень!
– Ну, что скажешь? – спросил Хлок, выплюнув на пол кости от рыбы.
Балимор приосанился, глянув на гостей свысока, пошамкал беззубым ртом и поправил колпак.
– По рукам, господа бандиты!
– Э, ладно, только мы не бандиты… Предпочитаем «искатели приключений», – сказал Дейнар. Его в глубине очень нежная душа, которую не успели до конца испортить годы службы в королевском войске и карьера криминального элемента, всегда протестовала против подобных определений.
– По рукам, господа искатели приключений! Я это сделаю! Но! – Балимор поднял палец. – Заключим договор. У меня есть свои условия.
– Тридцать процентов тебе, остальное нам! – тут же сказал Хлок.
– Нет, нет, нет! – захихикал чародей, потирая ручки с неприятным шуршащим звуком. – Нет, нет, нет! Дело не в процентах. В качестве платы за свою услугу я хочу нечто совсем другое!..
И он торжествующе поглядел на гостей, довольный до крайности мыслью, которая минуту назад пришла ему в голову.
Разбойники инстинктивно напряглись. Как всякие личности, подозрительные с точки зрения честного обывателя, они были подозрительными по натуре.
– Чего же ты хочешь? Говори! Обсудим.
Балимор зажмурился от удовольствия, мотнул головой и прошамкал:
– Сущие пустяки…
* * *
– …И всего-то? – удивились разбойники через минуту, услышав, какие условия выдвигает старый пенек.
– Всего-то.
– А! А мы думали… Тогда мы согласны. Тащи, чародей, свою бумагу – пора приступать к делу… К утру желательно закончить!
Дейнар швырнул на стол тубус из толстой кожи, похищенный у Хринга Кривоноса. Содержимое его, отмеченное эльфийской печатью Аладии, должно было, по мысли разбойников, сыграть важную роль в предприятии.
Бумагу Балимор составил по всем правилам, прочел вслух пункты договора – разбойники грамотой не владели даже на уровне азов – и заставил поставить внизу документа два крестика.
С этой задачей Хлок и Дейнар справились блестяще. Крестики получились почти не кривые.
– Великолепно, – сказал Балимор и спрятал бумагу за пазуху.
Кудахча от удовольствия и весело прихрамывая, чародей отправился в лабораторию.
Работа закипела. Разбойники помогали чем могли – сидели за столом, набивая животы, и хлестали пивко, время от времени подбадривая Балимора.
Иной бы возмутился и обложил нахалов как положено, но старик не обращал внимания на разбойничьи манеры. В конце концов, от козла молока не требуют.
Забулькал котел, водруженный на огонь, и в нем уже варились какие-то пахучие травы. Время от времени помешивая эту бурду, Балимор произносил заклинания. Услышав очередную абракадабру, Дейнар и Хлок принялись хихикать. По их мнению, правду говорила молва: все маги сумасшедшие. Какой нормальный станет заниматься этим?
С другой стороны, факт неоспоримый – абракадабра творит чудеса, а именно чудо и требовалось сейчас разбойникам.
Подготовка длилась и длилась. Хлок и Дейнар начали клевать носами, но предпринимали героические усилия, чтобы не отрубиться. Бурный выдался вечерок, не менее бурной была и ночь. Усталость не жалела даже тех, у кого впереди грандиозные свершения.
И чего чародей резину тянет?
Дейнар приоткрыл один глаза, видя, как плавно раскачивается задымленная курящимся гербарием комната. Фигура Балимора передвигалась то туда, то сюда, словно не человек это был, а призрак. Чародей бормотал формулы, расставлял на полу у очага какие-то штуковины и всматривался в большую растрепанную книгу, лежащую на пюпитре.
– Хорошее заклинание, – говорил Балимор, переплетая пальцы. – Наконец-то, подвернулся случай использовать…
Хлок, видевший уже пятый сон подряд, почувствовал, как в воздухе пахнет цветами. Цветы он не любил, а потому, недовольный проснулся и велел всем убираться к троллевой матери.
В ответ послышался смех. Бывший вор поискал глазами его источник, но в дыму узрел только чьи-то смутные телодвижения.
– Ну-с, – сказал кто-то неподалеку. – Пожалуй, можно начинать!
Разбойники, давно позабывшие, кто они и где они, так и не увидели великолепного зрелища. Вырубились приятели одновременно, что Балимору было только на руку.
Дом чародея дрожал, и из окон то и дело вырывались пучки разноцветного сияния.
Но – никто видеть этого не мог. Увы.
