Kitabı oku: «Москва 2045», sayfa 5
Вальтер, между тем, устроил себе место для отдыха рядом. У него не было спального мешка, поэтому он придумал альтернативное решение. Он нашел в офисе большую доску для рисования маркерами, которую, вероятно, ранее использовали для презентаций или мозговых штурмов. Теперь она служила ему подобием кровати. Вальтер уложил доску на пол и, распростершись на ней, постарался сделать себе как можно более комфортное ложе, используя свою куртку в качестве подушки.
Закончив приготовления, Ирина знала, что перед сном необходимо покормит сына и провести ему гигиенические процедуры. Она повернулась к Вальтеру, который молча сидел, прислушиваясь к звукам ночи, что долетали из-за закрытых окон.
– Можно попросить… вас? – начала Ирина, пытаясь выбрать слова так, чтобы не звучать слишком навязчиво. Она мягко указала рукой на Даниила, словно в объяснение своей просьбы.
Вальтер, кивнув, молча встал. Он взял свой фонарик со стола, и направился к выходу из комнаты. Подойдя к двери, он остановился в проеме, обернулся к Ирине и тихо сказал:
– Пойду осмотрюсь дальше по коридору, затем проверю его – имея в виду Клыка, которого они оставили недалеко от своего укрытия.
Оставшись одна, Ирина аккуратно положила Даниила на ровно уложенное одеяло на полу. Она достала из своего рюкзака необходимые принадлежности: влажные салфетки, чистую пеленку, небольшой запас детского крема, который мог пригодиться в случае раздражения кожи. Мягко разговаривая с Даниилом, чтобы успокоить его перед сном, Ирина аккуратно провела влажной салфеткой по его нежной коже, уделяя внимание каждому складочке. Она заменила его подгузник, убедившись, что он сухой и комфортный, и нежно нанесла тонкий слой крема там, где это было необходимо.
После завершения гигиенических процедур Ирина одела Даниила в теплую пижаму, которая слегка пахла домом, чем-то чистым и знакомым, что в моменты такие как эти казалось бесценным. Потом она взяла малыша Даниила на руки, чтобы покормить его перед сном.
Теплый свет фонарика Ирины, которая она заранее поставила на дубовый стол, мягко освещал помещение, создавая уютную атмосферу. Ирина устроилась поудобнее на полу, облокотившись спиной о стену. Она прижала Даниила к груди, и он сразу же прильнул к ней, инстинктивно ища утешение и пищу. В это время Ирина позволила своим мыслям отвлечься от непосредственной опасности и тревог, которые наполняли последние дни. Она размышляла о будущем, о том, какие испытания еще предстоит преодолеть. Даниил же, поев, медленно начал расслабляться, его маленькое тело становилось все более мягким и спокойным в объятиях матери. Ирина аккуратно трогала пальцами по его спинке, успокаивая и убаюкивая его. После того как Даниил заснул, Ирина осторожно положила его обратно в спальный мешок, убедившись, что он уютно и тепло устроен на ночь.
***
После того как Ирина завершила все необходимые процедуры для Даниила и уложила его спать, она осознала, что сама не ела весь день. Усталость и непрекращающееся напряжение от постоянной бдительности отодвигали голод на задний план, но теперь, когда они нашли относительное убежище и можно было немного расслабиться, её желудок напомнил о себе с неприятной остротой.
Ирина взяла консервные банки, которые она заранее приготовила. Первую банку она открыла с некоторым трудом, ведь открывашка была старой и ржавой, и каждое движение требовало усилий. Содержимое банки – тушеная говядина с фасолью – не выглядело особо аппетитно, но в условиях выживания каждый кусок пищи был на вес золота.
Взглянув на вторую банку, которую она механически достала, Ирина задумалась. Она чувствовала, что одной банки ей было бы вполне достаточно для утоления голода, но затем её взгляд упал на Вальтера, который вернулся после осмотра коридоров и сидел угрюмо в стороне. Он и Клык шли налегке, без какой-либо провизии, и этот жест мог стать выражением благодарности за его защиту от напавшего на неё Клыка.
Не колеблясь, Ирина поднялась, подошла к Вальтеру и протянула ему банку:
– Вы тоже должны поесть, – сказала она тихо. Вальтер посмотрел на банку, затем на Ирину, и его лицо, обычно такое суровое и закрытое, на мгновение смягчилось.
– Спасибо, – пробормотал он и принял банку. Вальтер открыл её с небольшим усилием и начал есть прямо из банки, ведь столовые приборы были роскошью, о которой здесь не могло быть и речи. Ирина взяла свою банку, и они оба стали ужинать, молча наслаждаясь простым, но ценным ужином.
После того как Вальтер и Ирина закончили свой ужин, наступила пауза, наполненная тяжелой тишиной. Они сидели, каждый погруженный в свои мысли, обрабатывая события дня и неизбежные реалии их текущего положения. Свет фонарика, слабо мерцавший в углу комнаты, бросал на стены длинные тени, которые казались какими-то зловещими предзнаменованиями. Воздух был прохладным и немного влажным, и каждый вздох звучал громче, чем обычно.
Спустя минут десять, Вальтер первым нарушил молчание. Его голос звучал тихо, но каждое слово ударяло по тишине как молот:
– Его нет, я не нашёл его на месте. Поднимался вверх на несколько этажей и вниз, но его нигде нет.
Эти слова, произнесенные так спокойно, вызвали у Ирины внезапный приступ тревоги. Холодный липкий пот выступил на её лбу, и пища в её желудке вдруг показалась тяжелым камнем, затрудняющим дыхание.
– Как это нет его нет? – её голос дрожал, когда она переспросила, едва сдерживая панику. – Ведь он лежал там без сил.
Вальтер махнул рукой, его лицо оставалось невозмутимым, хотя глаза выдавали следы усталости от непрекращающегося напряжения:
– Исчез, словно корабль в тумане. Может пришёл в себя и убежал, кто его знает. Ещё придет, – его слова были лишены всякой уверенности, скорее, это было простое констатирование факта.
Тишина снова опустилась на комнату, оставляя Ирину с её тревожными мыслями. Ирина пыталась обдумать ситуацию, понять, что могло пойти не так. В её голове вертелись мысли о том, что Клык, который едва держался на ногах, смог найти в себе силы уйти. И что будет, если он вернется?
После того как Вальтер и Ирина обсудили возможное возвращение Клыка, Ирина почувствовала себя обязанной сделать все возможное, чтобы обеспечить свою с сыном безопасность на ночь. Её решимость укрепилась, и, несмотря на усталость, которая давила на её плечи, она поднялась, немного шатаясь от напряжения и усталости дня. Сначала она взяла один из старых, покрытых пылью стульев, которые они нашли в одном из офисов. Она тяжело подняла его и аккуратно подперла им ручку двери, затем проверила, насколько надежно он стоит. Но ей показалось, что этого мало. В комнате была небольшой деревянный шкаф, которой она тоже решила использовать для усиления баррикады. С силой, которую она едва нашла в себе, Ирина пододвинула шкаф к двери.
Все это время Вальтер наблюдал за её действиями, не вмешиваясь. Он казался погруженным в свои мысли или, возможно, решал, что его помощь может показаться ей чрезмерной. Ирина же, завершив свои приготовления, глубоко выдохнула. Она ощутила прилив усталости, который мгновенно окутал её после напряженной активности.
Тогда она незаметно для Вальтера достала нож, который нашла ранее на заправке и который она считала необходимым держать при себе на случай непредвиденных обстоятельств. Проверив, что Вальтер занят своими делами, Ирина спрятала нож в спальном мешке, где она планировала спать. Это давало ей чувство некоторой уверенности и контроля над ситуацией.
Закончив все подготовки, Ирина легла на спальный мешок. Усталость быстро взяла своё, и, несмотря на тревогу и напряжение, которые все еще колебали воздух, она быстро уснула. Её сон был тревожным, наполненным тенями и шорохами ночи, но усталость от долгого дня настолько перевесила, что она смогла отключиться от реальности хотя бы на несколько часов.
Глава 4: Новые союзники
Внезапно проснувшись, Ирина оказалась в полной темноте, в том самом офисном помещении, где они заночевали. Стены казались бесконечными, а пространство вокруг нее полным пустоты и молчания. Ирина стояла посреди комнаты, чувствуя, как холод от пола проникает сквозь подошвы ее обуви. Она осматривалась вокруг, но темнота была настолько густой, что казалось, она может ее осязать. В ее голове звучал один единственный вопрос, который перекрывал все остальные звуки: «Где Даниил?»
– Даниил! Даниил! – несколько раз крикнула она, но ее голос звучал глухо и беспомощно, словно звуки распространялись под водой. Ответа не последовало, лишь эхо ее собственного голоса медленно угасало в тишине. Ирина, охваченная паникой, подбежала к двери. Оттолкнув ее с силой, она выбежала в длинный темный коридор. В ее голове зародилась мысль, что Вальтер мог что-то сделать, что-то ужасное. «Неужели Вальтер мог украсть моего ребенка?» – мелькнула мысль.
Она побежала по коридору, ее шаги отдавались глухими ударами по полу. Каждый шаг приближал ее к лестничной площадке, месту, которое казалось ей последней надеждой найти сына. Когда Ирина добралась до лестничной площадки, она остановилась перед подсвеченными цифрами, которые показывали этаж. Цифры перед ее глазами казались искаженными и переливались, словно живые. Они менялись, искажались, уходили из вида, но наконец она смогла разглядеть – 17. «Как это возможно? Мы же остановились на 12 этаже…» – думала она, моргая, стараясь зафиксировать взгляд на цифрах, которые теперь казались ей чем-то невозможным. Не найдя на лестнице следов Даниила, она решила спуститься обратно на двенадцатый этаж, надеясь, что это всего лишь злой трюк ее взвинченного сознания.
Она мчалась вниз по лестнице, сердце бешено колотилось в груди, словно пытаясь вырваться наружу. Каждый прыжок через ступеньки был как вызов самой судьбе, отражение её внутреннего состояния – смесь адреналина и страха, который заставлял её двигаться всё быстрее и быстрее. Она перепрыгивала через три, четыре, иногда пять ступеней, её движения были быстры и решительны, как у олимпийского чемпиона. Лестничные пролеты сменяли друг друга в бесконечном стремлении к спасению сына. Каждый этаж, который она пролетала мимо, приближал её к цели, но в то же время напоминал о том, как далеко она может быть от Даниила. Достигнув двенадцатого этажа, Ирина со всей силы распахнула дверь. Она ударилась об стену, но удивительно, звука удара не последовало. Не останавливаясь, чтобы размышлять над этим странным явлением, она бросилась к офису менеджера крупного звена, где они ранее устроились на ночь.
Перед дверью офиса Ирина попыталась её открыть, но что-то мешало. Ощущение, что дверь была заблокирована или заклинила, только усилило её панику. В отчаянии и полной безысходности она отошла на шаг назад, разогналась и с криком влетела в дверь, ударив её плечом. Удар был настолько сильным, что, казалось, должен был пробить дверь насквозь. Но дверь не поддалась. Ирина, чьё сердце колотилось от отчаяния и страха, собрала в себе все силы для ещё одной попытки преодолеть препятствие. Она отступила на несколько шагов назад, взглянула на дверь с решимостью, присущей только матери, спасающей своего ребенка, и снова ринулась вперёд. На этот раз она нацелилась чуть ниже, чтобы удар был более эффективен.
Со всей мощи ударив другим плечом, Ирина почувствовала, как дверь наконец поддалась. С грохотом что-то отлетело в сторону – это был стул, который она использовала в качестве баррикады. Удовлетворение от преодоления препятствия быстро сменилось новым всплеском адреналина.
Она забежала в комнату, и её сердце на мгновение остановилось. В ночной темноте, освещаемой лишь слабыми отблесками звездное неба, возле окна стоял мужчина. Он был повернут спиной к Ирине, и в его руках крепко держал что-то, что напоминало сверток. Тишина в комнате была нарушена лишь слабым шорохом деревьев за окном, пока не раздался тихий, узнаваемый звук: угуканье, за которым последовал плач младенца. Это было похоже на звук, который мог издавать только Даниил.
– Даниил! – вскричала Ирина, голос её был наполнен ужасом и мольбой. Эмоции захлестнули её, в глазах застыли слезы. На мгновение она замерла, не веря своим глазам и ушам.
Мужчина медленно повернулся к ней. В свете, пробивающемся сквозь жалюзи, его лицо было нечетким, создавая вокруг его фигуры зловещую ауру. В руках он всё ещё держал сверток, и Ирина могла ясно видеть, как маленькие ручки младенца шевелились в ткани. Обстановка обострилась до предела, когда она, наконец, увидела лицо мужчины, стоявшего у окна с её сыном. В свете, проникающем через щели жалюзи, она узнала его – это был Клык. Его лицо было изможденным, впалые глаза горели безумным светом, а худое лицо делало его похожим на призрака из самых страшных сказок.
Внезапно Клык расхохотался, но его смех звучал жутко и болезненно. Из небольшой, едва заметной дыры в центре его лба потекла кровь, образуя красные ручейки, стекающие по его лицу. «Посмотри, что ты со мной сделала, это всё ты», – кричал он, голос его был полон обвинения и боли. Распахнув руки в жесте, словно пытаясь объяснить своё состояние, он создал вокруг себя ауру отчаяния и безумия.
В этот критический момент, когда Клык продолжал обвинять Ирину, маленький Даниил начал выскальзывать из его рук, как будто был всего лишь куклой в руках судьбы. Ирина, движимая инстинктом матери, мгновенно бросилась вперёд, чтобы поймать своего сына. Её движения были молниеносными и точными, словно вратарь, метнувшийся защищать ворота от неотвратимого удара.
Сердце её колотилось, когда она, наконец, схватила Даниила в свои руки, удерживая его от падения. В этот момент напряжение достигло апогея, и она внезапно проснулась. Ирина лежала в своем спальном мешке, весь лоб был в холодном поту, а дыхание было тяжелым и прерывистым, словно она действительно пробежала марафон. Она медленно успокаивалась, глубоко дыша, стараясь восстановить свой пульс и успокоить нервы. Даниил спал рядом, спокойно и невозмутимо, в его мирных чертах не было и следа ужасов, которые только что преследовали Ирину в её сне. Она нежно прикоснулась к его руке, убедившись, что он в безопасности, что все это был лишь сон, и позволила себе еще на мгновение закрыть глаза, пытаясь отделить ночные видения от реальности.
***
Рассвет начал пробиваться сквозь пыльные окна убежища, где Ирина и её маленький сын Даниил провели ночь. Утренний свет, мягко окутывал комнату, раскрашивая серые стены в оттенки золота и алых переливов. В этом тихом и спокойном моменте, едва нарушаемом уличными звуками раннего утра, Ирина медленно пробуждалась от последних остатков сна. Звук веселого воркования Даниила, который уже проснулся и активно давал понять, что готов к новому дню, стал для Ирины милым будильником. Малыш, в свои девять месяцев, не говорил еще слов, но его ясные, полные ожидания звуки были так же понятны, как и любые слова. Он был готов к утреннему кормлению, а его энергия и бодрость мгновенно заразили Ирину.
Проснувшись, Ирина посмотрела на свои наручные часы, которые оставались на полу рядом с её спальным местом. Они показывали 6:45 утра. Резко сев в постели, Ирина огляделась вокруг. Вальтер сидел на стуле у окна, повернувшись спиной к ним. Он напряженно что-то наблюдал за пределами их временного убежища, его фигура выглядела как скульптура, неподвижная и сосредоточенная. На мгновение Ирина подумала о том, что такое бдение требует огромного терпения и самообладания.
Когда Вальтер почувствовал взгляд Ирины, он обернулся и кивнул ей, делая знак, что все в порядке и она может спокойно уделить время сыну. Его жест был незаметен, но Ирина поняла его сразу: "Корми ребенка, я не буду смотреть".
Она аккуратно вытащила Даниила из спального мешка, где он уже начал нетерпеливо вертеться, пытаясь привлечь её внимание. Малыш сразу же улегся в её объятиях, готовый к утреннему кормлению. Они устроились поудобнее прямо на расстеленном спальном мешке, который служил им кроватью на эту ночь. Ирина осторожно поддерживала Даниила, пока он с аппетитом принялся за утреннюю трапезу. После того как Ирина покормила Даниила, она решила не одевать его полностью, чтобы малышу было комфортнее в спальном мешке. Внутреннее тепло после кормления было важно для его уюта, поэтому она осторожно завернула его в легкое одеяло, оставив вокруг свободное пространство для воздуха и игры с любимыми игрушками
Ирина, удостоверившись, что сын накормлен и обласкан, обратила свое внимание на свой завтрак. Она аккуратно достала из рюкзака пару круглых хлебцов, которые она принесла из своей квартиры. Завтрак был скудным: к хлебу прибавилась небольшая банка консервированных овощей, которую она открыла с помощью многофункционального армейского ножа. Ирина размышляла о том, что придется экономить каждый кусок пищи. Они не знали, как долго им предстоит еще идти и что их ждет впереди. Каждая калория была на счету, и она должна была распределять свои запасы так, чтобы хватило на максимально возможное время.
Она медленно жевала хлебцы, размышляя о своем положении. Вальтер все еще сидел у окна, взирая на улицу, где утренний свет начал распространяться по пустынным улицам. Его постоянное бдение было для Ирины напоминанием о постоянной угрозе, подстерегающей их на каждом шагу.
Закончив с завтраком, Ирина тщательно убрала остатки еды обратно в рюкзак, затем осторожно подняла взгляд на Вальтера. Он казался сосредоточенным, его глаза не отрывались от какой-то точки на улице. Она подошла к окну, стараясь не шуметь, чтобы не мешать Вальтеру, и посмотрела на улицу, стараясь увидеть то, что так привлекло его внимание. Улицы были пусты, только редкие порывы ветра поднимали в воздух пыль и мусор. Все было спокойно, но это спокойствие было обманчиво – Ирина чувствовала это каждой клеткой своего тела.
Ирина приблизилась к окну, осторожно обходя играющего в игрушку Даниила, чтобы не случайно не задеть его. Вид из окна двенадцатого этажа был впечатляющим и одновременно мрачным. Он открывал панораму на московский туберкулезный диспансер, расположенный на некотором расстоянии от здания, в котором они временно обосновались. Между их укрытием и диспансером простирался небольшой сквер, который когда-то, вероятно, был зелёным и ухоженным, но теперь казался заброшенным и переполненным мусором.
Справа от сквера располагалась четырёхполосная дорога, которая превратилась в хаотичный музей забытых автомобилей и другой техники. Остовы машин, искореженные и оставленные, напоминали о прошедших бедствиях. Вся дорога была усыпана мусором, обломками и разбитым стеклом, что создавало впечатление мрачного пейзажа. Переводя взгляд с дороги на диспансер, Ирина почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Мрачные, пустые окна здания смотрели на неё, словно бездушные глаза, свидетельствуя о тяжёлых временах, когда это место было полно жизни и суеты. Теперь же оно, казалось, забытым и покинутым, как и многие другие учреждения в городе.
В этот момент Вальтер, который продолжал наблюдать за окрестностями, тихо протянул руку и указал на одну точку у самой южной стены забора, который обрамлял диспансер. Приглядевшись, Ирина заметила фигуру мужчины пенсионного возраста. Он был одет в белую кепку, клетчатую рубашку и серые брюки. Мужчина казался необычным в этом заброшенном месте; он тянул за собой тележку, видимо, загруженную провиантом или другими необходимыми предметами.
Мужчина, который тянул за собой тележку, шагал вдоль железного забора московского туберкулезного диспансера, осторожно, словно каждый его шаг мог пробудить нежелательное внимание. Он шел медленно, его походка была взвешенной и предостерегающей, при каждом шаге он оглядывался, будто ожидал увидеть что-то или кого-то из теней, тянущихся вслед за ним. В этом углу города, где царила тишина, разбавленная лишь шорохом ветра, который перекатывал пустые банки и бумаги по асфальту, каждый звук звучал как грозовой раскат. Подойдя к большим металлическим воротам учреждения, мужчина остановился, словно устав от долгого пути. Он присел на свою большую сумку, которая видимо служила ему не только кладовой, но и средством для отдыха. Из внутреннего кармана своей потрепанной клетчатой рубашки он извлек флягу. Фляга выглядела поношенной, словно пережила не одно десятилетие. Мужчина осторожно открыл её, и сделал пару маленьких, едва заметных глотков, явно экономя воду, которая стала столь ценным ресурсом.
Ирина, наблюдавшая за этим из окна, чувствовала смесь сочувствия и осторожности. Она видела в этом человеке не просто старика, идущего по опустевшему городу, но символ стойкости и выживания. Вальтер, стоявший рядом, следил за действиями мужчины с таким же интересом.
– Возможно, он идёт к Затону, – шепотом поделился он своими мыслями с Ириной, но его голос был настолько тих, что едва достиг её ушей.
Они продолжали наблюдать, как старик после короткого отдыха медленно поднялся, взял в руки ручку тележки и продолжил свой путь вдоль забора диспансера, исчезая в тени, отбрасываемой старыми деревьями сквера. Старик, медленно продвигаясь вдоль забора туберкулезного диспансера, внезапно остановился. Его внимание привлек неожиданный шум, исходивший из северного крыла здания. На мгновение он прислушался, пытаясь определить, что именно вызвало этот звук. В тишине утреннего города, разбавленной лишь звуками далекого ветра, каждый шорох мог быть источником угрозы.
Смотря в направлении северного крыла, мужчина заметил что-то, что заставило его сердце замереть в тревоге. Не думая о последствиях, он резко оставил свою тележку с провиантом и побежал вдоль забора. Его движения были неуклюжими и медленными, соответствующими его возрасту, но в них читалась отчаянная попытка уйти от грозящей опасности. Именно в этот момент из центрального входа и северного крыла диспансера выбежала группа мужчин. Их было четверо, и на первый взгляд, они выглядели как персонажи из фильмов – одеты в разношерстные лохмотья, с красным раскрасом на открытых участках тел и лицах, украшенных тремя вертикальными линиями на каждой щеке. В руках у них были примитивные оружия: копья и топоры, созданные из подручных материалов.
Двое из нападающих использовали старую металлическую бочку в качестве трамплина, чтобы перепрыгнуть через забор, демонстрируя удивительную ловкость и скорость. Остальная пара вышли из центрального входа, отрезав путь старику к возможному отступлению. Ирина, наблюдавшая за этой сценой из окна, не смогла сдержать восклицание. Сердце у неё ушло в пятки при виде такого явного проявления агрессии. Ирина, сжимая руку на груди от внезапного ужаса, не могла отвести взгляд от окна. Сцена, разворачивающаяся на улице, напоминала кошмар, который она не могла контролировать.
– Они загоняют его как животное! – воскликнула она, с трудом подбирая слова, которые могли бы выразить всю глубину её чувств.
– Тихо, не шуми, – резко отрезал Вальтер, взглянув на неё с суровым предостережением. Он правильно понимал, что любой лишний звук может привлечь внимание нападавших и поставить под угрозу их безопасность. Но даже его шепот не мог скрыть беспокойство, отраженное в его глазах.
Ирина проглотила комок в горле, но не могла отвести взгляд от трагедии на улице. Старик, понимая, что ему некуда бежать, решил испытать удачу, пересекая четырехполосную дорогу. Он забежал за разбитую легковую машину, пытаясь найти мгновенное укрытие и отдышаться. На мгновение показалось, что он сможет ускользнуть от своих преследователей. Однако один из нападавших, обладая звериной ловкостью и скоростью, сделал несколько мощных прыжков и догнал несчастного. С бесчеловечной точностью и холодностью он вонзил копье в спину старика, точно в район печени. Звук пронзительного крика от боли разрезал воздух, заставляя Ирину содрогнуться. Старик упал на живот, его тело судорожно дергалось в агонии.
Остальные нападавшие, словно стервятники, окружили его, издавая радостные и торжественные вопли. В их действиях не было ни капли сочувствия или милосердия. Они подхватили старика за руки и ноги и потащили его обратно к центральному входу диспансера. Жертва была еще жива, его измученное лицо извивалось в попытках вырваться, но его силы быстро покидали его, оставляя его на растерзание своим мучителям.
Ирина, прижав руки к рту, чтобы сдержать крик, смотрела на эту сцену с ощущением полной беспомощности и отчаяния. Вальтер тем временем продолжал вглядываться в сцену с пристальным вниманием, его глаза не отрывались от дороги, где только что разыгралась трагедия. Напряжение в комнате стало осязаемым, и воздух наполнился тяжелым предчувствием дальнейших событий.
Ирина, ощущая слабость в коленях, медленно отошла от окна. Впечатления от ужасающей сцены на улице ещё долго не покидали её сознание. Её дыхание было прерывистым, а в глазах стояли слёзы – физическое проявление внутренней борьбы с тем, что она только что стала свидетельницей. Всё её тело дрожало от напряжения и адреналина, отпускающего её после моментов острой тревоги. Она потянулась к бутылке воды, которую она оставила на полу рядом с местом, где они устроились на ночлег. Её руки тряслись, когда она открыла крышку и сделала несколько больших глотков, пытаясь утолить внезапную жажду и успокоить сухость во рту. Вода слегка остудила её пересохшее горло, но не смогла сразу утолить её жажду.
После нескольких мгновений, потративших на то, чтобы немного собраться с силами, Ирина посмотрела на Даниила. Маленький мальчик, неведомый о жестокости мира за пределами их временного убежища, мирно играл на спальном мешке. Он увлечённо соединял цветные блоки, его любимые игрушки, которые она взяла с собой из их квартиры. Его беззаботное поведение и сосредоточенное выражение лица служили Ирине напоминанием о том, почему она должна продолжать бороться и защищать этот маленький островок невинности. С облегчением, что хотя бы его маленький мир оставался нетронутым, Ирина опустилась рядом с сыном на спальный мешок. Она позволила себе на мгновение отвлечься от своих тревог, наблюдая, как его маленькие пальцы уверенно выбирали и соединяли кубики. В каждом его движении была такая концентрация и задор, что Ирина на мгновение забыла о хаосе, который царил вне их временного убежища.
***
После небольшого отдыха и попыток привести свои мысли в порядок, Ирина снова обратила внимание на Вальтера, который продолжал неотрывно следить за происходящим за окном. Она заметила, как он тщательно выбирал позицию для наблюдения, стараясь минимизировать своё присутствие у окна. Вальтер встал так, что его фигура едва заметно выделялась на фоне стены – он прижался к левой стене, делая все возможное, чтобы его силуэт не выдавал их присутствие возможным наблюдателям с улицы.
Ирина внимательно посмотрела на Вальтера. Он был высоким мужчиной, его рост достигал примерно ста восьмидесяти пяти сантиметров. Его фигура была подтянутой и выражала хорошую физическую подготовку, что, несомненно, помогало ему непростых условиях выживания. Вальтер имел коротко стриженые светлые волосы, уложенные таким образом, что они формировали что-то вроде площадки на верхней части его головы – строгий и практичный стиль, который требовал минимум ухода. Он был одет в просторные черные брюки и легкие армейские кроссовки, которые были идеально подходящими для длительных пеших переходов и походных условий. Верхняя часть его одежды состояла из легкой куртки цвета хаки, которая не стесняла движений и позволяла ему оставаться незаметным в городской местности. Его глаза были ярко-зеленого цвета, что придавало его взгляду особую пронзительность, особенно когда он сосредоточенно наблюдал за окружающей обстановкой. На вид Вальтеру было что-то между тридцатью пятью и сорока годами, но жизнь в постапокалиптическом мире придавала его чертам особую закаленность, которая заставляла его выглядеть мудрее своих лет. Его взгляд, иногда устремленный вдаль, казался загадочным и многозначительным, словно он мог видеть больше, чем остальные.
Ирина сидела, обхватив колени руками, и смотрела в окно, где только что разыгралась страшная сцена. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь иногда шумом ветра. Она почувствовала, что не может больше держать в себе вопросы, которые копились в её голове с момента их появления в этом месте.
– Кто эти люди, Вальтер? Почему они так жестоки? – спросила Ирина, не отрывая взгляда от стекла, за которым свет начал тускнеть, когда солнце зашло за облака.
Вальтер, который все это время стоявший у окна, повернулся к ней. Он медленно подошел и присел рядом, его лицо было серьезным, и в его глазах читалась усталость.
– Это Дикие, Ирина. Их называют дикими, дикарями, индейцами. Это фанатики, контролирующие северные районы и центр города. Они верят, что через жестокость и кровопролитие могут очистить мир от всего дурного, что было до катастрофы. У них есть лидер, который… как бы это сказать… манипулирует ими, используя свои убеждения.
Ирина вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, как человек мог дойти до такого.
– Но почему? Как можно верить в такое… и делать такие ужасные вещи? – её голос дрожал от волнения и страха перед неизвестностью, которая теперь казалась ещё более мрачной.
Вальтер вздохнул, выбирая слова:
– Когда мир рушится, Ирина, люди и¬щут ответы, они ищут смысл. Дикие нашли его в своих убеждениях. Они думают, что могут перестроить мир с нуля, создать что-то новое и чистое. Но их методы… Они ужасны. Они не видят ценности в жизн¬¬ях тех, кто не разделяет их взгляды.
Вальтер медленно подошёл к окну, задумчиво глядя на улицы, по которым только что прокатилась волна насилия. Он обернулся к Ирине, видя, как внимательно она его слушает, ждет продолжения. Перед тем как продолжить, он на мгновение задумался, словно взвешивая каждое слово, которое собирался сказать.
– Дикие действуют небольшими группами, как саранча. Их группы проводят рейды по всей Москве. Они постоянно перемещаются, а их основное убежище, насколько мне известно, находится где-то в пределах Садового кольца. Та территория – их основная база, и она буквально кишит ими, – Вальтер сделал паузу, заглядывая в глаза Ирине, чтобы убедиться, что она понимает всю серьёзность ситуации. – Они жестоки в своих методах. Дикие верят, что через кровь и смерть можно добиться очищения мира. Их жертвы обычно не остаются в живых – их убивают на месте в ходе ритуалов, которые они называют 'очищениями'. Это своего рода жертвоприношения, которые, по их убеждениям, должны принести им благословение от их богов или духов, – его голос был тихим и сдержанным, но в каждом слове чувствовалась тяжесть.
