Kitabı oku: «История Млечного пути», sayfa 82
Глава 85
Я Корин Ройа, и это моя история
Вы любите смотреть на звезды? Представьте, что каждая увиденная вами звезда, это целый мир. Другой, далекий и чужой настолько, что эту разницу между нами не в силах представить себе ни один человеческий разум. Кем бы вы ни были, ученым или философом, романтиком или поэтом, писателем или обычным мечтателем, вам никогда и близко не познать эту разницу. Какой бы фантазией не обладал любой из вас, поверьте, ее просто не хватит.
Но я видел тысячи миров. Это были миры огня и миры льда. Миры воды и миры камня. Миры, такие далекие, что человеку не добраться до них и за сотни тысяч лет. Земля быстрее погибнет от старости или сгорит в пылу расширяющегося Солнца, чем мы узнаем о них и придумаем, как попасть туда.
Я видел миры из плоти, костей и крови, словно организмы, подобные человеку или любой биологической форме жизни, но целые миры, если так будет угодно ‒ планеты. Планеты, что тысячами вращаются вокруг каждой из своих звезд, и каждая из этих звезд в тысячи раз больше Солнца.
Это целый мир, как одно живое существо. Мир, населенный обитателями, паразитами, словно вши, перхоть или герпес. Я видел миры, где огонь говорил со мной, где разумное вещество в состоянии плазмы или чистой энергии, могло существовать, мыслить и принимать решения.
Я видел то же самое и многое другое, все непохожее на других в иных мирах, в неисчислимых количествах систем и все это за пределами Млечного Пути. И каждый из этих миров не знал, не мог знать и некогда не узнает правду о существовании нас или какой либо другой жизни во вселенной, кроме той, с которой живет в одной плоскости и параллели, ограниченных собственной звездой. Ну, или звездами.
После этого путешествия, Млечный Путь, мне стал казаться настолько тесным, маленьким и ничтожным, а я почувствовал себя таким могущественным и всеобъемлющим, что на какое-то мгновение захотел остаться тут. Тут ‒ в совершенной абсолютарности Вселенной, где тысячи триллионов звезд, предстают предо мной россыпью золотого песка на дне бесконечного моря, переливающегося, движущегося и где-то постоянно меняющегося.
И я взлетел. Ведомый желанием познать, насколько велика Вечная Пустота, я устремился куда-то, откуда познал, что Вселенная не что иное, как паутина. Постепенно, в процессе моего удаления, галактики, различимые совсем недавно, превращались, в видимые с такого расстояния, ее сияющие волокна. Кто? Кто мог сплести такую паутину?
Быть может, имелась бы у меня научная степень по астрофизике или изучай я многие годы философию устройства бытия, работай я над доказыванием теорий происхождения Вселенной, смог тогда и усмотреть во всей этой форменной последовательности подтверждение того, что считается фундаментальными основами построения теоретической физики и мироздания. Но я увидел лишь неконтролируемый хаос, сложенный из отдельных паутинных волокон, в переплетении которых сосредоточены туманности и скопления.
Был бы я ученым, должно быть рассмотрел однозначно в этом колоссальном представлении следы того, что вот уже почти семьсот лет, человечество называет Большим Взрывом и того, что мы так уверенно привыкли считать Расширением Вселенной. Но нет. Да простит меня человечество, я видел лишь миллионы кипящих очагов, каждый из которых когда-то был Большим Взрывом и видел, как эти очаги притягивались друг другу, но волокна, на которые они были распяты, не давали им этого сделать. Галактики и не думали улетать друг от друга, а вся эта паутина не имела одного единственного центра. Нет никакого Великого Аттрактора. Не существует того места, той точки во Вселенной, откуда это все началось.
Но кто я такой, чтобы рассуждать о подобных вещах и делать какие-либо выводы?
Но кто вы такие, чтобы рассуждать о подобных вещах, когда в отличие от меня, не поднимались так высоко в Вечной Пустоте и не видели того, что видел я?
А еще меня пугали скорости и расстояния. Это невозможно объяснить, но расстояние равное в один парсек, я способен был преодолеть менее чем за секунду. Мгновение! Стоит только подумать и представить, что я сейчас же окажусь… Например, вон там! И я, промчавшись над вселенской паутиной, разрезав собой Вечную Пустоту, моментально оказываюсь именно «вон там». Никаких приспособлений, аппаратов, никаких движителей. Просто по одному желанию, хочу и обгоняю летящий фотон на скорости выше скорости света в тысячу раз. Это пугало. Пугало, но не долго. Потому что открывало передо мной поистине фантастические, в моем понимании, возможности.
И я видел тысячи миров. Почувствовать их существование, понять их. Я успел испытать свет сотен звезд, до того момента, пока вдруг понял, что в самом деле тут мне не остаться. Это просто показательная возможность. Награда за что-то. Может быть благодарность. Поощрительный приз.
А у меня есть другая жизнь. Действительная и материальная. В одном из таких сплетений этих волокон. В одной из галактик. В одном из миров, возле одной из бессчетного количества звезд.
Когда я это понял и осознал, что скоро придется вернуться, то понял и то, что, в самом деле, все не так прекрасно, легко и просто. Я вдруг вспомнил всю свою недолгую и внезапно прервавшуюся жизнь.
Так вот оно что. Все это, наверное, херня полнейшая. Бред. Я просто мертв. Меня просто убили!
Досада и обида, болью разлились по моему сознанию. Болью не физической, потому что существо, не имеющее физического тела, не способно ощущать физическую боль. А боль эта была намного глубже…
Вот тогда-то я и увидел все иначе. Все, то же самое, все по кругу, те же миры, все те же планеты и звезды. Только теперь я видел их гибель. Я видел их мучения и чувствовал то, что чувствовали разом все их обитатели, когда понимали что пришел конец не только им и их потомству, но и всему тому, что создавали они веками и тысячелетиями. Безысходность, безвыходность и безнадежность. Всему рано или поздно приходит конец и везение живого, кем бы он ни являлся, будет в том, чтобы прожить жизнь не в эпоху этого конца.
И я встрепенулся. Я уже не хотел быть и существовать тут. Мне жутко захотелось найти выход. Как я попал сюда?
Мне нужно было найти свой мир. Я должен был отыскать во всем этом пестром разнообразии Млечный Путь. Но где он? Я так далеко забрался, так высоко поднялся над паутиной Вселенной, что теперь он где-то там, среди миллиардов других галактик, всех таких похожих друг на друга, среди этих волокон… Я потерялся. Потерялся словно ребенок в лесу, отбившийся от родителей и по незнанию забредший в их поисках не в ту сторону, еще дальше в дебри. Это был страх.
‒ Как мне вернуться домой? ‒ Звуки я издавать не мог, только мысли.
Я продолжал искать. Искал… Проносился над туманностями и скоплениями, выбирая из общей массы, знакомый и такой нужный спиралевидный диск. Но тщетно.
Несколько раз мне казалось, что я нашел то, что искал, но опустившись ниже, приблизившись к нему на сотню парсек, начинал понимать, что это не дом, а только место очень или немного похожее на него.
И снова я продолжал искать.
Хотелось закричать, заговорить, позвать, чтобы хоть кто-то услышал меня, чтобы хоть кто-то пришел мне на помощь! Ну, неужели я тут совершенно один?
Но я не мог. Я не имел тела. Не имел физической оболочки, которая могла бы делать то, что свойственно делать человеку как виду. Я был чистой, но прекрасной и всемогущей энергией и от прошлого моего существования в теле живого существа остался только сгусток чувств. Страх, боль, любовь и сострадание.
В первый раз я и в самом деле испугался, когда представил, что придется остаться тут навсегда. Но, в моем распоряжении целая Вселенная с неисчислимым многообразием миров, что если мне сделать своим домом любой из них…
Я ведь могу! Я теперь не просто существую! Я для любого другого живого существа в этой Вселенной ‒ высшая сила.
Я обернулся. Точнее обратил внимание на фигуру немного правее той точки параллели, в которой находился. Обернуться означает видеть то, что позади, но не видеть все, что с другой стороны ‒ поменяться. Я же видел все. Все вокруг. Я был точкой размером с атом, но воспринимал все вокруг себя, как образы.
Фигура была в подвешенном состоянии. Ноги немного согнуты в коленях, а руки парили, словно в невесомости. Спина сутулилась, а глаза на вытянутом, обрамленном бородой лице, со стеклянным и неживым выражением, смотрели сквозь меня. Так смотрят манекены. Визуальные проекции. Неудачные художественные портреты. Губы немного мне улыбались, но все было совершенно неестественно и неправдоподобно.
Отец! Нет! Не отец. Они снова используют его образ, для того чтобы говорить со мной! Давно не виделись.
‒ Ладно, кто бы ты ни был, Система или кто там еще, как мне вернуться домой?
‒ Здравствуй, сын. ‒ Голос зазвучал эхом и раскатисто, будто и не было вокруг никакого вакуума.
Шевеления губ, как и в прошлый раз, моего общения с этим визуальным конструктом, опять не совпадали по скорости воспроизведения его голоса.
‒ Сын? ‒ Я бы хотел удивиться, усмехнуться но, к сожалению, не мог, не имея тела, головы, лица и соответственно мимических мышц. ‒ Ты не мой отец. Ты просто зачем-то используешь его визуальную модель, чтобы контактировать со мной!
Теперь, я уже видел много. Я видел, что находится за пределами человеческого сознания и восприятия, я побывал за пределами Млечного Пути и знаю, как вспыхивают звезды, зарождая новые миры. Как потухают они, забирая в небытие все, что когда-то породили. Знаю, как новорожденная планета, вылетевшая из лона того, что мы называем сверхновой, расчищает себе орбиту, разбрасывая своей раскаленной до предельных температур поверхностью, более мелкие объекты. Если повезет, она не столкнется с чем-то, что по размеру окажется массивнее нее или достаточно массивным, чтобы нарушить ее правильное и хрупкое равновесие на пути к тому, чтобы стать новым миром. Если повезет, ее орбита окажется на правильном расстоянии от звезды. Остывая, ее кратеры и вулканы, начнут испарять мегатонны газов. Эти газовые испражнения не будут исчезать в пустоте. Они останутся тут, сдерживаемые ее гравитацией, а парниковый эффект быть может, сформирует океаны, а океаны ‒ жизнь.
Потом, когда-нибудь, эта жизнь, конечно же, погибнет. Это неизбежно. Но это потом. А пока, я видел своими глазами рождение и не совсем понимал, зачем тому, кто показывает мне все это, нужно прятаться за образом моего отца.
‒ Корин. ‒ Уста его снова разомкнулись, но голос опять не успевал за движением губ. ‒ Я тут, рядом с тобой.
‒ Нет! Этого не может быть! ‒ Я отлетел от него, в понятии Вселенной, наверное, на несколько парсек и туманности, где-то подо мной, залились новыми красками. ‒ Это все обман! Кто бы ты ни был, зачем ты меня обманываешь? – Но, образ Владислава Ройа все еще был рядом.
Я отлетел снова, но улететь не мог. Его образ, следовал за мной всюду как приклеенный. Он летел точно так же, с той же скоростью, не отставая меня ни на метр, словно привязанный. И он не менял своей позы со странно подогнутыми ногами и немного раскинутыми в стороны руками. Не менялось и выражение лица. Ни один волос на его голове и в бороде не шевельнулся в этот момент. И это было жутко неестественно и совершенно не по-настоящему. Не человек. Бездушная вещь в человеческом обличье.
‒ Разве ты не можешь хотя бы один раз в своей жизни послушать и сделать так, как я говорю! ‒ Голос повысился, еще бы немного и он перешел бы на крик.
‒ Что? ‒ Это прозвучало так резко, словно слова разрезали меня пополам.
Меня пошатнуло. На какое-то мгновение мне показалось, что мой отец и в самом деле находится тут, рядом в этом, как казалось, ненастоящем теле, только внешне напоминающим человека. Это были слова, которые я когда-то слышал очень часто в своей жизни. Я снова обратил внимание на его лицо. Снова поймал на себе его неживой взгляд, не выражающий никаких эмоций, а только слова, которые явно исходили не от него, интонация голоса, выговор, делающий акцент на «я». Но это все было настолько реально, что этого было достаточно, чтобы в него поверить. Поверить в его присутствие здесь.
‒ Посмотри, что ты наделал! Смотри, чего ты добился! ‒ Вместе с голосом, таким знакомым и, казалось давно забытым, в меня вновь вливалась боль.
И хотя я понимал, что это не мой отец, а только его оболочка, лишь образ, который я даже не вижу, а ощущаю и в действительности его, конечно же, нет рядом. А то, что он говорит, очередное испытание чувств и воспоминаний, пережитых мной когда-то и вытянутых из моей памяти. Заглушить и подавить в себе эту боль я не мог. Слишком сильны были чувства противоречия по отношению к этому человеку. С одной стороны, который дал мне жизнь, вырастил и воспитал, и с другой, который пытался сломать меня, лишить мечты и запереть в стенах фамильной фермы.
Это была боль на стыке любви и ненависти. Боль, которая была гораздо больше моего нового естества размером с атом.
Все всплыло разом. Все. Как я покинул дом. Как спорил с ним. Ссорился и протестовал против его упрямства. На семейном ужине в честь моего отправления учиться в Неополис претерпел от него унижения. Как плакала мать, от того, что невозможно было примирить двух родных ей людей. Вспомнил, как уезжал и как поклялся больше никогда не возвращаться, пока не смогу доказать, что добился всего сам, без его помощи, без его фермы и что мной можно гордиться.
Только вот… Тело мое, настоящее, человеческое, лежит сейчас на поверхности ледяной древней планеты. Мертвое или нет, я так еще и не понимал, или не помнил, но точно знал, что вернуться и доказать что-то своему отцу, которого и любил и ненавидел, одновременно, я уже никогда не смогу. И от этого стало еще больнее!
Так что да, отец, ты прав. Хоть ты и не настоящий, и в самом деле тебя тут нет, ты как всегда оказался прав. Вот именно это я и натворил!
‒ Сердце твоей матери не выдержало, когда мы получили сообщение о твоей гибели! Ты, убил ее!
Вот это, эти самые слова, которых я боялся и ждал, заставили меня снова отлететь от него на расстояние равное длины целого спирального галактического рукава, но отец, все так же с холодным выражением лица преследовал меня.
Откуда тот, кто все это делает, если черпает информацию в моих мыслях и воспоминаниях, знает такое?
Ведь я этого не знаю! Я этого не видел, не переживал. Этого нет в моих воспоминаниях! А значит, не должен знать и он. Я только мог бояться, что такое произойдет. Произошло уже.
‒ Ты врешь! Кто бы ты ни был! Ты не можешь знать этого! Этого нет в моей голове! Верни меня домой!
‒ После первого инфаркта, она замкнулась в себе и отказалась от врачей! А после второго…
‒ Замолчи!
‒ Ты бросил нас!
‒ Заткнись!
‒ Для тебя Академия оказалась важнее семьи и дома! Мы любили тебя! Мы сделали тебя таким, каким ты стал! Ты так и не вернулся! ‒ Его голос становился тише.
Но я уже не мог остановиться.
‒ Это ты во всем виноват! Ты! Ты хотел, чтобы я так же до конца жизни ковырялся в лошадином навозе и выращивал твою сою! Тебе нужен был не сын! Тебе нужен был работник на твоих полях!
‒ Значит, ты доволен той короткой жизнью, которую прожил? ‒ Я вдруг заметил, что голос изменился, пропали эмоции, стал холоднее.
‒ У меня была мечта. Нельзя было отнимать ее у меня! Я хотел, чтобы ты поддержал меня, отец! ‒ Если бы у меня было тело с головой и глазами, под веками которых находятся слезные железы, я скорее бы всего заплакал.
Как бы я хотел сказать ему это при жизни, как я много раз представлял, что говорю эти слова!
Внезапно отец шевельнулся и задрожав пропал, а на его месте оказалась еще одна точка размером с атом.
‒ Лети за мной. ‒ Спокойно и совершенно обычно, но все еще голосом моего отца, произнесла точка и, со скоростью в сотню световых лет в секунду, унеслась вниз навстречу океану галактик.
Не понимая, что происходит, но успокаивая себя, что все так и должно быть, ощущая, что дико скучаю по матери и отцу я, не медля, рванул за ней, веря искренне, что она или он, вдет меня домой.
И вот уже, среди приближающихся спиралей и причудливых закрученных скоплений, я увидел Млечный Путь. Целая галактика, как один дом. Никогда не думал, что буду чувствовать такое!
Пролетев сотню звезд в такой близости, что любое живое существо, сгорело бы за долю секунды, мы даже не почувствовали жара и радиации. И вот я увидел впереди, в черной пустоте, мерцающее едва различимое Солнце. Оно было таким же, как и другие звезды, как множество других таких же звезд, если смотреть на ночное небо с поверхности Земли, но почему-то я знал, что это оно.
Но нет! Куда ты?
Я закричал, но мой проводник меня не слышал и, не долетев до первых объектов, ледяных и безмолвных камней, вращающихся на его орбите, резко поменял курс, точно на другую звезду.
Куда мы летим? Что-то было не так.
Через полтора световых года, я различил еще одну, значительно темнее, звезду этой системы. Их было две. И догадавшись, куда мы летим, я стал искать невидимого в свете своих старших братьев, красного карлика.
И как я мог подумать, что проводник приведет меня на Землю… Я же начал свой путь по Вселенной не оттуда. Я же на Проксима b! Я там лежу, погруженный в какую-то жидкость и быть может давно уже мертв… Хотя, если так, зачем он ведет меня обратно!
Не сразу я понял намерения того кто вел меня и даже когда мы резко, мгновенно остановились и зависли в нескольких метрах над знакомым серым плато единственной твердой планеты в системе Проксима Центавра, для меня все это еще оставалось загадкой.
Я смотрел на своего спутника, который все еще был крохотной точкой, немного искажающей в своем радиусе видимую грань визуального мира, и думал, что же он такое. Впрочем, сейчас я был точно такой же точкой.
‒ Кто ты такой? ‒ Глядя на него, я чувствовал такое мощное уважение, что передать это было невозможно.
Существо, живущее вне реальности мира, каким этот мир воспринимает человек. Существо, способное перемещаться по Вселенной, от галактики к галактике, от звезды к звезде, со скоростью в сотню световых лет в секунду. Существо, обладающее разумом, не сопоставимым по-своему величаю с разумом всей человеческой цивилизации. Существо, способное влиять на судьбы миров, заслуживает не просто уважения ‒ оно достойно поклонения!
‒ Кто ты? ‒ я повторил.
‒ Разве ты еще не пришел к выводу относительно ответа на свой вопрос? ‒ Он разговаривал все еще голосом моего отца, но я уже реагировал на это совершенно спокойно.
Должно быть потому, что меня избавили от необходимости наблюдать его образ.
Мы чего-то ждали. А пока мы ждали, я мог получить ответы.
‒ Я не знаю. Я боюсь ошибиться.
‒ Эта ошибка, будет не самая страшная в твоей жизни.
‒ Моя мать и правда умерла?
‒ Смерть ничего не решает. Это не важно. Ты разве еще не понял? Все умирает.
‒ Я видел, как умирают целые планеты и даже галактики.
‒ Так и должно быть.
‒ Человечество тоже умрет?
‒ Умрет. Но не сейчас. Ваш мир дает еще достаточно энергии, чтобы питать нас.
‒ Вас? Кого это вас? ‒ Я облетел его вокруг, но ничего нового не увидел, все также размывающая реальность, точка.
‒ Ты был там, где мы, так зачем ты спрашиваешь?
‒ Ты можешь вернуть мне жизнь?
‒ Я не буду этого делать.
На линии горизонта ощущаемого в видимом пространстве холма, который был совершенно без таких помех, как туманная пелена или поднятые вверх песчаные стены, внезапно появились два больших черных объекта и они стремительно приближались. А голос продолжал говорить со мной.
‒ Я не буду вмешиваться в то, что происходит с тобой и вообще с твоим миром. Чтобы с ним не происходило.
‒ Ты сказал, что он питает Вас, а если произойдет что-то что способно уничтожить нас?
‒ Пока существует хоть малейший шанс, что вы, возродитесь, я не вмешаюсь.
‒ Но ведь вы уже вмешивались! Раньше!
‒ Тогда все было иначе. ‒ Он вдруг перелетел ближе ко мне и развернул меня и себя к приближающимся объектам.
Это были два огромных черных, бесформенных валуна, похожих на того, что когда-то напал на меня на этом плато.
‒ А сейчас мы не вмешиваемся? ‒ Я осмотрел валуны, но они, казалось, беспрекословно подчинялись безмолвной воле моего собеседника и не проявляли никакой агрессии.
‒ Я нет. А что насчет тебя, то решать тебе.
Тут мне стало ясно, что это еще одно какое-то испытание, только вот для чего и зачем меня испытывают, было до сих пор не понятно.
После последних слов, проводник, влетел в черное тело одного из камней и тот, издав громкий и недовольный стрекот, пришел в движение. До меня дошло, что я должен сделать то же самое и сделал. На удивление, это оказалось проще, чем я думал. Одно мгновение и я стал камнем. Стал с ним одним единым целым. Теперь я мог им управлять. Я стал им.
Немного прокатившись по кругу, я стал привыкать к новому телу. Это было как минимум странно. Прожив двадцать шесть лет в теле человеческом, ощущать это новое, без конечностей и головы, странно и громко стрекочущее, весящее при гравитации Беты, должно быть тонны три, было совершенно непривычно.
Сразу же подумалось, о том, могу ли я так поступать с другими существами. С человеком. Если подумать, то вернувшись на Землю, я бы составил целый список тех, в чьих телах хотел бы провести какое-то время. Для некоторых, мне даже будет достаточно и нескольких минут!
Немного обвыкнувшись, я принял словно радар сигнал своего спутника. Это был треск, стрекот. Его громкость, тональность, интенсивность ‒ все отвечало за передачу простейших информационных сигналов.
Он стоял на вершине холма и ждал меня. Я покатился к нему.
Прошло несколько долгих минут, пока мы не перевалили, оставляя столбы песка в воздухе и длинные следы на плато, через холм за которым я увидел мобильный научный комплекс, явно возведенный тут людьми.
Вот оно как. Когда же они успели? Сколько же прошло времени с того момента, как меня тут убили?
Комплекс стоял, как ни в чем не бывало, людей вокруг него видно не было, а флюгер на его самой высокой купольной крыше, вертелся с бешеной скоростью.
Когда я подкатился ближе, то у одного из модулей, при выходе из шлюза заметил вооруженного человека, и этот человек, облаченный в черный боевой костюм военного образца, укрывался от летящих в него снарядов за технологическим выступом. Периодически он высовывался из-за своего укрытия и сам в кого-то стрелял. Правее, в сотне метров, от перестрелки, была оборудована посадочная площадка. На площадке, явно готовясь к взлету, стоял взлетно-посадочный модуль С-2, а прямо на голом плато у подножья его раскрытой рампы, явно шла борьба еще двух людей. Кто там был, я разглядеть не мог, но явно тот, что был сверху, явно был крупнее и очевидно одерживал победу, а облачен он был в такой же бронированный костюм черного цвета.
Мне нужны были подсказки. Что это были за люди? Что за битва происходит на этой планете?
Спросить у своего проводника, как уже давно я окрестил его, я не мог. Все звуки, издаваемые мной, только трещали и могли нести примитивную информацию, такую как, например местоположение, что-то вроде обозначения опасности и выражение минимального набора потребностей.
Но где уже я раньше видел такие костюмы?
Сомнений не было. Это те же люди, что убили меня, когда я в кромешной темноте и холоде, плавал в жидкости, наполнявшей пещерный бассейн. Возможно мое тело до сих пор сейчас там… А они пришли и убили меня! Пришли, как я думал спасти, но лишили жизни!
Может быть, это именно он стрелял в меня тогда!
Да хоть даже если и не он, но он точно один из них.
Больше не размышляя не о чем, я слетел с холма и на полной скорости, какую только смог набрать, врезался в этого человека, расплюснув и его и его боевой черный костюм о тот выступ, за которым он и прятался.
Потом, не спеша и оценивая ситуацию, огибая дугой посадочную площадку и транспортный модуль, явно уже готовый в любую секунду взмыть в серые небеса желтой планеты, скрываясь в поднявшемся с плато тумане, перемешенного с песком, остановился метрах в двадцати от происходящего возле С-2. Мой проводник через несколько секунд остановился недалеко от меня и замер, наблюдая.
Двух людей, которые стояли друг напротив друга, я не знал, но один из них был все в такой же черной броне. Оба держали в руках оружие и целились друг в друга. До меня и до моего спутника дела никому из них не было. Третий же человек лежал немного в стороне и по его путающимся действиям, позе и движениям, было понятно, что он задыхается. Что-то было не так с его системой жизнеобеспечения. А еще я почувствовал, что знаю этого человека и что должен ему помочь. Точнее помочь ему должен тот, что стоял ко мне спиной, но пока у его соперника в руках оружие, он не сможет этого сделать.
Решение пришло мгновенно. Я раскрыл взятое напрокат тело, словно бутон цветка и из его лона, отколов от себя же и где-то в своих же недрах, кусок камня, размером с кулак, выбросил с огромной силой в человека в черном скафандре, пробив тонированное забрало его шлема и сбив его с ног.
