Kitabı oku: «Терато», sayfa 2

Глава II. Размышлений час

Лана задумчиво накручивала тёмно-рыжий локон волос на палец. Воздух из открытого окна приносил до боли знакомые ароматы. Запахи мокрых листьев и почек, сырой земли, увядающей природы. Девушка находила в осени что-то особенно интимное, ностальгическое. В эту разноцветную пору, пышущую палитрой красок, разбавленных золотом и таким воодушевляющим запахом, не передаваемым никакими словами, она чувствовала какое-то исключительное вдохновение.

Лана подозревала, что это связано с маленькой цикличной смертью всего вокруг. Только самой природе удалось обмануть смерть. Из года в год наблюдая это затейливое перерождение флоры, кажется, что и в жизни придёт место чему-то новому.

Эти странные порывы терзали тело молодой девушки, и она никак не могла понять причину своего состояния. С чем связано это неугасимое возбуждение? Никакие воспоминания ни детства, ни юности не ассоциировались с этим временем ранней осени. Лану буквально подбрасывало от внутреннего адреналина, но всё же приятное покалывание по всему телу не могло не нравиться.

Девушка ни в чём не могла найти покоя, стараясь занять себя домашними делами.

В конец лишившись сил, Лана решила, что не позволит этому продолжаться, пока она окончательно не рассталась с рассудком, и, поспешно собравшись, направилась в парк, где расположилось её любимое кафе «Розовая веранда». Летом и ранней осенью часть столиков выносили из помещения под расписные винтажные зонтики и можно было беспрепятственно наслаждаться свежим воздухом и кофе. Когда Лана понимала, что не отделается от всепоглощающего одиночества, она приходила сюда. А она как никто другой чувствовала одиночество. Лана знала о нём буквально всё! Это было её привычное состояние. При первом взгляде на неё другие люди не могли понять её тайну. Да, казалось, что Лана хранит какой-то секрет. Девушка-квест. Но вся эта тайна замыкалась томной тоской. Поэтому при более затяжном знакомстве Лана становилась ещё более замкнутой, чувствуя себя совершенно пустой для задушевных разговоров. Люди отстранялись от неё, находя Лану странной и скучной. Она никогда никому не открывалась. Временами страдая из-за этого, но это происходило сентиментальными наплывами, поэтому большую часть жизни девушка пребывала в комфорте. Один на один со своей тайной, хоть и не зная о её существовании.

Парк был прекрасен в своём увядающем великолепии, словно отражая жизнь Ланы. Она была знакома со смертью благодаря отцу. Он не воспитывал Лану и её старшую сестру, бросив мать с двумя маленькими детьми, но когда к нему пришёл рак, не нашлось никого, кроме Ланы, которой на тот момент едва стукнуло семнадцать, чтобы ухаживать за ним. Она самоотверженно пришла на помощь, не требуя отдачи.

Лана и заметить не успела, как отец сгорел. В последние дни жизни Лана позволила ему пить спиртное и курить, что он, несомненно, любил. Отец принял болезнь и не сопротивлялся своему уходу. Лана согласилась с его решением и смирилась. Она была счастлива хотя бы тому, что смогла проводить отца в последний путь должным образом, хоть вся её семья отказалась от него, а он от них. Последними его словами был монолог о том, что он был дураком, бросив дочерей – единственное, что у него получилось сделать идеальным. И хоть они и были чужими друг для друга, Лану изрядно покоробили его слова.

Она была совсем одна, хоть и имела мать и сестру, молодая и амбициозная, но совершенно обескураженная и потерянная. Лана всё чаще хотела поселиться в мыслях, потеряться средь грёз. Она сочинила такую вселенную, что окружающая реальность стала казаться поблёкшей фантазией. Всю юность она провела в сладком забвении своего выдуманного мира. Но это не могло длиться долго. Девушке пришлось мириться с земным существованием, обыденностью.

Лана сама не понимала, от чего страдает. Её прошлое было таким прозрачным и блёклым, что вспомнить о нём не представлялось возможным. Да и нужно ли помнить о череде бесконечно повторяющихся дней? Конечно, были моменты, которые скорее можно назвать тёмными пятнами, и вспоминать о них совершенно не хотелось.

Лана задавалась глупым вопросом о своём месте в мире, да что там, хотя бы в своей жизни, хотя она рьяно отрицала это. Словно бабочка-однодневка, жила мгновением. Её жизнь была настолько бесцельна, что девушка отчаялась понять вообще смысл всего сущего. Всё не то, чем кажется. Она просто дошла до того, что жизнь подавила и её нельзя понять. И Лана просто существовала, пять дней в неделю отдавая работе. Она поняла, что этот мир большой обман, который придумали люди, чтобы не сойти с ума. Каждый день думая о том, что работа, которую она выполняет, совершенно никчёмная, а бумажки, которые выдают ей в кассе, совершенно не стоят затраченного времени.

Все эти законы, правила… блажь! С приходом зрелости начинается понимание того, все твои мечты – навязчивая игра воображения. Твой социальный статус всё предопределил. То, где ты родился и рос, никогда не оставит тебя, выжженным клеймом оно будет гореть в сердце до самой смерти. Чудес не бывает, по крайней мере в этом мире. В воображении Ланы было гораздо интереснее, но она дала себе обещание, что попробует пожить как все – за вуалью от неизбежного.

В этом Лане посодействовал поход к психиатру и таблетки, выписанные им. Конечно, было бы проще адаптироваться, если бы у Ланы были друзья, единомышленники. Но, увы, жизнь и это переиграла, предоставив Лане самой бороться со своими внутренними проблемами. С самого детства она была социально неловкой. Это словосочетание стало её жизненным кредо. Назойливой мыслью.

Оторвавшись от механического помешивания уже остывшего кофе, Лана изучающе посмотрела на свою синеватую руку, испещрённую прожилками вен. Только закончилось жаркое лето, а Лана выглядела как узник, долго находящийся в темноте. Лана подумала, что неплохо было бы съездить к морю. Казалось, она любила морскую гладь, такую невозмутимую. Ей хотелось расслабиться в лучах палящего солнца, ведь в душе царил такой холод. Лана закрыла глаза и представила колеблющиеся волны, шум листьев над головой превратился в шум прибоя. Лана вытянулась в кресле, жадно глотая воздух, лёгкий морской бриз принёс аромат соли и водорослей. Но истошный детский вопль вырвал девушку из сладких грёз.

Лана подняла взгляд на молодую мать, что с силой тащила ребёнка подальше от киоска с мороженым. Её лицо светилось исключительной ненавистью. Ну и достанется же ребёнку, когда они останутся наедине. Яркий пример человеческой напускной самоотверженности.

Всё это как программа тлена. Эти люди, мельтешащие назойливым роем в глазах. Лану замутило, и она включила ноутбук, что принесла с собой. Внезапно ей захотелось проверить почту.

Одним особо тоскливым вечером сестру Ланы посетила идея зарегистрировать её на сайте знакомств. Лане не особо нравился такой способ общения, но это всё, что оставалось, – последняя инстанция. Сейчас все так живут, вертятся между интернетом и работой. Это глупо, но попробовать стоило.

Почти сразу Лана завела переписку с несколькими людьми, о чём вскоре пожалела. Один мужчина стал закидывать её сообщениями, настаивая на интимных отношениях, другой сразу прислал фото, где предстал в костюме Адама. Лана была в шоке от той вакханалии, что творилась на просторах интернета. Это было так чудно – днём смотреть на серых законопослушных граждан, бегущих на работу, и представлять, как с приходом ночи они превращаются в армию Бахуса. В интернете все были свободны. Отец семейства мог быть маньяком, скромная школьница развратницей. Этим объясняется пылкая любовь современных людей к холодным экранам мониторов.

И вот Лана решила, что знакомство с миром технологий стало для неё полным провалом. Она уже думала удалить свой профиль, чтобы не подвергаться нападкам извращенцев. Но вдруг ей написал некий мужчина. Переписка затянулась и вскоре заняла важную часть времени и мыслей Ланы. Мужчина был очень тактичен, не склонял её ни к каким постыдным действиям. Они довольно активно переписывались, и девушка с нетерпением ждала каждого сообщения. Даже купила новый смартфон с доступом к приложению знакомств, чтобы постоянно быть на связи, ранее у Ланы был обычный кнопочный аппарат для звонков, что тоже весьма обескураживало окружающих.

Они близко сдружились, если можно так выразиться. Для такой дружбы не нужно личного тепла, ни мимики жестов. Её другом были всплывающие буквы на белом экране. Образы и маски. Но Лане это нравилось. Нравилось внимание к её персоне. У них оказалось много общего.

Иво, так странно звали мужчину, советовал ей старые фильмы и музыку, а Лана в свою очередь высказывала ему своё мнение, выдавая порой целые отзывы. Однажды Иво предложил ей стать критиком, на что Лана лишь прислала смеющиеся смайлики, конечно не без тени грусти в глубине души.

Лана стала рассчитывать, что они смогут стать друзьями и в реальной жизни. На данном этапе ей этого очень не хватало.

Рядом со словом «входящие» светился значок письма.

«Привет! Лана, позволь мне предложить тебе встретиться, я давно хочу увидеть тебя. Заодно и фото не придётся присылать. Мы уже достаточно переписываемся, чтобы начать доверять друг другу. Думаю, ты не против встречи, а я не разочарую тебя. Жду ответа, monchéri!»

Холодок волнения пробежал по телу. Наконец-то! Лана пригубила кофе и застучала пальцами по клавиатуре. Она назначила встречу в своём любимом кафе, отчасти из-за того, что оно было рядом с домом. Иво не замедлил с ответом, и они сошлись на том, что встретятся через неделю в воскресенье.

Лана поёжилась от волнения. А вдруг она не понравится Иво? А если он вообще не придёт? Но, несмотря на сомнения, Лана всё же чувствовала радость. Она слишком бурно реагировала на обычную встречу с приятелем, но можно было простить себе эту ребяческую радость, ведь это событие было самым знаменательным за последние несколько лет её скучного существования.

Глава III. Склеп и радостные вести

Лана жила в старом доме в трёхкомнатной квартире с высокими потолками, большими залами и тяжёлыми дубовыми дверьми, выкрашенными в белый цвет. Такая квартира могла с лёгкостью служить коммунальной. Отчасти она таковой и являлась – в свои двадцать девять лет Лана делила её с матерью, престарелой балериной Ниной Степановной.

Поэтому стоило девушке задвинуть щеколду входной двери и снять с себя туфли, от которых ноги, казалось, горели огнём, как из дальней комнаты послышался скрипучий голос, зовущий Лану по имени. Девушка тяжело вздохнула и, совершенно не настроенная на беседу, отправилась на зов матери.

– Где тебя носит? Я пропустила обед!

– Мама, как ты справляешься, когда я на работе? Посмотри, что ты наделала!

Лана поставила свою дамскую сумочку и пакет на старый комод – по пути домой она, окрылённая новым знакомым, забежала в магазин одежды и порадовала себя обновкой, – и, подойдя к окну, резко распахнула закрытые тёмно-синие шторы. Мать едва ли не зашипела и отвернулась от света. По всему полу были разбросаны материалы для пошива кукол и швейные принадлежности. Нина Степановна имела такое хобби, которое со временем приобрело параноидальный характер – куклы были расставлены по всему дому, на каждой полке, даже в туалете. Для постореннего человека это было бы сущей дикостью, но Лана уже привыкла, что когда она находится дома, за ней постоянно наблюдают игрушечные глаза.

Мать, сидящая на кровати под одеялом, не вставая с самого утра, как проснулась, капризничала, словно ребёнок. Схватив старинный гребень, украшенный цветочным орнаментом, она принялась расчёсывать свои седые волосы, доходившие до поясницы, выбрасывая те, что оставались между зубчиками расчёски, прямо на пол.

– Мама, если ты не перестанешь, будешь кормить себя сама!

– Я старый человек! И ты знаешь, что в выходные должна ухаживать за мной! Твоя сестра не поступила бы так, не ушла бы на полдня, оставив мать сидеть голодом!

Лана собрала раскиданные вещи в шкатулку и, поставив её на прикроватную тумбу, подбила матери одеяло.

– Моя сестра уже давно ушла, если ты забыла, и даже внуков тебе не приводит.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать?!

– Ладно, мама, давай не будем. Сегодня такой замечательный день! Давай покажу тебе, что купила.

Лана одухотворённо достала покупку из пакета и приложила к телу. Платье, что она приобрела, было шифоновым, с короткими рукавами-фонариками и бантом на груди, чёрное в мелкий цветок.

– Мне идёт?

– В каком месте? Я бы и в двадцать такое не надела. А юбка слишком короткая для твоей задницы. Я, между прочим, танцевала в балете, у меня была идеальная фигура, и то не позволяла себе носить такое.

– Я знала, что ты оценишь по достоинству.

– Всегда пожалуйста!

– Я и про тебя не забыла. Вот!

Лана протянула Нине Степановне шаль ручной работы, та даже не притронулась к ней.

– Я не выхожу из дома, что мне, телевизор в ней смотреть?

– Тебе не угодишь! Было бы не плохо изредка выходить хотя бы во двор, ты же совсем не дышишь воздухом. Сделала из комнаты склеп.

– Мне не нужен воздух!

– Как скажешь…

В желании быстрее оказаться в своей комнате Лана наскоро разогрела суп-лапшу и принесла его матери на деревянном подносе.

Как бы тяжело ни приходилось жить с пожилым человеком, Лана старалась не обращать внимания на выходки и слова матери, хоть иногда они и резали сродни ножу.

Закончив обеденные дела, Лана закрылась в своих апартаментах, упав на кровать. Словно умалишённая, она улыбнулась во весь рот. Доклад по философии! Когда она слышала это словосочетание в последний раз? Может, парень ошибся сайтом и на самом деле ищет репетитора? Какой парень станет так знакомиться? Какие цели он преследует? А Лана? Не смогла взять себя в руки и дать отпор этому юноше, страдающему нехваткой внимания. Оба хороши в своих поисках новых ощущении. Но ответ на один вопрос Лана знала точно: стоит ли продолжать общение? Конечно же, стоит!

Образ Иво не мог покинуть воображение Ланы. Красивый, улыбчивый молодой человек. Своим внезапным появлением он внёс серьёзный раскол в унылую жизнь Ланы. Всё её естество трепетало. Девушка вообразила, что они станут настоящими друзьями. Это было более чем прекрасно. И странно!

Лане по-прежнему казалось, что они очень похожи и быстро найдут общий язык. Девушка не могла думать ни о чём другом, ну за исключением слов Нины Степановны о новом платье, она целый час крутилась перед зеркалом, ища изъяны своей фигуры, а потом остаток воскресного дня провела в сладких мечтаниях.

***

Прошло несколько дней. Лана окунулась в унылые трудовые будни. Работа, которую она заставляла себя выполнять, была такой же серой и однообразной, как и жизнь девушки. Она отдала восемь лет профессии оператора ПК. Проводя заявки, штампуя печатные формы и сдавая ежемесячные отчёты по закрытию месяца, она чувствовала себя самым никчёмным человеком на планете Земля. Делая совершенно неинтересную работу, в окружении таких же неинтересных людей, которые имели удивительную способность превращать самые мелкие проблемы в проблемы вселенского масштаба, Лана не замечала, как пролетала её жизнь.

В коллективе она была белой вороной, что не удивительно, когда тебе к тридцати, а ты до сих пор не обзавелась мужем и детьми. Лана не обращала внимания на бесконечные сплетни и косые взгляды, дивясь тому, как люди не устают обсуждать одно и тоже бесконечно. Насколько можно быть не заинтересованными собственной жизнью, не иметь за душой никаких интересов и занятий, чтобы от скудности своего бытия беспрестанно придумывать поводы для сплетен? Девушка никогда не пыталась пресечь глумление над собой, как и в случае с матерью, она просто держала обиду в себе.

Каждое утро она буквально силком тащила себя на автобусную остановку, чтобы доехать до «Голгофы». Грело душу одно: за все годы работы девушке удалось скопить кругленькую сумму денег. Лана раздумывала потратить её на отдых в другой стране, желательно с тропическим климатом. Это было её материальной мечтой.

В юности Лана имела другую мечту: стать художницей. Но мать пресекла её планы на корню, сказав, что это не серьёзно и глупо. Учитывая то, что Нина Степановна была балериной, слышать такие слова из её уст было дико. Лана ограничилась окончанием художественной школы и со временем вбила себе в голову, что, посвятив свою жизнь искусству, будет обречена на голодную смерть. Хотя она могла бы смело давать частные уроки, Лана писала картины лишь на выходных и то по настроению, очень редко.

От Иво не было вестей. Сначала Лана очень переживала, просто места себе не находила. Но потом она поняла, что Иво, как и все остальные, посчитал её полным ничтожеством. Так и есть. Чего она ожидала? Стоило обрести маленькую надежду, так она как идиотка сразу начала строить воздушные замки, забыв о здравом смысле.

Иво всего лишь заигравшийся юнец. Да и в самом деле, кому нужна одиночка с психическими расстройствами? Ох, если бы Лана могла излить душу. Объясниться перед ним. Сказать, что запуталась и не может найти тот путь, который предназначен именно ей.

Лана находилась в борьбе с обстоятельствами. Ничего не может быть хуже обстоятельств, подчиняясь которым ты изменяешь себе. Из такого положения тяжело выбраться самой. Но как встретить человека, который направит тебя, поможет? В каком веке, стране или вообще вселенной найдётся тот, кто безвозвратно отдастся материи твоих переживаний, той ране, что снедает изнутри. Лана мечтала, что кто-нибудь успокоит её в уютном уголке радостных чувств, где спокойствие станет привычным состоянием. Но, увы, зачастую тому, чего мы так страстно желаем, не суждено сбыться.

Лана тяжело поднялась с постели, держась за голову. Спать с бутылкой вина было не в её стиле, но этой ночью только такой мерой можно было утешить тоску. Зато теперь было так тошно, что казалось, вывернет наизнанку.

Сквозь решётку окна затейливые блики лучей танцевали на паркете, переплетаясь с тенью железных прутьев и дерева, монотонно колышущего листьями в такт ветру.

Лану затошнило.

В последнее время к ней приходили сны, иногда такие приятные, до пунцового румянца щёк. Сегодня к ней явился Иво с задорными искорками в глазах и улыбкой ровных зубов. Они долго говорили о чём-то, суть разговора не отложилась в памяти. Но проснулась Лана в смятении и страхе. Перед глазами всё ещё мелькал образ Иво. Она слишком болезненно отреагировала на их встречу. Эти чувства девушка не могла не подавить, не объяснить. Лана решила, что во всем виноват алкоголь. Но она не могла отрицать, что жизнь во снах приобретает весьма приторный вкус. Вот бы уснуть навсегда и пребывать в этом волшебном пространстве, не прерываясь на бессмысленную волокиту под названием реальность.

«Да, Морфей, забери меня в своё царство истинности!»

Лана открыла ставни окна, чтобы впустить в своё логово свежий воздух и заодно посмотреть на улицу.

Жизнь за окном нисколько не изменилась. Прохожие спешили куда-то, как и полагается нормальным людям. Как же они красивы! В это время кожаных ботинок, кашемировых пальто и клетчатых шарфов, элегантной петлёй завязанных на шее. Тот стиль, что приобретали люди с приходом осени, говорил сам за себя. Показывал всю элитность этого времени года. Никакой похабщины, оголённых частей тела. Только холодные тона слегка утеплённой одежды, и ни намёка на пот и крестьянский загар. В этот период люди являются людьми, а не полуголыми обезьянами. Лана сама всегда отдавала предпочтение классической одежде тёмных тонов.

И это было не единственной её странностью. К примеру, когда Лана нервничала, она начинала неистово потирать руками, сама не контролируя этого, или имела привычку стучать обратной стороной ручки по стопке бумаг. Не удивительно, что Иво сбежал. Лана помнила, что в детстве была довольно жизнеспособной. Когда она изменилась? Девушка смирилась с этим, не найдя ответ на этот вопрос.

Абстрагируясь от навязчивых мыслей, лезущих в голову так не вовремя, в самое похмелье, Лана решила зайти на сайт. Она довольно-таки давно не проверяла положение дел, решив, что после знакомства с Иво сайт ей больше не понадобится.

Нина Степановна наверно уже давно проснулась, и нужно идти готовить ей завтрак, но у Ланы совершенно не было сил. Сквозь сон ей несколько раз казалось, что мать стучит в стену, чтобы разбудить её. В голове ужасно шумело и дико хотелось прочистить желудок. Лана выпивала редко, тем более целую бутылку вина, поэтому очень сильно болела.

И тут девушка напрочь забыла и о матери, и о похмелье. Не поверив своим глазам, Лана сначала перепугалась, а потом просияла. В животе что-то приятно дёрнулось, потянуло болезненно и сладко. На секунду Лана застыла, потирая руками, а потом стала быстро прочитывать долгожданные известия. Потом прочитала их ещё раз. Три раза. Иво упрекал её за то, что она пропала, в то время как приехал его отец и они неожиданно для себя самих и окружающих уехали на охоту за город.

«Уехал и даже не вспоминал о своей ранимой подруге».

Иво интересовался делами Ланы. А самое главное, звал её встретиться в выходные, когда они будут свободны от обязательств перед будничным гражданским долгом.

Лана хотела написать, что больше всего на свете ждала этого момента, до абсурдного ликования, что готова увидеть его хоть прямо сейчас. Но ограничилась сухим приветствием и с комом в горле назначила долгожданную встречу. Её палец дрогнул, но после секундной паузы девушка отправила ответ, с размаху нажав на клавишу.

Сделав это, Лана вскочила с места с победным жестом. Её недуг как рукой сняло, на смену ему пришёл невероятный прилив сил.

– Ох, Иво! Что ты со мной делаешь?!