Kitabı oku: «Фазеры. Часть первая. Фаза сна»

Айя Рин

Yazı tipi:

Редактор Мария Сакрытина

Дизайнер обложки Елена Кузьмина

Схема Сомнус-Сити Эля Осипова

ISBN 978-5-0053-3974-4 (т. 1)

ISBN 978-5-0053-4003-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Дорогой читатель!

К тебе в руки попала интерактивная книга. «Фазеры» – это история о тебе. Не в том смысле, что ты найдешь в ней себя – она написана во втором лице. В ней ты не только герой. Здесь ты – вершитель судеб.

Как влиять на сюжет? Очень просто – читать и делать выборы в конце глав. Таких развилок всего восемь. Но их достаточно, чтобы проследить, как все меняется в зависимости от принятых решений.

Не только сюжет, но и количество прочитанных страниц остается на твое усмотрение – от 280 до всех 760.

«Фазеры» – это лес, полный загадок. Чтобы пересечь его, достаточно пройти по одной дороге (прочитать одну параллель). Но если ты хочешь понять лес лучше, открыть все его тайны, то придется исходить его взад и вперед (прочитать все возможные варианты развития сюжета).

Не беспокойся, книга подскажет, когда и какую страницу нужно открыть. Но, если вдруг ты запутаешься, под рукой всегда будет эта схема выборов.

Приятного путешествия!

И помни: судьба «Фазеров» в твоих руках!

Пролог

Любезный друг!

Все, что будет изложено мною, было прожито тобой и забыто, однако я запомнил каждый вздох, мысль и полуулыбку. Не спрашивай, как я выяснил о тебе столько. Однажды ты откроешь истину, но пока еще рано. Быть может, читая, ты вспомнишь и поверишь, что все это было содеяно тобою взаправду.

«Мы живем, чтобы спать, – с детства твердили мне взрослые. – Забудь об общении наяву. Нельзя привязываться к реальности, какой бы желанной она ни была». Но во мне всегда бушевал безграничный океан, который на непослушных волнах нес меня к нарушению правил. Так я причалил к мысли о том, что спать в два раза меньше отнюдь не дурно, как считали мои знакомые, а полезно – появляется много свободного времени.

Постепенно реальность в моей жизни оказалась выше снов. Ее, словно яркое масло, растворяли в воде, а она упорно всплывала на поверхность. Так я и понял, что сны хоть и переливаются радугой, но все равно остаются бесцветны. Однако взросление заставило меня сомневаться в своих убеждениях. А вскоре я и вовсе к ним охладел.

Но это не моя история. Она о девочке, изменившей мою жизнь. А началось все с того, что в квартире моего покойного брата поселился странный пожилой мужчина, господин Л. Странность его выражалась в том, что вечерами он прогуливался по тоннелю с двойной розовой коляской. Ну сама посуди – откуда у старика могло появиться двое новорожденных? Я, проживающий по соседству, часто спрашивал его об этом, но он лишь отмахивался, чем только подпитывал мой интерес. Младенцы за стенкой чрезмерно много кричали, и я тоже счел это подозрительным – у нас в городе всегда и все, кроме меня, молчали.

«Что-то здесь не так, – решил тогда я. – А что, если он их украл?» По сравнению со мной настоящим, на тот момент я был просто ребенком, глуповатым и легкомысленным. Сейчас я поступил бы иначе, проследив за ним при помощи снов. Но я не умел, поэтому делал это вживую.

В тот день дед, не предупредив никого, куда-то понес внучек. Я заметил это и решил проследовать за ним. Сначала господин Л непринужденно шел по безлюдной дороге. Но под конец зашагал слишком быстро даже для меня – что уж там для своего возраста. Возможно, он почувствовал мой взгляд на спине или услышал шаги – не знаю, что может заставить так торопиться. Пожилой человек проскользнул в здание больницы, и я, испугавшись, что потеряю его из виду, припустил следом.

Раньше один только взгляд на это помещение заставлял меня дрожать, поэтому сейчас я колебался перед тем, как войти. Отец часто шутил о моей неуверенности. Мне казалось, если не буду решать, то и не ошибусь никогда больше. Но внутрь я все же вошел: любопытство тоже приписывали к моим слабостям.

Эта заминка подсобила старику, и он скрылся в темном нутре больницы. На ощупь пробираясь вперед, я услышал голоса и последовал за ними. В конце коридора нашлась приоткрытая дверь, за которой горел свет. Звуки доносились оттуда.

– Ох, лишь бы все прошло хорошо, – бормотал первый голос, и я сразу узнал в нем преследуемого.

– Не волнуйтесь, господин Л, – успокаивал его второй заспанный голос, показавшийся мне знакомым. Но это нисколько не смутило меня: у нас в Сомнус-Сити почти все друг друга знают.

Из интереса я заглянул в щелку и ахнул. Во-первых, оказалось, что слежка привела меня к кабинету сканирования, который я всегда мечтал увидеть. А во-вторых, за столом возле ширмы сидел мой… Впрочем, неважно – иначе ты сразу обо всем догадаешься. Сделаем вид, что это обыкновенный врач.

Закончив заполнять бумаги, он встал, взял из рук седого господина вопящую малышку и понес ее на процедуру. Если ты когда-нибудь видела аппарат для МРТ, то представишь наш сканер – он выглядит именно так: громоздкое приспособление с круглым отверстием, в которое вкатывается кушетка с лежащим на ней человеком.

Устройство приступило к проверке, издавая лязг, заглушающий детский плач. Я знал, что сканирование совмещает в себе функции медосмотра и выдачи свидетельства о рождении. Но почему дедушка понес детей сегодня? Этот вопрос будоражил меня так же, как и другой – куда делась вторая малышка? Я размышлял обо всем этом, пока сканер работал.

Процедура заняла всего пару минут, но старик успел изрядно переволноваться: его взгляд метался, а пальцы нервно постукивали по столу.

Наконец режущий уши звук прекратился, и господин Л остановил встревоженный взгляд на экране компьютера. Доктор тоже повернул голову и скривился. О, как же хотел я увидеть, что вызвало у них такую реакцию, но, увы, щелка не позволяла мне этого сделать.

– Отлично, – еле слышно прохрипел дед. Похоже, новость его напугала.

– Что?! – В голосе служителя поликлиники не осталось сонливости. – Не могу поверить, это действительно правда? Какая девчонка по счету в семье?

Пожилой мужчина на секунду замялся, словно пытаясь сообразить – ответить или бежать, бросив порченое дитя. Но все-таки произнес:

– Первая она у нас, по счету первая.

Он улыбнулся, хотя уголки рта дрожали: значит, боялся – уже тогда я умело читал эмоции.

Врач понимающе кивнул:

– Думаю, нужно сообщить в сонат…

Старик вздрогнул, но размеренно произнес:

– Я слышал, ваш мальчик тоже отнюдь не обычный…

– Чего вы хотите, господин Л?

– Я хочу, чтобы моя необычная девочка могла спокойно жить, – заговорщически проговорил он. – Так же, как и ваш сын. Так же, как и десятки других детей, которых вам удалось спасти.

– Не понимаю, о чем вы…

– Еще как понимаете. Если вы смогли обеспечить защиту своему ребенку, то сможете сделать это еще раз, для моего.

– Но мой сын не такой, как она! – рявкнул доктор, не вытерпев. – Мы впервые столкнулись с этим. Эта девчонка может быть опасна…

– Вот уж нет, – перебил господин Л. – Я позабочусь…

– Вы не понимаете, с чем имеете дело! – Врач стукнул кулаком по столу. – Все что я могу для вас сделать – это не вживлять чип слежения.

– Чип слежения никогда не вживляют первым… – прохрипел старик. – Не хотите по-хорошему, придется по-плохому. Разве вы не знаете, кто я?

Он притронулся к электронному браслету на руке. И это подействовало. В следующую секунду врач выдохнул:

– Ладно, я понял вас. Буду нем, как спящий.

Дед огрел его строгим взглядом:

– Дорогой мой, и спящие тоже нередко выбалтывают секреты, даже не подозревая об этом… Лучше уж вам быть немым, как покой…

– Хорошо! – выдохнул побледневший доктор. – Я буду подделывать документы.

Наконец господин Л не спеша кивнул, а потом медленно, словно пробуя слова на остроту, прошептал:

– И что же нам, разрази меня бессонница, теперь делать?

– Ну, для начала отдайте ее в Школу Гимнастики, – посоветовал доктор. – Нет лучшего занятия для первенцев, чем танцы. А вот вторую…

Он задумчиво посмотрел в сторону ширмы и крикнул настолько громко, что от неожиданности я вздрогнул:

– НЗФ, брат, твоя вторая!

– Угу, понял, – донеслось оттуда.

«Так вот куда делась вторая девочка, – догадался я. – Ее унесли к другому аппарату».

– Так ваш коллега приходится вам братом? – неожиданно поинтересовался старик, наклонившись к доктору. – Замечательно. Надеюсь, у моих девочек тоже будут общие интересы.

– Мы с братом не так уж похожи, как кажется, – равнодушно ответил тот, печатая заключение на компьютере.

– О, я заметил… – с улыбкой протянул господин Л. – Например, ваш брат немногословен, почему?

Доктор удивленно повел бровью:

– Это не плохое качество.

– Но не для госслужащего. Я, например, наговорил с вами уже… – Господин Л наклонился к своему браслету, где высвечивалось количество произнесенных за день слов. – Ах да, я совсем забыл, что здесь пропадает связь, и счетчик встает: для сохранения безопасности тайн государственной важности. Хотя, как мне кажется, нужно провести ремонт в этой части больницы и установить пару аппаратов прослушивания – чтобы в сонате знали, сколько дефектных вы покрываете.

– Господин Л! Мы же с вами…

– Я шучу, – будничным тоном проговорил старик. – Я, конечно, сонатор, но сонатор заинтересованный в том, чтобы ваша контора не прекращала работу. Да и многие законы мне до сих пор непонятны… Например, о тех же словах. Большинство граждан даже и не мечтает вести такую оживленную беседу, как у нас с вами. Поэтому зря ваш брат не использует свой безграничный запас слов.

– Нам даны привилегии не для того, чтобы растрачивать слова на пустую болтовню, а для использования их на пользу общества, – возразил врач. – НЗФ осознает вред общения и старается не говорить, а я уважаю его за это. Если же вы там, наверху, не следуете законам, вами же установленным, мне искренне жаль наше общество, во главе которого стоят такие лицемерные люди, как вы!

– Но вы ведь тоже сонатор, – усмехнулся старик. – Хоть и ведете себя так, будто не имеете к сонату никакого отношения. Прошлый сонатор Е все время проводил на правительственном этаже, а вы появляетесь там раз в неделю, все часы проводя с пациентами. Но при этом не забываете пользоваться данными вам привилегиями. Как лицемерно…

– В общем, – наигранно равнодушно оборвал его врач, нажимая кнопку печати.

Принтер, тихо стуча, медленно выдал две копии свидетельства. Одну из них сотрудник медицинского заведения убрал в свою папку, а другую передал деду:

– Возьмите пока документы. И еще…

Он подошел к шкафу, вынул оттуда металлический значок и нацепил его на одеяло задыхающейся от криков малышки.

– Пусть сегодня свяжутся судьбы твоей нити,

Пусть имя нам явит твой истинный лик.

Будь отныне честна и верна Сомнус-Сити.

Будь добра ко всем людям от мал до велик.

То и дело поправляя воротник халата, мужчина отчеканил зазубренный за долгие годы работы текст и добавил, видимо, от себя:

– И поскорее дай знать нам, кто ты такая.

От этих слов любопытство во мне умножилось, и я просунулся в щелку, стараясь разглядеть надпись на экране. В этот момент дверь скрипнула, я упал, и господин Л, заметив меня, вскочил с места. До сих пор не понимаю, как мог так глупо попасться. Я с трудом поднялся на ноги и попятился к выходу, но дед оказался проворнее и успел схватить меня за шкирку.

– Так, – чуть ли не пропел он, заталкивая меня в кабинет. – Да это же настоящий шпион…

– Я не шпион, – возразил я, вырываясь.

– Ничего, станешь. Раз уж ты здесь оказался да еще и продемонстрировал нам свои способности, то будет глупо ими не воспользоваться.

Мне хотелось лопнуть от унижения – лишь бы не помнить, что я, взрослый человек, коим себя считал, так глупо попался. Да еще и «знакомый», на которого я равнялся всю жизнь, смотрел на меня с презрением. А потом я увидел изображение на экране, и сразу передумал взрываться – до тех пор, пока не пообщаюсь с этим ребенком. «Не может быть! Неужели, у фазеров теперь есть шанс на спасение?»

– Послушайте… – начал я, осмелев, но старик меня перебил:

– Я работу тебе предлагаю, парень! Нужно кое за кем последить, взамен на свободу.

– Я и так свободен.

– Уже нет, мой мальчик. Во-первых, ты попался за подслушиванием. А во-вторых, я знаю о твоих особенностях… Ты уже дважды мог оказаться в заморозке. Но благодаря мне…

– А за кем следить? – спросил я наигранно деловито, словно шпионаж был моей профессией. На самом деле, я уже знал: мне придется пойти на это. Господину Л стоило нажать на браслете несколько кнопок, чтобы отправить меня в заморозку.

– За моей внучкой, – старик кивнул на кричащую девочку.

И я понял: неплохо было бы за ней присмотреть – чтобы потом своевременно переманить на свою сторону. Если сканер не врал, ее помощь должна была мне пригодиться. И я согласился.

– Вот и отлично. – Не заподозрив подвоха, старик похлопал меня по плечу, затем взял на руки девочек и вышел из кабинета. Я выскользнул за ним – не хватало еще отчитываться перед «знакомым».

Господин Л превратился в обычного деда: шаркая ногами, он плелся по коридору и что-то бормотал. Я прислушался.

– Станешь гимнасткой, – прошептал он на ухо той самой девочке, – чемпионкой. А если нет… То запомни – проигравших ждет заморозка. Так что придется постараться, чтобы остаться в живых…

«Как можно говорить такое ребенку? Ну ничего, я прослежу, чтобы заморозка ей не грозила». Я решил сделать все, чтобы ты стала нашим спасителем, коим я сам так боялся быть. И пройдет еще много лет прежде, чем я вспомню о данном себе обещании.

Глава 1. Одна среди людей

Когда-то давно люди верили, будто в будущем человечество вернется к истокам развития, перестанет делать открытия, а в итоге и вовсе погибнет после апокалипсиса – например, эпидемии чумы или взрыва вулкана. По крайней мере, так говорили у нас, в городе под куполом.

Есть у местных привычка разбалтывать мысли, пришедшие к ним во сне. Особенно крепко приживаются в народе теории о прошлом. Согласно одной из них, раньше бо́льшую часть времени люди проводили бодрствуя, а спали лишь для того, чтобы отдохнуть. Но достоверной ли была эта информация? Я всегда искал верный ответ на этот вопрос.

О, сколько старых компьютеров я взломал, сколько пыльных книг перелистал – нигде не нашлось упоминаний о том, что было до, так называемой, Великой войны. Ученые предполагали, что это событие послужило переломным моментом в истории всей Земли, ведь именно с него начиналось наше летоисчисление. Окончание Великой войны считалось первым годом, а жили мы уже в шестом веке. И до сих пор так и не разобрались, что случилось с нашей планетой. Но зато мы с уверенностью могли заявить, что человечество не погибло, ведь мы, горожане Сомнус-Сити, жили и развивались изо дня в день!

Вот и ты, дорогая моя героиня, с детства бережно хранила в сердце маленькую, но важную, как тогда казалось, цель. Все, о чем ты думала – идеальное выступление. Гимнастика была для тебя всем: отдыхом и работой, призванием и принуждением одновременно.

Я слышал, будто раньше художественная гимнастика считалась спортом. Смешно! Гимнастика – это танец, единение души и тела. Это не просто набор движений, выполняемых под музыку, а целая история, которую рассказывает артистка. Гимнастика – не короткий номер, а образ жизни. Это то, чем жила ты до того, как все произошло.

Поэтому волнение перед выступлением окутывало тебя плотной вуалью. В зале собралось множество людей – их лица мелькали то тут, то там, сливаясь в одно сплошное пятно. Зрители кричали с трибун, и их голоса соединялись в один протяжный звук: настолько громкий, что кружилась голова.

Мастер убыстрения пульса под названием Тахикардия сделала свое, и сердце с бешеной скоростью забилось в груди. Твое худенькое тело трясло, как при судорогах. Постоянно вздрагивая то ли от холода, то ли все же от страха, ты пыталась сосредоточиться, но противные мурашки, бегающие по спине, не давали этого сделать. Ты закрыла глаза, стараясь унять дрожь и успокоить напуганные мысли, мечущиеся по голове, как запертые в клетке животные. Рядом не было никого, кто бы мог подбодрить.

«Только не бойся, главное: иметь цель», – ты повторяла заветные слова из детства, хотя верила в них с трудом. Наверное, поэтому не помогало. Всегда помогало, но не в этот самый момент. «Глупая первая», – напомнило подсознание, и ты окончательно перестала надеяться на успех.

– На ковре А Кэ один! – объявили по микрофону.

Ты обмерла: неподвижно стояла, словно кто-то связал ноги, и не слышала ничего вокруг. Только пульс неразборчиво стучал в ушах.

– Давай же! Иди!

Кто-то легонько толкнул тебя в спину. Обернувшись, ты увидела напряженное лицо тренера.

– Ну же, давай! – повторила она.

И ты послушалась: встала на носки, ну или, как это у вас, гимнасток, называется, на полупальцы, вышла на широкий ковер и невольно растянула рот в неудачном подобии улыбки, которой учили всех в Школе Гимнастики. И тут уголок верхней губы нервно задергался.

Все в этом зале было каким-то размытым и ненастоящим. Все здесь были чужими, и только родной алый обруч подбадривал, будто говоря: «Давай, ты сможешь! Что бы подумала НП, будь она здесь? А дедушка? Давай! Выступай! Ради них!»

Заиграла знакомая плавная музыка, и ты начала: неуверенно и неуклюже. Сперва движения поддавались нехотя, будто сердились на тебя. «Ну же! Соберись!» – ругала себя, но не могла совладать со страхом. «От первых нет никакого толку», – шептало подсознание, как бы ты ни старалась его заткнуть.

«Итак, шаги, поворот, беговая, прыжок, равновесие, переворот… – Ты повторяла заученные до автоматизма движения. – Стоп! Я сделала нормальный прыжок? Уже хорошо!» – эта мысль придала немного уверенности. И тут все пошло само собой, гладко, как по накатанной горке. Обруч, к твоему удивлению, слушался, и все выходило не так уж и плохо. Еще один прыжок. «Надо же – получилось! Снова поворот, бросаем обруч, бочка…»

Ты вспомнила о заключительном прыжке, во время которого должна была подбросить предмет, а потом поймать его. У тебя редко получались прыжки. А этот элемент давался особенно сложно.

«Так, соберись. – Сердце бешено билось в такт музыке. – Шаг, галоп… И прыжок…» Ты подкинула обруч чуть позже, чем нужно. Все замедлилось. Ты повисла в воздухе и думала, что уже сделала этот прокля́тый прыжок. Как вдруг вспомнила про обруч, который непослушно полетел в сторону. Ничего не понимая, ты потянулась за ним. Тут сердце екнуло, и тело парализовало. Ноги подкосились, несчастный обруч ускакал к столу судей, а ты с грохотом свалилась на ковер и…

«Кажись, старшилка потеряла сознание», – было последним, что ты услышала до того, как лишилась чувств.

Но твое сознание отчаянно пыталось бороться, вырываясь из коварных рук тьмы: «Нет, я должна вернуться! Я обязана доказать всем, что первенцы могут быть сильными!»

Ты проваливалась в безвременье все глубже. Параллельно стирались границы с реальностью. «Почему я упала? Потому что первая? Из-за этого дедушка не пришел посмотреть, оставив меня одну?.. Каждый сам за себя…» Ты всегда стыдилась своего порядка рождения в семье, поэтому и не надеялась, что все получится, и ты станешь…

В виски больно ударило. И мысль медленно ускользнула из головы. «Кем я стану?..» – удивилась ты. Неимоверная боль пронизывала тело, будто заставляя забыть, но ты отчаянно пыталась вспомнить: «Что я стану?..» Мысли пустились в пляс. И слова, которые совсем недавно четко вертелись в голове, принялись медленно осыпаться: отколупываться, словно штукатурка, отслоившаяся от старой стены. «Я стану?..» Тебе показалось, что на секунду ты впала в бессознательное состояние, но тут же вырвалась из него. «Я?.. Что я?..» Неуверенные вопросы молниями замелькали в голове – эти бессмысленные сочетания слов отчего-то казались такими важными. «Что?..» Судорожно пытаясь ухватиться за поспешно убегающие мысли, ты запутывалась лишь сильнее.

Но в одну секунду у тебя получилось. Несколько слов возникло в сознании из ниоткуда. Они старались сбежать, но ты твердо схватила непослушную мысль за хвост. И я обязательно стану… Я обязательно стану… Обязательно стану… Стану… Я стану…

«Гордостью близких», – это предложение, словно эхо, каким-то крохотным отголоском отразилось в сознании.

– А-а-ах!

Легкие мгновенно налились холодным воздухом. Тело резко подалось вперед, но сразу же вернулось в горизонтальное положение: что-то мешало ему приподняться. Часто дыша, ты открыла глаза, но яркий свет заставил закрыть их обратно.

Привыкнув к освещению, ты все-таки смогла осмотреться. На шее и ногах были затянуты тугие ремни из грубого материала, который натирал кожу. К рукам тянулись прозрачные трубки и провода с присосками неизвестного предназначения. Замкнутое пространство, в котором ты находилась, оказалось небольшим: твердая койка, а сверху стеклянная куполообразная крышка, за ней, по всей видимости, белый потолок. Ты поморгала несколько раз для уверенности и задумалась, что же делать теперь.

– Я одна, – вдруг случайно соскочило с губ. – Каждый сам за себя…

«Откуда это?» – удивилась ты и только тогда осознала, что совсем ничего о себе не помнила – подобно тому, как сейчас вновь забыла эту историю. Некое ощущение неполноценности заполнило вены пульсирующей пустотой, словно у тебя не доставало руки или ноги. Это была не вся ты. Только часть. Оболочка.

Ты понимала, что девочка, что тебе, наверное, в районе тринадцати лет. А вот имя…

Неожиданно послышался трубный вентиляционный шум, и на тебя накатило цунами усталости. Борясь с тем, чтобы не уснуть, ты заметила едва заметное движение за стеклом.

– Помогите, – обессилено прошептала и потянулась к крышке.

Ты полностью выставила руку вперед и уткнулась в холодную поверхность. Не сразу ты поняла, что стекло подрагивает, и лишь когда вибрация перешла на кисть, отвела руку в сторону. А на запотевшем стекле остался бледный след ладони.

«Выглядит как облако на небе. Оно бесподобно…» – подумала ты и удивилась, почему неожиданно вспомнила небо – не просто слово, а образ: что-то бескрайнее, голубое и покрытое белыми пятнами.

За стеклом вновь появился нечеткий силуэт, и ты потянулась рукой. Человек сразу отпрыгнул. Потом он вернулся, склонившись к стеклу почти вплотную так, что получилось разглядеть очертания его лица. Твоих познаний хватило, чтобы распознать в них подростка противоположного пола.

Парень приложил к стеклу лист с корявыми записями. На фоне белого потолка рядом с бумагой того же цвета отчетливо мелькнула красная линия. Что это, понять тебе не удалось.

– П-ри-вет, – неуверенно прочитала ты и добавила чуть громче: – Привет!

Он отошел от стекла и вернулся с новой запиской, но уже подлинней:

Башка не раскалывается? Норм ся чувствуешь?

Ты кивнула, удивившись стилю речи незнакомца. Следующая записка гласила:

Окей. Помнишь че нить о себе?

– Нет. – Покачала головой.

Новый лист бумаги, на этот раз желтый:

Сейчас я открою крышку.

Кивнула. Нетерпение и страх только росли.

Следующие предложения были написаны на газете – видно, бумага закончилась:

Свет будет ярким. И может стать больно. Не очкуй.

Послышался прежний пугающий звук. Заработал вентилятор, и в висках застучало. Ты и не предполагала, что будет настолько больно.

Спустя, как тебе показалось, вечность, шум и боль прекратились, и стеклянная крышка с легким свистящим звуком отъехала в сторону.

Ты сделала вдох, и холодный воздух обжигающе коснулся кожи. Парень оказался прав: все ощущения в этом мире были сильнее, чем там, за стеклом – свет ярче, воздух холоднее, а боль острее.

Ты очутилась в небольшом помещении с белыми стенами. Многочисленные лампы отлично освещали комнату, и это помогло отчетливо разглядеть все, что здесь находилось. К стенам теснились шкафы с баночками, наполненными пилюлями. Около аппарата, в который ты была погружена, стоял прибор с десятком кнопок и проводов, ведущих к твоему телу.

Лишь через несколько минут, свыкнувшись с новыми ощущениями, ты обратила внимание на коренастого парня, который терпеливо ждал, пока ты придешь в себя.

– Эм, ну типа еще раз дарова, – довольно низким, но дружелюбным голосом сказал он. – Я УР два, а тя как звать?

Ты, не стесняясь, разглядывала первого увиденного человека – он был одет во все черное: черные штаны, черную куртку и черную шапку, из-под которой виднелись, на удивление, не черные, а каштановые волосы. На груди у парня висел небольшой кругляш с надписью «УР-2». «И почему он в шапке? – поначалу удивилась ты, но потом сама ответила на свой вопрос: – Ну конечно, в такую-то холодрыгу!» Переведя взгляд на себя, ты осознала, что лежишь в одной лишь ночнушке. Но кругляша с обозначением твоего имени на ней не оказалось.

– Эй, ты в норме? – обеспокоенно спросил УР-2, заглядывая тебе в лицо.

– Кажется, да. – Ты попыталась улыбнуться.

– Хлебнуть хочешь? – Он повернулся к столу и, налив в стакан воды, протянул его тебе.

Ты попыталась приподняться, но ремни вновь тебя удержали.

– Видно, они не хотят меня отпускать, – заметила весело. Внутри все еще клубился темный ком тревоги, но его засвечивала яркая вспышка желания понравиться другому человеку, наладить контакт. Судя по всему, с УР-2 ты раньше была не знакома.

– Ах, дырявая башка! – УР-2 рассмеялся – добрый знак: у тебя получалось общаться.

Затем подошел ближе и аккуратно расцепил ремень на твоей шее.

И вот снова перед глазами проскочила красная линия. Ею оказался плетеный браслет с металлической бусиной-звездой, притаившийся на запястье твоего собеседника. В том, что накачанный здоровяк, носил такую хрупкую вещь, таилось нечто трогательное и сокровенное. Тебе сразу же захотелось узнать, чем она была ему дорога. Но сейчас были заботы и поважнее: ты наконец-то смогла подняться, интенсивно разминая суставы, которые успели затечь. УР-2 потянулся к ногам, но ты его остановила:

– Я хочу сама. – И добавила как можно доброжелательнее: – Чтобы пальцы размять.

– No problems, – равнодушно пробормотал он и уселся обратно.

Расцепляя ремни на ногах, ты обводила помещение изучающим взглядом.

– Скажи, пожалуйста, – начала аккуратно, отсоединяя резиновые присоски, которые отходили с трудом и оставляли следы на теле, – где это мы? Что тут делаем? И почему я ничего не помню? И…

– Эй, эй, полегче. – УР-2 улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. – Давай-ка по порядку.

– Хорошо. – Развернувшись на койке, ты осторожно спустила ноги. – Можешь сказать, кто я такая?

– Эм… Ну, я тут почекал твои доки, тебя, вроде как, А Кэ один звать. – Сосредоточенно глядя на какие-то листы, парень почесал затылок.

– А почему я ничего не помню? Как тут оказалась? И вообще где мы? – Ты глядела на свои болтающиеся в воздухе ноги с детской радостью. Вот, знала ведь, что это ноги – уже хорошо! Значит, что-то все-таки помнила. Другое дело, если бы забыла названия окружающих тебя предметов.

Несмотря на отсутствие ответов, пустота внутри медленно наполнялась ощущением безопасности.

– Мы ща в кабинете заморозки. – УР-2 повторно протянул тебе стакан с водой, стеклянная поверхность которого обожгла ладони прохладой. – А кабинет заморозки находится в дурке, ну, то есть в больнице.

– А что за заморозка? Это какая-то методика лечения, да?

УР-2 смерил тебя удивленным взглядом:

– Рили не въезжаешь?

Ты рассеянно покачала головой. Выходит, не все об окружающем мире ты помнила. Как вообще работала твоя память?

– Ну-у-у. – Он снова почесал затылок, позволяя браслету выглянуть из-под куртки. – Заморозка – это тип крышка, ну то есть наказание для барыг всяких… Ну, это самое, для преступников, короче. Это типа погружение в анабиоз на какое-то время. Ну, разумеется, есть свои минусы. Один из побочных эффектов – это потеря памяти.

– Получается… Я что, преступница? – Тревога вернулась в сердце, заставляя его трепетать.

– Ну-у-у… что-то типа того. – УР-2 стыдливо опустил взгляд, словно сам совершил преступление.

Силы, которые только начали к тебе возвращаться, вновь отступили. Вены заполнила пульсирующая пустота. Казалось, ты больше никогда не сможешь поднять себя с места.

– А что я сделала? – Этот вопрос дался тебе нелегко.

– Слушай, я ваще хэзэ. – УР-2 пожал плечами и стянул с головы шапку. – В твоем деле это не указано. Балин, странно все это.

– Я даже не помню, что сделала… Надеюсь, это не было что-то ужасное…

– Да не парься! Это зафигачила не ты, а типа твоя старая копия, сечешь? Да и ваще у нас в городе по всяким пустякам упекают…

– Правда? – Эти слова подействовали на твою кровь лекарственным уколом. – Но смогу ли я выйти отсюда? Хотя бы на минутку, пожалуйста. – Ты соединила ладони в умоляющем жесте. – Мне бы просто посмотреть на небо. Знаешь, оно такое красивое и…

– На небо? – УР-2 нахмурился и тряхнул копной лохматых волос. – Ты че, и это не знаешь?

– В общем, с грибами кончились – взял сырные, – вдруг раздался другой, более высокий, но тоже мальчишеский голос. И через несколько секунд в дверном проеме появилась спина незнакомца. Он нес что-то объемное и не мог закрыть дверь руками, поэтому толкнул ее ногой, но немного не рассчитал и стукнулся головой о косяк. Многочисленные пакеты посыпались из его рук, покрывая парня крошками. Он наклонился, чтобы собрать то, что уцелело: – Да уж, Волк, хорошо, что этот позор никто, кроме тебя, не видел. Балин! Я еще и газировкой рубашку закапал. Вот лох. Все время забываю, что слишком высо…

Наконец собрав все пакеты, парень поднялся и обернулся. Сначала его веселое лицо показалось тебе приятным, но когда спустя мгновение его взгляд скользнул в твою сторону, оно ужасающе искривилось:

– Э-э-э…

– Воды? – Ты протянула ему стакан с жидкостью, к которой так и не притронулась: ему она, наверное, была нужнее.

– Прошу прощения, но что она тут делает? – обратился он к УР-2, игнорируя твой жест. – Ты что, ее разбудил?

– Ну-у-у, не совсем… Я сам хэзэ, как так вышло, – оправдывался тот.

– Да разрази меня бессонница, я доверил тебе кабинет, а ты-ы-ы, – новоприбывший парень принялся нервно шагать по помещению взад и вперед.

Ты же в это время с невероятной скоростью моргала, предполагая, что может случиться с тобой теперь.

– Гори все синим пламенем! Дядя и так считает меня бесполезным… А теперь к нам будет удвоено внимание, и мы не сможем спокойно планировать побег. Что ты наделал?.. Это дело всей моей жизни! Нужно срочно вызвать полицию.

– Полицию? – рассеянно выдохнула ты. – Прошу, не надо полиции…

– Извините, но вас никто не спрашивал, – сердито кинул парень, продолжавший мерить кабинет шагами.

– Э-э-э, рили, не надо нам мусоров, – заступился за тебя УР-2 и, расправив широкие плечи, подошел вплотную к другу. Он был гораздо ниже, но зато, в отличие от худощавого дружка, выделялся мускулистым телосложением. Сложно было догадаться, кто одержал бы победу в драке, если бы та состоялась. Но УР-2 всего лишь перешел на громкий шепот: – Слушай, брат. Не думаю, что эта милая девочка, – он указал пальцем на тебя, – преступник! Это ошибка! Или кто-то специально упек ее в крио-сон. У нее даже в деле ничего не указано.