Kitabı oku: «Воспоминания тела. Психофизиология и терапия психологической травмы», sayfa 4

Что такое память?

Мы встретились в девять.

Нет, в восемь это было.

Пришел я в девять ровно.

О нет, ты опоздал.

Я помню хорошо…

Джиджи

Исследование памяти – систем памяти и функций памяти – весьма обширная и набирающая обороты область науки. Особый интерес к ней возник в 1960-х годах, а с 1990-х годов и до сих пор эти исследования не сбавляют своего устойчивого, динамичного темпа. Одной из причин такого повышенного интереса является спор о травматических воспоминаниях.

Память: основные постулаты

В целом, память – это запись, хранение и воспроизведение информации, получаемой из внутренней и внешней среды. Все органы чувств отвечают за то, как мы воспринимаем мир. Мозг обрабатывает восприятие и сохраняет его в виде мыслей, эмоций, образов, ощущений и поведенческих импульсов. Когда эти сохраненные элементы вызываются из памяти, это называется воспоминанием. Чтобы какая-то часть информации стала воспоминанием, она должна пройти по крайней мере три основных этапа: кодирование – то есть процесс записи или запечатления информации в мозге; хранение в памяти, при этом важно, как и как долго хранится эта информация; и извлечение из памяти сохраненной информации для возвращения ее в сознание. На самом деле процесс запоминания мозгом очень похож на компьютерную память. Написание слов на экране кодирует информацию в компьютере. Но это временно, пока информация не сохранена в файле, что сродни сохранению в памяти. После сохранения в файле эта информация остается бездействующей до тех пор, пока не будет извлечена путем повторного открытия файла («воспоминание»). Как и в случае с воспоминанием в мозге, сохраненный компьютерный файл иногда бывает трудно переместить.

Некоторые виды информации имеют больше вероятности сохраниться в отличие от других. Чем выше значимость и эмоциональный заряд – как положительный, так и отрицательный, – тем больше вероятность того, что такая информация (или событие, состоящее из нескольких частей информации) будет сохранена (Schacter, 1996).

Долговременная и кратковременная память

Всего каких-то сорок лет назад считалось, что память означает лишь одно: помним мы что-то или нет. То, что мы сейчас называем долговременной памятью, было единственно признанным явлением. Когда память подводила, это называлось забыванием или, в экстремальных случаях, амнезией. Считалось, что наши переживания запечатлеваются в коре головного мозга, как на видеокассете, а память была воспроизведением этого видео. Эта теория к тому же была подтверждена исследованиями стимуляции мозга, проведенными Уайлдером Пенфилдом. Эти хорошо известные эксперименты увлекательны, однако вводят в заблуждение. Проводя эксперименты на пациентах с эпилепсией, Пенфилд произвольно стимулировал области височной доли мозга и записывал «воспоминания» пациентов (Penfield & Perot, 1963). Некоторые из них поразительно подробно описывали свои сенсорные образы. Однако Пенфилда раскритиковали за его «открытие». Оказалось, что во время прямой стимуляции мозга так называемые «воспоминания» возникали у менее чем 10 % его пациентов, при этом подлинность ни одного из них не была подтверждена: не было никакого способа отличить настоящее воспоминание от вызванной галлюцинации (Squire, 1987).

Примерно в 1960 году ученые предположили наличие двух разных систем памяти: долговременной памяти и новой категории, названной кратковременной памятью. При этом в то время не существовало теории о том, где именно в мозге находится каждый из данных видов памяти или какие системы мозга отвечают за них. Однако было ясно, что за кратковременную память отвечает система мозга, отличная от той, которая отвечает за долговременную память. Так родилась концепция множественных систем памяти, существующих в мозге, которая в настоящее время принята за норму (Nadel, 1994; Schacter, 1996).

Кратковременная память задействуется при запоминании телефонного номера от момента, как вы его увидели на бумаге или услышали, до момента, как вы его набрали, при запоминании ответов на тесты во время зубрежки в ночь перед экзаменом или лица вашего официанта, когда вы сели за столик в кафе. Такие вещи обычно быстро ускользают из памяти, точно так же, как и слова, написанные на экране компьютера, быстро теряются, если они не сохранены в файле. И это, скорее всего, хорошо, поскольку не дает мозгу засоряться обилием ненужной информации: нет необходимости помнить десять лет каждый ужин в ресторане, каждый рекламный звонок и прочее. К сожалению, с возрастом эта кратковременная память часто начинает ослабевать: «Что я только что хотел сделать?», «Это слово вертелось у меня на языке…»

Долговременная память – это именно то, что подразумевает ее название. То есть те элементы информации, которые хранятся постоянно – независимо от того, вызываются они когда-либо в сознании как воспоминание или нет.

Однако память – это намного больше, чем просто продолжительное хранение того или иного элемента информации. Какие части сохраняются в памяти, где они хранятся, как мозг их сохраняет, – ответы на все эти вопросы необходимы для дальнейшего понимания того, что такое память.

Имплицитная и эксплицитная память

В конце 1980-х – начале 1990-х годов идея множественных систем памяти получила широкое признание. Важным открытием того времени стали два новых вида памяти: эксплицитная и имплицитная. Эти две самостоятельные системы памяти отличает друг от друга то, какой тип информации в них хранится и как она извлекается. В таблице 2.1 представлены различия между эксплицитной и имплицитной системами памяти.

Эксплицитная память

Эксплицитная память – это то, что мы обычно имеем в виду, когда используем термин «память». Иногда ее называют декларативной памятью, и она состоит из фактов, концепций и идей. Когда человек сознательно думает о чем-то и описывает это словами – либо вслух, либо в уме, – он пользуется эксплицитной памятью. Эксплицитная память зависит от устной или письменной речи, то есть слов; речь необходима как для хранения, так и для извлечения эксплицитных воспоминаний.

Таблица 2.1. Виды памяти.

Данная таблица сходна с таблицей, предложенной в работе Ховдестада и Кристьянсена (Hovdestad and Kristiansen, 1996, c. 133).

Мнение, идея, история, факты дела, рассказ о воскресном обеде у бабушки – все это примеры элементов информации, которые будут сохраняться в эксплицитной памяти. Однако эксплицитная память – это не просто факты; она включает в себя также запоминание действий, требующих обдумывания и пошагового следования, например, при решении математического уравнения или выпечке торта. Именно эксплицитная память позволяет рассказывать историю своей жизни, описывать события, облекать переживания в слова, выстраивать хронологию, извлекать смысл.

Эксплицитная память о травмирующем событии (или любом событии, если на то пошло) предполагает способность вспомнить и пересказать событие как связный нарратив. Другой аспект эксплицитной памяти – хронологическое размещение события в соответствующем слоте истории жизни человека. В настоящее время существует предположение, что некоторые случаи ПТСР могут быть частично вызваны тем, что воспоминание о травмирующем событии каким-то образом оказалось исключенным из эксплицитного хранения.

Имплицитная память

Эксплицитная память зависит от речи, имплицитная память обходится без нее. Эксплицитная память включает в себя факты, описания и действия, основанные на мышлении; имплицитная память заключает в себе рутинные и автоматические действия, а также бессознательные состояния. Имплицитная память хранит бессознательные действия до тех пор, пока они не станут сознательными, переходя в эксплицитную память, которая облекает в слова или придает смысл запомнившейся операции, эмоции, ощущению и прочее.

Имплицитная память, изначально называемая процедурной или недекларативной, связана с хранением и воспроизведением заученных действий и моделей поведения. Без имплицитной процедурной памяти выполнение некоторых задач было бы в лучшем случае трудоемким, в худшем – невозможным. Хорошим примером здесь может послужить езда на велосипеде. Имплицитная память позволяет ездить на велосипеде, не думая об этом. Хотя у человека может присутствовать эксплицитное воспоминание о том времени, когда он учился кататься на велосипеде – в котором зачастую присутствуют мама или папа, держащиеся за сиденье и бегущие рядом, – обычно при езде на велосипеде человек не использует эксплицитную нарративную память. Если бы при этом человек полагался исключительно на эксплицитную память, ему было бы необходимо выстроить нарратив, а затем следовать ему шаг за шагом, как в рецепте:

Я стою справа от велосипеда, лицом к нему. Я берусь руками за руль. Затем, стоя правой ногой на земле, я заношу левую ногу над велосипедом, неловко приземляюсь левой ягодицей на сиденье; велосипед наклоняется вправо. Я продолжаю держаться за руль обеими руками и отталкиваюсь от земли правой ногой. Одновременно я переношу свой вес в области ягодиц влево, чтобы они оказались по центру сиденья. Я быстро нажимаю на левую педаль, толкая ее вперед и вниз. Когда я это делаю, правая педаль, на которой стоит моя правая нога, движется назад и вверх. Когда она достигает верхнего положения, я жму на правую педаль правой ногой, толкаю ее вперед и вниз. Я продолжаю поочередно нажимать на каждую педаль вперед и вниз. Велосипед движется вперед. Я сижу на сиденье, держусь прямо, контролируя равновесие, держа голову прямо и позволяя бедрам двигаться из стороны в сторону…

Никто не будет ездить на велосипеде, опираясь на такой эксплицитный нарратив. Они так никогда никуда не доберутся. Очевидно, что эксплицитное воспоминание подобной процедуры – процесс весьма затратный и трудоемкий. Так что имплицитная память, безусловно, имеет множество преимуществ. Однако, когда дело доходит до воспоминаний о травмирующих событиях, имплицитные воспоминания, не связанные с эксплицитными воспоминаниями, могут доставлять проблемы. Дело в том, что травматические события легче фиксируются в имплицитной памяти, поскольку миндалевидное тело не поддается воздействию гормонов стресса, которые подавляют активность гиппокампа. Вне зависимости от того, насколько велико возбуждение, миндалевидное тело продолжает полноценно функционировать. В некоторых случаях тревожные эмоции, тревожные ощущения в теле и сбивающие с толку поведенческие импульсы могут существовать в имплицитной памяти без доступа к информации о контексте, в котором они возникли, или о том, что они означают.

Обусловленная память

Имплицитная память включает в себя поведение, усвоенное с помощью классической выработки условного рефлекса (классическое обусловливание, КО) или с помощью оперантного обусловливания (OО). Эти теории могут быть вам знакомы, поскольку их обычно преподают на курсах базовой психологии. Указанные виды обусловливания, какое-то одно или сразу оба, могут определять реакции на травму у людей с ПТС и ПТСР.

Классическое обусловливание

Классическое обусловливание, открытое Иваном Павловым, заключается в сопряжении известного стимула с новым условным стимулом (УС), чтобы вызвать новое поведение, называемое условным рефлексом (УР). В знаменитом эксперименте Павлова он научил голодную собаку выдавать физиологическую реакцию на колокольчик, как если бы это была еда. Он несколько раз звонил в колокольчик (УС) непосредственно перед тем, как подать собаке еду. Разумеется, это вызывало у собаки слюноотделение – нормальная реакция (Р) при виде и запахе пищи. Данная последовательность была повторена много раз. В конце концов колокольчик стал ассоциироваться у собаки с едой. Затем Павлов убрал раздражитель в виде пищи и только позвонил в колокольчик. И снова у собаки выделилась слюна (УР). Больше не было необходимости давать собаке пищу, чтобы вызвать теперь уже условную реакцию (Павлов, 1927/1960). То, что когда-то было нормальной реакцией на раздражитель в виде пищи, стало условной реакцией на звонок:

колокольчик → пища → слюноотделение

становится:

колокольчик → слюноотделение

Классическая обусловленность особенно актуальна, когда мы говорим о ПТСР. Вполне вероятно, что именно этот процесс является тем механизмом, что лежит в основе феномена так называемых травматических триггеров. Проще говоря, во время травматического события могут сформироваться сигналы, которые в дальнейшем будут ассоциироваться с травмой, и в дальнейшем эти сигналы могут вызывать аналогичную реакцию (УР). Например, если женщина была изнасилована мужчиной в красной рубашке (УС) и при этом испытала ужас (Р), она может позже, увидев красный цвет (УС), очень испугаться (УР). Если в ее мозге было записано достаточно информации об эпизоде изнасилования, она может установить связь своих ощущений с ним и тем самым уменьшить степень своей реакции: «Да, понятно – красный цвет пугает меня, потому что он напоминает мне о том времени, когда меня изнасиловали». Однако, даже если она не помнит какое-то количество информации из травмирующего эпизода, реакция все равно может проявиться. Это одно из следствий классически обусловленной имплицитной памяти: наличие автоматических реакций в отсутствие когнитивного, фактографического мышления. В случае перенесенной травмы реакции обычно очень неприятные и стрессогенные. Триггеры (в данном случае красный цвет) часто вызывают довольно интенсивную реакцию. При этом человек не знает о ее причине до тех пор, пока не установит связь с событием, изначально вызвавшим ее, – будь то спонтанно или с помощью психотерапии.

Еще одна проблема, связанная с феноменом триггеров, заключается в том, что их может быть очень трудно отследить. Классическое обусловливание может создавать целые цепочки обусловленных стимулов таким образом, что индивидуальный триггер (УС) может находиться на расстоянии нескольких событий от исходного сценария стимул – реакция. Так, собаку, которая научилась выделять слюну при звуке колокольчика, можно научить выделять слюну при мигающем свете, просто подключив колокольчик к свету (второй УС). То же самое может произойти после приведенного выше случая изнасилования. Позже та же самая женщина идет по улице мимо магазина тканей, витрина которого вся задрапирована красным материалом (первый УС). В нескольких шагах от магазина ее сердце начинает учащенно биться (УР), и она чувствует головокружение. Она не знает, что с ней происходит, и ее беспокойство перерастает в приступ паники. Если ее сознание не выдает ей подсказки о том, чем именно вызвана паника, она может найти свое объяснение, которое имеет для нее смысл, и прийти к выводу (сознательно или бессознательно), что на этой улице есть что-то небезопасное. Позже она может избегать прогулок по этой улице (второй УС). Если этот паттерн продолжится без коррекции, у нее в конечном счете может возникать приступ паники от выхода на любую улицу (третий УС), а затем развиться агорафобия, когда она будет не в состоянии вообще выходить на улицу, неизвестно почему. Это, конечно, не единственное объяснение агорафобии, но очень правдоподобный сценарий того, как она может развиться. Классически обусловленные ассоциированные кластеры травматических триггеров будут все больше ограничивать жизненный потенциал человека, усугубляя поведенческие паттерны избегания и ухудшая его состояние. (Чарли распространил свой страх перед определенным типом собаки, которая напала на него [УС], на всех собак [второй УС] – независимо от того, как они выглядели [большие/маленькие] или как они вели себя [агрессивные/добродушные]. Его жизнь стала ограниченной, поскольку вид любой собаки, даже на расстоянии или на поводке, заставлял его сердце учащенно биться, а кожу покрывал холодный пот.)

Память в отсутствие памяти. Классическое обусловливание помогает прояснить, как можно реагировать на напоминание о травмирующем событии без воспоминания об этом событии. Один интересный случай на заре психологии дает нам простую, но увлекательную демонстрацию этого.

Одна из пациенток французского врача начала XX века Эдуарда Клапареда не могла создавать новые воспоминания вследствие повреждения мозга. Каждый раз, когда доктор встречался с ней, это было так, словно они увиделись впервые. Она не помнила его, даже если в последний раз видела его всего несколько минут назад. Заинтересовавшись этим, доктор Клапаред придумал эксперимент. Однажды он вошел в смотровую, как обычно протягивая руку для приветствия; однако в этот раз он спрятал в ладони гвоздь. И как обычно, она пожала его руку, но тут же отдернула ее, почувствовав неожиданную боль. Когда врач впоследствии встретился с пациенткой, она отказалась пожать ему руку, но не смогла сказать почему (Claparede, 1911/1951).

Знакомство с теорией систем памяти дает нам понимание этого, казалось бы, феноменального явления. Пациентка Клапареда в действительности была способна создавать новые воспоминания, просто не эксплицитные. Вследствие классического обусловливания ранее нейтральное поведение (рукопожатие) стало сочетаться с условным стимулом (боль), вызывая условную реакцию (шараханье из-за страха боли). Потребовался всего один раз, чтобы сформировать реакцию. В следующий раз, когда появился врач, пациентка отказалась пожать ему руку (условная реакция). Ее имплицитная система памяти была полностью дееспособна. Ее рука помнила болезненный укол, и ее рука помнила, как она отпрянула. И не хотела испытать это снова. Пациентка запомнила доктора, хотя и не в том обычном смысле, какой мы вкладываем в понятия «узнавание» и «память».

Оперантное обусловливание

Оперантное обусловливание, которое впервые стало нам известно из работ Б. Ф. Скиннера, подразумевает формирование поведения с помощью причинно-следственной системы положительного и/или отрицательного подкрепления. Модификация поведения основана на оперантном обусловливании. В типичном эксперименте по методике Скиннера птицу учат нажимать клювом на педаль, чтобы получить пищу. Птица получает вознаграждение в виде нескольких зерен каждый раз, когда выполняет желаемое действие, в данном случае клюет педаль. В конце концов такое поведение становится автоматическим. То, что начинается как случайное событие – когда птица первый раз случайно нажимает на педаль, – быстро формирует ассоциацию и усваивается благодаря вознаграждению в виде пищи. Затем птица может намеренно нажимать на педаль, когда ей захочется еще зерна.

случайное действие → награда → обусловленное поведение → награда

Именно с помощью этого метода животных-актеров обучают выполнять, казалось бы, невыполнимые задачи. Желаемое поведение, такое как поворот по часовой стрелке, разбивается на небольшие шаги, при этом каждый шаг вознаграждается: сначала поворот ноги, затем поворот головы, затем полуоборот всего тела и т. д. (Skinner, 1961).

Оперантное обусловливание лежит в основе формирования всех видов поведения, сознательного и бессознательного, во всех сферах жизни. Поведение, которое является предпочтительным и, следовательно, вознаграждается (положительное подкрепление), учащается. Поведение, которое нежелательно и, следовательно, наказывается (негативное подкрепление), снижается по частоте или вообще исчезает. У людей оперантное обусловливание является общим механизмом формирования поведения детей, друзей, коллег, супругов – всех. Как только поведение сформировалось, процесс, который способствовал его формированию, исчезает из осознания (если он вообще был осознанным), и сформированное результирующее поведение остается в виде имплицитной памяти. Многие модели поведения и привычки были впервые сформированы оперантным обусловливанием – например, когда мы учимся говорить «пожалуйста» и «спасибо». Похвала, удовольствие, появившийся контакт усилят поведенческую модель; неодобрение, боль и отчуждение приведут к ее угасанию.

Травматические инциденты также могут формировать поведение посредством оперантного обусловливания. Когда это происходит, могут развиться адаптивные реакции на стресс. Например, трудности человека с выступлениями перед публикой могут уходить своими корнями в детство, когда решительная, уверенная речь вызывала жесткие ответные действия. Когда естественные побуждения к уверенной речи ассоциируются с наказанием, они угасают. Такой человек, столкнувшись с ситуацией необходимости публичного выступления – или выступления на деловой встрече, – может испытать приступ тревоги или паники с соответствующими симптомами: учащенное сердцебиение, холодный пот, затрудненное дыхание и т. д.

Когда травматический инцидент повторяется, как в случае физического или домашнего насилия, инцеста или издевательств, ментальные, эмоциональные и поведенческие стратегии адаптации могут стать привычными, закрывая возможность использования других вариантов реагирования даже в менее стрессовых обстоятельствах. Те, кто подвергался домогательствам или избиениям в детстве или подростковом возрасте, позже могут оказаться уязвимыми для сексуального и иных видов насилия, поскольку их естественные импульсы к самозащите и протесту (физическому и словесному) были в свое время подавлены. Ожидание оскорбительного обращения со стороны других или собственные неудачные попытки противостояния могут упорно сохраняться в человеке, несмотря на дальнейшие неопровержимые доказательства того, что это больше не так. Поведение и убеждения, обусловленные травматическим событием, по всей видимости, обладают большей устойчивостью, чем те, что продиктованы меньшей степенью стресса. Даже одного случая неудачной или жестоко подавленной стратегии выживания во время травмирующих обстоятельств может быть достаточно, чтобы исключить это поведение из стратегий выживания человека.

Из позитивного можно сказать, что оперантное обусловливание может работать и в обратном направлении. Когда стратегии, используемые для противодействия травмирующей угрозе, оказываются успешными, они закрепляются и с большей вероятностью будут использованы снова. Иногда это называют прививкой от стресса.

Воспоминания, обусловленные состоянием

Воспоминания, зависящие от состояния, – еще одно важное явление, связанное с травматической памятью. Когда текущее внутреннее состояние воспроизводит внутренний порядок, сформированный во время пережитого события, это может спонтанно активировать детали, настроения и другие состояния, связанные с этим событием. Данная теория нередко применялась к процессу обучения, доказывая, что информация, усвоенная во время определенных состояний, вызванных различными наркотическими веществами или алкоголем, лучше вспоминается при тех же условиях, то есть под воздействием того же вещества (Eich, 1980; Reus, Weingartner, & Post, 1979). Один наглядный пример – студенты колледжа, которые пытались использовать этот феномен в своих интересах в надежде увеличить свои шансы на успешную сдачу экзаменов. Их стратегия состояла в том, чтобы улучшить запоминание сложного материала, поедая шоколад во время подготовки, а затем съедая шоколад во время сдачи экзаменов. Однако неизвестно, определялся ли успех (как сообщали студенты) этой стратегии внутренним состоянием, вызванным повышенным уровнем сахара в крови и стимулятором в виде какао, или же психологическими ассоциациями с шоколадом. И, разумеется, нельзя отрицать, что все это было просто сфабрикованным оправданием студентов-сладкоежек.

Воспоминание, обусловленное состоянием, может случиться непроизвольно. Нередко травма активируется внутренним состоянием (учащенное сердцебиение или дыхание, особое эмоциональное настроение и т. д.), которое напоминает первоначальную реакцию на травму. Кроме того, этот процесс может быть запущен множеством классически обусловленных внешних триггеров: цветом, образом, вкусом, осязанием, запахом и т. д. Он также может быть вызван физическими действиями, нервным возбуждением или сексуальным возбуждением. Все, что напоминает о реакции на травму, будет являться возможным катализатором.

Кроме того, обусловленное состоянием воспоминание может вызываться положением тела. Это не обсуждалось в соответствующей литературе, однако является логическим продолжением этой теории и готовой областью для исследований. Обратная связь от постуральных проприоцептивных нервов может обладать такой же способностью к воспроизведению воспоминаний, что и проприоцептивные нервы внутренних ощущений, которые задействуются при воспоминаниях, обусловленных состоянием под воздействием наркотиков или алкоголя (о проприоцепции больше рассказывается в следующей главе). Если попросить клиента восстановить свою позу до и во время травмирующего инцидента, он в процессе часто вспоминает ранее скрытые детали события. Однако подобную технику следует применять с осторожностью, поскольку она может легко вызвать больше воспоминаний, чем клиент готов выдержать в данный момент (см. главу 5). Воспоминание, обусловленное положением тела, может быть вызвано невольно. Так, например, ребенок, подвергшийся физическому насилию, либо замирает, либо кричит, когда кто-то непреднамеренно перекидывает его через колено во время игры. (Травматическое воспоминание Чарли было вызвано ощущением давления на его правую ногу и видом Раффа, которого он заметил правым глазом – то есть повторением двух состояний во время нападения собаки. Прикосновение и схожий вид активировали воспоминания, обусловленные состоянием, и соответствующие реакции.)

Память и ПТСР

ПТСР представляет собой расстройство системы памяти. Люди с ПТСР не в состоянии связать свои симптомы с контекстом событий, которые они пережили. Они страдают от триггеров, обусловленных их состоянием, и/или других классически обусловленных ассоциаций, связанных с перенесенной травмой. Их травматические переживания свободно плавают во времени, не находя своего завершения и места в личной истории.

Понимание соматической стороны воспоминаний может дать ключ к пониманию особенностей памяти при ПТС и ПТСР. Это и будет темой нашей следующей главы.