Kitabı oku: «Волшебники разума. Взлет генетики»

1

Последний календарный день весны 31 мая вовсю вобрал в себя все признаки раннего лета, когда листья тополей приобретают уж туго зелёный цвет. Это не то, что неделю назад, в начале двадцатых чисел мая, когда листочки тополей едва светло-зелёные, отображающие расцвет поздней весны. Нет, уже дыхание лета. И цветы заполыхали красочно у входа в скверик, где он неприметно для всех расположился на скамейке.

С утра уже принял два укола, второй из них всего полчаса назад, потому никакой боли не чувствовал. И потянуло его вот на эту скамейку, что неподалёку от пятиэтажного дома, где на втором этаже их квартира. Так подышать свежим воздухом на часок и снова назад. Ибо вчера его выписали с больницы, выписали с онкологического отделения. И потому знал, что завтра обязательно увидит первый календарный день лета, увидит 1 июня. Но и знал потому, что это и будет последнее лето в его столь юной жизни. Ибо его выписали умирать…

Прохожие проходили мимо по своим делам, не обращая на него никакого внимания. Вот и молодая парочка, однако, неспешно проходила мимо, также, не удостоив его никаким вниманием, весь в пространстве одухотворенной радости, что всегда присуще всем молодым парам. И быть бы всегда идиллии в этом пространстве, которое совсем неожиданно нарушили, грубо, бесцеремонно…

Ох, бытие, порой нелицеприятное бытие реальности! И, конечно, его величество Случай, что нынче вывернулся, однако, жестоким образом. Именно в эти минуты, секунды навстречу этой парочке попалась изрядно подгулявшая компания. Хотя, кто кому попался. И как всегда частенько бывает в таких случаях, пошли всякие разные словечки от стороны компании, на что миловидно молодая парочка, решив, как бы, не обратить внимания, постаралась уж быстрёхонько прошмыгнуть мимо них. И было бы так, но во множестве случаев в такой компании, да найдётся обязательно какой-нибудь отморозок, что придаст случаю эдакую обострённость, что иногда может закончиться трагедией большой или маленькой.

Кажется, на этот раз дело и оборачивалось к такому недоброму повороту события. Ибо схватил этот отморозок вот этого парня из парочки за лацкан футболки, стараясь притянуть к себе, да выговорить какую-нибудь мерзость от мерзкой души, когда сознание давно находится в изменённом состоянии под давлением винных или спиртных паров. И, конечно, парень отмахнулся, как и положено нормальному человеку. И тогда вся вот эта компания обратилась в самую агрессивную сторону и приняла самый, что ни на есть, воинственный вид.

Он всегда с самого рождения был тщедушным телом, организмом, да и храбростью не отличался. Уж, какой из него уличный боец. Но в эти секунды у него, как никогда, взыгралось чувство справедливости. И потому, как-то неожиданно для него самого, но он решился на такой шаг в своей жизни, над которым верховенствует отвага.

Да, он решил помочь этой парочке. И пусть изобьют, а то, и убьют, всё равно ему умирать, всё равно для него завтра 1 июня наступает последнее календарное лето в его уж совсем юной жизни. Впервые в своей небогатой биографии, сплошь испещренной болезнями, он и отважился на такой адреналинистый поступок. Потому он встал со скамейки и обозначил этим вот такоё своё присутствие в данной обозначенной ситуации.

– Идите своей дорогой, чего пристали… – его не зычный, сиплый окрик, однако, в таком обостренном миге был услышан.

Подвыпившая компания обернулась, развернулась, да и молодая парочка также обратилась в пристальность внимания. И тут один из этой компании, возможно, самый резкий по реакции, изрыгая в воздух сплошь нецензурную брань, подошёл этакой бравой походкой ковбоя и сразу навернул ему по лицу, одним ударом ввергнув его обратно на скамейку, затем вдобавок поддал пинка по колену. Но совсем добивать не стал.

Может, каким-то наитием этот молодчик почувствовал, что перед ним совсем доходяга, живущий, доживающий последние дни на этом свете. Повернулся, сверкнув злобными глазами, на развороте выложив по привычке ли такой вот отбор из нецензурных слов, и направился, поспешил обратно к своей компании, что решительно настроилась учинить вроде казни над этим парнем, несмотря, невзирая на истеричные крики, вопль девушки, второй половинки этой парочки. И быть бы трагедии, вот такой кровавой развязке, когда откуда ни возьмись, огласил воздух неожиданно громкий звук, крик ли, ор, от которого на миг пришло всё в оцепенение. Что это было?

Этот звук принадлежал юноше, только исходил от него таким металлом, что встрепенулись все и всё вокруг…

О, это был юноша, от которого исходило буйное здоровье и неистовый дух. Тело его, как символ пышущего здоровья, было, однако, сухощавым, но жилистым неимоверно, кричащее о молниеносной резкости движений, такой мгновенной быстроте, выносливости физической. И, конечно же, источалась сила…

За ним, за его спиной немного поодаль стояли две девушки, что красота обеих подчёркнуто, выражено отразилась в этот тетивой натянутый, заостренный миг. Видать, его спутницы. Но откуда они взялись? Но внимание, прежде всего, обратилось на этого юношу, в котором отобразилось, выразилось присутствие воина, именно воина.

Компания подвыпивших, разнузданных отморозков, всё-таки, была храброго порядка. А может, это было оттого, что за ней имелось вот это самое численное превосходство? Как знать…

В этой компании подвыпивших отморозков нашёлся один такой здоровенный парень, такой атлет, у которого в мозгу первой же реакцией сыграли далеко не благородные мотивы, потому в кисти правой руки сверкнул клинок ножа. И клинок уж готов в данный миг так и обагриться кровью, но, конечно же, кровью этого юноши, дух которого был на взлёте под парусом истинной отваги в порыве благородства истинно высокого. Вот так и встали эти двое на обозрение окружающих.

У него не было нокаута, слегка нокдаун, который прошёл быстро, потому он увидел, заметил все детали этого невероятного происшествия.

Этот благородный юноша был точно как гепард саванны Серенгети. Этот благородный юноша ступал по асфальту тихо пружинисто, как по тропе охоты, дабы выдать затем стремительный старт, неистовый спурт, спринтерский бег которого и есть воплощение непревзойдённого рекорда для всего живущего вот на этой уникально благодатной планете со времён динозавров до нынешней эры ноосферы.

Так и есть. А затем этот благородный юноша произвёл приём – как молния удар ногой в лучших традициях каратэ, кун-фу, остриём носка точно по тыльной стороне кисти, сжимающей крепко нож, пока сжимающей. Через доли секунды отдалось болью, резкой болью у отморозка в этой части руки, что кисть разжалась мгновенно, а нож полетел, отлетел в сторону сверканием клинка в свете ясно солнечного дня. От неожиданного дебюта атлетичный отморозок сделал шаг назад, затем другой, чтобы изготовиться, тогда, как группировка из его сообщества замерла, больше не разнося всякий гул из отборно нецензурных выражений. Ибо действие продолжалось, лишь восходя к своему апогею, в котором и взыграется неистово и пыл агрессивности, и ярость разума, и дух воина…

То раздался пронзительный крик до тончайшей струны взорвавшейся интенсивности в лучших традициях каратэ, кун-фу, истошно дикий по невероятности, что тембр этого звука, как явления, парализующим током прошёлся по телу каждого, задев и его, теперь лишь наблюдателя на скамейке. То раздался, неистово разорвался «умерщвляющий» крик, вспыхнувшим эффектом на высоту такого тона, что пригвоздит, покарает самым жутким воздействием звуковых колебаний, но и сконцентрированной мысли, что выплеснет кипяток ментальной энергии точно на все каналы чувственности, но прежде, на разум оппонента…

Затем последовало действие…, этот благородный юноша стартовал неистово, взметнулся вверх высоко в крутящемся волчке, таким вот оборотом стремительной юлы на триста шестьдесят градусов с ровно рассчитанной траекторией до головы противника, уже лишившегося оружия, каковым являлся до недавних пор нож, ныне возлежащий на зеленеющих травах подле городских тополей.

Удар ноги в воздухе, как выстрел пистолета, попал в переносицу, что голова откинулась, как и ноги, тело чуть вверх оторвались от поверхности планеты, а затем вместе уже в нокауте и устремились на асфальт под силой вездесуще всесильной гравитации. И тупо глухой звук, как тихий гул, отразился от соприкосновения задней части головы, всего тела с асфальтом у скверика, и не встать…

А этот благородный юноша уж точно был как боевой робот, такой высокоорганизованный, высокоинтеллектуальный роботизированный андроид, запрограммированный по последней модели виндовс майкрософт с высочайшей оперативной памятью и навыком феноменального бойца от единоборств!

Группировка ошарашена, шокирована! А дальше для него, как невольного наблюдателя, произошло что-то вот такое из разряда невероятного, неподдающегося и логике разума, и наитию. Этот благородный юноша опять взмыл в воздух (не взметнулся в прыжке) никак, невзирая на гравитацию, будто парящий орёл, но это пока начало. Затем в полёте подхватил двоих крайних из группировки, взмыл не до небес, но до высоты второго этажа и… отпустил обоих на асфальтовый тротуар у скверика, что те, плохо сгруппировавшись, грохнулись подобно мешкам с картошкой. И стоны были отражением такой невероятности.

Остатки компании пустились наутёк, но убежишь ли, когда преследователь так и летит, реет над землёй, вылавливая каждого поодиночке, затем, же, взмывая вверх, но не выше второго этажа, так и отпускает теперь уж жертв, никак не отморозков, в свободный полёт. Но какой там полёт, когда всесильная гравитация всегда притянет, прижмёт к асфальту наотмашь, что ушиб или того хуже – перелом конечностей обеспечен. Но почему она – гравитация не властна над ним? Так и летит подобно птицам…

Всё было кончено. Сделав дело, благородный юноша возвращался к своим девушкам, двум прекрасным девушкам. Пока шёл к ним, молодая парочка – девушка и парень благодарили его в искреннем порыве, и тогда он указал на него, сидящего на скамейке, в ожидании неотвратимой смерти в будущем от болезни неизлечимой. По его указке, парень и девушка в том же порыве отблагодарили и его, отчего, конечно же, стало так на душе просторно, радостно. Но и этим не заканчивалось событие этого уж поистине неординарного дня.

От них, от этой троицы, которую составили вот этот сильный благородный юноша, летающий юноша и две девушки- красавицы, отделилась одна из них в направлении (куда?) к нему, именно к нему. Очарование этого дня продолжалось…

О, то была красавица, что остановилась в нескольких шагах от него, остановилась и улыбнулась, и изрекла, что звуки голоса её, как самая приятная мелодия, отразились в тёплом воздухе наступающего лета:

– Ты – молодец! У тебя благородство духа. Не каждый наделён таким даром души. Надеюсь, мы встретимся…

От неожиданности он лишь кивнул, тогда как губы, будто иссохшие, никак не смогли выразить подобия слов, в котором он с превелико поднятым настроением и выразил бы готовность на встречу…, а девушка тем временем повернулась и направилась обратно к спутникам. И дальше произошло такое, что заставило его привстать со скамейки с удивлением, изумлением…

Эта девушка, что удостоила его похвалы, такой, какой он никогда в своей ещё юной жизни, сплошь насыщенной лишь болезнями, не удостаивался, и этот парень – невероятный мастер единоборств и рядом с ним девушка, также красавица, на глазах его исчезли, растворились в воздухе…

Сон ли это? Но у него до сих пор побаливает скула от нанесенного удара.

Да, вот так на излёте короткой жизни на него нахлынула вот такая радость, такое соприкосновение к счастью! И в порыве таких радостных чувств он на время и позабыл, что пришёл сюда на скамейку, чтобы подышать воздухом в перерывах между уколами, чтобы ждать в эти дни, как жертвой на заклание, ждать неминуемой смерти, что наступит в это лето, последнее лето…

* * *

«Прекрасно светишь ты на небосводе,

О, Атон, живущий, начавший жизнь», – древнеегипетский фараон-реформатор Эхнатон. «Гимн Солнцу».

«Путь эволюции, конечно, будет отличаться от того, что имел место на Земле. События, случившиеся у нас, включая вымирание динозавров и исчезновение плиоценовых и плейстоценовых лесов, вероятно, в точно такой же последовательности не произойдут нигде больше во Вселенной. Но должно существовать много функциональных равнозначных путей с одинаковым конечным результатом. Весь известный нам ход эволюции, особенно данные, содержащиеся в ископаемых остатках черепов, свидетельствуют о тенденции увеличения разумности», – американский астрофизик Карл Саган. «Драконы Эдема. Рассуждения об эволюции человеческого мозга».

Зона Златовласки имеет значение. Геометрия, расстояние имеют значение. Спектральный класс звезды имеет значение. Он больше года не был дома. И вот лучи родной звезды…

Всё осталось так, как было. И долго будет так.

Всегда во многих городах мира повторяется и повторяется такое, что выявит изначальную агрессивность человеческой натуры, вида homo sapiens, что длинным, длинным шлейфом протянулся с незапамятных древнекаменных веков. Кейптаун и Богота, Неаполь и Медельин, Нью-Йорк и Гонконг, Мехико и Палермо, Рио-де-Жанейро и Мумбаи, и ещё длинный, длинный список городов. И его родной город не исключение.

Больше года назад было точно, почти точно так же, как и сейчас у этого скверика, недалеко от квартала, покрытого недоброй славой. И так же продолжает собирать прибыль тот самый кабачок, в котором пиво хоть рекой разлейся, и всякого дешёвенького портвейна всегда нарасхват. И точно, недалеко от него опять не в первый раз что-то да назревает. А просто хамство, беспредельное хамство посреди бела дня. В самый       первый раз на его памяти, именно на его памяти жертвами стали тогда его отец и он. Ту подвыпившую свору тогда разогнал Софос, впоследствии ставший его наставником, его старшим другом. Тогда он применил и силу, и резкость, ловкость с применением приёмов от единоборств на высочайшем технико-тактическом навыке. Поступок как гимн благородству, как вершина человеческого духа!

Спустя время и он почти в такой же ситуации повторил поступок Софоса. Тогда он уже был другим, совсем другим, можно сказать, диаметрально противоположным человеком, главной чертой которого была необыкновенность в пору времени и данной эпохи, и данной эры.

На этот раз опять такая же ситуация. И опять, как в тот раз, жертвами становятся молодая парочка. Но находится, однако человек, на этот раз паренёк, преисполненный благородством, что пытается помочь. Но какой тщедушный. Какое там. Хватило лишь тычка, чтобы перевернуться по асфальту, чтобы в полном бессилии вернуться обратно на скамейку. Что ж он поможет…

Две его попутчицы по этому пути на превелико огромное расстояние, одна из которых по имени Евгеника – больше чем просто попутчица, будут смотреть, фиксировать, тогда, как он повторит то, что сделал больше года назад.

Огласил воздух неожиданно громкий звук, крик ли, ор, от которого на миг пришло всё в оцепенение. Его сильные лёгкие выстрелом исторгли этот звук металла, что встрепенулись все и всё вокруг. И после он, роли хищника, охотника направился к этой группировке, для которой в этот миг её численное превосходство – есть ничто. Да, сейчас он – Эрик сравним с самим гепардом, ступающим тихо пружинисто по тропе своей охоты. И он всегда выдаст этот стремительный старт, неистовый спурт, спринтерский бег которого и есть воплощение непревзойденного рекорда для всего живущего вот на этой уникально благодатной планете, сверхудачно вписавшейся в территорию зоны Златовласки на самой оптимальной дистанции от звезды спектрального класса G со времён динозавров до нынешней эры ноосферы. Так и есть.

Он разметается пружиной вверх высоко в самом прыжке неистовости, затем, как вихрь, смерч, крутящийся волчок, как один оборот стремительности юлы на триста шестьдесят градусов с ровно рассчитанной траекторией к голове ближайшего противника из группировки. На концовке юлы, вихря, смерча удар ногой, как выстрел, в виртуозной демонстрации приёма кун-фу «усиро-гери», и потому попадание точно боковой поверхностью стопы в регион переносицы, что мгновенно отлетится голова назад. Так и есть. Потому оппонент, оказавшийся в неудачном месте в неудачное время, невольным полётом устремляется к асфальту затылком, спиной навстречу под силой планетарной гравитации. Как мешок картошки и гул глухой.

Группировка ошарашена, шокирована! А затем некогда агрессивная группировка развернулась на побег и побежала. Ведь перед ней представился в истинном свете такой вот боевой робот – высокоорганизованный, высокоинтеллектуальный андроид с программой последней ступени виндовс майкрософт с высочайшей оперативной памятью и мастерством сильного, виртуозного бойца от единоборств. А может, и сам дьявол…?

Подтверждение в недалеком, уж совсем близком будущем, лишь в секунды отделённом от мига настоящего…

Высокотемпературные сверхпроводники из класса вожделенно желанных открытий, изобретений, что годами ждёт, надеется от технологий будущего авангард человечества, работа мозгов которых обозначена в тиши кабинетов, лабораторий. Но он владеет тем, над чем, и днями, и ночами корпит серое вещество учёных, инженеров, всего авангарда человечества…

Жестом отдаёт приказ компьютеру с элементами клэйтроники, встроенному в композитный пояс из сверхпроводящих магнитов на высокотемпературной основе, что в доли секунды становится властелином и гравитации, и левитации, вот так полётом птиц чуть взмыв не в небеса, ибо не отдавал такой команды, лишь немного над землёй. В этом-то и заключён источник данного феномена. И это постоянное магнитное поле невероятной мощности!

Остатки компании пустились наутёк, но убежишь ли, когда преследователь так и летит, реет над землёй, вылавливая каждого поодиночке, затем же, взмывая вверх, но не выше второго этажа, так и отпускает, теперь уж, жертв, никак не тех воинственных отморозков, в свободный полёт. Но какой там полёт, когда всесильная гравитация всегда притянет, прижмёт к асфальту наотмашь, что ушиб или того хуже – перелом конечностей обеспечен. Но почему она – гравитация не властна над ним? Так и летит подобно птицам…

Всё было кончено. Сделав дело, Эрик возвращался к попутчицам, одна из которых Евгеника, с которой не разлучен с той поры. Пока шёл к ним, молодая парочка – девушка и парень благодарили его в искреннем порыве, и тогда он указал на вот этого юношу, сидящего на скамейке, которого посетило высокое благородство в такой, однако, экстремальный миг.

Затем от них, что составили троицу в обозримом событии, отделилась одна из его попутчиц и направилась к этому юноше, в глазах которого, за пеленой изумления от увиденного, продолжала отражаться глубинная бездна души едва ли блеклыми огнями горя, страдания, печали…

– Ты молодец! У тебя благородство духа. Не каждый наделён таким даром души. Надеюсь, мы встретимся… – изрекла она эти слова звуком голоса, что отразились приятной мелодией в тёплом воздухе наступающего лета, и улыбнулась, перед тем, как направиться обратно к ним, чтобы покинуть эту сцену бытия.

Пора уходить, и потому Эрик и его попутчицы провели рукой жест с определенным смыслом, что был мгновенно уловлен компьютером, встроенным в электронную ткань, что последующей программой их одежда облекалась в композиционные материалы с выраженными чертами, свойствами искусственно созданных структур – «плащи-невидимки» из метаматериала, что вознеслись к высокой технологии программируемых материй. И потому в данные секунды они обрели прозрачность, отсеивая видимый свет – природой очерченные границы электромагнитных волн, доступных человеческому глазу. И потому вся троица на глазах этого юноши исчезла, растворилась в воздухе…, как пришли из ниоткуда, ушли в никуда…

2

Сон привиделся ему, каким бы мутным ни был, но как-то угадывал он черты человека, приснившегося во сне. То были черты той девушки, той красавицы, что вчера подошла к нему, остановилась в нескольких шагах, и улыбнулась, и изрекла: «Ты – молодец! У тебя благородство духа. Не каждый наделён таким даром души».

От неожиданности он лишь кивнул, тогда как губы, будто иссохшие, никак не смогли выразить подобия слов, ибо был тогда сам не свой от такой неожиданности, сам не свой от звуков голоса её, как самой приятной мелодии, что отразились в тёплом воздухе наступающего лета. Да, сон был приятным, хоть не просыпайся в эту реальную унылость. Черты, черты её лица в туманной мгле. Но, проснулся…

Да, всё та же унылая реальность. И опять начались боли, опять очередной укол, дабы заглушить. Отошли. Но в это утро никакого желания открыть ноутбук, войти в интернет, с головой уйти, окунуться в виртуальный мир, забыть о реальности, для него жестокой реальности, вгоняющей в унылую безысходность. Но нет желания уйти в виртуальный мир. Что могло послужить причиной такого состояния? И как-то понимал, что это, что вот так тянется шлейф от этого сна, но ещё точнее – от вчерашнего события, в котором было много невероятностей, что никакой сон не сравнится. И… вспомнил её слова, то, что сказала она напоследок. «Надеюсь, мы встретимся…» – слова эти заставили даже привскочить на месте. А что…?!

Как никогда поспешил он во двор, скорее на ту скамейку у скверика, что недалеко от дома, на что мать нисколько не противилась, наоборот, пусть там, на свежем воздухе как-то развеется. И смотрела на него она, а у самой сердце разболелось от мук невыносимых. Утеряна надежда, последняя надежда…

Первый календарный день лета 1 июня во всём блеске раннего лета, когда листья тополей вовсю налились уж туго зелёным цветом. Это не то, что неделю назад, в начале двадцатых чисел мая, когда листочки тополей едва светло-зелёные в отображении расцвета поздней весны. Уже пышное дыхание лета. И цветы заполыхали красочно у входа в скверик, где он неприметно для всех расположился на скамейке, точно как вчера. С утра принял укол, всего полчаса назад. Потому никакой боли не чувствовал. И снова подышать свежим воздухом на часок ли, и снова назад. Но пришёл он сюда непонятно для себя, но с какой-то надеждой, которую мог ли полностью осмыслить. Скорее сон этой ночи подействовал на него, чем какое-то воззвание, идущее от лона интуиции.

Прохожие проходили мимо по своим делам, не обращая на него никакого внимания. А вот он теперь обращал внимание на каждого, в надежде увидеть, узнать, а может…

Да, вот так на излёте короткой жизни на него нахлынула такая радость, можно сказать, соприкосновение к счастью. И в порыве таких радостных чувств, однако, он, понимал, что почти на сто процентов не суждено сбыться его надежде, которая заключалась в том, что он может ещё раз увидеть её…

Да, конечно, как же забудешь, никак не уйдёшь от реальности того, что он всего лишь дышит свежим воздухом в перерывах между уколами, что он ждёт в эти дни, как жертва на заклание, ждёт неминуемой смерти, что наступит в это лето, последнее лето.

Пора было уходить. Ещё минута, и он встанет и пойдёт домой. Примет очередной укол, и потом скорей за ноутбук, скорей в интернет, скорей в игру, скорей в виртуальный мир.

Был просто воздух и ничего, и не было прохожих, но вдруг, когда воздух нисколько не вибрировал какими-либо волнами, медленно перед ним предъявлялось, объявлялось какое-то очертание…, в которое он с наступающим изумлением старался вглядываться пристально. Но неужели…? Бывает ли так? Невероятно, невозможно!. Но истина представилась таковой, что перед ней из ничего, из ниоткуда в пустоте воздуха представала девушка, та самая, что приснилась во сне, та самая, что вчера дала надежду словами «Надеюсь, мы встретимся…». И вот она – встреча, как спасительный ветер надежды!

Она была прекрасна – торжество симметрии взыграло высокой песней воспетой на всём облике её, на лице, что вознеслась, взлетела ввысь сама суть, искренность красоты женственной, девичьей. Да, красавица!

В глазах красавицы источалась ли неким философским значением добрый, лучисто ясный свет посреди лона красы девичьей, первозданно искренне прекрасной от нежных черт её лика в идеальности геометрических пропорций, как капля светло чистой росы в рассветном зареве. И это ль, и есть тот самый гимн шедевру от мастерства, искусности Природы!

И принесла, взяла она с собой какое-то удивительное пространство вот такой ауры, ауры чистоты сокровенной. Сравнить ли с виртуальностью, в которую он окунается всегда, каждый день, чтобы уйти с головой, разумом и забыть всё, всё, что есть в этом мире, и прежде вот эту неотвратимость, что есть болезнь, за которой неминуемо последует смерть?

Так ли в этом мире? Что делает с ним (о!) фейерверк красоты девичьей, вот эти ясные черты лика её, что будто фонтаном обдавали свежестью притягательной, что и мир становился каким-то другим, прекрасным?!

В отличие от него, всего бледного, даже отвратительно обесцвеченного, что в силу прогресса болезни она же была (о!) кричаще ярким выражением буйно пышущего здоровья. И это выразительно воспевалось в розово светлой белизне ли здоровой кожи, над которой слегка покрывался свежей бронзой такой вот налёт солнечного загара в самом начале лета. И могла ль присутствовать какая-нибудь косметика изысканных расцветок, когда вовсю и с пылким вдохновением постаралась сама Природа?!

И глаза, вот эти карие глаза, что, может, выражали какое-либо философское значение, однако, блистали, заблистали искрами кокетства ли, но точно огнями, в которых угадать доброту, именно вот это прекрасное свойство души. О, торжественности миг!

Брал ли приступом сердце вольный ли ветер любви с первого взгляда или со второго…? Как знать. И это в последнее лето…

Как же мог повести себя он, каким выглядеть в глазах этой девушки, красавицы, незнакомки? Она приснилась, о ней думал. Со всеми болезнями, сопровождавшими его совсем короткую жизнь, что ныне уж клонится, пришла к закату, никогда ему не приходилось общаться вот так один на один с представительницами противоположного пола. А сегодня, вот в это позднее утро первого дня календарного лета представился вот такой случай.

И, несмотря на то, что выказал вчера, не имея никакого здоровья, силы, навыков бойцовской сноровки, да и самого духа воина, однако ведь, сумел встать над всеми обстоятельствами и попробовать ринуться на выручку той молодой парочки, на которую внезапно обрушился, что ни на есть, опасный поток экстремальности, его духом завладела робость. И это в такой миг. Вот так и сидел бы истуканом на скамейке, но начинала она, присев рядом:

– Здравствуй! Первый календарный день лета без ветра, без дождя. Одна из граней погоды, но она соответствует для того, чтобы наслаждаться пришедшим временем года.

О, это был чарующе прекрасный голос, что мог, должен исходить от красавицы! И потому невольно взгляд его устремился, пересёкся с её взглядом.

Любопытство – точно это свойство отображалось в её прекрасно карих глазах, но затаилась ли что-либо неким философским выражением во взгляде её. Но и сверкнули искорки кокетства, что встрепенёт всегда дух и юноши, и мужчины. И сразу аура во всей сокровенной чистоте, что воцарится уют в душе и комфортность. О, красавица, будто и снизошедшая с небесной высоты!

Но и сами слова, сказанные незнакомкой, удивили его. В перерывах между болезнями ему приходилось посещать школу. Да, никто из одноклассниц не могла бы изречь что-то подобное. Совсем уж не те времена. Далеко не девятнадцатый век Европы. Да, другой век, другая эпоха. Телевидение, подростковые, молодёжные передачи и, конечно же, интернет, социальные сети. Совсем другие слова, преобладание всякого жаргона, что и не снилось юным европейским аристократкам девятнадцатого века.

Могло ли быть молчанию, прежде с его стороны, но проходил мимо по тротуару параллельно скверику весьма довольный студент. Видать, в первый день лета, успешно сдавший экзамен (наступила пора летней сессии), там его поджидали двое приятелей, и вместе все втроём с удвоенным, утроенным весельем двинулись было к наворочено крутой тачке, вот такой иномарке, что указывала ясно, к какому классу принадлежат эти ребята определенной высоты жизни. Подойти вальяжно, да так же распахнуть дверцы, да укатить в какой-нибудь кабачок или же ресторан, или же на природу, но вот заметили девушку (о, какая красавица!) и рядом какой-то совсем тщедушный, совсем невыразительный сморчок, которого они уберут одним махом…

Так и подходили эти держатели жизни, а подойдя, сразу же с ходу стали выкидывать такие виртуозные слова, приглашая с ветерком ли прокатиться на крутейшей тачке такой уж довольно престижной марки. И тогда он, которому истинно терять нечего на исходе жизни, стиснул кулаки, чтобы как вчера, заступиться ныне за самого себя, за свою честь, достоинство, за право нормально жить, именно жить оставшуюся, уже совсем мало отмеренную жизнь.

– Юноша благородного духа, не стоит, тратить нервы на ползучее племя. Они не стоят и подошвы твоих кроссовок, – неожиданно и для него, и для вот этих, похоже, отпрысков не аристократов, скорей олигархов и тому подобное, её слова, сказанные дивным голосом приятнейшей мелодии, ввергли в непомерное удивление.

Ох, такого ль ожидали отпрыски богачей?

Ситуация не усугубилась какой-либо напряжённостью, ибо после сказанных слов она устремила саму пристальность взгляда на непрошеных проходимцев, что в данный миг острия истины мог ли видеть он вот этот взгляд незнакомки. Нет, он не увидел, не видел…

Была ль другая цветность глаз от иных материй, что иным ли горизонтом событий отобразился от бездны, устрашающей бездны чёрной дыры, что предстало взору вот этих троих, которых сначала цепко обхватила изморозью студёнистой, как льдом по духу, что мурашки по спине.

И подпали под власть подобно кролику перед удавом на заклание, подобно оцепенелой мыши полевой перед гадюкой, перед глазом змеи.

И отворотился разум от посыла, от приказа. Потому спустя мигом и отворачивались, разворачивались данные отпрыски, этакие держатели самодовольной жизни и уходили восвояси в сторону навороченной иномарки, оставив, навсегда оставив память о прошедшем миге.

Они остались вдвоём. Чудесное мгновение продолжалось…

* * *

«Посмотрите на звёзды!

Посмотрите, посмотрите на небеса!

О, посмотрите на этих огненных жителей небес!» – английский поэт Жерард Мэнли Хопкинс «Звёздная ночь».

Лик полной луны опять объявился из-за обрывков чёрных облаков. В ночи молитвы его услышит ли бог Арес, услышит, да преисполнит волю таковую, дабы остался её муж навсегда на поле бранном. Но кто ж под вечной луной так молится за наступление гибели мужа своего на поле бранном, тогда как все да молятся за скорое возвращение мужей живыми, целыми, невредимыми во плоти, дабы в полной мере, полной ценой разделить супружеское ложе, всегда ночами предаваясь любви?