Kitabı oku: «Неспящие», sayfa 6
Глава 9
Неспящая
В её глазах бушует тьма и манит чёрный дым,
И если вдруг сойдёшь с ума, то делай шаг за ним.
Познаешь боль, познаешь страх, сомнений колкий вихрь.
Но помни, друг: в её глазах ты не найдёшь любви.
(Песня из раннего творчества Сандра Силя)
Сгоревшая деревня. Фавийские провинции. Аструм
«Пшеница и рожь – ты не умрёшь».
Соль распахнула глаза. Сердце замерло на мгновение – и тут же забилось с удвоенной силой. Мир вокруг проявился и начал принимать привычные очертания. Маленькая комната в доме с покосившейся крышей. Запах дерева и пыли. Кусочки угля и листы бумаги на столе. Хаотично разбросанная по всем возможным поверхностям одежда. Получилось. Снова.
Просыпаясь, Соль каждый раз испытывала чувство торжества. Уснуть – вот самый большой страх для эгера. Обычный человек склонен бояться таких же обычных вещей: заболеть, обанкротиться, выставить себя на посмешище, умереть или потерять близких. Но кто в здравом уме будет бояться спать? Однако стоит провести хотя бы сутки в теле неспящего, чтобы всё стало понятным. Как только ты хоть на секунду позволяешь дрёме взять над тобой верх, привычный мир стремительно ускользает из-под ног. Ты проваливаешься в пустоту, отчаянно цепляясь за остатки реальности, но тело будто становится свинцовым. И самое страшное происходит не снаружи, а глубоко внутри. Мысли и чувства, всё это время бывшие столь привычными и понятными, превращаются в диких зверей, обращаясь против тебя. Они впиваются в сознание своими чёрными когтями, проникая всё глубже. Все грани твоей личности сливаются в единое целое, и ты чувствуешь, как теряешь всё, что когда-либо считал реальным. А потом наступает спокойствие. Умиротворение, ощущение радости и правильности происходящего. Яркий сон принимает тебя в свои объятия, качает на цветных волнах, увлекая всё глубже в кроличью нору. И нет ничего страшнее этого. Потому что ты начинаешь забывать. Забывать, что есть что-то иное, что-то вне этого. Ты поддаёшься потоку, позволяешь новому миру забрать тебя навсегда. И никогда больше не просыпаешься.
Если кто из живых и способен испытать подобное, то только находясь на пороге смерти. Когда знаешь, что спасения нет. Но люди убедили друг друга, что спасение есть, и от этого ещё хуже. Они пичкают неспящих микстурами, лишающими их возможности спать. Ещё одна мучительная ночь, после которой ты поднимешься на ноги и снова будешь жить. Одна за другой. Годы напролёт. Тёмные круги под глазами, слабость, боли во всём теле, и лишь одно желание: чтобы всё это поскорее закончилось.
Но Соль больше не была одной из них. Она всегда чувствовала себя иначе, словно не принадлежала этому миру, лишённому надежды. С тех пор как она бросила принимать злополучный «морок», что варят из зерён Аши, её жизнь изменилась. Вот уже пять лет неспящая просыпалась по утрам и чувствовала превосходство от своей маленькой победы. Сны больше не были властны над ней: они стали её территорией, и она могла уйти в любой момент. Достаточно было повторить заветную фразу, и осознание нереальности происходящего молнией пронизывало тебя, позволяя проснуться.
Придя в себя, Соль села на постели и глубоко вдохнула. Сквозь окно пробивались розовые закатные лучи. Опять провалялась целые сутки! Хоть Соль и научилась управлять сновидениями, её сила всё ещё диктовала свои законы. Во сне она могла бесконечно выводить чарующие мелодии на солнечных струнах, играя со временем как ей заблагорассудится. Но стоило только попрактиковаться наяву, и разум ещё как минимум сутки оставался туманным, словно увязнув в прокисшем молоке, а тело абсолютно лишалось сил. Однако это не сильно расстраивало Соль: её восхищали дарованные ей способности, и она готова была спать хоть неделю, если это поможет лучше их постичь. Мама, конечно, не одобряла такой подход и следила, чтобы она не слишком усердствовала с тренировками. Но сегодня мамы рядом не было.
Старшие на неделю отправились через перевал, на другую сторону Костяных Гор. Туда, где охайская граница пролегала так близко, что ощущалась даже на расстоянии. С чужих земель веяло чем-то грязным, тёмным, чужеродным. Но именно там начинала расти виджи, и нигде больше проклятая трава не приживалась, как ни старайся. Будто она питалась ядом, что тек в венах змеиного народа по другую сторону горного хребта. Всю неделю вольные запасались травами и охотились. Именно из этих путешествий они часто приносили такие жирные туши оленей, что их хватало на неделю, а то и на две, если правильно засолить. А если везло встретить ушлого охайского торговца на горных тропах, у него можно было выторговать особое охайское снадобье виджи. Чужестранцы настаивали траву в медовом растворе по особому рецепту, отчего она начинала не только работать как обезболивающее, но и в полной мере раскрывала свои дурманящие свойства. И хотя староста Хил не одобряла пристрастие к охайскому дурману и предпочитала обменивать эту дрянь на жизненно необходимые припасы на аструмской стороне, многие вольные не брезговали возможностью расслабиться и приятно провести время. Всё же в деревеньке посреди нигде, окружённой только горами, лесами да овцами, не особенно много других развлечений.
Когда старшие оставляли деревню, покидать её строго запрещалось, если только не случалось чего-то из ряда вон выходящего. Но обычно здесь не происходило ничего. Вообще ничего. Лишь ели перешёптывались под потоками ветерка, изредка пробирающегося к неприступным вершинам.
Однако в этот раз правило всё же было нарушено. Нат Филий со своими дружками вечно выдумывал проблемы на пустом месте. Так и сейчас ему вдруг ударило в голову ограбить проходящий поезд. Узнай кто-то из старших об этом, ему бы так надрали уши, что он бы ещё неделю из дома не показался. Но старших не было, а потому парни несколько дней вынашивали план нападения. Волей-неволей им заинтересовались и Сойка, и Орто, и сама Соль. Только Рыжий, по своему обыкновению, причитал, взволнованно крутясь рядом, но от него только отмахивались. План Ната был действительно захватывающим: с эгерумом ему, в отличие от Соль, досталась куда более прозаичная сила. Но раз уж он способен лёгким движением руки изогнуть стальной рельс в форме масляного кренделька, как этим не воспользоваться? Сколько всего можно найти в целом поезде! Не только еду, но, может, и новую одежду, инструменты, лекарства… Конечно, риск был велик: выбираться так далеко от гор было очень опасно. Если попадёшься на глаза Совам… Глазами слепые легионеры, впрочем, не пользовались, но это не мешало им вселять ужас во всех жителей империи. Если попадёшься, пиши пропало. Страшно было представить, что грозит беглому эгеру, окажись он в руках имперских солдат. И всё же каждый житель деревни, особенно молодой, в какой-то момент уставал бояться. Сколько ещё лет им придётся просидеть взаперти? Когда тебе пятьдесят, смирение даётся без труда, но когда ты только-только вступил в обворожительную пьянящую пору молодости…
Именно поэтому Соль сейчас так сильно корила себя за то, что не смогла отправиться с товарищами. Она так усердно тренировалась, чтобы быть полезной при ограблении, что на само ограбление не осталось сил. Сейчас её подруга Сойка наверняка удирает прочь с награбленным и заливается своим острым, как еловые иголки, смехом. Кровь бурлит от страха и восторга, и она чувствует себя живой, как никогда… А Соль сидит здесь, отлично выспавшаяся, но пропустившая, пожалуй, самое весёлое событие в своей жизни.
– Встала наконец, соня! – Входная дверь распахнулась, и Рыжий ввалился в дом как ни в чём не бывало. Соль любила его простодушие, но иногда оно бесило до зубовного скрежета.
– Рыжий, сколько раз тебе говорить?! Стучаться не учили?!
– Все свои же, вредина. – Парень вразвалку подошёл к кровати и потрепал Соль по волосам. Она недовольно зашипела и бросилась приглаживать и без того непослушные пшеничные кудри.
– А если я неодета?!
– Ну хоть где-то посмотрю на голую девчонку, – хохотнул Рыжий. – Хотя на что там смотреть…
Он состроил тоскливую мину, устремив взгляд на грудную клетку Соль. Под острыми ключицами между по-мальчишески угловатых плеч виднелся лишь слабый намёк на выпуклость, но даже его скрадывала плотная ткань рубахи.
– Идиот, – буркнула Соль.
Рыжий в это время подошёл к окну и прикрыл ставни. На фоне его массивных полных рук всё вокруг казалось игрушечным.
– Ты чего окна-то нараспашку оставила? Вечереет уже, а у тебя тут свечей как на маяке.
Каждая секунда жизни вольного – игра на выживание. Бесконечные правила, нарушив которые можно обречь себя и других на смерть. Или, что хуже, на попадание на Храмовый Остров. Все жители деревни в горах были убеждены, что лучше уж умереть, чем оказаться запертым среди холодных стен, словно ты человек второго сорта. Поэтому окна вечерами было строго наказано закрывать, чтобы с дорог у подножия нельзя было разглядеть свет среди деревьев. Вольные эгеры поселились в старой шахтёрской деревеньке, что ещё пятьдесят лет назад выгорела дотла. Она была надёжно спрятана среди гор и лесов, и о её существовании давно забыли не только люди, но и, кажется, сами Звёзднорождённые. Но соблюдать осторожность стоило.
– Забыла, – соврала Соль, – рисовала и увлеклась.
Почему-то ей совсем не хотелось мысленно возвращаться к тому, как она провалялась в постели весь день.
– Красивые, – восторженно проговорил Рыжий, взяв со стола лист бумаги. На нём были подсолнухи в вазе, нарисованные небрежным росчерком угля. – Пойдёшь на бражников смотреть?
– Пойду, конечно. – Соль наконец улыбнулась и встала с кровати. Она накинула на плечи шерстяной плащ с прорезями для рук и сняла с крючка у двери широкополую шляпу с золотистыми кисточками, свисающими с полей по всему периметру. Сами поля были такими широкими, что и без того невысокая Соль казалась комично маленькой на фоне своего головного убора.
Вечер был прохладным, но овечья шерсть на подкладке плаща приятно согревала. На улице слышались голоса тех, кто остался в деревне. Где-то трещал огонь, заставляя воду в котелке недовольно ворчать. Кусачие мошки роились на границе леса, но ближе подлетать не решались – дым гнал их прочь. Иногда можно было подумать, что деревня эта не какая-то особенная, а вполне обычная. Жизнь здесь шла своим чередом. Но стоило взглянуть на старого Виргиля, как иллюзия тут же рассыпалась в прах. Старик спал уже десять лет. Стоило ему однажды забыть и не принять лекарство, как одной ночи хватило, чтобы сгубить его жизнь. Теперь его сын каждое утро усаживал его в кресло на веранде, и Виргиль, словно бледное каменное изваяние, встречал солнце, поднимающееся над горами, а затем прощался с ним, скрывающимся за горизонтом. Люди вокруг ели, разговаривали, смеялись, плакали, любили и ненавидели, охотились, вычесывали овечью шерсть, пропалывали грядки… А Виргиль так и продолжал спать. Местный врач эйра Тарин помогал семье Виргиля ухаживать за ним, но, конечно, в госпитале или на проклятом Храмовом Острове это было бы куда удобнее. Соль всегда старалась лишний раз не смотреть на старика: он вызывал у неё чувство беспокойства. Казалось, что он может вот-вот проснуться и просто притворяется, исподтишка наблюдая за окружающими сквозь полуопущенные веки. Но он не просыпался. И это могло случиться с каждым. Соль часто представляла, что было бы, если бы она успела научиться выходить из сна раньше? Она бы научила этому Виргиля, как научила всех остальных, и тогда он сидел бы в своём любимом кресле и ругался на пробегающих мимо ребятишек, как любил делать это в её детские годы. Но она не успела, и теперь его мрачная тень служила напоминанием об этом день ото дня.
Рыжий шагал степенно. Он никуда не спешил: ни сейчас, ни по жизни. Его мягкий характер часто уводил его от беды: он даже не подумал отправиться к поезду вместе с остальными ребятами и теперь мог составить Соль компанию. Сама же Соль на его фоне казалась проворной маленькой зверушкой. Она быстро обогнала друга, поднимая пыль на дороге носками стоптанных ботинок. Опережая Рыжего, она успела провести ладонью по зарослям высокой травы, разглядеть под ногами две созревшие земляничные ягоды и перемахнуть через ограду, туда, где сонные овцы дожёвывали пожухлое сено.
– Ну здравствуй! – Соль потрепала бархатистую овечью морду, и Уголёк блаженно сощурилась. Девушка любила эту чёрную овечку сильнее других: молока она не давала, ела за троих и не приносила решительно никакой пользы, но было в ней что-то особенное. В детстве Соль верила, что Уголёк – та самая чёрная овца, что следует за Звёзднорождённой Юной по звёздному пути. Сейчас это, конечно, казалось наивной сказкой, но нежные чувства к упрямой зверушке навсегда остались в сердце Соль.
Они с Рыжим двинулись по давно знакомой тропе. Здесь деревья немного редели, и даже в сумерках можно было не потеряться без фонаря. Идти было от силы минут двадцать, и большая часть пути прошла в тишине. Соль окончательно проснулась и была полна энергии, пиная попадающиеся под ноги камешки.
Наконец путники вышли к краю скалы. Тропинка уходила вниз по склону и петляла дальше, теряясь в горах, но сейчас их интересовала не она. Возле обрыва, заросшего травой и обвитого корнями, лежало старое сухое бревно. Изъеденное короедами, вымокшее под сотнями дождей, но такое родное и любимое. Соль подбежала к нему и, ловко перепрыгнув через ствол, плюхнулась на него и обхватила колени руками. Ей под руку тут же попалась тонкая палочка, и она бездумно начертила на земле под ногами пару случайных узоров. Рыжий грузно опустился рядом, переводя дух. Он дышал тяжело, будто пробежал по меньшей мере несколько миль, спасаясь от Совиной погони. Или от горного льва.
Вид отсюда открывался невероятный: Костяные Горы лежали как на ладони, то взмывая ввысь и теряясь в сумеречном тумане, то соколиным пике устремляясь вниз, к озёрам и речушкам, словно вены пронизывающим фавийские земли. Но самым прекрасным, конечно, было Искристое Ущелье. Оно растянулось глубокой тёмной бороздой на много миль, поражая своей масштабностью. Соль с друзьями каждый вечер приходила сюда, чтобы посмотреть, как тьма опустится между скалами и разбудит звёздных бражников – удивительных жучков со светящимися крылышками, обитающих в ущелье с самого начала времён. Так и сейчас в далёкой черноте начинали зажигаться первые огоньки. Одна за другой золотистые вспышки становились всё ярче, сбиваясь в стайки и не оставляя ночи ни единого шанса застать их врасплох.
– Монетка есть? – игриво сощурилась Соль, и Рыжий взволнованно ахнул:
– Ты опять?! Сутки провалялась и… опять?!
– Да брось, Рыжий! Вот ты когда последний раз тренировался?
– На прошлой неделе, – недовольно буркнул он.
Рыжий относился к своим силам с меньшим энтузиазмом, чем Соль. Он воспринимал их не как дар, а скорее как побочный эффект болезни. И явно побаивался своих способностей.
– Если не будешь практиковаться, результата не будет, – пожурила его Соль.
– А может, я и не хочу его. Результата. Может, мне и так хорошо?
– Нет в тебе мечты, Рыжий, – разочарованно протянула Соль.
– Зато и проблем не наживу.
Увалень взъерошил коротко постриженные волосы и, всё же поддавшись на уговоры, достал из кармана медный орий.
– Готова?
– Как всегда, – кивнула Соль, смерив друга сосредоточенным взглядом чёрных глаз.
Рыжий положил монетку на перекрестье пальцев и звонким щелчком отправил её в воздух. Медяк сделал несколько оборотов и стремительно полетел вниз, теряясь в темноте ущелья.
– Давай же! – заволновался Рыжий.
– Тихо ты, – отмахнулась Соль.
Она выждала несколько секунд и, зажмурившись, выдохнула. Как только она распахнула глаза, перед ней предстала сеть из невесомых лучей света. Закат уже почти догорел, а потому их было совсем немного, и они были такими тонкими, словно вот-вот могли лопнуть под силой собственного натяжения. Соль прислушалась к своему дыханию. Вдох. Выдох. Интуитивно она протянула руку и ухватилась за один из лучей, заставив его задрожать. Световые колебания разошлись, как круги на воде. Рыжий напряжённо наблюдал за происходящим. Он уже начал нервно покусывать губы, когда из ущелья наконец показалась огненная медь монетки. Она описала ту же траекторию, по которой падала, и приземлилась обратно на руку юноши.
– Ха! – вздёрнула нос Соль.
– Молодец, – Рыжий не смог сдержать улыбки. – Ловко ты управляешься.
– Это ещё солнца мало. Могла бы и лучше!
– Смотри, опять будешь спать два дня…
Соль недовольно фыркнула и стукнула Рыжего кулаком в плечо. Обиженный, он потёр больное место и вновь отправил монетку в полёт. После того как Соль несколько раз повторила трюк, Рыжий спрятал орий обратно в карман. Неспящая не умела останавливаться, и ей всегда нужна была твёрдая рука кого-то более флегматичного. Они сидели на краю пропасти, глядя на огоньки вдалеке, и молчали, вслушиваясь в звуки засыпающего леса за спиной.
– Долго их нет, – наконец нарушил тишину Рыжий спустя несколько минут.
– Кого? – Соль настолько погрузилась в мысли, что не сразу поняла, о чём речь.
– Сойки с Орто. Ну и этих. – Рыжий недолюбливал Ната и его дружков, и Соль его отношение полностью разделяла. Когда она росла, в деревне было совсем немного детей, поэтому они с Рыжим быстро сдружились. Сойка и Орто тогда уже были подростками, и хоть у Сойки и Соль тоже сложилась крепкая сестринская дружба, разница в возрасте всё же ощущалась. А вот Нат и его брат Асель, жившие по соседству, были всего на год старше, но уже стали невыносимы. Шумные, наглые, не знающие страха и не боящиеся даже отцовского ремня. Соль ненавидела таких людей. Её всегда манил светлый ум, интеллект, чистота души… Не сказать чтобы Сойка и особенно Рыжий отличались великим умом, но с ними хотя бы можно было поговорить. Или помолчать, глядя на звёздных бражников.
– Да ладно, путь неблизкий, вернутся к утру, – успокоила его Соль.
– Не стоило их отпускать, – вздохнул Рыжий. – Неспокойно как-то.
– Брось! – Соль тоже беспокоилась за успех авантюры с поездом, но знала, что друг склонен драматизировать, а потому не теряла позитивного настроя. – Если вдруг что, Сойка одна кого хочешь на лопатки уложит! Хоть десять человек, хоть сто!
– Это точно, – улыбнулся Рыжий. – Главное, чтобы старшие не узнали.
На небе зажглись первые звёзды, вторя бражникам в ущелье. Как будто эти жучки – потерянные братья древних небесных огней, зовущие их поиграть в салочки каждую ночь. Соль и Рыжий ещё несколько минут просидели молча, пока девушка вдруг не вздрогнула.
– Ты смотри, – прошептала она. Рыжий не сразу понял, куда она указывает: он не отличался хорошим зрением, в отличие от подруги. Но, прижав пальцы к вискам и немного натянув кожу, он прищурился и смог разглядеть, что на противоположном конце хребта, там, где заканчивалось ущелье и ржавела заброшенная канатная дорога, горел небольшой красный огонёк.
– Быть не может! – Рыжий неуклюже подскочил и ещё настойчивее вгляделся в темноту.
Соль тоже вскочила и бросилась к самому краю, каким-то чудом балансируя у обрыва.
– Точно тебе говорю! Разожгли! Разожгли!
Она несколько раз подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши. Соль схватила Рыжего за руку и понеслась обратно в деревню так быстро, что он едва за ней поспевал. Ей приходилось придерживать шляпу, чтобы та не слетела с головы. Красный огонь на старой канатной дороге означал только одно: кто-то хочет связаться с ними. Кто-то оттуда, где царит свобода и случаются самые настоящие чудеса. Такое происходило крайне редко: световой шифр знали немногие, и только те, кому точно можно доверять. Обычно это были связные Тэо Рэсиса или фавийские торговцы, покупавшие виджи в обмен на еду, лекарства или приятные безделушки из внешнего мира. Помнится, эйра Тарин однажды выменял у них целую стопку книг. Кто-то в деревне отнёсся к новинке равнодушно, но Соль жадно проглотила все девять томов за пару месяцев и после этого еженедельно умоляла Тарина достать ещё. Во внешнем мире охайскую траву использовали в медицинских целях, но ещё чаще – как способ расслабиться и забыть о реальном мире. Стражи, разумеется, это не поощряли, но караванщиков это не останавливало: они зарабатывали на продаже виджи столько денег, что могли вообще ничего другого не продавать. И в то же время это был их способ помочь обездоленным эгерам, не пожелавшим оказаться на Храмовом Острове. Казалось бы, все в выигрыше, но каждый такой контакт был бесконечно опасен. Если хоть один из них проболтается Совам…
Домики уже мелькали за деревьями – нужно было поскорее рассказать кому-то из оставшихся взрослых о сигнале, чтобы утром отправить связного на встречу. Соль молилась, чтобы в этот раз именно она попала в дозор и хоть одним глазком смогла взглянуть на пришельца извне. Прожив всю жизнь взаперти, она мечтала однажды увидеть настоящий мир.
Вдруг Рыжий резко остановился, отчего Соль едва не потеряла равновесие, всё ещё держа его за руку. Обернувшись, она увидела, что друг смотрит под ноги ошарашенным взглядом. Приглядевшись, даже в темноте она смогла различить тёмные потеки на земле. Кровь. Крупные пятна сливались в мутную дорожку и тянулись по пыли к поселению. Следуя по ним, Соль, к своему ужасу, осознала, что они ведут к её дому. Задняя дверь была приоткрыта, и изнутри доносились звуки какой-то возни. Сердце пропустило удар. Что-то произошло.
