Kitabı oku: «Фанатка. Трилогия», sayfa 5
Глава 10 Марта
Без Филиппа в академии было одиноко. Мы общались, пусть и условно, чуть более месяца, но разлука на неделю показалась мне годом беспросветной тоски.
Я маялась и не знала куда себя деть. Читала так много, что в глазах полопались вены; спала до позднего утра, а однажды до самого обеда; аппетита не было и я не ела; на улицу не хотелось, хотя снаружи вовсю пригревало солнце; я таращилась в календарь, прибитый мной уже на второй день напротив кровати и вычеркивала дни. Дни впервые казались мне бесконечными.
Было безумно необходимо знать, чем занимается Филипп. Должно быть, он проводил время с семьёй, гулял по городу с друзьями, ходил на балы, много смеялся, наслаждаясь каникулами. Вот бы на него посмотреть, хотя бы мельком.
Только в последний день каникул перед занятиями я разглядела себя в зеркале. Вид мой оставлял желать лучшего. До каникул. Сейчас же в мой адрес можно было бросить: в гроб краше кладут. Я заставила себя тщательно вымыться и привести в порядок волосы и платья. На этом силы закончились. Когда приедет Филипп я не знала, но, скорее всего, можно было рассчитывать, что увижу его завтра на занятиях.
Правда это всё, на что я могла рассчитывать. Часы в библиотеке были отработаны, с огнём Филипп разберется и сам – нет причин со мной видеться. Меня снова унесло в тревожный сон.
В классе зельеварения я оказалась первой. Села в дальнем углу и принялась ждать. Кабинет медленно заполнялся студентами, которым не терпелось обсудить накопившиеся новости, отгремевший бал и другую несущественную ерунду.
Пришел профессор, а Филиппа всё не было.
– Так-с, – оглядела молодых людей Стефания Андреевна, – старосты нет?
– Я здесь! – вбежал Филипп, запыхавшись.
– Замечательно! Рассадил на это полугодие?
На зельеварении мы работали парами, все, кроме меня – количество студентов в группе было нечетным. Профессор требовала смены пары каждые полгода, чтобы мы учились работать сообща, но не паразитировали друг на друге.
– Конечно, – и Филипп стал зачитывать пары и номер котла, за которым им предстояло работать.
Слышалось недовольство: кто-то был не рад паре, кому-то не нравилось место; но были и радостные возгласы. Особенно когда парню попадалась одна из привлекательных девушек в группе. Девушки вели себя сдержаннее, но по их лицах все читалось довольно просто. Я ждала конца списка, где мне определят котел для работы, а на самом деле смотрела на Филиппа.
Наконец он произнёс моё имя, затем своё, и Ивана, парня, которому в этом полугодии предстояло работать самостоятельно.
Аудитория полнилась шумом собственных назначений и поэтому все не сразу сообразили, что случилось под конец.
– Молодец, Филипп, – похвалила профессор, – очень удачное распределение. А теперь расходимся по местам и открываем учебники на восьмой странице. Тема следующих уроков – зелье Грибницы. Сегодня вам необходимо сварить бульон для зелья, это первые двенадцать ингредиентов по списку и первые пять фаз. Приступаем.
Студенты разошлись по кабинету, бросая в угол, где стоял наш котёл, косые взгляды и переговариваясь шепотом. Больше всех шумел Иван, он был не слишком одарён академически и всегда рассчитывал на напарника. Громко пыхтел и возмущался, что у него не все ингредиенты.
– Селиверстов, – Иван умудрился вывести из себя профессора почти сразу, – у всех все ингредиенты, а у тебя нет. Иди жалуйся и, желательно, не возвращайся. А если всё же надумаешь поработать, открой визуальный словарь и сверь названия с картинками, и только потом подходи к шкафу с материалами. Будешь шуметь дальше, с удовольствием приглашу в академию твоего отца.
Больше от Селиверстова не было слышно ни звука.
– Привет, – поздоровался Филипп, когда ажиотаж по поводу нового распределения немного спал – никто не хотел попасть под горячую руку профессора, и нас на некоторое время оставили в относительном покое.
– Привет.
– Ты заболела?
Я отрицательно покачала головой после небольшой заминки. Быстро соображать не получалось. К тому же он – такой красивый – находился так близко.
– Тебе плохо?
– Уже хорошо, – тихо выдохнула я и попыталась улыбнуться.
Филипп посмотрел на меня долгим взглядом и на некоторое время сосредоточился на котле, наливая нужное количество воды.
– Я задаю вопросы, – прошептал он, – ты отвечаешь.
Я кивнула, высыпав в котел порошок из толченых иголок хвои.
– Ты мало ела?
Голова была словно в тумане, поэтому язык поворачивался медленно.
– Да.
– Ты мало спала?
– Нет. Наоборот, очень долго.
– Ты выходила гулять?
– Нет.
– Ты много занималась со стихией?
– Нет. Вообще не занималась, – промямлила я.
Впервые мне требовалось столько усилий, чтобы отвечать на вопросы.
– Занималась заданиями?
– Нет.
– Читала?
– Все время. Если не спала.
На этом разговор прервался. Мы закончили с бульоном и ждали проверки профессора. Вернее, Филипп закончил, от меня было мало толку. Под конец я чуть всё не испортила, пересыпав тысячелистник. Филипп вовремя поддержал мою зависшую над котлом руку, останавливая.
Работой Филиппа профессор осталась довольна и разрешила всем расходиться.
– Ты, – отчетливо произнёс Филипп, чтобы в гомоне я услышала. – Хорошо ешь в столовой, – это походило на приказ. – Если останешься такой же вялой и слабой, я не смогу попросить тебя позаниматься со мной магией огня. За каникулы накопились вопросы и мне нужна помощь. Однако, – он окинул меня взглядом, – тебе она нужна больше. Так что просить я не могу.
– Со мной всё хорошо, – попыталась я ответить энергичнее и лучше сосредоточиться.
– Оно и видно.
– Пару дней, – хваталась я за соломинку. – Дай мне пару дней.
Филипп кивнул.
***
Проснулся аппетит. Может, всё дело было в том, что в некотором отдалении я снова видела собственное божество. Он похорошел за каникулы. Посвежел – отдых пошел ему на пользу.
Мы снова будем заниматься вместе. Я с удовольствием затолкала вилкой смачный кусок буженины в рот. Было ли это связано с едой или Филиппом, но в голове начало проясняться.
Почему он решил заниматься со мной на зельеварении? Разве он не понимал, что такой выбор не будет одобрен остальными? Это не пойдет на пользу его статусу. Нужно, наверное, поговорить с ним об этом.
Обед был закончен. Я поторопилась отнести посуду и направилась на занятие. Следующей шла история, и я хотела оказаться в кабинете раньше Филиппа. Возможно, если ребята решат докопаться до странного выбора, то на угли получу я, а не он.
Мысль мне очень понравилась, вот только я ошиблась. До меня никому не было никакого дела. Ребята, вернувшиеся с обеда, косились на меня и посмеивались, но, кажется, совсем не собирались предъявлять претензий.
Филипп оказался в кабинете в сопровождении друзей, окинул всех взглядом, зацепив и меня, и направился к своему месту.
– Так что это было, господин староста? – вдруг перед его столом оказалась Елена.
По общему мнению она считалась самой красивой девушкой в группе, и именно её Филипп пригласил на первый зимний бал. Все пророчили из них двоих замечательную пару, но почему-то не сложилось. Елена продолжала крутиться рядом и я видела неприкрытый интерес, который она, впрочем, старалась завуалировать шутливым флиртом.
Девушка перекинула косу светлых волос через плечо и уставилась на Филиппа.
– Ты о чём? – ровно спросил тот, продолжая доставать из сумки предметы к занятию.
– Что за смехотворная рассадка? Зачем посадил Ваню одного?
– Вот-вот! – Иван, внимательно следивший за происходящим и очевидно питавший к старосте не самые радужные чувства после утренних событий, оказался рядом в мгновение ока.
Мне это не понравилось – это было именно тем, чего я опасалась.
– Что я один буду делать?
– Учиться, – сквозь зубы произнёс Филипп.
Иван сцепил кулаки, сжал челюсть.
Я напряглась.
– Мальчики, мальчики, не стоит воспринимать всё так остро, – примирительно произнесла Елена, положив руку на крепкое плечо Ивана, и тот немного расслабился. – Филипп, всё же было хорошо. Марта всегда работала одна и, наверное, и сейчас не откажется, – с этими словами она обернулась ко мне. – Марта, ты же не против работать самостоятельно?
– Не против, – я поднялась с места, спеша согласиться.
– Вот видишь, – Елена улыбалась, довольная что так удачно ведет разговор. – Она не против.
– Я против, – сказал Филипп не терпящим возражений тоном, откинулся на спинку стула и в упор посмотрел на Елену.
– Почему, могу я узнать?
– Марта три с половиной года работала одна.
– И что? – будто не понимая, протянула Елена, поправив рукой пушистую челку – она всегда ходила с толстым шиньоном прикалывая его к волосам, чтобы волосы на лбу лежали идеально.
– И всё, – сказал как отрезал. – Если не нравятся мои решения, старосту легко переизбрать.
От волнения у меня засосало под ложечкой. Я уже видела моменты, когда Филипп проявлял твёрдость характера. Если он принял решение, ничто не могло его поколебать.
Как же он великолепен собственной несгибаемостью. Я не могла не восторгаться. Вот только мне было жаль, что трение с ребятами возникло по такому несущественному поводу, как я.
– Ну чего ты завёлся, – тут же пошла на попятную Елена. – Уже и спросить нельзя. Какой же ты всё же принц, – протянула она, чуть обойдя и коснувшись его плеча. – Не можешь оставить даму в беде.
Филипп ничего не ответил. В этот момент вошел профессор и попросил всех садится, пожелав начать занятие немногим раньше.
Следующие пару дней жизнь окончательно ко мне вернулась. Я всё так же тщательно наблюдала за Филиппом. Хорошо питалась и ломала голову, какие у Филиппа сложности с огнём.
На следующем занятии по зельеварению я не сдержалась.
– Я уже отлично себя чувствую. Если всё ещё есть вопросы, буду рада помочь, – тихо прошептала я над бурлящим котлом.
Филипп кивнул.
– Вечером в библиотеке? В семь?
– Да, конечно.
Оказавшись в назначенном месте в назначенный час я отыскала Филиппа в главном зале – там, где мы работали прежде.
– Привет, – снова поздоровалась я.
– Привет, – откликнулся он.
Мы уже виделись, но сейчас всё было иначе и мне хотелось произнести простое приветствие снова. Каждый раз встречать его было так сладко.
Он уже переоделся. После занятий носить форму было не обязательно. На Филиппе были легкие свободного кроя серые штаны и прямая бежевая рубаха с накинутой поверх жилеткой. Он выглядел просто, неброско, но это так ему шло.
– Как провела каникулы? – спросил он, возвращая меня с небес на землю.
Я, не ожидав вопроса, передернула плечами.
– Ничего особенного.
– Скучала? – вдруг спросил он и сам смутился – на скулы лёг едва заметный румянец.
– Очень, – разве это было не очевидным?
Я опустилась напротив, сев за стол.
– Ты могла довести себя до болезни, – осуждая, произнёс он.
– Прости.
– Больше так не делай.
Я смотрела на него и думала: тогда не уезжай больше. Будь рядом со мной изо дня в день и только в этом случая я могу обещать.
Это было в принципе не возможно.
Раньше всё было несколько иначе. Я любовалась им издалека, помогала тайно, а летом мечтала о том, как мы снова встретимся. Так было до того, как у меня появилась возможность побыть с ним рядом. До того, как он разрешил коснуться своей руки в библиотеке, как пришел в мою комнату, как разрешил мне смотреть столько, сколько захочу.
– Я хотел поблагодарить тебя за помощь с экзаменом, ну или экзаменами, – добавил он и протянул мне длинную коробочку.
Под крышкой я увидела тонкую металлическую нить и чёрную розу.
– Так красиво, – произнесла я и подняла взгляд.
Филипп стушевался, нахмурился и тут же схватился за книги, говоря что у него скопилось много вопросов. Он слегка тараторил и запинался, но через несколько минут успокоился и мы всё же смогли обсудить заклинания огня.
Уже заканчивая, я решилась:
– Филипп…
– Да, – он делал пометки о том, что мы обсудим через пару дней – мы условились о следующей встрече.
– Я думаю, что мне лучше работать на зельеварении одной.
Он запнулся, тяжелая чернильная капля испачкала лист.
Филипп отложил перо, затем закрыл чернильницу и только потом ответил мне вопросом:
– Тебя волнует, что думаю я?
– Конечно.
– Тогда мы останемся в паре. – Я видела сквозившее на лице напряжение.
– Но это может испортить твои отношения с остальными ребятами – вспомни тот разговор. И работаем мы здесь у всех на виду.
Филипп сложил руки впереди на столе и переплёл пальцы.
– Мне всё равно кто и что подумает, – говорил он, не поднимая взгляд от собственных кистей. – И твоё мнение на этот счет я слышать не хочу.
Его взгляд наконец оторвался от стола, и он посмотрел на меня.
– Есть возражения?
Я отрицательно покачала головой.
– Вот и отлично.
С этими словами он поднялся и ушёл.
Я развернулась на стуле и посмотрела ему вслед.
Елена была права – он был настоящим принцем.
Совершенством.
Глава 11 Филипп
Я намеренно явился к самому началу зельеварения. Не было желания улыбаться всем подряд и отвечать на докучливые вопросы. У меня была задача и только её я держал во внимании.
Всё пошло так, как я и задумал. Профессор, прежде всего, озадачилась рассадкой и я был готов. Вот только вид Марты немного выбил почву из-под ног. Она выглядела – как бы это правильно сказать… в гроб краше кладут.
Бледнее чем обычно, хотя до этого я не знал что существует такая степень прозрачности. Кожа – разбавленное молоко, голубые жилки наружу. С глазами тоже самое, только здесь сетка красных вен. Под глазами синяки и взгляд рассеянный. Похудела и стала выглядеть точно призрак.
Судя по виду, болела все каникулы. Нужно срочно отвести её к лекарю, если она ещё сама у него не побывала. Надеюсь, ничего серьезного.
Взять себя в руки было сложно, но я всё же справился – прочитал список рассадки. Реакция меня волновала немного больше, до того, как я увидел Марту. Сейчас мне было просто чихать, нужно было срочно понять, что с ней приключилось.
– Тебе плохо?
– Уже хорошо.
Что это значит?
Я видел её притупленный взгляд, но даже так она старательно следила за всем, что я делаю. Я понял, что она имела в виду своим «уже хорошо». Для такой ненормальной особы это как раз было в порядке вещей. Меня смущала её одержимость, но…
И тут я сообразил, что с ней случилось!
Быть не может! Она что, совсем ненормальная?!
Я задавал вопросы, чтобы подтвердить собственные догадки, и я оказался прав. Состояние Марты не имело никакого отношения к болезни, если, конечно, её одержимость нельзя было описать подобным образом.
Тоска чуть не высосала её. Я слышал о таком, но никогда не видел, и никогда бы не поверил, что можно было довести себя до такого за какую-то неделю.
Вот же дура!
Дальше я не слишком церемонился. Немного откровенной манипуляции, надеюсь, пойдёт ей на пользу: я велел ей хорошо есть в обмен на то, что мы и дальше можем проводить время в библиотеке. И без того собирался просить её об этом, но она разозлила меня до каленого духа! Так изводить себя! Я ведь даже не умер!
В обеденном зале я почувствовал себя лучше. Марта ела и таращилась на меня. Так гораздо лучше. Всё было как всегда и мне это нравилось.
– Слушай, ну ты зарядил с рассадкой, – отвлек меня от мыслей о девушке Кирилл. – Но спасибо за Лиду, я оценил, – широко улыбнулся друг; я знал, что девушка ему нравится и не видел никакой причины не посодействовать.
– Почему я сижу с ним? – Максим ткнул большим пальцем на Григория, набивавшего рот курником.
Григорий перехватил кулак со всё ещё оттопыренным пальцем в свою сторону и развернул так, чтобы тот указывал вверх.
– Видишь, его мой выбор вполне устраивает.
– Ну ещё бы, – кипел Максим, массируя тёмную с отросшими кудрями макушку. – Это же мне придется контролировать дозировку, иначе что-нибудь точно сгорит или взорвется.
Григорий, рот которого уже был занят пятеркой жульенов, попытался скорчить невинную гримасу и развёл руками, словно каялся.
– Именно на то, что мы отзанимаемся целый семестр без происшествий я и надеюсь.
Максим, ретировавшись, глубоко выдохнул. Пара девушек, составлявших Гришке компанию в предыдущих двух семестрах, облажались. Один серьёзный пожар и один взрыв с телесными повреждениями. К счастью, повреждения коснулись самого Григория – он успел закрыть собой напарницу и потому лечил руку всю последующую неделю.
Я не сомневался, что присмотреть за неаккуратным Григорием сможет только внимательный Максим.
– Ладно. Переживешь, – Григорий наконец сделал короткую передышку и хлопнул Максима по плечу, тот чуть не подавился.
Григорий был магом земли – истинным магом земли: крупным, сильным, вся еда уходила в мускулы, а поскольку в голове мышц не было, то вот и результат.
– Аккуратней! – заорал Максим.
– Прости!
Мой лучший из всей нашей компании друг являлся магом огня, хотя походил на мага воздуха: был худ, жилист, легок на подъем. Только тёмные волосы, присущие большинству его племени оставляли сомнения. Маги огня часто рождались смуглыми брюнетами с карими глазами, а маги воздуха – белокурыми и светлоглазыми. Григорий также был типичным образцом своего элемента: рыжеватый и конопатый.
Я только в этот момент понял, что все мы очевидные представители своих стихий. Кирилла тоже не обошла та же судьба. Будучи магом воды, он являлся обладателем светлых волос и голубых глаз.
– Так, а собой зачем пожертвовал? – склонившись, спросил Кирилл. Я понял, о чём он.
Он спрашивал: зачем я сел с Мартой.
– Ну а как ты это себе представляешь? – опередил меня Макс. – Если давать ей пару, то кого? Кто не будет ныть и создавать проблемы? А кто эти проблемы должен разгребать потом? Иван, вон, ныл как, а его одного разве что посадили.
– Здоровый, а как скулил, – презрительно добавил Григорий.
– И то верно, – согласно кивнул Кирилл. – Но зачем ты её вообще трогал, пусть бы сидела одна. Её, кажется, это не слишком беспокоило.
Дальше прозвучало три ответа одновременно:
– Нам что, поговорить больше не о чем? – Спросил Максим.
– Тебя забыл спросить о том, что её беспокоит, – это был я.
– Так она же нравится ему, – произнёс Григорий, и все мы уставились на него.
А он не смотрел на нас. Повернулся и глядел поверх голов в тот угол, где сидела Марта.
– Что, прости? – переспросил Кирилл.
Григорий обернулся.
– То есть я хотел сказать, что он ей нравится, – Григорий задумался. – Да, Марте нравится Филипп, она ведь только на него смотрит.
– На него смотрят все девушки класса, – фыркнул Макс.
– Не соглашусь, – вставил Кирилл, который считал себя не менее популярным.
– Может и все, но не любая ради него вырежет у лягушки печень. Так что я думаю, Филипп замечательно устроился, – весомо заметил Григорий.
– Лучше не надо, – сощурившись произнёс Максим.
– Чего не надо?
– Думать, Гриша. У тебя не очень получается.
Сдерживаться дальше было невозможно и мы рассмеялись.
***
Уже через пару дней Марта действительно выглядела лучше. Ушли тени из-под глаз. Она всё ещё казалась хрупкой, но хотя бы не при смерти.
Я жутко нервничал, но всё же протянул Марте браслет. Пришлось выгадать один из дней каникул, когда сестра была занята, и я смог незаметно отлучиться из дома, чтобы заглянуть в лавку.
Марта смотрела широко раскрытыми глазами, а я вдруг подумал, что по удивленному выражению её лица можно решить, что я подсунул ей ту самую лягушку, а не подарок. Но ей понравилось, я был очень доволен.
И даже спросил скучала ли она. Пусть я был в этом уверен, но рассчитывать, что мне расскажут об этом если я не спрошу, не приходилось.
И затем вдруг это её гениальное предложение – снова сидеть одной на зельеварении. Её желание пожертвовать собой ради меня доводило до зубного скрежета. Нет бы просто порадоваться, что мы можем проводить время вместе.
Однако Марта оказалась права и слухи о том, что нас часто видят в библиотеке окрепли достаточно, чтобы нас стали обсуждать в той неприятной манере, когда делают вид, что не смотрят, но шепчутся, хихикая, небольшими стайками.
Я делал вид, что не замечаю; пытался вести себя как всегда. Мои друзья обходили тему стороной, должно быть считая слухи безосновательными.
Между мной и Мартой были только разговоры; я хотел узнать девушку поближе, она, похоже, противилась этому – наверное, считала, что я испугаюсь и сбегу. Если бы я мыслил как обычный парень своих лет, то, должно быть, сбежал. На самом деле мне было действительно интересно понять ход мыслей Марты.
Её логика сильно отличалась от логики девушек, с которыми мне приходилось иметь дело. Прежде всего, она не скрывала своих чувств и считала их само собой разумеющимся обстоятельством, поэтому, о чём бы мы ни говорили – а я, признаться, старался заставить её покраснеть, – она не смущалась. Смущался только я.
Причиной тому я видел тот факт, что Марта смотрела на меня с первого года обучения и давно приняла свои чувства. Для меня всё это было в новинку.
К тому же, я был немало удивлен тем, что и её не слишком волновало мнение группы. Вернее, очень даже заботило, если речь шла обо мне, но на себя саму ей словно было наплевать. А потом я понял, что ей просто не было никакого дела до других. Вообще. Её волновали только те, кто имел ко мне отношение.
После второго месяца общения я был вынужден признать, что Марта, как личность, на голову выше меня. Как такое вообще возможно?! Нет, я не считал себя самовлюбленным нарциссом, но разумно полагал, что Марта, отторгнутая обществом, должна быть скорее замкнутой, нерешительной, неуверенной в себе, стеснительной и скромной. Я бы мог добавить ещё ворох нелестных эпитетов, но все они относились к предполагаемой девушке, а не Марте.
С самого начала нашего общения я понял, что о нерешительности не могло быть и речи. Она вторглась в мою жизнь ураганом. Помогала со сложностями, такими, как сдача экзамена или докучливые сквозняки.
Опять же, она ни разу не волновалась, выказывая степень собственной одержимости ко мне. Краснел только я. А после стыдился того, что смущался, когда она так прямо и пристально смотрела в моё лицо.
Ещё я понял, что замкнутой она не была – ей попросту не с кем было общаться. Впрочем, не была она и многословной, она тщательно выбирала, что и как сказать, и оттого, наверное, я ещё ни разу никого не слушал с таким вниманием.
Следующем в списке шла мнимая – мнимая мной – неуверенность. Бесспорно, я судил Марту по себе. Осознавая, что я довольно посредственный маг воздуха, я чувствовал себя шатко: переживал, что заклинание не выйдет, стихия не откликнется, не хватит резерва, и всячески пытался это прикрыть. Я видел таких же как я, как видит рыбак рыбака.
Но Марта… С Мартой всё обстояло иначе, стоило взглянуть, как ловко и просто ей повиновался огонь. Она выглядела почти скучающе, показывая мне заклинания. Конечно, они были элементарными – для новичков, – но всё же… Я не видел сомнений и страха, что она откроет постороннему глазу свою несостоятельность как мага. Хотя, может быть, дело было во мне? Может, она не чувствовала себя неуверенной, потому что смотрел я?
Но как же волнение, связанное с тем, что каждый пытался выглядеть лучше, особенно перед тем, кто действительно нравится? Я был уверен, что уж это чувство свойственно абсолютно всем.
Духи, неординарность этой девушки выбивала почву из-под ног. Так мог вести себя только очень сильный маг, но, увы, я точно знал, что у Марты был средний, или ниже, потенциал, даже ещё раз сверился с её личным делом. На занятиях по родной стихии я не мог её видеть – девушки занимались в отдельном зале.
И всё же, мало в ком я видел и чувствовал такую независимость и волю, как в ней. Она была словно королева в высокой белой башне. Наблюдала за всем сверху и не слишком заботилась о том, что происходит внизу. Всё менялось в одном-единственном случае – в том случае, когда дело шло обо мне.
***
– У меня есть подарок, – вдруг сказала Марта, отрывая меня от собственных мыслей.
Всю прошедшую неделю академия гудела разговорами о Дне влюблённых. Ничего особенного, просто в середине февраля пары обменивались признаниями, дарили друг другу шоколадные конфеты и несбыточные обещания любить до гробовой доски.
– Подарок в твоей комнате, – добавила она, как нарочно, глядя пристально.
– Как тебе удалось пробраться незамеченной в мужское крыло? – я старался выглядеть непринужденно.
– Магия, – просто ответила она и улыбнулась.
Её улыбка – улыбка королевы из башни – была лёгкой и спокойной. Я не понимал, как можно выглядеть открытой до простоты и в то же самое время загадочной.
Это сбивало с толку.
Я не хотел произносить избитых слов вроде не «стоило» – ещё как стоило (!), и да, я был польщен вниманием. Я рассчитывал на него со стороны Марты и был рад получить. Мне в первый раз с детских лет хотелось скорее узнать, что это. Но виду я, конечно, не подал. Поблагодарил.
***
В свою комнату я входил, затаив дыхание. Что это? Открытка с признанием, или, может быть, сладости в форме сердца – такой подарок был очень популярен. Девушки часто дарили мне подобное в прошлые годы и в этот.
Кучу свертков я находил в общей гостиной. Само собой, я к ним никогда не притрагивался, разрешая ребятам разобраться с едой и другой дребеденью. Ещё предупреждал их, чтобы проверяли десерт на предмет зелий, но немногие относились к моим предупреждениям серьёзно, за что после расплачивались разбитыми сердцами и головной болью лекарей.
На моем столе, у окна, на фоне голубеющих леденистых узоров стояла роза. Цветок не был обрезан, сидел в небольшом горшке. Только один бутон успел распуститься, остальные тянули тяжелые головки выше темно-зелёной листвы.
Я вошёл, плотно прикрыл дверь, щелкнул замком. Опустился на стул, приник взглядом к нежно-розовой сердцевине. Цвет развеивался к краю и полностью исчезал в молочно-бежевом неуловимом оттенке.
Волнуясь, я приблизился, чтобы вдохнуть. От цветка исходил ощутимо сладкий с терпкой ноткой аромат – аромат жаркого лета, аромат блаженной расслабленности, такой, которая бывает только когда жар земли и воздуха заставляют двигаться и думать медленнее, и всякое отсутствие движения видится благом. Это была чистая магия природы – магия иллюзий и отдохновения.
Но откуда она могла знать? Как Марта узнала, что я просто обожаю цветы? Стыдился этого, вне всякого сомнения, порока для мужчины – и всё же обожал. Пусть в этой маленькой прихоти не было ничего особенного, но я плохо представлял, как, например, сообщу об этом друзьям. И вряд ли мог представить, что я, а не моя девушка, стану получать букеты.
Я чувствовал себя одновременно смущенным тем, что кто-то узнал о моей маленькой тайне кроме матери и сестры – для них это не было секретом, – и довольным.
Сложил на столе руки и спрятал заплывшее румянцем и удовольствием лицо, будто здесь, в уединении стен, кто-то мог подсмотреть.
Аромат розы наполнял комнату, я дышал красотой и был готов тихо ворковать. Марта подарила мне не просто цветок, а несколько мгновений лета среди холодного февральского дня.
Что мне остается сказать? В том далёком разговоре я бросался словами направо и налево, вопил, что «не падок на сопливую романтику». На самом деле именно таким я и был, чего жутко стыдился.
Парню не пристало любить цветы и получать их в подарок – это не мужественно. Но что я мог поделать, если нежность лепестков, чарующий аромат и сверхъестественная красота цветов навеки покорили моё сердце?
Мог ли я найти ту, кто примет меня таким, какой я есть? Не станет высмеивать мои маленькие слабости? А главное, будет смотреть на меня восторженно-влюбленным взглядом до конца времен.
Мне показалось, что это Марта. И теперь я очень надеялся, что не ошибся.
Я коснулся розы; Марта так хорошо угадывала меня, что становилось страшно. Но одновременно с этим я чувствовал странное, неодолимое притяжение к этой девушке. Она так ярко светилась, что хотелось зажмурить глаза и греться в её тепле.
Не понимаю, почему другие этого не видели?
Оставалось надеяться, что я не стану ей неприятен, когда она узнает меня ближе. Кажется, моя тяга к цветам её не смущала. Мне так хотелось, чтобы она вот так – всегда – смотрела на меня пристальным взглядом. Только на меня и ни на кого другого.
Пусть и она примет мой подарок.
