Kitabı oku: «Память Крови», sayfa 2
– На войне как на войне, – просто пожал плечами Хелл, уже встречая следующего противника своим клинком.
Я и не подозревал, что владеть мечом – это действительно искусство. Создавалось впечатление, что дядя не дерется, а танцует вместе со своим клинком, создавая с ним единое неразделимое целое. Кончик его меча только что эффектно разрезал артерию на шее одного, но уже мгновенно парировал удар другого, выкручивая запястье и лишая равновесия. Вроде только что лезвие разрубило преступника от ключицы до живота, но уже вновь оно порхало над поляной, разбрызгивая в разные стороны гранатового цвета капли, похожие на драгоценные бусы.
Тошнота неуклонно подкатывала к моему горлу, я впервые видел такую бойню и мертвых людей, а дядя только кровожадно улыбался и продолжал свой смертельный танец. Вдруг он покачнулся, от тяжелого удара огромного кулака. По скуле его засочилась кровь. Я испуганно застыл, то сжимая, то разжимая пальцы на рукояти кинжала. Хелл только улыбнулся и бросился вперед, нырнув под руку здоровяка, вместе с тем с расчетом замахиваясь мечом по его ногам. Мужчина повалился, а дядя, перекатившись через большую тушу, эффектно прикончил его, вонзив меч в шею, точно в кадык.
Задыхаясь, он выпрямился, весь окровавленный, покрытый потом, но со злой решимостью в светло-зеленых глазах. Я был восхищен дядей, даже рот мой невольно слегка приоткрылся. Поляна была засыпана трупами. Два бандита зло смотрели на Хелла, один из них прижимал девушку к своему потному телу.
– Отпусти ее, – предупредил Хелл, обнажая зубы в яростном оскале. Я заметил кровь на его губах и испугался, но скорее не дядю, а того, на что он способен.
Со страхом бандит оттолкнул девушку в сторону, она мгновенно метнулась к Хеллу.
– Кончай их, – скомандовал Хелл неизвестно кому.
Первая стрела вошла в глазницу главаря бандитов, вторая вонзилась в шею второго. Мужчины с глухим звуком упали на траву.
Хелл улыбался.
– Отличная игра, Быстрая Лань, – хохотнул он, в приветствии обнимая девушку.
– От них так воняло. Я боялась, что не выдержу и сверну ему шею, – с нежной улыбкой отозвалась Быстрая Лань, обнимая Хелла в ответ. Объятие это было чересчур теплым, я недоверчиво поморщился.
Ощущая себя полным идиотом, я наблюдал за тем, как люди в белых одеждах растворяются в лесу, словно ничего ужасного не произошло, а из кустов появляется Коктон с луком, словно он там и был с самого начала. Я зло посмотрел на дядю, но тот делал вид, что я не существую.
– Тралана, ты как всегда импульсивна, – усмехнулся Хелл, принимая из ее рук кусок влажной ткани, возникший словно по волшебству. Я насупился еще больше, а дядя с неотразимой улыбкой продолжал вытирать свое лицо от крови. – Теперь ты понял, Кэмот?
Я даже вздрогнул от того, что он вспомнил обо мне. И не понимающе посмотрел на дядю. Это был спектакль? А где же занавес? И почему все актеры по-настоящему мертвы? Я молчал, не в силах найти объяснения происходящему. Спрашивать мне не хотелось.
Дядя поморщился, приложив руку на древко стрелы, все еще торчавшей из его ноги.
– Я помогу… – вмешалась девушка.
– Не стоит. Ее надо-то… только… выдернуть, – пытаясь нащупать пальцами наиболее выгодное положение, отозвался Хелл. Рука его резко дернулась вперед, он зашипел и с довольной улыбкой смотрел на окровавленный наконечник, который разодрал его ногу в мясо. Меня забила мелкая дрожь, я был не в силах вынести вида отвратительного темного мяса и крови на его штанах.
Хелл заметил мой полный отвращения взгляд и нахмурился.
– Будь мужчиной, Эмма, – поспешил заметить он.– Кровь и раны – это то, что видит мужчина на войне и не сходит с ума.
– Война нам не грозит, – возразил я, но тут же прикусил язык.
– Благодаря кому? – гневно спросил дядя. Я вновь молчал.– Вот. Ты испытываешь стыд, хотя и понятия не имеешь, что здесь творилось, когда ты был лишь…
Отчего-то дядя запнулся и с чувством искреннего стыда посмотрел на Быструю Лань. Ее серо-голубые глаза потемнели и наполнились слезами, она отвернулась, чтобы спрятать от нас свое несчастное, но при этом прекрасное лицо.
– Тралана, Волхвы посмотрели на наследника? – замявшись, попытался сменить тему разговора Хелл. Я впервые видел его смятение и отчего-то наслаждался положением дяди.
Девушка несколько раз глубоко выдохнула, пытаясь справиться со слезами, но повернуться к нам ей было тяжело. Я понимал это по дрожи в плечах, по бледным щекам, хоть кожа ее была белоснежной, как снег, я все равно отличил болезненный оттенок. Она была такой светлой, что я готов был наброситься на дядю за то, что он посмел задеть ее ранимые чувства.
– Да, спасибо тебе, Хелл. Но так ничего и не разъяснилось, признаться.
– Как это? – недовольно спросил дядя, наконец, закончив стирать кровь. Все равно на его лице остались бурые засохшие разводы. Я вспомнил, как легко и с каким удовольствием он убивал.
– Не при мальчике об этом говорить… – мягко начала Быстрая Лань.
– Я устал мириться с тем, что все меня считают ребенком, – посмел перебить я. Удивленно застыв, Хелл смотрел на меня, его брови приподнялись в недвусмысленном мимическом жесте.
Зато Коктон улыбался, и мне хотелось улыбаться вместе с ним. Хоть кто-то был рад моему бунту против действительности, которая меня совершенно не устраивала.
– Ты и есть ребенок, – скривился дядя, тут же теряя ко мне всякий интерес.– Хорошо, поговорим позже. Нам нужно ехать дальше.
– Но твоя нога…
– Не забывай, я человек тогда, когда полная луна над головой. Сейчас я не слабее тебя, – довольно ухмыльнулся королевский советник и повернулся в нашу с капитаном сторону.
Коктон виновато улыбнулся, но я не нуждался в его утешениях. И с уверенностью отправился в сторону дороги, где мы оставили своих лошадей. Во мне, как никогда прежде, пылала злость. Редко кому удавалось вывести меня из состояния равновесия, но дяде сегодня это удалось как никогда. Тем более я до сих пор не мог понять, был ли это спектакль или реальная стычка с бандитами. И что хотели увидеть во мне Волхвы, о которых я только слышал в пол уха. Да и зачем вообще им делать какие-то выводы о самом обычном мальчишке. Еще не скоро я прощу советнику нанесенное оскорбление. В конце концов, он должен знать свое место. Я обязан пресечь постоянные оскорбления, тычки и подзатыльники. В конце концов, я принц, а он всего лишь приближенный короля. Он мне нечета.
Со временем нашего пути, гнев мой поутих. И затылок дяди уже перестал вызывать приступы ненависти и ярости. Я устал на него злиться, и теперь уже без дела оглядывал поля, расстелившиеся по бокам дороге. Солнце клонилось к западу, и зной начал спадать. Немного расслабившись, наконец, я понял, что мы не возвращаемся в Дейст, а движемся к востоку от него, скорее, ближе к землям Фунтай. Но в географии, как и в ориентации в пространстве я был несилен.
Когда солнце совсем уже скрылось за горами, Хелл остановил Меченого неподалеку от ручья. Спешившись, он перекинулся парой слов с Коктоном и принялся разводить костер. По-прежнему дядя делал вид, что я невидимка. С трудом выбравшись из седла, я ощутил боль во всем теле, особенно в ногах, и устало вздохнув, легко предположив, что завтра меня ожидает не менее увлекательное путешествие. Я прохаживался туда-сюда вдоль дороги, пока меня не окликнул советник.
– Так и будешь там болтаться, как неприкаянное привидение? – саркастически заметил он.– Или ты не хочешь поужинать и лечь спать? Помоги Ворнингу расседлать лошадей. И стреножьте их, иначе завтра по утру придется проверить прочность собственных ног.
Он даже не посмотрел в мою сторону, продолжая с увлечением колдовать над котелком. В нем уже закипела вода, и потянуло приятным ароматом похлебки. Я сглотнул слюну, вспомнив, что советник не дал мне возможности позавтракать. Впрочем, я сомневался, что он сам ел. Хелл всегда говорил, что надо сначала делать, а потом отдыхать.
Мы с Коктоном закончили с лошадьми, капитан расстелил одеяла неподалеку от костра, чтобы было удобно сидеть. Стало прохладнее, но даже в одной рубахе я не мерз, прожарившийся за весь день на нещадном солнцепеке. Дядя с увлеченным лицом энтузиаста зашивал рану на колене и делал это так, словно чинил рубашку. Я мог только отвернуться в другую сторону, не вынося вида открытой раны и запекшейся крови. Когда же он закончил, мы получили свой ужин, и в нашей маленькой компании повисла тишина, заменяемая стуком деревянных ложек о чашки. Я поразился тому, сколько полезных вещей может поместиться в седельных сумках, но предпочитал свое восхищение оставлять при себе.
Тихо трещали ветки в костре, в воздух изредка выстреливали снопы искр, Коктон и дядюшка о чем-то тихо, но довольно эмоционально говорили. Я не прислушивался к их словам, пытаясь отыскать в самом себе тягу к природе. Но находил лишь тоску. Я знал, что где-то моя сестра сидит на кровати в замке и смотрит на стареющую луну и чувствует, как я скучаю по ней. Наша связь с Эл была почти феноменальна, пусть многие и говорили, что для близнецов такая близость нормальна и естественна. Было все равно, как ведут себя другие братья и сестра, важна была только Кэндэл и наша с ней дружба. Я вздохнул, вспоминая чудесные годы детства, когда нам позволяли расти вместе. Жаль, что его не отмотать назад. Пляшущий огонь меня зачаровывал, и я был готов уже уснуть, когда по моему плечу прошелся смачный удар.
Дядя широко улыбался, его светлые брови виновато приподнялись, словно брошенный им камень полетел в мою сторону абсолютно случайно. Я невольно скорчил рожу и обиженно отвернулся, и только потом понял, насколько глупо это выглядело. Но признавать ошибочность своего поступка не хотелось. Так что я молча глядел в ночь.
– Хватит тебе, Эмма, давай поболтаем. Когда еще ты окажешься у костра со своим любимым дядюшкой?
Я вспылил и вскочил с одеяла. Лениво приподняв голову, советник глядел на меня кошачьими глазами и улыбался.
– Ты мне даже не дядя! Почему я должен тебя слушаться?
– Ты сам знаешь ответ. Зачем спрашиваешь? – абсолютно серьезно отозвался Хелл несмотря на самодовольную улыбку на лице.
Успокоившись, я вернулся на свое место, но теперь повернулся к костру. Было интересно наблюдать за капитаном, который сосредоточено точил свой нож, хотя в остроте его оружия можно было не сомневаться. Я вспомнил два точных выстрела из лука и вздохнул, поняв, что мне никогда не повторить успехов Коктона. Я давно усвоил, что военное дело не для моих рук.
– Капитан, – на меня с интересом посмотрели аквамариновые глаза. Я вздрогнул. Когда-то я видел их совсем другими. Без рассыпавшейся сети вокруг глаз. А выжженные волосы не были такими длинными, и хвоста он не носил. И был вызывающе молод, но старше, чем я сейчас. Тряхнув головой, я отогнал навязчивые мысли.– А как давно вы знаете дядю?
Мужчины обменялись понимающими улыбками. Я напрягся.
– Чуть больше четырнадцати лет, мой принц, – спокойно ответил капитан, отложив в сторону свое занятие.– А почему вы интересуетесь?
– Вас никогда не смущало, что он не меняется? – прямо спросил я, заметив одобрение на лице советника. Я даже запнулся где-то в своих мыслях. Почему к какому-то капитану я обращаюсь так уважительно? Вздох. Я прекрасно знал почему. Все-таки меня воспитывал дядя Хелл, а он хоть и не отличался вежливостью, прекрасно знал, как вбить это в мою пустую голову.
– Поначалу я ему не верил. Но мой король верил. И моя королева. Так что я решил – отсутствие морщин на его лице не делает Хелла плохим человеком, – через некоторое время все-таки сказал Коктон, задумчиво глядя в костер.
В детстве меня это пугало. Но потом я тоже привык к тому, что дядя совершенно не стареет. И все же в этом таилась какая-то загадка, я был готов нащупать ее пальцами, но опасался реакции советника.
– Сколько тебе лет, дядя? – с опаской произнес я, даже не пытаясь смотреть на Хелла. Но я увидел улыбку Коктона.
– О, – восторженно протянул советник.– Наконец-то ты дорос до этого вопроса, Кэм. Я горжусь тобой, – улыбнулся советник.
Я не верил своим ушам. Дядюшка впервые говорил так тепло и уважительно со мной. Может, все-таки в этом какой-то подвох?
– Ты и вправду хочешь знать ответ?
– Да.
Моя уверенность отчего-то была непоколебима. Хелл улыбнулся.
– Не так много, как ты там себе придумал. Мне пятьдесят семь, – легко признался Хелл, как будто он всегда мог рассказать мне эту тайну, что тревожила меня вот уже несколько лет.
Все равно эта цифра заставила меня сухо поперхнуться, а Коктон с дядей дружно расхохотались, словно мой испуганный вид был лучшей шуткой в этом году. Слегка оправившись от первого удивления, я задумчиво потер затылок, в очередной раз проклиная эти длинные волосы.
– Если хочешь, можем их обрезать, – предложил дядя, проведя рукой по своей короткой стрижке. Он никогда не объяснял, почему не носит хвост воина, а я не задавал интересующих меня вопросов.– Все просто. Я всегда несу траур, обычно это объяснения отбивает всю охоту меня расспрашивать.
– Траур по кому? – осмелился я, ощущая, как где-то внутри меня пульсирует страх. И почему дядя вызывал во мне такое благоговение?
Тяжелый вздох не предвещал ничего хорошего. Советник поднялся с одеяла, дошел до кучи с хворостом, подбросил немного веток в костер, потер руки и пристально посмотрел мне в глаза.
– Сначала я почитал так память своей матери. Мне казалось, что времени слишком мало, которое отведено для скорби. Теперь я почитаю память твоей матери, Кэм. Ну, сказать честно… – дядя замялся, словно само воспоминание о королеве причиняло ему боль. – Мне кажется, всей моей жизни будет мало, чтобы почтить её память.
По мере того, как дядя говорил, я уже успел несколько раз пожалеть о заданном вопросе. Потому что я впервые видел в светло-зеленых глазах столько боли и скорби. На деле оказалось, что Хелл был таким же человеком, как и я, со своими достоинствами и недостатками, скелетами в шкафу и откровениями. Видимо, вечер у дорожного костра как-то раскрепощал людей в откровениях. Но отвечать взаимностью на честные ответы дяди я не намеревался. В своем обособленном мире гораздо приятнее быть открытым и откровенным, я привык доверять самому себе, и свои привычки менять не собирался.
– Впрочем, о твоей матери я намеревался поговорить позже, так что оставим эту тему, – поспешил заметить дядя, чем несколько меня удивил. Я постарался сохранить нейтральное выражение лица, но был до глубины души недоволен тем, что мне вновь придется слушать рассказы про мою давно умершую матушку.
– Лучше бы ты рассказал о битве под Бладсаном, бастард, – сказал Коктон, когда его пальцы вновь нашли точильный камень и нож.
– Я не был на этой битве, Ворн, и ты прекрасно это знаешь, – огрызнулся Хелл.
Губы капитана растянулись в довольной улыбке.
– А все потому, что ты…
– Почему он называет тебя бастард? – неожиданно вмешался я.
Мужчины удивленно посмотрели на меня, словно с ними заговорил камень.
– По-моему, все логично, мальчик, потому что я и есть бастард, – спокойно ответил Хелл, но я видел на его лице смятение.
– В Дейсте много бастардов. Да где их только нет, – продолжал настаивать я.– И среди слуг есть бастарды. Но я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь так к ним обращался, – выпалил я.– И чтобы они это терпели.
Коктон смотрел исподлобья, и в глазах его была тревога. Он еле заметно покачал мне головой, давая знак, чтобы я остановился. Но тем самым он еще больше распалил моё любопытство.
– Так к тебе обращается только капитан и мой отец. Когда никого нет рядом, – на выдохе, сказал я. Вдруг успокоившись, я не понимал своей острой реакции. Как будто что-то внутри меня уде знало ответ на вопрос, но не хотело, чтобы я получал его. Тряхнув головой, я в очередной раз отогнал навязчивые мысли.
– Значит, только этим людям и позволено так ко мне обращаться, – с надсадой в голосе произнес дядя.– Все, Кэм, тема закрыта, – резко отрезал он, когда я уже открыл рот, чтобы задать следующий наводящий вопрос.
В воздухе повисло непонятное напряжение, и он стал тугим, как вата. Я старался не шевелиться, обняв колени и устремив свой взгляд в костер. Вскоре вернулся дядя, который ушел к реке, чтобы смыть с себя дорожную пыль. Я молча отказался на его предложение сделать то же самое. Советник заметно повеселел и шел, насвистывая и закинув рубашку на плечо. Глаза его сверкали, как два светлых изумруда, как будто он купался не в воде, а в эле.
– Пора спать. Мы выходим на рассвете, юный принц, – торжественно заявил он, чем еще больше укрепил мое предположение в том, что он пьян.– Подбрось хвороста в огонь, Ворн.
Хелл растянулся на одеяле, я поспешил последовать его примеру, и уже устраивался на неудобной земле, когда случайно бросил взгляд в сторону дяди. По хребту у меня пробежались мурашки, когда я увидел шрам во всю его спину. Я даже не мог справиться со своим голосом, лишь пораженно глядел на мужчину, не в силах представить, какую боль он испытывал, получая этот шрам.
– Что? – недоуменно спросил Хелл, заметив мой взгляд.– Ворн, у меня на плече паук? – с усмешкой обратился он к капитану, все же повернув голову, чтобы осмотреть свою спину. Пожав плечами, дядя вновь обернулся ко мне.
– Твоя спина, – дрожащим голосом выговорил я.– Откуда этот шрам? Я никогда его не видел прежде.
– Ты не девица, чтобы разгуливать перед тобой голым, – хохотнул дядя, скрывая за смехом собственное смятение.– Это неприятная история, Кэм, таких сказок я не рассказывал тебе на ночь.
Я невольно улыбнулся, вспомнив, как он садил меня к себе на колено, а на другое мою сестру. И начинал придумывать фантастические истории.
– Ну, хоть одна правдивая история, – рискнул я, чтобы спровоцировать дядю на правду.
– Ты думаешь, что все мои рассказы – выдумки? – с улыбкой и удивлением спросил Хелл.
Я без промедления кивнул.
– О, жаль, – отозвался дядя и принялся кутаться в свое одеяло.
Когда он закрыл глаза, я разочарованно вздохнул, и последовал его примеру. Добиться чего-то от дяди, если он не хочет этого говорить, значит кидаться горохом в глухую стену. Никакого ответа не последует. К своим годам я уже успел это усвоить, хотя никогда еще наши отношения не позволяли мне в нем усомниться.
Меня клонило в сон. Я действительно устал. Не только от дня, проведенного в седле, но и от мыслей, которых сегодня было чересчур много.
– Спокойной ночи, Эл, – тихо сказал я и провалился в приятную темноту.
Проснулся я от ласкового удара под ребра носком сапога моего горячо любимого дядюшки. Но даже после такого пробуждения шевелиться не совершенно не хотелось, потому что я ощущал боль во всем теле. Не только из-за непривычки ездить верхом, но и из-за беспокойного сна на твердой и каменистой земле. Вздохнув, я все-таки сел, сонно потирая глаза и наблюдая за тем, как Коктон с улыбкой варит кашу на уже вновь разгоревшемся костре. Похоже, этим двоим было в радость удалиться из замка и пожить на чистом воздухе. Я не питал их энтузиазма, предпочитавший комфорт, спокойствие и стабильность. Но вынужденная подчиненность дядюшке, пока я официально являлся его пажом, не позволяла мне противиться его приказам. Даже самым удивительным и сумасшедшим приказам с его стороны.
– Добро утро, Эмма, ты как всегда любишь нежиться в постельке, – весело поприветствовал меня дядя.
– Утро добрым будет тогда, когда я проснусь, а ты будешь в другом королевстве, – буркнул я себе под нос, но Хелл все равно услышал, лишь ласково улыбнувшись мне в ответ.
Сухая каша комом застревала в горле, но я молча ел и не жаловался, мечтая о приятных и теплых булочках с молоком, которые обычно для меня приносили их кухни. Одного взгляда на довольного дядю было достаточно, чтобы понять, он чертовски рад тому, что я сейчас не в настроении. Мы быстро собрались и вновь отправились в путь, только теперь капитан и Хелл резво подгоняли лошадей.
– Мы и так вчера задержались. Король отпустил нас на два дня, нужно поспешить, – просто пояснил дядя, когда мы остановились на водопой для лошадей, и я наконец-то сумел задать этот вопрос. Пришлось только порадоваться тому, что скоро я буду дома.
После полудня наши лошади остановились на вершине холма, дорога от которого спускалась вниз к огромному поместью. Я знал это место. Резиденция герцогини Фунтай. Все-таки дядя решил привезти меня на историческую родину моей матери, чего я совершенно точно не хотел делать сам.
Солнце жгло мой затылок, и я больше не мог терпеть стоявшую жару, но приходилось молчать.
– Мы спустимся к герцогине? – обратился Коктон к бастарду.
– Нет, не думаю, что нам хватит времени, – отрезал Хелл и тронул пятками бока своего коня. Меченый послушно свернул с дороги и углубился в лес. Я недовольно закатил глаза, представив, что вновь придется терпеть хлесткие объятия веток.
Когда я добрался до своих спутников, они уже спешились, я поспешно последовал их примеру и привязал свою лошадку к дереву. Она недовольно дернула головой, я так же недовольно посмотрел на нее и отвернулся. Почему животные меня так не любят? Во всех свитках о магии, которой я должен обладать, говорилось, что я должен иметь крепкую связь с миром природы.
Я едва не врезался в дядю, который резко остановился прямо перед моим носом. Чертыхаясь, я обошел мужчину, не понимая его ступора, но сам тут же застыл, увидев камень, торчавший из земли. Он укрылся под сенью густых веток, в глубокой тени дремучего дубового леса. Плющ вился вокруг него, мох порос на соседних камнях, но этот гладкий кусок скалы сиял поразительной чистотой. Глубоко выдохнув, Хелл сделал неуверенный шаг вперед, казалось, что он пьян, но это читалось лишь в нестройной походке и чуть подрагивающих плечах. Я недоуменно посмотрел на Коктона, капитан лишь отрицательно покачал головой. В его чертах я тоже читал печаль, и сложившаяся ситуация определенно мне не нравилась.
Дядя опустился на колени возле камня и провел ладонью по гладкой поверхности. Под его прикосновением он словно ожил, зашевелился, задышал. Я пораженно двигался к Хеллу, не в силах скрыть своего восхищения перед способностями королевского советника. Но и сам Волхв дрожал, пальцы его легли на виски, потом он незаметно провел ими по глазам и его спина затряслась от глубокого вздоха.
– Здравствуй, – тихо, почти неразличимо прошептал советник, прижимаясь лбом к холодному камню.
– Что здесь происходит? – не выдержал я этой приторной скорби, которая была мне не близка и непонятна.
Такого недовольства на лице дяди я не видел еще никогда, но он сдержался.
– Здесь похоронена твоя мать.
– Похоронена? Разве ее не должны были сжечь по традиции?
Хелл молчал. Ко мне подошел капитан, смущенно улыбнувшись.
Несколько мгновений мы провели в угнетенном молчании, но прерывать эту тишину я никак не решался. Дядя поднялся на ноги и повернулся в мою сторону. Глаза его были будто вырезаны из камня, холодные, но хранившее в себе остатки боли и страданий, пережитых много лет назад.
– Я привел тебя сюда не для того, чтобы рассказать что-то новое о королеве, – при его словах я скривился и тут же получил порцию гнева, – хотя тебе, щенок, не помешало бы узнать о своей матери все, – зло выплюнул он, но почти сразу успокоился.– Мы с твоим отцом решили… Честно сказать, я настоял на том, чтобы ты наконец-то осознал, какой магией обладаешь. Тебя пора учить. И твой интерес к моим свиткам, конечно, хорош, но ты можешь ошибаться в своих суждениях.
Испуганный взгляд на дядю ничего не дал – я не понял, злиться ли он на то, что я воровал его документы, или наоборот доволен тем, что я желал чему-то учиться.
– Но что все это значит?
– Проблема в том, что обычно королевские отпрыски не имеют в родителях того, кто обладал бы Динео. Вам с сестрой повезло меньше. Или больше, я еще пока сам не знаю. И нам непонятно, что сейчас есть в твоей крови – Королевская магия или Динео.
У меня от волнения даже дыхание перехватило, я не верил своим ушам, но судя по выражению лица дяди, он не врал и говорил серьезно. Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать сказанное.
– И зачем же тогда мы здесь? На ее могиле?
– Кто как не Эв… – дядя закашлялся.– Кто как не королева Эверин способен дать ответ на интересующий нас вопрос? – Я удивленно пожал плечами.
– Разве мертвые умеют разговаривать?
– О, как ты еще наивен, – вздохнул Хелл и поманил меня к себе пальцем, я легко подчинился, ведомый и любопытством, и нетерпением.
Его пальцы вновь легли на камень, дядя закрыл глаза, лицо его стало напряженным и сосредоточенным. Мужчина глубоко втянул в себя воздух, ноздри его расширились, я буквально кожей ощущал силу, которая вилась вокруг него. И был немало удивлен. Даже мой отец в гневе не излучал такой мощи, эта магия завораживала меня, будто гипнотизируя саму душу. Я часто задышал, не в силах выдерживать напор хлестких способностей Хелла.
– Успокойся, мальчик, я ведь не тебя зову, зачем ты отвечаешь? – удивленно, но тихо спросил дядя, приоткрыв один глаз.
Все исчезло, как только я осознал, что его магия ко мне совершенно не относится. Дядя вновь ушел в глубины своего сознания, оставив меня наедине со своей озадаченностью. Неужели Эл была права, когда говорила о незримом присутствии, будто в глубине наших душ находится некое существо…
– Дотронься до него, – улыбнувшись и открыв глаза, приказал дядя.
Я дрожал, когда тянулся рукой к камню. Кончики пальцев заледенели от волнения, и все внутри замерло, будто в ожидании страшного удара. Неужели еще пару мгновений и я, наконец, узнаю, кто я такой?
– Не смей к нему прикасаться, мальчишка! – громогласно прозвучало за спиной, а в следующую секунду мне показалось, что я научился летать. Ненадолго, невысоко и быстро.
Неведомая сила отшвырнула меня в сторону в мягкую траву, всего лишь выбив из легких весь воздух. Я лежал на спине и смотрел в пронзительно голубое небо, которое кружилось перед моим взглядом и словно насмехалось надо мной. Тяжело повернув голову, я увидел дядю, которому повезло меньше. Спиной он встретил на своем пути могучий дуб, от которого отлетели куски коры, когда хребет Хелла врезался в широкий ствол. Оглушенный мужчина сполз на землю, уронив голову на грудь.
Взглядом я пытался отыскать причину наших бед и почти сразу я увидел ее. Высокую, худую, как палка, бледную и седовласую. Женщина в белоснежном балахоне стояла поодаль от могильного камня, капюшон сполз с ее головы, а глаза метали молнии. Я не мог сказать, что он молода, хоть на ее лице не было даже признаков морщин, но и не решился бы сказать, что она юна, потому что тяжесть прожитых лет отражалась в ее топазовых глазах.
Хелл со стоном пошевелился, пальцы тут же метнулись к вискам, он потер их, издав болезненный стон. Вставать дядя не собирался, мучительно сморщившись при первой и неудачной попытке. В это же мгновение он заметил женщину в белом.
– Бинестра, какого Дарка! Ты решила поиграть? Так вот, спешу тебя расстроить, я не похож на мяч, которым можно кидаться, – почти импульсивно выплюнул дядя, злобно сжав кулаки, которые даже побелели от напряжения.
Женщина лишь презрительно вздернула подбородок, сделав еще один шаг к сверкающему камню. Ее топазовые глаза мертвецки блестели в лучах игривого сияющего солнца.
– Не тебе мне указывать, мальчишка, – также остро отозвалась она.– С такой же легкостью я могу сломать твой хребет.
– А я его срастить, – самонадеянно парировал Хелл, неуклюже пытаясь подняться. Его шатало, а бледное лицо ярче любых слов говорило о том, что боль он терпит невыносимую.
Я тоже решил сменить свое положение, тем более женщина отнеслась ко мне более милосердно, и я решил, что Хелл заслужил такое обращение. С удовольствием я бы повторил ее фокус, если бы только умел это. К сожалению, именно она не позволила узнать мне тайну происхождения магии в моей крови. Хотя дядя уже был не против. И я благодарен ему за это. Ждать еще два года до совершеннолетия я бы просто не сумел.
– Ты слишком амбициозен, сын Второго Волхва, но твои амбиции не уходят дальше замка Дейст, что меня разочаровывает.
– Мне плевать на твое мнение, Бинестра. Все равно, что дождевой червь решил бы советовать мне новый бордель, – харкнув на землю чем-то красным, не уступал ей в яде бастард.– Я бы все равно продолжил ходить в старый.
Бинестра тонко рассмеялась, и от ее смеха по моей коже побежали крупные мурашки. Эта женщина внушала мне истинный ужас, от которого все сжималось где-то в районе горла.
– В этом весь ты. Хотя пытаешься все прятать под маской высокомерия и льда, но это не так…
– Не тебе меня судить, Бинестра. Ты взглянула на меня и сказала – он никогда не станет Волхвом. А что теперь? – с нажимом требовал ответа Хелл, хотя ответить хотел он сам.– Теперь я могу показать тебе свою силу и мощь и размазать по этим деревьям…
Властным движением руки она остановила поток яростных угроз бастарда, казалось, этот спокойный жест утихомирил все страсти в мужчине. Он только стоял, сжав кулаки, и тяжело дышал, словно только что бежал наперегонки.
– Не стоит. Неважно, умру я или ты – мир потеряет отличного мага. Стоит ли растрачиваться на такие глупости?
С трудом, но Хелл позволил себе утвердительно кивнуть, принимая суждения Бинестры.
– Зачем ты помешала мальчику? – наконец, спросил он.
– Это было лишь предупреждение, Хелл. Не стоит этого делать. То, что ты узнаешь, тебе не понравится.
Недоумение не было искусной игрой на его лице, мой дядя действительно не понимал того, что говорила женщина.
– О чем ты, Бинестра? Я хотел показать ему магию, чтобы, наконец, учить его.
– Послушай меня, Хелл, – еще раз, но уже с нажимом повторила Бинестра.– Правда тебе не понравится.
– От того, что ты повторила собственные слова, мне яснее не стало, – огрызнулся дядя, сейчас больше похожий на маленького обиженного мальчика, чем на того сурового и требовательного даже к самому себе мужчину, каким я его знал.
Бинестра лишь покачала головой. Палец ее очертил круг в воздухе около могильного камня моей матери. В воздухе что-то затрещало, и на земле появилась огненная полоса, вспыхнувшая от одного щелчка длинных бледных пальцев. Огонь был небольшим, но я без труда понял, что теперь никто не сумеет подойти к этому сером камню, как бы не старался переступить через сияющий круг. Меня до краев наполнила нескончаемая обида на весь мир.
– Слова здесь излишни, бастард, – она вновь обратила свое внимание на дядю. Я вновь услышал это странное обращение и окончательно убедился в том, что должен узнать тайну происхождения королевского советника.– Ты знаешь наши законы. Ты знаешь, что Круг Волхов не вмешивается в течение жизни без особых на то причин. Мальчик не должен учиться магии и не должен узнать того, что причинит ему боль.
